Текст книги "Европейские каникулы (СИ)"
Автор книги: LuckyLuke
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
Глава 10. Один день и немного маленького чуда
Нам очень часто приходилось переезжать. Мы меняли место жительства с завидной регулярностью и успели пожить в разных странах. Весной того года мы оказались в Берлине. Это было временное решение, потому как я взял паузу в обучении с планом продолжить, как только будет решена другая проблема: Валерка занимался своей фирмой, которую решил организовывать и развивать именно в Германии, и никак не мог определиться с тем, в каком именно городе это делать лучше всего.
К тому моменту мои родители успели поменять место жительства тоже, и теперь нас больше не разделяли тысячи километров, а какая-то сотня, не больше. Это и моё временное бездействие в учёбе сыграло странную шутку. И стало причиной одного из самых чудесных событий в моей жизни.
К тому моменту моя сестрёнка Иришка была уже настолько беременна, что скорее каталась, как колобок, чем ходила. Других странностей во время её беременности не наблюдалось. Единственной настоящей проблемой стала отёчность, из-за которой она порой не могла даже ходить. И чтобы в такой ситуации она не была дома одна – её муж только устроился на работу на полный рабочий день и отпуск взять не мог физически – Иринка временно переселилась к нам.
Четырнадцатый этаж и огромная даже для большой семьи квартира пришлась Иринке по вкусу, и уже через пару дней она чувствовала себя, как дома, ловко командовала не только мной, но и Валерку умудрялась гонять по поручениям с завидной регулярностью. Собственно, Валеркино воспитание не позволяет ему отказать в просьбе женщине в целом, а уж беременной и подавно.
Вообще, отказать беременной женщине – граничит с самоубийством. Эти сложенные домиком бровки и дрожащая губа… Легче молча выполнять любую прихоть, тихо материться себе под нос, когда никто не слышит, и улыбаться, когда видят. Или не улыбаться. Умение улавливать настроение в этот период вообще бесценное качество. Причём радар этот лучше не выключать вообще, потому как сейчас она может хотеть всечеловеческой любви и внимания, а минутой позже побыть в гордом одиночестве и чтобы все провалились сквозь землю. Ну, или сквозь пол на этаж тринадцатый.
Хотя, конечно же, всё было далеко не так страшно. Было много и очень забавных ситуаций.
Меня мучали размышлениями о мужских именах, цвете штор для детской комнаты и важности детских погремушек, обсуждали просмотренные – конечно же, вместе – фильмы о большой и чистой любви, требовали надкусывать клубнику на предмет кислоты и приносить воды различной температуры – по требованию.
До часа Икс оставался еще почти месяц, и потому ничего не предвещало беды. Собственно, как всегда. Именно так начинаются все самые невероятные вещи в моей жизни – когда их совершенно не ждешь.
Уже начало светать, когда меня разбудили странные звуки. Сначала я решил, что соседи снова устроили разборки и гремят мебелью по квартире. Позже выяснилось, что это Иринка уронила стакан, пыталась его поймать, жонглировала им с ловкостью морского котика, но в итоге стакан грохнулся сначала на стол, потом на стул и, в конце концов, разбился о пол. И я бы, наверное, не обратил на это внимания, если бы Иринка не начала носиться по квартире, топая босыми ногами по линолеуму. Это мешало заснуть снова. А потом вообще раздался странный звук, напоминающий кряканье падающей утки, и я решил всё же проверить, что творится в квартире.
Сестру я нашёл, как и ожидалось, на кухне. Она стояла посередине комнаты в огромной футболке, которую она вытащила то ли из моего шкафа, то ли из Валеркиного, и испуганно хлопала ресницами. Сначала я решил, что она испугалась, что всех перебудила, и хотел уже успокоить её, но тут подал голос непонятно откуда взявшийся Валерка.
– Рановато как-то, – пробормотал он сонно.
При слове «рановато» я автоматически посмотрел на настенные часы, они показывали половину шестого: не так уж и рано, обычно именно в это время мы и поднимались.
– Не туда смотришь, – хмыкнул Валерка, разворачивая меня к Иринке и указывая на её ноги: они были мокрые.
– А… эм… еще же рано? – растерянно пробормотал я.
– Вот и я про то! – усмехнулся Валерка, почесав затылок.
Иринка, кажется, снова пришла в себя и начала переминаться с ноги на ногу:
– А ничего, что я тут рожать собралась? Может, закончим обсуждать нелогичность этого поступка?
– Действительно. Ножки скрестить все равно не поможет, – заметил Валерка и испарился в недрах коридора. Он был на удивление спокоен. Единственный из нас троих, потому как я растерялся настолько, что не знал, что делать, а Иринка вообще впала в тихую панику и, кажется, прилипла к полу насмерть.
Те десять секунд, что Валерки не было, мы с Иринкой глазели друг на друга. Не знаю, о чём думала она, а в моей голове звучал лишь один вопрос: почему? Почему сейчас, на месяц раньше, почему в половине шестого утра, почему на кухне – и много других совершенно нелепых «почему».
Валерка вернулся с курткой и тапочками-собачками, в которых Иринка рассекала по квартире последние дни.
– Ты хочешь, чтобы я ехала в больницу вот в этом? – Иринка, не скрывая удивления, пялилась на тапочки.
– Мы можем попытаться надеть на тебя твои чудные сапожки, в которые ты не влезала уже неделю назад, – усмехнулся Валерка и, не дожидаясь ответа, начал стягивать с неё носки. – Как вариант, могу предложить тебе Димкины ботинки, но…
– Ладно-ладно, – перебила его Иринка и послушно подняла ногу, чтобы Валерка мог надеть тапок.
Валерка поднялся на ноги и хотел что-то сказать как раз в тот момент, когда Иринка вцепилась в его руку и с испуганными глазами сжалась, потом долго и протяжно выдохнула…
– Отлично, – Валерка потер руку в том месте, где Иринка оставила отпечатки от ногтей. – Теперь в больницу пора ехать без сомнений.
– Извини, – пробормотала Иринка, глядя на красные следы на Валеркиной коже.
– Да ладно, – отмахнулся тот. – У меня еще вторая рука. Кому нужно вообще две руки?
Накинув на её плечи куртку, Валерка помахал ладошкой перед моей физиономией и засмеялся:
– Эй, тебя совсем шоком зашибло? Машину вести сможешь?
– А? Я? Почему я?
– Сомневаюсь, что Иринка сейчас может ехать…
– Ладно, я уже понял, – отмахнулся я, сделав вид, что мне совсем не страшно оставаться с сестрой и её преждевременно начавшимися родами. И правда, чего бояться: человек всего лишь собрался родить другого человечка! Совершенно ничего необычного. Совершенно. Ничего.
До больницы было десять минут пути, не больше. Но они мне показались целой вечностью. На тот момент о процессе родов я знал только из голливудских фильмов, и это выглядело всё забавно: там все бегали, суетились, роженица обязательно ругалась, кричала и обещала всех убить, как только сможет это сделать. В реальности всё выглядело… приблизительно так же. Разве что Иришка не кричала, а рычала, как раненый тигр, и с такой силой упиралась ногами в дверцу машины, что я начал прокручивать в голове сценарий, что делать, если до больницы она не дотерпит.
И опять на помощь моей фантазии пришёл Голливуд с его утрированными представлениями о подобных случаях: обязательно с литрами крови, дикими воплями и непременным падением в обморок одного из участников. Конечно же, этим участником мне виделся я сам. В общем, когда мы оказались на парковке больницы, я выдохнул с облегчением. Слишком рано.
Оказавшись на улице, Иринка потопталась на месте, потом резко выдохнула, схватилась за мою куртку и, уткнувшись лбом мне в грудь, начала пыхтеть. Я уже было решил, что самое время хватать её на руки и бежать в родильное отделение, но прежде чем эта бредовая идея была осуществлена, Иришка легко выдохнула, улыбнулась, совершенно спокойно сказала «Пойдем» и, не дожидаясь моего ответа, походкой пьяной утки, пошатываясь, направилась в больницу.
Пока мы добрались до родильного отделения, Иришка останавливалась переждать схватки трижды. Даже ничего не зная о самом процессе, я догадывался, что это слишком часто. Однако встретившая нас акушерка с видом всезнающего пингвина лишь кивнула и повела нас в комнату для ожидания. Ожидания! Подавив в себе желание бегать по кругу и вопить в истерике, я всё же уселся на стул и наблюдал за перетаптывающейся с ноги на ногу сестрой. После второй схватки уже в этой пресловутой комнате ожидания Иришка улеглась на кушетку и заявила, что будет рожать прямо здесь.
Вошедшая в этот момент акушерка спросила, когда отошли воды и, услышав, что это случилось всего полчаса назад, отмахнулась от Иринки, как от назойливой мухи:
– Первые роды в среднем длятся часов шестнадцать.
– Я сдохну прямо здесь, – выдохнула Иринка.
– От этого не умирают, – устало произнесла акушерка и вышла из комнаты, сказав, что принесёт какие-то инструменты. Или что-то другое – признаться, я не расслышал её слов: Иришка снова запыхтела, как паровоз.
– Очень больно?
Конечно же, я понимал, что задаю самый нелепый вопрос, который можно было задать. Но в тот момент мой мозг совершенно не функционировал, явно отказываясь воспринимать происходящее.
– Ага, – кивнула Иринка. – Представь, что тебе в задницу засунули бомбу, и она медленно взрывается. Очень-очень медленно.
Честно говоря, такое мне совершенно не хотелось представить. Хотя сомневаюсь, что мог бы сделать это, даже если бы захотел.
– Молодой человек, идите, попейте водички, – командным голосом произнесла акушерка, вернувшись в кабинет с каким-то прибором, и в моем мозгу нарисовалась мысль, что это аппарат для измерения схваток и именно за ним она и ходила.
Намереваясь спросить, почему мне нужно непременно попить водички именно сейчас, я заметил, как она стала натягивать резиновые перчатки, и решил, что на самом деле пришло время ретироваться… Правда далеко уйти мне не удалось: едва я успел пару раз глубоко вздохнуть, как дверь комнаты ожидания резко раскрылась, акушерка выскочила в коридор, схватила стоящее рядом кресло-каталку и снова заскочила в кабинет, практически сразу появившись снова, на этот раз с Иринкой в кресле.
Я бы спросил, что это значит и к чему такая спешка… если бы успел: Иринка схватила меня за руку, когда её провозили мимо, и потащила за собой. У двери в родильную палату ей пришлось меня отпустить, и я уже было вздохнул с облегчением, но в этот момент акушерка придержала закрывающуюся дверь.
– Вы заходите или нет, папаша?
– Я вообще-то не…
– Заходите или нет? – перебила она меня, не дав даже додумать мысль, не то что договорить.
– Заходи, – прошипела Иринка, а потом жалобно добавила: – Пожалуйста.
Оказавшись внутри, я могу думать только об одном: какого чёрта я здесь делаю и как меня угораздило сюда попасть? Но обратного хода не было, и главное было сейчас не мешаться, не стоять на пути, не очень заметно мандражировать и вообще не грохнуться в обморок от переизбытка чувств. От последнего я был не очень далёк…
Вокруг все бегали, суетились, что-то говорили. Мне вручили табурет и сказали не мешаться. Собственно, это был и мой план, проблемой было только одно: в отличие от акушерок, я понятия не имел, где именно я не буду мешаться. Поэтому и торчал посреди комнаты с табуретом в руках, и делал именно то, что меня попросили не делать – мешался. В итоге, меня усадили около кровати, на которую закинули – в прямом смысле этого слова – мою сестру, и сказали помогать ей дышать. Почему-то в свете происходящего это заявление звучало крайне забавно: я и сам не очень помнил, как нужно дышать. Вообще дышать, а не как-то там особым способом. Хотя я точно помнил, что Иришка смотрела видео, где это всё объясняли. И я тоже его видел.
Сейчас это не имело никакого значения, потому как я забыл всё напрочь. Да и не было времени вспоминать. После акушерки сказали, что это были самые стремительные роды за последние месяцы. Даже не знаю, хорошо это или нет. Для меня лично это было хорошо. Просто потому, что за то время, что мы находились в этой комнате – а это было не больше минут пятнадцати – я успел испытать все возможные эмоции и, кажется, слегка поседел.
Всё закончилось так же быстро, как и началось. Признаться, я представлял себе этот процесс совсем иначе. Так, как показывают в кино: с дикими криками, паникой, огромным количеством медперсонала, смахиванием пота со лба роженицы и переломами рук сидящего рядом. Всё было совсем иначе. Иришка за всё время не произнесла ни слова, только пыхтела, как паровоз, кивала на вопросы акушерок и в перерывах между пыхтением просила водички.
Пребывая в полной уверенности, что всё, показываемое в фильмах, нас еще ожидает, я был крайне удивлён и озадачен, когда на Иринкиной груди вдруг появился маленький розовый комочек, прикрытый полотенцем…
И их, эти комочки, в кино тоже показывают не такими, какие они появляются на свет. Малыш был похож на мелкого инопланетянина с длинными чёрными слипшимися волосиками, тонкими прорезями опухших глаз, сморщенными ручками с тонюсенькими синеватыми пальчиками… И вообще не похожим на тех розовощеких младенцев, как ангелы Боттичелли, какими их показывают на экранах телевизоров.
От этих мыслей меня отвлекла акушерка. Забрав ребенка, она унесла его к столу с огромной лампой над ним и, обращаясь ко мне, спросила:
– Папаша, ребенка мерять будете?
– Эм… Я вообще-то не папаша, – наконец-то выйдя из состояния ступора, ответил я.
– А кто? – не отрываясь от работы, поинтересовалась она.
– Дядя.
– Прекрасно! Племянника не хотите посмотреть?
Я вопросительно взглянул на Иринку, и она с вселенским блаженством на лице, широко улыбаясь, закивала:
– Иди-иди. Посмотри, он на китайчонка похож.
И это было правдой: малыш лежал на столе под лампой и смотрел на незнакомцев вокруг своими узкими глазками, и складывалось впечатление, что он обдумывает план по захвату мира – такое сосредоточенное выражение лица у него было… Акушерка что-то мерила, что-то записывала, а мы с мелким разглядывали друг друга. Хотя я сомневался, что он меня видит хорошо, и потому решил «поздороваться», прикоснувшись к нему. На ощупь он оказался еще более неожиданным: мягкий, бархатистый и очень тёплый. И с влажными ладошками. Он вцепился в мой палец так, что сложно было бы освободиться, если бы я захотел это сделать. Но я вовсе не хотел. И вообще, поймал себя на мысли, что улыбаюсь, как идиот. Мне кажется, мелкий тоже бы улыбнулся, если бы мог. Но он не мог… и вместо этого чихнул. Вернее, издал какой-то странный звук, больше похожий на фырканье кота.
А потом меня всё-таки выставили в коридор – заполнять какие-то бланки и бумаги. Где меня тут же едва не сбил с ног Иринкин муж. Я успел кивнуть в сторону комнаты, и он молча, но с крайне обеспокоенным выражением лица, исчез за дверью. А я, забыв про все формальности и бюрократию, уселся в кресло там же, в коридоре.
– Плохо выглядишь, – раздалось где-то сверху. – Бледный, как церковная мышь.
– Вообще-то, правильно «бедный, как церковная мышь», – поправил я усевшегося рядом Валерку.
– Ага, умничаешь. Значит, всё не так плохо, – усмехнулся он в ответ, вручив мне в руки сумку.
– Что это?
– Одежда. Или ты собираешься и дальше ходить в пижаме?
– Чёрт! И правда… Я даже не заметил, – пробормотал я, поднимаясь на ноги.
– Судя по выражению твоего лица, ты бы и в трусах ушел – не заметил бы, – усмехнулся Валерка.
Вернулся я, переодевшись, через пару минут; Валерка развалился в кресле, раскинув свои нижние конечности так, что в узком больничном коридоре через него пришлось бы перешагивать, если бы кому-то пришло в голову зайти в этот нелюдный уголок ожидания, и, кажется, вообще уснул. Его спокойствию можно было позавидовать. Как и умению засыпать в любой ситуации и положении.
– Эй! Не спи, замерзнешь!
Толкнув Валеркину ногу, я сделал попытку перешагнуть через него – чтобы покинуть этот душный аппендикс коридора – но споткнулся и едва не упал. Валерка поймал меня за локоть и, сдерживая смех, дернул меня за руку так, что я уселся ему на колени.
– Совсем сдурел? Мы тут вообще как бы в общественном месте! – тут же возмутился я.
– И что? Тут никого нет… И вообще я спал и замерз, меня нужно согреть.
– Ага, прям сейчас и здесь, – пробурчал я, пытаясь подняться на ноги – безуспешно.
– Зачем? В нас здесь вроде пока никто не нуждается, можем вернуться домой, – усмехнулся Валерка.
– Да ну тебя! – отмахнулся я, вставая и на этот раз всё же успешно.
– Не понял… – Валерка поднялся тоже. – Это, типа, ты отказался? Добровольно? Отказался? От секса? Может, ты заболел?
– Отстань, – пробурчал я. – По-твоему, я настолько озабоченный?
– Вообще-то, да, – рассмеялся он, но еще прежде, чем я успел сказать что-то сугубо язвительное в ответ, Валерка схватил меня за руку и, притянув к себе, обнял за плечи. – Расслабься. Шучу я, шучу. Ты выглядишь так, словно тебя каток переехал.
– Да нет, я просто слегка… в шоке. От происходящего, – признался я.
– Поехали домой. Отдохнёшь, отойдёшь. Сделаю тебе кофе, как любят кулинарные извращенцы, с полкило сахара.
– И кто из нас еще заболел? – усмехнулся я.
– Не язви, а то я передумаю.
Мы уже дошли до лифта, когда Валерка резко остановился и, хитро улыбнувшись, полез во внутренний карман куртки.
– Совсем забыл – тебе письмо.
Он протянул мне конверт из плотной бумаги – нетипичный для обычной почты. Не обратив внимания на отправителя, я разорвал конверт и вытащил открытку, усеянную сердечками и блёстками.
– Приглашение? – пробормотал я, пробегая взглядом по длинному для обычного приглашения тексту.
На гладкой белоснежной бумаге золотистыми буквами были выведены два знакомых имени: Екатерина Шелестова и Артур Барханов.
– Обрати внимание на место и дату проведения этого милого мероприятия, – усмехнулся Валерка, демонстрируя еще один такой конверт.
– Рождество? Таиланд? Она совсем обалдела?!
– Ну, так что скажешь? Поедем?
– Ты… хочешь поехать? – удивился я: Валерка не особо любил азиатские страны, долгие перелеты и жару.
– Мы не можем отказать человеку, которому обязаны нашим знакомством, не находишь? – усмехнулся Валерка. – Тем более, что я давно не был в отпуске. Самое время это исправить.
Глава 11. Свадьба по-тайски и другие приключения на островах
В том году время бежало безумно быстро. Может быть, потому что именно в том году мы побили все рекорды по переездам и оформлению всяческих бумаг. К декабрю закончился наш третий переезд – в Гамбург.
Стоит признать, что, не зная города, мы выбрали не самый замечательный район для проживания: жизнь там бурлила по ночам и заканчивалась тогда, когда наша только начиналась – рано утром. Хотя были в этом и свои плюсы: если привыкнуть к шуму по ночам, постоянным крикам пьяной молодежи, проституткам на улице и несвойственной Германии грязи, жить там вполне можно было. Больше всего подкупала близость совершенно всего необходимого: магазинов, заправок, метро, кинотеатров. Правда, всё это было достаточно сомнительного качества и содержания, но об этом, пожалуй, в другой раз.
В том же декабре предстояло одно из замечательных событий: свадьба мною горячо любимой подруги детства Катерины. В последнее время мы не так часто виделись и вообще общались, как раньше. Но Катерина всегда была тем человеком, с кем можно было не общаться месяцами и все равно оставаться близким. И оттого предстоящей встрече с ней я радовался, как дети радуются рождественским подаркам.
Отпуск мы планировали долго и муторно. Вариантов было много, и мы остановились на самом, как выяснилось позже, неудачном: приехать за пару дней до самой свадьбы и остаться ещё на две недели позже.
После длительного, с пересадками, перелета мы провели ещё немерено времени в пути к отелю, где нам предстояло провести с перерывом в пару дней две недели. Поначалу ничего не сулило неприятностей: достаточно европейского вида здание, более-менее прилично говорящий по-английски персонал и до пляжа каких-то три квартала.
Первый раз мы почувствовали, что всё же не в Европе, практически сразу, как заселились в номер. Очень специфический запах, как будто кто-то использовал освежитель воздуха в надежде забить амбре химико-фармацевтического завода. В общем, дышать там можно было только в респираторе, да и окна открывать не помогало – с улицы заходил прогретый солнцем воздух, и ситуацию это не облегчало.
В общем-то, это была не единственная проблема. Куда более насущной стала другая.
Закинув чемоданы и забыв о них на какое-то время, Валерка направился в ванную, чтобы смыть с себя «пыль и грязь дорог», но вернулся уже минутой позже.
– Здесь у них дверные проемы не рассчитаны на нормальных людей, – объяснил он, растирая лоб.
– Удивительно, что это открытие из нас двоих сделал именно ты, – усмехнулся я.
В ближайшие дни нам предстояло встретиться с немалым количеством подобных проблем – низкие дверные проёмы, короткие диваны, невероятно неудобные, но такие привычные для тайцев такси-мотороллеры. По всем традициям жанра познакомить лоб с косяком первым должен был именно я. Но меня ждали ещё более интересные знакомства.
Первым было знакомство с экваториальным солнцем… Конечно же, едва чемоданы были распакованы, мы тут же направились на пляж. И, конечно же, я, вопреки всем разумным доводам Валерки, не мазался солнцезащитным кремом. Правда, уже через час на пляже я пожалел об этом решении, несмотря на то, что почти всё время сидел в тени. Признаться в этом мне не представлялось возможным, и потому я храбро закрылся полотенцем в надежде не сгореть до костей. Именно за этим занятием и застал меня Валерка, вернувшись с получасового заплыва.
– Намажься уже, в конце концов!
– Ни за что! – гордо отмахнулся я.
– Это был не вопрос, – заявил Валерка, кидая мне тюбик с кремом. – Или ты это сделаешь самостоятельно, или мне придётся привязать тебя к шезлонгу и намазать силком.
– А тебе лишь бы привязывать! – усмехнулся я, всё же решил не спорить и намазаться, тем более, что на коже уже стали появляться первые признаки ожогов.
К вечеру я стал поросяче-розового цвета. От малейших прикосновений на коже оставались белые пятна и неприятные ощущения. Что-то бурча про жареные бледные поганки, Валерка мазал меня охлаждающим кремом, параллельно злорадно ехидничая про то, что мой новый цвет будет здорово смотреться с рубашкой, приготовленной для свадьбы. Она была светло-чайной и действительно почти сливалась с цветом кожи.
Вечером того же дня мне довелось познакомиться со странным созданием. Мы направились на самую лучшую – по мнению путеводителя – вечеринку в Таиланде. Туда нас отвёз катер, и выбраться оттуда без плавающего транспортного средства не представлялось возможным. А жаль… Потому как прелести «самой лучшей вечеринки» я не прочувствовал: жарко, людно, слишком громкая музыка, в дюбель пьяная публика и ди-джей, возомнивший себя крутым аранжировщиком и мешающим какой-то ужаснейший трэш и Вивальди.
В ожидании катера с намерением вернуться в отель и никогда больше не доверять путеводителям я расположился в баре, где было не так шумно. Тут-то и появилось странное создание. Милая, если не сказать красивая, девушка с огромными для азиатки и до безобразия накрашенными глазами села к барной стойке и, заказав себе какой-то коктейль, кокетливо улыбнулась и сама начала знакомство.
Представившись очень лаконичным именем Ю, девушка подсела ближе – чтобы было лучше слышно – и стала задавать стандартные вопросы: кто, что, откуда и зачем. Наш разговор длился недолго: былo всё же достаточно шумно, настолько, что с трудом можно было расслышать голос, к тому же вскоре вернулся Валерка – он выходил на улицу, чтобы позвонить.
Обычно он совершенно спокойно относится к любому моему общению с представительницами противоположного пола, но в этот раз он повёл себя крайне странно: оглядел мою новую знакомую с ног до головы, усмехнулся и что-то сказал ей на ухо, после чего она согласно кивнула, мило улыбнулась и молча удалилась, оставив на барной стойке визитку.
– Что это было? – удивлённо спросил я.
Валерка спокойно уселся на освободившееся место, заказал себе пиво и только после этого ответил.
– Нет, я, конечно, знал, что ты странный, но не думал, что тебе нравятся бабы с членами.
– Чего? – я автоматически развернулся в том направлении, куда ушла Ю. Или скорее – ушёл. – Да ты гонишь!
– Только ты мог этого не заметить, – выдохнул Валерка вымученно.
– Да ну! Быть этого не может, – уже не так уверенно заявил я. Конечно, особой внимательностью наблюдений я похвастать не мог, но уж парня от девушки-то наверняка отличить смог бы.
– Может-может.
Нахмурившись так, что стал болеть лоб, я усердно пытался найти по памяти хоть что-то в Ю, что выдавало бы в нём парня, но ничего не находил. Даже близко. Если он и был парнем, то слишком женственным даже для девушки. Нет, я, конечно же, слышал не раз о странных существах мужского пола, которые делают себе женскую грудь, но чтобы это выглядело настолько естественно?!
– Расслабься, ты сейчас покраснеешь от напряженного мыслительного процесса, – засмеялся Валерка. – Я бы тоже не догадался, просто видел эту «райскую птичку» в мужском туалете пару минут назад.
Взяв со стойки визитку, я попытался прочесть, что на ней написано, но в темноте сделать это было сложно, и, кроме вполне нейтрального для европейского слуха имени и номера телефона, я ничего не понял.
– Что ты ему сказал, что он так быстро ретировался?
– Сказал, что, если приблизится к тебе еще раз, переломаю ему ноги, – ответил Валерка, хитро прищурившись.
– Чего?
– Да расслабься ты уже! Сказал, что мы не заинтересованы в его услугах.
– В каких еще услугах? – удивился я.
Валерка тяжело вздохнул и, поднявшись на ноги, потащил меня к выходу:
– Когда ты уже повзрослеешь, в конце-то концов?!
***
До следующего утра повзрослеть я, конечно же, не успел, но именно тогда мы направились на прекрасный остров Кланг, где и должна была состояться свадьба. Чудеснейшие белые пляжи, прозрачная бирюзовая вода и солнце. Очень-очень много солнца.
Мы приехали за день до свадьбы по просьбе самой Катерины. В этом не было никакого тайного смысла, кроме как желание немного времени провести вместе. Мы не виделись почти два года с тех пор, как она последний раз была в Европе. И, конечно же, на самой свадьбе невесте не до того, чтобы проводить время с кем-то из гостей больше, чем с остальными. Зато днём раньше время для нас у неё нашлось.
Оставив вещи в отеле – чудеснейших крошечных бунгало на берегу океана, мы направились на пляж, где, по словам администрации, шла подготовка к предстоящей церемонии. Завидев нас, Катерина совсем по-детски заверещала и, похоже, забыв обо всех приличиях, бросилась навстречу. Я даже не успел сообразить, что происходит, а Катька уже запрыгнула на меня, как обезьянка, обхватив руками и ногами. И это было бы даже очень забавно, если бы на нас не глазели все присутствующие.
– Кать… Тебе не кажется, что тебе уже не пятнадцать лет, чтобы на меня так запрыгивать?
– Пф! Я буду так запрыгивать на тебя, пока смогу прыгать, – рассмеялась она, всхлипывая: разреветься она тоже уже успела.
– Отлично, – театрально вздохнул я. – Главное, не толстей, а то сломаешь мне хребет.
– Это самая крутая причина не толстеть, – послышалось сзади, и Катька едва не свалилась, услышав Валеркин голос.
– Здрасти, – хихикнула она и наконец-то соизволила спуститься на землю.
– И Вам не скучать, Екатерина, – отозвался Валерка и, оглядев пляж, добавил: – Красивое место вы для свадьбы выбрали.
Место действительно было чудесное. На небольшом, обрамлённом скалами участке пляжа под навесами, украшенными невероятных размеров листьями, располагались белоснежные скамьи и такой же белый алтарь, покрытый почти целиком яркими цветами.
– Это не моя идея была, – вздохнула Катерина. – Я вообще не хотела всего этого. Но кто меня спрашивает, да? Я всего лишь невеста.
Валерка удивлённо посмотрел на Катьку и, кажется, хотел что-то сказать, но в последний момент передумал. Мне не нужно было спрашивать: всё это было очень не похоже на Катерину. Куда больше я бы поверил в то, что собственную свадьбу она планировала сама, если бы сейчас мы были где-нибудь в шумном баре в огромном Метрополе, пили бы какие-нибудь совсем не гламурные коктейли, и сама невеста всю ночь танцевала бы в свете прожекторов. Всё это цветочно-романтичное настроение было не её почерком.
– Не волнуйся, тебе и так понравится, – вдруг заявил Валерка, улыбаясь, и кивнул в сторону отеля, где появился второй виновник предстоящего торжества.
Катерина тут же изменилась, словно еще пять секунд назад не ныла по поводу того, как всё это убранство ей чуждо: на её лице появилась совершенно искренняя улыбка, какой улыбаются только счастливые люди. Поприветствовав Артура, мы, как полагается, перекинулись парой слов, после чего он посмотрел на часы, сказал, что до следующей встречи с каким-то безумно важным в организаторском вопросе человеком у них еще полчаса, и предложил переместиться в бар: на пляже было слишком жарко.
Несмотря на то, что в баре были мы все четверо, говорили только мы с Катериной. Артур только изредка отпускал комментарии, когда Катя рассказывала что-то, и периодически странно поглядывал на Валерку, кажется, совершенно не понимая, чем обусловлено его присутствие вообще. Валерка вообще молчал, пил кофе, внимательно слушал. И ничего не говорил. А что, собственно, он мог сказать?
Это Катерина знала о том, кто он и почему. Для всего остального семейства Шелестовых – и уж тем более родственников Артура – Валерка был всего лишь временный учитель музыки Катерины. О наших с ним отношениях никто не знал и не должен был знать. Вовсе не потому, что мы не были готовы к негативной реакции. Но это могло бы означать – никогда больше не видеться с Катериной, а это было слишком большой жертвой.
– Не волнуйся, я всё разрулю, – уверила меня Катька, когда после посиделок в баре Артур отправился на встречу, а сама она задержалась, чтобы попрощаться до завтра.
– Даже не сомневаюсь, – кивнул я согласно.
– Ты опоздаешь, – напомнил Валерка, когда Катерина снова обняла меня и, похоже, совершенно не собиралась отпускать.
– Ну и что? Подумаешь, опоздаю, там всё равно всё решают без меня, я только киваю, что на всё согласная.
– Твой будущий муж будет не рад, если увидит вот это, – усмехнулся Валерка, явно намекая, что хватит нам обниматься.
– Ой ли?! – засмеялась Катерина, отпуская меня из своих крепких девичьих рук. – Мне кажется, тут кто-то совсем другой не рад.
– Может быть. Всё может быть, – подыграл Валерка.
К Катерине он относился очень хорошо, и, пожалуй, это единственный человек, к кому никогда не ревновал. Несмотря ни на что…
Остаток дня мы провели в отеле, причём каждый в своём бунгало. Естественно, Катерина позаботилась о том, чтобы нас поселили в соседние домики, но по отдельности. Конспирация – это то, чему учишься, когда в твоей семье не приемлют твоего образа жизни. Сейчас, когда Катерина повзрослела и, как это принято говорить, остепенилась, она уже вполне находила общий язык и с родителями, и даже с сестрой, с которой, будучи подростком, практически не разговаривала. А вот привычка всё скрывать от них осталась.
