Текст книги "Когда пробуждаются боги (СИ)"
Автор книги: Люченца
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
remscela [1]
Много лет назад
Геллерт лежал на кровати Альбуса, закинув ноги на стену и держа в руках потрёпанный сборник ирландских преданий. Окно было распахнуто настежь, и закат окрашивал комнату мягким красноватым светом, уже слишком слабым для того, чтобы читать. Но Геллерт и не читал. «Битва при Маг Туиред» давно его не занимала, а многочисленные имена многочисленных же богов и героев перестали откладываться в памяти. Теперь Геллерта интересовал только направленный на него взгляд Альбуса, а потому он небрежно убрал со лба светлую прядь и задумчиво прикоснулся к губам. Всё это, разумеется, намеренно.
– Думаешь, я не замечаю? – спросил Альбус – будто бы строго, но на самом деле он едва заметно улыбался.
– Не понимаю, о чём ты.
Геллерт вытянул руки над полом и уронил книгу.
– Здесь ничего нет, – пожаловался он, – ничего полезного. Одни только свары фоморов с племенами богини Дану. Про копьё Луга – два слова. Знаешь какие?
– И?
– «Копьё» и «Луга».
Альбус откинулся назад на кресле, и лучи солнца подкрасили его тёмно-каштановые с рыжиной волосы, сделав их ярче.
Красиво.
– Мы знали, на что шли. Если спросишь меня, то с Дарами легче – мы уверены, что они есть, и не нужно отделять от правды всю эту шелуху про богов и другие придумки скучающих кельтских скотоводов.
– Я верю в богов, – отозвался Геллерт. – А если ты не веришь, то ты идиот. Однажды я докажу, что они существовали, и редактор «Магического вестника» лично попросит у меня прощения.
Альбус громко фыркнул и встал с кресла, сел рядом на пол. Пропустил сквозь пальцы волосы Геллерта, а тот наблюдал за выражением его лица. Альбус мог сколько угодно прятаться за ироничными фразами и снисходительными улыбками, но Геллерт видел что-то тревожное, болезненное в его глазах, оно билось там, как птица в клетке. Наверное, так выглядит любовь. Однажды Геллерт перед зеркалом рассматривал свои глаза, почти прижавшись носом к стеклу – но ничего так и не заметил и выдохнул с облегчением. Ещё этого ему не хватало.
– Может, хватит на сегодня? – спросил Альбус с надеждой.
Геллерт позволил себя поцеловать, но отвечал машинально, скорее по привычке, а про себя думал, что такого замечательного умного Альбуса можно будет уговорить читать предания и мифы вместо него. Геллерт ненавидел предания, лучше уж иметь дело с фактами – документами, письмами… людьми, в конце концов. А Альбус сделает что угодно, если Геллерт для него раздвинет ноги. Двойная выгода – и приятно, и пользу в итоге принесёт.
Что-нибудь они вдвоём найдут. Дары ли, копьё ли Луга, а то и всё вместе, и мысль об этом возбуждала гораздо сильнее ласк Альбуса. Быть просто сильным магом – это одно, а быть магом всесильным…
Геллерт довольно застонал, когда Альбус оказался меж разведённых коленей, и представил себя окруженным символами своего могущества – мантией-невидимкой, воскрешающим камнем, копьём Луга и со старшей палочкой в руках. Он будет непобедим, и все преклонятся перед ним и признают свою неправоту. Маги перестанут скрываться, и… Ах да, Альбус. Его Геллерт, так и быть, оставит рядом с собой. Лучше иметь поблизости верного и сильного соратника. Альбус хотел камень и мантию – и он их получит.
И как прекрасен будет мир, который они вдвоём построят.
Часть I
– Так, – сказал Геллерт, потому что в этот момент других слов у него не нашлось. Он развернулся вокруг своей оси, оглядел долину, сплошь покрытую сухой травой, и горящие в сумерках костры без единого человека рядом. Оглядел всё это – и расхохотался. Неверяще, потому что действительно уже перестал верить – но не в реальность мифических артефактов, а в то, что удастся найти. Жизнь человека слишком коротка, а мир слишком огромен. Геллерт смеялся и восторженно ощупывал жесткую пожухшую траву. На всякий случай, вынув палочку, попытался определить своё местонахождение, и только спустя несколько мучительных минут палочка неохотно, будто с трудом, нарисовала: Тара, Ирландия.
Вот она, древняя магия. Бесчисленные мили и океан перепрыгнуть за мгновение, безо всяких порталов – это высшее искусство, уже безвозвратно утраченное.
Геллерт перевёл дух, огляделся в поисках книги, по которой читал заклинания – она могла оказаться полезной в дальнейшем. Но вокруг ничего не было, костры так же вздымались в небо, слабо освещая сумеречную долину. Геллерт попытался подсветить её люмосом, но Старшая палочка выдала лишь сноп невразумительных искр, и это настораживало. Может, обычная магия вступила в конфликт с древней?.. Решив немного поразмыслить перед дальнейшими действиями, Геллерт опустился на землю, сел удобнее и закрыл глаза.
Сосредоточиться ему помешал глухой посторонний звук – словно стук из-под земли. «Эй! – раздалось приглушённое, а потом через паузу: – Помогите!»
Занятно. Отозваться ли? Или, может, бросить? Попутчик означал лишние проблемы, но с другой стороны, заложник может пригодиться…
Геллерт вскочил и пошёл на звуки, шагая кругами, пока не добрался до места, где удары отдавались в подошвы сапог. Он направил вниз палочку, но магия снова бездействовала, даже простейшая лопата не наколдовывалась. Ерунда какая-то.
Неохотно опустившись на траву, Геллерт стал разрывать землю руками, и, к счастью, копать долго не пришлось – она стала проседать и осыпаться вниз, где, похоже, был тоннель. Вскоре руки Геллерта встретили чужие ладони и с силой дёрнули. Земля осела ещё сильнее, и Геллерт едва не упал в тоннель, сумев вовремя отодвинуться. Он встал в стороне, наблюдая, как снизу с пыхтением выбирается кто-то… знакомый. Рыжая макушка, долговязая фигура…
Геллерт с рычанием вскинул палочку, чуть не уткнувшуюся в лоб Скамандеру. Кажется, младшему. Тот поднял глаза и отшатнулся, с трудом удержавшись на краю разрытого прохода в тоннель.
– Вы! – выдохнул он зло и потянулся к палочке. Геллерт цокнул языком, поднимая свою.
– Только попробуй.
Они яростно смотрели друг на друга. Скамандер продолжал цепляться за траву и рыхлую землю, а его ноги то и дело срывались в осыпающийся тоннель. Геллерт повёл подбородком, разрешая отодвинуться, и Скамандер неловко сел чуть в стороне. Он пытался не отрывать глаз от Геллерта, но всё равно постоянно косился на свою палочку, торчащую из кармана брюк.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Геллерт сквозь зубы.
Скамандер помолчал и быстро, воровато огляделся.
– Верите мне или нет, но – не знаю.
– Не верю.
Врал, наверняка врал. Альбус опять послал вместо себя эту рыжую крысу, разведывая, разнюхивая, чтобы потом отобрать себе всё – и копьё, и лавры славы. Что они в нём нашли, эти Скамандеры? То один, то другой – и всё по его указке. Глупцы.
– Палочку, – скомандовал Геллерт, протягивая ладонь. Скамандер с заминкой сунул руку в карман, и Геллерт забрал палочку из его пальцев. Спрятал и не удержался – схватил Скамандера за рыжие спутанные волосы, все в земле, дёрнул с наслаждением. Тот скрипнул зубами, чуть привстав, желваки заиграли на его острых скулах.
– Я не знаю, как оказался здесь, – упрямо повторил Скамандер и откинул голову, чтобы встретить взгляд. – Я был дома и неожиданно очутился в темноте, под землёй. Где мы? Что это за место?
– Скамандеры разве не ирландский магический род? – рявкнул Геллерт, ослабив хватку. – Сам должен догадаться.
Крысёныш Дамблдора снова повернул голову к долине, и свет горящих костров отразился в его глазах. Наконец, в них появилось понимание.
– Тара. Верно?
Он прикусил нижнюю губу, словно размышляя и даже не замечая, что его волосы всё ещё были в руке Геллерта.
– Я никогда не был в Таре до сегодняшнего дня, – признался Скамандер с внезапной тоской в голосе. – Но это место ни с чем не спутаешь.
Он вопросительно посмотрел снизу вверх. Его настроение так резко изменилось, что это настораживало. Геллерт разжал ладонь, отряхнул её от пыли.
– Ещё скажи, что ты здесь вовсе не из-за меня и что тебя не Дамблдор послал.
– Дамблдор? – переспросил Скамандер с рассеянным удивлением. – Нет. Я ведь сказал: я был дома. Самайн мы всегда празднуем дома.
Гриндевальд хмыкнул: он уважал соблюдение древних традиций. Против воли он отметил в себе поднявшуюся волну расположения к семье Скамандеров.
– А что же вы тут делаете, мистер Гриндевальд?
– Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы.
Скамандер пожал плечами.
– Мне кажется, мы сейчас в равном положении. Ваша магия ведь тоже не работает? – с вызовом спросил он.
А вот теперь Скамандер снова раздражал.
– Сейчас проверим, – ответил Геллерт и, взмахнув палочкой, отбросил паршивца магией; тот упал. – Ну как?
Скамандер промолчал, поднимаясь. Смирился наконец-то и позволил толкнуть себя вперёд, к долине – туда, где взмывались всё выше костры и где вдалеке виднелась роща, совсем чёрная в этих густых сумерках.
Некоторое время они осторожно спускались вниз. Треск костров становился громче, высокая трава, уже давно жёлтая, шуршала и ломалась под ногами. Скамандер шёл первым, и Геллерт держал его на прицеле, продолжая размышлять. Ирландские предания и обычаи он уже помнил слабо, книга заклинаний подвернулась ему почти случайно, грех было не опробовать. Геллерту в одиночку, скорее всего, долго бы пришлось ходить вокруг Тары, но тут удачно подвернулся ирландский маг из семьи, соблюдающей древние традиции.
Или не случайно?..
Они достигли первого костра. Скамандер приблизился так, что высокие языки пламени едва не касались его лица. Он принюхался, тронул носком ботинка длинную, обгоревшую с одного конца ветку.
– Рябиновый, – пробормотал едва слышно. И вдруг разогнался и прыгнул – прямо в огонь, упав с другой стороны.
Геллерт, пожалуй, даже удивился.
– Жить надоело? – мягко поинтересовался он, обойдя костёр. Скамандер поднял голову – он был абсолютно цел, даже волосы не обгорели.
– Вам тоже надо, – сказал он уверенно. – Потому что это рябиновый костёр. И к тому же первый в долине.
Скамандер говорил какую-то тарабарщину, наверняка издевался.
Геллерт схватил его за воротник рубашки, приподнял с земли. На лице напротив не было страха, и пальцы упрямо пытались ослабить хватку.
– Поясни! – рявкнул Геллерт, отшвыривая от себя. Скамандер упал на спину и перевёл дыхание.
– Через первый костёр надо прыгать, особенно рябиновый. Потому что по нему предсказывают будущее.
– Я и сам умею видеть будущее.
– Да вы что, – был равнодушный ответ. – Вам это, похоже, пока не помогало.
Щенок начал показывать зубы, и это, пожалуй, лучше, чем затаённая агрессия. Геллерт хмыкнул, приходя в более благожелательное расположение духа, и сел рядом.
– Напомни своё имя, – сказал он.
Надоело мысленно звать паршивца Скамандером, по ассоциации сразу же вспоминался и второй брат, ещё более раздражающий.
– Ньют.
– Это имя ребёнка, а не взрослого мага.
– Меня устраивает.
Ответил холодно, и взгляд сразу стал неприятным. Геллерт задумался.
– Так звала мать? Или, возможно, брат? Хотя я слышал, что вы не очень близки.
– Прощупываете мои больные точки?
Геллерт махнул рукой.
– Твои больные точки – это звери, впервые вижу человека, который ценит животных больше, чем людей. Ты наверняка бы и брата обменял на единорога. Кстати, куда чемодан делся?
Ньют поднял брови.
– Вы думаете, я отвечу?
– Сейчас, может, и нет, но для меня пока твой ответ и не важен. А вот если понадобится…
Он многозначительно улыбнулся, но Ньют отреагировал полным безразличием. Что-то занимало его, и это был не Геллерт; языки костра отражались в глазах паршивца, и моргал он очень редко – словно лишь в те моменты, когда вспоминал об этом.
– Я ищу копьё Луга, – сказал Геллерт, и Ньют вздрогнул, а после медленно кивнул – значит, догадывался. – И ты мне поможешь его найти.
– Как будто у меня есть выбор. – Ньют горько усмехнулся, поднялся с травы первый. – Вы не знаете Тару, не знаете легенд и попали сюда лишь по счастливой случайности, мистер Гриндевальд, верно? И благодаря этой же случайности вам снова повезло – вы нашли меня. Но полоса везений может закончиться.
– Не волнуйся, – ласково сказал Геллерт, поднимаясь следом. – Я буду за тобой приглядывать внимательнее, чем ты за своим зверьём. Хочешь вернуться домой к брату и мамочке? Тогда помоги мне. Веди вперёд и помалкивай.
Они шли меж костров в жутковатой тишине, пахнущей горящим деревом и влажным осенним воздухом. Ветки трещали в огне, как поленья в камине, но в этом звуке не было уюта, он казался угрожающим. Тара присматривалась к незваным пришельцам, и даже в высокой траве, норовившей спутать ноги, в недобром молчании долины, в тяжёлом, насыщенном магией воздухе, не дававшем колдовать – во всём чувствовалось её глухое неодобрение. Геллерт понимал, что сейчас за ним пристально и скрытно наблюдают сотни глаз. Самайн – это время, когда волшебные создания выходят наружу, за пределы своих спрятанных от людских глаз чертогов, и эти создания теперь сделают всё, чтобы помешать Геллерту добыть копьё.
Он скрипнул зубами. Зря поддался любопытству, надо было изучить старые книги, вспомнить выписки, которые они с Альбусом делали много лет назад. Любой мелкий промах может иметь серьёзные последствия, и гадать, какие именно, не хотелось. Судя по легендам, древние волшебные создания вроде фей были весьма изобретательны в способах издевательств над людьми. Чего стоят многочисленные истории о том, как феи забирали людей в свою страну и возвращали спустя века, а незадачливые гости медленно осознавали, что родной дом уже не принадлежит им, их дети давно мертвы, и жизнь уже не стоит того, чтобы её продолжать.
Что-то ещё тревожило Геллерта, словно кончиком пера щекотало в подсознании, но никак не шло на ум. Тут Ньют отвлёк его от размышлений, обернувшись.
– Зачем вам копьё? – спросил он прямо.
– Артефакт, всегда дарующий победу своему обладателю? – Геллерт оставил вопрос повисшим в воздухе, а потом коротко рассмеялся. – По мне, так понятнее некуда.
– Мифы довольно буквальны. – Тон Скамандера был неприятно терпеливым, словно он разъяснял очевидное ребёнку. – Луг разил копьём своих врагов в самых что ни на есть настоящих сражениях. Зачем такой артефакт вам, магу?
– Изучить, исследовать лежащие на нём чары и, возможно, переделать во что-то более практичное. Кинжал из наконечника, палочка из древка…
Ньюта передёрнуло, и именно такой реакции Геллерт и добивался.
Наконец, спустя полпути к слабо различимой в темноте возвышенности, он понял, что его смущало: Ньют шёл впереди неохотно, но уверенно, будто в точности знал дорогу. Это было странно.
– Ты никогда не был в Таре, – сказал Геллерт.
– Да.
– Но ты знаешь, куда идти.
Ньют остановился, обернулся и на его лице отобразилось слабое удивление – оно прошло рябью, смывая уверенность. Ньют снова посмотрел на невидимую тропу, по которой шёл, уже с отчётливым недоумением, потом пожал плечами.
– Наверное, нас ведут. Меня.
Геллерт подтолкнул его, заставляя возобновить шаг.
– Тогда будем надеяться, что тебя ведут не феи.
*
Тот самый холм Геллерт заметил ещё до того, как Ньют показал ему. Перепутать было нельзя. С каждым шагом магия, которая была здесь задолго до появления людей-волшебников, обволакивала почти осязаемо, искрила на кончиках пальцев, которыми Геллерт держал палочку. Воздух вокруг словно загустел, но Ньют шёл вперёд, как волнорез, не испытывая никаких видимых трудностей. Пока в какой-то миг не встал столбом, глядя то вправо, то влево от холма. Эти два пути были абсолютно разными, что не нравилось Геллерту, потому что…
– Привал, – сказал Ньют, отходя в сторону и садясь на землю, под раскидистый ясень. – Я не знаю, что делать. – Он поднял глаза. – Хотите пытать – пытайте, но с места я не сдвинусь. Пока что.
– Объяснись.
Ньют обнял колени, положил на них подбородок. Костры остались позади, но какой-то слабый свет освещал его лицо, свет, не имеющий источника. Скамандер даже выглядеть стал иначе, но Геллерт не понимал, что именно в нём изменилось.
– Видите тропу, идущую по левую сторону от холма? Которая так и зовёт пойти по ней?
– И?
– Так вот: туда нельзя. Я не… – Он замялся. – Это плохая примета – огибать Тару по левой стороне.
Но говоря так, он отвёл взгляд.
– Кто тебя учил врать? – спросил Геллерт с сочувствием и повёл палочкой по обнажённой шее Ньюта. Тот вздрогнул. – Кто этот бездарный учитель? А хотя можешь не отвечать, я знаю ответ.
– Альбус…
– «Альбус», значит?
Ньют чертыхнулся, а внутри Геллерта поднялся восторг, мешаемый с любопытством. Скамандер выдал себя с потрохами и теперь, похоже, пытался сделать вид, что больше ни слова не скажет. Губы его были упрямо сжаты.
– Молчать бесполезно, всё и так понятно, – сказал Геллерт, садясь рядом. – Ты всё-таки его шпион?
– Нет.
– Друзья? Любовники?
Ньют едва двинул губами, отвечая:
– Второе.
Это предположение хоть и вертелось в мыслях наряду с прочими, но будучи озвученным, озадачило, и Геллерт на мгновение всё-таки потерял дар речи. Они с Ньютом встретились взглядами, и эти взгляды были изучающими. В глазах Ньюта промелькнуло понимание, он склонил голову на бок, как порой делают дети.
– Что он в тебе нашёл? – спросил Геллерт, но вопрос был риторическим. Ньют тем не менее ответил:
– Наверное, то же, что когда-то нашёл в вас.
В его тоне не было скрытой издёвки, напротив, Ньют казался серьёзным, однако фраза неприятно задела. Несмотря на порыв, Геллерт сдержался, лишь сжал крепче палочку, размышляя о шутках судьбы. Рядом раздалось хмыканье. Нижняя часть лица Ньюта была спрятана в уложенных на коленях руках, но глаза его улыбались. В эту короткую секунду оба – и Ньют, и Геллерт – похоже, думали об одном и том же.
Ньют поднял с земли жёлудь и покатал его в пальцах задумчиво.
– Мне нужен острый предмет, – начал деловито. – Можно? Шило, например. Обещаю не применять против вас.
Геллерт внял просьбе и теперь внимательно следил, как Ньют проделал в жёлуде отверстие, выдернул зубами нитку из своего жилета и вдруг забормотал что-то вполголоса, продевая нитку. Его голос становился напевнее, и уже можно было различить часть произносимых слов:
– …Ради любви Племени, во имя боли детей Дану держи свой щит перед нами, защити нас всех, держи свой щит перед нами, защити нас всех, – бормотал Ньют, прикрыв глаза. – Возлюбленная Дану! Мать Сияющих, огради, о огради нас, благородная Леди…
Ньют то переходил на шёпот, то начинал говорить громче; он не смотрел на Геллерта, только на жёлудь, и изрёк последние слова, завязывая на шее нить узлом.
– Триада да пребудет с нами и ее плащ вокруг нас, – проговорил Ньют напоследок и повторил концовку молитвы, медленно опуская руки. Он покорно склонил голову и сидел недвижимо на коленях, слабый ветер шевелил его волосы невидимой доброй рукой.
Геллерт опять почувствовал, что все здешние силы благоволят совсем не ему, вору с инородной магией. Что не так с этими Скамандерами? Они могли выискать книгу заклинаний задолго до Геллерта, могли прийти и взять сами копьё и стать могущественней любого из ныне живущих магов. Так почему?..
– Амулет тебе не поможет, – сказал Геллерт. – Вам, Скамандерам, похоже, уже ничего не поможет.
Ньют не понял, конечно, поднял брови, но ничего не спросил. Он всё так же пялился на холм, и лицо его становилось всё сумрачнее. Пальцы сжали колени, побелев.
Реакция его была необычной, но Геллерту тоже не нравились расходящиеся в разные стороны тропы. Неестественным выглядел правый путь, резко обрывающийся в пропасти.
– Пора идти. – Геллерт поднялся, движением палочки поднял на ноги Ньюта, и тот поморщился, пытаясь обрести равновесие. – Налево. По тропе. Я не собираюсь спускаться по крутому склону, и если у тебя есть оправдания посильнее дурных примет, то я слушаю.
На лице Ньюта отобразился отчётливый страх, впервые за всё это время. Последний раз Геллерт видел его таким в Нью-Йорке, и сейчас вдвойне приятно было наблюдать за его испуганной растерянностью.
– Я слушаю, – повторил Геллерт. Ньют качнул головой.
– Мне нельзя.
Он выдавил это с трудом, словно нехотя.
– Тебе?
Паршивец, похоже, понял, что сболтнул лишнего – в этот раз ничего не ответил и направился к тропе, уходящей влево. Лишь единожды он бросил тоскливый взгляд на крутой склон, где внизу неспешно тёк ручей.
Геллерт ещё помнил карты и рисунки Тары. Там не было никаких крутых склонов и ручьёв.
Он буравил глазами преувеличенно прямую спину Ньюта, который вдруг взял моду спотыкаться на ровном месте. Вместе с тем плечи его всё больше сутулились, как если бы его придавливала к земле неведомая сила. Единожды он обернулся, всего на миг, и на лице его Геллерт успел прочитать безмолвное «зачем?».
Мысли об этом даже ненадолго перекрыли поток размышлений о копье Луга.
*
Их остановило неожиданно раздавшееся непонятно откуда скуление. Ньют встал как вкопанный, начал озираться по сторонам. Потом вопросительно обернулся.
– Ты серьёзно? – устало спросил Геллерт, но сдался: – Ладно.
Он наколдовал люмос попытки так с третьей – магия не желала подчиняться, ей будто что-то мешало. Едва свет зажёгся на конце палочки, Ньют, резко ставший похожим на ищейку, дёрнулся куда-то вбок, к низине, начал спускаться. Скуление становилось всё громче, и Геллерт поднял палочку выше, силясь рассмотреть хоть что-нибудь. И, кажется, увидел.
– Надо же, волк, – сказал он с любопытством и тоже начал спускаться.
На него посмотрели жёлтые глаза, зверь оскалился – впрочем, в его оскале не было злобы, лишь измученность. Лапа волка застряла в расщелине между камнями. Кровавые брызги на желтой траве вокруг показывали, что зверь боролся долго и упорно, пока окончательно не вымотался, сдавшись судьбе. Ньют уже возился рядом, он не боялся, казалось, ничего: ни волчьего оскала, ни Геллерта. Перед ним был только больной зверь.
– Не бойся, – ласково сказал Ньют. – Я не причиню тебе боли, я лишь хочу её уменьшить, вот и всё. – Он чуть присел, сделав пару шагов навстречу. – Дай мне помочь.
Волк ждал, настороженно склонив голову. Его рычание стало тише, а потом и вовсе смолкло. Ньют преодолел последние футы между ними, выдохнул и протянул руку. Он тянулся пальцами невозможно долго, пока, наконец, они не легли на голову волка, осторожно погладили между ушей.
– Вот так, – сказал Ньют с облегчением. – Хороший мальчик.
Он повёл рукой ниже, до больной лапы.
– Вы так и будете стоять или поможете? – спросил Ньют отрывисто.
– Магия здесь может больше навредить. – Геллерт умолчал о том, что помимо всего прочего магия не больно-то ему здесь подчинялась. Ньют уже и без того успел заметить.
Осторожно, придерживая пальцами лапу, Ньют попытался расширить щель, и Геллерт всё-таки пришёл на помощь, поддев камень заклинанием. Вышло в итоге не очень аккуратно, камень сдвинулся слишком резко, причинив боль зверю. Тот беспомощно тявкнул совсем как щенок, а осознав, что свободен, мгновенно отскочил назад на несколько шагов и зарычал, приволакивая больную лапу.
– Я знаю лечебные заклинания, – сказал Ньют просительно.
– Нет.
– Тогда вы.
Он обернулся на Геллерта.
– Чтобы вышло как с камнем?
Ньют открыл рот и тут же хмуро закрыл его.
– У вас это общее с братом, – сказал Геллерт. – Наглость. Похоже, вы оба думаете, что вам всё должны преподнести на блюдечке с голубой каёмкой.
– Ни я, ни Тесей так не думаем, – отрубил Ньют и зашикал на волка, снова успокаивая его. – Это как раз вы так живёте, мистер Гриндевальд. Как будто вам кто-то должен подарить весь мир.
– Я сам в состоянии подарить его себе, Скамандер.
Он сказал это спокойно, но с затаённой угрозой, подтолкнул вперёд. Ньют сделал шаг и как-то резко сник.
– Зачем вам всё это, – сказал он спустя такую длинную паузу, что разговор казался уже завершённым. – Зачем вам весь мир?
– Это моё дело. И не притворяйся, что не читаешь газет. Им нравятся мои речи и лозунги.
Ньют снова выдержал гигантскую паузу, за которую можно было смотаться порталом на другой край земли и вернуться обратно.
– Вы неправы, – сказал он, пытаясь снова подойти к волку. Тот отпрыгнул, но не стал убегать, замер в отдалении. – Вы очень глубоко неправы в каждой из своих идей.
– Я и без того в курсе, что мы противники. И знаю каждую мысль, которую Альбус вложил в твою голову.
– Альбус – не единственный, кто не принимает ваших идей о превосходстве магов. Перестаньте искать первопричину в нём.
Геллерт тихо засмеялся.
– О глупый мальчик, – произнёс он, следя за волком, неуверенно подходящим ближе. – Ты просто плохо знаешь Альбуса.
Волк, казалось, вёл их – он шёл в сторону от едва заметной в траве тропы, поджимая лапу. Довёл до края рощицы и лёг с таким выражением морды, что стало понятно: никуда он не пойдёт.
– Похоже, ночуем здесь, – сказал Геллерт. – Ты ведь не бросишь зверя, я так понимаю.
Ньют отрицательно качнул головой.
– Ни за что.
– Тогда надо найти еду. И место для ночлега.
Они начали обходить низину с высоко поднятой палочкой Геллерта, огонёк на конце которой то гас, то снова зажигался. Сухая высокая трава путалась в ногах, из рощи наползал неестественно густой туман. Волк следил за ними, изредка приподнимая морду, но всё ещё не собирался сменять гнев на милость: когда Ньют на пробу подходил слишком близко с точки зрения зверя, тот скалил влажные желтоватые зубы.
Геллерт одним глазом следил за Ньютом, одновременно пытаясь высмотреть хоть что-нибудь. И палочка выхватила невдалеке стену то ли хижины, то ли неказистого деревянного дома, полускрытого густым кустарником.
Интересно, можно ли это назвать везением, думал Геллерт, властно подозвав Ньюта и идя с ним в сторону смутных очертаний дома. Казалось, их обоих ведут куда-то, и все события в Таре, включая появление Ньюта, кем-то подстроены, срежиссированы, и Геллерта бросили в эту пьесу, не дав ни единой строчки роли. Всё, что остаётся – идти по заданному свыше пути и надеяться, что он приведёт куда надо.
Геллерта это не устраивало. Он не ходил наугад и не поступал по чьей-либо указке, но выбора пока не было.
– Скамандер, иди внутрь.
– В дом? – зачем-то переспросил тот.
– Ну а куда же ещё.
Он резко обернулся.
– Я буду ночевать на улице, – сказал он с каким-то отчаянием.
– Если уж так хочешь, – ухмыльнулся Геллерт, внимательно всматриваясь в его лицо. – Но сперва ты должен проверить этот дом, поэтому войдёшь вперёд меня.
– Нет. Нет-нет, – повторил Ньют и вдруг забормотал с обидой, подняв лицо к небу, Геллерт с трудом разобрал слова: – Это не смешно.
– Что не смешно?
Тот молчал.
– Скамандер! – прорычал Геллерт, наставив на него палочку. – Не держи меня за идиота. Что, тебе нельзя в дом, потому что плохая примета, а?
– Вроде того, – выдавил из себя Ньют, продолжая стоять на месте. Геллерт схватил его за плечо, сжал так, что тот наверняка ощутил боль. Ньют, впрочем, её не показывал и в глаза старался не смотреть. Геллерт приблизил губы к его уху:
– Войди, – сказал он едва слышно, наслаждаясь тем, как вздрогнул Ньют, который тут же попытался отодвинуться. – Войди в этот чертов дом.
Он отпустил, и Ньют отпрыгнул в сторону, что тот волк, потёр плечо. А потом отвернулся и с минуту смотрел на бревенчатые стены. Геллерт не торопил.
Раздался вздох, и Ньют уверенно пошёл к двери, закрытой на большой засов. Геллерт обогнал его у самого порога и жадно рассматривал попытки скрыть испуг под напускной уверенностью. Ньют, похоже, понял, что получается у него паршиво, склонился к засову, отодвинул его и быстро распахнул дверь, тут же заходя внутрь и даже не давая себе одуматься.
– Ну вот, – сказал Геллерт, неторопливо переступая порог. – Ничего не случилось. – Он усилил огонёк на конце палочки, чтобы рассмотреть помещение. – Фауст прокляни…
Вокруг были волки. Не живые, нет – они смотрели с картин и набросков, висящих на стенах, с ковра, лежащего на полу; волчьи морды были вытканы на скатерти, наброшенной на стол, и на мягких подстилках для стульев. Это явно был жилой дом.
Однако он пустовал.
Ньют, казалось, не был удивлён: он только бросил быстрый взгляд вокруг и больше не осматривался, встав столбом посередь единственной комнаты. Он потирал лоб и в целом выглядел так, словно его неожиданно сразила болезнь: бледный, с трясущимися ладонями.
Геллерт сделал вторую мысленную пометку. Сам Скамандер ничего, конечно же, не расскажет, придётся думать. Что-то вертелось на языке, какое-то слово, которое очень хорошо описывало происходящее с ним. Геллерт знал причину, но она упорно не желала вспоминаться.
– А вот и еда, – сказал он, заглянув в погреб. Там висело вяленое мясо, лежали овощи, мука и соленья. – Последует ли какое-то наказание за взятие чужой еды? Есть что-то схожее в преданиях?
– Насколько мне известно, нет, – еле слышно ответил Ньют и покорно взял протянутый ему из погреба кусок вяленого мяса.
– Ешь.
Ньют невидяще посмотрел на мясо. Отщипнул немного, отправил в рот и кивнул, и тут же его длинная фигура исчезла из поля зрения. Геллерт немедленно поднялся с палочкой наготове.
Но Скамандер ничего не собирался предпринимать. Он вынул из стоящей в углу печи румяный хлеб, разломил его на три равные части. Так же он поступил с мясом.
– Внизу есть вино? – спросил он деловито. Голос его тем не менее оставался болезненно слабым.
– Нет.
Ньют качнул головой.
– Жаль, – сказал он без объяснений и вышел на улицу, сняв с крючка у порога допотопный магловский фонарь. Геллерт следил в окно: Ньют распрямился с явным облегчением и зашагал к волку. Он оставил ему мясо – так близко, как смог подобраться, – а потом что-то говорил зверю, будто втолковывая. Уж не настраивал ли против Геллерта?
Потом действия Ньюта стали совсем уж странными: он подошёл к дубу, высившемуся у края рощи (Геллерту пришлось выйти на порог, чтобы не потерять Ньюта из виду), положил к корням треть вынутого из печи хлеба, а после снова что-то говорил, молитвенно сложив руки.
Когда Ньют вернулся и встретился взглядом с Геллертом, тот вопросительно поднял брови.
– Волка надо было накормить. (Это понятно, – перебил Геллерт.) А хлеб я оставил под дубом в подношение Богине. – Какой, он не пояснил. – Вообще-то нужно зерно, но зерна тут не было. И жаль, что у нас нет вина, стоило бы задобрить фей. В таком случае надо оставить огонь в очаге, хотя бы так. Да, хотя бы так, – повторил он задумчиво и вдруг заметался по комнате так быстро, словно до этого не сутулился, как если бы болезнь его придавливала к земле.
И Геллерт лишь сейчас увидел у него в руках охапку желтых листьев.
Больше он ничего не спрашивал, только продолжал наблюдать из кресла-качалки, как Ньют неуклюже пытался украсить комнату листьями. Получалось откровенно так себе.
– Имеет значение, кто именно это делает? – поинтересовался Геллерт, лениво покачиваясь в кресле.
– Возможно, – уклончиво ответил Ньют и кивнул на своё художество. – В канун Самайна принято украшать дом жёлтыми или красными листьями. И украшают все.
