Текст книги "Год дурака (СИ)"
Автор книги: Литтмегалина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)
Погруженная в тихий шок, я вышла к курьеру и расплатилась. Потом я вернулась в комнату, и здесь меня обуяла ярость.
– Ты! – воскликнула я. – Ты стащил у меня деньги!
И шарил в моем нижнем белье, что, кажется, разозлило меня еще больше.
Вадик вскочил с дивана и шустро отпрыгнул от Эрика.
– Не будь столь поспешна в выводах.
– Еще одна гадость. Кто за то, чтобы отлупить его? – спросил Эрик, поднимая обе руки.
– Я, – решительно поддержал его Деструктор.
– Нет, вы не будете никого бить в моем доме, – возразила я.
– Слышали? Соня не разрешит вам меня побить, – ухмыльнулся Вадик.
– Отдавай деньги немедленно, – Эрик подступил угрожающе близко.
Вадик вывернул карманы, манерно отставляя бока.
– Видите, у меня ничего нет, кроме билета на автобус! Потому что я потратил все свои деньги на подарки тебе, Соня!
– Мои деньги, Вадик!
– Вот! На себя ни рубля! – провозгласил он с чувством праведного гнева.
– Раз денег нет, предлагаю отвести его в полицию, – решил Эрик.
– А какие у вас доказательства? – бойко заверещал Вадик. – Может, это он украл! – он показал на Эрика. – Или мальчишка! Или даже ты, Соня, сама себя обворовала!
Я терялась перед такой наглостью.
– Соня, ты уверена, что его не нужно бить? – снова попытался Эрик. – Мне кажется – необходимо.
– Нет. Все, чего я хочу – чтобы он убрался отсюда.
– Конечно, – фыркнул Вадик. Руки у него дрожали, но в целом он сохранял хладнокровие. Видимо, был опытным бойцом. – Но сначала отдай мне фонарики.
– Это я их купила. Это мои фонарики.
– Мой маленький братик ждет их. Так и вижу его умоляющие карие глаза. Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя плакал ребенок, Соня?
– Соня, не потакай зарвавшимся хамам…
Я понимала, что Эрик прав, но конфликты заставляли меня чувствовать себя больной. Фонарик малая цена за то, чтобы это быстрее закончилось.
– Я дам тебе только один.
Вадик с молчаливым достоинством принял конверт и заглянул внутрь.
– Синий. А я хочу желтый.
Я протянула другой конверт, но Эрик взял его у меня и выразительно свернул в трубочку.
– Ладно, – суетливо согласился Вадик. – И синий сойдет.
– Поверить не могу, что ты просто его отпустишь, – пробормотал Эрик.
– Мне не так важны эти деньги, не та сумма.
– А как же праведная месть?
– Он не причинил мне реального вреда. Просто потрепал немного нервы.
– Это называется «психологическое насилие». И его поведение той ночью я считаю настораживающим.
– Я… я попробую.
Вздохнув, я попыталась настроиться на нужный лад. Мне вспомнилась тарантиновская Невеста из «Убить Билла» в ее клевом желтом костюме и еще какой-то фильм, где Дженнифер Лопез накачала мышцы и побила своего плохого мужа. Еще мне вспомнились сцена, где Рокки бежит вверх по лестнице, и документальный фильм про капибару[3] по имени Дебра, хотя я не была уверена, что последнее как-то относится к делу. Все же мне удалось собраться с духом. И я сказала:
– Иди ты в жопу, Вадик. Чтобы я тебя никогда больше не видела.
– Не верю, – огорчился Эрик. – Ты как будто посылаешь его взять пиво из холодильника. Где чувство? Где экспрессия? Где, наконец, убежденность в собственной правоте?
– Иди в жопу, Вадик! – старательно повторила я.
– Соня, ты меня шокируешь, – напыщенно заявил Вадик, глядя куда-то мимо. – Хотя с чего я считал, что ты чем-то отличаешься от других.
– Давай, припечатай его, – подбодрил меня Эрик.
– Иди ты в жопу! – закричала я.
Вадик демонстративно задрал подбородок.
– Проклятые бабы. Нельзя с вами по-хорошему. Вы сразу борзеете. Начинаются претензии, вопли и истерики на пустом месте. Но однажды вы все пожалеете. Вы поймете, что потеряли лучшего. Я ухожу, Соня. На вокзал, и пусть автобус увезет меня прочь от тебя.
– Ой… тебя проводить?
– Соня! – взревели Эрик и Деструктор разом.
– То есть иди в жопу, – виновато поправилась я.
Нервно кривясь и подергиваясь, Вадик приступил к сбору вещей. Он не спешил, намереваясь максимально продлить наслаждение нашим раздражением, но Эрику это надоело, и он выбросил сумку Вадика в окно.
– Еще десять секунд, и я швырну тебя следом.
Это подействовало. Отпуская едкие замечания и презрительно отфыркиваясь, Вадик наконец-то оставил квартиру, к моему (и моих соседей) ликованию.
– Пойду пожелаю ему доброго пути, – сказал Деструктор и вышел.
Мы с Эриком посмотрели друг на друга.
– Не могу поверить, что это закончилось, – я рухнула на диван. – Я свободна до следующего ужасного приключения. Но не больше чем на неделю, наверное. Еще и на работе все отвратительно… Эрик, у тебя когда-нибудь так бывало, что ситуация сквернейшая, и что бы ты ни делал, все становится только хуже?
– Да сто раз, я же программист.
Я устало потерла виски.
– Еще и голова разболелась…
– Помассировать? – он притянул мою голову к своему плечу и запустил пальцы мне в волосы. – Ты была молодец сегодня.
– Угу… одно мешает мне восторжествовать: если я буду такая свирепая с каждым парнем, чье поведение меня не устраивает, я действительно останусь одна.
– Ты не останешься одна. В тебя так легко влюбиться.
– Я никому не нравлюсь по-настоящему.
– Мне ты сразу понравилась.
– Когда мы впервые встретились, я кричала на тебя.
– А потом ты пришла ко мне просить освободить тебя из платья, и сразу мне понравилась.
– Я ужасно выглядела.
– Как будто переночевала в мусоровозе. Я подумал: «С такой соседкой скучно не будет».
– Эрик, если бы только я могла найти кого-то, с кем мне было бы так же просто, как с тобой… кого-то, кто был бы адекватен, как ты… кого-то, с кем мне было бы столь же легко разговаривать, – пробормотала я, чувствуя, как боль под его пальцами медленно исчезает.
Шутливые намеки Али и Дианы замелькали у меня в голове. «Нет, – сказала я себе. – Даже не думай об этом».
[1] Дебильность – самая слабая степень умственной отсталости, тогда как идиотия – самая глубокая. Соответственно, имбецил находится на среднем уровне. Теперь, зная все градации, вы сможете наиболее эффективно оскорблять людей, распределяя каждому по заслугам.
[2] «Как раздражать людей» (How to Irritate People, 1968) – фильм от участников комик-труппы «Монти Пайтон», который должен посмотреть каждый любитель, прежде чем стать профессионалом.
[3] Капибара (водосвинка) – травоядное млекопитающее, очень похожее на морскую свинку, вот только размером с обычную свинью (вес до 65 килограмм). Милое и пушистое. Неудивительно, что Соня часто думает о капибарах.
Глава 11: Пока Linux не разлучит нас
– Значит, айтишники разозлились, что ты такая бестолковая?
Я сидела на маминой кухне, ела печень с луком, которую бабушка называла моей любимой так же долго, как я ее ненавидела, и очень жалела, что вообще раскрыла рот.
– Нет, это все из-за Леночки, она новенькая в отделе кадров. Так вот, спустя три месяца работы она заявляет Леше, нашему главному айтишнику, что хочет, чтобы он установил ей другую версию Windows, а то в этой ей обои надоели. И тогда Леша вдруг начинает орать на весь офис, как его достали проклятые юзвери, и что его отдел не успевает выполнять свою работу, только и бегает по позверушкам, а мы обязаны знать компьютер на уровне пользователя и т. д. и т. п. В общем, теперь кадры и наш отдел – «самые выдающиеся», как сказал Леша, – должны сдать экзамен на знание компьютера.
– И что будет, когда ты не сдашь экзамен?
– Мама, – обиделась я. – Почему сразу «когда»? Может, я его сдам.
– Ты-то? – мама подняла взгляд на моего отца, как будто призывая его подтвердить мою безнадежность. – Так что? Тебя уволят?
– Добавочки! – подлетела бабушка, хотя я и половины еще не одолела.
– Вероятно. Моей начальнице я не нравлюсь, и она может воспользоваться поводом, – я вяло ткнула вилкой в серый склизкий кусок. С утра, помня о предстоящем обжирательстве, я ничего не ела, надеясь таким образом удержать вес, который в последнее время норовил полезть вверх. Эх, если бы я только умела вызывать у себя рвоту, как булимички…
– Я бы тоже избавилась от сотрудницы, не способной сдать элементарный тест, – заявила вдруг мама.
Я скрипнула зубами. Это мне говорит женщина, убежденная, что монитор это и есть компьютер.
– Ты моя мать! Ты должна быть на моей стороне!
Мама поджала губы.
– Я на стороне здравого смысла.
– Пожалуй, я пойду, – я встала, впервые находя в себе смелость оставить еду на тарелке.
В коридоре бабушка, игнорируя мои громкие протесты, вручила мне остатки ужина, упакованные в банку, мама же, когда я наклонилась поправить ремешок на туфле, выпустила очередной снаряд:
– Ты поправилась. Не вовремя – тебе на собеседования ходить, нужно выглядеть пристойно.
Не знаю, способны ли рвотные позывы простимулировать деятельность мозга, но меня осенило:
– Эрик! Я попрошу помощи у него!
– У этого-то бездельника? – скривилась мама.
– Он много работает, – вступилась я, хотя не всегда могла понять, когда он работает на своем компьютере, а когда просто развлекается.
– Крайне сомнительная личность. Еще и с ребенком.
– Он прекрасный отец! – пылко вскричала я, как будто когда-то не собиралась натравить на него социальных работников.
– Зато мужем был отвратительным, иначе жена от него бы не сбежала.
– Неправда! Это она была плохая! Да пинками надо гнать таких жен!
Мама вдруг застыла, пристально глядя на меня.
– Знаешь что, доча, когда найдешь работу, ты должна переехать.
Разозленная донельзя, я выскочила за дверь. В последние несколько недель мама то и дело пропесочивала Эрика, как будто почувствовав, что наши отношения с ним уплотнились. Хотя я старательно замалчивала все, его касающееся, она располагала массой сведений «из своих источников». Знала я ее источники – Нина Сидоровна из первого подъезда, старая жирная утка с большим причудливо уложенным валиком волос на голове, из которого стыдливо проглядывала мочалка.
Перед дверью Эрика я постояла минуту, собираясь с духом. После того случая с Вадиком между нами образовалось странное напряжение. Мы как будто мысленно делали вдох, прежде чем заговорить друг с другом.
Шторы в комнате были опущены, создавая приятный полумрак. Эрик сидел за компьютером, стучал по клавиатуре и одновременно пританцовывал, извиваясь в кресле в такт самой ужасной музыке, которую я когда-либо слышала. Деструктор отсутствовал, как частенько бывало с тех пор, как он познакомился с Олесей. Чем бы они там ни занимались, я надеялась, что она не забеременеет.
– Привет! Что за кошмар у тебя играет? – проорала я.
– У меня неделя Prodigy, – убавив звук, Эрик развернулся ко мне. На нем была желтая футболка с муравьем и штаны цвета хаки. – Видишь, у меня даже майка с их эмблемой.
– Мне нужна твоя помощь. Наши айтишники загрузили нас тестом на компьютерную грамотность.
– А что там конкретно?
– Не знаю, увижу в следующий понедельник. Но суть в том, что у нас должно быть достаточно знаний, чтобы не беспокоить программистов по мелочам.
– Pascal, SQL, HTML, PHP, C++, Java?
– Нет! – ужаснулась я. – А нельзя ли начать… с самых основ?
– С ассемблера?
– Эрик, у меня ощущение, что мы разговариваем на разных языках.
– Ладно, – сдался Эрик. – Тогда скажи мне, что ты знаешь и умеешь на данный момент.
– Ну… я могу включить компьютер… а могу не включать. Я могу пользоваться Интернетом… а могу не пользоваться, – мой голос упал. – Еще я могу запустить mp3…
– А можешь не запускать, – дополнил Эрик.
– Еще я знаю Word и говорю всем, что знаю Excel, – уже догадавшись, что Эрика мне не впечатлить, я не стала добавлять, что прекрасно печатаю в блокноте двумя пальцами, а в хорошие дни – даже тремя.
– Нам предстоит много работы. Я пока в завале, но, если сегодня посижу в ночь, смогу выкроить на тебя пару вечеров. Кстати, что так взбесило ваших программистов, что они решили взять вас за загривок?
Я пересказала историю про Леночку и скучные виндовские обои.
– И она сказала, что тогда сама переустановит себе Windows.
– И переустановила?
Планшет Эрика пискнул, уведомляя о пришедшем сообщении. Эрик быстро проглядел сообщение и отправил ответ («Я занят», подсмотрела я).
– Нет, но Леша закрыл ей «контакт», и она весь день плакала.
– Соня, ты ведь умеешь менять обои?
– Конечно, – я широко раскрыла глаза.
– Соня, ты можешь рассказать мне. Я постараюсь не смеяться.
– Честно, умею. Это легко, – мысленно я закрыла лицо руками.
Планшет снова заверещал.
– Да кто тебе пишет? – я посмотрела на экран.
«Я обиделась», – извещала некая Gerda90, на чьей аватарке красовалась хорошенькая рыжая девушка.
– Кто это?
– Да так, одна девчонка. Мы с ней гуляли летом. Вдруг решила написать.
– Вот как, – произнесла я подчеркнуто равнодушным тоном. – И что же заставило вас прервать ваши идиллические отношения?
– Она категорически не понравилась Деструктору.
– Я тоже ему не нравлюсь.
– Он сказал, что тебя еще согласен терпеть, но только не эту.
Мой голос похолодел.
– Рада, что хоть кто-то в этой квартире согласен меня терпеть.
– О чем ты? И все равно она уже обиделась.
– Уверена, ты найдешь способ ее задобрить.
– Сонь, ты чего? – удивился Эрик.
– Ничего. Но мог бы и рассказать. Я тебе все рассказываю.
– Я наушники себе классные купил за пятнадцать тысяч. И об этом я тебе тоже не рассказал.
– Типичные отговорки самца, – я покосилась на аватар. – Это она на фото? Молоденькая. Сколько ей?
– Двадцать один. То есть двадцать один и несколько месяцев. Можно сказать, что почти двадцать два.
– Зачем ты мне все это рассказываешь? Твоя личная жизнь – это твоя личная жизнь, – назидательно прервала его я.
Впервые я увидела на лице Эрика растерянное выражение и, ощущая слабые уколы совести, поспешила ретироваться. Мне не стоило заговаривать об этом, пусть даже ему пишут потаскушки со всего района. Какое мне дело?
– У меня с ней не было ничего серьезного! И вообще она чокнутая анимешница! Смотрит по двадцать серий в день! – прокричал Эрик через стену.
– Мне плевать! – крикнула я в ответ.
Я выпила воды, чувствуя себя расстроенной – видимо, потому что через десять часов мне опять на работу, где творится дурдом. Прошлая неделя прошла в безрезультатной суете. Ирина не признавала свое разочарование, но ходила злая, как черт. Кроме всего прочего, работать с молодыми девушками оказалось нелегко в принципе – они меняли свое мнение каждую минуту, постоянно опаздывали и, что самое неприятное для Ирины, знали себе цену. Это было плохо для меня как рекрутера, пытающегося впарить скверную вакансию, но как человек я смотрела на них с восхищением. Если бы я в свое время была такой, как они, то не сидела бы в тесной переговорной, с унынием в душе и приклеенной улыбкой.
Во вторник, после очередного восьмичасового унижения, я поплелась к Эрику, раздумывая, что, может, ну ее, эту работу. Я всегда могу устроиться на должность поспокойнее – например, стать страховым агентом или мойщиком окон в высотках.
– Начнем, – Эрик выглядел бодро, несмотря на то, что всю ночь работал, а потом ходил в школу, утрясая последние вопросы, связанные с переводом Деструктора в Олесин класс. Впрочем, расставленные по всей комнате кружки из-под кофе проясняли, откуда он черпает энергию. – Основы так основы. Итак, Disc Operating System, или попросту DOS – это операционная система, которая… кстати, что такое операционная система?
– Windows, – ответила я, довольная, что мне есть что сказать.
– Э-э… вообще, их целый список, но ладно. Что именно делает операционная система?
Мне вспомнились стенания наших айтишников, и я ответила:
– Глючит.
– И это тоже. Но вообще операционная система выполняет связующую функцию, позволяя оперировать другими программами и обеспечивая их взаимодействие. DOS был однозадачной системой… Это означает, что… э… ты не смогла бы смотреть аниме и программировать на паскале одновременно.
– Я не смогла бы этого делать по множеству причин, – заявила я и раскрыла записную книжку с коалой на обложке. – Может, ты просто продиктуешь мне что-нибудь, а я запишу?
– Мне не надо, чтобы ты бездумно строчила. Мне нужно, чтобы ты поняла суть.
– Лучше продиктуй, – упрямо настаивала я.
– Один байт равен восьми битам.
Я покорно записала.
– Что такое бит, Соня?
– Что-то из музыки?
– Единица хранения информации. Представляет собой ноль или единицу. Соответственно, байт это последовательность из восьми цифр…
Мой взгляд начал стекленеть, и Эрик тяжело вздохнул.
– Попробуем разобраться в процессе…
Он включил компьютер. Экран показал строки буковок, а потом почернел.
– Твой компьютер сломался, – сказала я.
– Нет, Соня, это DOS.
После этой фразы я поняла, что легко мне не будет.
Эрик пустился в пространные объяснения, и, хотя в каждой отдельной фразе не было ничего сложного, вместе они перегружали мой мозг, ввергая меня в состояние бездумного созерцания.
– Команда dir позволит нам просмотреть содержимое диска А…
Пока Эрик рассматривал содержимое диска А, я смотрела на него. Что эта рыжая в нем нашла? Или она из тех девушек, кого увлечь не сложно? Но волосы, признаю, у него красивые. Чуть темнее у корней и светлые на кончиках. Летом они выгорели добела. И нос такой аккуратной, изящной формы… Как я раньше не замечала? А губы…
– Соня, на что указывает расширение “exe”?
– Какое? Я отвлеклась.
– Что файл является исполняемым. Какие еще расширения ты знаешь? – он выжидательно посмотрел на меня.
«Какая же я тупая, – подумала я. – Я не оправдываю его ожиданий. Хотя он тоже не оправдывает моих. Я уже даже во сне думаю о том, что ему всего двадцать три. Да и ростом не вышел…»
– Соня!
– Да? Что?
– Я о расширении.
– Расширять не надо. Но сантиметров десять в высоту я бы добавила.
– О чем ты?
– Прости, – смутилась я. – Все это так запутанно и… скучно, что мне сложно удержать внимание.
– Не понимаю тебя. Когда я, еще в девяностых годах, познакомился со «Спектрумом», это было как прыжок в другой мир. Я программировал целыми днями. Файлы для него хранились на аудиокассетах. Если их поставить в магнитофон, слышались такие загадочные шумы…
– У меня… другая сфера интересов, – проблеяла я.
Надеюсь, он не спросит, какая именно. «Я буду ненавидеть тебя до конца моей жизни!» – сверкая глазами, выкрикнула прекрасная Клотильда, но затем он погрузил в нее свой нефритовый жезл, и в ее сердце проснулась любовь». Ох, чем я еще занимаюсь, кроме как читаю порно-глупости?
– Эрик, на сегодня с меня достаточно. У меня каша в голове, – я поднялась с места.
– Уже? Мы только начали, – удивился Эрик и потянулся к книжной полке. – Тогда я дам тебе пару книжек – просмотришь перед сном. Держи, вот Питер Нортон, с детства мой любименький… «Аппаратные средства IBM PC»… и вот еще полезная книга…
Заранее переживая крайнее интеллектуальное утомление, я обессиленно прислонилась к стене. Стопка росла. И росла. И росла.
– Хватит! – истерично вскрикнула я.
Эрик подошел ко мне и, опершись ладонями о стену позади меня, с тревогой заглянул мне в глаза:
– Ты уверена, что этого будет достаточно?
Я почувствовала легкое головокружение.
– Конечно.
Дома я распихала книги по ящикам стола и решила, что прочту их завтра. Или послезавтра. Или на той неделе. Хотя зачем? Тест будет уже пройден.
В среду Ирина куда-то умотала, после чего работа в нашем отделе полностью прекратилась.
– Диана, у тебя бывало так, что твое отношение к кому-то вдруг резко изменилось? – спросила я, когда мы уютно устроились на кухне, попивая кофе с пирожными.
– С Ириной. Сначала я относилась к ней нейтрально.
– А потом?
– А потом мы познакомились, – Диана покосилась на меня. – У тебя что-то с Эриком случилось? Спонтанный секс на кухонном столе?
– Бр-р-р! – кофе выплеснулся у меня изо рта, расплескавшись по столу. – Диана!
– Вы двое зря теряете время, – заявила Диана, вытирая стол салфеткой. – Давно могли бы быть вместе. Судя по тому, что ты о нем рассказываешь, он классный. Да и ты ему нравишься, раз он с тобой столько возится.
– Ты с ума сошла!
– Зато ты у нас нормальная. Полжизни провела, мечтая о принце на кобылице.
– Я не буду это обсуждать.
– Не обсуждай.
– Я уйду.
– Вперед, – поторопила Диана.
Мы не разговаривали до конца рабочего дня, когда Диана попрощалась со мной тем непробиваемо вежливым тоном, что ясно давал понять, как ей плевать на мои эмоциональные срывы.
Дома, будучи все еще несколько взвинченной, я решила, что пойду к Эрику не раньше, чем остыну. А я до завтра не остыну.
Но он пришел сам.
– Раз уж с программной частью не получается, попробуем повозиться с железом. Ты когда-нибудь видела свой компьютер изнутри?
– Ты предлагаешь разобрать его? А мы сможем все вернуть обратно? – испугалась я.
– Ты мне не доверяешь?
Я посмотрела на него. Сегодня он оделся в простую голубую рубашку и светлые джинсы, но после его вечных футболок с мятыми шортами выглядел поразительно хорошо. Такой стройный… и глаза синие-синие, как небо в ясный летний день. Мое сердце быстро забилось, словно я только что пробежала стометровку. Либо у меня проблемы с сердцем, либо с соседом. Лучше бы с сердцем. Инфаркт я еще как-нибудь смогу пережить.
– Доверяю. Эрик, у тебя праздник сегодня?
– Почему ты спрашиваешь?
– Ты волосы причесал.
– Я делал это и раньше. А у тебя красивое платье.
– Я надевала его и раньше.
Эрик наклонился, чтобы вытянуть из-под стола системный блок. Я отметила: «Славная задница», и пришла в ужас от таких мыслей.
– Это не так страшно, – успокоил Эрик, заметив выражение моего лица. – Ты удивишься, насколько простыми оказываются вещи, если сесть и спокойно в них разобраться.
Я послушно опустилась на ковер, тем более что ноги меня плохо держали.
– Системный блок, – Эрик с такой нежностью провел ладонями по металлической коробке, что моя жизнь вдруг предстала мне необласканной и одинокой. Рыжую он так же гладил? – Собственно, он и является тем, что мы называем «компьютер». Сейчас мы его приразденем и посмотрим на его прелести.
«Я бы предпочла посмотреть на твои прелести». Я сглотнула ком в горле. Эй, о чем ты думаешь, тетка бальзаковского возраста?!
– Что скажешь? – сдвинув боковую панель, Эрик раскрыл системный блок.
– Мохом все заросло, – продолжила я свои мысли уже вслух.
– Да нет, просто немного пыли. Вот это, – ткнул он пальцем, – блок питания, который обеспечивает энергией остальные устройства. Извлечем его. Два вентилятора для охлаждения, один встроен в блок питания, другой возле процессора…
Я слышала тихий звон в ушах, как будто где-то звенели серебряные колокольчики. Пальцы Эрика трогали и гладили, оставляя дорожки на пыльных поверхностях.
– Сам процессор – мозг компьютера – отвечает за выполнение операций. Трогать его не будем, он хрупкий. Материнская плата с подсоединенным к ней шлейфом от жесткого диска. Его еще называют «винчестер», – продолжая объяснять, Эрик взял мою руку и положил ее на гладкую металлическую поверхность жесткого диска. Ощущая теплые мужские пальцы поверх своих, я вся обмякла.
– Я еще никогда не трогала винчестер. Он такой большой.
– Гигабайт восемьдесят, не больше, учитывая древность твоего компьютера. А теперь покажи мне материнскую плату.
– Я стесняюсь.
– Раскованность приходит с опытом.
– Ты будешь смеяться.
– Нет ничего смешного в женщине, познающей свой компьютер.
Я ткнула пальцем в первую попавшуюся железяку и вопросительно посмотрела на него. Эрик скорбно свел брови.
– Нет, Соня, это блок питания.
Я почувствовала себя как Кэрри Брэдшоу, когда она пукнула в постели с любовником.
– Теперь попробуй поставить все обратно.
– Не буду даже пробовать!
– Это как играть в конструктор.
– Результаты игры будут плачевными…
– Зачем ты так много думаешь, что случится потом? Просто возьми и сделай это. Сейчас.
– Тебе легко говорить! Залез в мой системный блок, вылез и забыл, а мне потом расхлебывать последствия.
– Я думаю, дело не в системном блоке. Просто ты до жути боишься ошибиться. Ты заранее сдалась, потому что уверена, что слажаешь и после этого не сможешь смотреть мне в глаза!
– Ничего подобного! – возмутилась я. – Причина в том, что мы с тобой очень разные! Возраст, жизненный опыт, взгляды… Для тебя все просто, я же точно знаю, что у нас ничего не получится!
Эрик моргнул.
– Мы все еще говорим о системном блоке?
– Конечно, – вяло подтвердила я и покраснела.
Эрик сам собрал компьютер и закрутил шурупы на боковой панели.
– Знаешь, что обеспечивает работу компьютера? Множество различных элементов, способных вступать во взаимодействие, необходимое для успешного функционирования системы. У тебя может сложиться ошибочное мнение, что, с целью получить великолепный компьютер, достаточно заменить некоторые его детали на более продвинутые и дорогие. Но на практике такой компьютер может даже не включиться, если не все его части окажутся пригодными для совместной работы. В конце концов, самое главное – это способность к гармоничному взаимодействию.
Меня не оставляло ощущение, что наш разговор уже совсем отклонился от компьютерной тематики, но я сделала вид, что не поняла намека. Эрик отряхнул руки и поднялся.
– Оденься потеплее. Попробуем метод перипатетиков.
– Метод кого?
– Метод Перипатетической школы, которую основал Аристотель. Он вел лекции на ходу, прогуливаясь с учениками по саду. Выходим через пять минут.
Когда мы снова встретились, одетые на выход, я понадеялась, что на улице грохнет ливень, но не свезло. Мы сели на маршрутку и поехали в центр, чтобы не блуждать по дворам, натыкаясь на припозднившихся с прогулкой собачников.
– Разобраться с компьютером тебе мешает не недостаток интеллекта, а полное отсутствие любопытства. Для тебя это просто коробка, начиненная непонятными деталями.
– Так и есть.
– А ведь даже твой домашний простенький ASUS – результат целой эпохи развития технологий, часть захватывающей истории.
– Сначала компьютеры были большие, а потом стали маленькие. Очень захватывающе.
– Уверен, самое романтичное место на земле – это Кремниевая долина в 80-е годы.
Я рассмеялась.
– Ну ты скажешь.
– Тогда технологии крутились в руках и умах увлеченных юнцов, неспособных постирать себе носки, но каждый день мечтающих совершить что-нибудь эдакое, что поставит мир с ног на голову. Компьютерную эволюцию продвигали энтузиазм и жажда творчества; обветшавшие к нашим дням идеи в то время еще были свежими, как листья салата. Стихийно открывались офисы с ящиками вместо стульев, а программа, написанная студентом-недоучкой, попивающим кока-колу, назавтра могла разойтись миллионом копий, меняя лицо всей индустрии и превращая своего создателя в богача. Я хотел бы быть там.
– Широкое поле для деятельности?
– Угу. Но начиналось все, действительно, не романтично. Один из первых компьютеров, ENIAC, был разработан по заказу армии США – шла Вторая мировая война, и им требовалось устройство, позволяющее быстро рассчитать траектории полета снарядов. Разработка затянулась до 46-го года, когда война уже кончилась, но позже ENIAC участвовал во множестве других проектов. Например, он провел первый численный расчет прогноза погоды на следующие сутки. Это заняло у него 24 часа… зато они сразу смогли проверить правильность прогноза.
Я рассмеялась.
– Это нелепо.
– Размером он был шесть на двадцать шесть метров. В нем было более ста тысяч деталей, тысячи лампочек и трубок. Чтобы перейти от одного расчета к другому, трубки приходилось переключать по сложной схеме. А во время работы компьютера требовалось такое количество энергии, что близлежащий город оставался без света. И каждую неделю что-нибудь ломалось.
– Верх романтики.
– Первый мини-компьютер был размером с холодильник.
Мы вышли из маршрутки и направились к скверу Мичурина.
– Перемотаем несколько десятков лет, к двум Стивам – Джобсу и Возняку. Слышала о них?
– Джобс – это который iPhone?
– Вроде того. Их первый офис располагался в гараже родителей Джобса. Пока угрюмый интровертированный Возняк возился с микросхемами, общительный Джобс продвигал их первое детище Apple I. Но магазины не хотели его брать. Почему? Потому что и представить не могли, что люди захотят иметь компьютер у себя дома!
– Apple – это же «яблоко» по-английски? Почему они дали своей компании такое имя?
– Потому что Джобс очень любил яблоки. И потому что другое название не смогли придумать. У юных яблочников был большой провал на их первой компьютерной выставке.
– А что случилось? – я живо интересовалась чужими провалами, которые бодрили меня уже тем, что не являлись моими собственными.
– Чего не случилось – общественного внимания. Они стояли скромненько в углу, а народ шел мимо. Джобс провел работу над ошибками на Компьютерной Выставке Западного Побережья 77-го года. За бешеные деньги было приобретено место в центре зала, а стенд украсили бархатом и подсвеченным логотипом Apple. Джобс понял, что видимость успеха предвещает успех, а люди любят глазами, и поэтому стиль решает все. Так оно и получилось – когда в октябре умер Джобс, это была всенародная утрата. А смерти Денниса Ритчи, создателя языка С и ключевого разработчика UNIX, всего три дня спустя, никто не заметил. Кстати, ты знала, что Джобс был приемным ребенком? Биологические родители отказались от него после рождения.
– Наверное, они пожалели о своем решении, когда он стал богатеем.
– Так и было.
– Я знаю Билла Гейтса. Что скажешь о нем?
Мы спускались к набережной.
– Человек с мозгом акулы. В детстве Билли увлекался книгами о великих полководцах, вроде Наполеона, да и сам был очень не прочь захватить мир. Учился в Гарварде, откуда его выперли за неуспеваемость, однако много лет спустя, когда созданная Гейтсом компания Microsoft действительно начала довлеть над миром, торжественно вручили диплом – Гарвард тоже умел работать над ошибками. На старости лет Гейтс погрузился в благотворительность, пытаясь забыть, как колосс Microsoft давил маленькие компании на пути к успеху. Среди прочего под ногу подвернулась компания Netscape, и этот камешек оказался потверже. В компьютерную историю это вошло как Война Браузеров. Видишь ли, эти малявки осмелились выпустить свой браузер, и это было в те времена, когда Microsoft думали, что маленьким людишкам нечего делать в World Wide Web. Внезапно они обнаружили, что их обошли, и очень обиделись.
– Они разозлились?
– Страшно. Гейтс натаскивал своих подчиненных, как доберманов. Пятиминутки ненависти, «Internet Explorer в каждый будильник!» и все такое. Маленькие и гордые, Netscape сражались как могли, отчего это все напоминало сражение коренного индейского населения с американскими захватчиками. В итоге враги встретились, и чуваки из Microsoft сказали: «Вот вам доллар, и валите из нашего бизнеса, пока есть на чем уйти».
– Но Netscape не сдались?
– Конечно, сдались. Простые парни, что могли они сделать? Но при этом еще и настучали на Microsoft в антимонопольный надзор. Для компании начались тяжелые времена. Билл ходил в суд так часто, как в туалет. Его детище даже собирались раздробить на несколько кусков помельче. Говорят, когда он обсуждал это на совещании Microsoft, он плакал. Представляешь? Это как если бы слезы текли из гранита.
