Текст книги "Всего лишь химия (СИ)"
Автор книги: Lifelover
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
– Ну-ну, вот только волноваться так не стоит, – с трудом сдерживая рвущийся наружу смех, попытался успокоить его Стинг, но лишь подлил масла в огонь. – На героя-любовника ты теперь, конечно, не похож, зато на предводителя лягушек – очень даже.
– Какого ещё предводителя? – гаркнул парень в ответ, покрепче сжимая в руке потенциальное орудие убийства.
– Зелёненького, в пупырышку.
Подушка была запущена прямиком в то место, где ещё мгновение назад находилась действующая на нервы физиономия друга, но тот воистину непостижимым образом успел уклониться.
– Вместо того, чтобы пытаться нанести мне умышленный вред, лучше бы в порядок себя привёл, казанова.
– Ни к чему это. Скажи, что меня нет дома, и всё тут, – с таким же успехом Роуг мог пытаться объяснить это стенке.
– Ага, как же, вышел в магазин за хлебушком с температурой тридцать девять. Если тебе всё равно, что такая красотка уже минут десять как прозябает одна в нашем тёмном, страшном коридоре, то, пожалуй, я сам ей займусь, – решил применить крайние меры блондин и решительно открыл дверь, показывая тем самым, что делать ему здесь больше нечего.
– Сти-инг, – от этого замогильного тона за версту веяло угрозой, и воздух буквально потяжелел. – Только попробуй, и я организую тебе такой длительный больничный, о котором ты не смел и мечтать.
– О, то есть ты передумал?
Роуг лишь как-то обречённо прикрыл глаза и неопределённо махнул рукой в ответ, мол, зови. Тихо скрипнули половицы, раздался стук двери и топот удаляющихся шагов. А после – тишина. Она затянулась настолько долго, что больной не выдержал и решил мельком глянуть, что же здесь происходит. И сразу же попался, натыкаясь на устремлённый прямиком на него встревоженный взгляд карих глаз. Его обладательница испуганно жалась у порога, переминаясь с ноги на ногу и сжимая в руках до отвала чем-то забитую сумку.
– Привет, – неуверенно промямлила она и дрожащей рукой заправила за ухо выбившуюся прядь волос. Чуть не промазала. – Я тут подумала, что с моей стороны будет просто свинством не заглянуть к тебе. Как себя чувствуешь?
– Как никогда отвратительно, – не стал лгать Роуг и продолжил внаглую разглядывать посетительницу, забывая даже моргать. Подумать только, они не виделись каких-то четыре дня, а он уже успел чертовски по ней соскучиться. – К общему состоянию нестояния добавляется ещё и то, что за мной ухаживает Стинг. Иногда мне кажется, что ослабленный болезнью организм просто не сможет вытерпеть этих пыток.
– Ты слишком категоричен, он ведь волнуется за тебя, пусть и делает это по-своему, – мягко улыбнулась девушка и осторожно придвинула к кровати больного стоящий поодаль стул. Парень обратил внимание, как нервно она при этом заламывала пальцы: волнуется и не знает, на что отвлечься. После этого из сумки незамедлительно был вытащен мандарин внушительных размеров, а руки стали заняты.
– Он просто хочет свести в меня в могилу, и тогда ему не придётся делить со мной комнату, – недовольно пробурчал брюнет и бросил короткий взгляд исподлобья на терзаемый фрукт. – Кислые?
– Н-наверное.
– Это хорошо, – расслабленно протянул, почти мурлыкая, Роуг и откинулся на подушки. – На самом деле в этом нет твоей вины, не бери в голову. В детстве меня постоянно закрывали с соседскими детьми, которые болели ветрянкой, но всё без толку. Проклятый иммунитет.
– И как долго продлится твой больничный? – поинтересовалась у него девушка, протягивая несколько очищенных долек. После слов Роуга она действительно чувствовала себя лучше, словно с души спал тяготеющий груз. Люси не хотелось верить, что она пришла сюда лишь для успокоения своей совести. Она действительно волновалась за этого мальчишку, непостижимым образом ставшего ей таким близким.
– Доктор обещал, что уже через неделю буду как огурчик, – принял угощение юноша и тут же осёкся. Роуг не хотел быть огурчиком – хотя бы потому, что он уже таковым во многом являлся. – Вот только до конца учебного года осталось всего ничего…
– Я могу помочь! – сразу же оживилась девушка, почувствовав верный способ хоть как-то загладить свою вину. Брюнет едва сдержался, чтобы довольно не прищуриться. – Насчёт других предметов, конечно…
– У меня нет проблем по остальным предметам, – сказал как отрезал Роуг, и было что-то такое в его интонации, что заставило ощутить Люси укол по её самолюбию. Будто в том, что он полный профан в химии, была её вина.
– Прозвучало так, будто тебя волнует не собственная успеваемость, а возможность побольше насолить мне.
– Не без этого, – бесстрастно парировал парень, с нескрываемым удовольствием наблюдая за тем, как на лице и шее девушки начинают проступать багровые пятна. В карих глазах сверкнула такая непоколебимая уверенность, что он невольно затаил дыхание. Когда их взгляды столкнулись, то – он мог бы поклясться! – в воздухе появились искры.
– Я берусь за тебя. И провалиться мне на этом месте, если на итоговом тесте ты не будешь лучшим!
Роугу понадобилась вся его выдержка, чтобы сохранить привычную рожу кирпичом и ничем не выдать себя. О да, несомненно, это именно то, что ему необходимо.
========== Урок двенадцатый ==========
– Ты издеваешься? – взвизгнула девушка, ужом подскочив со стула и на ходу поправляя сползшие на кончик носа очки. Её возмущенный голос звонким эхом разнёсся по пустому классу. – Тебе нужно указать не степень окисления, а ЗАРЯД. Всего лишь дурацкий заряд, поэтому правильно будет написать сверху индекс не 2+, а +2.
– Идиотизм, – абсолютно искренне выдохнул Роуг и, отбросив в сторону ручку, зарылся пальцами в волосы, тем самым ещё больше взлохмачивая их. – 2+, +2… Неужели это имеет такое большое значение?
– Конечно, – этот холодный тон вдребезги разбивал надежду на спасение и ясно давал понять: пререкаться нет смысла, а отделаться малой кровью не получится. – А теперь попробуй сделать что-то похожее, но уже без моих подсказок, хорошо?
Тетрадь с тихим шелестом была развёрнута, и Люси, облокотившись о парту, принялась аккуратно выводить в ней очередные формулы. Роуг зачем-то воровато оглянулся по сторонам (всё равно в кабинете кроме них никого не было) и откинулся на спинку стула, слегка отклоняясь в сторону. Май был в самом разгаре, и царило просто невообразимое пекло; совсем не несущий в себе прохлады, ленивый ветер едва-едва покачивал занавески. Впрочем, была ещё одна, куда более весомая причина для того, чтобы тело словно оказалось в жаровне. Ведь парню сейчас открывался такой замечательный вид на стройные ноги и аппетитно округлые бёдра, обтянутые юбкой, которая ещё и имела привычку задираться. Он никак не мог понять, как в чём-то подобном вообще можно двигаться – это ведь так неудобно! – но и против, конечно, не был. Словно отвлекая (отвлекая ли?) его от непотребных мыслей, Люси задумчиво хмыкнула и, обхватив губами кончик карандаша, подалась вперёд, едва не ложась на парту. Ей богу, в такие моменты ему казалось, что она делает всё это специально.
Стараясь лишний раз не дышать, он придвинулся ближе и начал что-то карябать на тетрадном листе дрожащей рукой. Люси внимательно следила за его действиями, нахмурив белёсые бровки, как вдруг вместе с последним написанным знаком резко подпрыгнула на месте, захлопав в ладоши, будто маленький ребёнок. Бедняга чуть не свалился под стол от разрыва сердца.
– Вот же, можешь делать всё правильно, когда захочешь. Это ведь совсем несложно, правда? – она вся сверкала, словно отполированный до блеска пятак.
– Ещё бы, ведь меня обучает гений педагогики, – невольно расплылся в улыбке Роуг и, словно случайно огладив зарумянившуюся щёку, ловким движением снял висящие на самом кончике носа очки. – Всегда хотел спросить, зачем ты их носишь. У тебя ведь отличное зрение.
– Может, это неотъемлемая часть образа роковой учительницы, соблазняющей наивных учеников, жаждущих получить знания? – от её красивого, грудного смеха по коже пробежали мурашки. Пусть и ощущалась некая доля застенчивости, но всё же этот голос манил. Он дразнил, он притягивал. Словно в опровержение этого, изящная ручка невольно потянулась к подолу юбки, одёргивая его.
О да, эти совместные занятия всё же здорово помогли ему. А если вспомнить ещё и о том, что он вполне успешно совмещал полезное с приятным…
– Убери эту жуткую улыбку маньяка с лица. Боюсь даже представить, какие мысли сейчас тебя посещают.
– О, лучше тебе не знать этого, – словно испытывая терпение девушки, ещё шире оскалился парень. Настроение было просто отменным и уверенно стремилось к максимальной своей отметке. От нервного перевозбуждения его слегка потряхивало, кровь стремительно закипала, бурлила, распространяя по телу адреналин. И кто бы мог подумать, что ему так понравится выводить эту куколку из себя?
– Всё в твоих силах. Ты знаешь отличный способ, как прекратить это.
Люси вспыхнула, прижала кулачки к груди, словно пытаясь защититься, и сделала было шаг назад, но Роуг оказался проворнее. С оглушительным грохотом упал небрежно отодвинутый стул, и уже спустя мгновение трепещущая девушка оказалась в сильных мужских руках, уверенно прижимающих её к своей груди. Слабый возмущённый писк прекратился почти сразу же, как только горячие, немного обветренные губы прикоснулись к припухшим алым устам девушки. Очень сладко.
Люси чувствовала так, словно тело медленно и без шанса на спасение уходило под воду – обжигающе горячую. Роуг мысленно проклинал собственную несдержанность и молился, чтобы его рёбра остались целы после такого тесного знакомства со столешницей, через которую он переваливался.
– Люси…
Внутри что-то дрогнуло от страха. Блондинка разорвала поцелуй и подобное механической кукле медленно повернулась в сторону двери, желая, чтобы услышанный голос ей просто почудился. На середине оборота она скользнула взглядом по лицу Роуга. О боги, только он мог выглядеть настолько невозмутимо со смазанной помадой на щеке. От этой умильной картины дышать сразу стало легче, но затем осознание произошедшего навалилось с новой силой.
Леви. Бледная как сама смерть Леви стояла у порога и сжимала рукой дверной косяк с такой силой, словно пыталась зацепиться за него. Далее её лицо настолько быстро приобрело багровый оттенок, что оставалось только удивляться, как возможна столь стремительная перемена.
– Извините… Я вам п-помешала, п-позже зайду, – отчаянно то краснея, то бледнея, глотая обрывки фраз и без конца запинаясь, пролепетала девушка, развернулась и, сперва едва не врезавшись в косяк, а после чуть не запнувшись о порог, пулей вылетела из кабинета, оставляя дверь настежь открытой.
Люси почувствовала, что ей становится дурно. Ничего этого не должно было произойти. Всё происходящее казалось ей в корне неправильным. Так не должно было случиться.
– Я… мне нужно пойти за ней, – всячески уворачиваясь из ставших вдруг такими обременительными объятий, прохрипела блондинка. Сейчас она как никогда боялась столкнуться с Роугом взглядом. – Леви… она наверняка не так всё поняла.
– Ты правда считаешь, что это можно понять неправильно? – она словно на собственной шкуре почувствовала, как у него всё сжалось внутри от этих слов. – По-моему, здесь всё очевидно.
Люси замолчала, в отчаянии закусывая опухшие губы и нервно заламывая пальцы. Эта неуютная, напряжённая, колючая тишина слишком затянулась, и когда юноша всё же решился нарушить её, то одним своим взглядом, своими словами словно заживо пришил девушку невидимыми иглами к воздуху.
– Всё тайное становится явным. Или ты не знала такой простой истины?
– Я… я никогда не задумывалась об этом, – сглотнув стоящий поперёк горла ком, едва слышно прошептала девушка. В темноволосой голове за мгновение произошла тысяча маленьких взрывов, норовящих безжалостно размазать остатки мозга по стенкам черепной коробки. Он не спал ночи напролёт, взвешивал все «за» и «против» подобных отношений, пытался держать дистанцию, а теперь оказывается, что она просто «не думала»! Если бы Роуг знал Люси не так хорошо, то в этот момент без малейших сомнений и промедления подтвердил всем известный стереотип об умственных способностях блондинок.
– Если кто-то ещё узнает о… – она замолчала, тщательно подбирая слова, а после выпалила на одном дыхании: – о наших отношениях, то у нас обоих будут большие неприятности. Боже, о чём я только думала? – взлохмачивая дрожащей рукой волосы, пробормотала блондинка, и на её лице отразилась маска суеверного ужаса. – Как мне теперь смотреть в глаза остальным? Как же кодекс чести учителя и всё прочее?
– Плевать, что подумают остальные. Через несколько месяцев мне исполнится восемнадцать, и тогда…
– Вот только мне не плевать! – рявкнула побагровевшая от злости девушка и вскинула на него лихорадочно блестящие глаза. Она искренне не понимала, как Роуг мог оставаться таким убийственно спокойным в сложившейся ситуации. – Мне… мне нужно поговорить с Леви. Прямо сейчас. Срочно.
– Она никому не расскажет, – попытался уверить её парень, но в самом конце голос всё же подвёл и дрогнул.
– Это неважно! – процедила сквозь зубы девушка и быстрым шагом покинула кабинет, оглушительно хлопая дверью. А Роуг всё продолжал стоять посреди класса, невидящим взглядом упираясь в то место, где ещё не так давно стояла Люси, и чувствуя на губах терпко-сладкий вкус её помады.
========== Урок тринадцатый ==========
– И что же было дальше? Ну, ну-у же, не томи! – Стинг едва не подпрыгивал на месте от нетерпения и наворачивал вокруг него уже сорок восьмой по счёту круг – Роуг действительно их считал, но действия эти имели скорее механический характер. Всё происходящее крайне раздражало, и от царящего вокруг изобилия звуков, цветов и движений мозги вскипали и превращались в гнойное месиво. В течение последнего месяца он спал от силы по четыре часа в сутки. Увы, несмотря на всю невозмутимость и жёсткость характера, Наполеоном парень всё же не был, и теперь на него было жалко смотреть. Необъятные многослойные мешки под глазами вместе с озлобленно-кровавым взглядом в обрамлении не менее красных белков, бледная кожа, отдающая желтизной, как у заядлого курильщика, и растрёпанные лохмы волос, которые совершенно непостижимым образом успели отрасти так, будто парикмахерские ножницы не касались их добрых полгода – в общем, видок был ещё тот. Не сразу понявший всю запущенность ситуации Стинг первое время пытался заплетать другу косички, но после мощного хука в челюсть как-то сразу оставил свои попытки.
Мельтешащее перед глазами обеспокоенное лицо Стинга не привлекло бы больше внимания, даже если бы он додумался нарядиться в шаманский костюм и взять в руки бубен. Абсолютно отсутствующий взгляд брюнета, вот уже добрых пятнадцать минут устремлённый в одну точку, обескровленные поджатые губы и особо сильно выпирающие скулы – он напоминал скорее восковую фигуру, нежели человека. Быть может, увидев друга в подобном состоянии ещё полгода назад, Эвклиф всего лишь махнул бы рукой: обыкновенная хандра, не более, погрустит и перебесится. Но всеобъемлющая апатия так яро контрастировала с тем душевным подъёмом, что был раньше, – чёрт возьми, да он никогда не видел у Роуга такого живого взгляда! – что даже обычно недогадливый Стинг понимал, что здесь что-то неладно. Он отлично знал, что в глазах друга сейчас выглядит как назойливая муха, да и помочь был не в силах, но всё же бросать одного его не хотел. И поэтому продолжал пытаться выдернуть его из собственных мыслей хотя бы таким примитивным способом.
– Ты ничего не расскажешь мне? – в интонации столь непривычная серьёзность, а также совсем малая толика дрожи и волнения.
Да что он мог рассказать? Роуг сам ничего не знал и толком уже не понимал. Все его мысли – монотонные, тянущиеся бесконечно – сводились к Люси. Она пропала. Просто исчезла, написав втихую заявление об увольнении и не посчитав нужным объяснить ему напоследок хоть что-то. Трусливо сбежала – и это Люси-то?! Она никогда бы так не поступила. Он мог поручиться за неё как за самого себя.
И всё продолжал ночами напролёт просиживать за горами этих идиотских бесполезных учебников, штудируя умопомрачительно нудные и длинные задачки и уравнения. Был ли в этом хоть какой-то смысл? Роуг мог твёрдо ответить, что да. Как бы глупо это ни казалось, хотя бы из-за того, что он не мог не оправдать возложенное на него доверие. Он пообещал Люси и теперь положил все свои силы, нервы и время на то, чтобы сдержать данное слово.
«… пусть она и не держит своих».
Весь этот непонятный, сумбурный и такой жгучий сгусток эмоций, клокочущий внутри, с каждым днём становился лишь больше и лишал способности здраво мыслить. Роуг сотни раз убеждал себя в бессмысленности этой зубрёжки и сразу же после этого брался за дело с утроенным рвением. И на каждой странице из сотен перелопаченных учебников его словно назло преследовали терзающие круглосуточно вопросы, ответов на которые не отыскать ни в одной книге. В какой момент всё пошло не так, когда он упустил из виду ту действительно важную деталь, которая впоследствии имела роковое значение, когда совершил ошибку? Разве он сделал что-то настолько неосмотрительное, глупое (грубое?), чтобы заслужить подобное отношение?
Во все эти тонкости отношений и женской психологии в частности парень посвящён не был, а потому ему не оставалось ничего иного, кроме как недоумевать и попусту накручивать себя. А может, на самом деле и не было никаких отношений вовсе, а он, в силу своей неопытности, всё это придумал? Всячески докучал Люси своей назойливостью, а она лишь из чувства такта не хотела ему отказывать. Теперь же и её терпению (признаться, недалёкому от ангельского: терпеть такую премерзкую личность, какой Роуг считал самого себя, это тот ещё талант) соизволил прийти конец. А ведь что он только не делал для того, чтобы докопаться до истины. Не боясь косых взглядов со стороны, пытался выведать что-то у преподавательского состава, но те лишь разводили руками. Несколько раз пытался отловить в школе Леви, но та становилась бледнее мела и словно просачивалась сквозь стены. На телефонные звонки Люси не отвечала: её номер уже которую неделю был недоступен. Роуг ежедневно караулил её у подъезда и в порыве отчаяния даже несколько раз собирался ночевать у него, вот только Стинг с грандиозным боем скрутил его и отправил домой отсыпаться.
Было ли правильным так явно навязываться? Роуг не узнавал самого себя и понимал, что поступает отчасти неправильно, но останавливаться не собирался. Если бы Люси хотела с ним связаться, то уже давно бы это сделала. Из этого вытекали вполне очевидные и не совсем утешительные выводы…
Нет-нет-нет, тут же возражал самому себе брюнет, и всё возвращалось на круги своя. Так просто невозможно притворяться. Он слишком хорошо помнит этот её ласковый, лучистый взгляд, который был адресован ему одному. И тихий задорный смех, и тёплые руки, и умопомрачительно мягкие, отзывчивые на ласку губы…
– Эй, приём, Земля вызывает Небо! Роуг, ответь мне хоть что-нибудь!
В ответ – лишь многострадальный протяжный вздох и неопределённое пожатие плечами. Впрочем, это всё же лучше, чем полное отсутствие реакции.
«Не иначе как делаем успехи. С таким темпом к концу года снова научимся говорить», – сделал неутешительный вывод Стинг.
***
Вечер выпускного был в самом разгаре. В преобразившейся до неузнаваемости столовой, которая теперь выполняла функции и танцпола, и банкетного зала, остались лишь самые стойкие. Четверть выпускников уже успела достигнуть своего предела и спьяну посапывала дома – таких везунчиков было меньше всего; остальные облюбовали близлежащие к школе территории, в том числе кусты, лавки, спортивные площадки, раздевалку и даже миски с салатами. Ещё одна четверть, самая здравомыслящая, быстро смекнула, что ловить среди этого сброда нечего, и мирно разбрелась по домам. Оставшейся части не оставалось ничего другого, кроме как вариться в этом адовом котле, которым сейчас и являлась столовая. По барабанным перепонкам оглушительно била абсолютно безвкусная музыка, которая вызывала восторг лишь у учителей, которые и занимались составлением плей-листа на вечер.
В самом углу стоящего у стены стола одиноко восседал Роуг, представляя собой образец вселенского спокойствия и непоколебимости. Теперь уже бывшие его одноклассники успели нажраться во всех смыслах и активно обезьянничали в центре зала.
Аккуратно причёсанный, в новёхоньком чёрном костюме с иголочки и ослабленным узлом синего галстука, стараниями Стинга Роуг впервые за долгое время был похож на человека. На столе стояла откупоренная и уже наполовину распитая бутылка красного вина, а ещё раскрытый аттестат – такого же цвета. Особенно сильно мозолила глаза словно специально отпечатанная жирнее остальных отметок пятёрка по химии. Наверное, Люси была бы рада увидеть такую, причём вполне заслуженную оценку. В конце концов, он ведь сдержал своё обещание. И, немного даже стыдно признаться, в процессе обучения втянулся и проникся к предмету симпатией. Да что уж там говорить, он в последний день подачи заявлений для вступительных экзаменов добавил химию в список предметов для сдачи! Да уж, Люси бы наверняка сильно изумилась подобным новостям.
Мимолётно мелькнувшая вслед за этим мысль заставила парня нахмуриться. Хватит вообще думать об этом. Сейчас бы парень даже не удивился, если бы узнал, что эта самая пятёрка, будь она проклята, ему была поставлена заранее, в качестве снисходительного жеста. Подобные варианты развития событий непроизвольно вызывали очередной прилив раздражения и злости. Не думать – значит не думать. Просто выбросить из головы абсолютно всё хотя бы на сегодня и налить себе ещё этого отличного винишка.
Где-то в толпе мелькнула знакомая светловолосая макушка, обладатель которой стремительно приближался к столу. Определённо навеселе, с расхлябанным галстуком и наполовину расстёгнутой рубашкой, Стинг плавно лавировал между танцующими, время от времени останавливаясь около особо симпатичных по его мнению дам, дабы отвесить тем очередную порцию комплиментов. В общем, парниша цветёт и пахнет во всех смыслах. С непередаваемой горечью и облегчением Роуг отметил, что хоть у кого-то дела идут хорошо.
Вот только обстояло всё не совсем так, как казалось на первый взгляд. Нет, несомненно, Стингу здесь вполне нравилось, да и девушки попадались на удивление милыми и сговорчивыми, вот только… Вот только останавливался он у них скорее для того, чтобы оттянуть момент непосредственной встречи с Роугом. Всё тело слегка потряхивало от мандража; он до конца не был уверен, что стоит делиться с другом новостями. Тот вроде как только начал оправляться от полученной сердечной травмы и неизвестно ещё, как он отреагирует на подобное. С другой стороны, эта же причина подстёгивала Стинга всё же не утаивать правду: ходить с разбитой физиономией позже его не особо прельщало.
Уж лучше отстреляться сразу, – пришёл к выводу блондин и решительно двинулся к другу. Не дойдя до него каких-то три шага, остановился на месте как вкопанный. И осознал вдруг, что не может выдавить из себя ни звука.
– Что-то случилось? – вкрадчивая ухмылка, играющая на губах Роуга, вроде указывала на то, что он находится в неплохом расположении духа. Вот только напряжённая морщина, залёгшая в уголках губ, с головой выдавала фальшивость улыбки.
– Люси… – неуверенно начал Стинг, силясь перекричать музыку и, чувствуя, как стремительно холодеют руки от каменеющего взгляда друга, выпалил: – Я видел её здесь недавно, рядом с кабинетом химии. Видать, под шумок решила…
Он едва успел инстинктивно отшатнуться, когда Роуг подорвался из-за стола и, едва не опрокинув его, пулей вылетел из зала.
– …забрать оставшиеся вещи… – и испуганно сглотнул, пытаясь привести в норму невольно сбившееся дыхание. Он ведь не сделал ничего плохого, рассказав об этом, правда?
========== Выпускной ==========
Путь от школьной столовой до кабинета химии, находящегося на четвёртом этаже, показался Роугу бесконечно долгим, хотя он преодолел его за время, которому могли бы позавидовать и лучшие бегуны. Со сбитым дыханием, растрёпанный и раскрасневшийся, он нерешительно замер у нужного кабинета – тот был открыт. Плывущая по воздуху музыка смазывалась в звонкое эхо, которое заглохло и почти полностью стихло, когда юноша вошёл внутрь и прикрыл за собой дверь.
Здесь было пусто и тихо – даже слишком. Ветер лениво покачивал трепыхающиеся занавески. Идеально прибранный класс с ровными рядами столов готов был встретить очередных своих посетителей только через два месяца, но, видимо, не срослось. Совсем ничего подозрительного, если не считать стоящий на столе тщательно упакованный коробок, из которого виднелись нежные бутоны гардении. Люси очень любила эти цветы и, несмотря на их прихотливость и нужду в постоянном уходе, засадила ими почти весь периметр класса. В её отсутствие заботиться о них должным образом было некому, а потому многие растения попросту пропали.
«Ты вернулась сюда ради этих сорняков? Серьёзно?»
Он схватился за дверную ручку, ведущую в подсобку, и рывком потянул на себя, нисколько не сомневаясь, кого увидит. И Люси в самом деле оказалась там – стояла к нему спиной у одной из полок и складывала в коробку книги. Она или до сих пор не замечала появления непрошеного гостя, или же просто была той ещё актрисой. С детства страдающий аллергией на пыль Роуг не выдержал и от всей души чихнул, задев при этом локтем висящую рядом полку. Та с омерзительным скрипом накренилась и грохнулась на пол. В стороны полетели осколки битого стекла, и девушка, испуганно взвизгнув, едва не уронила массивную коробку себе на ноги. С молниеносной реакцией повернулась к источнику шума и окаменела, боясь моргнуть лишний раз – словно тем самым она могла пропустить какую-то необъяснимо важную деталь. И глядя в эти расширенные до предела зрачки парень чувствовал, как уверенность стремительно покидает его тело.
Он с трудом сглотнул, и по горлу будто прошлось зазубринами то самое стекло, которым был усеян пол. Рука на автомате потянулась к дверной щеколде – ну уж нет, в этот раз он не позволит, чтобы кто-либо сумел помешать им. Малейшего движения с его стороны хватало с лихвой, чтобы Люси начинала испуганно дёргаться, будто загнанная в ловушку лань, – по сути, сейчас она и была таковой. Пытаясь игнорировать отвратительное тянущее чувство где-то в желудке и хруст под ногами, – его собственного самообладания, не иначе – он решительно сделал шаг вперёд – и замер, чувствуя, как проваливается куда-то вниз окаменевшее сердце.
– Н-не, – хриплый вздох, – не приближайся ко мне. Всё это было ошибкой.
Ошибкой?..
Роуг упрямо мотнул головой, пытаясь отогнать прочь эти не иначе как послышавшиеся ему слова. Люси шумно втянула воздух, и он как заворожённый впился взглядом в её руки: хрупкие пальчики с силой впились в коробку, сминая её края, а ноготки с противным звуком царапали потрёпанный картон.
– Ты… да ты сама хотя бы осознаешь смысл сказанного? Ты сама веришь в это? – с нажимом процедил парень, чувствуя, как поигрывают на скулах выступающие желваки. Люси виновато потупила взгляд, дрожащими руками отставляя коробку – свою последнюю защиту – в сторону. – А теперь посмотри на меня и повтори то же самое.
Воздух стал нестерпимо тяжёлым, а грудь словно залили свинцом – ни сделать и вдоха. Она задыхалась – от жгучего стыда, чувства неопределённости и направленного на неё взгляда, заживо припечатывающего к месту. Немеющие пальцы против воли сжались в кулаки. Повисшую тишину с треском прошил нервный хохот.
– Трусиха, – ошарашенная девушка резко вскинула голову. Роуг запустил пятерню в волосы, взлохмачивая их и оттягивая с такой силой, будто пытался выдрать клок побольше. Отсутствующий взгляд был направлен словно сквозь неё. – Какая же ты трусиха. Мне и в самом деле не стоило приходить сюда.
И что-то в его тоне, отдающее разочарованием и едва читаемым, скорее во взгляде, презрением, заставило отбросить в сторону все внутренние барьеры, которые до этого заставляли её отмалчиваться. На что она в самом деле рассчитывала? Что Роуг прибежит к ней сломя голову и на коленях будет умолять не бросать его, заставит изменить решение? Или же без внутренних сомнений посмотрит ей прямо в глаза и одобрит её выбор? Он был прав, с первого и до последнего слова прав: она просто идиотка. Трусливая идиотка, которая сама не знает, чего хочет. И если бы от её глупости приходилось страдать ей одной, всё сразу стало бы намного легче…
– Думаешь, что всё понимаешь? – воскликнула ему в спину девушка, заставляя тем самым остановиться. Её выше обычного голос надломлено оборвался. – Да ты не имеешь ни малейшего понятия, чего мне это стоило, а теперь приходишь и так просто обвиняешь во всех грехах! Считаешь, что все всегда могут поступать так, как им вздумается?
– Я так не говорил, – неожиданно мягко возразил Роуг, и от его интонации по всему телу разлилось волнующее тепло. – Но ты могла хотя бы поставить меня в известность, и мы бы обязательно что-то решили. Вместе.
– Прости, – окончательно поникла девушка, пряча лицо в ладонях и зажмуриваясь до рези в глазах. Она чувствовала себя абсолютно раздавленной. Что бы Роуг ни говорил о себе, какой колючкой бы ни пытался казаться… ранее ей не приходилось встречать настолько добрых и понимающих людей. А она поступила с ним так подло, просто сбежала. Люси, несмотря на показную смелость, никогда не умела решать проблемы. Она предпочитала тянуть до последнего или прятаться за спинами других. – Теперь я не убегу.
– Вот видишь, – горячий полушёпот раздался неожиданно близко, и сильные руки осторожно отняли окоченевшие запястья от лица. – На самом деле, меня разозлило далеко не это, – подрагивающими от накатывающего волнения и нежности пальцами он заправил за ухо выбившуюся из причёски золотистую прядь волос. – Эй, Люси, ты действительно жалеешь? Наша встреча не более, чем досадная оплошность? – он невольно сильнее сжал её плечи, из-за чего девушка болезненно скривилась. С суеверным ужасом она поймала себя на мысли, что если сейчас не даст ему прямой ответ на поставленный вопрос, то Роуг в буквальном смысле слова вытрясет из неё всю правду. – Я никогда ещё не был так счастлив. Ты – моя единственная ошибка, о которой я никогда не пожалею.
– Я тоже, – сдавленно прохрипела Люси, но парень перебил её, будто и не расслышав её слов:
– Эти слова… больше никогда не повторяй подобного, договорились?
Её хотелось сжать в объятьях как можно сильнее, прижать к себе ближе, держать крепче и уже никогда не отпускать – а вдруг снова решит сбежать? Этот нездоровый трепет, эта почти болезненная нежность охватывала его с такой силой, что Роуг начинал бояться самого себя. Он и без того не видел Люси слишком долго, успел до безумия соскучиться по терпко-сладкому аромату её кожи, доверчивому взгляду немного исподлобья, по её губам (о, эти губы преследовали его по ночам в таких снах, что даже и вспомнить стыдно). Нет, выпивать накануне подобного было определённо не лучшей идей, но ведь тогда бы у него и не был настолько развязан язык, он бы просто не смог переступить через многое, не сумел бы объяснить всё ей, и неизвестно ещё, чем тогда всё закончилось…
