Текст книги "13-й демон Асмодея. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Леха

Соавторы: Илья Ангел
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Я резко затормозил и поднял лук, но тут же опустил его. Потому что сидящий на полу и размазывающий кровищу князь не слишком ассоциировался у меня с Асмодеем. Присмотревшись, я увидел, что его нет. Князь Ада больше не занимал тело князя Российской империи.

Безносов переводил взгляд с лука на меня, видимо, не до конца понимая, кто я и что тут забыл. Ну ещё бы! Нас друг другу не представили, а Асмодей вполне мог подавить его сущность и на время отключить, не дав посмотреть на происходящее даже через щёлочку.

Посмотрев на него ещё раз, потом на труп, потом на Гальку, остановил взгляд на разбитом окне. Энергию из стрелы нужно было куда-то девать, и я не придумал ничего лучшего, чем направить её на окно. Мгновение – и окно стало целёхоньким, а откуда-то с улицы раздался вопль бабки, всё ещё наблюдающей за больницей.

Так, нужно выяснить, что здесь произошло, посмотреть больного в приёмнике. Если это действительно колика – спихнуть его на хирургов из бригады. Это всё-таки почти их профиль, а змея, если засветится, не даст сильно выступать. Ну а потом пойти к бабке и уточнить, что там натворила моя сила.

В то же время во мне боролись одновременно несколько противоречивых чувств: облегчение, что моего бывшего шефа тут нет, и огорчение, что из этого князя, размазывающего кровь по лицу, Асмодея выгнал кто-то другой. Ну и стрелу одну израсходовал вхолостую, что тоже не поднимало настроения.

Ещё раз осмотрев палату, я остановил взгляд на Гальке. Почему-то мне она показалась более вменяемой, чем все остальные собравшиеся, включая труп возле окна.

– Какого хера здесь происходит, кто-нибудь мне может внятно рассказать?

* * *

– Ваше Темнейшество? – Асмодей открыл глаза и увидел склонившуюся над ним помощницу-суккубу, выполняющую по совместительству роль его личного секретаря.

Он тряхнул головой и вскочил, озираясь по сторонам. Находился он в своём кабинете в здании Адской канцелярии. Выглядел сейчас кабинет так, будто по нему прошёл самый настоящий ураган. Всё было перевёрнуто вверх дном, мебель раскурочена в щепки, по кабинету летали многочисленные обрывки листов. Только ваза, являющаяся проклятием для всех рядовых демонов Ада, стояла на тумбе и даже не качалась.

Князь даже не сразу сообразил, что находится в своём истинном обличии. Голова кружилась, а в глазах плясали разноцветные искры. Он ни разу не ощущал ничего подобного и даже не мог вспомнить, как именно очутился здесь.

– А-а-а-а, – он только успел вскинуть голову, чтобы увидеть, как в дыру на потолке один за другим влетают все сопровождавшие его на землю демоны. Они довольно плотной кучей упали прямо на Асмодея, который снова завалился на пол под весом их массивных тел.

И тут князь Ада вспомнил, что случилось. Одним взмахом руки раскидывая демонов из легиона по углам комнаты, он вскочил на ноги, расправляя крылья и сжимая от ярости кулаки. В таком бешенстве Асмодей ещё не был ни разу.

Он уничтожит всех, кто так обошёлся с ним! Ещё ни разу за очень долгую жизнь его никто так не унижал!

Глава 15

– Я не виновата! – голос Гальки, в котором явственно прозвучали истеричные нотки, нарушил наступившую в палате тишину.

– Вас никто не обвиняет, эм… – князь Безносов поднялся с пола и подошёл ко мне. При этом он бросал вопросительные взгляды то на Гальку, то на меня. На цесаревича, взгляд которого с каждой секундой становился всё более осмысленным, он старался не смотреть.

– Галина Акимова, – ответил я, правильно расшифровав его взгляд.

– Вас никто не обвиняет, Галина, – он слегка затормозил, перед тем, как назвать Гальку по имени, потому что так и не дождался, когда назовут её отчество. Но как я могу его назвать, если я, допустим, его не знаю? Акимову при мне исключительно Галька все называли. Сомневаюсь, что сама Галька сумеет его сразу назвать. Судя по её виду, она вообще не понимала, что происходит, и почему её никто не спешит обвинять во всех смертных грехах.

– Он сам, – сказала Галька неуверенно, пряча руки за спину, наверное, чтобы никто не заметил на них кровь.

– Зачем вы оправдываетесь, Галина? – князь сделал ещё один шаг в её направлении. Акимова заморгала и попятилась. – Вы спасли жизнь Великого князя. В то время как мы… – он не договорил, но по тому, как заиграли на его породистом лице желваки, я понял, кто изгнал Асмодея. Он сам!

Скорее всего, у этого мужика что-то случилось в жизни. Князья тьмы остро чувствуют людей, способных в минуту слабости и отчаяния позволить им порулить своим телом. Правда, мало кто способен потом падшего ангела изгнать. Обычно тот же Асмодей уходил сам, наигравшись. Мало кто был способен собрать волю в кулак и вышвырнуть его туда, откуда он выполз. Этот князь Безносов смог.

Уж не знаю, что конкретно на него повлияло: вид валяющегося на полу убийцы с ножом или Галька, машущая руками и голосящая, что он сам случайно на скальпель упал два раза. Но факт остаётся фактом. Асмодей настолько охренел от такой наглой попытки убрать цесаревича, что слегка приоткрыл щёлочку для личности князя. Тот увидел, что за трындец творится, и очухался. Ну что тут можно сказать, сильный мужик, чего уж там.

– Галина, я даже не знаю, как выразить вам свою благодарность и признательность, – а князь тем временем решил добить бедную Гальку. Она уже и так вжалась в подоконник, дальше отступать было некуда. Окно я восстановил, и оно стало как новенькое. Не сиганёшь и не побежишь бегом до своей Петровки.

– Чего? – Галька посмотрела на него затравленно, потом перевела взгляд на цесаревича. Дмитрий же смотрел на князя, а в его светлых глазах разгоралось самое настоящее бешенство. Я даже увидел, как яркие зелёные искры сверкнули.

– Вот он, что ли, князь? – и Акимова указала окровавленной рукой на Дмитрия.

– Великий князь, Галя, – я вздохнул и решил прийти ей на помощь. – Пошли, я тебя осмотрю. – Она посмотрела на меня с благодарностью и шмыгнула ко мне за спину, откуда настороженно смотрела на Дмитрия и князя Безносова.

– Ваши помощники, которых вы непонятно зачем притащили, не хотят убрать тело? – раздражённо спросила Наталья Сергеевна. – Я проверила, наша помощь ему уже не требуется. У Гальки хорошо поставлен удар, тут не поспоришь, и с мужиками драться она любит, – усмехнулась медсестра, сложив на груди руки и глядя при этом куда-то мимо меня. Скорее всего, Акимову разглядеть пыталась.

– Да-да, конечно, – Безносов потёр лоб. Всё-таки он ещё не слишком хорошо соображал. Хорошо хоть сразу понял, где он и предположительно зачем его сюда послали. – Ваше высочество, может быть, вы разрешите вас отсюда увезти?

– Михаил Кимович? После того, что только что произошло, вы смеете даже заикаться о том, чтобы меня увезти из единственного места, где всегда найдутся люди, которые смогут меня защитить, пока я нахожусь в разобранном состоянии? – голос Дмитрия был настолько холодным, что даже у меня по рукам побежали мурашки. – И эти люди, которые уже не в первый раз меня спасают и готовы с оружием в руках защищать мою жизнь, на минуточку, не имеют никакого отношения к службе безопасности!

Мы с Галькой переглянулись. Я посмотрел на свои руки, в которых до сих пор был зажат лук. М-да, представляю, как мы с Акимовой выглядим со стороны. Скальпель ей ещё один в руки, что ли, дать для большего эффекта. А то, что я один с оружием в палате торчу? Нет, не надо, а то ещё кинется на кого-нибудь. Стресс у неё будь здоров!

– Дима, успокойся, тебе нельзя нервничать, – Ольга взяла цесаревича за руку. Свободной рукой она гладила его по влажным от пота тёмным волосам. – Михаил Кимович, конечно же, сейчас всё объяснит. Например, где была охрана, которую он привёз с собой, в то время, как эта женщина защищала тебя от матёрого убийцы почти голыми руками.

Вот же змея! Я с удивлением посмотрел на сестрёнку. Это надо же! А на вид такая пай-девочка. И что самое главное, вид тела на полу на неё не слишком угнетающе действует. Правда, она всё-таки старается на него не смотреть.

– Так, я сейчас кое-что проясню, а потом мы все уйдём, потому что такие интимные подробности вам лучше выяснять наедине, – я решительно подошёл Дмитрию, проверил повязки. Они были сухими и чистыми. Отлично. Потрогал живот. Мягкий. Мышцы пару раз дёрнулись, но в целом всё было неплохо. – Болит?

– А ты знаешь, почти не болит, – прислушавшись к себе, ответил Дмитрий. Вид трупа на полу рядом с его кроватью, похоже, его тоже не слишком смущал. Этот человек хотел его убить. Не получилось, что же, бывает. Горевать о нём цесаревич точно не был намерен.

– Хорошо. Тогда, Галя, на выход, ты мне сейчас тоже весьма занимательную историю расскажешь о том, что забыла в этой палате. Наталья Сергеевна, составьте нам компанию.

– Я отдам распоряжения, – проговорил Безносов, выскочив из палаты быстрее нас.

Он схватил за шиворот одного из охранников и принялся трясти его. Видимо, хотел, чтобы ему пояснили некоторые моменты. Вот только вряд ли он что-то услышит, потому что его бойцы были одержимы да ещё и тупорезами из легиона. Они же как бараны за мной ходили, вместо того, чтобы хотя бы для видимости охрану Дмитрия изобразить.

Асмодею было плевать на жизнь цесаревича. Но кто же знал, что в этом захолустье кто-то решится на подобное. Он был слишком самоуверен, и в итоге совершил непростительное для его уровня преступление. Он совершил ошибку.

Мне было непонятно, что он забыл в этом мире, который и демоны, и ангелы обычно по большой дуге обходят, слишком уж он непредсказуемый. Не своего же изгнанного подчинённого он хотел навестить, в самом деле! Но я даже представить себе не могу, что сделает с ним шеф после такого фиаско. А он сделает, и это Асмодею вряд ли понравится.

Разрешение на выход из Ада своим князьям даёт лично Люцифер и очень редко. Практически никогда. К слишком серьёзным последствиям могли такие вылазки привести, за которые никого по головке не погладили бы.

Значит, дело было очень серьёзным, если Асмодея лично направили сюда. Интересно, его тоже в конечном счёте изгонят и сделают смертным? Может, на мне эта пагубная практика не закончится, а наоборот, будет введена в систему наказаний на постоянной основе? А мир изгнания исключительно этот, или он будет выбираться рандомно?

Я снова посмотрел на князя Безносова. Придётся Михаилу Кимовичу самому выкручиваться, благо, соображалка у него работает на сто процентов. Не зря император именно его выбрал для командировки в эту глушь, если только это, конечно, не влияние Асмодея. Кто знает, сколько он топтал эту землю в образе князя и каких дел успел наворотить.

– Галька, что ты делала в палате у Великого князя? – прошипела Наталья Сергеевна, прижав Акимову к стене.

– Светку искала. Сегодня же Светка дежурит? – Наталья Сергеевна неохотно кивнула, подтверждая её слова. – Светки в палате не было, зато этот через окно, да прямо на парня того. С ножом. Ну я и… Вот. А это что, правда цесаревич? – она повернулась ко мне.

– Правда, – я задумчиво смотрел на неё. – А почему ты не сбежала и на помощь не позвала? Для женщины это было бы куда уместнее.

– В ступор впала, а потом всё как в тумане было, сама не знаю, как железку эту схватила, которая на столе лежала, – буркнула она. Судя по всему, истинную причину своего поступка она нам не расскажет.

– А ты зачем Светку искала? – спросила Наталья Сергеевна, сложив руки на груди. Я снова поразился, что никто сильно потрясённым не выглядит. Наверное, это близость пустоши так на местных действует.

В коридоре тем временем началась суматоха. Приехавшие с князем бойцы слегка очухались и начали суетиться. Появился огромный чёрный мешок, я так понимаю, для трупа. К крыльцу с рёвом подъехала машина. Князь же, одёрнув мундир и бросив на Гальку странный взгляд, снова зашёл в палату к цесаревичу за очередной порцией горячих звездюлей. Самое странное заключалось в том, что никто больше не суетился. Не выскакивал в коридор, не пытался выяснять, что случилось. Словно персонал не слышит, что здесь творится.

Эта суета нас отвлекла. Мы все втроём повернулись в ту сторону, на мгновение забыв о Гальке.

– А князь всё-таки молодец, – голос старшей медсестры вывел меня из задумчивости. – Когда вы в палату забежали, Денис Викторович, он активировал малый следственный полог. Не нужно остальным знать, что за страсти здесь творятся. Лишняя паника может только помешать следствию.

– А я всё думал, почему никто больше в палату не ломится, да и здесь в коридоре суматоха уже улеглась? – я присмотрелся. Точно, на дверь словно плёнка переливающаяся накинута, и из палаты не слышно ни звука.

– Галька, – Наталья Сергеевна вернула Акимову на землю, а то та куда-то улетела, пялясь на Безносова. Ну, с другой стороны её понять можно, таких мужиков здесь даже случайно не бывает. Так что даже Гальке Акимовой можно помечтать. Всё-таки она женщина. Наверное. – Ты зачем Светлану искала?

– Зачем я Светку искала? – Галька потёрла лоб. Увидев на руке кровь, вздрогнула и закусила губу. – Ой, точно, Петрихе же плохо стало! Вот я Светку и искала. Она замолчала, а затем выпалила: – Я же его убила!

– Галь, тебе успокоительное дать? – внезапно мягко спросила Наталья Сергеевна.

– Не, не надо, – она принялась рассматривать свои руки. – Я в завязке, – сказала она твёрдо. – А пилюли эти развязать могут. Мне бы руки помыть. Да на Петриху кто-нибудь посмотрит⁈

И тут мой значок, появляющийся на любой одежде самостоятельно, ярко вспыхнул, а в коридор выглянул Сергей.

– Денис Викторович! Посмотрите уже Акима Васильевича. Если всё нормально, то домой отпустим, а то тут чёрт знает что творится. Убрать бы его из приёмника.

– Он умирает? – я стоял посреди коридора и не знал, куда мне бежать: или к любительнице самолечения, посадившей почки, или в приёмник. Дмитрий вроде помирать не собирался. Если только он не умудрился князя прибить. Но тогда только рана могла открыться, а князю уже точно ничем помочь не сможем, только ещё один чёрный мешок предоставить.

– Да нет, вроде, – и Сергей обернулся назад, чтобы удостовериться, что точно не помирает. – Боль в спине у него. Говорит, что на кетороле получше стало. До этого-то, что только не вводил, не помогало.

В этот момент в коридор из женской палаты вышла Светлана, которую не могла найти Галька. В руках у неё был тонометр и лоток с медикаментами и шприцами.

– Светлана! Она подошла ко мне, улыбнувшись. – Что там? – и я указал на палату.

– Ничего страшного. Немного давление повысилось. Совсем немного, до ста сорока систолическое. Но Надежда Петровна всегда гипотоником была, для неё и такое почти криз, – она снова улыбнулась. – Таблеточка каптоприла – и всё нормально, она снова бодра и весела и спрашивает, когда уже домой можно будет отправляться.

– Так, она не умирает, там мужик с болью в спине, и Сергей говорит, что ему легче стало, – я задумчиво посмотрел в окно. – И кто тогда при смерти? – я снова посмотрел на значок.

На улице было уже темно, и в темноте разожжённый мною огонь продолжал весело гореть. Даже странно, масла-то там было всего ничего, что там может продолжать гореть-то? Щёлкнув пальцами, я погасил огонь. Он свою миссию выполнил, не дал Асмодею в кого-нибудь другого запрыгнуть, когда князь попросил его на выход.

Дверь в ординаторскую открылась, оттуда вышел серьёзный мужик и направился в нашу сторону. Он покосился на чёрный мешок, который уже тащили к выходу, и повернулся ко мне.

– Глеб Леонидович, – он протянул мне руку. – Анестезиолог-реаниматолог и считаюсь старшим нашей бригады, – говоря это, он поморщился. – У нас значок горит, – и он ткнул пальцем себе в грудь. – Кто здесь нуждается в помощи хирургической бригады? Я так понимаю, не он, – кивнул он в сторону трупа невезучего убийцы.

– Понятия не имею, – я развёл руками. Дверь в палату цесаревича приоткрылась и оттуда раздался холодный голос Дмитрия, который отчитывал князя Безносова, как мальчишку. Тут я заметил Ольгу, подбежавшую и закрывшую дверь. Сразу же стало относительно тихо. – Пойдёмте посмотрим, что там за боли в спине, – я указал на приёмный покой. – Если там действительно почечная колика, то понятно, зачем хирургическая бригада нужна.

Как только я это сказал, дверь приёмника открылась, и показался Сергей. Он хмурился, и весь его вид выражал озабоченность.

– Денис Викторович, я не могу мочу забрать даже катетером. И боли вернулись. Тут, похоже, блок уже образовался, – скороговоркой проговорил он. – Анализы взял, они в работе. Рентген включён, только ваших указаний ждём, что именно снимать.

Мы переглянулись с Глебом и рванули к приёмнику. Наталья Сергеевна побежала за нами. В дверях я притормозил: – Сергей, скатайся до бабки-соседки, любительнице подглядывать за жизнью больницы. Я дар активировал, и, похоже, немного перестарался. Глянь, не сильно ей досталось? А мы пока здесь будем разбираться.

– Ага, сейчас скатаюсь, – и фельдшер с явным облегчением выскочил из приёмника. Ну что же, посмотрим, что здесь за колика, возможно, перешедшая в почечный блок, и не с ней ли связано сияние значков, которое и не думает гаснуть.

– Почечная колика даже с блоком довольно неприятна, но не смертельна, – нахмурился анестезиолог. – Не в такие короткие сроки, по крайней мере.

– Стоя здесь, мы точно не поймём, что происходит, – я пожал плечами, заходя уже в кабинет. Надеюсь, с бабкой всё нормально, а то мало ли, вдруг это на неё наши змеи так реагируют, а мы понять не можем, кого спасать.

* * *

– Что выяснили? – Архангел Гавриил, отбывающий наказание за довольно незначительный, на его взгляд, проступок на скучной работе, занимался бумагами. В основном он анализировал деятельность своих подчинённых и их связи с Адской канцелярией, будь она неладна. Оторвавшись от очередной стопки отчётов, Гавриил посмотрел на женщину в белоснежном костюме, вошедшую в его кабинет. Стены кабинета, как и потолок, пол и вся мебель тоже были ослепительно белыми. Эта однотонность успокаивала и давала сосредоточиться.

– Не совсем понятно, что произошло. Мы выяснили, что Асмодей без согласования с нашей канцелярией пришёл вместе со своей свитой на землю под номером тринадцать, но пробыл там всего несколько дней. Если бы не доклад одного из работающих на нас демонов, то мы бы и не узнали об этой выходке, – ответила женщина, поджав губы.

Гавриил молчал и смотрел на неё, ожидая продолжения. Его не интересовала деятельность падших ангелов на землях людей, если только они не переступали определённую черту. Но вот утерянный несколько веков назад артефакт, внезапно появившийся на ангельских радарах, взбудоражил всех его подчинённых, да и он сам чувствовал определённое волнение. Пока точное местоположение артефакта они узнать не могли, и его это очень сильно раздражало.

– Гадариэль, – он поторопил женщину, потому что сама она продолжать доклад по какой-то причине не спешила.

– Ангелов на земле тринадцать нет, как и фамильяров, отмеченных ангельской меткой. Поэтому неизвестно, кто мог бы воспользоваться Луком. Аналитический отдел нашей разведки полагает, что Асмодей прибыл на эту землю именно за ним. Но, судя по последним данным, что-то пошло не так, и он покинул землю без артефакта.

– Понятно. Свяжись с Адской канцелярией. Самое время кое-что им разъяснить касаемо нашего сотрудничества. И да, отправляйся на землю тринадцать. Лично.

– Слушаюсь, – ангел склонила голову и вышла из кабинета начальника, стараясь сохранять спокойствие. Проникнуть на землю тринадцать очень непросто, но нужно было что-то придумать и как можно скорее. Небесный артефакт не должен попасть в руки человека, а тем более демона.

Глава 16

Когда я вошёл в приёмник, пациент с болями в спине, только что сидевший прямо и что-то доказывающий Глебу Леонидовичу, начал заваливаться на кушетку, закатив глаза.

– Что за… – анестезиолог сделал шаг в сторону, и к мужику бросилась Наталья Сергеевна.

Старшая медсестра словно чувствовала что-то, потому что пошла прямиком сюда, а не в сестринскую, чтобы немного отдохнуть. Опыта у неё было на троих таких, как я, потому что не успели мы с Глебом Леонидовичем выругаться, как мужик был уже опутан проводами и подключён к кардиомонитору. Его, как только бригада передала привезённый с собой более навороченный, из палаты Дмитрия забрали.

– А где его давление? – спросил негромко Глеб Леонидович.

– Вы у меня спрашиваете? – спросил, глядя на монитор и задаваясь тем же самым вопросом. Монитор словно услышал нас, взвыв дурным голосом.

– Допамин, быстро, – прошипел реаниматолог, и Наталья Сергеевна тут же принялась вводить лекарство, которое уже успела приготовить и ждала только распоряжения врача.

Как оказалось, она успела даже катетер внутривенный поставить за те десять секунд, пока мы с Глебом разглядывали монитор.

Давление начало подниматься. Нет, не так. Оно появилось. Систолическое понемногу дошло до восьмидесяти и на этом остановилось. Диастолическое так и не появилось, и это было как минимум странно. Не ожидая дальнейших распоряжений, медсестра быстро зарядила инфузомат тем же самым допамином и теперь смотрела на нас, ожидая дальнейших распоряжений, в то время как мы пялились на монитор. В это время пациент пришёл в сознание и переводил взгляд с меня на Глеба Леонидовича.

– Так, позовите Михаила Борисовича, – бросил Глеб Наталье Сергеевне. Та только кивнула и выскользнула в коридор. Она, в отличие от меня, успела познакомиться с членами бригады, и ей не нужно было объяснять, кто такой этот Михаил Борисович.

В это время в приёмник заглянула Аллочка, снова дежурившая в лаборатории.

– Анализы Кротова, – проговорила она, кивая на лежащего на кушетке мужика. – Я тут добавила от себя без вашего назначения, так, на всякий случай. Если что, я в лаборатории. Кровь ещё есть, – она быстро закрыла дверь и удалилась, чтобы нам не мешать.

За листками мы с Глебом потянулись одновременно, почти выхватывая их друг у друга. Повышенные тропонины и Д-димер. Похоже, реактивы привезла с собой эта бригада. Или это наша машина их захватила после того, как бабульку с холециститом сопровождающий сдал хирургам губернской клиники? На самом деле это было неважно, а важно только то, что реактивы были, и кроме тропонинов и Д-димера никаких отклонений в анализах не обнаружилось, и как раз эти показатели Аллочка проверила дополнительно. Что-то ей, видать, в крови не понравилось.

– ТЭЛА? – неуверенно спросил я, потом схватил фонендоскоп и принялся слушать лёгкие Кротова. Если тромбоэмболия лёгочной артерии настолько обширная, то по идее, я должен услышать хрипы или же вообще ничего не услышать, если лёгким совсем трындец. Дыхание выслушивалось по всем полям и было абсолютно одинаковое.

В приёмник быстрым шагом вошёл высокий хирург. Одет он был в пижаму, и даже на голове на самой макушке красовалась шапочка. Он бросил мимолётный взгляд на Кротова, который смотрел на нас, недоумённо хлопая глазами. Змея над чашкой у всех троих продолжала светиться, и уже никто не сомневался, что именно из-за этого пациента.

– Миша, осмотри пациента, – тихо проговорил Глеб. – Я чем-то задним чую, что это твоё.

– Что беспокоит? – спросил хирург, неохотно подходя ближе к кушетке.

– Спина болит, не разогнуться, и голова кружится, – слабым голосом ответил Кротов.

Михаил Борисович сел рядом с кушеткой и принялся мять Кротову живот. Не найдя ничего подозрительного, встал и повернулся к Глебу и ко мне.

– Здесь нет ничего моего, – уверенно сказал он. – Ищите, в чём проблема.

– Миша, он на допамине давление не держит, – сквозь зубы процедил Глеб.

– А я причём? – хирург сжал губы и схватил бланки с анализами. – Вот, сам видишь, тут нет ничего моего! Явного кровотечения по анализам не видно, да и живот спокойный. Думаю, что тут инфаркт, – и он развернулся на выход под нашими офигевшими взглядами.

– Какой, к херам собачьим, инфаркт⁈ – я, нахмурившись, смотрел на хирурга. Он медленно повернулся ко мне.

– Миокарда, – ровным голосом ответил он, – или лёгких, что тоже не исключено. Так что ищите причину и не грейте мне голову. – И он сложил руки на груди.

– ЭКГ без патологии! – уже не сдерживаясь, рявкнул я. – Да и, может быть, вы мне объясните, где связь между спиной и сердцем? – ядовито добавил я. Случившееся совсем недавно в палате цесаревича прочно отошло на второй план. Даже казалось, что все эти события не десять минут назад происходили. Будто прошло уже по меньшей мере несколько дней, а то и недель.

– Будем разбираться, – отстранённо проговорил Глеб Леонидович, подключая к нашему больному уже давно заряженный инфузомат.

Давление снова начало потихоньку падать, и он не стал дожидаться развития коллапса. – Хорошо, хоть реаниматолог на месте, – промелькнуло у меня в голове. Хотя куда бы он делся! Какая бы причина ни была, сейчас это исключительно его пациент.

Немного подумав, я прошёл в диспетчерскую.

– У нас палатный рентген есть? – поинтересовался у Анечки. Инфаркт не инфаркт, но тромбоэмболию лёгочной артерии всё-таки надо исключить.

– Есть, – кивнула Анечка. – Его уже разогрели. Бычков ждёт и уже спрашивал, нужен он здесь или может домой идти.

– И где он? – я осмотрелся по сторонам, но так и не обнаружил нашего рентген-лаборанта.

– У себя. Так я его зову вместе с аппаратом? – спросила Анечка деловито. И, не дожидаясь от меня подтверждения, рванула из кабинета за Бычковым и его аппаратом.

Вернулись они на удивление быстро, так быстро, что даже Михаил Борисович не сумел сбежать. Он уже привык ничего не делать, потому что я на удивление очень качественно прооперировал Великого князя, а тут на тебе, работать заставляют! Нет, если бы у Кротова было что-то явно хирургическое, то Миша не выделывался бы, ему бы клятва не дала. Но никто из нас понятия не имел, что происходит с этим мужчиной, который всего-то жаловался на боль в спине, а фельдшер ещё с утра подозревал почечную колику.

– Давайте головной конец поднимем, а то так не очень удобно, – меланхолически проговорил Бычков, настраивая аппарат, который он лично прикатил. – Его можно двигать? – немного запоздало поинтересовался он.

– Понятия не имею, – Глеб бросил ещё один злобный взгляд на Мишу и повернулся к кушетке. – И как эту древность поднимать?

– Отойдите, – вздохнув, ответила ему Наталья Сергеевна и быстро подняла головной конец кушетки так, что Кротов оказался в полусидячем положении. – Так пойдёт? – спросила она, и тут монитор взвыл дурным голосом, рисуя прямую линию.

– Остановка сердца! – заорал Глеб, а Бычков отошёл к стене и вытер бледное лицо, покрытое потом. Уже второй раз за неполную неделю в его присутствии кто-то начал умирать. Хотя обычно при рентгенографии этого не случалось примерно… никогда! – Да опустите вы эту кушетку!

Раздался скрип, и головной конец кушетки опустился. Монитор практически сразу замолчал и перешёл на мерное тиканье. Кротов открыл глаза и посмотрел на нас, часто моргая.

– Совпадение? – нахмурился анестезиолог и, быстро разобравшись с механизмом кушетки, начал медленно поднимать её вверх. Ровно до тех пор, пока противный звук монитора вновь не оповестил нас, что Кротов пытается покинуть этот бренный мир, как только принимает сидячее положение. Резко опустив кушетку, мы увидели точно такую же картину, что была до этого: сердце завелось само, а мужчина сразу же пришёл в себя, прикладывая руку к голове.

– Охренеть! – выдавил из себя Михаил Борисович. – В общем, это точно не моё, ищите. – И он быстрым шагом вышел из приёмного покоя.

Глеб проводил его взглядом сузившихся глаз. Он всё ещё был в бригаде главным, и этот взгляд не обещал Мише ничего хорошего. Я же только плечами пожал. Пусть как хочет, так и разбирается со своим подчинённым, а мне бы выяснить, что с пациентом происходит, и почему он умирает.

– Как будто что-то в животе мешает оттоку крови, – проговорил я, задумчиво глядя на него. – Какой-то блок, который тут же перекрывает кровоток выше, когда мы меняем положение его тела.

– Логично, – кивнул Глеб, самостоятельно осматривая пациента, чего реаниматологи практически никогда не делают.

– А причём здесь спина? И тропонины с Д-димером, – я поёжился. Как-то тут прохладно.

И тут раздался негромкий хлопок и посреди кабинета оказалась моя курица. Мурмура держала в клюве лист бумаги, на котором было что-то написано. Выплюнув бумагу мне под ноги, она клюнула Глеба за руку. А вот не надо куда не просят свои грабли совать! Окинув нас презрительным взглядом, курица с гордо поднятой головой вышла из приёмника. Я же поднял бумагу. Надпись была словно чем-то выжжена: «Посмотрите брюшную аорту».

Я поднял голову и осмотрелся. Дядюшка решил сдержать слово и помочь мне? Это, кстати, потому что я понятия не имею… И тут я замер.

– Глеб Леонидович, – я подскочил к реаниматологу, в этот момент изучающему показатели монитора. – У вас случайно нет с собой аппарата УЗИ и того, кто может посмотреть сосуды?

– Случайно есть, а зачем тебе… Аневризма! – он ударил себя по лбу рукой.

– Не просто аневризма, а расслаивающая аневризма, – быстро добавил я. – Она не разорвалась ещё. Именно поэтому пациент выглядит скорее живым, чем не очень живым. Но процесс расслоения в ходу! И что-то мне подсказывает, что чем дольше он тут лежит, тем быстрее идёт процесс, учитывая скорость кровотока и давление в этой проклятой аорте.

Глеб только кивнул в знак согласия и побежал извлекать из ординаторской узиолога и непосредственно аппарат.

Женщина лет тридцати на вид даже не представилась. Она села рядом с кушеткой, а в это время хмурый Миша вместе с Глебом втаскивали аппарат. Он чуть не застрял в дверях, но они справились.

– Что вы придумали? Какая аневризма? – пробурчал хирург, скрестив руки на груди.

– Расслаивающая, – прервала его женщина, водящая по животу Кротова датчиком. – В ходу, – добавила она. – На почечной артерии. Вот, сами посмотрите, – и она повернула монитор в нашу сторону.

Мы уставились на рябящее нечто. Лично я видел здесь… Да ни черта я не видел! Зато видел Глеб. Он повернулся к подошедшему ближе Мише и ткнул пальцем на какую-то шишку на экране монитора.

– Нет здесь никакой аневризмы, да, Миша? – спросил он язвительно. – А это что почти всё забрюшинное пространство заполнило?

Я же смотрел туда, где стоял его палец, в надежде разглядеть это самое выпячивание стенки крупного сосуда да ещё и её расслоение, в нашем случае почечной артерии, если верить этой спокойной женщине. А не верить ей у меня не было никаких причин. Я так напряжённо всматривался в изображение, что мне, кажется, удалось разглядеть расслоение стенок артерии и набухание этого образовавшегося кармана из-за затекающей в него крови.