Текст книги "Вторая жизнь сироты (СИ)"

Автор книги: Лисий Хвост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Глава 45

Невдалеке резко пролязгал засов, за ним послышался скрип открывшейся двери, и по коридору раздался гулкий звук шагов. Со стоном, больше походившем на хрип, она аккуратно, как могла в камере высотой, длиной и шириной в метр, перевернулась на другой бок. Лицом к решётке. Загораживающий её металлический лист отъехал в сторону.

– Готова говорить? – голова её покоилась на полу, и перед взором были только две пары ног, но и они расплывались в заслезившихся даже о такого слабого света глазах.

– Я сказала – ты услышал, – просипела Хокона.

– Как пожелаешь. Яманака-сан, прошу вас.

– Да, будьте моим гостем, Яманака-сан. Быть может, в последний раз, – собрав невеликие силы, она посмотрела на присевшую перед ней фигуру в маске. Тренированный разум привычно схватил картинку, отправив её в глубины памяти, но ничего интересного в ней не было. Безликая маска, бесформенный балахон, и холодные, равнодушные глаза.

Неизвестный шиноби промолчал, сосредотачиваясь. Да она и не надеялась, что обученный клановый скажет что-то. Пусть бы хоть не затыкался. Какая, в сущности, разница, если маски искажают голос?

На этой мысли её разум вновь был атакован.

– Докладывай, – глядя на стоящего перед Данзо, приказал Сарутоби.

– По-прежнему – ничего, – пожал тот плечами.

– Я теряю терпение. Прошла почти неделя. Люди задают вопросы, её ученик бегает сюда каждый день и даже Мито-сама вчера изволила проявить любопытство.

– А ей-то какое дело? – удивился Шимура.

– Поиздеваться, – отмахнулся Сарутоби, благоразумно оставив при себе то, в какой формулировке джинчурики задала вопрос. И каких трудов ему стоило не атаковать её. Так вот, Данзо. Я не желаю выглядеть идиотом, под руководством которого даже пленную допросить не могут. Возможно, ты этого не понимаешь, но я не могу просто так держать граждан деревни в казематах. День или два – это нормально. Обычная проверка. Тут же прошло шесть дней, а я не могу ни обвинить её в чём-либо, ни даже сказать, в чём она подозревается.

– Пусть будет шпионаж.

– И на кого? Кто связной? К каким секретам гражданская имела допуск? Какие доказательства? Это простым людям можно вешать на уши любую чушь, а шиноби и кланы такого не поймут.

– Она не клановая. Какое им может быть до неё дело?

– Совсем недавно Голос воли огня была таковой. И это еще не успели забыть. Кроме того, она успела показаться всей деревне. В свете безупречной репутации это служит ей отличным щитом. Бесклановые видят в ней защитницу, символ и не понимают, почему я держу её здесь.

– Она вот-вот сломается. Особая камера, где не встать и не лечь прямо, холод, постоянная откачка чакры до самого минимума, ни воды, ни еды, ни солнечного света. Скоро мы всё узнаем.

– Яманака, проводивший допрос, ещё здесь?

– Да. Позвать?

– Хочу послушать личный доклад, – кивнул Сарутоби.

– Секунду. Она тут, за дверью.

Данзо покинул кабинет и вскоре вернулся вместе с просто, но с достоинством, держащей себя женщиной.

– Добрый день, хокагэ-сама, – поклонилась вошедшая в кабинет куноичи.

– Хинако-сан, – кивнул Хирузен, – я бы хотел задать вам несколько вопросов.

– Конечно, – её лицо приняло сосредоточенное выражение, а меж бровей пролегла небольшая морщинка.

– Вы ведь опытный менталист, не так ли?

– Об этом не мне судить, – фразу сопровождала застенчивая улыбка, – но практикую я не первый год.

– Хорошо. Значит, вы грамотный специалист, – хокагэ сделал паузу, – и занимаетесь этим делом с самого начала, правильно?

– Всё как вы говорите.

– Так объясните же мне, почему до сих пор, – выделив последние слова, Хирузен пристально посмотрел на Хинако, – у меня нет вашего подробного отчёта?

– Как пожелаете. Прежде всего, нужно отметить, что это не простой разбойник и не рядовой шиноби. И даже не подготовленный шпион. Это, пусть и в прошлом, опытный и знающий мастер гендзюцу.

– Это имеет какое-то значение в данном случае?

– Самое непосредственное, – энергичный кивок был призван в свидетели её слов, – дознание с помощью наших клановых техники не знает преград, это правда. Однако, и им можно сопротивляться. Какое-то время. Возьмем, к примеру, обычного крестьянина. На то, чтобы узнать что-либо у него, потребуется лишь войти в то, что заменяет ему разум. Его мышление примитивно, не организовано, зачастую линейно. Он не способен даже осознать вторжение, не то чтобы хотя бы подумать об оказании сопротивления. Другое дело – какой-нибудь чунин.

– Я внимательно слушаю, – подбодрил подбиравшую слова женщину хокагэ. Не то чтобы он всего этого не знал, но ему и впрямь было интересно послушать лекцию от признанного мастера, раз уж выдался случай. Шанс узнать что-то новое был невелик, но кто знает.

– Тут уже становится интереснее. Разум шиноби гораздо более развит. Более сложен и дисциплинирован. Получить здесь информацию значительно труднее. Он сопротивляется, пусть даже на примитивном, инстинктивном уровне. Те шиноби, что опытнее и сильнее, способны даже к осмысленной борьбе. Так или иначе, это требует от менталиста приложить определённые усилия.

– Что насчёт шпионов? – Сарутоби хмыкнул. Конечно, Данзо ближе всего была именно эта тема.

– Противостояние такому противнику – уже настоящий вызов, – увидев одобряющий кивок хокагэ, принялась рассказывать Хинако, – они обучены и подготовлены. В их сознании, как правило, имеется защита. Или поставленная кем-то, или, что, конечно, реже, выстроенная самостоятельно. Они контролируют своё сознание, умеют прятать то, что не хотят показывать, способны определить вторжение и грамотно ему сопротивляться. Такого противника практически невозможно быстро одолеть. Однако, и на по-настоящему долгий срок это затягивается редко. Уникальную защиту встретить можно нечасто, чаще всего это или самостоятельные потуги, редко удачные, или стандартные блоки, выявив которые при должной сноровке, можно обойти или расшатать. В моей практике был такой случай, и на его решение мне понадобилось четыре дня.

– У нас прошло шесть, и результата нет.

– Верно. Здесь мы имеем дело с самым сложным случаем. Возможности мастера гендзюцу в своём сознании практически абсолютны. Не каждый менталист сможет даже просто прорваться внутрь против его воли, уж не говоря о том, чтобы что-то там искать. Собственно первые три дня, я даже и не пробовала. Лишь пыталась создать себе якорь, истощая её ресурсы в бессмысленной борьбе.

– Какой якорь? – заинтересовался Сарутоби.

– Простите, тайна клана, – развела руки Хинако.

– Мы понимаем, продолжайте.

– Да. К успеху это не привело, она продолжала постоянно отбивать все мои атаки, – тут она прервалась, – представляете? Она способна не только восстанавливать защиту раз за разом в таком состоянии, но и пусть незначительно, модернизировать её, приспосабливаясь к моим методам. Может быть, и мне стоит подтянуть гендзюцу? – сама себе пробормотала она.

– А разве вы ей уступаете? Ведь Яманака всегда были неплохи в гендзюцу.

– Хокагэ-сама, в гендзюцу много кто неплох, но мало мастеров. Испытав на себе силу её разума, скажу вам так. Встреть я её, раненую и уставшую, но способную применять дзюцу – уступила бы дорогу.

– Я понял вас. Она очень сильна. Там, у себя в голове. Но вы что-то говорили про способы обходить защиту. Неужели тут они не работают?

– Работают. Но поймите. Её барьеры воли нестандартны. Обычно шиноби создаёт себе привязку к простым и дорогим ему вещам. Деревня, клан, семья, любимая девушка. И это помогает ему в борьбе. Зная об этом, все перечисленные ранее привязки можно легко обесценить.

В воздухе повис вопрос, и Хинако поспешила раскрыть свою мысль:

– Всё достаточно просто. Там, – пальцы куноичи сплели неопределённый жест, – идёт борьба понятий и образов. Допрашиваемый держится за образ нежно любящей девушки, что ждёт его с миссии. Я показываю ему её же, смеющуюся в объятиях его лучшего друга. Он представляет себе, как его клан гордится им, принёсшим себя в жертву ради его благополучия. А я демонстрирую ему заброшенную могилу на старом кладбище, тропинка к которой давно заросла.

– И что? Подготовленный и тренированный шиноби просто так в это поверит. От скепсиса в голосе хокагэ могло свернуться молоко.

– Не нужно веры. Достаточно сомнения. Допустив один раз такую мысль, он сам создаёт бреши в своей защите, позволяя менталисту проникнуть глубже. Но с Хоконой-сан такое не пройдёт.

– Признаться, я начинаю уставать от того, что с ней не проходит.

Вырвавшийся у Хирузена вздох свидетельствовал о его раздражении.

– Я имею ввиду, что у неё нестандартные привязки. И пока я не узнаю какие, прогресса не будет. Но надолго это не затянется. Я выясню, что это и пойму, как она мыслит и где её уязвимые места. Тогда мои усилия будут гораздо более адресными, и итог будет предрешён. Кстати, она тратила много сил, максимально маскируя все свои действия, создавая обманки и миражи, чтобы подобного не произошло как можно дольше.

– Когда?

– Может, ещё неделю, – подумав, пожала она плечами, – за две так точно. Теперь, когда она едва жива, рубежи обороны будут падать один за другим.

– Это слишком долго, – хлопнул ладонью по столу Хирузен. – Так. Хорошо, Хинако-сан. Вы можете идти.

– Если позволите, хокагэ-сама…

Успевшие отвернуться, Данзо с Хирузеном синхронно посмотрели на не спешившую уходить женщину.

– Слушаю, – кивнул Сарутоби.

– Вы должны знать, что так описанное произойдёт только в том случае, если она передумает себя убивать, – и, видя удивление на лицах, пояснила, – Хокона-сан сознаёт, что её силы на исходе. Сегодня ей удалось удержаться и не начать отступление, чудом, лишь на голом упрямстве, но и оно вот-вот откажет. Понимая свою беззащитность, она готовит свой разум к уничтожению. Я видела это в её мыслях.

– Почему же вы не дожали её, раз она на пределе?

– Она бы умерла. Можно сломить разум и вытащить из него информацию. Но человек погибает после этого. Да и вытащить удаётся не так уж и много. И чем сильнее воля, тем меньше получается добыть.

– Полагаю, вы используете какой-то другой способ?

– Да. Можно взять чужой разум в осаду. Словно крепость. Методично, раз за разом, ломать выстраиваемые оборонительные рубежи, давить, с каждой новой атакой продвигаясь чуть-чуть дальше, и так пока истощённый, отчаявшийся и потерявший надежду соперник не потеряет всякую волю к сопротивлению. Тогда с ним можно делать что угодно.

– А разве возможно уничтожить собственный разум? – дождавшись паузы, влез Шимура.

– Для простого шиноби – нет, – отрицательное покачивание головой, – Для Яманака – да. Для мастера гендзюцу – да.

– Ей возможно помешать? – Сарутоби, жестом велев другу помалкивать, вернул разговор в прежнее русло.

– Нет. Ведь всё происходит внутри её сознания.

– Тогда что вы предлагаете?

– Я прошу прощения, хокагэ-сама. Это не предложение, просто мысль.

– И я прошу вас поделиться ею с нами, – понимающе улыбнулся Хирузен, а Данзо раздражённо закатил глаза.

– Возможно, стоит дать ей то, что она хочет? Раз уж ради этого она готова пожертвовать жизнью.

– И что же ей нужно? – скривившийся при слове «хочет», Сарутоби потянулся за трубкой.

– Как и в самый первый день. Разговор с вами, – удивилась Хинако.

– Данзо? Почему я слышу об этом в первый раз?

– Да все без исключения воры, шпионы, бандиты и прочая погань требуют разговора с хокагэ. Тебе что, так нужна очередная сказочка о закопанном сокровище Рикудо? Не ты ли всегда говорил, что ко времени нельзя относиться легкомысленно?

– Ну ты и… – даже не нашёлся со словами Хирузен.

– Я понял, – недовольно вдохнул Шимура, – вместо короткого пути будем разговоры разговаривать. Спустишься вниз, или сюда привести?

– Спущусь, – Сарутоби оглядел стол и прикинул что-то в уме. Через два, нет, три часа, – переведя взор с бумаг на ожидавшую куноичи, отпустил её. – Благодарю за помощь, Хинако-сан. Вы свободны.

Направившуюся к выходу женщину догнал голос Данзо:

– Пожалуйста, подождите меня в приёмной.

Глава 46

– Данзо-сан, вы же это не всерьёз? – Хинако широко распахнула глаза от удивления.

– Напротив, – уверенно возразил он, – это её единственная известная нам болевая точка. Нужно воздействовать на неё.

– Знаете...Опустим тот момент, что это находится за гранью всяческой морали. Вы не понимаете, что если начнёте шантажировать её жизнью ученика, то получите себе умного и хитрого врага?

– Какой из неё враг, -отмахнулся Шимура, – она же инвалид.

– Настоящий. Вам не понравится, – голос Хинако был полон уверенности. – Уж поверьте. Вот и Тока-сама не даст соврать.

– Причём здесь глава Сенджу?

– Вы заметили, что они активизировались в последнее время? Как раз вскоре после пропажи Хоконы-сан?

– Конечно.

– Я считаю, что они искали её. Не афишируя этого, конечно.

– Им то она зачем? Они же не друзья.

– Как раз поэтому, наверное? Люди всё видят. Конфликт Сенджу и Тачи. Их встреча. Её изгнание. А потом раз – и она пропадает. А ведь она весьма популярна. Народ любит её. И начинает задумываться, а почему это Сенджу так с ней поступили? И что с этим можно сделать? Если начать оправдываться, будет только хуже. Игнорировать – тоже не вариант. Вот и остаётся только найти её и либо представить живой и здоровой, либо внятно объяснить, что произошло. Понимаете, что это значит? Она бьёт им по репутации, практически ничего не делая для этого. И с вами сможет так же. Даже с учётом того, что вы хотите сделать, вам Хокона-сан посвятит гораздо больше своего внимания.

– Она этого не сделает, – на лице Данзо не дрогнул и мускул, – ведь прекрасно понимает, что за этим последует.

– Сделает, даже не сомневайтесь. Запугать мастера гендзюцу – нерядовая задача. А уж учитывая её прозвище, – Хинако покачала головой, – и вовсе невозможная. Да и потом. Не боится она смерти.

– Тоже у неё в мыслях прочли?

– Нет. Просто иначе она бы здесь не оказалась, -лёгкое пожатие плечами можно было понять как полную уверенность в своих словах, – забрала бы ученика и вновь исчезла.

– И всё же я рискну. Она мне всё расскажет, а потом пусть строит свои козни. Я вне пределов её досягаемости.

– Ваше право, Данзо-сан. Только не скажет она вам ничего.

– Полагаете, не поверит? Я могу быть очень убедительным, – усмехнулся Данзо.

– Не сомневаюсь, – чуть наклонила голову Хинако, которой очень не понравился брошенный на неё собеседником взгляд. Однако дело не в этом.

– И в чём же?

– В том, что это совершенно бессмысленно. Если вы блефуете и не тронете мальчика, то ей незачем с вами разговаривать. Если же нет, то тем более.

– Как это? – даже немного удивился такому выверту Данзо.

– Это будет означать, что свою камеру она покинет только мёртвой. Принципиально ничего не скажет.

– А ради его жизни и здоровья – почему не согласится?

– Не поверит, что оставите его в покое. Да и парень не простит и попытается отомстить, если оставить ему жизнь. А после такого только убивать.

– Ладно, – Данзо махнул рукой, признавая аргументы Хинако, – думаю, вы правы. Да и к тому же дело неприятное. Но, ками! Как же она меня раздражает.

– Это общая черта всех адептов гендзюцу, Данзо-сан.

– Вы хотели со мной поговорить. Я слушаю вас, – при виде измученного тела, что лежало в камере на полу без движения, Хирузен посчитал неуместным начинать разговор со слов «Добрый день».

– Да, – хокагэ заранее напряг слух, чтобы лучше слышать голос ослабевшей узницы, но скорее просто угадал ответ в невнятном хрипе.

– Тогда поскорее. У меня много дел, – Сарутоби поторопил собиравшую силы женщину.

– Йа-кхх-кх вша всмсть кх-кх.

– Прекрасно, – Хирузен почесал нос. – Анбу! Вытащите её, дайте воды и приведите в третью допросную. И поживее. Я буду ждать там.

Анбу не подвели и притащили Хокону всего через несколько минут. В прямом смысле слова притащили. На руках. Усадив её на низкий неустойчивый табурет, они приковали её правую руку к столу и ушли.

– Вам лучше? – поинтересовался Сарутоби, желавший наладить контакт с собеседницей.

– Гораздо. Благодарю, хокагэ-сама, -слабым, но уже достаточно разборчивым голосом ответила та.

– Прекрасно. Вижу, долгие разговоры вам не по силам, так что, может быть, перейдём сразу к делу?

Увидев согласный кивок, Сарутоби продолжил:

– Но перед тем, как я вас выслушаю, будьте любезны, утолите моё любопытство. Где вы были всё это время и почему исчезли?

– Я восстанавливалась, хокагэ-сама. После применения Рага суто реми а даини но каика.

– Не знаю такой техники, – в голосе Сарутоби послышался лёгкий интерес. – Что она делает? И вам ведь затруднительно активно использовать чакру?

– Вы можете называть вещи своими именами. Те события, – она устало подпёрла голову свободной рукой и помолчала, то ли переживая их заново, то ли подбирая слова, – превратили меня в инвалида. Моим друзьям повезло умереть.

– Это трагедия, но, к сожалению, такое иногда случается. Нужно жить дальше, – Сарутоби выразил толику сочувствия.

– Верно. Иногда высококлассные специалисты и впрямь подменяют собой штурмовиков. Порой даже гораздо дольше, чем должны. Но это всё дела давно минувших дней. Так или иначе, но пока первый хокагэ бился с Мадарой, мы удерживали лиса до прибытия Мито-сама и групп поддержки. Было очень тяжело. Несмотря на помощь множества других шиноби последняя атака девятихвостого проломила наши барьеры. Те, кто находились на переднем краю погибли сразу, едва ли успев что-то понять или почувствовать. Но мы с Таканэ были во второй линии, чуть подальше, но всё же слишком близко, чтобы успеть отступить.

– Но всё же вы как-то спаслись? Кто вам помог? – Сарутоби плохо знал эту историю, а потому слушал с любопытством.

– Нам никто не помог, – в усталом голосе угадывалась ирония, – мы просто не умерли сразу. А потом пришли в себя, зашевелились, и не находить нас дальше стало неудобно.

– Вы думаете, что...

– Кто теперь скажет точно? Я видела одну сторону истории, кто-то совсем другую, а рассказали всем третью. В общем, не считая чисто физических повреждений, мы с Таканэ заработали ещё и внутренние. У него случилось отравление чакрой лиса. Она повредила ему кейракукей, что закрыло ему путь к вершине ирьёдзюцу и отбросило едва ли не в самое начало пути. Я же просто получила обширные ожоги. Они были совсем неглубокие, поверхностные. Можно даже сказать, что меня просто обдало чакрой лиса. Но это хватило, чтобы повредить мои тэнкецу. И с тех пор любое дзюцу, направленное вовне, причиняло мне нестерпимую боль.

– Я слышал, вам предлагали исцеление, – заметил хокагэ не спуская глаз с Хоконы.

– Верно, – лишь намёк на кивок от вымотанной женщины, – Сенджу предлагали. Но мы не сошлись в цене.

– Не жалели, что отказались от полноценной жизни? – Сарутоби и впрямь было любопытно.

– Разве нельзя жить, не используя дзюцу? – ответом был встречный вопрос.

– Вы понимаете, о чём я, – с укором посмотрел на неёё Сарутоби. Тот же крестьянин не знает, чего лишён. Но вам-то это известно.

– Скучала ли я по прежней жизни? О да. Было ли мне горько от моих нереализованных амбиций? Каждый день. Жалела ли я о своём выборе? Ни на единый миг.

– Вы сомневались в том, что клан-основатель сдержит слово?

Хокона постаралась собраться. Хотя бы мысленно.

– Ну что вы. Разумеется, они бы полностью вылечили бы меня. Но помимо знаний им были нужны и мои умения. А я не была уверена, что смогла бы прижиться под их крылом. Боюсь, неволя быстро бы меня сгубила.

– И тогда вы выбрали медленное угасание.

– Ну что вы, – не согласилась Хокона, – я выбрала жизнь.

– Не объясните ли?

– Понимаете, всегда найдутся те, кто будет утверждать, что работать в детском доме, будучи практически инвалидом, после того как довелось принимать участие в исторических событиях и быть на вершине славы, это издёвка. Худшая судьба, которую только можно вообразить.

– Предполагаю, сейчас вы скажете что они будут неправы.

– Всего лишь могут быть неправы, -поправила его Хокона.

– Хотите сказать, что всё дело в отношении к ситуации? Что же, в этом есть своя правда, -согласился Сарутоби, – однако это не меняет фактической оценки ситуации.

– Пожалуй, – не стала она спорить, – но всё же то, что было бы верным для одного не будет являться таковым для другого.

– Понимаю, – протянул после паузы Хирузен, – не только отношение к тому как обстоят дела, но и то чем всё это является для вас?

– Примерно так, – подтвердила Хокона. Я предпочла взять от ситуации максимум. И пока кто-то считал, что я бесцельно доживаю свой срок, я занималась тем, чего не могла себе повзолить, пока была куноичи.

– Чего же не могла себе позволить куноичи вашей силы?

– Быть кем-то большим. Человеком.

– Вы говорите загадками, Хокона-сан. Разве шиноби не человек?

– Конечно. Но человек не всегда шиноби. Это более объёмное понятие. И в него вмещается гораздо больше смыслов, чем может уместиться в ниндзя любой силы. Но вижу, нужно привести пример, не так ли?

– Если вы проиллюстрируете вашу мысль, я пойму её лучше.

– За что сражаются шиноби? В первую очередь?

– За свою деревню, – не задумываясь, ответил Хирузен. За будущее. За своих родных и детей.

– Правильно. Мы живём войной ради мира. Для других, не для себя. Ведь единицы из нас доживают до того момента, когда смогут насладиться плодами своих трудов. Большинство же погибает.

– Таков наш мир.

– Верно. Но сказанное от этого не меняется. Вы знаете, что многие одинокие шиноби завидуют Инузука?

– Нет, – на лице хокагэ проступила тень удивления, – почему же?

– Они хотели бы завести себе хотя бы питомца, раз уж не сложилось с семьёй, но не могут. Ведь за ними нужно постоянно ухаживать. Но длительные миссии, поддержание формы, изучение новых приёмов и тактик – не то, что можно назвать важной частью жизни шиноби. Это и есть наша жизнь. И в ней нет места чему-то, что займёт больше времени, чем редкие посиделки с друзьями в изакае. А ведь хочется.

– Вы рассказываете очень интересные вещи, Хокона-сан. Признаюсь, мне не доводилось всерьёз об этом задумываться.

– Знаете, хокагэ-сама, говорят, когда закрывается одна дверь, открывается другая. В моём случае вышло именно так. Многое потеряв, я приобрела не меньше.

– Очень жизнеутверждающий взгляд на мир, – одобрил хокагэ. Благодарю вас за весьма увлекательный рассказ. Он добавил мне немало пищи для размышлений. Но теперь, с вашего позволения, давайте вернёмся к упомянутой вами ранее технике. Что она делает?