Текст книги "Путь домой (СИ)"
Автор книги: MadeInTheAM
Жанры:
Короткие любовные романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
А разве стал бы прямо на камеру слать моего бывшего парня?
Я помнила, как рассказывала ему эту историю, сидя в машине и болтая на дне стаканчика остывший латте с пряностями. Мне вовсе не хотелось делиться с ним подробностями (да и с кем-либо вообще), но как-то так получилось, что с Гарри было легко, будто мы знали друг друга тысячу лет и больше. Он слушал внимательно, чуть склонив голову набок и не перебивая моих обиженных, сумбурных рассказов, а потом наклонился вперед и поцеловал меня. Я помнила ощущение его горячих губ на моих собственных. Я помнила, как поцелуи становились все жарче, и каждое его прикосновение говорило мне, что здесь и сейчас я нужна и желанна.
– Твой парень – придурок, – прошептал Гарри, прокладывая дорожку коротких поцелуев по моей щеке к уху. – Полный придурок. А я тебя хочу.
И, наверное, его слова стали моей точкой невозврата. Я думала, что прошла этот поворот моей судьбы и просто иду дальше по дороге из желтого кирпича, но кто же знал, что мальчик с золотым сердцем последует за мной? Кто мог предвидеть, что он не захочет оставаться в прошлом? Где та гадалка, что увидела бы это в хрустальном шаре?
Паула обхватила меня за талию и прижалась ко мне, и я постаралась отбросить странные мысли: моя племяшка была счастлива, и только это было важно.
– Я так рада! – Прокричала она мне в ухо, и я решила, что с Форума точно выйду оглохшей. Меня добьют если не колонки, так собственная племянница. – Это лучший концерт!
С этим я могла бы поспорить, но не стала. Пройдет время, и она сама поймет, что всегда есть что-то лучше. В жизни Паулы будет еще множество концертов, и некоторые из них она захочет назвать «самыми лучшими в её жизни», но правда была в том, что всегда будет концерт круче, ярче, эмоциональнее. И ничего в этом плохого не будет, ведь и другие будут вспоминаться с теплотой, что свойственна ностальгии.
На сцену выбежал техник, подал Гарри гитару. Паула распахнула глаза и вцепилась в ограждение еще сильнее.
– Акустика… – выдохнула она. – О, Господи!
Я не выдержала и хихикнула: боюсь, малышка, Господь не умеет так целоваться, как целуется Гарри Стайлс, и уж точно не умеет так заниматься любовью, но каких-то вещей обо мне и о нём (но не о нас, потому что нет никаких «нас») тебе знать совсем не обязательно. Я не представляла, как отреагировала бы Паула, узнав, что мне довелось проснуться в одной постели с Гарри Стайлсом.
И уж тем более – как я хотела бы проснуться с ним опять.
Гарри поправил на плече ремень от инструмента, кашлянул в микрофон, призывая к тишине.
– Сегодня заключительный концерт этого тура, потом я исчезаю в студии, чтобы обрадовать вас новыми песнями через пару-тройку месяцев. Поэтому сегодня я приготовил вам сюрприз, и что-то подсказывает мне, что он вам понравится.
На первых же аккордах девчонки взорвались восторженным визгом. Я покачивала головой в ритм простой, но красивой мелодии, замирая от магии трогательных строк, звучащих в исполнении Гарри как-то особенно болезненно. Мне казалось, что я чувствую на себе его взгляд, но я гнала от себя это ощущение: нет ничего глупее, чем в почти тридцать лет думать, что кто-то поет исключительно для тебя.
А потом я подняла взгляд, и что-то у меня за ребрами тонко хрустнуло, будто ломалась корочка льда, покрывающая мое сердце.
Гарри смотрел прямо в мою сторону.
Oh, why you’re wearing that to walk out of my life?
Oh, even though it’s over you should stay tonight…
If tomorrow you won’t be mine
Won’t you give it to me one last time?
Oh, baby let me love you goodbye…
На глазах Паулы блестели слезы. Она неосознанно сжала мою руку и шмыгнула носом.
Я слышала, как зал подпевает Гарри. Сотни огоньков и телефонных фонариков взметнулись в воздух, а, оглянувшись, я могла видеть восторженные, сияющие глаза и трогательно-восхищенные лица. И что-то у меня внутри перевернулось вновь. Я подумала, что Гарри – не просто мальчик с золотым сердцем, но мужчина, которому принадлежал бы трон Изумрудного города, потому что магия, которую он ткал из паутины музыки и собственного голоса, сияющими нитями соединяла всех, кто пришел вечером в The Forum. Магия, которая помогала каждому жить дальше, так или иначе.
В этом всегда была музыка для меня – магия, соединяющая души и помогающая людям понимать друг друга без слов. Потому что слова были не нужны.
Серебряное невидимое музыкальное полотно взорвалось очередной волной девичьего визга: с бекстейджа вышел парень, темноволосый и крепкий, в футболке и узких джинсах, и, скрестив ноги, уселся прямо на сцене. Я чуть приподняла брови: сюрприз?
– Это Луи! – Снова запрыгала на месте Паула. – Нифига себе!
Гарри склонился к уху Томлинсона, что-то произнес, Луи показал ему большой палец. Окончание песни практически потонуло в восторженных воплях фанаток.
One more taste of your lips
Just to bring me back
To the places we’ve been
And the nights we’ve had…
Because if this is it
Then at least we could end it right.
И, чтобы не думать, что Стайлс пел специально для меня, я вонзила ногти в ладонь. Боль немного отрезвила меня. Прекрати, Эйвери, не будь большей дурой, чем ты уже есть. Гарри Стайлсу плевать на мои эмоции и чувства, Гарри Стайлс просто развлекается. Гарри Стайлсу весело.
Гарри Стайлс пялится на тебя так внимательно, что хочется бежать – но куда? От него или к нему? Я не знала.
– Подождите, мисс, – остановил меня охранник, стоило нам с Паулой подхватить свои вещи. – Подождите, пожалуйста.
Мы специально подождали, чтобы из зала схлынула толпа, и мы могли спокойно выйти.
Паула счастливо щебетала, что должна мне по гроб жизни и больше, что она умерла бы, просто смотря в сети стримы, а я рассеяно улыбалась – в ушах у меня звенело, в голове путались мысли, а с сердца осыпалась хрусткая корка льда.
– Да? – я изумленно обернулась. – Что-то случилось?
– О, ничего особенного, – он поднял вверх обе руки. – Просто мистер Стайлс попросил, чтобы я провел вас обеих на бекстейдж. Пойдемте?
Паула зажала рот ладошкой. Я же почувствовала, что моя челюсть стремится прямо к центру Земли. Если Гарри Стайлс хотел сломать мне все шаблоны на свете…
Ну что ж. Ему удалось.
Охранник пару минут вел нас какими-то коридорами, ловко лавируя между снующими туда и сюда работниками сцены и стадиона. Паула сжимала мою ладонь, вертела головой по сторонам – сущий ребенок в свои тринадцать. До безумия счастливый ребенок, чьи мечты стали реальностью буквально за один вечер благодаря волшебству одного человека.
И, хотя я боялась взглянуть Гарри Стайлсу в глаза, боялась утонуть в этом золотисто-зеленом взгляде, я чувствовала, что простое «спасибо» – это меньшее, что я могла ему вообще сказать.
В гримерке было шумно – музыканты Гарри устроились по диванчикам, усталые, но довольные, и обсуждали прошедшее выступление. Стайлс расселся на столе, скрестив ноги в позе йога, и задорно хохотал над какой-то шуткой, чужой или своей собственной. Его идиотский черно-белый блестящий пиджак валялся рядом, а сквозь полупрозрачную ткань белой рубашки было отчетливо видно его татуировки. Я облизнула разом пересохшие губы, кашлянула, привлекая внимание.
– Гарри, это не та девочка, которую ты из зала выцепил? – спросила ударница, вертевшая в руках барабанные палочки.
Гарри оглянулся и расплылся в улыбке, увидев нас:
– Паула! – воскликнул он. – Рад, что удалось тебя поймать. Тебя не затоптали в этой толпе?
Пока он обнимал мою племяшку, ошалевшую от счастья, о чем-то её расспрашивал, смеялся над её ответами, я стояла, прислонившись спиной к стене, и пыталась привести в порядок свои мысли. Внутри бушевал целый бешеный водоворот эмоций, и я кусала нижнюю губу, стараясь хоть как-то сохранить ускользающее ощущение реальности.
Смотреть на Гарри было невыносимо, но всё же, не смотреть я не могла. Я пыталась понять, кого я вижу – настоящего ли Стайлса, который действительно относится к людям с добротой, как и пропагандирует, или человека, умело притворяющегося сияющим улыбающимся мальчиком. И я не могла понять, кто он на самом деле, как ни старалась.
– Привет, Эйвери, – меня отвлек Джеффри, и я обернулась на его голос. – Как дела?
– Все отлично, – я улыбнулась. – Пытаюсь переварить, что Гарри позвал меня и мою племянницу сюда, на бекстейдж.
– С ним случается, – Джефф пожал плечами. – Хотел сказать тебе спасибо за отлично интервью. Гарри был в восторге от тебя.
Ох, Джефф, ты и не представляешь, насколько… Я едва подавила усмешку. Все это казалось мне сюрреалистичным, но голос Гарри, доносившийся до меня, и смех Паулы, который я узнала бы из тысячи, доказывали мне, что я не сплю. Ну, или этот сон, по крайней мере, достаточно реалистичен.
– Джефф! – Стайлс окликнул Азоффа. – Пожалуйста, отведи Паулу к мерчу, пусть выберет, что ей нравится.
Если Джеффри и удивился такой просьбе, то не показал виду. Кажется, он привык к закидонам своего подопечного и друга – возможно, привыкнуть было безопаснее, чем отговаривать Стайлса от задуманного фортеля. Эта его черта была понятна ещё в нашу первую встречу, и теперь я только убедилась, что была права. Паула даже подпрыгнула на месте в предвкушении, а я вдруг как-то сразу поняла, что музыканты Гарри уже явно ушли собираться, и мы находимся в его гримерке вчетвером.
А, когда за Паулой и Джеффом закрылась дверь, мы остались вдвоем, и я почувствовала, как в воздухе повисает молчание. Не тяжелое, но какое-то странное, а расстояние между нами ощущалось почти физически. Оно было тягостным и болезненным, и мне хотелось просто шагнуть вперед и посмотреть, что Стайлс будет делать дальше. Но я только закусила губу.
Гарри откашлялся.
– У тебя очаровательная племянница, – он улыбнулся, и я почувствовала, что его нервное состояние заполняет пространство тонкими электрическими разрядами. – Правда. И очень похожа на тебя.
Я не понимала, как реагировать. Мне хотелось нащупать ручку двери и выскочить в коридор, глотнуть воздуха, оказаться в помещении, свободном от Гарри мать его Стайлса. Мне хотелось подойти к нему и уткнуться лбом в его плечо, потому что он только что подарил моей племяшке сказку, о которой она могла только мечтать. Мне хотелось очерчивать пальцами его скулы, губы и подбородок, шепча слова благодарности ему на ухо.
И я не понимала еще одного: зачем он всё это делал? Вопрос вертелся у меня на языке, но я не знала, хочу ли задать его. Я боялась услышать ответ. Зачем ты поступаешь так, как поступаешь, Гарри Стайлс? Чего ты добиваешься?
Гарри даже не пытался преодолеть расстояние между нами. Он по-прежнему сидел на столе, скрестив ноги, уже повернувшись ко мне лицом, и я видела контуры татуировок сквозь тонкую ткань его рубашки. Еще тогда… тогда мне было интересно, почему Стайлс набил эту чертову бабочку у себя на животе? Она казалась неуместной, но, впрочем, большая часть его татух выглядела, как партак мастера.
Гарри Стайлс просто коллекционировал чернильные косяки на своем теле.
– Лучше бы Паула была похожа на меня чуть меньше, – брякнула я, понимая, что говорю совсем не то, что хотела бы.
– Почему? – Гарри вопросительно вскинул бровь.
Зачем ты спрашиваешь меня обо всем этом, Стайлс, будто тебе интересно? Почему ты вытащил меня и Паулу сюда – неужели чтобы я почувствовала себя ещё более неловко, чем я и так себя чувствую? По какой, мать твою, причине ты ведешь себя со мной так, что любой может догадаться: у нас что-то было?
Ну, или это у меня развилась паранойя, да.
– Очень сомневаюсь, что своевольный характер поможет ей в жизни, – вздохнула я.
Мой побег от матери и мои демарши приносили и приносят мне относительную свободу, но воспитание, заложенное с детства, трудно вытравить до конца. Ты либо следуешь ему слепо, не думая, и повторяешь судьбу своих родителей, либо все делаешь вопреки, но так или иначе никто не даст гарантии, что ты в конце жизни не поймешь, что в корне был не прав. Я очень боялась, что однажды Паула это поймет на собственном опыте.
Гарри спрыгнул со стола и подошел ко мне. Я сделала шаг назад и уперлась спиной в стенку. Её холод ощущался даже сквозь одежду.
– Ты на самом деле так не думаешь, – Гарри смотрел на меня, чуть прищурившись, зашторивая ресницами желто-зеленый взгляд диковатого, своевольного зверя. – Знаешь, мало кому удается перевернуть собственную жизнь и избавиться от стереотипов, навязанных в семье, какими бы они ни были. Я думаю, что у тебя получилось, и Паула идет по твоей дороге. У неё нет другого примера для подражания.
Это был очень странный разговор. Мне казалось, будто мы просто ходим вокруг да около, не решаясь поговорить о чем-то действительно важном. Я хотела знать, почему он продолжает попадаться мне на пути. Мы идем разными дорогами, но почему-то они постоянно пересекаются, и я не понимала, в чем смысл этих встреч. Они только заставляли меня мысленно возвращаться в день, который я хотела бы забыть, и в ночь, которую я, видимо, буду помнить всегда.
Что хотел добиться этим разговором Гарри, я не понимала. Но, к счастью, нас прервала счастливая Паула, которая вернулась в гримерку с пакетом шмоток в руках и с Луи Томлинсоном на прицепе. Она бросилась Гарри на шею, обнимая и благодаря, а я была избавлена от необходимости снова и снова смотреть ему в глаза.
– Луи, – представился мне Томлинсон и протянул руку. Мне ничего не оставалось, кроме как пожать его крепкую ладонь и улыбнуться, разглядывая его тонко выписанное, красивое лицо: чуть впалые скулы, сухие губы, четкую линию челюсти и голубые глаза. Луи Томлинсон был по-своему красив, но ему чего-то не доставало.
Внутреннего огня?
– Эйвери.
– Я уже понял, – он рассмеялся. – Твоя племянница весьма разговорчива.
– Этого у неё не отнять.
Глядя, как Стайлс приподнимает Паулу в воздух, прощаясь с ней, я подумала, что из него был бы прекрасный отец. Кто знает, быть может, однажды я узнаю об этом из газет?
*
Паула не могла заснуть очень долго: она болтала и болтала, выплескивая эмоции и рассказывая мне в сотый раз, какой Гарри Стайлс чудесный и добрый, прекрасный и совершенно, совершенно великолепный. Её восторг хлестал неуемным потоком, а мне оставалось только улыбаться и кивать. Что я могла ещё сделать?
Милая моя племяшка, я точно знаю, какой он: совершенно сумасшедший, сексуальный, безбашенный, но чуткий и умеющий любить, как никто другой. А ещё уверенный в себе настолько, что не допускает мысли, что кто-то может не поддаться его обаянию. Он купил Паулу с потрохами, а, подкупив её, он поймал в ловушку и меня. Зубья капкана захлопнулись, запирая меня, а я и не заметила.
Чертов Гарри Эдвард Стайлс.
– Он понравился тебе? – Паула натянула одеяло повыше. Разумеется, она не могла знать, о чем (о ком) я думаю, но её вопросы заставили меня вздрогнуть, будто племянница прочла его имя прямо в моих мыслях. Или на моем лбу. Неоновыми светящимися буквами.
Да, малышка, очень понравился. Но я не уверена, что тебе стоило бы знать об этом. Я прикрыла глаза на мгновение, вспоминая его губы и руки, его прикосновения и его хриплый голос, от которого я теряла контроль над собой. Он был в моих мыслях, в моих воспоминаниях, и, кажется, собирался пробраться в сердце.
Паула, Гарри понравился мне ещё в нашу первую встречу и нравился мне всё сильнее.
И я не знала, как этому сопротивляться.
– Я совсем его не знаю, – я улыбнулась, подоткнула ей одеяло. – Мы разговаривали пару минут, пока ты выбирала мерч. Думаешь, я смогла что-то понять о нем?
Но Паула, утомленная долгим и счастливым днем, уже задремала, и не слышала моего ответа. Оно и к лучшему. Я погладила её по голове, убирая волосы со лба, и поднялась на ноги. Новая толстовка и пара футболок лежали на стуле – Паула бесконечно их мерила, крутилась перед зеркалом и разглаживала ладонями материал. Улыбалась, счастливая уже тем, что кумир её отметил, и пусть так будет и дальше. Пусть это останется для неё маленьким чудом.
Гарри подарил ей сказку, а меня переполняло чувство горячей благодарности за его поступок, чем бы он ни руководствовался. Я так и не сказала ему «спасибо» – наш разговор был слишком сумбурным, чтобы я сообразила и догадалась, что нужно поблагодарить его за всё это, за смех и улыбки Паулы, за её радость и теплые воспоминания, которые она пронесет сквозь годы и годы. Всё время мне вообще чудилось, будто мы оба говорим не то, что хотели бы сказать друг другу на самом деле. Ходим кругами. И никак не можем найти нужных слов.
Номер, написанный на обложке альбома, даже не нужно было перечитывать – он отпечатался в моей памяти, и я не могла вымарать его. Мне казалось, на моем правом плече сидит маленький Дьявол и шепчет: напиши ему, напиши, так легче, так проще. Я смотрела на пустое окошко сообщения, и руки мои тряслись.
«Спасибо за Паулу»
Я сделала несколько ошибок в простом сообщении и исправляла его несколько раз, и все не решалась пройти собственную точку невозврата, после которой придется признать, что я сама делаю шаг навстречу, даже не зная, ждет меня взлет или падение.
Гарри был в туре два месяца подряд, наверняка он спит. Или трахается со своей подружкой, ведь не может быть, чтобы её у него не было. Гарри не ждет моего сообщения. Совершенно точно не ждет.
Белое поле вкладки сообщений гипнотизировало меня.
Кто-то, запоздало возвращающийся домой субботней ночью, проехал на своем автомобиле, оставляя на потолке мазок желтоватого света фар. Мое сердце колотилось, как бешеное, когда я нажимала кнопку «Отправить». Я думала: это все ради Паулы, он подарил ей сказку, я должна поблагодарить его, раз уж я оказалась такой тормознутой тварью и не сделала этого раньше. Я думала: он всё равно не поймет, кто ему пишет, а если поймет – вряд ли ответит.
Закрыв глаза, я попыталась не думать ни о чем, и у меня почти получилось. А потом телефон, лежавший рядом с подушкой, зазвонил. Я тупо уставилась на знакомый номер, высветившийся на экране, и паника захлестнула меня с головой.
Ответить или нет?
Три часа ночи. Я бы могла притвориться спящей, но я написала ему сообщение, и Гарри точно знает, что я не сплю.
– Думал, ты не ответишь, – хрипло произнес Гарри мне в самое ухо, когда я всё же приняла вызов. – Не за что.
Я откашлялась прежде, чем сказать что-то в ответ, а когда раскрыла рот – не узнала собственного голоса.
– Есть, за что. Ты показал ей магию.
Гарри рассмеялся, и я почувствовала, как по телу прокатилась горячая волна, прицельно ударившая прямо в низ живота.
– Паула очаровательна, и она мне понравилась. Да только, сказать по правде, я хотел сделать приятное тебе. Кажется, у меня получилось.
– Зачем? – я не понимала, почему всё еще продолжаю говорить с ним, разглядывая тени, пляшущие на потолке, и пытаясь отвлечься от мучительно-сладких ощущений, что приносил мне один только звук его низкого голоса.
Он помолчал в трубку, обдумывая ответ. Это молчание больше не казалось мне тягостным, оно обволакивало и успокаивало, и, пока в трубке было слышно только его дыхание, мое сердце даже перестало биться, будто сумасшедшее.
– Сам не знаю, – признался Гарри через минуту. – Я сейчас валяюсь в собственной спальне, в чертовски холодной постели, и не могу уснуть, и у меня может быть всё время мира, чтобы ответить на твой вопрос, но… – он хмыкнул. – Я не знаю, что сказать тебе, Эйвери Клементс. Я бы и сам хотел знать ответ. А ты подумала, что я хотел тебя купить?
Я ни за что не призналась бы, что думала именно так. Эти мысли больше подходили бы пятнадцатилетней девчонке, для которой весь мир крутится вокруг её маленькой, но такой уже важной персоны. И даже двадцатилетней студентке думать об этом было бы не стыдно.
А мне – стыдно. Потому что мир не вращается вокруг меня. Потому что мир не остановится, даже если я умру. Потому что мир продолжит существовать, даже если умрет последний человек на Земле. Никто из нас не особенный, мы просто делаем другого человека особенным, потому что любим. Иногда этот человек – ты сам.
Я могла представить, как Гарри хмурится, сдвигая темные брови, и обдумывает ответ. Морщинка, крохотная и тонкая, рисует на переносице едва заметную линию. Он дотрагивается до нижней губы, кутается в простыню и глядит в огромное окно, за которым сияет огнями город, что никогда не спит.
– Уверен, что ты так и подумала, – я поздно сообразила, что Стайлс ожидает от меня ответа, и он ответил за меня сам. – Эйвери, я не использую детей, чтобы завоевать девушку.
– Будто тебе это вообще требуется, – вырвалось у меня.
Гарри вновь рассмеялся, низко и бархатно.
– Ты всё еще пытаешься заставить меня попотеть, чтобы заслужить хотя бы поцелуй. И я хочу целовать тебя. Прямо сейчас. И если ты спросишь, зачем, я сорвусь и приеду к тебе, потому что функцию «Найти айфон» еще никто не отменял. Я хочу радовать тебя, Эйвери. А почему… давай выясним это вместе?
Он вновь ставил меня в тупик своими вопросами. Я глупо хлопала глазами, не представляя, что ему сказать, а Гарри ждал ответа. Или не ждал, а просто молчал мне в трубку, и я слышала его дыхание. Почти ощущала его на своей шее. И мне невыносимо хотелось просто лежать сейчас рядом с ним, прижимаясь щекой к его груди, и водить пальцами по десяткам его дурацких татуировок. Я знала, что это неправильно, так, к черту, не должно быть, но некоторые эмоции не поддавались моему контролю, не давали мне запрятать их в коробку и убрать как можно дальше, запрятать и забыть.
Я не могу выбросить тебя из головы, Гарри Стайлс. Я не знаю, как, но ты пробрался в мой мозг. Твой голос, твой смех, твоя улыбка и твои поцелуи, даже твои тупые шутки и полное отсутствие вкуса. Всё это делало тебя – тобой, всё это отзывалось во мне сладостным эхом.
Я не могу забыть тебя, и это меня пугает.
– Эйв… – тихо позвал меня Гарри. – Ты спишь?
– Нет, – почему-то прошептала я в ответ. – Я… думаю. Гарри, ты понимаешь, о чем спрашиваешь?
– На сто процентов. И я не тороплю тебя с ответом, Эйв.
– Тогда чего ты хочешь?
Гарри шумно вздохнул в телефон.
– Увидеть тебя.
Я тоже хочу увидеть тебя снова, Гарри. Я видела тебя несколько часов назад, но мне мало. Я хочу касаться тебя, говорить с тобой. Слушать тебя. Не понимаю, не знаю, что в тебе особенного, но мне хорошо рядом с тобой, и меня это пугает.
– Я… – я прочистила горло. – У меня Паула спит в соседней комнате. Её завтра заберут домой.
Прикрываться племянницей было подло, но у меня не оставалось других путей отхода. Я не так хорошо знала Гарри Стайлса, но почему-то мне казалось, что с него станется натянуть первые попавшиеся джинсы, взять такси и притащиться ко мне через весь город.
Я представила, как он залезает ко мне в окно по водосточной трубе, и подавила смешок. Хорошее воображение – это, определенно, зло.
– Малышка Паула, – рассмеялся Гарри, прерывая мои мысли. – Как она?
Я вытянула ноги под простыней, скрестила их в лодыжках.
– В восторге бешеной ламы от тебя. Прыгала вокруг мерча целый вечер, пока не отрубилась. Я думала, она и спать в обнимку с твоей толстовкой завалится.
– Еще бы, – самодовольно заявил он, и я отчего-то знала, что он ухмыляется. – От меня все в восторге. По разным причинам. Даже ты, хотя отрицаешь это.
Мои эмоции сложно было назвать восторгом – по крайней мере, это было не совсем то слово. Я и сама их не понимала: мои мысли и чувства будто перемешали в блендере и вывалили обратно мне в голову, мол, разбирайся с ними, как знаешь. Еще пару месяцев назад я всерьез полагала, что не увижу Гарри Стайлса больше никогда, но Вселенная была иного мнения. Скажи мне вообще кто-нибудь полгода назад, что произойдет вся вот эта каша, я бы рассмеялась ему в лицо.
Полгода назад Эйвери Клементс готовилась к свадьбе с Патриком Маршем и считала себя если не счастливой, то вполне довольно жизнью женщиной. Полгода назад я слышала о Гарри Стайлсе только, что он существует, но он будто жил где-то в параллельном мире, в который мне хода не было.
А потом Патрик Марш оказался трусом, а дороги Эйвери и Гарри Стайлса внезапно пересеклись.
– Значит, завтра вечером ты свободна?
Настойчивость Гарри разрывала меня на две половинки, на две Эйвери, одна из которых жаждала попрятаться в воображаемый домик и накрыться для верности плащом-невидимкой, а вторая – так же сильно хотела вновь увидеть его. Смотреть в эти веселые желто-зеленые кошачьи глаза, на дне которых скрывались бесы.
Ничего же не случится, если мы просто пересечемся поговорить? Кажется, эта ситуация не хочет разрешаться простым игнорированием моих желаний и мыслей. Кажется, мир был другого мнения. И я даже могла бы предложить Гарри встретиться где-нибудь в людном месте и выпить кофе (без продолжения), но прекрасно понимала, сколько фотовспышек и чужих мобильных камер будет направлено в нашу сторону.
И сколько грязи выльется на меня в Сети.
– Я не уверена, что мы можем встретиться где-то и избежать проблем, – честно призналась я. Притворяться и дальше, что я не хочу его видеть, я больше не могла, да и он всё равно знал, что я безбожно ему вру. Но, что хуже, я три месяца пыталась врать себе и отчаянно в этом фейлила.
– А ты всё ещё помнишь мой адрес? – вкрадчиво поинтересовался Гарри.
Я помнила. По крайней мере, приблизительно. И помнила, как выглядит его дом, снаружи и изнутри. Я много чего ещё помнила, хотя если бы могла выбирать, то затерла бы себе память. И я понимала, что если я приеду к нему домой, то разговаривать мы не будем.
– Нет, – я качнула головой, будто он мог меня видеть. – Только не у тебя дома.
– Мне казалось, тебе понравилось, – мурлыкнул Гарри в трубку. – Я ошибся?
– Просто… – я сглотнула. Чертов Стайлс, ты же все понимаешь. Ты же знаешь, чувствуешь, как действуешь на меня. Ты знаешь, что не ошибаешься. – Это тяжелая артиллерия, – заявила я в итоге.
– Я готов встретиться на твоей территории, – хохотнул он. – Обещаю, что принесу белый флаг и не буду предпринимать попыток диверсии… если ты сама того не захочешь.
Я знала, что пожалею об этом. Я чувствовала это, но всё равно согласилась.
========== Глава шестая ==========
Комментарий к Глава шестая
OST: https://www.youtube.com/watch?v=8uD6s-X3590
Aesthetics:
https://pp.userapi.com/c847020/v847020162/b3243/QVOX1zJxEz0.jpg
https://pp.userapi.com/c849336/v849336162/3df54/Iz36c_9kGqI.jpg
https://pp.userapi.com/c846124/v846124162/b2ed8/bzSb2zrIzlc.jpg
https://pp.userapi.com/c824600/v824600162/195567/u5pvA7CFyyM.jpg
Sweet creature, sweet creature
Wherever I go, you bring me home
Sweet creature, sweet creature
When I run out of road, you bring me home
© Harry Styles – Sweet Creature
Мэри приехала в два часа дня: мы с Паулой только проснулись после насыщенной впечатлениями субботы. Сестра выглядела недовольной, пока Паула рассказывала ей о встрече с Гарри: она поджимала губы и хмурилась, но молчала. Я не хотела вмешиваться в их отношения, поэтому просто готовила кофе для себя. Ночной разговор с Гарри казался сонным бредом, и я была готова поверить, что он мне причудился, но в непрочитанных сообщениях я нашла фразу «Не вздумай отвертеться. Г.». Наверное, стоило бы подумать, что я наделала, но…
Пусть будет, как будет. Три месяца я пыталась вышвырнуть Гарри из головы, но он лез буквально отовсюду – из колонок, из чужих разговоров. Он не уходил из моих мыслей и не желал покидать воспоминаний. Его прикосновения оставляли ожоги не на коже, но на сердце. Я давно не испытывала таких чувств: наверное, со старшей школы, и мне казалось, они остались в прошлом. Но что-то в этом прекрасном и яростном мире, определенно, смеется над нами, стоит нам упомянуть слово «никогда», и раз за разом доказывает, что нет ничего невозможного.
Стоило мне подумать, что Гарри хочет увидеться, как мое сердце сладко замерло, и весь мой рационализм не в состоянии был справиться с этим ожиданием гребаной встречи. Я понимала, что нам с ним просто нужно поговорить: я хотела знать, чего он хочет от меня. Для начала. Всё было бы намного проще, если бы он забыл меня, если бы мы больше никогда не встретились. Лос-Анджелес – это слишком большой город, чтобы пересечься здесь дважды, если не задаться такой целью.
Гарри хотел встретиться.
И это взрывало мне мозг, а еще…
Ещё отдавалось волной обжигающего тепла куда-то в самый низ живота.
– Паула сказала, что ты отвела её на бекстейдж, – Мэри стояла в дверях кухни, скрестив руки на груди. – Зачем?
Я обхватила чашку кофе ладонями.
– Она была счастлива.
– Я не хочу, чтобы Паула общалась с этими людьми, – Мэри потерла лоб. – Кесарю – кесарево, Эйвери. Она никогда не сможет общаться с ними на равных, не нужно будить в ней это желание. Хватит нам и тебя.
Я не хотела вмешиваться в её методы воспитания, но я видела, как горели у Паулы глаза после встречи с Гарри. Я знала, что и Мэри, и мама вымоют ей весь мозг, утверждая, что к встречам с селебрити привыкать нельзя. Что эти люди – не нашего круга, не нашей лиги. Они попытаются загнать Паулу в рамки, в которых жили сами. Они попытаются убедить её, что у всего есть предел.
Так же, как мать сделала со мной.
Но именно сейчас я начинала понимать, что предела нет. Жизнь может выкинуть любой фортель, и тебе останется лишь ошарашено хлопать глазами, не понимая, куда тебя занесло, и как отсюда выбраться. Жизнь – это бешеный аттракцион, в какой-то миг ты на самом верху, но вот вагонетка летит вниз, в самую пропасть, закладывая виражи, от которых кружится голова.
Ты никогда не знаешь, какой сюрприз подкинет судьба.
– Что с тобой не так, Эйвери? – Мэри смотрела на меня, будто действительно не могла понять. – Ты упустила Патрика, ты постоянно связываешься с какой-то богемой. Вчера вот протащила мою дочь к Гарри Стайлсу – зачем? Ты хочешь, чтобы она металась так же, как и ты, в поисках собственного места в жизни?
Я смотрела на сестру: когда-то красивая, она была одной из чирлидерш, и, хотя корона королевы выпускного бала досталась капитанше команды поддержки, Мэри никогда не была обделена вниманием. Ей гордились родители: она хорошо училась, её успехи в чирлидинге помогли ей поступить в колледж едва ли не больше, чем её оценки. Она вышла замуж за своего школьного бойфренда и родила сначала Марка, а потом Паулу.
Идеальная жена, идеальная дочь. Такая же идеальная, какой она была в школе. Эта маска срослась с её лицом, и, вздумай Мэри отодрать её сейчас, она сошла бы вместе с кожей. Трагедия масок всегда в том, что ты начинаешь считать, будто они – твое истинное лицо.
– Я думаю, что самое важное – это видеть Паулу счастливой, – я вздохнула, перевела взгляд на остывающий кофе. – Она сама разберется, какой дорогой ей идти, а сейчас она просто ребенок, и ей нужна радость в жизни. Что плохого, что она пять минут пообщалась с любимым исполнителем?
