Текст книги "Формула любви (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Ты не можешь уйти, – прошептала Меропа.

Том вдруг рассмеялся в голос. – Ты думала, я останусь? – крикнул он, остановившись с одной рукой, продетой в рукав.

– Я беременна, – едва выговорила волшебница. Она положила руку на живот.

Том уставился на ее живот. Глаза его широко открылись.

– Ничего себе, – пробормотал он. – Ловка же ты.

– Я ловка? – У Меропы вдруг пробился голос; она почувствовала дикую, яростную обиду. Колдунья встала с кресла, дрожа с головы до ног. – Я ловка? Это ты, Том, это твой ребенок!

– Ты меня обвиняешь? – спросил Том, словно не веря своим ушам. Вдруг он шагнул к ней; Меропа отступила к креслу, схватившись за подлокотник, словно ища защиты. – Ты смеешь меня обвинять? – прошептал он, вплотную приблизившись к ней.

Меропа чувствовала жар и силу, исходившую от этого мужского тела. Она схватилась за живот; обида вскипела в ней с неслыханной силой.

– Это твой ребенок! – крикнула она. – Ты взял меня в жены, Том, ты должен…

Она вскрикнула, почувствовав, как Том выкрутил ей руку.

– Я ничего тебе не должен, – прошипел он ей в лицо.

Меропа зарыдала, упав в кресло. Том яростно метался по комнате, собирая свои вещи. Потом выбежал как ураган, хлопнув дверью. Меропа вздрогнула в кресле, сидя в полной тишине.

Вдруг вскочила на ноги.

Она выбежала вслед за Томом. Он уже обувался.

– Том, не уходи! – крикнула она. – Пожалуйста, Том!

Том вскинул голову. От белой ярости в его глазах Меропа пошатнулась, схватившись за стену.

– Ты еще смеешь мне что-то говорить?.. – выплюнул он.

– Том, пожалуйста, – зарыдала Меропа; она вдруг осела на пол. Том смотрел на нее без всякой жалости. – Я без тебя умру!..

– Не умрешь, – сказал Том; глаза его сверкали. Вдруг губы искривились в усмешке. – Ты же ведьма, выкрутишься!

Меропа помотала головой. Уже не сознавая, что делает, она упала перед мужем на колени и обхватила его ноги; от неожиданности Том застыл.

– Том, я тебя умоляю, – прорыдала она. – Пожалей меня! Ради ребенка!

В лице Тома Реддла что-то дрогнуло. Но в следующее мгновение он схватил Меропу за плечи и с силой отодвинул от себя.

– Наколдуешь себе на прожитье, – услышала она. Дверь хлопнула.

В наступившей гулкой тишине Меропа, всхлипывая, осталась кулем лежать на полу в прихожей.

***

– Айен! Айен, глядите!

Пронзительный голос соседки оторвал Айена от тыквенной грядки; он вздрогнул и с кряхтеньем разогнулся.

– Что там такое?

– Да вы сами посмотрите, – напористо прошептала Дот Аткинс. Она вытянула дрожащую от возбуждения руку, указывая длинным костлявым пальцем на дорогу. Айен взглянул, куда она указывает, и вскрикнул.

– Боже, Дот, да это же…

– Тшш! Тише!

Дот Аткинс замахала на соседа руками, хотя сама производила шуму куда больше него. Она жадно уставилась на дорогу.

Со стороны холма извилистой тропкой к деревне приближался высокий, стройный черноволосый молодой человек, который на первый взгляд мог бы показаться прекрасно одетым. Но когда он подошел ближе, стало видно, что пальто на нем распахнуто, черный смокинг застегнут не на те пуговицы, белая рубашка измята и, должно быть, несвежая. Молодой человек был очень хорош собой, но вид у него был странно отрешенный.

– Вернулся, – громко прошептала Дот. Даже не обладая острым слухом, молодой человек должен был бы прекрасно расслышать ее. Но он даже не повернул головы.

К странному одинокому путнику подтянулись и другие жители деревни, но никто не решался с ним заговорить.

– Сэр, вы вернулись? – робко спросил Сэм Дойл, сынишка Саймона Дойла, жившего ближе всех к усадьбе Реддлов. Том Реддл ничего не ответил.

Жители Литтл-Хэнглтона молча проводили его взглядами.

– Он точно тронулся, – громко прошептала Дот Аткинс.

– Да хватит вам! – вдруг рассердился всегда добродушный Айен. – Пусть человек в себя придет!

– А Сесилия-то, Сесилия, – сверкая глазами, прошептала в ответ Дот Аткинс. – Сколько бедняжка из-за него перестрадала!

– Я так думаю, он не виноват, – сказал Айен Миллер. – Все эта Меропа Мракс. Она его сманила. Может, приворожила чем…

– Да бог с вами, – воскликнула Дот. – Вы еще скажете, что она ведьма.

– А кто ее знает, – вдруг необычно для себя сердито и горячо сказал Айен. – Может, и ведьма. Вы видели – он как из церкви с ней выходил, сам на себя был не похож.

– Не говорите ерунды, – воскликнула Дот Аткинс. Ее начал уже сердить этот вздор. – Она не иначе как забеременела.

Айен, привыкший уступать соседке, замолчал.

Том Реддл поднялся на холм. Тем же ровным, плавным, словно отрешенным шагом пересек уже пожухшую лужайку и приблизился к парадной двери красивого старинного дома. Поднял руку и замер на мгновение. Он помнил, что родители днем почти никогда не запирали парадную дверь, исключая зиму.

От его толчка дверь подалась. Том вошел и остановился у лестницы, ведущей наверх. Слева от лестницы была дверь в гостиную.

Том Реддл замер, оперевшись плечом на косяк, глядя на родителей. Они как раз ужинали, звенели вилки. Но отец не улыбался и не разговаривал, как обычно. Мать, с сумрачным лицом, едва размыкала тонкие губы даже для еды.

Блудный сын опустил голову и, глубоко вздохнув, шагнул в комнату.

Отец увидел его первым; вилка в дрогнувшей руке звякнула о тарелку.

– Мэри, – сказал он. – Мэри, гляди.

Миссис Реддл подняла голову.

В первое мгновение Тому показалось, что в глазах матери промелькнула целая буря чувств – неверие, смятение, радость… Но только в первое мгновение.

В следующий миг миссис Реддл опять поджала тонкие губы.

– Ты вернулся? – произнесла она.

– Да, мама, – глухо сказал Том. – Простите меня.

– Садись, – сказала Мэри Реддл. Том сел, уронив горящую огнем голову на руку. Только бы она не потребовала объяснений сейчас.

– Что это было, Том Реддл? – прозвучал над ним безжалостный голос матери. Том поднял тяжелую голову. Мать смотрела на него, сверкая глазами.

– Будь добр объяснить, – сказала миссис Реддл; даже ее волнистые седеющие волосы, казалось, гневно вздыбились. Том украдкой взглянул на отца. Тот молчал – может, осуждающе, но скорее сочувственно.

– Меня обманули, мама, – сказал Том.

– Кто? – спросила миссис Реддл. – Эта… – Губы ее сжались. – Она?

Том кивнул.

– Как? – требовательно спросила мать. – Мэри, – начал было муж. – Помолчи, Томас! –одернула его Мэри Реддл. – Она сказала тебе, что беременна? – напрямик спросила мать.

Том с огромным облегчением кивнул, радуясь, что мать сама придумала объяснение.

Глаза миссис Реддл стали огромными, губы задрожали.

– Так ты… Ты в самом деле… – прошептала она.

Том кивнул. Он был весь красный от непритворного стыда. Как, как он мог дать так себя провести…

– О боже, – дрожащим голосом прошептала миссис Реддл. – Томас…

– Что ты, Мэри? Тебе плохо? – Муж поспешно придвинулся к ней, с беспокойством заглядывая в лицо.

Страшно побледневшая миссис Реддл наконец вздохнула, словно приходя в себя.

– Иди наверх, – обморочным голосом сказала она сыну. – Мы поговорим с тобой потом.

Том медлил.

– Ты слышал? Иди наверх! – Отец метнул на него взгляд, полный уже настоящего гнева. Том поспешил наверх; несмотря ни на что, он был почти счастлив. Родители приняли его назад.

========== Глава 9 ==========

За окном начинало темнеть.

Меропа Реддл сидела одна в просторной дорого обставленной спальне, глядя в окно, подернувшееся темной синевой. Сгорбленные плечи колдуньи были почти уже не видны в темноте.

Она просидела так весь день.

Она ничего не ела, хотя ребенок внутри нее настойчиво просил есть; раз ей даже показалось, что он толкнулся. Меропа не представляла себе, когда он должен начать шевелиться. Она была бы рада, если бы он не шевелился совсем.

– Будь ты проклят, – прошептала она, не зная, к кому обращено ее проклятие, к отцу или к сыну. Сыну? Откуда ей знать, что это сын?..

Но она почему-то это знала.

Меропа наконец встала и поплелась на кухню. Серое шелковое платье измялось, волосы свалялись. Но Меропа не испытывала желания убрать их. На что, кому теперь это нужно? Кому это когда-нибудь могло быть нужно?…

Не зажигая света, Меропа поужинала холодным супом. Вяло отправляя в рот ложку за ложкой, она знала, что заболеет, если не остановится. И прекрасно. Пусть она заболеет и умрет.

Вдруг Меропа вспомнила, что этим супом ужинала позавчера с Томом. Тогда он в последний раз был ласков с ней…

Кастрюля, из которой она ела, выскользнула у нее из пальцев и с грохотом упала на пол, холодный суп залил нарядное шелковое платье. Меропа, вздрогнув от холода и омерзения, содрала с себя дорогое платье, разрывая швы. Бросила его прямо в лужу супа и, голая, поплелась в темноте обратно в спальню. Колдунья упала на кровать. Казалось, постель была еще тепла…

Меропа зарылась в простыни, спрятав в них искаженное горем лицо. Горло свело судорогой, но заплакать она не могла. Плачут даже в пустячном горе. А что делать ей сейчас?…

Меропа лежала так, без звука, без мыслей, надеясь, что никогда больше не встанет.

***

Очаровательный темноволосый молодой человек и красивая белокурая девушка, ему под стать, прогуливались по деревенской улице. Они были поглощены эмоциональным разговором; и девушка качала головой, словно уже не в первый раз отказывая своему спутнику.

– Нет, Том.

Сесилия опять качнула головой. Личико ее вытянулось и было очень серьезным; за прошедшее время она изменилась так, что с первого взгляда Том даже не узнал ее.

– Сесилия…

Том замолчал; почему-то продолжать, уговаривать бывшую невесту дальше расхотелось. Он удивлялся и себе. Теперь при виде Сесилии ничего в нем не волновалось, как когда-то…

– Вот видишь, – прозвучал рядом ее голос. – Ты ведь не любишь меня.

Том ничего не ответил. Они некоторое время шли рядом молча, незаметно удаляясь от деревни.

– Скажи хотя бы, – голос девушки вдруг ожил, так что Том невольно повернул голову. Сесилия смотрела на него с волнением. – Ее ты любил? Или… – она вдруг угасла, – ты это так…

Том молчал. При этих словах в нем должна была бы вскипеть ненависть к Меропе Мракс, но он не ощутил ничего подобного…

– Значит, просто так, – сказала Сесилия. Уголок рта дернулся, словно она усмехнулась. Том впервые почувствовал, как на сердце потеплело: он помнил эту ее усмешку…

Неожиданно Сесилия снова повернулась к нему. Лицо девушки опять было очень серьезным.

– Кроме того, ты женат, Том.

– Но ведь я…

– Да, ты не хотел, я знаю. – Сесилия потянулась к его руке, но не коснулась ее. – Однако случившегося не изменишь, Том. Да ведь ты и не хочешь на самом деле…

Щеки Тома вдруг залила краска, он поспешно отвернулся от девушки.

– Стыдишься, – голос Сесилии смягчился. – Я не сержусь… Но ведь ты знаешь…

Но Том думал не о своей измене. Глядя на эту красивую строгую девушку, он с необычайной яркостью вспоминал те неистовые два месяца, что прожил с Меропой Мракс… Это было…

Сесилия мягко улыбнулась.

– Ах, Томми, бедный…

Щеки Сесилии розовели, волнистые волосы золотились в свете неяркого солнца. Она была очень красива сейчас.

Неожиданно Том отчетливо понял, что такое, как с Меропой, в его жизни никогда больше не повторится. Ни с этой прелестной девушкой, в которую он когда-то был влюблен, ни с какой другой…

– Послушай, – Сесилия внезапно остановилась; она подалась к нему и взяла за руки, глядя в глаза. – Может быть, тебе вернуться к ней?

– К ней?..

Молодой человек дрогнул. Об этом он ни разу не подумал – нет, думал, но как о чем-то невозможном…

– Да, Том, – сказала Сесилия. – Она ведь твоя жена, не забывай об этом.

Если бы это можно было когда-нибудь забыть…

– Нет, – сказал Том. Он все еще так смущался, что ему было стыдно перед этой наивной девушкой. – Не вернусь.

– Ты уверен?

Сесилия смотрела на него большими и очень серьезными глазами.

– Нет, не вернусь, – холодно повторил Том Реддл. Он быстро пошел вперед, не глядя на свою спутницу. Не понять женщин – почему Сесилия вдруг придумала так настойчиво уговаривать его вернуться к своей сопернице, да еще сейчас!..

Мягкая рука легла на его локоть; Том дернулся.

– Не сердись, я же хочу тебе добра, – прозвучал рядом нежный голосок. Когда же ты замолчишь, подумал Том.

– Нет, Сесилия, – сказал он сквозь зубы. – Прости, я сейчас не в настроении.

– Я понимаю, – сказала Сесилия.

Ни черта ты не понимаешь, подумал он.

Они снова пошли молча.

– Ой, Том, как мы далеко забрели, – вдруг опять прозвучал рядом голосок Сесилии. Знакомая интонация – испуг и в то же время насмешка над собственным испугом.

Том поднял голову. Впереди, на вершине холма, поднимались вековые вязы, скрывавшие дом Мраксов.

Он резко повернул и стал спускаться с холма, прибавив шагу, почти оскальзываясь; растерянная Сесилия даже не сразу догнала его.

– Я за тобой не успеваю, – слегка запыхавшись, сказала она. На него нахлынуло огромное раздражение.

– Сесилия, прости, я сейчас…

– Ах, я понимаю.

Да отвяжись же наконец.

– Том, я тогда пойду домой, – сказала Сесилия; видимо, она наконец почувствовала его настроение. Девушка почти побежала вперед между кустов ежевики, быстро теряясь в сгущающихся тенях; только золотящиеся под широкополой соломенной шляпкой волосы были ярко видны.

Том почувствовал укол вины. Он быстрым шагом нагнал бывшую подругу и взял под руку.

– Я тебя провожу, – сказал молодой человек. Они пошли дальше под руку, вызвав несколько удивленных, одобрительных и осуждающих взглядов… Кое-кто из деревенских даже счел, что у него с Сесилией Роунтри все может опять сладиться.

Но Том был дальше мыслями от брошенной невесты, чем когда бы то ни было.

***

Меропа Реддл медленно шла по улице. На сердце было так же темно, как и вокруг. На магловской улице – она не выучила, да и не трудилась выучить ее название – ярко горели эти жуткие магловские фонари, как кошачьи глаза. Увидев пустую скамейку, колдунья опустилась на нее.

Меропа вздохнула и закрыла глаза, взявшись за живот. Сын Тома Реддла лягнул ее прямо в ладонь; колдунья поморщилась и застонала.

– Миссис Реддл?

В женском голосе, который раздался прямо над ней, прозвучали ужас и изумление. Меропа, вздрогнув, посмотрела на незнакомку.

Невзрачная молодая женщина в летнем пальто. Из-под шляпки выбиваются короткие завитые волосы. Где-то она видела эту магловскую девицу…

О великий Мерлин. Меропа со страдальческим стоном снова закрыла глаза. Рут Риджуэй… Только этого ей не хватало!

– Миссис Реддл, что с вами случилось?

Она как будто жалеет ее. Меропа побагровела, как свекла.

– Быть может, вам нужна помощь?

Меропа сжала обветренную руку в кулак; неровно обрезанные ногти впились в ладонь.

– Мне ничего от вас не нужно, – процедила волшебница. Она знала, как отвратительна сейчас, но ей было наплевать.

– Прошу вас, не стыдитесь, – сказала Риджуэй. – С каждым может случиться…

С каждым!..

– Уходите, – произнесла Меропа. Колдунья прикрыла глаза, страдая от присутствия магловской девицы всем своим существом. Сквозь полуопущенные веки она видела, что Риджуэй не оскорбилась этими словами, и возненавидела ее еще сильней. Если это только было возможно.

Она, дочь Марволо Мракса, обносившаяся, раздувшаяся, сейчас так жалка, что даже гнева вызвать не может…

– Убирайтесь, – простонала Меропа.

Риджуэй наконец ушла, процокав каблучками ботинок. Новеньких ботинок.

Меропа вдруг почувствовала, что нога в чулке промокла; она с трудом наклонилась, перегнувшись через свой живот. Подошва ботинка отставала: давно нужно было починить. Меропа усмехнулась.

Она заставила себя жить после ухода Тома. Кое-как оправившись, – нет, просто заставляя себя не думать день, и еще день, и еще, – Меропа продолжила существовать.

Почти сразу она сделала открытие, при котором от ужаса на миг даже позабыла о Томе.

Меропа всегда плохо колдовала.

Сейчас же она обнаружила, что ее колдовские способности почти полностью исчезли.

У нее только с четвертой попытки получилось зажечь пламя на кухне, а уж более сильные заклинания… Меропа вспомнила, как легко получилось и мощно сработало единственное в ее жизни заклятие подчинения. Она застонала от душевной боли и боли в животе – ребенок снова брыкался. Силен…

Заклятие “Империус” не вышло у нее больше ни разу. Хотя она впервые попробовала применить его в отчаянном напряжении сил, при крайней нужде – тогда, когда закончились деньги, оставшиеся от Тома. В тот самый день в ее квартиру пришел магл-домовладелец и с криками потребовал платы, с нескрываемым отвращением глядя на Меропу…

Меропа вышла на улицу и, дождавшись магла, выглядевшего побогаче, попыталась заставить его отдать ей кошелек. Магл шарахнулся от нее и выкрикнул слова, которые Меропа уже слышала от Тома, – про “сумасшедший дом”. Должно быть, это место, где маглы держат своих сумасшедших. Что ж, теперь ей место только там.

Меропа стала продавать свои вещи. Вначале единственную свою драгоценность – жемчуг. Потом, с зубовным скрежетом, краснея, колдунья спросила о месте, где маглы сбывают старье, и отнесла туда сначала свой песочного цвета шерстяной костюм, который больше всего шел ей, – тот, в котором она в последний раз выходила с Томом в магловский сад. За костюмом последовали прекрасные нарядные платья, купленные в их самые счастливые дни… Меропа даже рада была избавиться от этих нарядов – слишком мучительно было видеть их.

Потом Меропа стала продавать свое белье.

Могла ли она когда-нибудь подумать, что она, Меропа Мракс, выставит напоказ свое исподнее – перед маглами… Но она снесла и этот позор. Только бы подольше не расставаться с тем, чем она еще жила. Только бы подольше сохранить память о нем…

Но в конце концов пришел черед вещам Тома.

Меропа помнила, как плакала, прижимая к себе серый пиджак мужа, который, казалось, еще хранил его запах… Она легче рассталась бы с рукой. Но денег не было.

Она продала уже почти все, что могла. Денег осталось только кое-как протянуть до родов. А может, и до родов не хватит. У нее осталась единственная вещь, которая могла представлять ценность, – золотой с изумрудами медальон. Но его она не продаст.

Отдать в руки маглов фамильную драгоценность Мраксов…

Никогда, пока она жива!

Вспомнив, что ей понадобилось на улице, Меропа тяжело поднялась со скамейки и побрела дальше. Купить еды… Сейчас она может позволить себе только хлеб и овощи.

Ей как никогда хотелось мяса, много… Должно быть, ребенок хотел. Меропа, морщась, взялась за свой тяжелый живот. Сколько ему уже нужно… а ведь он еще даже не родился…

Колдунья дотащилась до булочной. Вошла не глядя по сторонам; она научилась терпеть брезгливые и жалостливые взгляды маглов, но они были мучительны. Это было тяжелее всего, что она перенесла в отцовском доме.

– Буханку хлеба, – сквозь зубы произнесла она, глядя в пол, раскрашенный черно-белыми квадратами.

– Эй, – вдруг хрипло прошептал чей-то голос рядом.

Меропа, вздрогнув, подняла глаза.

На нее смотрел очень странного вида магл. Длинные серые сальные волосы, ручейками стекающие на грязный сюртук. Полосатые брюки, порванные на правом колене. Видя лицо колдуньи, нищий улыбнулся, показав гнилые зубы.

– А ведь ты никак из наших будешь, а?

Да это же никакой не магл! Меропа неуверенно улыбнулась, от отвращения не осталось и следа. И этот человек показался ей странным – вот до чего она дожила!

– Пошли-ка отсюда. – Колдун вдруг схватил ее грязными пальцами за локоть в обтрепанном рукаве магловского пальто. Он отвел ее в сторону, и Меропа не сопротивлялась, глядя на него во все глаза – как глядела бы на отцовский дом, мрачный, запущенный, но свой кровный…

– Что, несладко тебе среди этих? – Колдун кивнул в сторону потоком входящих и выходящих из магазина маглов.

– А сам-то как думаешь? – сказала Меропа. Она криво улыбнулась, и новый знакомец понимающе ухмыльнулся в ответ. Он вдруг наклонился к ней, обдав смрадным дыханием.

– Если совсем нужда припрет, приходи в “Горбин и Бэрк”, что в Лютном переулке. Знаешь, где это?

Меропа помотала головой. И тогда колдун полез в карман и достал пригоршню какого-то серого порошка.

– Дай руку, – сказал он, и оторопевшая Меропа послушно протянула руку. Новый знакомец высыпал ей на ладонь всю горсть, и серый порошок посыпался у нее между пальцев… – Эй, да держи, зажми! – крикнул колдун, сжимая ее кулак.

Меропа наконец сообразила, что это такое.

– Это, часом, не летучий порох? – шепотом спросила она.

– Он самый, – ухмыляясь, так же шепотом ответил колдун. – Здесь им не разживешься, верно?

– Спасибо, – сказала Меропа.

– Спасибо потом скажешь, – откликнулся колдун. Снова наклонившись к ее уху, зашептал:

– Камин найдешь сразу за этой магловской лавкой, в доме, где окна заколочены. Дверь не дергай, сразу “Алохоморой” открывай. Поняла?

Меропа кивнула; она даже не стала говорить, что почти разучилась колдовать. Она была безумно рада. Это было как возвращение домой после скитаний.

– Как попадешь в Лютный переулок, спросишь Бертольда Гласса, – прошептал колдун.

Меропа кивнула. Колдун хлопнул ее по плечу.

– Ну, бывай.

Ее новый знакомец кивнул и, засунув руки в карманы, быстро протолкался между маглов к выходу. Меропе показалось, что на полпути к двери он попросту исчез.

========== Глава 10 ==========

Крайняя нужда пришла раньше, чем Меропа надеялась.

Была середина декабря, близилось Рождество. Словно в насмешку.

У нее не осталось никаких вещей на продажу. Беда не пришла одна – наступил срок платить за квартиру, и Меропа знала, что ее без промедления выселят, если платить окажется нечем…

Огорошенная этой мыслью, Меропа громко заплакала, держась за живот. Ребенок просто танцевал там, ничуть не жалея свою мать. Вдруг колдунья подумала, что он уродится в отца. Ей и всей душой хотелось, и отчаянно не хотелось этого.

Чтобы ее сын вырос с лицом Тома Реддла, но при этом с его же натурой… Как этот магл бросил ее, и не вспомнил ни разу, будто она уже умерла!

Меропа заплакала в голос. Этот магл бросил ее, а другой через день-два выкинет на улицу, хотя ей рожать меньше чем через месяц!

Колдунья долго плакала, обнимаясь с последней рубашкой Тома Реддла, которую одну оставила себе. Ту самую белую рубашку, в которой он был, когда они впервые встретились. Меропа уткнулась в нее лицом, как когда-то прижималась к груди мужа-магла. Как же он по-прежнему ей по сердцу, хоть и негодяй!

Она простила бы ему все, если бы он вернулся… Но он никогда не придет.

Меропа вздохнула так, что заболела грудь, и поплелась в прихожую. Проверить карманы пальто. Может, там найдется что-нибудь, если как следует поискать… хоть магловская серебряная монетка завалилась за подкладку…

Хотя Меропа уже знала, что ничего там не найдет.

Колдунья запустила руку в левый карман, и она утонула в чем-то сыпучем. Меропа оцепенела. Она достала руку и уставилась на свои пальцы, перепачканные в чем-то вроде золы…

И тут колдунья вспомнила ту свою неожиданную встречу – она была настолько удивительна, что Меропа почти сразу выбросила ее из головы, как чудо. Меропа сама не сознавала, что чудеса давно стали для нее чудесами. И настоящим колдовством казалось, что ей предложили помощь.

Нет, быть того не может. Меропа привычным с детства жестом потрясла головой, втягивая ее в плечи, маленькие темные глаза уставились в землю. Обман, конечно. Чтобы ей, Меропе, настоящий колдун пришел на помощь…

Но ведь тот человек из Министерства помог ей, а он был настоящий колдун!

Меропа зачерпнула горсть летучего пороха, пропустив между пальцев. Он был вправду как зола из родного очага…

Она глубоко вздохнула и, переваливаясь, как утка, быстрым шагом пошла в комнату.

Натянула чулки и вернулась, все в том же заношенном шерстяном платье. Только-то ей теперь и нужно, чтобы приготовиться на выход. Хотя какая теперь разница.

Колдунья обула свои дырявые ботинки, натянула пальто – его она купила в магловском “комиссионном магазине” – и, окутав шею шарфом и поглубже насадив шляпу на голову, вышла из дому.

Было уже темно, ярко горели фонари. Сыпал снег, но он был совсем не холодный – или, может, так казалось ей, разгоряченной возбуждением? Меропа привычной дорогой быстрым шагом дошла до булочной. В животе тут же заурчало. Колдунья стиснула зубы и прошла мимо, пересыпая левой рукой летучий порох в кармане.

Дом с заколоченными окнами, указанный Бертольдом Глассом, она узнала сразу. Хотя бы потому, что это был единственный дом с заколоченными окнами поблизости…

Меропа огляделась. Никого. С бьющимся сердцем запустила руку под пальто; со стороны это, должно быть, выглядело очень непристойно. Но какая, к дьяволу, теперь разница…

Меропа медленно вытащила палочку из глубокого кармана платья. Карманы магловского пальто, чтобы носить палочку, не годились.

Она нацелила палочку на дверь. Заставила себя забыть, что она бездарная…

– Алохомора! – приказала колдунья, взмахивая палочкой. Обычная магловская дверь с облупившейся краской послушно отворилась вовнутрь, заскрипев…

Меропа с замиранием сердца шагнула в темноту. Когда привыкли глаза, ей показалось, что дом изнутри выглядит как заброшенный многоквартирный магловский дом, наподобие того, в котором она жила. Хотя нет… он как будто постарее… Меропа поднялась на лестничную площадку. Да и дверь на площадке всего одна!

Колдунья вдруг поняла, что ей нужно именно сюда. Она уже не сомневалась, что делать.

– Алохомора! – снова громко и четко приказала Меропа. Дверь отворилась, точно так же, как дверь на улицу. Меропа, часто дыша от волнения, шагнула в пустую прихожую.

Как же эти магловские квартиры похожи друг на друга… Колдунья уверенно свернула налево, и действительно – камин был в гостиной, расположенной так же, как и в их с Томом квартире.

Только в отличие от их камина…

Меропа перевела дыхание; тут же, охнув, схватилась за живот. Ребенок опять толкался. Неужели почуял колдовской дух?

Ведьма впервые за всю свою беременность с улыбкой погладила огромный живот. Это ее дитя… дитя крови Слизерина…

Меропа не сразу, но вспомнила, как действовать. Шагнула в камин. Главное – не напутать с этим мудреным именем… Лютный переулок, или как он там называется… Зачерпнула горсть прохладного порошка.

– Лютный переулок, – зажмурившись, сказала Меропа и разжала пальцы.

Она выкатилась на холодный пол, в испуге схватившись за живот. Но все обошлось благополучно. Колдунья с трудом поднялась и увидела, что находится в пустом темном помещении.

Нет, не в пустом: оно было заставлено какими-то ящиками и склянками… Не иначе, склад, где хозяева лавки держат товар; та дверь, занавешенная холстиной, должно быть, ведет в главное помещение.

Хозяева лавки, вдруг осенило Меропу. Бертольд Гласс ведь называл ей свою лавку… Вспомнила! “Горбин и Бэрк”! Меропа, придерживая живот, поковыляла к двери и вдруг остановилась.

Ну а как, появись она там, ее выгонят взашей? Когда ей кто-нибудь где-нибудь был рад – хоть маглы, хоть колдуны?

А, пускай. Теперь терять уже нечего. Меропа неловко, боком, протиснулась в дверь под рваную холстину; хотя могла бы пройти свободно.

Меропа оказалась в пустой лавке, за пустым прилавком, и остановилась, недоуменно моргая.

Только она хотела по-настоящему удивиться, откуда-то слева послышался шум. Из-за застекленной витрины, невидный сначала благодаря темноте и своему росту, показался маленький пухлый человечек с длинными волосами. Волшебник казался спокойным, но когда его взгляд остановился на Меропе, он так побагровел, что колдунья от испуга едва не села прямо на пол. Хозяин лавки – Горбин или Бэрк? – подскочил к ней и, прежде чем Меропа успела опомниться, его палочка больно уперлась ей прямо в живот.

– Ты кто такая? Как здесь очутилась? – спросил человечек, буравя ее злым взглядом.

Меропа сглотнула, беззвучно открыла рот. Наконец ответить получилось.

– Я к Бертольду Глассу, – сказала она.

При этих словах выражение лица человечка моментально переменилось, краска гнева сбежала с него. Хозяин даже приветливо улыбнулся, хотя на его лице улыбка выглядела отталкивающе.

– Вы знаете Гласса? – спросил он. Меропа кивнула.

– Выдающийся человек, этот Берт Гласс, – шепнул ей волшебник, словно поверяя сладкую тайну хорошему знакомому. Он опять улыбнулся, отчего приятней не сделался. – Мое имя мистер Бэрк, я хозяин этой лавки. Вы уж не сердитесь, мисс, что я с вами так. Всякие шастают, сами понимаете…

– Да я ничего… – сказала Меропа. Она все еще не могла оправиться от удивления после такой перемены в мистере Бэрке. Кто же этот Бертольд Гласс?

– Вы сядьте, – захлопотал хозяин. – Передохните.

Он пододвинул Меропе табурет, и та села, покачнувшись на хромых ножках. Хозяин уселся напротив, елейно улыбнувшись ей.

– Так откуда же вы знаете Берта Гласса? – спросил он.

Меропа растерялась. Сказать откуда? А вдруг этот мистер Бэрк сразу же переменит свое обращение, как узнает, где она живет?

– Встретились, был случай, – сказала она, отводя глаза. – Он пригласил меня сюда.

– Сам пригласил? Так вы непростая штучка, мисс, – сказал мистер Бэрк. – Берт Гласс кого попало к себе не зовет…

Меропа впервые за весь разговор улыбнулась. Она даже плечи расправила.

– А где бы мне найти мистера Гласса? – спросила она хозяина.

– Он сам придет, – сказал мистер Бэрк, понизив голос до шепота, несмотря на то, что они были в лавке одни. Хотя кто его знает… – Вы вовремя явились, мисс, он как раз об эту пору приходит.

И словно в ответ на эти слова дверь лавки бесшумно отворилась.

Бертольд Гласс был совсем не такой, каким Меропа его запомнила. Он с ног до головы был в черном – черная мантия, свисающая с плеч, будто крылья гигантской летучей мыши, черный сюртук и ботинки; выделялась одна только серая, словно присыпанная пеплом, непокрытая голова. Лишь когда он шагнул ближе, из-под мантии показались те же знакомые полосатые брюки…

Черные глаза колдуна быстро обежали помещение и остановились на Меропе. Он улыбнулся так, словно именно сегодня ее ждал.

– Ну здравствуй, красавица, – сказал он. Меропа усмехнулась, радостно-смущенно. Он шутил с ней – с ней никто никогда не шутил… Она попыталась встать, но хозяин удержал ее. – Вы сидите, сидите, – сказал мистер Бэрк и подбежал к посетителю; он суетливо пододвинул ему собственный табурет. Меропе даже показалось, что он испуган. – Рад, что вы именно сегодня решили зайти, мистер Гласс, – сказал мистер Бэрк. – Такая приятная неожиданность!

Фамильярничая за глаза, он явно робел перед лицом Бертольда Гласса.

– Вы знаете, Бэрк, что я всегда прихожу в это время, – своим хрипловатым голосом сказал тот. – Но о наших делах позже, согласны? – Бэрк торопливо кивнул.

Бертольд Гласс не спеша пододвинул свой табурет к Меропе. Та вдруг тоже оробела под взглядом этих черных глаз…

– Рассказывай, – сказал колдун.

Меропа совсем смешалась. Рассказать этому жутковатому магу, перед которым трусит сам хозяин лавки, свою историю?.. Что она спуталась с маглом? Что этот магл бросил ее?