Текст книги "Истинный целитель (СИ)"

Автор книги: Linnea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Ты, грязнокровкин сын… – блондин и сам не мог бы сказать, почему так отреагировал. Вроде бы ничего особо оскорбительного не прозвучало, но как это было сказано... Отстраненный, равнодушный голос и потусторонний взгляд выводили из себя. Ох, как же Драко хотелось разозлить Поттера, заставить его показать эмоции. Но тот не реагировал. Прошло четыре дня с начала учебы, а Малфою все не удавалось задеть рейвенкловца так, чтобы тот кинулся в драку.

– Это не имеет никакого значения, – произнес Гарри.

– Да, что ты знаешь? – влезла Паркинсон, поддерживающая Драко во всех его начинаниях.

– Кровь у всех красная, – выдал Поттер. – Чистокровный ты или нет, она все равно красная, льется так же, как у последнего пьяницы. Кстати, – мальчик прямо посмотрел на слизеринку, – если ты не будешь лечиться, то долго не проживешь. Твоя чистокровность привела к сильным нарушениям в твоем организме. Но я тебя лечить не буду, ты мне неинтересна, – и отвернулся.

В коридоре стало тихо-тихо. Панси, как рыба на суше, хватала воздух. Ее не столько напугали слова однокурсника, она их вообще вряд ли услышала, сколько его взгляд – темный, несмотря на яркие зеленые глаза, завораживающий и пустой, если так можно сказать.

– Минус десять баллов за вашу наглость, мистер Поттер, – Снейп подоспел к концу действа.

– Как вам будет угодно, профессор, – отстраненно ответил Гарри.

– Еще минус пять, – желчно выдал зельевар. Мальчик не отреагировал. Он сказал уже больше, чем ему хотелось бы. – Вы в класс, а остальные на свой урок. Быстро!

Гарри сел за вторую парту вместе с Терри Бутом. Снейп оглядел класс, несколько дольше задержав взгляд на Поттере, который в очередной раз разглядывал потолок. Эту его особенность уже заметили все. Декан Слизерина был наслышан об успехах данного конкретного первокурсника и склонялся к тому, чтобы считать их преувеличением. Не мог мелкий паршивец в одиннадцать лет использовать невербальную магию, да еще так небрежно, словно делал всем одолжение, что вообще применял ее. Но пора было начинать урок.

– Вы здесь, чтобы в совершенстве овладеть тонким искусством приготовления снадобий, – он говорил практически шепотом, чтобы усилить эффект от своей речи. – Так как здесь практически нет дурацких размахиваний волшебной палочкой, большинство из вас решит, что это не волшебство. Я не ожидаю, что вы и в самом деле поймете красоту нежно булькающего котла с его завораживающим ароматом, хрупкую энергию жидкости, которая движется по венам, очаровывая разум, обостряя чувства... Я могу научить вас, как поймать славу, приготовить триумф, даже помешать смерти, если вы не похожи на ту компанию болванов, которую мне обычно приходится учить.*

Снейп обвел взглядом притихших учеников и напоролся, почти в буквальном смысле слова, на пристальный взор Гарри. На мальчишку его речь не произвела такого впечатления, как на всех остальных, но он заинтересовался, это было видно. В кабинете воцарилась тишина, позволяющая услышать шелест крыльев мухи, если бы таковая обнаружилась.

– Поттер, – сказал зельевар внезапно, – что я получу, если добавлю порошок корня златоцветника к настою полыни?

– Глоток живой смерти, – спокойно произнес Гарри. Профессор прищурился. Вопрос был не для первого курса, хотя в справочной литературе для начинающих и упоминалась информация об этом зелье и список ингредиентов к нему.

– Поттер, где вы будете искать, если я попрошу достать мне безоаровый камень? – теперь Снейп хотел понять, что именно читал мальчишка. А еще хотелось ткнуть его носом в нечто плохо пахнущее. Что уж говорить, новоявленный студент не вызывал у него положительных чувств.

– В желудке козы, – преподаватель насторожился. Судя по виду студента, тот начал терять интерес к уроку. Его речь стала отстраненной, а блеск из глаз исчез, да и сам взгляд больше не был направлен на учителя. «Ах так!» – словно обиженный ребенок, подумал зельевар. Теперь уже стало делом чести поймать этого паршивца на незнании материала. И неважно, что вопросы совсем не относились к первому курсу.

– В чем разница между борецом и капюшоном монаха?

– Одно и то же растение, аконит, – лаконичный ответ. Все, интерес пропал окончательно. Гарри как бы полностью отстранился, закрылся, словно в раковину влез.

– В каких зельях используется кровь дракона? – рыкнул Снейп, выведенный из себя подобным поведением.

– Сколько капель? – спокойный вопрос.

– ТРИ!

– Тридцать девять составов, из них семнадцать относятся к разряду лечебных, – монотонно начал говорить Гарри. Он не замечал, да ему это и не было нужно, как на него смотрит Снейп и другие ученики. – Зелье от ожогов третьей и четвертой степени, зелье для улучшения слуха при повреждениях среднего уха, зелья для лечения зрения, все, кроме зелья для исправления близорукости…

– Хватит, Поттер, – оборвал его профессор. – Мы уже поняли, что вы прочитали справочник от корки для корки. Теперь ваши однокурсники знают, что вы ходячая энциклопедия.

Рейвенкловцы и хаффлпаффцы возмущенно засопели. Было известно, что зельевар несправедлив ко всем, кроме своих слизеринцев, но сейчас ученики стали свидетелями просто вопиющего поведения. Сине-белые дружно пришли к выводу, что Снейп имеет что-то против именно Гарри, по другому его отношение к зеленоглазому брюнету они интерпретировать не могли.

– Состав и способ приготовления зелья разума, – губы профессора изогнулись в кривой усмешке. Такого зелья не существовало, и он сможет отыграться на этом заносчивом щенке.

– Пять капель сока мандрагоры, корень женьшеня, вымоченный в растворе молока белой кобылы в течение трех дней, – первокурсник смотрел в окно, голос был монотонным, отстраненным. Декан Слизерина начал закипать, хотя подсознание «записывало» каждое произнесенное мальчишкой слово. Но сама наглость Поттера впечатляла. – Четверть листа папоротника…

Снейп выслушал все до конца, весь рецепт, включая способ нарезки ингредиентов, порядок их введения в зелье, количество помешиваний и только после этого заявил:

– Минус пятьдесят баллов с Рейвенкло, мистер Поттер, за вашу безграничную наглость и ложь.

Гарри медленно повернул голову и зельевар увидел в его глазах разочарование, которое тут же пропало, словно мальчик наглухо закрылся. Легиллименция не помогла понять, что у Поттера в голове. Там царила полная, нет, полнейшая пустота. По спине поползли неприятные мурашки, а инстинкты завопили об опасности. Но какую опасность может нести одиннадцатилетний пацан?

Весь остаток урока, пока студенты пытались сварить первое свое зелье, профессор ходил по классу и давил детям на психику ехидными комментариями. Правда, если на всех они действовали, то Гарри даже не вздрогнул ни разу. У Снейпа появилось ощущение, что мальчишка его просто не слышит. В результате в классе был всего один идеально сваренный состав – и именно у Поттера. Скрепя сердце преподаватель дал Рейвенкло один балл, но реакции не последовало. Урок закончился, и зельевару было о чем подумать. Напоследок он еще раз попытался прочитать Гарри, зрительный контакт для этого ему не требовался. Все та же пустота, словно человека нет. Как-то сразу стали припоминаться все необычности мальчишки – его постоянное наблюдение за потолками, какие-то улыбки, значение которых не понять, отстраненность. Ребенок оказался странным. Более чем странным!

Снейп начал наблюдать за Поттером, отмечая с каждым разом все больше моментов, не вписывавшихся в образ Мальчика-который-выжил. Как бы ни старался декан Слизерина это отрицать, но Избранный не был высокомерным или заносчивым, не пытался использовать свою славу, не привлекал к себе намеренного внимания. Его игнорирование окружающего мира имело какую-то непонятную причину. На ум приходили виденные в Святого Мунго пациенты из отделения для душевнобольных. Но разве Герой может страдать психическим заболеванием?

А Гарри тем временем продолжал свое обучение в Хогвартсе. Первый урок полетов был ознаменован сакраментальной фразой, вычитанной когда-то в одной из книг: «Рожденный ползать летать не может». Поттер категорически заявил, что на метлу никогда не сядет, тем более, это не его предназначение. Удивительно, но мадам Хуч почему-то пошла на поводу у хрупкого мальчика и позволила ему просто наблюдать за потугами однокурсников. А вот Малфой нашел очередной повод прицепиться, но ему это мало чем помогло. Гарри как не обращал на него внимания, так и не думал что-то менять в своем отношении к блондину.

Первая неделя учебы закончилась. Потом вторая, третья, четвертая…

Все больше людей замечали, что Поттер ведет себя как-то странно, и списать его поведение лишь на то, что он стал рейвенкловцем, становилось лишь сложнее.

Глава 6. Спасенные жизни

Альбус с затаенной радостью дожидался появления в школе Гарри Поттера. Подзабылось то, что Арабелла Фигг не отвечает, что Дурсли как-то странно себя ведут, что дом на Тисовой улице не найти. Главное, мальчик скоро будет в школе. Постановка продумана, расписана, все роли определены, а основные персонажи давно уже расставлены по местам и натасканы. Осталось только получить главного героя, и можно поднимать занавес. Дамблдор гордился тем, что является замечательным режиссером, который вполне готов позволить себе небольшую импровизацию.

И вот Поттер в школе. Уже один вид идущего к табурету со шляпой мальчика заставил директора нахмуриться. Он хорошо помнил, что письмо отправлялось в чулан под лестницей, но ребенок оттуда не должен был выглядеть таким ухоженным. Да, худой, но не хрупкий, словно фарфоровая статуэтка. И этот взгляд в никуда – никакого тебе восхищения, страха. Для Гарри мир магии явно не был сказкой. Дамблдор разглядывал маленькую, ладно одетую фигурку главного героя срежиссированной им пьесы, и не понимал, как у Дурслей могло вырасти ЭТО. Родственники не должны были любить своего племянника, но по виду последнего подобного не скажешь. А длинные, заплетенные в косу волосы? Откуда?

Вторым ударом стало то, что мальчишка вопреки всем прогнозам попал в Рейвенкло. Не в Гриффиндор или даже, как предполагал по ряду причин Дамблдор, в Слизерин. В РЕЙВЕНКЛО!!! Планы необходимо было срочно корректировать. Вот только изначально этого не предполагалось.

Следующие дни директор потратил на приведение пьесы в соответствие с реальностью. Через супругов Уизли он постарался настроить их младшего сына так, чтобы тот познакомился с юным рейвенкловцем и стал ему лучшим другом. Только вот все попытки рыжего гриффиндорца натыкались на стену равнодушия. Поттер в упор его не замечал. И Дамблдор никак не мог понять, почему. Уже не раз появлялось желание вызвать Избранного к себе и поговорить, а заодно незаметно прочитать его. Впрочем, попытки проникнуть в разум мальчика в Большом зале Альбус уже делал, только очень осторожные. К его сожалению у Поттера оказалась довольно сильная природная защита. Нужен был зрительный контакт, а взглядами директор и ученик еще ни разу не встречались.

Потом последовало нечто странное. Все профессора, кроме Снейпа, конечно, наперебой твердили о незаурядных способностях ребенка. Откуда у того могла взяться невербальная магия, да еще и такого уровня? Ограничитель, который ставят на детей до одиннадцати лет, он с мальчика не снимал, посчитав это преждевременной мерой. Честно говоря, такая сила пугала. Дамблдор даже подумывал поставить еще один блок. Но, по истечении месяца, никаких магических всплесков не последовало. Более того, Гарри всегда был спокоен, никогда не выходил из себя. Даже слизеринцы проявляли эмоции. А Поттер жил так, словно вокруг не существовало кого-то еще. Ему было вполне комфортно с самим собой. Чаще всего мальчик объявлялся в библиотеке. Иногда, как узнал директор, к нему подходили четверо старшекурсников Слизерина. Оказалось, что рейвенкловец снабжал их маггловской художественной литературой. По словам шпионов-портретов, обитавших в том числе и в гостиной серебристо-зеленых, по вечерам там собирались на посиделки послушать очередные пять-шесть глав приключенческих романов. Недавно закончили читать «Двадцать тысяч лье под водой» Жюля Верна. Довольно странное времяпрепровождение для Слизерина.

Некоторую радость Дамблдор испытал, когда Драко Малфой выбрал Гарри своим врагом и изо дня в день пытался достать его. Увы, на юного блондина Поттер обращал даже меньше внимания, чем на Уизли. Надо сказать, мальчик вообще мало с кем общался. В конце концов, такое поведение должно было заинтересовать директора, что и случилось. Глава Хогвартса стал внимательно следить за главным героем пьесы, которая давно уже шла не по его сценарию. Снейп и тот не смог достучаться до этого ребенка. Но, при всем при этом, Гарри Поттер оказался лучшим учеником среди новичков. Ему все и всегда удавалось с первого взмаха палочки, причем невербально. Он никогда не произносил заклинаний. Просто не считал нужным, и добиться от него обратного было не под силу никому.

Директор пытался понять взаимоотношения между мальчиком и Квиррелом. Пожалуй, к концу первого месяца учебы только этот взрослый вызывал какой-то интерес у Гарри. Иногда мелькало что-то и в отношении Снейпа, но мимолетно, словно ребенок то ли обиделся на зельевара, то ли разочаровался в нем.

Уроки ЗОТИ ничем особо не выделялись, ведь вел их бывший профессор маггловедения, да еще и пострадавший летом до такой степени, что превратился в заикающегося клоуна. Правда, Дамблдор и не ставил целью учить студентов как должно. Пьеса-то была написана, и следовало действовать согласно сценарию. Вот только что-то подсказывало директору, что дело не в уроках, а в самой персоне Квиррела. Неужели Гарри почувствовал..? Невозможно.

С каждым днем возникало все больше вопросов, которые требовали ответа. Странности Поттера, наконец, заметили и другие профессора.

Потом была стычка… Конфликт, когда Драко Малфой вызвал Гарри на дуэль, но был в очередной раз проигнорирован. Еще одна попытка достать рейвенкловца провалилась. Как бы ни изощрялся юный слизеринец, на него упорно не обращали внимания.

Все это происходило на глазах школы, внутри же факультета Рейвенкло существовала другая жизнь. Студенты дома Ворона свято хранили секреты друг друга, так что самая сокровенная тайна Поттера, как они думали, не вышла за пределы гостиной. За первый месяц учебы никто из сине-белых не побывал в больничном крыле. Даже по самой незначительной причине. Все синяки, порезы, царапины лечил их личный целитель. У одной из семикурсниц Гарри как-то походя диагностировал бесплодие, о чем и заявил ей с самым отстраненным видом, чуть позже заметив, что может помочь. На него смотрели с ужасом и любопытством. Кому-то он вообще ничего не говорил, просто подходил, брал за руку или прикладывал свою, например, к груди «пациента», несколько минут держал и уходил. А студенты потом замечали исчезновение болей или старых шрамов. Не понадобилось много времени, чтобы старшекурсники разобрались, что же из себя представляет их странный, и в то же время уникальный новичок.

Пролетел октябрь. Школа готовилась к Хэллоуину. Все были взбудоражены. Хотя, нет, не все. Снейп только мрачнел. Он не любил всякие праздники, считая, что лучше проведет время в лаборатории, чем глядя на гомонящую толпу придурков разного возраста. Вторым магом, которого не настигло общее возбужденное состояние, был, разумеется, Гарри Поттер. Этот день для него ничего не значил. Убранство зала даже вызвало у мальчика раздражение, поскольку мешало играть с нитями. Кстати, с Хогвартсом юный целитель давно пришел к консенсусу. Нет, разговаривать друг с другом даже на ментальном уровне они не могли. А вот посредством магических нитей, пожалуйста, в любой время. Замок позволял Гарри сплетать свои собственные узоры. И многие из них уже были прочно связаны с защитой школы.

Итак, Избранный в очередной раз созерцал потолок, совершенно не обращая внимания на праздничную суету и стоящий вокруг гомон. Как вдруг…

– Тролль, в подземельях тролль! – в зал ввалился Квирелл, проорал эту новость и изящно свалился в обморок. Заинтересовались все… Кроме Гарри, который не счел произошедшее сколько-нибудь достойным внимания.

Остаток вечера он провел в гостиной, не принимая никакого участия в обсуждении того, каким образом в школу попал тролль. Уже ближе к полуночи Поттер резко вскинул голову, взгляд его стал полностью осмысленным, сосредоточенным, отстраненность исчезла. Старосты факультета переглянулись. Они уже знали, что таким мальчик становился, когда в нем в полную силу начинал говорить Целитель. Но, насколько они знали, никто из рейвенкловцев болен не был.

В два часа ночи, когда все уже спали, хрупкая фигурка проскользнула через гостиную и покинула ее. Впервые за все время учебы Гарри нарушал правила школы. Его вели нити, что взывали о помощи. Двери в больничное крыло слегка скрипнули, заставив мадам Помфри повернуться. Она недоуменно уставилась на Поттера, целеустремленно двигавшегося к единственной занятой кровати, на которой умирала первокурсница Гриффиндора. Для нее было сделано все возможное, но повреждения оказались слишком серьезными. Шансов на спасение не осталось. Колдомедик уже собиралась окликнуть мальчика и отчитать его за некорректное любопытство, но слова застряли у нее в горле, а глаза изумленно расширились.

Гарри положил ладони на грудь девочки, и от них по всему ее телу стало распространяться голубоватое сияние. С каждой секундой оно становилось все интенсивнее. Мадам Помфри боялась пошевелиться. Она прекрасно понимала, чему стала свидетелем. Здесь, в стенах Хогвартса, находился Истинный Целитель, причем прекрасно владевший своими силами и способный лечить даже такие сложные случаи.

Легкий стон заставил ее двигаться. Ведьма подхватила обмякшее тело Гарри и уложила его на кровать. Она действовала быстро, не позволяя себе ни секунды промедления. Восстанавливающее, сердечное, для облегчения дыхания, от головокружения – эти и другие зелья она осторожно вливала в ребенка, на ее глазах вернувшего умиравшей девочке внешность и здоровье. Она не сомневалась, что Гермионе Грейнджер уже ничто не угрожает.

POV Поппи Помфри.

Как объяснить ее выздоровление? Сказать, что она выжила благодаря Гарри Поттеру? Почему-то мне кажется, что не стоит ставить Альбуса в известность о том, кем на самом деле является этот неординарный мальчик. Надо провести его диагностику. Возможно, найдутся ответы на все вопросы, которые он поставил перед нами. Мерлин, я своими глазами видела Целителя и то, как он лечит. Никогда не думала, что мне представится такой случай. А ведь этот дар нужно постоянно использовать. И я могу в этом помочь. Я должна. Завтра же поговорю с Гарри, надеюсь, он примет мою помощь.

Конец POV Поппи Помфри.

Было ровно шесть утра, когда колдомедик осторожно коснулась плеча спящего Поттера.

– Гарри, тебе пора в гостиную Рейвенкло, – прошептала она. – Мы ведь не хотим, чтобы кто-то преждевременно узнал о твоем даре.

Ребенок сразу открыл глаза. Несколько секунд он смотрел как бы сквозь женщину, затем взгляд хотя и не стал осмысленным, но все же изменился. Юный целитель снова ушел в себя. Помфри была уверена, что, задай она сейчас вопрос, то тут же получит ответ. Где бы ни витал мальчик, он прекрасно сознавал, что происходит в этом мире и вокруг него.

Ведьма наблюдала, с каждой минутой, даже секундой понимая, что пережить Аваду без последствий для себя не смог даже этот уникум. Вероятно, проклятие стало спусковым механизмом, запустившим развитие дара, а, заодно, и забрало Гарри у этого мира. Он, вроде бы, всегда рядом, но в то же время так далеко. И еще мадам Помфри знала, что бы ни задумал в отношении Поттера Дамблдор, этому не суждено сбыться. Манипулировать не получится, хотя бы потому, что малыш просто проигнорирует все попытки.

– Она будет жить, – целитель посмотрел на чуть не погибшую гриффиндорку.

– Благодаря тебе, – кивнула Поппи.

– Она не заслужила того, что с ней случилось, – отстраненно произнес Поттер. – Вы не даете выхода своей силе, и потому у вас не все получается. Сделайте это и станете сильнее, – пронзительный взгляд зеленых глаз был направлен на колдомедика.

– Что? – опешила та.

Мальчик слез с кровати, подошел к ней и притронулся к груди, в районе сердца.

– Все тут, просто выпустите, – сказал он. – Я буду приходить, вечерами. Мне тут нравится.

– Хорошо, Гарри, – все еще не придя в себя, произнесла мадам Помфри.

Поттер подошел к девочке, погладил ее по волосам, а потом молча покинул больничное крыло.

Естественно, чудесное выздоровление мисс Грейнджер вызвало повышенный интерес. Дамблдор сверкал глазами и делал вид, словно он знает что-то, чего не знает никто. Только вот на этот раз Поппи была абсолютно уверена, что директор понятия не имеет, как такое могло случиться. Хорошая мина при плохой игре.

Было предпринято множество попыток выяснить, каким образом поправилась девочка, но истина оказалась сокрыта тайной. Через пару недель все, вроде бы, успокоились. А Гарри каждый вечер часов в семь приходил больничное крыло. Иногда он просто сидел и читал, смотрел на стены и потолок, а иногда беседовал с мадам Помфри, в основном о целительстве. Он узнавал новое и делился своим опытом. Обоим это шло на пользу.

Конечно, Дамблдор не мог не обратить внимания на вдруг установившиеся отношения между его героем и колдомедиком, только вот последняя не особо собиралась откровенничать. И потом, дела частенько занимали большую часть времени директора, лишая его возможности следить за странным ребенком, поведение которого не укладывалось ни в какие рамки.

А школа жила своей обычной жизнью. Ученики дружили, бедокурили, ссорились, дрались, мирились, объяснились в любви. Некоторые, особо талантливые, пытались пробраться в запретный коридор. Правда, заинтересовать этим самым коридором того, для кого все и было создано, не удавалось ни под каким предлогом. Приключения Поттер игнорировал.

Незаметно настало Рождество. Гарри остался в замке, поскольку ему пришло письмо из дома, где говорилось, что возникли кое-какие дела, но летом его обязательно ждут, даже подарки приготовили к его приезду. От тети он получил несколько книг, в которых рассказывалось о разных методиках целительства, известных магглам. Вернон зачем-то подарил ему чашу, увитую змеем – знак медиков, признанный во всем маггловском мире. Гарри она понравилась, и теперь стояла на тумбочке рядом с его кроватью. Дадли насовал всякой всячины: от конфет до компакт-дисков. Пьер и Арабелла преподнесли браслет, в который были вставлены по кругу ампулы с семью зельями первой необходимости. Он всегда мог снова заполнить мини-емкости нужными составами. Каким бы замечательным целителем Поттер ни был, но без помощи лекарств он не мог полностью побороть недуги своих пациентов. Да и самому ему частенько нужна требовалась подпитка зельями. Среди красиво упакованных свертков только один не имел записки. Мальчик с минуту смотрел на струящуюся серебристую ткань, поверх которой ярко сверкали нити. Подумав, что дома ему будет, чем заняться, Гарри убрал подарок в сундук.

В одно из своих возвращений из Больничного крыла юный целитель почувствовал нечто странное. Это заставило его войти в помещение, дверь в которое была немного приоткрыта. Посреди пустой комнаты стояло большое зеркало, практически увитое нитями. Поттер подошел и заглянул в него, все время ощущая присутствие поблизости живого человека. Директора. Через секунду мальчик развернулся и отправился в гостиную факультета, оставив Дамблдора в недоумении. Судя по полному отсутствию реакции, Джеймса и Лили в отражении не было. А кто тогда? Больше Гарри в этой комнате не появлялся.

После Нового года, как заметили не только профессора, но и студенты, у рейвенкловца вдруг обострился интерес к Квиреллу. Он следил за каждым движением мага, заставляя того еще больше заикаться и спотыкаться на ровном месте. И непонятно было, чем же вызвано такое внимание.

– Гарри, почему ты наблюдаешь за профессором Квиреллом? – не выдержала староста Рейвенкло.

– Болен, – последовал простой и емкий ответ.

– А раньше не был?

– Был, но не так. Сейчас все плохо.

– Ты ему поможешь? – девушка бросила взгляд на профессора в тюрбане.

– Я думаю, – сказал Гарри. Слышавшие разговор посмотрели на него с недоумением. Понимай, как хочешь, называется. Поттер вообще частенько ставил всех своими ответами в тупик. Дальнейшие вопросы мальчик проигнорировал.

Рейнвекловцы затаились. Все их внимание было теперь сосредоточено на уникальном однокурснике, который, когда и если хотел, то нормально с ними общался. Но это если хотел, а если желания поговорить не было, то пробиться к Гарри не представлялось возможным. И сине-белые своего шанса дождались.

Очередной урок у первого курса Рейнвекло – Хаффлпафф плавно приближался к концу. Поттер почти час не спускал с Квиррела глаз, отчего тот все сильнее заикался, потом вдруг переставал и бросал озлобленные взгляды на мальчика. Многим уже начало казаться, что или один в другом дырку протрет, или второй первого придушит прямо в кабинете, на глазах у остальных студентов. Но ничего такого не случилось. На уроке. Зато потом!!!

Гарри подошел к профессору, который стоял у своего стола и дожидался пока первокурсники уйдут.

– Ми…и…стер Пот…т…тер? – с трудом выдавил из себя Квирелл.

– Надо, – сказал ребенок и, взяв мужчину за руку, потянул на себя, заставляя того наклониться. Их глаза, в конце концов, оказались на одном уровне. Юный целитель положил ладони на виски профессора. – Два плохо, не едины, не вместе, мешает, – тихо говорил мальчик. Преподаватель дернулся, желая отодвинуться. Откуда-то понеслось шипение, повеяло зловонием. Гарри продолжал отрешенно шептать: – Кровь… Боль… Болезнь… Умерщвляет… – потом посмотрел в глаза Квирелла: – В одном теле не должно быть двух духов.

Первокурсники, не успевшие выйти из класса, с ужасом смотрели за странным действом. Сколько это длилось, было непонятно, но закончилось в один миг. Ребенок покачнулся, оперся на профессора:

– Одно тело – один дух. Два тела – два духа. Найди тело, создай тело. Вылечить нельзя, можно отсрочить. Не ищи кровь, не ищи. Плохо, – и потерял сознание.

– Обливиэйт, – холодно произнес Квирелл каким-то не своим голосом. – Вы ничего не видели, а мистеру Поттеру вдруг стало плохо, и я собираюсь его отнести в Больничное крыло. Свободны.

Дети бессмысленно поморгали, потом удивленно уставились на профессора, держащего на руках их однокурсника. Студенты постарались ретироваться, уж очень странно выглядел преподаватель, как-то устрашающе.

– Кто же ты такой, Гарри Поттер? – мужчина задумчиво смотрел на мальчика в своих руках.

– Это мы будем выяснять позже, – тот же рот, тот же тело, но другой тембр, другие, более властные, интонации.

– Да, мой Лорд, – первый.

– Отнеси мальчика в Больничное крыло, – второй. – Что-то мне подсказывает, мадам колдомедик в курсе, кем он является, и что нужно делать.

Глава 7. Вопрос-ответ

Профессор зельеварения не единожды пересмотрел в думосборе первый урок новичков Рейвенкло и Хаффлпаффа. Его интересовал только Поттер. Что-то было в мальчишке, что заставило такого человека как Северус Снейп раз за разом возвращаться к воспоминаниям. Слишком подробным казался ответ, слишком спокойным, даже равнодушным. Выписав на пергамент ингредиенты и этапы приготовления и многократно проверив все данные, декан Слизерина задумался. Интуиция требовала, чтобы он сейчас же направился в лабораторию и проверил рецепт. Северус не стал сопротивляться.

Спустя шесть часов (спасибо за то, что была суббота) он с задумчивым видом изучал бирюзовое содержимое котла. Лишь в одной книге и только мельком упоминался этот состав, и как раз там сообщалось, что, идеально приготовленный, он будет именно такого цвета. Увы, никто не поверил, что существует зелье разума, позволяющее проникнуть в настолько неведомые структуры, что, может быть, оно того и не стоит. Все это считалось плодом больной фантазии автора. Но что тогда стояло сейчас перед Снейпом?

Стук в дверь лаборатории заставил Северуса сначала вздрогнуть, а затем напряженно замереть. Всего секунда, и он надел свою обычную маску. В гости пожаловал Квирелл. Еще одна загадка вселенной. Экс-профессор маггловедения вдруг перестал заикаться, носить тюрбан, и вообще оказался вполне сносным собеседником. Правда, чувство юмора у него было слишком уж острым. Казалось, что внутри тела поселился кто-то другой. Да и черты лица у мужчины изменились, он резко похорошел. Причем, до такой степени, что старшекурсницы выбрали его одним из объектов своего перешептывания и женских вздохов. Кстати, если остальные восхваляли Поттера, то Квирелл относился к мальчишке, по мнению Снейпа, слишком уж по-отечески.

– Северус, – кивнул гость.

– Квиринус, что привело вас в мою лабораторию?

– У моего знакомого возникла некая проблема, – произнес Квирелл, проходя внутрь. – Вернее, у меня есть два знакомых. Проблемы в обоих случаях несколько похожи, но при этом они совершенно разные.

– И вам нужно какое-то определенное зелье? – понял его зельевар.

– Если бы еще знать, какое, – пробормотал профессор ЗоТИ.

– В чем суть вопроса? – Снейп уселся в кресло и жестом указал гостю на второе.

– Первая проблема состоит в том, что в одном теле оказались две души, и обе не слабые. На данный момент они существуют на равных правах и не конфликтуют. Некий симбиоз. Но такое не может длиться вечно, – Квирелл в упор посмотрел на собеседника.

– И каким же образом такое оказалось возможным? – прищурился тот.

– Неудачный темномагический эксперимент.

– А вторая проблема? – Снейпу не нравился этот разговор. Было в нем что-то... какая-то недоговоренность.

– Вторая проблема несколько иного свойства, но тоже связана с душой, – профессор ЗоТИ пристально посмотрел на зельевара. – Северус, вам ничего не кажется странным в Гарри Поттере?

– Мистер Поттер наделен целым букетом странностей, – усмехнулся Снейп.

– Вы не пытались найти ответы? – задал еще один вопрос Квирелл.

– Зачем? Я не вижу в этом мальчишке чего-то такого, что стоило бы моего внимания.

– Вы плохо лжете, Северус. Как вы думаете, почему так быстро выздоровела юная мисс Грейнджер? А ведь ей не давали ни шанса. Тем не менее, девочка бегает по школе, словно и не было никакой встречи с троллем.

– Квиринус, мы живем в мире магии, – язвительно выдал Снейп.

– Такое ей не под силу, – последовал мгновенный ответ. – А вот Целители…

– Даже они не способны...

– Я не говорю о колдомедиках, которых по недоразумению и невежеству называют целителями, – перебил Северуса Квирелл.