Текст книги "13-й демон Асмодея. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Леха

Соавторы: Илья Ангел
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 10

– Князь Михаил Кимович Безносов к его величеству императору Александру, – объявил дворецкий и отступил в сторону, пропуская в малый тронный зал высокого подтянутого мужчину лет сорока на вид.

– Проходи, Миша, проходи, – император Александр стоял возле стены с картиной, на которой его давний предок бился с одним из некромантов Мёртвой пустоши. В то время она, правда, не была Мёртвой, и на картине это было видно вполне отчётливо. Картина поражала реалистичностью. Здесь ничего не было приукрашено, соперники были явно достойны друг друга.

– Ваше величество, вы меня вызывали? – князь поклонился, останавливаясь недалеко от императора.

– Да, Миша, вызывал, – Александр повернулся к своему ближайшему другу. – Ты же слышал, что произошло с Димой?

– Уже что-то известно? – Безносов смотрел на императора с тревогой.

– Нет, пока нет. Все, кто были связаны с заговором, мертвы. Полковник Большаков ничего сказать следователям не может. Его проверили с помощью кристалла истины, Афанасий не знал о заговоре.

– Как он мог пропустить заговор в своём ведомстве? – поморщился князь.

– В том-то и дело, что именно этих людей набирал не он. Дима внезапно для всех поменял дату отъезда и приказал ехать с ним исключительно Большакову. Словно чего-то опасался. Охрана же была выделена губернатором Тверской губернии. Его уже допросили. К нему было применено какое-то сложное воздействие, и он был абсолютно уверен в том, что это охрана Великого князя.

– М-да… – Безносов потёр подбородок. – Но план оказался всё же не слишком продуманным, иначе его высочество не был сейчас жив.

– Я же говорю, он изменил дату неожиданно для всех, включая меня, – Александр снова повернулся к картине. – Я вызвал тебя, чтобы попросить отправиться в это проклятое Аввакумово. Ты один из сильнейших боевых магов. К тому же я тебе доверяю, как и Дима. Император помолчал, а потом добавил: – Этот упрямец категорически отказался ехать в Тверь. Он остался в Аввакумовской больнице, и… в общем, сам понимаешь.

– Это большая честь для меня, ваше величество, – и князь поклонился. – Я немедленно выезжаю, чтобы составить компанию его высочеству и позаботиться о его безопасности.

Князь вышел из малого тронного зала и направился к ожидающей его машине. Он уже два года, как овдовел, а его сын проходил службу на Дальнем Востоке, поэтому дома никого, кроме нескольких слуг, не было. У него теперь не было даже денщика. Старый Василий скончался пару месяцев назад, и князь откровенно скучал, сидя дома и игнорируя все приглашения.

На улице перед дворцом его ждал автомобиль. Устроившись на подушках в салоне, он кивнул смотрящему на него в зеркало водителю: – Домой. А через час на вокзал. Я выезжаю по приказу его величества в Тверь.

Водитель отвёл взгляд от зеркала и принялся смотреть на дорогу, а машина тронулась, плавно набирая ход.

Дома князь сразу же прошёл в свою спальню. Остановившись у зеркала, он принялся себя разглядывать.

– А он ничего, – наконец произнёс князь, а в зеркале отразились сверкнувшие красным глаза, – в форме. Женщинам это нравится. И так удачно именно его направили к тринадцатому!

Асмодей, а это был именно он, вытащил чемодан и бросил его на кровать. Он ограничил контакты с прислугой, чтобы никто не заподозрил, что с хозяином что-то не так. Но это привело к тому, что многое приходилось делать самому. Поморщившись, он начал собирать вещи.

Когда-то, ещё до падения, Асмодей был ангелом. А точнее, серафимом. Одним из сильнейших ангелов. Сильнее него были только архангелы. Чтобы вселиться в тело человека ему всё ещё было нужно разрешение, и его удалось получить у этого одинокого человека, приближённого к императору.

Это было сделать несложно. Всегда следует в первую очередь рассматривать подобных кандидатов, которые переживали не самые лучшие времена: периоды отчаяния, тоски и безразличия к окружающим. Князь даже ничего не потребовал взамен, хотя Асмодей был готов к тому, что тот в обмен на своё тело попросит вернуть ему жену, как это было всегда в любых мирах и во все времена. Даже варианты продумывал, как вытащить душу покойной с небес, не привлекая внимания пернатых, но обошлось. Правильно говорилось в отчётах по этому миру: «в сделки с демонами, как и с ангелами, тут никто не верит и заключает их крайне редко».

Сначала Асмодей хотел играть по-крупному и завладеть телом самого императора. Но сделать это было непросто и довольно рискованно. Слишком сильная и волевая личность, что немного удивило князя Ада, которая никогда не позволила бы падшему ангелу рулить своим телом. Поэтому пришлось долго присматриваться к окружению его величества, пока его выбор не остановился на князе Безносове.

Во всём этом был определённый плюс: бывшие пернатые родственники не могли зафиксировать его прогулки по человеческим реальностям. Так что можно было без помех разузнать, что здесь происходит, и как во всё это оказался замешан тринадцатый. По последним данным, он находился как раз в этом Аввакумово. И вроде гулял не так давно по Мёртвым пустошам, где сгинул в это же самое время элитный отряд демонов. А потом можно будет немного повеселиться, когда полностью освоится, не без этого.

Асмодей снова посмотрел в зеркало, и глаза в очередной раз блеснули красным. Так, нужно держать себя в руках. Ещё не время раскрывать свою сущность. И он мрачно улыбнулся, вернувшись к прерванному занятию.

* * *

Я лежал на диване в крошечной ординаторской и читал нечто чрезвычайно увлекательное под названием «Военная клиническая токсикология» А. Ф. Шепеленко, хотя сейчас с удовольствием занялся бы чем-нибудь другим, например, начал приводить тело в порядок и натаскивать себя в магии. Ну не всё же на демоническую ауру надеяться. Она, увы, не во всех случаях могла помочь.

Вот только я не мог покинуть больницу, пока не прислали бригаду опытных врачей для круглосуточного наблюдения за цесаревичем. А заниматься здесь – ну это такое себе…

В ординаторскую вошла Настя и села на стул возле дивана, на котором я валялся. Она долго смотрела на меня, а потом наклонилась и немного приподняла книгу, чтобы прочитать название.

– Ты почему домой не идёшь? – спросил я девушку, роняя книгу на живот.

– Не знаю, – она пожала плечами. – У меня такое чувство, что мы все здесь должны оставаться.

– На самом деле нет, – я рассматривал её. Не красавица, но хорошенькая. Хотя я до сих пор не понимаю, почему родители её не смогли отбить и позволили отправить сюда. – Ты точно не обязана сидеть и ждать, когда же Великий князь помирать начнёт. К тому же он молодой и сильный. А ещё он очень сильный маг, и, кто бы что ни говорил, но наличие источника и текущей по каналам энергии существенно ускорит его выздоровление. Так что иди домой. Завтра понедельник, нас и так ждёт тяжёлый день. А так хоть ты отдохнёшь.

– Пожалуй, я побуду немного здесь, – подумав, сказала Настя. – Ты есть хочешь? Девочки сказали, что минут через десять можно будет в буфет подойти.

– Хочу, – я прислушался к себе. Есть не просто хотелось. Вот прямо сейчас, когда мне об этом напомнили, желудок заурчал, напоминая, что его не кормили уже хрен знает сколько времени.

Я встал с дивана и потянулся. Рубаха хирургической пижамы задралась, и Настя бросила быстрый взгляд на обнажённую полоску кожи живота. Я же сунул ноги в тапки и подошёл к зеркалу. Сам не знаю почему, но, вернувшись из дома, сразу же надел костюм. И ведь он мне категорически не нравился, но я не мог отрицать, что в нём удобно, особенно если планируешь здесь застрять надолго.

В буфете находились только дежурная медсестра, санитарка и Саша. Вместе с нами зашёл его отец.

– Сейчас на посту Наталья Сергеевна и вон, Сашка. – Старостин кивнул на сына. – Наташа сказала, что первые сутки сама подежурит. Ну опыта у неё не занимать, она с Савиным начинала работать. Вот это хирург был, как говорится, от бога! М-да-а. Бывало на его пациентов смотришь и начинаешь думать, что целительская магия существует. А ты чего здесь? – он повернулся к Сашке.

– Меня Наталья Сергеевна поесть отпустила, – он плюхнул себе ароматного супа из большого ведра и сел за стол. – Ну и денёчки! Давно таких не было, – протянул он, и все старожилы согласно закивали.

Нам с Настей протянули тарелки, и я тут же приступил к обеду, стараясь не суетиться и есть не спеша. И кто говорит, что больничная еда плохая? Очень даже вкусная, особенно с голодухи. На некоторое время в буфете воцарилась тишина, прерываемая лишь стуком ложек о тарелки.

– Владимир Семёнович, вызов, – в буфет заглянула незнакомая девушка.

– Что там? – спросил Старостин, быстро доедая суп.

– Не знаю. Говорят, боль в плече, – пожала плечами девушка.

– Не люблю такие формулировки, – старший фельдшер передёрнулся. – На самом деле там может быть всё, что угодно. Ладно, я поехал, адрес на столе?

Девушка кивнула, переводя взгляд на меня.

– Денис Викторович, там в приёмнике пациентка с низким давлением, по самообращению поступила, раньше трогать вас не стали, ситуация не критическая, – проговорила она. – Думали домой отправить, но анализы готовы, немного смущают, вам бы посмотреть, – она отвернулась и принялась накладывать себе картошку, чтобы утащить на свой пост рядом с телефоном и поесть.

– Я доесть могу? – прорычал я. Вот почему нельзя было сказать об этом раньше, пока мне нечем было заняться, и я прохлаждался в ординаторской?

– Разумеется. Было бы что-то срочное, я бы раньше сказала, – она флегматично пожала плечами.

– Вы бы, Денис Викторович, действительно, поели побыстрее, да разобрались с пациенткой, – поднял голову Саша, когда девица, дежурившая сегодня как диспетчер, упорхнула. – А то формулировка вызова, правда, не очень. Там ведь от хондроза до инсульта всё может быть. Не факт, что батя не притащит этого болезного. Важный пациент, это, конечно, геморрой ещё тот, но кто сказал, что это как-то помешает обычному потоку больных. Они не выбирают, когда им болеть, – философски протянул он, потом тряхнул головой и вернулся к прерванному обеду.

– Вашу мать! – процедил я сквозь зубы, наваливаясь на еду. Я что, действительно думал, что здесь, в глуши, на практике сумею как следует натренироваться и преуспеть в магии? Вот же наивный юноша! Да мне скоро в туалет сбегать будет некогда!

Я понял! Асмодей откуда-то узнал, что этого несчастного Давыдова хотят сюда засунуть на эту трижды проклятую практику. Он специально выбрал это тело, чтобы я прочувствовал всю его злобность до печёнки. Вот же тварь мстительная! Да не стоит та ваза моих теперешних страданий! Вот попадётся он мне, всё ему выскажу. Если повезёт, даже в глаз дам. Всё же на земле его силы ограничены, сразу не убьёт. Но вряд ли я его встречу в этом проклятом мире и в этом проклятом Аввакумово, рядом с этими проклятыми Мёртвыми пустошами в этой проклятой больничке.

– Денис, – на мою руку легла тонкая девичья ручка. – Что с тобой? У тебя такое лицо…

– Я внезапно понял, что начинаю ненавидеть это место, – ответил я, вставая, потому что услышал, как подъехала машина.

– Это нормально, – махнул рукой Саша. – Мы все через эту стадию проходили. Ничего, пару лет проработаете и привыкните.

– Проблема в том, что я не хочу к такому привыкать, – я сполоснул руки и вышел из буфета.

На самом деле Саша был прав. Я чувствовал, что подобные мысли будут посещать меня везде, где бы я ни работал. Всё же не я выбирал для себя путь медицины. Да даже в столице. Там ещё больше суеты, работы, подобных важных персон, каждая из которых важнее предыдущей, да и начальство всегда на месте. Тут же тишь да благодать, и то уже всё достало до печёнок.

– Иди, я уберу, – проговорила Настя, когда я отодвинул от себя тарелку и задумчиво посмотрел в сторону выхода. Ладно, делать нечего, придётся идти.

В комнатке, которая гордо носила название «приёмный покой», на кушетке лежала вполне ухоженная женщина с немного приподнятыми ногами, которые водрузили на скомканное одеяло. Немного бледноватая, но не более.

– Ну, что вас беспокоит? – проговорил я, переставляя стул поближе к ней и беря в руки тонометр.

– Огурцы не растут в этом году, но вы же не об этом спрашиваете? – она улыбнулась, когда я закончил измерять давление. Сто на пятьдесят. Пульс слабоват, но ритмичный. – Да голова кружится сильно, даже сознание пару раз теряла. Вот муж и привёз сюда. Мало ли что, никогда такого не было, чтобы на ровном месте падала.

– А давление всегда низкое такое? – спросил я, поворачиваясь в сторону вошедшей девушки-диспетчера, имени которой я всё ещё не знал. Она протянула мне ленту ЭКГ и анализы.

– В целом, да, никогда гипертоником не была, – ответила женщина, которую, судя по надписи на анализах, звали Надежда Петровна Белокраинцева. Увидев анализы, я едва поборол желание присвистнуть и уже более внимательно посмотрел на пациентку. Креатинин, отвечающий за функцию почек, был превышен в пятнадцать раз, собственно, как и ферменты печени, но не так, конечно, критично, всего в четыре раза. Калий крови тоже был немного снижен. Остальные показатели в пределах допустимых значений.

– А вы анализы давно сдавали? – осторожно спросил я.

– Да несколько месяцев как. Операцию на глаза делала, совсем катаракта замучила, – ответила она. – Всё было хорошо, – судя по поведению, ей было не совсем удобно находиться в больнице.

– Так что случилось-то? – повторил я вопрос, надеясь услышать ответ, почему вдруг у женщины за несколько месяцев развилась почечная недостаточность.

– Да не знаю. Голова закружилась, упала. Здесь сказали, что давление низкое… – как-то сбивчиво начала она свой рассказ.

– Давайте я расскажу, а то так долго будете мучиться. Надежда Петровна не любитель по больничкам скакать, – подала голос диспетчер. – Да и сама я выпытывала у неё больше часа всё, что происходило с ней за последние два дня. В общем, почувствовала себя плохо, и, ощутив слабость и тошноту, вместо того, чтобы обратиться к нам, пошла к соседке. Соседка эта гипертоник с большим стажем, сразу же заключила, что у нашей Надежды Петровны высокое давление. Они тут же попытались его измерить, но ничего не получилось. Уж не знаю, почему они решили, что давление высокое и поэтому не измеряется, но почему-то решили. И начали снижать это высокое давление собственными силами. Чего скорую зря дёргать по пустякам? Это было полтора дня назад. Я пока всё правильно говорю, Надежда Петровна? – обратилась она к смутившейся женщине.

– Правильно, – подтвердила она и глубоко вздохнула.

– Выпив сразу две таблетки моксонидина, наша пациентка, взяв с собой у той же соседки таблеток на всякий случай, вдруг не поможет, вернулась домой, где уснула. Утром почувствовала, что ей стало хуже: онемело лицо и правая рука, да к тому же она перестала мочиться. Решив, что давление не упало, она выпила ещё одну таблетку моксонидина и ещё несколько, название которых не помнит. Ну и напоследок пришла к выводу, что пара таблеток мочегонки сделает только лучше, моча же не отходит. Со слов Надежды Петровны, она размочилась, но стало ещё хуже. Головокружение усилилось. Первый раз потеряла сознание на тридцать секунд. Это со слов мужа. Но потом состояние немного улучшилось, поэтому перед сном, чтобы закрепить, так сказать, успех, Надежда Петровна выпила ещё две таблетки мочегонки и уснула. Утром очередная потеря сознания, головокружение и рвота. Мужу это надоело, поэтому на телеге привёз её в больницу, как только тут страсти немного улеглись. По прибытии давление шестьдесят верхнее, нижнее не измерялось, пульс сто тридцать. Мочу собрать не удалось даже катетером.

– Отлично, – выдохнул я. – Что-то вводили?

– Конечно, по стандарту. Что делаем?

– Кладём. Что ещё тут делать, – вздохнул я, поднимаясь на ноги.

– Доктор, а у меня что-то серьёзное? – подала голос пациентка, принимая с моей помощью сидячее положение, чтобы я мог нормально её осмотреть.

– Надеюсь, обойдётся. Просто вы так сильно давление снизили, что его почкам не хватило, – я пытался сформулировать её идиотизм попроще, чтобы она поняла. – А потом добили бедные почки мочегонкой. Это называется острая почечная недостаточность. Я сейчас с клиникой свяжусь, чтобы вас приняли.

– Я в больницу губернскую не поеду, – категорично заявила она. – Что можете, тут делайте. А не сможете, так и ладно. Сама, значит, виновата. Если надо что-то подписать, давайте бумагу, подпишу, но никуда не поеду.

Я быстро её осмотрел, не слушая, что она говорит, и, написав лечение, отправил в единственную свободную палату. Надеюсь, это не хорошо подготовленный наёмный убийца в домашнем халате и тапочках, которая довела себя до такого состояния, чтобы пробраться к цесаревичу и завершить начатое её коллегами.

Хотя он сам был бы виноват, если бы так оно оказалось. Где мы ему в Аввакумово охрану найдём? Да к тому же квалифицированную. А Сашка прав. Люди болеют независимо от ситуации и важности персоны, лежавшей сейчас в больничке. Распорядившись насчёт повторных анализов на утро, я выдохнул, слыша, как подъехала машина ко входу.

Старостин оправдал все надежды собравшихся, притащив того самого, с «болью в плече». Молодой ещё мужик, не старше тридцати лет, прошёл мимо меня в сторону перевязочной, держась за плечо. Его вела дежурная медсестра тоже экстренно закончившая обедать. По дороге она открыла дверь в буфет и что-то неразборчиво сказала. Тут же из буфета выскочил Саша и рванул в палату к Дмитрию, а оттуда выбежала Наталья Сергеевна.

– Что за неделя, а, Семёныч? Никто на пустошь не забредал? А то, может, кто проклятье какое подцепить умудрился? – она притормозила, и они вместе посмотрели почему-то на меня. Я только глаза закатил.

– Что там? Травма, судя по всему? – я повернулся к Старостину.

– Угу, травма, – кивнул старший фельдшер. – Огнестрельная.

– Чего? – я тупо смотрел на него, пытаясь совместить «боль в плече» с огнестрельным ранением.

– Ну вот, – Старостин развёл руками. – На охоте под дружеский огонь попал. Приятели его за лося приняли. Хорошо хоть пулей стреляли, проще убрать будет, чем мелкую дробь выковыривать. Плохо, что не в башку. Проблем они себе и так огребли, а так и нам их подкинули. Браконьеры херовы! Ладно, пойду сообщу в надзор. Пускай приезжают и приятелей забирают.

– Они что-то нарушили? – я невольно нахмурился.

– Конечно, – Старостин бросил на меня недоумённый взгляд. – Не сезон сейчас на лося ходить. Даже аристократы в своих поместьях себе такое редко позволяют. А эти аккурат на границу с пустошью попёрлись, думали, поди, обойдётся. Сволочи!

– Если проблем столько, зачем вызвали-то? – я искренне удивился. Никогда мне не понять человеческую логику.

– Надеялись, что я на месте пулю вытащу, перевяжу, и всё нормально будет, – поморщился старший фельдшер. – Совсем меня за идиота держат, что ли? Даже взятку предлагали рыбой да той же лосятиной.

– И как не побоялся против них идти, у них же ружья есть, – я покосился на Старостина.

– И что? У меня тоже ружьё есть, и посерьёзнее ствол с собой найдётся, – пожал он плечами, судя по всему, не понимая до конца, что я имею в виду. – На границу с Пустошью с голыми руками не ездим, мало ли что выскочит. Через границу иной раз твари как-то умудряются перескочить.

– Дела… – пробормотал я. Похоже, местные правила, особенно негласные, мне ещё изучать да изучать. – А с этим что делать? – я как представил, что мне придётся снова в клинику звонить и ругаться, чтобы этого браконьера с «болью в плече» от нас забрали, так у меня руки сами собой в кулаки сжались. Даже мысли все посторонние из головы вылетели.

– Да сами увезём, – махнул рукой Старостин. – Пулю сейчас извлечёте, перевяжете, от столбняка уколем и увезём. Он здоровый, правда, как тот лось, ни хрена с ним не случится.

Я только рукой махнул и поплёлся в перевязочную, где Наталья Сергеевна уже должна была мне подготовить пациента. Интересно, как скоро я начну сожалеть, что не нашёл способа остаться на пустошах подольше?

Глава 11

Ночью мне поспать снова не удалось, потому что в Петровке произошёл инцидент. Гальку Акимову выпустили на свободу, посчитав, что на этот раз она не слишком виновата в произошедшем с её сожителем. Уж не знаю, чем руководствовались следователи при этом. Вполне возможно, что они её отпустили намеренно, чтобы в эту злополучную Петровку никто посторонний больше не вошёл и не пробрался сквозь неё к Мёртвым пустошам. Ну а что, тоже верно. Гуляют они, похоже, с размахом и не слишком благожелательно настроены даже к себе, не говоря уж про пришлых.

Так вот, эта самая Галька решила устроить праздник в честь своего досрочного освобождения. Пока добиралась из Твери до дома, прикупила пару петард. На хрена она это сделала, так никто и не понял, наверное, душа настолько хотела праздника. В итоге одну из петард запустили прямо в комнате её убогой избушки, и она приземлилась аккурат в Галькиной тарелке. Как дом не сгорел, удивило всех. Но только потолок подпалило, да стол прогорел.

Ничего фатального и с людьми, решившими посетить сие увлекательнейшее мероприятие, не произошло. Её и парочку «гостей» слегка посекло осколками, которые я полночи и выбирал у неё из лица. Хорошо ещё, что глаза не задело. Ехать в Тверь Галька наотрез отказалась.

– Мне что, потом опять домой на перекладных добираться? – спросила уже протрезвевшая женщина. – Здесь клади. Ничего с Петрихой не случится, потерпит моё присутствие.

– Галя, а ты какое образование получила в своё время? – вкрадчиво спросил я, потому что сказанная фраза ввела меня в жуткий диссонанс.

– Да какая разница? – она посмотрела на меня с неприязнью, словно я задел очень неприятную для неё тему. – Что есть, всё моё. Так мне домой шлёпать, или хоть до утра подержишь?

– А чего тебя держать, ты что, буйная? – я усмехнулся. – Сколько пила до праздника?

– Думаешь, белку словлю? – она хмыкнула. – Не бойся, нет предпосылок.

Я внимательно на неё посмотрел. Если её протрезвить как следует, отчистить и марафет навести, то вполне симпатичная женщина получится. Это же надо было так себя довести! Я глянул в карточку. А ведь ей всего тридцать лет. М-да, даже мне таких, как Галька не понять.

– На слово не поверю, – предупредил я её. – Начнёшь куролесить, быстро скручу и бандеролью в Тверь отправлю, – бросив пинцет в лоток, я принялся стаскивать перчатки. – Таня, давай оставим эту красоту здесь. Не хотелось бы, чтобы лицо загнило, вся работа тогда насмарку пойдёт.

– Добрый вы человек, Денис Викторович, – улыбнулась мне Татьяна, дежурившая сегодня ночью на телефонах, и потащила Гальку в палату, куда ещё вечером мы подселили одну задорную бабульку с обострением желчнокаменной болезни. Что и в каких количествах она ела, бабулька так и не созналась, но со слов давно работающего тут персонала, она на недельку раз в два-три месяца к нам залетает. Потому что слово «диета» деревенские жители считают чуть ли не матерным.

Бабульку не оперировали, справлялись консервативными методами: большими дозами спазмалитиков и, да-да, той самой диетой. Видя на тарелке жидкую кашу на воде, бабка всегда орала, что её хотят заморить голодом, но это были уже нюансы.

– М-да, так меня ещё никто не называл, – пробормотал я, потерев подбородок, и ругнулся, наткнувшись на щетину.

Время тогда было уже семь утра, и начиналась привычная для больницы утренняя суматоха. Так что, подумав, я решил проверить Дмитрия и идти уже домой, чтобы не завалиться посреди коридора.

Войдя в палату Дмитрия, которую мы переоборудовали в палату интенсивной терапии, я молча протянул ему утку.

– Что, никто не хочет приезжать, чтобы сменить тебя на твоём посту? – он ухмыльнулся и взял протянутую тару.

– Да, наверное, откачивают тех, кто короткую спичку вытянул, – я подошёл к нему и отбросил в сторону тонкое одеяло, которым он был укрыт. – Так, катетер убрали, и если сам сможешь сейчас помочиться, то получишь трусы, а я пойду домой, чтобы уже отоспаться. Ты в любом случае в надёжных руках остаёшься, – и я кивнул на Наталью Сергеевну, суетящуюся возле стола. – Кстати, а куда делись следователи? Меня так и не опросили.

– Я поинтересовался у старшего следователя, о чём тебя нужно расспрашивать, чего я бы не знал? Предатели приехали вместе со мной, а ты попался вообще только потому, что мне захотелось с тобой поговорить наедине. Так получилось, случается, – он осторожно пожал обнажёнными плечами. – Так что они уехали, объявив, что вернутся, если у них всё-таки появятся вопросы.

Дмитрий протянул мне утку, и я удовлетворённо кивнул. Да, я был прав, он очень сильный маг, и это не могло не отразиться на выздоровлении. Если так дальше пойдёт, то уже завтра начну помогать ему присаживаться. Отставив утку, я продолжил осмотр. Монитор показывал вполне приличные показатели. Повязки были сухие, по дренажам сегодня ничего не отделялось. Через пару дней уберу их, чтобы уже ничего не мешало заживлению.

– Когда-то не так давно я думал, что стыдлив, – Дмитрий внимательно смотрел на меня. – И даже не представлял, что женские руки могут коснуться меня, не только лаская, – он явно намекал на некоторые интимные моменты, которые с ним проделывала Наталья Сергеевна, вроде извлечения катетера и мытья. – Как же быстро меняется наше мировоззрение!

– А вот не отказался бы ехать, и тебе предоставили бы медперсонал на выбор, – заметил я. – И не пришлось бы жертвовать стыдливостью. – Он не ответил, только зубы стиснул. Ну что за упрямый баран⁈

За стеной в это время послышались женские крики. Удар о стену чего-то довольно тяжёлого был полной неожиданностью. Потом раздался вопль дежурной сестры и временное затишье.

– Это что? – спросил Дмитрий, прислушиваясь к воцарившейся тишине.

– Женская палата. Ты же занял одну из двух, поэтому приходится им ютиться в оставшейся независимо от отношения друг к другу, – усмехнулся я. Цесаревич ничего не ответил, только хмуро на меня покосился.

Да, я теперь при каждом удобном случае, пока Дмитрий находится здесь, буду ему сообщать, что всё, случившееся в этой больничке, произошло только потому, что он остался. Может, и согласится в конечном счёте побыстрее свалить отсюда в менее шумное и более комфортабельное место. Ещё день-два и его точно можно будет спокойно перевозить, не беспокоясь о состоянии и ране.

– Тебе не скучно? – спросил я, когда понял, что продолжения концерта за стеной вроде как не намечается.

– Нет, я же здесь не один. Со мной всегда кто-то находится, – он выдохнул и прикрыл глаза. – Тем более за стеной у меня появились вполне задорные соседки. Но если ты мне принесёшь книгу…

– Не принесу, – я покачал головой. – Вот когда мы тебя поднимем, и ты начнёшь расхаживаться, тогда и вернёмся к этой теме. А пока извини. Но я сейчас нахожусь в активном поиске сиделки. Если удастся подходящую найти, то попросишь её почитать тебе. Сейчас тебе помогут немного одеться и сменят бельё, – сообщил я Дмитрию, снова подходя к постели. – А я всё-таки пойду посплю. Ничего не соображаю, если честно. Часов через шесть-семь вернусь. Надеюсь, что кто-нибудь к этому времени приедет. Я, зевая, направился к двери: – И очень надеюсь, что никто меня не будет дёргать, потому что в противном случае я за себя не ручаюсь.

– Денис, зачем мне сиделка? – Дмитрий спросил это твёрдо, а обернувшись, я снова увидел, что он упрямо сжал губы.

– Давай сделаем так: если я смогу найти подходящую, то приведу её сюда, и тогда ты сможешь категорически отказаться от её услуг. Или не отказаться, тут ведь не угадаешь… – и я вышел из палаты, аккуратно закрыв дверь.

Немного подумав, решил посмотреть, как отдыхается моим пациенткам, а то они как-то подозрительно притихли. Открыв соседнюю дверь, я зашёл в женскую палату и остановился в дверях как вкопанный, во все глаза глядя на открывшуюся передо мной картину.

Надежды Петровны в палате не было. Галька спала, свернувшись на кровати в довольно компактный комок. А вот бабулька с обострением холецистита сидела на кровати и держала в руках стеклянную трёхлитровую банку. Банка была набита свежесваренными пельменями, которыми она активно подкреплялась, с завидной скоростью кладя один пельмень в рот за другим.

– Что тут происходит⁈ – рявкнул я, подходя к пациентке, имя которой позорно забыл и решительно выдернул банку из худощавых рук. Точнее, попытался вырвать. Той силе, с какой она вцепилась в свою собственность, позавидовал бы взрослый мужик.

– Вы что делаете? – возмущённо завопила она. Своим воплем она вырвала из крепкого сна Гальку, которая, вскочив на постели, начала озираться по сторонам, видимо, соображая, где вообще находится.

– Я вам что вчера говорил? – я стиснул зубы, стараясь держать себя в руках и продолжая тянуть на себя банку с пельменями. Они меня в этом Аввакумово решили довести, что ли, за столь короткий срок? Хорошо, что глаз ещё не дёргается, но, чувствую, уже скоро и это придёт.

– Чтобы я не ела ничего жирного, – недовольно пробормотала она. – Так я и не ем. Пельмешки куриные на пару сваренные, где в них жир-то? Да и сметанка обезжиренная. И супчик принесла доча без мяса даже. Гадость редкостная, но явно не ваша бурда, которой вы меня с утра накормить пытались. Вернее, со свету сжить, голодом заморив. Всё соблюдаю, чего вам ругаться?

– Нет, я говорил о том, что сейчас вам вообще есть нельзя, кроме пары ложек той самой бурды, которую вам утром дали, – проговорил я, отпуская банку. Похоже, тут что-то объяснять бесполезно. – А супчик-то какой был?

– Да свекольник обычный без мяса, я же говорила, – недовольно пробурчала она, ставя банку на тумбу рядом с кроватью. Видимо, я ей аппетит перебил, не иначе.

– Со шкварками, поди, – хмыкнул я, думая над тем, что делать-то? Смысла в консервативном лечении при таком подходе нет никакого. Проще было вырезать ей желчный к хренам собачьим и отпустить уже с миром домой. Вот только для операции тут много чего нет: опытного хирурга, анестезиолога и здоровья пациентки, способного выдержать операцию без осложнений.

– Естественно со шкварками. Что, суп совсем голый есть, что ли? – она даже удивилась моему тупому вопросу. Я же досчитал до десяти, чтобы не высказать всё, что о ней и её родне думаю, и только после этого ответил.

– Всё, хватит. Собирайте вещи. Как только машина освободится, поедете в Тверь, мне некогда с вами нянчится.

С этими словами я вышел из палаты, не обращая внимание на вопли бабульки. В этот момент я размышлял над тем, кого мне прибить в первую очередь: медсестру, которая не может уследить за тремя пациентами, или родственников бабульки, которые, очевидно, хотят её смерти.

Быстро уяснив, чем именно я недоволен, Ольга Васильевна, постовая медсестра, заступившая утром на сутки, миниатюрная симпатичная брюнетка, ломанулась в палату. Очень скоро оттуда раздались вопли бабки, периодически срывающиеся на ультразвук, и крик Гальки, советовавшей всем заткнуться, иначе она за себя не отвечает! Я даже пожалел несчастного Дмитрия, который всё это слышал. Ну зато ему явно сейчас не скучно.