Текст книги "Малиновский, ты крепко попал! (СИ)"

Автор книги: Litandas

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== Вступление. ==========

«Мой дорогой друг и президент, поскольку ты с детства страдаешь редкой формой склероза, я снова решил прийти тебе на помощь. Первую часть плана по укрощению нашего монстра ты уже выполнил, за что тебе от лица трудового коллектива огромное спасибо.»

– Монстра… – пробормотала Катя, читая инструкцию Малиновского, – Какого монстра?

Быстрым движением сложив лист пополам, девушка растерянно обернулась по сторонам, словно опасаясь, что ее могут увидеть. Она понимала, что поступает неправильно, роясь в чужих вещах. Но было в этих строчках что-то такое, что распаляло ее болезненное любопытство. Онемевшими кончиками пальцев она снова раскрыла лист и продолжила читать.

«В некотором смысле ты даже герой, потому что спать с такой женщиной, как Пушкарева, нормальный мужчина может только под наркозом.»

От неожиданности этих откровений, ноги ее подкосились, и Катя рухнула на колени. В солнечном сплетении крепко скрутило комок нервов, глаза хаотично забегали по тексту. Буквально каждая строчка была насквозь пропитана небывалым цинизмом.

«… Ночь с Пушкаревой – это самое трудное, но ты уж постарайся… »

«… Здесь у тебя открытки, а также игрушки, шоколадки, куча всякой дряни, которую ты будешь кидать в железную пасть своей ненаглядной… »

Не веря в происходящее, Пушкарева оглянулась на стол.

– Не может этого быть… – повторяла она раз за разом одними губами, – нет, не может… – она подскочила на ноги, схватила пакет, и перевернув его вверх тормашками, вытряхнула все содержимое на стол.

Земля начала уходить из-под ног. Не помня себя от горя, она продолжала перебирать игрушки, читать открытки и горько плакать.

– За что?.. Это невыносимо, невыносимо…

Ах, если бы она знала, какую цепочку событий запустит своим поступком, то все происходящее сейчас показалось бы легким театром абсурда.

Но пока она сидела посреди кабинета Жданова, и тихо мямлила себе под нос. Сколько прошло времени, она и сама не знала. Но, понимая, что в любой момент в кабинет могут войти, Катя каким-то чудом взяла себя в руки. Она замела следы проникновения в пакет, не забыв сделать себе на память копию Малиновского опуса.

А лежа в своей кровати через несколько часов, она поклялась себе, что больше никогда, никто на свете не посмеет играть ее чувствами. Каждый участник этой истории получит по заслугам.

Сославшись на простуду, она взяла больничный, ровно до того дня, когда Малиновский не вернется из командировки. Начать, естественно, хотелось с него, как с зачинщика.

Жданов периодически приезжал с фруктами и расспросами о самочувствии, и Бог знает, каких усилий Кате стоило вести себя как обычно.

Прошла неделя, в течение которой Пушкарева засыпала только под утро. Шестеренки в ее голове вертелись столь интенсивно, что если подойти к ней достаточно близко, можно было бы их услышать.

Когда больничный подошел к концу, с титаническим превозмоганием, Катя открыла глаза по будильнику. Весь сегодняшний день был расписан по минутам, поэтому у нее не было времени на прокрастинацию. Действовать нужно было строго по таймингу.

– Алло, Маша? – воскликнула Катя, когда та наконец взяла трубку.

– Пушкарева, ты чего в такую рань? Что случилось?

– Маша, у меня нет времени что-либо объяснять. Просто помоги мне, и постарайся не задавать никаких вопросов, хорошо?

– Кать, что-то стряслось? – посерьезнела Тропинкина.

– Я потом все объясню. Назови мне прямо сейчас адрес лучшего салона красоты.

– Но… – замялась Маша, и после небольшой паузы прочистила горло, и выдала всю имеющуюся у нее информацию по этому поводу. Может, даже слишком подробную.

Все утро перед работой Катерина была занята у стилистов. Ей хотелось, чтобы это было как в сказке о золушке, но спустя два часа, стоя у зеркала, она понимала: это все та же Катя Пушкарева, только в другой одежде и с другой прической. Но дорогому читателю я, конечно, открою секрет: так казалось только ей. Повседневные завышенные джинсы выгодно подчеркивали ее узкую талию и широкие бедра, а классический черный пиджак добавлял образу строгости. Над прической она тоже приказала не заморачиваться, и оставить волосы распущенными, оформив их легкими «пляжными» волнами.

В таком виде она и поехала в «Зималетто». Не успела она дойти до своего кабинета, как услышала доносящийся из конференц-зала голос Малиновского, а затем и Жданова.

«Воркуете, голубки…» – пронеслось у нее в голове. Ни секунды не раздумывая, она подошла к двери и нагло прильнула к ней ухом.

–… Ты обязан обеспечить нашей принцессе достойный выход с больничного, так что я в цветочный, за шикарным букетом роз, а ты, Андрюша, постарайся родить радостную поэму на открыточке к моему возвращению. И побольше энтузиазма, друг мой! Запомни: ничему на свете ты не счастлив так сильно, как выздоровлению ее величества.

– Да понял я, Малиновский, сгинь уже с глаз долой. Пойду я. Пребывать в священных муках… Творческих, разумеется.

– Ага, я так и подумал.

Дверь внезапно резко распахнулась, и с широкой улыбкой, Пушкарева вошла в зал.

========== Глава 1. ==========

– Здравствуйте, господа.

Малиновский и Андрей Павлович вздрогнули, а затем уставились на Катю с вытянутыми лицами.

– Здравствуйте, Катенька, – торопливо сказал Жданов после оглушающе долгой паузы, – выглядите просто потрясающе!

Роман Дмитриевич наконец закрыл рот, и словно очнувшись, тоже заговорил, растягивая слова:

– Bonjour belle fille,* что за прекрасная незнакомка к нам пожаловала? Рад, что вы поправились. – он картинно поклонился и поцеловал ее руку.

– Да вы тоже не похудели, – процедила Катя, глянув на него исподлобья, после чего быстро вернула лицу приветливый вид.

– Какими судьбами вас к нам занесло?

Она кокетливо склонила голову и сверкнула глазами в сторону Жданова.

– Вообще-то, Роман Дмитриевич, я к вам. Я не отрываю вас ни от чего жизненно важного?

– Ну что вы, Катя, – ответил он, бросив неуверенный взгляд на Андрея, – Совсем нет. Что-то случилось?

– Ничего страшного, я по просьбе Шуры. На пару слов, если можно.

Рома еще раз посмотрел на Андрея и пожал плечами, на что тот кивнул и направился к выходу.

– Ладно, если что, я у себя в кабинете, – сказал Жданов за секунду до того, как закрыл дверь.

Осмотревшись по сторонам, Малиновский смерил Катю оценивающим взглядом и протянул:

– Ну дела… Вы сегодня просто сногсшибательны.

– Благодарю. – сухо ответила та.

– Так и какой у вас ко мне вопрос?

– Лучше присядьте. – холодно отозвалась Пушкарева.

– Что значит присядьте? – заволновался Роман, – С Шурой что-то случилось?

– С Шурой все в полном порядке. Это был лишь предлог спровадить Андрея.

– Катенька, вы меня пугаете… – нерешительно пробубнил Роман, но все же присел и выжидающе взглянул на собеседницу. – Слушаю.

Пушкарева медленно подошла к двери и закрыла ее на ключ изнутри. Затем приблизилась к креслу Малиновского, и присела напротив него на край стола, многозначительно склонив голову, словно бы рассматривая мужчину. Воцарилась тишина, от которой Роману стало неуютно. Он поерзал, а затем предпринял попытку встать, но Катя властным тоном приказала:

– Сидеть.

Малиновский непонимающе взглянул на Катю, а затем неуверенно усмехнулся и встал, окидывая помещение взглядом в поисках пути к отступлению.

– Не нравится мне ваш тон, Катенька, что вы задумали? – он неосознанно сделал пару шагов в сторону двери.

– Еще один шаг или слово, и я развалю всю вашу шаражкину контору по кирпичику, – тихим и спокойным тоном отчеканила Пушкарева, сложив руки на груди, – И вы прекрасно знаете, что я могу это сделать. Я сказала. Сидеть. Не злите меня, Роман Дмитриевич.

После того, как Малиновский на ватных ногах плюхнулся обратно в кресло, Катя набрала воздуха в грудь, и с добродушной улыбкой сказала:

– Ромашки.

– Ч-что? – с опаской пискнул Роман.

– Вы собрались за букетом роз, а мне больше нравятся ромашки. Есть в их простоте некое очарование, не находите?

Малиновский нервно сглотнул и подпер рукой нижнюю челюсть, стараясь не выдать своего нестабильного состояния. Глаза его бегали по кабинету, периодически осторожно останавливаясь на руках Пушкаревой, будто боясь, что та вот-вот на него накинется.

– Не молчите, Роман Дмитриевич. Этим вы только усугубляете свое положение. – Катя уселась на столе так, что ноги перестали касаться пола, расслабленно оперлась ладонями в стол, и грациозно скинув туфлю с левой ножки, расположила ее на подлокотнике кресла Малиновского, – Есть идеи, о чем я хочу с вами потолковать?

– Честно признаться, – не особо, – хрипло выдавил Роман и отодвинулся от нахально выставленной ноги Кати.

– Неужели? – ядовито выплюнула она, – А если я скажу, что ваши стихи мне нравятся куда больше сочинений Андрея? – она наклонилась к Малиновскому и заискивающе заглянула ему прямо в глаза, ехидно улыбаясь, – Ну как, проясняется картина?

Роман сжал руки в кулаки и разжал их, растопырив пальцы. Нервно проведя рукой по волосам, он испуганно уставился на Катю, боясь проронить слово. Та продолжала напирать.

– Понимаете, у Андрея не так хлестко получается. Не так смело. Можно, конечно, сказать “нежно”, но по мне так – беззубо, что-ли. Недостает ему откровенной страсти в выражениях.

На Малиновского было жалко смотреть. Он весь съежился, то и дело вздыхая и открывая рот, вот-вот готовясь что-то сказать, но закрывал его, будто одергивая себя и был похож на выброшенную на берег рыбу. Чем некомфортнее чувствовал себя Роман, тем шире расплывалась Катина улыбка.

– Ладно, я не буду вас долго мучать, Роман Дмитриевич, хоть это и доставляет мне удовольствие, – она достала из заднего кармана копию инструкции и помаячила ей перед его лицом.

Одного взгляда на листок было достаточно, чтобы Малиновский узнал свой почерк. Его зрачки расширились, и он торопливо начал бормотать:

– Катя, вы все не так поняли, – он боязливо рассмеялся, – Вы все не так поняли, Катюша, это все не то, что вы подумали,

– А что же это тогда такое? – нарочито заинтересованно спросила Катя, убирая ногу из личного пространства Малиновского, – Уж потрудитесь объяснить.

– Это… – он попытался выхватить листки из Катиных рук, но та отшатнулась назад, не давая это сделать, – Катюша, я вас умоляю, прекратите эту глупую игру. Мне сейчас нужно встретиться с поставщиками, а потом… Давайте мы встретимся через полчаса в ближайшем кафе и спокойно все обсудим.

Катя взорвалась приглушенным смешком.

– А как же цветочный магазин? Я останусь сегодня без цветов?

– Послушайте…

– Нет, это вы послушайте, – оборвала его Пушкарева, – И в ваших же интересах слушать внимательно и молчать. Любое возражение, любое вставленное слово – и я сравняю Зималетто с землей, а вы у меня пойдете по миру с такой рекомендацией, что ни одна уважающая себя компания не возьмет вас на работу. С этого дня вы со Ждановым меняетесь ролями, и ты лично убедишь его в том, что сам безумно этого хочешь.

Малиновский раскрыл рот, чтобы возразить, но встретив Катин выжидающий взгляд, образумился и продолжил слушать.

– Не мечтайте о том, что получите то, что видите сейчас, Роман Дмитриевич. Завтра я буду выглядеть так же, как и всегда. Если Жданов узнает хоть слово из нашего разговора, последствия я вам уже озвучила. На этом пока все. У вас есть время подумать до вечера. Если вы придете в мой кабинет в конце рабочего дня, чтобы отвезти меня домой, я приму это как знак согласия. Если нет, повторюсь – вы уже знаете, что случится. Вы свободны. И не забудьте про цветы.

Она подошла к двери и отперла ее. Еще с пару секунд Малиновский вопросительно таращился на нее, словно не веря в происходящее, а затем пулей вылетел из конференц-зала. Катя посмотрела ему вслед, уперев руки в бока.

– Игра началась.

Комментарий к Глава 1.

*(фр.) Здравствуйте, красивая девушка.

========== Глава 2. ==========

– Катенька, доброе утро, – довольно промурлыкал Жданов, когда девушка появилась на пороге его кабинета, – Наконец, могу поздравить вас лично.

Он потянулся с поцелуем, но Катя довольно улыбнулась и подставила щечку.

– Ну, как настроение? Рабочее?

– Более чем, Андрей Павлович. Я пойду?

– Катюша… – он поймал ее под локоть, и притянул к себе, – Мы сегодня куда-нибудь сходим? Мне не терпится провести этот вечер с вами.

– Звучит очень заманчиво, Андрей… – она медленно провела кончиками пальцев по вороту его пиджака, – … Павлович, но боюсь, я сегодня занята.

Жданов сдвинул брови и недовольно фыркнул.

– А… Отложить вы свои дела не сможете? Я сказал Кире, что улечу в Прагу сегодня. У нас есть целая ночь.

Катя замерла. Только сейчас ей стало очевидно, как эгоистично все это время себя вел Андрей. Мало того, что он так бездушно издевался над ней, это он заставлял ее подстраивать свои планы под себя. Из Жданова не очень хороший импровизатор, а потому он выходил из себя всякий раз, когда что-то шло не так, как он хотел. На внештатные ситуации Малиновский ведь не расписал ему инструкций, а думать самостоятельно всегда сложнее, чем следовать кем-то расписанному по секундам плану.

Перед глазами Пушкаревой пронеслись все моменты, когда ее реакция была непредсказуема для Андрея. Каким потерянным он себя чувствовал и как не знал, что делать и говорить дальше.

Как удобно он устроился. Именно такой Катя себя сейчас чувствовала – удобной. Податливой. Бесхребетной. Надоело терпеть пилящую мозг по поводу и без невесту? Ничего, рядом всегда есть удобная Катя, которая доступна в любой момент.

Нет, это просто наглость. Ему не интересно, какие именно дела займут ее в этот вечер. Может у нее случилось что-то серьезное? Может у нее проблемы? Нет, ему важно лишь то, что ее отказ противоречит инструкции, по которой сегодня они должны быть вместе.

Катя с трудом подавила желание ему врезать. Она улыбнулась и ласково сказала:

– Разлука пойдет нам на пользу. Я хочу, чтобы ты успел по мне соскучиться.

– Но я уже соскучился, Катя! – горячо выпалил Жданов, – Вас не было целую неделю, и теперь вы обрекаете меня существовать без вас еще одну? Вы что, убить меня хотите, Катюш?

– Тем слаще плод любви, чем долгожданней, – прошептала она, и прежде, чем скрыться за дверью каморки, добавила, – И не забывайте про отчет. Я планирую заняться аналитикой сегодня.

Жданов обреченно махнул рукой и пробормотал себе под нос:

– Ай, будь он неладен.

Пушкарева оперлась спиной на закрытую дверь. Чувствовала она себя просто ужасно. Еще пару часов назад ей казалось, что она поступает правильно, и разделаться с этими негодяями будет раз плюнуть. Сейчас же ничего кроме отвращения к самой себе она не испытывала.

Глубоко вздохнув и похлопав себя по щекам, она достала из кармана злополучную инструкцию и вновь пробежалась глазами по тексту.

” …Пусть портит себе зубы, все равно хуже уже не будет… “

” …Как только мы вырвемся из ямы, расплатимся с долгами и вернем компанию, твои мучения закончатся, и ты смело сможешь послать Пушкареву куда подальше, а пока придется пострадать… “

” … Полюбуешься на моделей, их прелести возбудят тебя больше, чем Пушкаревские, и после этого повезешь ее на сеанс любви, прости Господи… “

– Посмотрим, каково тебе самому будет следовать своей же инструкции, Дон Жуан недоделанный, – сквозь зубы пробурчала Катя и села за компьютер.

Первая половина дня пролетела практически незаметно. Вернувшись с обеда, ей пришлось еще раз оправдаться перед Ждановым за отказ в “свидании”. Чем ближе подступал вечер, тем сильнее она волновалась. Когда Андрей зашел к ней в кабинет, у нее чуть сердце не остановилось.

– Катя, вы закончили? Я отвезу вас домой.

– Я бы с удовольствием, Андрей, – устало протянула она, – но у меня тут работы еще выше крыши. Хотелось бы сегодня закончить хотя бы половину расчетов.

– Ну… Давай я тебе сюда хотя бы ужин закажу?

– Что ты, не стоит. Я сама.

Она подняла на него взгляд из-под ресниц, и нежно улыбнулась. Андрей облегченно вздохнул.

– Ладно, если что – звони. А если устанешь, не мучайся и езжай домой, хорошо?

– Договорились.

После невесомого поцелуя в губы, Жданов скрылся из виду.

Катя уставилась на часы и просидела так несколько минут в тревожном ожидании. Секундная стрелка громко била по вискам, отдавая зарядами электричества в живот. Пушкарева то сидела на стуле, периодически вытирая об джинсы потные ладошки, то ходила кругами по кабинету и глубоко дышала.

Спустя полчаса в дверь постучали.

========== Глава 3. ==========

– Ну что ж вы ко мне, как на казнь, Роман Дмитриевич! – не преминула съязвить Катя, – Где же энтузиазм в глазах? В конце концов, ваши усилия пойдут на благо трудового коллектива.

– Я и не знал, Катенька, что вы на такое способны, – виновато отозвался Рома, – даже представить себе не мог.

– Оскал бизнеса обязывает, знаете ли. Извините… За невольный каламбур.

Она хищно улыбнулась и взяла из рук обалдевшего Малиновского огромный букет ромашек.

– Ну что, – выдохнул он, – отвезти вас домой?

– Да, пожалуйста. Только заедем по пути в ресторан, я еще не ужинала.

– А мне сегодня кусок в горло не лезет… – тихо пробурчал Малиновский.

Катя зарылась лицом в цветы, вдыхая слабый аромат полевых цветов. Рома сделал шаг в сторону двери, но Пушкарева его окликнула.

– Да что ж у вас, совсем всю эрудицию отшибло? Пойдем под руку.

– Как скажете, миледи, – картинно протянул Малиновский, дабы разрядить обстановку.

Он выставил руку, чтобы Катя цепко за нее ухватилась.

Охранник на выходе проводил парочку озадаченным взглядом. Сняв темные очки, он протер глаза и прищурился, – нет, ему не показалось. Пушкарева с огромным букетом наперевес садится в машину Малиновского.

Ну, скоро всем точно будет о чем поговорить, можете даже не сомневаться.

Дорога до ресторана прошла в неловком молчании. Катерина то и дело отгоняла мысль о том, что она не должна всего этого делать. Рома периодически бросал на нее короткие взгляды и не имел ни малейшего представления, во что выльется вся эта история, и что выкинет Пушкарева в следующую секунду. Может, она все это несерьезно? Отойдет, оттает. Конечно, ее можно понять, – от такого удара под дых не каждый на ногах устоит. Ну напугает она Малиновского, ну прищучит Жданова. Но не может же это нежное, хрупкое, доверчивое создание оказаться настоящей машиной крушения судеб. Или и правда – в тихом омуте? Нервы у обоих были на пределе.

По прибытию на место назначения, Рома какое-то время сидел и просто смотрел, как Катя ест. Их молчанием можно было высекать рисунки на скалах, – настолько остро оно чувствовалось. В конце концов, голод победил страх. Малиновский вспомнил, что последний раз ел вчера и тоже заказал себе ужин.

Когда их тарелки были пусты, Рома заказал бутылку вина, и наконец, решился заговорить первый.

– Что ж, госпожа Пушкарева, – он неловко улыбнулся, пытаясь прощупать почву, – должен признать, это самое странное свидание в моей жизни.

– То ли еще будет, – беззаботно пожала плечами Катя.

– Кстати об этом, – подхватил Малиновский, – Не поделитесь со мной своими планами?

– Конкретнее.

– Конкретнее, планами на нас с Андреем… Все-таки, легче ждать своей участи, когда она тебе известна.

– Роман Дмитриевич, а вы не забылись? После всего, что вы натворили, вы еще смеете спрашивать у меня о планах? Да чтоб вы знали, ваш поступок… – возмущенно выпалила она на повышенных тонах, после чего оглянулась по сторонам и сбавила обороты, – Ваш поступок не имеет названия. Мне интересно, с момента, как эта затея пришла вам в голову, вас мучала совесть? Может не все время, не постоянно… Но хоть на мгновение? На секунду вам становилось стыдно за то, что вы делаете?

Малиновский отхлебнул из бокала и потупил взгляд в стол.

– Умоляю, не делайте вид, что вам стыдно сейчас. – она горько усмехнулась и перешла на полушепот, – Наверняка вы обсуждали, кто из вас займется мной. Наверняка в этом нет никакой разницы, ни для вас, Роман Дмитриевич, ни для Жданова.

– Катенька, я… – он придвинул свой стул ближе к ее, наклонился и тоже заговорил вполголоса, – Катя, послушайте. Все это… Вся эта инструкция, это просто глупая шутка. Я понимаю ваши чувства, но Андрей, он…

Пушкарева удивленно отшатнулась и громко рассмеялась.

– Вы понимаете мои чувства? – она засмеялась еще громче, привлекая внимание других столиков, – Не держите меня за идиотку, – отрезала она сниженным тоном, – Что вы можете знать о настоящих чувствах?

Между ними снова повисла тишина. Малиновский перевел дыхание, улыбнулся и беспечно сказал:

– Я понял, сняли тему. Поехали?

– Да, пожалуйста. Заедете за мной завтра утром.

Рома никак не отреагировал, только безэмоционально кивнул, оплатил счет и подал Катерине руку.

Выходя из ресторана, Катя цепко хваталась за рукав Роминого пиджака, а в голове у обоих вертелась только одна мысль: «ну почему убийство вне закона?»

========== Глава 4. ==========

Очередная бессонная ночь. Иногда, в моменты тяжелого погружения в сон, Пушкаревой слышались тяжелые шаги Жданова, отчего она вздрагивала и вслушивалась в гулкую пустоту коридора, прежде чем снова задремать. Сверля глазами черный потолок, она делала то, что делают миллионы людей во время бессонницы, – гоняла бесполезные мысли по кругу. Как обычно, в приступе жалости к себе, она закрывала лицо ладонями и не понимала, что же она, черт возьми, делает.

Она поклялась себе, что прекратит этот идиотизм сразу же, как только Жданов вернется из командировки. Врать, отвечая на его звонки ей было так же противно, как и смотреть на рожу Малиновского. Она откроет все карты. Она скажет, что все знает, и что не хочет больше здесь находиться, а потом уйдет.

В конце концов, можно сделать это прямо сейчас, и сбежать, не глядя никому в глаза. Просто исчезнуть, раствориться, сжечь все мосты, как будто ее никогда и не было… Но может ли Катя поступить так же бесчестно, как эти люди? Конечно нет.

Из беспокойного сна ее вырвал звонок Малиновского, который сообщил, что уже ждет ее у подъезда. Она взглянула на часы и с ужасом поняла, что проспала.

Собравшись наспех, растрепанная и сонная, она плюхнулась в машину Ромы.

– Гони, шеф, – с улыбкой сказала она. Настроение, на удивление, было приподнятым.

– Что за спешка, Екатерина Валерьевна? Мы куда-то опаздываем?

– Нет, просто когда ты позвонил, я еще спала. Даже кофе выпить не успела.

– Так давай заедем куда-нибудь по пути? До начала рабочего дня еще полчаса.

Катя развернулась к Малиновскому. Он поймал ее выразительный взгляд, усмехнулся и добавил:

– Я угощаю. Естественно.

Несколько минут спустя, они сидели в машине на парковке и уплетали вкуснейшие булочки с корицей и запивали это горячим кофе.

– Что? – оторвавшись от трапезы, спросил Рома.

Катя отвела глаза.

– Ничего, – ухмыльнулась она, – просто если бы я тебя не знала, могла бы подумать, что ты нормальный человек.

– Я не знаю, зачем ты себя мучаешь, если я тебе так отвратителен, – невинно ответил Малиновский, отхлебывая из стакана.

Пушкарева поморщила нос и сердито фыркнула.

– Обедаем вместе?

– Естественно, Роман Дмитриевич. Более того, все это время вы будете забирать меня и привозить обратно, везде сопровождать и исправно держать за руку, кто бы ни стоял напротив вас.

Он вздохнул и закатил глаза.

– Да понял я. Ладно, поехали.

В Зималетто парочка вошла под руку. К удивлению и разочарованию Пушкаревой, Малиновский не выглядел подавленным или смущенным, – приветственно кивая обалдевшим сотрудникам по пути к кабинету, он крепко сжимал ее мокрую от волнения ладошку. Опомнившись, она натянула широкую улыбку.

Подойдя к кабинету Малиновского, понимая, что на них смотрят буквально все, Катя решила, что момента идеальнее быть просто не может. Она подошла к Роме очень близко и шепнула:

– Поцелуй меня.

На мгновение он выпучил глаза, затем наклонился к ней и так же, шепотом, спросил:

– Куда? – он злорадно оскалил зубы и с жаром чмокнул ее прямо в губы, – Сюда? – затем в левую щеку, – Или сюда? – и припечатал финальный поцелуй в правую, после чего громко сказал: – Хорошего дня, Катюша, увидимся на обеде.

Дверь его кабинета хлопнула у нее перед носом. Она медленно повернулась в сторону ресепшена. На нее смотрели, по меньшей мере, пять пар ошеломленных глаз, включая Клочковские. Предвосхищая миллион вопросов, Катя неловко улыбнулась подругам из женсовета, и жестом показав, что очень торопится, упорхнула в сторону своего кабинета.

В перерывах между бесконечными звонками в банки, отчетами, графиками и смсками от Жданова, которые Катя успешно игнорировала, ссылаясь на работу, она злилась и обещала себе прибить Малиновского.

– Мог хотя бы сделать вид, что страдает… – она стукнула кулаком по столу, – урод. Ну ничего, эта выходка тебе точно с рук не сойдет.

========== Глава 5. ==========

– Катя! – Взревела Тропинкина, лишь ступив на порог каморки, – Пушкарева, ты с ума сошла? Как ты можешь с этим… Ты даже не представляешь, с кем связалась! – нервно верещала она, для убедительности размахивая руками и стреляя в нее настолько страдальческими взглядами, что у самого Станиславского при виде этой несчастной девушки дрогнуло бы сердце.

Катя смотрела на нее и понимала, что в ее идеальном «плане» только один просчет. Как она объяснит девочкам свой внезапный «роман» с самым большим идиотом и моральным разложенцем не только во всей компании, но и наверное, на всей земле. Да так, чтобы они при этом не сошли с ума.

– Маша, успокойся, – тихо начала она, перебив беспокойный клекот собеседницы, – Это все игра. Фарс. На самом деле ничего нет.

Тропинкина посерьезнела и села напротив Катиного стола.

– Что за игра? Во что он тебя втянул? – она торопливо отпила воды из стакана, и продолжила тараторить: – Кать, не пугай меня. Все, на что способен этот человек, – это подлость и предательство. Предательство и подлость.

– Успокойся, я тебя прошу. Ничего он не сможет сделать. Это я его попросила так себя вести. Спектакль для Клочковой.

– Я так и знала, что она здесь каким-нибудь боком затешется, ей-богу знала. А… Погоди, а тебе это зачем?

– Понимаешь, мы с Колей очень поругались. А он общается с Клочковой. Улавливаешь связь?

– Ааа… – протянула Маша, состроив одухотворенное лицо, – Хочешь, чтобы он ревновал, да? Но почему Малиновский? И погоди, а с чего бы он стал тебе помогать? Слушай, чует мое сердце, это он не просто так.

Катя сняла очки и опустив голову, потерла переносицу. Ложь порождает новую ложь. Теперь из-за игры, которую она затеяла из глупости, у нее уже две лживых легенды, которые нужно поддерживать. К тому же, наказание на Малиновского, казалось, не очень-то действует. Одного Пушкарева не знала.

Когда Малиновский вошел в кабинет после их прилюдной сценки, ему позвонил Жданов. После их разговора, он уже успел опрокинуть в себя три бокала коньяка, и дважды заплакать от собственной беспомощности. «Ожидание смерти хуже самой смерти», – время от времени слетало у него с губ.

Он чувствовал себя связанным по рукам и ногам. Да, он уже догадывался, что Андрей начинал по-настоящему влюбляться в эту девушку. Черт его знает, придет ли в ее светлую голову мысль, что Жданов должен увидеть их вместе. Скорее всего, придет. И тогда больно будет всем. Малиновскому особенно, потому что убедить Андрея не ломать ему нос будет крайне сложно.

Единственный выход – убедить Пушкареву, чтобы она все это прекратила до возвращения Андрея. Да и к тому же, даже если они оба и сделают вид, что ничего не было, слухи все равно дойдут. Объясняться придется. Ладно, черт с ними, со слухами, с Ждановым они уж как-нибудь договорятся. Но как это сделать с Катей, если единственную модель поведения с женщинами, выработанную им с годами, она попросту презирает? Он, может, и включил бы, как обычно, все свое очарование и попытался вдолбить ей в голову эту мысль через постель, да только она ни за что на такое не поведется.

А с отчетом что? Собирается ли Пушкарева вообще его составлять, учитывая последние события?

Впервые Рома не знал, что ему делать. Осторожные попытки поговорить она пресекает, напоминая ему о том, какой он придурок. А каждый взгляд в ее глаза он болезненно ощущает физически, – наверное, нет ничего страшнее, чем продолжать общаться с трупом человека, которого ты сам же недавно убил. По крайней мере, ему сейчас так казалось. Мучила ли его совесть? Вряд ли. Скорее, тень простого человеческого сочувствия иногда маячила в дверном проеме.

– Да наплевать мне, просто или не просто так, – лениво отвечала Катя, – Я попросила его об этом, и он согласился, – вот, что важно. А если это и ему принесет выгоду, то это даже хорошо.

– Нет, ты не поняла, – не унималась Тропинкина, – Я боюсь, как бы ты не пострадала. Мало ли, что у него вообще на уме.

– Не переживай, – уверила ее Пушкарева и слабо улыбнулась, – Если что, мы ведь ему спуску не дадим?

– Не дадим, Катюш, – уверенно ответила та, – Ты если что, если только заподозришь неладное, сразу нам говори, хорошо?

– Непременно.

Дальнейшие события проходили для Кати, как в быстрой перемотке. Сначала Жданов звонил и своим противным голосом спрашивал об отчете, не забыв пятнадцать раз упомянуть, как соскучился. Потом из банка звонили с отклонениями по кредиту. Потом пришла Кира и двадцать минут о чем-то говорила, высокомерно поглядывая на нее сверху вниз. Потом приперся Малиновский, которого Катя отправила обедать одного. Тот три раза в разных формулировках переспросил, точно ли она уверена, и лишь запущенный в него степлер помог ему скрыться за дверью.

Только к вечеру ход времени немного замедлился.

– Катюша, – в дверях снова показалась голова Малиновского.

Он открыл дверь и робко вошел в кабинет с букетом ромашек.

– Куда едем? – нерешительно спросил он.

– Домой. – низким бесцветным голосом уронила Катя, даже не взглянув на букет.

– Может поужинаем где-нибудь? За весь день же только две булочки съела.

– Тебе-то что? Дома поем, не умру.

Она молча сложила стопку документов в ящик стола, накинула пальто и пройдя мимо Малиновского, бросила через плечо:

– Пошли.

Когда они добрались до машины, Рома предпринял еще одну попытку возразить:

– Может, все-таки заедем поужинать? Тут недалеко открылся прекрасный ресторанчик, – он неуверенно взглянул на нее, на что Пушкарева глубоко вздохнула и махнула рукой.

– Да плевать. Вези куда хочешь.

Позже, сидя в ресторане напротив голодного Малиновского, пока тот пробегался глазами по меню, Катя задумчиво разглядывала пары за соседними столиками. Ни одной простушки. Сверкая в сторону своих спутников зубами унитазно-белого цвета, в своих манерах они походили одна на другую: накрашенный кричаще-красной помадой рот, лишенные простоты и естественности жесты, жеманные улыбки.

– Ты что будешь? – прервал ее размышления Рома, однако тут же поправил сам себя: – Хотя нет, я сам тебе закажу. Я хочу, чтобы ты попробовала здешние брускетты* с морепродуктами, – просто пальчики оближешь. Кать?