Текст книги "Путь домой (СИ)"

Автор книги: MadeInTheAM

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Паника завывала сиреной, что нужно хватать вещи и бежать, не разбирая дороги, потому что ещё большей глупости взрослая и умная Эйвери Клементс просто не могла совершить. «Серьезно?! – вопил мой внутренний голос. – Ты серьезно, Эйвери?! Переспать с мировой звездой?!»

Вообще-то, уже. Интересно, где был этот чертов глас разума несколько часов назад? В каких дебрях он ныкался, пока мы стягивали друг с друга одежду, и наш путь до кровати можно было отследить по валяющимся на полу шмоткам?

Гарри прижимал меня к себе и покрывал поцелуями мою шею. Мне нравилось, как его пальцы переплетались с моими, как он вжимал меня всем телом в постель, сжимал мои бедра. Я скользила руками по его влажной от пота, горячей спине, подаваясь ему навстречу и выстанывая что-то бессвязное. Выцеловывала контуры его черно-белых татуировок. И провались я сейчас в самый Ад, если в те мгновения я думала, кто он такой. Кто я такая.

Мы были просто мужчиной и женщиной, а остальное не имело значения.

И где, спрашивается, был этот внутренний голос, когда мне было так хорошо с Гарри мать его Стайлсом? Намного лучше, чем с любым из моих предыдущих мужчин.

Черт.

Произошедшее доходило до меня, как до жирафа – туго, но неотвратимо. Эйвери Клементс, ты – непроходимая идиотка. Ты только что самолично изгадила себе репутацию человека, который общается с селебрити исключительно по работе, за что, собственно, в журнале тебя и ценили. Ты оказалась в постели парня, о котором слухов ходило больше, чем о рок-звездах в восьмидесятых, и список его женщин включал столько моделей, что можно было устраивать отдельный фэшн-показ. А сейчас ты соберешь вещи и уйдешь отсюда, пока самая большая твоя за все годы жизни ошибка не открыла глаза.

Я пошевелилась, пытаясь выбраться из кольца рук Стайлса вокруг моей талии, но хватка стала только крепче.

– Куда? – Совершенно четко произнес Гарри.

Я моргнула.

– Ты…

– Не сплю, – весело хмыкнул он. – Вибрация твоего телефона и радостный рингтон Slipknot поднимет и мертвого. Зачем ты его включила?

Черт. Черт, черт, черт. Почему-то других слов в мою бедовую голову не приходило. А те, что приходили, были исключительно матерными. За все двадцать девять лет своей жизни я не попадала в больший переплет, чем попала сейчас.

Гарри зарылся носом в мои волосы, прижимая меня ближе к себе. Казалось, он не мучается ненужными мыслями. Казалось, ему было всё равно, что я – ни разу не модель Виктории Сикрет, и вообще никакая не модель. Может, он вообще просто меня не разглядел? И не увидел, что я – обычная девушка, а не красотка с подиума?

Кого я обманываю? Всё он видел.

Теплые, чуть шершавые губы коснулись моей шеи, и я прикусила изнутри щеку, чтобы не застонать. Мой разумный внутренний голос истерически вопил, что здесь мне совсем не место, но тело чувствовало себя вполне комфортно в объятиях Гарри Стайлса, пока мы валялись среди сбитых простыней, еще чуть влажных от пота.

– Мне нужно идти, – я предприняла очередную попытку отодвинуться, следуя совету своего разума.

– Это еще куда? – пробормотал Гарри, отводя с моего плеча волосы и обжигая губами мою кожу. Я вновь прикусила щеку так сильно, что почувствовала кровь на языке. – Я тебя не отпускал.

– Я не думаю, что нам обоим это нужно.

Отлично, я еще и вру. Точнее, недоговариваю. На самом деле, мне нравилось, как он целует меня и прижимает к себе, и от этих смутных ощущений, согревающих меня изнутри, паника взметнулась волной. Я одинаково сильно хотела остаться и сбежать, и понятия не имела, что победит сейчас.

Мне было н_у_ж_н_о то, что он делал. И меня это пугало.

– А я думаю, – хрипло промурлыкал Гарри, проводя кончиком языка по моей ушной раковине. – И ты так же думаешь…

Телефон на полу снова истерически завибрировал, спасая меня от Стайлса. Я потянулась за «огрызком», взглянула на экран. Так и есть. Мама. Ей не спится в шесть утра потому, что дочка не сидит дома, раскаиваясь в сорванной (не ею) свадьбе, и не посыпает голову пеплом.

Хватка чужих рук на моей талии ослабела.

– Ответь ей, – шепнул Гарри. – А то задолбает. Меня – уже задолбала. Я сейчас.

Я почувствовала, как спружинила кровать после того, как он поднялся на ноги и куда-то пошлепал, закутавшись в простыню наподобие тоги. Нет, мне не хотелось смотреть в его сторону, но я всё же проводила взглядом его фигуру, и в низу живота снова потеплело.

И опять – черт.

Я хочу сбежать.

Я хочу остаться.

Но что меня ждет, если я останусь? Ну да, мы еще раз займемся сексом – всё к тому идет. Может быть, выпьем кофе у него на кухне, которая больше всей моей квартиры. А потом он, возможно, выставит меня за порог, потому что у него наверняка есть подружка (пфф, кажется, девчонки в отделе что-то говорили об этом, обсуждая последние голливудские сплетни, но я не помнила точно). И потому, что мне в его жизни не место. Он – мальчик не из моей лиги.

Отлично ты справилась с надвигающейся депрессией, Эйвери. Просто на десять баллов.

Я хочу остаться. Но совершить еще большую глупость, чем я уже совершила…?

Нет.

Вещи мне пришлось собирать в спешке, запинаясь о разбросанные шмотки Гарри и то и дело прислушиваясь к шуму воды в душе, перемежаемому тихим пением. Голос у него был низким и хриплым, и я на секунду или две замерла, запирая в памяти его беззаботное исполнение одного из старых хитов Элвиса Пресли.

Вряд ли я когда-нибудь ещё это услышу.

Мое нижнее белье так и не нашлось, и я плюнула: подол моего летнего сарафана был достаточно длинным, чтобы скрывать отсутствие трусов. Практически на цыпочках я сбежала со второго этажа в холл и… остановилась, уставившись в огромное панорамное окно, которое, разумеется, вчера не заметила. Собственно, вчера нам обоим было ни до чего.

Передо мной расстилались голливудские холмы, видевшие множество взлетов и падений, равнодушные к человеческим судьбам, одинаково горящие как для знаменитостей, чью жизнь преследуют вспышки фотокамер, так и для официанток, мечтающих получить роль в Голливуде. Лос-Анджелес просыпался где-то внизу, включаясь в пульсирующий под раскаленным асфальтом ритм, не затихающий даже по выходным.

Чье-то место – на вершине этих холмов, а чье-то – у их подножья. И, с сожалением взглянув на город внизу, я все же поспешила уйти. Точнее, позорно сбежала, не оглядываясь и прижимая к себе сумочку с телефоном и банковской карточкой. Я бежала через внутренний двор, моргая от бликов на гладкой воде бассейна, а, когда выпала из ворот дома Гарри Стайлса на раскаленный асфальт Беверли Хиллз, ощутила себя недо-Золушкой, вместо туфельки оставившей у недо-принца свои трусики, и едва не расплакалась.

Я – не Золушка, а Гарри Стайлс – не принц. И как ты ни выворачивай ситуацию, сказки не получится. Лос-Анджелес жесток к тем, кто верит в счастливые финалы. А уж one night stand таковыми финалами никогда не славились.

Такси я вызвала только через несколько кварталов, когда разглядела табличку с названием улицы и номером дома. В Эл-Эй невозможно было жить без машины, но я так и не сдала на права, и в одной из служб местного такси у меня была приличная скидка.

– Мисс, выглядите так, будто от самого Дьявола бежали, – сообщил мне чернокожий водитель, когда я забралась на переднее сидение и защелкнула ремень безопасности. – С вами всё хорошо?

– Вполне, – выдохнула я. – Далеко ехать?

– До места назначения? Да около сорока минут, – водитель завел машину. – Эк вас и занесло…

Я прикрыла глаза и облизнула губы. Вы даже не представляете, как далеко меня занесло, мистер. Вы даже не представляете…

Впрочем, сорок минут в дороге своё всё равно сделали. И, когда я подъезжала к дому, готовая встретиться лицом к лицу с матерью, паника уже улеглась, и я смогла думать о произошедшем, как об эпизоде, что останется байкой для посиделок с подружками. А как иначе? Эл-Эй – большой город, и мы с Гарри Стайлсом здесь никогда больше не встретимся, как футбольный капитан не встречает в школьных коридорах местную журналистку из школьной стенгазеты, потому что они обитают в разных мирах, и видят лишь то, что окружает их самих.

Вселенные могут пересекаться, но никогда не сливаться в одно.

========== Глава третья ==========

Комментарий к Глава третья

OST: https://www.youtube.com/watch?v=5bRDGQAUag8

Aesthetics:

https://pp.userapi.com/c849336/v849336162/3df27/zUcowkxuwAM.jpg

https://pp.userapi.com/c849336/v849336162/3df4b/Ea2ilIq3ZZE.jpg

https://pp.userapi.com/c824604/v824604162/169103/G4klslS91GU.jpg

Choose your words ‘cause there’s no antidote

For this curse. Oh, what’s it waiting for?

Must this hurt you just before you go?

Oh, tell me something I don’t already know

© Harry Styles – Ever Since New York

Когда мама, выдав мрачное пророчество, что я никогда не выйду замуж, прихватила папу за шкирку и отчалила обратно в Сан Диего, я вздохнула свободно. В моей и без присутствия родителей небольшой квартире стало легче дышать. Там, где появлялась моя мать, воздух становился спертым от её убеждений о роли женщины в семейной (и не только семейной) жизни. Можно было задохнуться.

Жаль, что я раньше этого не понимала. Моя точка невозврата была пройдена в момент, когда Патрик разломал мои (мамины) убеждения о браке до самого основания. Времени, чтобы подумать, что есть на самом деле отношения между мужчиной и женщиной, у меня было не так много, но, чем больше мама настаивала, что я сама испортила себе жизнь и где-то совершила ошибку, позволив Патрику уйти, тем больше мне казалось – в её словах логика какая-то неверная. Переломанная.

Почему я всегда и во всем виновата?

Почему, в конце концов, брак должен быть договором между двумя людьми? Почему эмоции и чувства задвигаются на последний план? Только потому, что они не вечны? Но разве их нельзя развивать, подпитывать, позволять им меняться вместе с тобой? Делать тебя живым?

Мама говорила, говорила, что Патрик был для меня идеальной парой – собранный, самостоятельный, практичный, он уравновешивал бы мою взбалмошность (о да, поступление на факультет журналистики мать до сих пор считала бунтом на корабле). Я отключалась от её слов, пытаясь представить, в кого бы превратились мы с Патриком через пять лет брака. Смотрела на отца, замученного матерью, прекратившего даже пытаться отстаивать собственное мнение или заступаться за собственных детей, и думала – почему я вообще когда-то считала мнение своей матери верным? Где были мои мозги?

Зачастую детям легче повторять путь собственных родителей, нежели жить своим умом.

А потом я вспоминала Стайлса, хотя старалась забыть вообще-то, и думала, что его появление что-то во мне сломало. Где-то винтик отвалился от механизма и затерялся. Гарри Стайлс за несколько часов научил меня дышать полной грудью. Действовать спонтанно – просто потому, что. Целовать незнакомцев, если очень хочется, например.

Пока что я не знала, как использовать его уроки в будущем – моя жизнь снова входила в привычную колею, возвращалась. Но я ощущала, что прежней уже не буду.

Когда я вернулась домой утром на следующий день после неудавшейся свадьбы, мама не спала. Она пила на кухне кофе и явно ждала меня.

– Где ты была?

И я почувствовала себя шестнадцатилетней школьницей, вернувшейся после вечеринки одноклассников, от которой пахнет алкоголем и первой в её жизни марихуаной. Я ненавидела это ощущение, потому что мне, черт возьми, почти тридцать, и я имею право приходить к себе домой, когда захочу.

Мама смотрела на меня из-за чашки, будто видела насквозь.

Я молча налила себе стакан воды и залпом его выпила, вытерла губы. Мать разглядывала меня с ног до головы.

– Ты была с мужчиной, – сообщила она. – У тебя на шее… – она брезгливо скривилась. – Отвратительно. Позволить метить себя, как животное. Неудивительно, что Патрик ушел от тебя, с такими-то склонностями.

Я вздохнула.

– Это никого не касается.

– Эйвери, мы с отцом бросили все дела, чтобы приехать к тебе на свадьбу, а что в итоге? Патрик уходит от тебя, ты сама где-то шляешься целые сутки, заставляя нас волноваться, а потом приходишь с… с этим на шее, и от тебя за милю несет каким-то парнем. Ты считаешь, это нормально?

Я не жила с родителями с восемнадцати лет, и мои короткие наезды в Сан Диего всегда заканчивались скандалами, после которых я клялась больше никогда не возвращаться в родной город. Да, собственно, никогда он и не был мне родным. Я обрела дом на полыхающих огнями холмах Лос-Анджелеса, и никогда не променяла бы его на другой. Дом – это всегда место, в которое хочется возвращаться, но я не знаю, как можно было хотеть возвращаться куда-то, где находилась моя мать.

С мамой можно было спорить бесконечно, срывая голос до хрипоты, и не добиться ничего. Поэтому я просто облизнула губы, фантомно ощущая на языке вкус поцелуев Гарри (когда же вы испаритесь?), и улыбнулась.

– Это называется «засос», мама. Запомни это слово, Генри скоро начнет приходить с ними на шее. Теперь я иду спать.

Вот так, мама. Бунт на корабле.

Мама что-то пыталась крикнуть мне вслед, но я просто закрыла дверь, отсекая её возмущения. Может быть, я и «шлялась» где-то целые сутки, но, Богом клянусь, для меня они выдались куда сложнее, чем для неё. Я стянула через голову платье и накинула футболку, в которой всегда спала, вдохнула запах ткани и собственного геля для душа. Чуть оттянула воротник, разглядывая в зеркале вишневые отметины на шее и ключицах. Остается надеяться, что Стайлс разукрашен точно так же (плюс полосы от ногтей на его плечах и спине, интересно, что скажет его девушка?), иначе это, по меньшей мере, несправедливо. И хорошо, что я этого не узнаю. Потому что…

Потому что было – и закончилось. И о том, как экс-вокалист One Direction фактически распинал меня своим телом, ловя губами мои стоны и целуя мое лицо и шею, я постараюсь больше не вспоминать. Все за-кон-чи-лось.

Я вытянулась на постели, ощущая, как побаливают мышцы. Черт. Кажется, за последние пару лет мне не зря казалось, что ты плох в сексе, Патрик… кажется, мне вовсе не казалось. Может, написать ему смску и посоветовать посмотреть порно? Телефон, конечно, он отключил, но однажды он это сообщение получит.

Будет весело.

Я хихикнула, думая, что пережить сочувственные взгляды эта мысль мне явно поможет, а потом всхлипнула, ощущая, как заново накатывает вчерашняя обида, а голос матери, обретший свое драконье воплощение у меня на кухне, снова вещает, что я виновата.

Виновата. Виновата…

К черту. Всё – к черту. Вчерашние эмоции, слезы, обида. Пошло оно все. Я достаточно потравила себя ими, чтобы травить и дальше.

Если посмотреть на это с другой стороны… Патрик нравился матери, потому что был надежным – и настолько же занудным, как я теперь понимала. Та самая пресловутая каменная стена, за которой ты не чувствуешь не только опасностей и проблем, но и воздуха. Я и сама верила, что мне нужна такая стена, что достаточно теплоты и привязанности, чтобы хотя бы попытаться быть счастливой. Что свобода – вещь и вовсе не обязательная, если рядом человек, способный дать стабильность и спокойствие. Зато вчера я хлебнула свободы сполна, и, хотя причина этого была неприятной, я больше не хотела запирать себя в клетку. Я больше не хотела жить навязанными мне представлениями о мужчинах, о замужестве, о жизни вообще.

Хватит.

Я просто вернусь на работу и буду делать, что люблю и умею. Постараюсь не творить глупостей, но и прятаться от жизни не буду. И позволю Вселенной самой разбираться, что будет лучше для меня.

Через пару дней родители вернулись в Сан Диего. Признаться, я молилась, чтобы мой пятнадцатилетний братик встретил их парочкой засосов на шее и разбил матери шаблон, который она упорно пыталась на него нацепить. Я вернулась на работу, мужественно выдержала сочувственные взгляды и расспросы коллег («А что?», «А как?», «А почему он ушел?») и сделала вид, что все в порядке. Правда, пару недель пришлось походить в нашейном платке и израсходовать месячный запас тональника, чтобы избежать еще больших вопросов, но это были мелочи.

Мелочи по сравнению с тем, что через неделю после несостоявшейся свадьбы Патрик объявился у меня на пороге. Мне хотелось захлопнуть дверь у него перед носом, но я сдержалась – мне не пятнадцать. Было даже любопытно, что он скажет в свое оправдание, хотя дальше порога я его так и не пустила.

Как оказалось, он просто встретил другую девушку. Ещё два месяца назад, но не знал, как сообщить мне об этом. Вроде как не хотел ранить – звучало жалко. Звучало, как наспех придуманное оправдание собственной трусости, и я даже не сразу нашла, что ответить.

Мне вновь захотелось спустить его с лестницы. Но в итоге я просто хлопнула дверью перед его носом.

Иногда в людях прячутся тени, о которых мы даже не подозреваем. За все годы моих отношений с Патриком я думала, что узнала о нем если не всё, то многое. Даже в бреду мне вряд ли привиделось бы, что он способен до последнего пытаться усидеть на двух стульях и не в состоянии был выбрать, как ему поступить.

Мне было обидно. Чертовски обидно, и это чувство отравляло меня. Почему люди считают, что умолчать – не значит не солгать, а уйти, ничего не объяснив, – это менее больно, чем честный разговор глаза в глаза?

Еще некоторое время мне понадобилось, чтобы прийти в себя. Я давила в себе детское желание позвонить матери и рассказать ей, что её жизненные принципы с треском провалились. Что каждый раз, когда она убеждала (и почти убедила меня), будто стабильность и спокойствие, даже в отсутствие любви, – основа брака, она всё-таки ошибалась.

Мне всё ещё казалось, будто я – Винсент, растерянно оглядывающийся по сторонам и пытающийся обнаружить хотя бы остатки своей прежней жизни. Одно я знала точно – прежние установки больше не работают. Нужно что-то менять.

Иногда мой внутренний голос говорил, что я уже что-то изменила. Но, стоило ему упомянуть имя Гарри, и я затыкала его на полуслове. Я искренне верила, что Гарри мать его Стайлс навсегда исчез из моей жизни, но, как назло, он решил появляться в ней все чаще.

Я замечала, когда кто-то из девчонок включал его альбом или что-то из 1D – и рычала, чтобы выключили «эту попсу, меня от неё тошнит», а потом пыталась справиться с воспоминаниями о Гарри, шепчущем мне на ухо, как именно он хочет меня прямо сейчас. Девочки странно косились в мою сторону, но списывали мои рыки на переживания из-за расстроившейся свадьбы. Босс даже предложил дать мне неделю отпуска, но я отказалась.

Новости о новой рекламной компании Стайлса с Gucci сыпались на меня с разнообразных новостных ресурсов. Кто-то из сотрудников на обеде обязательно обсуждал его редкие выходы в свет и его, КАЖЕТСЯ, закончившийся роман с Камиль Роу (какая мне разница?).

Я думала, что у меня тихо и незаметно едет крыша.

– Так, – пока я сидела в столовой нашей редакции и поглощала поздний обед, Клер успела сгонять за кофе в ближайший coffee-to-go и поставила стаканчик с пряно пахнущим корицей напитком прямо перед моим носом. – Ни за что не поверю, что ты уже третью неделю убиваешься из-за Патрика. Эйв, ну он того не стоит…

Клер никогда не скрывала своего отношения к Патрику – она терпеть не могла спокойных и стабильных мужчин, называя их пресными, как суп без соли. Кажется, Патрик оказался вполне себе пересоленным бульоном. Здесь её чуйка на людей дала хороший сбой.

– Я убиваюсь из-за ненаписанной статьи про показ Victoria’s Secret, – фыркнула я. – И не написала её именно ты. Есть оправдания?

– Статья в работе, – Клер вдохнула аромат имбирного чая, который предпочитала любому кофе. – Завтра будет готова, только не ной. Слушай, – она подалась вперед. – Я знаю тебя восемь лет, Эйвери. Мы вместе пришли в эту редакцию. И ты не послала меня нахрен, даже когда стала замом, а я по-прежнему осталась просто журналисткой. Так что и сейчас не пошлешь. Рассказывай.

Я пожала плечами.

– Клер, меня бросили фактически перед регистрацией ради другой. Нет, я не убиваюсь. Но это неприятная ситуация, которую я бы хотела пережить.

– …с другим мужчиной, – она протянула руку и оттянула край платка на моей шее. От бордовых синяков остались лишь легкие следы, но Клер всегда была наблюдательной. – Я знала, что в тебе те еще черти водятся, мисс Клементс.

Моих чертей еще в юности уничтожила моя мать. Я вздохнула: Клер я доверяла, как самой себе, но представить её реакцию боялась. В одах Гарри мать его Стайлсу Клер замечена не была, но, разумеется, знала, кто он такой, ведь рецензия на его второй альбом была именно ею и написана. Клер вообще обладала удивительным талантом выражать словами любые эмоции. Кажется, выдержку из неё он даже репостил в свой Инстаграм, хотя не был замечен в социоблядизме. Я не видела этого репоста, но помнила, как девчонки исходили визгом на этот факт.

Для меня тогда это было всего лишь еще одним доказательством, что журнал пока удается держать на плаву, а наши публикации замечают не только постоянные читатели.

– Подожди… – Клер по привычке подняла руку к лицу, будто поправляла очки, хотя еще полгода назад перешла на линзы. – То есть, ты попала в Three Clubs Cocktail Lounge…

Я поболтала на дне стаканчика остывший кофе.

– Да.

– И переспала с Гарри Стайлсом?!

Я была благодарна, что Клер не закричала это на всю столовую. Вытаращившись на меня, она пыталась переварить информацию.

– И так спокойно об этом говоришь? – она выхватила из моих рук стаканчик и допила кофе одним глотком, даже не поморщившись.

– Более того, я рассказала об этом только тебе, – я устало потерла лоб ладонью. – Так что не сболтни кому-нибудь, окей?

– Сегодня же напишу об этом в Инстаграм и отмечу Стайлса в публикации. Нет, Эйвери, подожди, я не понимаю, – Клер снова подняла руку к переносице, выругалась. – Ты просто взяла и ушла? И… И всё?

– И всё. Сказок о Золушке не бывает, – я откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди. – Повезло только Меган Маркл и Кейт Миддлтон, но они куда красивее меня. Я просто обычная девушка из Сан Диего, сбежавшая десять лет назад от авторитарной матери, а ещё у меня нет ни мачехи, ни злых сестер, ни феи-крестной. Ни одно условие не соблюдено, да и туфельку я у него не теряла.

А вот нижнее белье – да. И по иронии судьбы, его на свадьбу подарила мне именно Клер. Не знаю, зачем она вообще старалась и тратила деньги: Патрика оно бы не впечатлило, а Гарри было не до моих трусов. Ему куда больше хотелось меня из них вытряхнуть.

Мне хотелось бы вытряхнуть его из собственной головы, но мир вокруг меня будто сговорился. И даже радио, которое всегда играло в столовой нашего бизнес-центра, издевательски затянуло старый хит One Direction, заставляя меня закатить глаза. Низкий и хриплый голос Гарри мать его Стайлса я узнала мгновенно.

– Эйвери, ты можешь меня за это уволить, но я не могу этого не сказать… – Клер наклонилась ко мне через столик и прошипела: – ты – непроходимая дура!

– Не думаю, что мне было бы приятнее, если бы он выкинул меня потом за шкирку, как котенка, – я понимала, что у Клер было свое мнение по вопросу, но это не она проснулась в постели парня, чей донжуанский список был достоянием общественности уже давно. – Я дура только потому, что вообще к нему пошла.

– Я слышу ворчание твоей мамаши-ханжи в этих словах, – фыркнула Клер. – Ну, тебе хоть понравилось?

Я взяла пустой стаканчик из-под кофе и смяла в ладони податливый картон. Да, Клер, подумала я, мне очень понравилось. Так понравилось, что теперь он преследует меня, и я замечаю его следы даже в повседневных вещах. Но ты никогда не поймешь, что я сбежала именно поэтому. Мне было слишком хорошо с ним – и не только в постели.

Мне нравилось говорить с ним и молчать с ним, а это гораздо страшнее. И я должна об этом забыть.

========== Глава четвертая ==========

Комментарий к Глава четвертая

OST: https://www.youtube.com/watch?v=9wg3v-01yKQ

Aesthetics:

https://pp.userapi.com/c847020/v847020162/b322d/FzU_h6uyJMo.jpg

https://pp.userapi.com/c824600/v824600162/195528/qICMM1Dlbck.jpg

https://pp.userapi.com/c849336/v849336162/3df39/RUar-7zwyxc.jpg

She worked her way through a cheap pack of cigarettes

Hard liquor mixed with a bit of intellect

And all the boys, they were saying they were into it

Such a pretty face, on a pretty neck

She’s driving me crazy, but I’m into it, but I’m into it

I’m kind of into it

© Harry Styles – Kiwi

– Нет, – я уставилась на босса, будто он только что предложил мне заключить сделку с Дьяволом и шагнуть из окна одновременно. – Пол, ты с ума сошел? Я не буду этого делать.

– Эйвери, я же не продать тебя арабскому шейху предложил, – Пол вздохнул, сложил руки в замок и взглянул мне в глаза. – Менеджер Гарри Стайлса связался со мной сегодня утром и предложил интервью. Они предложили его сами, понимаешь, Эйв? Мы не имеем права упустить такой шанс.

Я понимала, что не имеем права. Я понимала, что интервью с Гарри мать его Стайлсом заставит визгливых, влюбленных в него девчонок разобрать тираж, словно горячие пирожки. Я помнила, как разлетелся номер «Роллинг Стоун» с его лицом на обложке.

И я не понимала, почему Пол хочет отправить на интервью меня. Точнее, нет. Я понимала: он хотел быть уверенным, что интервью не будет запорото, что с Гарри пообщается тот, кто не будет пускать на него слюни галлонами, а сможет задавать адекватные и относительно умные вопросы.

И Пол впервые в жизни промахнулся. Вот просто совершил самую страшную свою ошибку, которая могла стоить ему репутации журнала. Потому что я знала, что не смогу спокойно сидеть напротив Гарри Стайлса, смотреть в его невозможные желто-зеленые глаза и спрашивать, слушать ответы, снова спрашивать…

Сходить с ума. Прошел месяц, а мою крышу до сих пор несло ветром в дальние дали, потому что мне снился чертов Гарри Стайлс, и каждый сон с ним заканчивался в его же объятиях. Мне снились его прикосновения и его руки, оглаживающие мои ребра, его поцелуи, обжигающие кожу, его шепот, и он сам, заполняющий меня без остатка. Во сне я зарывалась пальцами в его волосы, выгибалась под ним, прижимаясь к его горячему телу. Во сне мое подсознание возвращало мне всё, что я пыталась запереть в памяти и выбросить ключ от этих воспоминаний.

Оставь меня в покое, Гарри Эдвард Стайлс. Я – не Камиль Роу, не Кендалл Дженнер, не Сара Сампайо, а Тейлор Свифт у меня разве что в плеере мелькает. Я – не одна из этих милых селебрити-девочек с потрясающей укладкой и макияжем от известных визажистов, а спортзалу я предпочитаю вечер с пиццей и «Звездными войнами» и не стыжусь этого, благо, генетика позволяет баловаться углеводами. Мне не вышагивать по подиуму, сверкая идеальной фигурой, и я не из твоей лиги, а ты – не из моей.

И мы не в комедии о старшей школе, чтобы ты обратил на меня внимание.

Просто исчезни. Пожалуйста?

– Эйв! – Пол щелкнул пальцами, привлекая мое внимание. – Эйв, пожалуйста. Я только тебе могу доверить это интервью. Детка, – заныл он. – Я отправлю с тобой Фреда, если ты не хочешь идти одна, он сделает пару кадров с этим хлыщом в костюме Гуччи. Эйвери, прошу тебя…

Я представила, как сижу напротив Гарри матушку его за ногу Стайлса, смотрю на него, а все вопросы испаряются из моей головы, оставляя только одну фразу: I want to ki_ _ you (answers may vary). И черт его знает, какой ответ был бы верным. Я хотела убить его. Я могла захотеть целовать его. Я представила, как от его взгляда у меня внутри будто вспыхивает спичка, и меня поджигает изнутри, потому что именно так он действовал на меня.

Я представила, как слышу его-чертов-голос, низкий и хриплый, и вспоминаю, ЧТО и КАК он шептал мне на ухо, пока его ладони скользили по моим запястьям, пока наши пальцы сплетались так крепко, что я боялась – суставы хрустнут.

Я представила, как он смотрит на меня и пытается вспомнить, почему мое лицо так ему знакомо? Уж наверняка он не запоминает лиц девушек, с которыми спал.

Я представила, как мне хочется сдохнуть прямо на этом чертовом интервью.

О. Боже. Мой.

Нет.

– Пол, я не могу, – я потерла переносицу двумя пальцами, ощущая, как вместе с воспоминаниями накатывает головная боль, звенящая и противная. – Я просто не могу.

Я чувствовала себя совершенно не профессионально, отказывая редактору. Но могу ли я поступить иначе?

– Эйвери, – Пол снова вздохнул. – Я не хотел говорить тебе, но если мы сейчас не хайпанем, как говорит моя дочь-подросток, то нам придется сократить штат. Должность зама я больше не смогу позволить, и тебе придется либо вернуться в штат простым журналистом, либо уволиться. И я не хочу, чтобы ты уходила, Эйвери. Я не хочу сокращать штат. Я хочу удержать журнал на плаву, понимаешь? Всего один раскупленный тираж, и мы сможем брать интервью у других звезд. Пошли бы они, конечно, к черту, но мне дорог журнал и дорог каждый из вас. Эйв, пожалуйста, я тебя очень прошу.

Пол знал, на какую мозоль наступить, чтобы разбудить мою совесть. Мне хотелось самой исчезнуть, завыть на луну, испариться. Вселенная, за что ты так меня наказываешь?

Если и был рычаг, на который Пол мог нажать, чтобы заставить меня делать то, что я не хотела делать, так он только что воспользовался этим шансом. Я могла пережить собственное сокращение, но боялась подумать, что кого-то еще могут сократить, чтобы свести концы с концами.

– Так всё плохо? – спросила я.

Вместо ответа Пол протянул мне бухгалтерский баланс за последний месяц. Я открыла тонкую папку, взглянула на цифры…

О, вашу мать. Всё действительно было плохо, и это было понятно даже мне – той, которая проценты считала на калькуляторе и ни черта не смыслила в бухгалтерии. Все просто было плохо.

Черт. Черт. Черт.

– Хорошо, – я закусила губу. Пол, ты даже не представляешь, какую свинью ты только что мне подложил… – Если всё действительно так… Ты уверен, что интервью со Стайлсом нам поможет?

Босс постучал ручкой по столешнице, обдумывая ответ.

– Не знаю, – наконец, честно произнес он. – Может быть, и нет. Но я не хочу упускать этот шанс. Гарри Стайлс редко дает интервью печатным СМИ. И я уверен, что только ты можешь задать ему правильные вопросы.

О, да.

Я хмыкнула скептически.

И первым же вопросом будет: «Ты что, преследуешь меня, Гарри Стайлс?»

Хотя, разумеется, он меня не преследовал. Я вышла из кабинета Пола, и мне уже не впервые за долгое, долгое время захотелось покурить. Сам процесс курения никогда меня не успокаивал, но лучше одна сигарета, чем доза алкоголя.

Клер поймала меня на пути в курилку бизнес-центра.

– Эйв, что случилось?

Если честно, я даже не представляла, как ответить ей, чтобы не вызвать у неё порцию восторга или не выдать секрет о финансовом положении журнала, который Пол мне доверил. Клер всё это время периодически капала мне на мозги, что она совершенно не понимает моего поведения и не знает, почему я продолжаю отнекиваться, что Гарри Стайлс якобы запал мне в душу.