Текст книги "Замкнутый круг (СИ)"
Автор книги: Lifelover
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
– В поместье уже давно никого не осталось, кроме слуг, поэтому можешь кричать, если тебе так угодно, – эти слова прозвучали зловеще, словно шипение змеи. Словно тому, кто их произнёс, сам смысл доставлял ни с чем не сравнимое удовольствие. Люси почувствовала приближающийся приступ тошноты – словно её взяли за ноги, как тряпичную куклу, перевернули вниз головой и тщательно потрясли до тех пор, пока наружу не вывалилось то самое, что другие именуют душой. Сердце в груди замерло и, казалось, вовсе не собиралось вновь продолжать свою деятельность.
Для своего возраста этот старикан оказался на редкость проворным и сильным. Едва девушка успела краем глаза заметить какое-то движение с его стороны, как он уже стоял почти вплотную к ней, а обвешанные драгоценностями руки уже покоились на её талии. Прикосновения этого совершенно противного ей человека сдавливали намного сильнее, чем тесный корсет, душили крепче удавки. От накатившего словно цунами страха, который обдал её с ног до головы, Люси не могла пошевелить и пальцем. Она задыхалась. Панически бегающие из стороны в сторону зрачки пытались зацепиться хоть за что-то, что могло бы послужить ей спасением, но перед глазами лишь расплывались фиолетовые пятна, а очертания окружающих предметов стремительно таяли. Толстые пальцы-обрубки продолжали ощупывать её, бесстыдно забираясь под вырез платья, бесцеремонно и грубо сминая нежную кожу, на которой теперь наверняка останется целая цепочка отметин. Но не синяков Люси боялась больше всего. Это не пальцы – это змеи пробирались в неё и жалили, жалили без остановки, накачивая тело одуряющим ядом.
Разве то счастливое время, которое не продлилось и несколько дней, уже подошло к концу? Неужели она сама верила, так наивно полагала, что чёрная полоса в её жизни закончилась раз и навсегда? Тело, всё ещё хранящее в себе остатки подаренной теплоты, помнящее ласковые прикосновения, теперь медленно уничтожало само себя изнутри, сгорая от стыда и унижения. Слабеющие дрожащие пальцы выронили нож, который с глухим стуком упал на роскошный ковёр. Впервые со дня смерти отца девушка потеряла сознание.
========== III ==========
– Люси! Эй, Люси, ты слышишь меня? Очнись! – доносящийся словно сквозь плотную завесу голос казался таким тёплым, родным и близким, что к нему невольно хотелось тянуться. Не без труда разлепив тяжёлые веки, девушка обнаружила, что находится в своей комнате, тщательно укутанная в пуховое одеяло, а прямо над ней нависает брат. То искреннее беспокойство, отразившееся на его лице, заставило сердце болезненно-сладостно сжаться в груди. Всё произошедшее оказалось всего лишь дурным сном, не более. Вздохнув с облегчением, девушка закопошилась на кровати и вылезла из-под одеяла, заодно поправляя сползшую с плеча лямку ночной сорочки. Взгляд сразу же зацепился за внушительных размеров синяк на предплечье, а затем за ещё и ещё один. По коже пробежал морозец.
– Ты проспала почти сутки, поэтому я уже начал беспокоиться о твоём самочувствии, но, к счастью, ты просто переутомилась, – как ни в чём не бывало продолжал парень, едва ли не насильно вновь натягивая на сестру одеяло и в мгновение ока превращая её в подобие кокона. В руки мало что понимающей спросонья Люси моментально была всучена чашка горячего чая, а разговор вновь поплыл в непринуждённом течении. По щекам предательскими багровыми пятнами расцветал румянец; она уже и не могла вспомнить, когда в последний раз о ней кто-то заботился. Сейчас ей казалось, что большего для счастья и не надо. Стоит просто вот так сидеть рядом с ним и в открытую, не украдкой, как раньше, разглядывать его, в который раз отмечая про себя мельчайшие детали: едва заметную родинку над верхней губой, опущенные уголки глаз и небольшую горбинку на прямом носу с узкими ноздрями. То, как он, сам того не замечая, торопливо облизывает губы во время разговора и периодически жмурится, как пригревшийся на солнце кот… Этот список она могла бы продолжать почти бесконечно. Его привычки она, казалось, знала лучше, чем собственные.
– Люси.
По сравнению с первоначальной интонацией его голос настолько сильно изменился, что Люси почувствовала, будто на неё вылили ведро ледяной воды. Словно в замедленной съёмке она повернулась к брату, боясь даже моргнуть лишний раз, и во все глаза уставилась на него, показывая тем самым, что слушает.
– Ты меня разочаровала. Вчера ты вела себя совсем неподобающе, а когда потеряла сознание, то беднягу Ивана и вовсе чуть удар не хватил. Случилось что-то плохое? Можешь рассказать мне.
Его первые слова ещё долго отзывались эхом в коридорах памяти. Люси неосознанно втянула голову в плечи и, поспешно отставив в сторону полупустую чашку, натянула одеяло по самый нос. Взгляд… его взгляд был таким пугающим, что она почти осязаемо ощутила, как вслед за ним кожа покрывается толстой коркой льда. Горло охватило парализующим спазмом, но девушка при всём желании ничего не смогла бы возразить. Душу захлестнул безудержный, сродни первобытному страх быть отвергнутой и непонятой. Какая, в конце концов, разница, что произошло, если всё это осталось в прошлом и никогда больше не повторится?
– Вижу по глазам, что ты раскаиваешься. Господин Дреяр был настолько любезен, что даже отправил тебе посылку в качестве извинения, – вид девичьего личика, вот-вот готового расплакаться, заставил его смягчиться. Стинг потрепал сестру по волосам и встал, явно собираясь уходить. – Коробка стоит у двери. Я был слишком резок с тобой. Отдыхай, а я уже пойду, у меня гость.
Люси словно впала в прострацию и не знала, чему ей следует поражаться больше: наглости похотливого старика, который ещё умудрился как-то напомнить о себе, или же тому, что Стинг пригласил кого-то к ним в дом – это было огромной редкостью. Несмотря на то, что он производил впечатление довольно общительного и компанейского человека, хорошо общался с довольно узким кругом людей.
Посылка, о которой он упомянул, и в самом деле стояла у самой двери. Вернее сказать, их было даже две. Движимая природным любопытством, Люси схватила сразу обе, но сначала принялась открывать ту, которая была обёрнута в более пёструю бумагу. Когда разорванная упаковка полетела на пол, то её взору предстало и содержимое: массивные, красиво уложенные серьги из золота, щедро усыпанные бриллиантами и топазами. Девушка вообще сомневалась, что чьи-либо уши могли выдержать подобную тяжесть – до того массивным смотрелось украшение. Прилагалась сюда и записка, написанная излишне каллиграфическим почерком. В ней говорилось о том, господин Дреяр приносит свои глубочайшие извинения и надеется, что случившийся инцидент никак не отразится на их дальнейшем общении, которое несомненно должно продолжиться. Так, например, в следующую субботу состоится открытие какой-то выставки, на которой он был очень желал увидеть и мисс Хартфилию… Дочитывать этот бред девушка не стала: в порыве злости скомкала бумагу и бросила её в урну, до которой образовавшийся шарик не долетел всего несколько сантиметров. Её воротило от одной мысли о том, что она могла бы носить подарки этого старого извращенца. Неужели он и вправду надеялся купить её прощение (или даже нечто большее?) подобным образом? Люси начала хаотично перебирать в памяти все имевшиеся в округе ломбарды, в которых можно было бы избавиться от этой неприятной вещицы, но они были либо слишком захудалыми, чтобы позволить себе приобретение подобных вещей, либо просто бы вызвали полицию, заподозрив здесь неладное. Выругавшись себе под нос, девушка отправила коробку с серьгами вслед записке.
Полностью отдавшись всем тем негативным эмоциям, что накопились внутри неё в последнее время, Люси не сразу вспомнила о том, что вторая коробка, пусть и куда более скромная, так и осталась нераскрытой. Первым делом она подумала, что это ещё один подарок проклятого старика, но уж больно неприглядным по сравнению с первым он казался. Ни марок, ни адреса отправителя или получателя – только её имя. Сразу понятно, что кто-то лично принёс коробку к воротам дома. Мелкие буквы с лёгким наклоном влево, безо всяких завитушек и излишнего надавливания. Губы на автомате расплылись в широкой тёплой улыбке. Она отлично знала этот почерк. Теперь было даже как-то стыдно, что ей сразу не пришёл в голову подобный вариант.
На самом деле, принимая в многочисленных разговорах подружек нейтральную сторону, Люси во многом лукавила, ей было о чём рассказать. Обладая достаточно привлекательной внешностью и весёлым нравом, она легко обзаводилась поклонниками, вот только самой девушке не было до них абсолютно никакого дела. Все парни, ошивающиеся рядом, так или иначе попадали на чашу весов сравнения с братом, и это сопоставление никому из них не шло на пользу. Расстроенные юноши, не сумевшие добиться расположения красавицы, уходили в поисках более лёгкой добычи, на смену им приходили другие, но общей картины происходящего это не меняло. Так происходило год за годом, но лишь один из них всегда оставался рядом. Люси даже не могла назвать его поклонником – язык не поворачивался. Для неё он был в первую очередь очень близким другом.
Мысленно она именно так его и называла: друг. Ни имени, ни внешности – она ничего о нём не знала, и, пожалуй, с её стороны было слишком самонадеянно разбрасываться подобными словами. Но всё же от одного ощущения его присутствия, пусть и незримого, становилось легче. Это было эгоистично, но ей так сильно хотелось чувствовать себя нужной хоть кому-то.
Сложенный пополам прямоугольник бумаги был развёрнут с особым трепетом в душе и необъяснимым теплом на кончиках пальцев. С того момента, когда он в последний раз писал ей, прошло уже почти полгода – последнее письмо было получено накануне смерти отца. Было написано не так и много – Люси не могла скрыть разочарования по этому поводу. А ведь сколько ночей напролёт во время его затянувшегося молчания она думала, что чем-то оттолкнула, обидела. Она знала – он где-то здесь, совсем рядом. Каждым своим словом он делал её лучше. Теперь Люси старалась быть терпимее к окружающим и никогда не судила людей по первому впечатлению. В самых сокровенных мечтах она надеялась, что все эти письма пишет ей Стинг, но всё же следовало согласиться с очевидным: это никак не мог быть он.
Здравствуй, Люси!
Искренне надеюсь, что ты и в самом деле здорова, а тот день, когда ты обнаружила у своей двери очередное моё письмо, стал для тебя хотя бы чуточку добрее. Прошло так много времени с того момента, как я в последний раз писал тебе, что, признаться, я совершенно разучился сочинять письма. Так что заранее извиняюсь за всё то бумагомарание, что тебе сейчас придётся прочесть.
У меня были крупные проблемы, поэтому какое-то время я отсутствовал в городе и стране вообще, возможности дать о себе знать просто не было. Надеюсь, ты не беспокоилась – наверное, глупо надеяться на подобное. Ты ведь вполне и могла вздохнуть с облегчением из-за того, что какой-то псих наконец-то оставил тебя в покое. Но всё же если ты хотя бы иногда, хоть мельком вспоминала обо мне, то большего я не в праве требовать. Мысль о том, что я не настолько незначителен в твоём сердце, что при моём исчезновении ты даже ничего бы не заметила, будет всегда согревать меня.
Я слишком увлёкся и чересчур много внимания уделял себе одному – надеюсь, тебе не было скучно всё это читать. До безумия хочется спросить, как обстоят твои дела, но ответа из первых уст мне всё равно не суждено получить. К тому же я точно знаю, что у тебя всё хорошо. Просто потому, что ты наша солнечная девочка и огромная умница, по-другому у тебя просто не бывает. Не слушай тех, кто пытается всячески задеть тебя – не смей сомневаться в собственных силах. Двигайся по жизни с гордо поднятой головой и всегда оставайся собой.
До меня дошли слухи о том, что ты осиротела. Пусть с опозданием, но всё же прими мои искренние соболезнования. Сейчас тебе наверняка кажется, что ты осталась совершенно одна и брошена всем миром, но, поверь, это не так. Вокруг тебя полно замечательных людей, которые в любой момент готовы протянуть тебе руку помощи. Даже когда ты будешь думать, что от тебя отвернулись абсолютно все, знай: я всегда был и буду рядом с тобой. Ты ведь чувствуешь это незримое присутствие, верно?
P.S. Более того, я не смог вовремя поздравить тебя с совершеннолетием, каюсь! В качестве извинений и моей глубочайшей признательности за всё то, что ты сделала для меня, прими этот скромный подарок.
Всегда и искренне твой…
На раскрытую ладонь тонкой извилистой змейкой из конверта выпала серебристая цепочка браслета. К ней были прикреплены шаржи в виде полумесяцев, звёздочек и прочей милой ерунды. Украшение приветливо зазвенело в руках, и его хозяйка довольно зажмурилась. На душе стало до чёртиков приятно и совсем немного неловко от происходящего. Именно сейчас желание увидеться со своим таинственным другом стало почти непреодолимым. У неё не было ни одной зацепки, позволяющей хотя бы предположить, где и как его можно отыскать. Люси почему-то была твёрдо уверена, что жизнь имеет на неё какие-то особые планы и собирается так или иначе разлучить со всеми, кем она дорожит. Мама, отец, немногочисленные друзья, которые один за другим растворялись, словно в тумане… Круг замыкался, вытесняя всё и оставляя лишь брата. И подсознательный страх, что исчезновение Стинга – это просто вопрос времени.
Прочь, эти гнетущие мысли надо гнать как можно дальше. Встряхнув головой, девушка улыбнулась самой себе. Если хочешь навести порядок в жизни, то следует начать с себя. Сейчас она соберётся, спустится вниз и вновь перестанет чувствовать это гнетущее одиночество. Оставалось надеяться, что Стинг не будет против её столь внезапной компании.
Не прошло и пятнадцати минут, как Люси, аккуратно причёсанная и наряженная более чем требовала ситуация, осторожно постучалась в прикрытую дверь гостиной и, не дождавшись разрешения, открыла её, проскальзывая внутрь. Доносящийся отголоском смех сразу стих, и повисла глухая тишина. Брат действительно был не один. Низко склонившись над столом, он стоял спиной к двери и разглядывал что-то на пару с сидящим напротив него собеседником. Девушка замерла каменным изваянием, прижав руки к груди, и не могла сделать шаг ни вперёд, ни назад. Отчего-то ей стало неловко, будто она разрушила своим присутствием царившую здесь атмосферу умиротворения.
– Привет, – промямлила блондинка, смущаясь от собственной нерешительности пуще прежнего. – Я вам не помешаю?
На мгновение ей показалось, что спина брата неестественно напряглась, но он тут же расслабился. Из-за его плеча выглянул парень, фигура которого до этого была полностью скрыта за Стингом, и Люси наконец-то смогла его рассмотреть. Это лицо казалось ей смутно знакомым; если бы не излишняя сосредоточенность и граничащая с болезненной бледность, его даже можно было бы назвать красивым. Или же нет, одёрнула саму себя девушка, дело было вовсе не в этом. Шрам. Широкий и тёмный, с заметными даже не с близкого расстояния зазубринами, он наискось пересекал переносицу и заканчивался где-то за длинной чёлкой, чёрным пятном скрывающей половину лица. Девушка внутренне (или же не совсем) содрогнулась, боясь даже предположить, при каких обстоятельствах мог быть оставлен такой след.
– Если тебе не будет с нами скучно, оставайся, – его голос был немного ниже, чем у брата, ровный и совсем чуть-чуть хриплый. Уверенный, но не властный взгляд, изгиб тонких губ, напоминающий обнадёживающую полуулыбку, проскальзывающие интонации – всё в нём указывало на человека, на которого можно положиться. Он невольно внушал доверие.
– Ну вот и отлично, – Люси почувствовала такое облегчение, будто с души свалился огромный валун. – Тогда, может быть, чаю?
– Мне чёрный кофе. Без сахара, – девушка лишь кивнула, чувствуя некую неловкость: всё же ей не показалось, и Стинг действительно был чем-то сильно раздражён. Затем всё так же молча скосила взгляд на его товарища, который так и не представился.
– Полагаюсь на твой вкус, – она рассеянно улыбнулась и быстро выскользнула из комнаты. Едва раздался звук закрывшейся двери, то блондин резко подался вперёд, всем телом нависая над своим собеседником.
– Роуг, совсем рехнулся?! Сроки и так поджимают, а теперь ты предлагаешь нянчиться с ней вместо того, чтобы заняться делом?! Эти разговоры явно не для её ушей, – холодная ярость концентрировалась в расширенных зрачках, которые почти полностью скрывали голубую радужку. Ни в чём неповинный стол безжалостно трещал под его весом, норовя вот-вот сломаться. Казалось, Стинга абсолютно не интересовал тот факт, что сестра находится в соседней комнате и может всё услышать. Словно в напоминание об этом, до слуха обоих парней донёсся звон посуды и шум льющейся воды.
– Ты до сих пор ничего не сказал ей? – с нескрываемым удивлением и вполне очевидным недовольством. – Если бы ты видел её лицо в тот момент, когда она вошла, то тоже бы не смог огорчить её. Ах, конечно, ты ведь даже не обернулся, куда уж там тебе поинтересоваться причиной плохого настроения собственной сестры.
«Какая к чёрту разница, что там с Хартфилией? Она не имеет к происходящему абсолютно никакого отношения».
Стинг ненавидел этот его взгляд. Он всегда чётко давал ему осознать в полной мере разницу между ними и почувствовать себя по меньшей мере несмышлёным ребёнком, а по большей – ничтожеством. Роуг будто следил за каждым его шагом, видел малейшую ошибку и не забывал ткнуть в неё носом, после предлагая свою помощь с присущей лишь ему благосклонностью. Конечно, ведь сам Роуг Чени был грёбанным совершенством, у которого всегда всё было под контролем – он просто не умел ошибаться. Собственное дело, которое досталось ему в наследство от отца, в его руках расцвело в полную силу и теперь приносило такой колоссальный доход, о котором большинство верхушки Магнолии не смело и мечтать. Стоило просто попросить – и Стинг обязательно бы получил помощь, которая была сейчас необходима ему, как воздух, но принимать подачки от других было не в его правилах. Он не любил быть кому-то обязанным и предпочитал всегда оставлять последнее слово за собой.
– Это исключительно мои проблемы. Лучше скажи мне, что делать с предстоящей сделкой.
– Упрямый болван, – беззлобно выругался Роуг и начал неспешно складывать в стопку разбросанные по столешнице документы. Он потянул несколько листов на себя, но те не поддались. – Подними руку. Мы так долго не виделись, а ты всё продолжаешь твердить об этой проклятой работе. Давай хотя бы сегодня отдохнём, а уже завтра примемся за дело.
Наверное, именно слова о том, что он сможет увидеться с Роугом снова так скоро и подействовали на блондина успокаивающе. На самом деле, хоть он и не хотел этого показывать, но всё же безумно скучал по самому близкому для него человеку, который всегда был рядом. Он скрыто восхищался, откровенно завидовал и искренне ненавидел его – Стинг боготворил Роуга. Хотя бы за то, что тот с присущим ему одному спокойствием добивался того, что Эвклифу приходилось выгрызать, не жалея сил.
Тихо скрипнула и не с первого раза настежь открылась дверь, после чего внутрь осторожно вошла Люси, не сводя глаз с содержимого подноса и еле передвигая ногами, дабы ничего не пролить. Сдув с глаз мешающую прядь волос, она осторожно поставила свою ношу на освободившуюся часть стола и бросила беглый взгляд на брата. Он сидел в кресле, откинув голову назад, и выглядел настолько расслабленным, что ему в самую пору было стечь на пол бесформенной лужей. Подобное состояние для него было, мягко выражаясь, непривычным. Для неё он в первую очередь ассоциировался с хищником – всегда готовым к нападению, обманчиво спокойным. Сейчас же Стинг больше напоминал пригревшего на солнце кота.
– Ваше какао, – начиная расставлять с подноса посуду, обратилась к гостю хозяйка дома, прогоняя прочь эти странные и сумбурные мысли. Стинг не сдержался и показательно фыркнул: это было так по-детски и так похоже на Люси – приготовить взрослому парню, фактически мужчине какао!
– Простите?..
– Роуг, – добродушно представился парень и опустил взгляд на руку, протягивающую ему чашку с блюдцем. В падающих лучах солнца на изящном женском запястье игриво посверкивал новый браслет. – Красивая вещица.
– Спасибо, – её щеки покрыл нежный румянец. – Он мне тоже безумно нравится.
Наблюдая за воркованием этих двоих, которые не были знакомы и десять минут, Стинг ощутил уже привычное для него в последнее время раздражение и усталость. Шум, они издавали слишком много шума, который действовал на нервы. И не то чтобы он был ярым противником тишины – просто привык, что источником этого гама зачастую являлся он сам. У остальных же таких прав не могло быть по определению.
– Так вот почему вы показались мне знакомым, – продолжал доноситься до его слуха голос сестры, воодушевлённый куда больше, чем обычно. – У Стинга не так много друзей, как может показаться, и поэтому невольно начинаешь обращать внимание на подобные вещи.
«Он мне не друг».
– На «ты», пожалуйста.
– Конечно-конечно, – замахала руками Люси и немного смутилась. Собственная разговорчивость наводила на неё суеверный ужас. Девушка бы и рада была наконец-то умолкнуть, вот только сделать этого ей не давало каждый раз вовремя подкатывающее волнение. Она говорила и говорила без умолку, чувствуя при этом себя абсолютной дурой, лишний раз позорящейся перед Роугом. – И всё же я удивлена, что вы, такие разные уже на первый взгляд, смогли подружиться. Вы совсем не пьёте, – кивком она указала на стоящие перед ними чашки. – Не любите какао?
– На самом деле мы похожи куда больше, чем кажется, – брюнет осторожно провёл пальцем по начавшей остывать чашке и осторожно пригубил её содержимое. Люси как заворожённая наблюдала за тем, как неспешно он облизывает губы после, и поймала себя на мысли, что пялится на парня гораздо дольше положенного. – Безумно вкусно, вот только горячо.
– О, вот видите, а Стинг вот совсем не любит сладкое, хотя по нему и не скажешь на первый взгляд. Каждый раз укоряет меня, как вообще можно пить подобную дрянь, больше чем наполовину состоящую их сахара.
«Умолкни. Просто заткнись. Прикрой свой глупый рот и помалкивай до тех пор, пока тебе не дадут слово», – вот только словно ему назло Люси вовсе не собиралась молчать, а Роуг с явной охотой поддерживал её бессмысленный трёп. В какой-то момент блондин просто почувствовал себя лишним в собственном доме – и всему тому виной она. Сколько он себя помнил, эта женщина всегда была виновницей всех его бед.
– Ну, теперь всё сказала? – словно в замедленной съёмке девушка, всё это время продолжавшая стоять у стола, нерешительно обернулась на голос. Роуг, оказавшийся у неё за спиной, отчётливо мог разглядеть, как задрожали её руки и почти сразу сжались в кулаки до побелевших костяшек пальцев. – Кофе сегодня просто отвратительный, – и, заметив, как она приготовилась было уйти (скорее всего, на кухню), продолжил: – Можешь не переделывать, – и, выдержав эффектную паузу, – но всё же проваливай.
Люси резко приподняла голову вверх, тем самым заставляя брата криво ухмыльнуться: глупая привычка, оставшаяся у неё ещё с раннего детства. Если подождать ещё совсем немного, то она наверняка расплачется и, громко шмыгая носом, умчится наверх, в свою комнату.
– Приятного вам дня, – недрогнувшим тоном парировала блондинка и неспешно направилась к двери. – Если понадоблюсь, я у себя.
«Не понадобишься. Просто исчезни».
Когда дверь за ней закрылась, Стинг наконец-то позволил себе улыбнуться. И всё же он был немало удивлён тем, что эта девчонка смогла удержать лицо и не расклеиться прямо здесь. Растёт, чертовка, и мало-помалу перенимает его опыт.
– Чего ты улыбаешься, как кретин? По-твоему, это смешно? Что, доволен собственной крутостью, показал, что у тебя есть яйца, обидев беззащитную девочку? Ведёшь себя как мразь последняя, – всего несколько фраз, а он уже чувствовал себя так, будто кто-то что есть мочи схватил его за волосы и ткнул лицом в кучу дерьма. О да, в этом был весь Роуг. При внешней безобидности он умел кого угодно поставить на место – даже того, кто сам зачастую занимался подобным.
– Ну же, Роуг, прекрати, – попытался отшутиться блондин, хотя и знал наверняка, что это не поможет: на него ещё долго будут злиться. Что же, промашка вышла, впредь надо быть осторожнее и запомнить, что Чени – настоящий рыцарь и не потерпит, когда в его присутствии оскорбляют даму.
– Сначала порешь сгоряча, а потом извиняешься, – наконец-то откинулся в кресле брюнет и искоса глянул на друга. – Кофе, ты ведь даже не попробовал его. Стинг, да ты ведь ничем не лучше ребёнка.
Вместо ответа парень скуксился и надул губы, лишь подтверждая только что изложенную теорию.
========== IV ==========
Несмотря на то, что со всеми делами было покончено ещё вчера, Роуг сдержал данное накануне слово. Телефонный звонок с известием о том, что он прибудет к ним в гости через полчаса, застал Стинга врасплох. Настроение, весь день держащееся на планке «средней паршивости», медленно стремилось к уровню «хуже некуда». Состоявшаяся утром ссора с Люси тоже едва ли способствовала появлению хорошего духа. Эта противная капризная девчонка совершенно не хотела ему повиноваться.
– Ты подумала над предложением господина Дреяра? – с ходу задал вопрос Стинг, без стука войдя в комнату сестры. Она вздрогнула от неожиданности и слегка привстала с кровати, откладывая в сторону книгу, от чтения которой её отвлекли. Затравленный, выжидающий взгляд карих глаз пересекся с твёрдым взором голубых, и воздух между ними едва ли не заискрился. Вдоль позвоночника парализующей волной холода вниз пробежали мурашки.
«Откуда он знает об этом? Только не говорите, что Стинг читал это письмо. Нет, просто невозможно», – отвисшая нижняя губа мелко дрожала, а голова внезапно показалась непомерно тяжёлой. Словно пытаясь убедить саму себя в ошибочности подобных мыслей, Люси яростно замотала головой.
– И тебе доброго утра. Я не собираюсь никуда ехать, – невнятно пробормотала она, натянув одеяло по самый нос. Стинг презрительно хмыкнул и с видом хозяина положения уселся на близстоящий стул, принимаясь со скучающим видом рассматривать лежащие на столе бумаги.
– Причина. Я хочу узнать её, – и, заметив, как преждевременно девушка открыла рот, мгновенно осадил её: – Не очередной детский лепет в твоём исполнении. Нужно что-то более существенное.
– Мне не нравятся все эти люди. Стинг, они пугают меня, мне не место рядом с такими, – она внимательно, почти жадно следила за малейшими изменениями в мимике брата, но на его лице не дрогнул даже мускул – надеяться на то, что после подобных слов он смягчится, было по меньшей степени наивно и глупо.
– Разве мы всегда делаем лишь то, что нам хочется? – он даже не пытался скрыть рвущееся наружу раздражение. – Завязывай со своими капризами, ты давно уже не маленький ребёнок.
На несколько мгновений в комнате повисла угнетающая тишина, прерываемая лишь тяжёлым сопением Люси и шорохом перебираемых на столе бумаг.
– О, а это ещё что такое? – внезапно оживившись, поинтересовался Стинг и потянул за уголок салатового конверта, выполненного из мягкого картона.
– Положи на место! – вспыхнула Люси, узнав в обнаруженной вещице полученное вчера письмо. Наверное, не стоило выставлять вещи личного характера на всеобщее обозрение, но кто же знал, что Стинг вздумает самым наглым образом хозяйничать на её столе? Девушка опрометью бросилась в срочном порядке отвоёвывать отобранное, но запнулась о край кровати и с грохотом упала на пол.
Стинг, не ожидавший столь бурную реакцию со стороны сестры, опасно улыбнулся и медленно, будто смакуя каждую бесконечно долго тянущуюся секунды, достал содержимое конверта с явным намерением прочесть его. Стёртые о палас колени раздражающе саднили, но адресованная ей холодная ухмылка ранила куда сильнее.
– «Здравствуй, Люси! Искренне надеюсь, что ты и в самом деле здорова…», нет, дальше, здесь как-то совсем скучно… «Даже когда ты будешь думать, что от тебя отвернулись абсолютно все, знай: я всегда был и буду рядом с тобой». Что за сопливый бред, неужели действительно кто-то поверит такому? – откровенно наслаждаясь происходящим и безо всякого труда уворачиваясь от цепких ручонок сестры, парень комментировал наиболее понравившиеся ему отрывки и размахивал у себя перед носом злосчастным письмом. Его взгляд опасливо блестел, быстро пробегая по строчкам, как вдруг резко остановился, будто разом остекленел и потух. Воспользовавшись его замешательством, Люси наконец-то выхватила письмо и не смогла сдержать победной улыбки, в то время как щёки полыхали от стыда.
А уже спустя мгновение она не сдержала полный боли крик, когда её запястье с силой перехватили и резко дёрнули на себя.
– Что это? Откуда у тебя это? – медленно, будто каждое слово давалось ему с невыносимым трудом, отчеканил Стинг. Былое веселье с него будто ветром сдуло. – Я спрашиваю тебя, что это, чёрт возьми, такое! – срываясь на крик, повторил он свой вопрос, тем самым заставив девушку сжаться будто в ожидании удара. Письмо в её вспотевших ладонях успело превратиться в бесформенный комок бумаги.
Подобного безотчётного страха, почти ужаса Люси не испытывала уже давно. Сердце в груди колотилось тяжело и гулко. Девушка с трудом сглотнула вязкую слюну и попробовала отстраниться, безуспешно трепыхаясь в стальном захвате. Всё тело покрылось холодной липкой испариной, а правое запястье словно прожигали раскалённым железом. Люси искренне не понимала причин подобного поведения со стороны брата. Могло ли быть так, что он просто приревновал её? Тогда, наверное, ей просто стоило рассказать ему о всех этих странных письмах ещё раньше? В конце концов, она ведь не сделала ничего плохого, ей совершенно нечего скрывать и стыдиться… Девушка набрала полные лёгкие воздуха и открыла было рот, но раздавшийся смешок заставил её непонимающе замереть.
– Ничего не говори, – залёгшие на его лице тени меняли его облик до неузнаваемости, обезображивали его. – Я всё понимаю.
Люси растерянно наблюдала за тем, как брат оттолкнул её руку, будто та была чем-то воистину омерзительным, и с абсолютно отсутствующим лицом покинул комнату. О её существовании словно вмиг позабыли.
Стинг действительно всё понимал, по крайней мере куда больше, нежели сама Люси. Обладатель этого самого почерка с лёгким наклоном влево был слишком хорошо знаком ему, ошибки быть не могло.
На крыльце его встретил неприветливый сырой ветер, пробирающийся в рукава рубашки и её расстёгнутый ворот. На автомате нащупывая в заднем кармане джинсов зажигалку и полупустую смятую пачку сигарет, Стинг не смог сдержать горькой ухмылки. Похоже, сегодняшний визит Роуга обещает быть действительно интересным.
