Текст книги "13-й демон Асмодея. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Леха

Соавторы: Илья Ангел
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 7

Мы проехали без приключений шестьдесят километров. Когда до границы пустошей осталось проехать десять километров, у нас с Дмитрием появилась слабая надежда на то, что нам удастся вырваться. Вокруг было подозрительно тихо. Кроме редко встречающихся мелких тварей, которые и сами едва успевали убраться из-под колёс едущего с приличной скоростью автомобиля, никого не было видно. Я верил, что всё-таки голодные и злые суккубы здорово напугали местных монстров и тем самым предоставили нам с цесаревичем приличную фору. А те, что напали на нас возле замка, просто случайно забрели на чужую территорию. И в то же время я прекрасно понимал, что было рано радоваться, пока мы не выберемся из опасных земель.

– Границу вообще заметно? Или мы так и будем лететь и затормозим только возле Аввакумовской больницы, вроде «ой, кажется, вырвались»? – я перегнулся и взял с заднего сиденья лук и колчан со стрелами. Надо бы попробовать разобраться, что нам такого ценного досталось, раз на это никто за столько лет так и не покусился. Помимо меня, конечно.

– Граница есть, сам увидишь, – Дмитрий усмехнулся. – Это точно артефакт, я считал остаточный магический фон, только понять не могу, как именно этот лук работает в магическом плане.

– И когда ты всё успеваешь? – я бросил на цесаревича неприязненный взгляд. А ведь я не хотел распространяться насчёт своей находки, представив его как обычный лук со стрелами. – И девушек обламывать, и фон магический считывать?

– Я стараюсь, – на этот раз Дмитрий скромно улыбнулся. А я, кажется, уже ненавижу этого типа. У него ещё, оказывается, чувство юмора в наличии имеется. Но это не отменяет того, что цесаревич козёл и извращенец в самом жутком понимании этого слова. Три прекрасные женщины хотели его и даже совершенно безвозмездно, а он… Я, похоже, от этого потрясения ещё долго не отойду.

Схватив лук, принялся его рассматривать. На вид довольно старый и дряхлый. Когда я начал крутить его в руках, мне даже сначала показалось, что раздался какой-то подозрительный хруст, а трещин на дереве заметно прибавилось. Хорошо, хоть не развалился в пыль, пока я его нёс к выходу. Но магический фон был действительно сильный, поэтому меня одолели некоторые сомнения в том, что он на самом деле был обычной древней деревяшкой.

Пхилу сказала, что люди и даже маги этого мира не замечают демоническую ауру. И, скорее всего, демоническую силу принимают за обычные проявления дара. Если это так, то мои возможности резко увеличиваются.

Покосившись на Дмитрия, я чуть-чуть выпустил ауру, чтобы провести диагностику лука. Если заметит, скажу, что от деревяшки полезло. Мало ли как его суккубы могли использовать, они такие затейницы на самом деле!

Цесаревич никак не отреагировал на мои телодвижения. И тогда я ещё чуть-чуть развернул ауру. Действительно, он её не замечает. Это не может не радовать на самом деле. Перестав коситься на Дмитрия, я приступил к детальному изучению артефакта.

Так, что тут у нас? Несколько рун по обоим плечам изогнутого дерева. Понять, что за дерево использовалось при создании оружия, не представляется возможным. Руны тоже странные. Вот эти похожи на аккумулирующие энергию, – я провёл пальцами по рисункам на верхнем плече. А вот те, что на нижнем, скорее, на отдающие. Что же получается, тетива – это проводник? А ведь похоже на то.

Вытащив стрелу, принялся изучать теперь уже её. В отличие от лука она выглядела новой. Наконечник был сделан из какого-то странного металла, издающего едва заметное синеватое свечение. Как только я полностью вытащил стрелу из колчана и поднёс ближе к глазам, свечение заметно усилилось. На древке были высечены пять рун. Гораздо больше, чем на самом оружии. Я узнал только одну из них, привязывающую стрелу к луку.

М-да, оружие нам досталось одноразовое, мать вашу, – я вогнал стрелу обратно в колчан и пересчитал его содержимое. Сорок стрел, и на этом всё, можно будет лук выбрасывать. Сомневаюсь, что кто-либо из ныне живущих сможет сделать нечто подобное и пополнить мой запас стрел. Насколько я понял, рунная магия в этом мире поросла мхом и плесенью и была полностью забыта и вытравлена из умов магов ещё пару поколений назад. Правильно, на хрена напрягаться, руны какие-то учить, когда можно даром шандарахнуть, а чаще всего вообще ничем не оформленной силой. Можно даже векторы не рассчитывать. Одним вараном больше, одним меньше, подумаешь, невелика потеря!

Хотя, зачем его сразу выбрасывать? Всегда можно загнать по спекулятивной цене какому-нибудь ценителю древних диковинок. Такие чудики всегда найдутся в любом из существующих миров. Да что уж там, я даже парочку демонов знаю и трёх ангелов, которые что-то собирают. Коллекционеры, мать их.

– Не успели, – напряжённый голос Дмитрия заставил меня встрепенуться. Я бросил взгляд на цесаревича, смотрящего в этот момент в зеркало заднего вида.

Обернувшись, я чуть слышно выругался и принялся быстро шарить в колчане, ища тетиву. Вот будет здорово, если такой нужной для нас вещи под рукой не окажется! Тетива нашлась, и я принялся судорожно натягивать её, стараясь не смотреть назад на догоняющее нас стадо каких-то волков-переростков, каждый из которых был размером с доброго тигра. Их было очень много. Я даже не смог различить, где именно кончается эта серая волна. Похоже, на нас долгое время не нападали, собираясь в огромную стаю. Только разума у них особо нет, а то первым делом бы спросили у вожака, как подобной толпой станут делить два не слишком больших человеческих тела.

– Поднажми, – процедил я сквозь зубы, прогоняя лишние мысли. – Эта колымага может вообще ездить быстрее?

– Куда уж ещё быстрее? – спросил Дмитрий, я же только бросил на него быстрый взгляд, но ничего не ответил. – Догоняют, твари, – бросил он в сердцах и, вопреки собственным словам, попытался увеличить скорость. – Нам бы до границы доехать, – закричал он, стараясь перекричать завывание тварей и рёв самой машины. – Почему-то твари не могут её пресечь. Скорее всего, магам удалось поставить пограничный барьер.

– Разница количества энергий, сам же говорил, – пробурчал я, обдумывая вариант дальнейших действий. – Мы не успеем, – мрачно заявил я, сравнивая скорость, с которой неслись эти, ну пусть будут волки, с нами. – Вот что, притормози, я попробую наш лук испытать.

– Ты в нём разобрался? – Дмитрий глянул на меня и снова уставился на дорогу, одновременно призывая дар.

– Немного, – ответил я неопределённо. – Но я не знаю, как он работает. Не могу понять принципа.

– Всё равно останавливаться придётся, – наконец произнёс Дмитрий. – Я не смогу атаковать, сидя за рулём. Плохо, что щит не поставишь. Из-за того, что он сможет их ненадолго удержать…

– Не получится атаковать, я понял, – криво усмехнувшись, я наложил на тетиву стрелу и со всей дури плеснул в неё силы. Даже не разбираясь, чем именно накачивают эту древнюю деревяшку.

– Держись! – крикнул Дмитрий и резко вывернул руль, прямо на бешеной скорости разворачивая машину, чтобы оказаться лицом перед нагоняющей нас стаей.

Мы одновременно открыли двери и выскочили из салона. С рук Дмитрия полилось фиолетовое пламя, охватившее сразу троих волчат, добежавших до нас первыми. Я же поудобнее перехватил тетиву средиземноморским хватом. Я умею стрелять из лука. За несколько веков своего существования грех было не научиться. Тем более что в разных мирах стрельба из лука является до сих пор одним из основных видов стрельбы вообще. Меткость, конечно, у меня далека от всяких там Робинов из Шервуда, но тут такое… Я просто не люблю оружие. И хотя знаю кучу всяких техник, но никогда целенаправленно их не развивал. Теперь придётся, если вырваться сумеем.

Натянув тетиву, я увидел, как стрела засветилась, и от неё начали во все стороны идти волны искажений.

Краем глаза я увидел, что в нашу сторону пронеслась какая-то расплывчатая тень. Это точно не были нагоняющие нас монстры. Едва заметная полоска хлестнула меня по ногам, вызвав резкий всплеск боли. Я выпустил небольшую часть своих сил, отбрасывая напавшую на меня тень. По глазам ударила резкая зеленоватая вспышка, и тут же запахло гарью и какой-то тухлятиной. Видимо, попал. И моя сила ей не понравилась. Чего нельзя сказать о волках, которые почувствовали этот выброс и, на мгновение затормозив, с ещё большим остервенением бросились к нам. До них оставалось не больше полутора сотен метров, нужно было действовать уже сейчас.

Боль в ногах не утихала. Как именно у меня удавалось удерживаться в вертикальном положении, я так и не понял, но продолжал стоять, насыщая тело собственной аурой, чтобы эффективнее натянуть тугую тетиву.

– Я разберусь с ней, не отвлекайся, – прокричал мне цесаревич.

То, что атаковало нас, мне так и не удалось разглядеть, настолько быстрой была эта тварь. Но было предельно ясно, что демонической ауры она боится, потому что в мою сторону никаких поползновений больше не делала. Я накинул на себя щит и растянул его на цесаревича. Как только мой барьер замкнулся, Дмитрий вскрикнул, и наступила тишина.

Натянув тетиву, заставляя стрелу светиться ещё ярче, я почувствовал, как воздух вокруг меня становится плотнее. Время будто замедлило свой ход, потому что я отчётливо видел, что приближение стаи монстров резко замедлилось. Стрела всё ярче светилась, и в неё начали проникать какие-то зелёные лучи света, формирующиеся дальше того места, где мы находились. Какой именно энергией напитывались стрелы, я разобрать не смог, но это точно не была энергия жизни или смерти. От лука начали отделяться прозрачные энергетические волны, рука задрожала, и я понял, что если сейчас не выстрелю, то просто не удержу это странное оружие.

– Получите, твари позорные, – зло пробормотал я и послал стрелу в полёт. Они шли такой плотной кучей, что в кого-нибудь я в любом случае попаду. Так что я даже особо не целился.

Стрела понеслась к цели. Не долетев до ближайшего волка около пяти метров, она остановилась. Стрела замерла прямо в воздухе, мать её! Я рефлекторно сделал шаг назад и укутался аурой, формируя огненный шторм. Он бы нас точно спас, но на формирование полноценного шторма нужно было время. И тут стрела взорвалась. Во все стороны от неё полетели уже знакомые мне зеленоватые нити, формирующие одну огромную сеть, которая устремилась к тварям. Её словно набросили на всех сразу. Жуткий визг, вой и грохот оглушили настолько, что я упал на колени, зажав руками уши. А когда вскочил, то увидел, как оставшиеся в живых твари улепётывают, подвывая и поджав хвосты. По телам, оставшимся лежать на дороге, пробегали зеленоватые всполохи затухающей разрушительной силы.

Я поднял с земли лук и вытянул руку, разглядывая его с восхищением.

– Вещь! – проговорил я, теперь прекрасно осознавая, что не продам это грозное оружие ни за какие деньги.

Боль в ногах вернула меня в реальность и я, застонав, осел на землю, разглядывая голени, по которым прошёлся удар незаметной твари. Нижней части брюк практически не было. Те лоскуты, которые висели на одних нитках, были срезаны чем-то ровным и острым. Тонкие раны, как от скальпеля, зияли на обеих ногах. Из них текли тонкие ручейки крови вперемешку с чем-то ядовито-зелёным. Надеюсь, это не какой-нибудь хитрый яд замедленного действия. Оторвав пару кусков от своей рубашки, я перевязал раны и, кряхтя, поднялся, поднимая вновь лук и стрелы с земли и запоздало отмечая, что Дмитрий как-то долго и подозрительно молчит.

Цесаревич стоял на том же самом месте и, посмотрев на меня слегка затуманенным взглядом, качнулся и прошептал: – Денис, я… меня, кажется, зацепило, – и он сел на водительское сиденье, закрыв глаза.

Пару секунд я непонимающе переваривал, что он мне сказал, а затем бросился к нему, обегая машину. Зашвырнув лук и колчан со стрелами на заднее сиденье, склонился над бледным Дмитрием.

Он прижимал руку к левому боку, а сквозь пальцы по белоснежной рубашке стекала кровь. С трудом оторвав его руку от раны, я увидел торчащую из тела штуковину. Вроде бы железка, по форме напоминающая длинный лист. Вот, значит, что на нас напало.

– Что это? – рявкнул я, стаскивая с себя уже порванную рубаху. Бинтов у нас не было, а ещё я не знал, могу ли убрать эту дрянь.

– Металлическая лиана, – прошептал Дмитрий. На его бледном лице выступила испарина. – Я её ликвидировал, но эта дрянь успела выкинуть лист. Пить, я хочу пить.

– Нет, прости, Дима, – я разорвал рубаху. Нужно было затампонировать рану, не вынимая этот проклятый лист. Я не знаю, задета ли селезёнка, потому что если задета, то я его живым не довезу.

Хлопнув себя по лбу, вытащил браслет малого исцеления, кажется, так назвала его Пхилу. Направив в артефакт немного демонической силы, защёлкнул браслет на руке у Дмитрия. Пусть будет малое исцеление, плевать. Главное, довезти его до операционной. Она в нашей больничке маленькая, но есть. А ещё нужно научиться молиться, причём срочно, потому что даже больше, чем операционная мне нужен будет анестезиолог. Ревизию раны в самом крайнем случае на обычном столе можно провести. А вот если он умрёт оттого, что его нормально не обезболят, вот это будет полная задница.

– Больно, – простонал Дмитрий и попытался согнуться.

– Это хорошо, – пробормотал я, закрывая рану обрывками рубахи и отмечая, что кровотечение уменьшается. Браслет заработал, и жуткая стадия, когда «уже не болит», рывком вернулась к той, когда болит до жути, но человека ещё вполне можно спасти. Красные камни браслета неожиданно ярко засияли, и по одному из них пошли мелкие трещины. Камень буквально взорвался красной пылью, а на его месте осталась только тёмная выемка. Да хоть все взорвитесь, главное, дайте мне цесаревича до больницы дотащить! – Потерпи, Дима, – пробормотал я, вытаскивая его из машины. – Нам нужно местами поменяться.

Он не отвечал, но старался не мешать мне и даже перебирал ногами, тяжело повиснув на плече. Этого как бы делать было нельзя, но у нас просто не было другого выхода.

Усадив Дмитрия на пассажирское сиденье и откинув спинку, я прыгнул на водительское место. Так, пока мы ехали, я внимательно наблюдал за цесаревичем и вроде бы разобрался, на что тут надо нажимать и за что дёргать, чтобы машина поехала. К счастью, остановившись, Дмитрий её не глушил, и мне не пришлось разбираться в том, куда именно нужно направлять силу, чтобы завести автомобиль.

Дёрнув рычаг, я нажал на педаль газа, и машина покатилась по дороге, постепенно увеличивая скорость. Переключения передач в привычном для меня смысле не было.

– Ну, допустим… – прошептал я, вцепившись в руль и привыкая к ощущениям, – допустим, что это автомат.

Кивнув своим мыслям, я вжал педаль в пол, покосившись в очередной раз на Дмитрия, который постанывал и пытался принять позу эмбриона, прижав адски болевший бок.

Сосредоточившись на дороге, я попытался «вспомнить», что знал Денис про такие ранения и методы их лечения. Как оказалось, много чего он знал. Гораздо больше, чем о родах и странных инфарктах миокарда, чередующихся с аритмиями. Всё-таки Давыдов учится в военно-медицинской Академии, и акцент в обучении делается на военно-полевую хирургию. Денис даже на операциях ассистировал и много раз. Именно поэтому первая мысль у меня была о селезёнке.

Как оказалось, до границы мы не доехали всего семь километров. И да, я сразу понял, что машина пересекла её, хотя бы потому, что растительность резко стала совсем другой. Даже дышать стало заметно легче. И это ни с чем нельзя было перепутать.

– Скорее всего, зимой можно случайно в пустошь забрести, и то не факт, – пробормотал я, выруливая на тракт.

Петровку мы обогнули. Нечего мне пока в ней делать, мне нужно цесаревича спасать. Хотя бы стабилизировать его, сделать транспортабельным, чтобы его смогли перевезти в губернскую клинику.

Последние километры Дмитрий уже не стонал. Сомневаюсь, что он находился в сознании. Скорее всего, действие артефакта подошло к концу, и нужно было поторопиться. В какой-то момент на цесаревича запрыгнула Мурмура и обняла его крыльями, словно согревая. Может быть, и энергией каким-то образом поделилась. Потому что мой фамильяр не мог не почувствовать важность сохранения именно этой жизни. На суп ей точно не хочется идти, а это вполне может произойти, если мы опоздаем.

Машина влетела во двор больницы и резко затормозила возле приёмника. Я выскочил из неё и заорал.

– Носилки, быстро! Шевелитесь, вашу мать!

– Денис Викторович, вы голый, – пискнула Аллочка, выскочившая в этот момент на крыльцо. Да точно, я же стянул рубаху и даже мундир не накинул.

– Да плевать! Не время лелеять комплексы. Великий князь Дмитрий ранен. Нам нужна операционная и анестезиолог. Ну скажите мне, что среди вас есть анестезиолог, – обратился я с надеждой к членам комиссии, высыпавшим на крыльцо.

Глава 8

Я смотрел на проверяющих, многие из которых только глаза закатывали. И где же та наглая напористость, которая в них была, когда они ввалились в больницу вслед за Дмитрием?

– Ну так что, среди вас есть анестезиолог? – в это время к машине подскочили Старостины и отец, и сын. Они очень аккуратно переложили скорчившегося Дмитрия на носилки и побежали к дверям. Перед ними проверяющие расступились, а кто-то из них начал оседать на пол, хватаясь за сердце.

– Чем это его? – раздался довольно слабый голос, и на крыльцо вышел бледный мужик, в котором я узнал начальника губернского департамента.

– Листом металлической лианы, – я поёжился. По полуобнажённому телу прошла дрожь, а порезы на ногах запульсировали.

– Думаете, селезёнка задета, Денис Викторович? Или печень? – продолжал допытывать у меня Муравьёв.

– Я не знаю, Николай Борисович. Надо резать и уже на месте смотреть. Чего гадать-то? – сказал я, подходя к нему. Муравьёв отступил назад, и мы вошли в полутёмный приёмник. К нам подбежала Настя.

– Зачем вы встали, Николай Борисович? – спросила она, сложив руки на груди. – Вам нельзя…

– Анастасия Сергеевна, я здесь единственный анестезиолог, – он отмахнулся от неё. – И нам остаётся только порадоваться, что курсантов военно-медицинской Академии именно как военно-полевых хирургов натаскивали.

– Но… – Настя явно растерялась. – Ваше сердце…

– Если его высочество не выживет, то мне уже будет на всё плевать. У мертвецов сердце обычно не болит, – он помассировал грудь. – Пойдёмте, мыться нужно, что время зря тянуть.

И он первым направился к операционной. Я же повернулся к Насте, смотревшей на меня с ужасом.

– Денис, что произошло? – тихо спросила она.

– Потом, – я думал всего три секунды. – Пошли. Мне в любом случае понадобится ассистент.

– Но я… – она запнулась, а потом махнула рукой. – Ладно. Крючки держать, поди, сумею. Но, Денис, у Муравьёва инфаркт, и я не знаю, выдержит он или нет. Мы его, конечно, обезболили, но…

– Твою мать, – с чувством произнёс я, останавливаясь и прислоняясь к холодной стене лбом. – Что же делать? – спросил я в пустоту. И тут до меня дошло, что нужно сделать, чтобы Муравьёв выдержал и сам благополучно добрался до кардиохирургов.

Я бросился к операционной. В предоперационной Старостины быстро и сноровисто раздевали Дмитрия. Я подбежал к цесаревичу, проверил пульс почти на ходу. Очень быстрый, но вроде бы наполнение более-менее. Быстро расстегнув браслет, стянул его с руки Дмитрия и сразу же нацепил на руку Муравьёва, пуская в него искру силы. В браслете осталось около десятка мелких камней, которые ещё не превратились в пыль. Будем надеяться, что этого хватит.

А вообще тот некромант, в замке которого я нашёл этот артефакт, был извращенец ещё похлеще цесаревича. Это же надо додуматься, клепать исключительно одноразовые артефакты!

– Что это? – Муравьёв невольно нахмурился, глядя на браслет.

– Целительский артефакт, – мрачно сообщил я ему, подходя к крану и выдавливая на руки мыло. – Древняя вещь, к сожалению, одноразовая. Семейная реликвия. Вы же знаете, что у нас в семье, считай, что каждый третий врач?

– Не каждый третий, не преувеличивайте, – Муравьёв усмехнулся, и тут один из камней покрылся трещинками, а потом пыхнул, превращаясь в пыль. – Э-э-э… – протянул он.

– Артефакт работает. Говорю же, он одноразовый, – ответил я на его невысказанный вопрос. – Настя сказала, что у вас инфаркт в самом разгаре. А мне жизненно необходимо, чтобы Дмитрий проснулся после наркоза.

– Это всем нам необходимо, – ответил Муравьёв. – Знаете, если бы вы на его высочество не надели браслет, он бы к этому времени потерял столько крови, что находился бы в такой глубокой отключке, когда анестезия и не потребовалась.

Руки всё делали сами автоматически, мой мозг не принимал участия в мытье, которое у хирурга занимало прилично так времени и напоминало какой-то ритуал. Один палец, второй, межпальцевые промежутки, предплечья. Всё очень тщательно, чтобы ни один сантиметр кожи не остался не вымыт. Повернулся, и мне в руки упала стерильная салфетка.

Муравьёв тем временем ловко швырнул шарик со спиртом в ведро, натянул маску и вошёл в операционную. Правильно, ему так тщательно мыться не надо.

Рядом со мной мылась молчаливая Настя. Тем временем я вытер руки и повернулся к Наталье Сергеевне. Она обязана была присутствовать при проверке и сейчас выполняла роль операционной сестры, в чьи обязанности входила также помощь хирургам в мытье и одевании.

– Откуда такая операционная? – спросил я, чтобы хоть немного разрядить обстановку. Первый шарик с антисептиком полетел в ведро, и мне в ладонь тут же упал ещё один.

– Здесь Владимир Александрович Савин жил и работал. Это такой хирург был… – она закатила глаза. – К нему из столицы на плановые операции приезжали. Вот под него операционную и оснастили, – ответила старшая медсестра. – Здесь ничего с тех пор, как он умер, не меняли. Но всё в рабочем состоянии, хоть и старенькое. Я у него всегда сестрой на операциях присутствовала. Привыкла, чтобы всегда укладки были стерильные на страте, до такой степени мне в мозг наука Владимира Александровича вошла. Кто же знал, что пригодится, – добавила она тихо.

– Кто-нибудь догадался вызвать сюда бригаду со всем необходимым? – спросил я, поднимая руки, чтобы они вот так высохли.

– Конечно. Мы ещё до предоперационной не добежали, как Алка звонить везде начала, вереща почти нечеловеческим голосом, – Наталья Сергеевна усмехнулась и ловко надела на меня халат, скрывший полуобнажённое тело. Она начала завязывать на спине завязки, продолжая говорить: – Обещали приехать с той скоростью, которую машина выдержит. Вот только оперировать всё равно нужно. Не дождётся его высочество, пока спецбригада примчится.

– А то я не знаю, – огрызнулся я, протягивая руку, на которую Наталья Сергеевна быстро надела перчатку.

Через пять минут мы с Настей были вроде бы готовы. Во всяком случае вымыты и одеты, почти как настоящие. Что касалось моральной подготовки, то тут большую роль играл тот факт, кто именно ждёт нас на операционном столе. И здесь даже инфаркт у анестезиолога в качестве оправдания не прокатил бы, случись самое страшное.

Дмитрий был уже готов, когда мы с Настей встали на свои места. Он спал и наконец-то не чувствовал боли. Он даже не дышал самостоятельно, за него это делал старенький, но вполне рабочий аппарат. Его лица мне было не видно, оно отгораживалось от меня чем-то наподобие ширмы. Правильно, незачем мне туда смотреть, это рабочее поле Муравьёва. А моё вон оно, уже отгорожено простынями и обильно смазано йодом, пополам со спиртом.

Из тела Дмитрия всё ещё торчит лист этой гадости. Я его уберу только после того, как у меня будет доступ в брюшную полость. Этот проклятый лист пока выполняет роль тампона, передавливая им же перерезанные сосуды.

Я протянул руку, и на неё, как по волшебству, лёг скальпель. Ещё одно преимущество такой опытной сестры, как Наталья Сергеевна – она отлично знает все этапы операции, и мне не нужно судорожно вспоминать названия инструментов, чтобы мне их подали.

Закрыв глаза на мгновение, я впервые за свою жизнь пожалел, что не могу обращаться с молитвой к пернатым. Хоть какая-то поддержка была бы хотя бы на моральном уровне. Скальпель лёг в руку так, как его привык держать Денис. Ну, поехали.

Уж не знаю, какие планы у Вселенной на Дмитрия, но так, как повезло ему, в принципе не может везти. Вообще никому! Лист прошёл аккурат между связками, не задев ни одного органа. Да что уж там, он даже петли кишечника не задел, лишь надрезав брюшину. Собственно, отсюда и такая боль, которую цесаревич не мог терпеть. Селезёнка отделалась неглубоким разрезом капсулы, а артефакт остановил начинающиеся перитонит и кровотечение.

Я ненадолго остановился, глядя на в общем-то чистые раны. Никакой зелёной дряни, которая всё ещё вытекала у меня из порезов на ногах, у цесаревича не было и в помине. Это либо действительно большая удача, либо металлический лист лианы и то, что атаковало меня были разными тварями пустоши. Раны на голенях в очередной раз запульсировали, напоминая о себе, но я мысленно отмахнулся, стараясь абстрагироваться от собственных травм. Не время думать о каких-то царапинах.

– Руку между селезёнкой и желудком просунь, только очень нежно, как будто девственницу гладишь, – негромко подсказал Муравьёв, истолковав моё кратковременное замешательство по-своему. Я поднял на него благодарный взгляд и кивнул, начиная ревизию внутренних органов. – Не бойся, Денис, я сам из хирургов вышел, почти как каждый анестезиолог. Я тебя поведу.

Похоже, кто-то услышал мою невысказанную молитву. Потому что чисто теоретически я знал, что нужно делать, вот только теория как-то резко отличалась от реальности. А так, когда рядом есть человек, подсказывающий, что надо делать и как, дело явно пойдёт веселее.

– А вы сами, Николай Борисович, почему за стол не встали? – спросил я, очень аккуратно просовывая руку между довольно мощными связками.

– А вместо меня Старостина поставили бы? – он хмыкнул. – Нет уж, Давыдов, работай. Я же прослежу, чтобы его высочество не икал и проснулся, когда ты его зашьёшь.

– Охренеть, – пробормотал я, делая несколько стежков на селезёнке, предварительно проверив, что под этим разрезом всё в порядке.

– Кишки проверь, – Муравьёв продолжал следить за моими действиями, вовремя подсказывая, что надо делать. – Прямо ручками ощупай, чтобы ничего не пропустить.

Я только напряжённо кивнул и продолжил копаться в богатом внутреннем мире Дмитрия, чтобы не пропустить травмы или кровотечения.

Настя всю операцию молчала, но руки у неё дрожали так, что зажим подрагивал, когда она очередную перерезанную металлическим листом артерию пережимала.

Операция длилась долго, в основном из-за неопытности хирурга. Но когда я наложил последний шов и отошёл от стола, то почувствовал, как сильно у меня болит напряжённая спина, дрожат руки, а боль в ногах становится уже невыносимой.

В браслете Муравьёва треснул и рассыпался очередной камень. Мы все находились в какой-то прострации. Оставалось немного: оттащить Дмитрия в палату, разбудить, обезболить и уже заняться собой, ожидая, когда приедет бригада из губернской клиники и избавит Аввакумово от высокопоставленного пациента, да и от начальника департамента заодно.

Уже в коридоре Муравьёв с явной неохотой протянул мне браслет. В нём осталась всего пара камней. Ничего, мне, чтобы подлечиться, хватит. Я, конечно, к ранам сейчас демоническую силу подпущу, но браслет – это прекрасная отмазка, чтобы ненужных и глупых вопросов ни у кого не возникло, почему мои порезы на ногах так быстро зажили.

Наскоро помывшись в санитарной комнате, я сдался в опытные руки Натальи Сергеевны, чтобы она обработала порезы. Старшая медсестра только головой покачала. Выглядели порезы не слишком приятно. Отёк и краснота распространились уже практически до колена, а сама рана, затянутая бордовой коркой, начала пропитываться мутным зелёным содержимым.

– Может, позовём кого-нибудь? – осторожно протянула Наталья Сергеевна, обеспокоенно глядя на мои царапины.

– Кого? Запасного хирурга? – поморщился я. Сев на кушетку, немного расслабился. Сейчас меня, наверное, покинули все оставшиеся силы, какие были у обычного человека. – Это обычная загноившаяся рана. Промыть, перевязать, дать горсть имеющихся антибиотиков. – Проговорил ровно я, напуская на медсестру немного своей демонической ауры для придания ей уверенности.

– О себе тоже нужно думать, всех всё равно не спасти, – проворчала она, берясь за работу. Вопреки моим ожиданиям после того, как Наталья Сергеевна вскрыла раны, противный запах не появился.

Из разрезов потекло что-то желто-зелёное с редкими вкраплениями крови, а в помещении стало приятно пахнуть свежестью и свежескошенной травой. Вся эта муть была окружена плотной капсулой, не пропитывая мои собственные ткани. Поэтому получилось довольно быстро промыть раны и перевязать.

Скептически осмотрев меня с ног до головы, видимо, ища какие-то ещё травмы, Наталья Сергеевна оставила меня одного, возвращаясь к своей непосредственной работе.

Я же внимательно осмотрел то, что удалось вычистить из ран. Я запретил это утилизировать больше по наитию, доверяя своему демоническому чутью, и ничуть об этом не пожалел.

Буквально через пять минут зелёная жижа начала загустевать, в конечном счёте приобретая вид плотного стебля с острыми шипами на всём его протяжении и полупрозрачным корнем на конце. Похоже на какой-то отросток, уже давший корень.

Интересно, что я притащил с собой из пустоши и опасно ли оно для меня и окружающих? И что-то мне подсказывало, что уничтожить его можно только при помощи моей демонической силы. Но пока утилизировать отросток я не спешил, решив сначала разобраться в этой загадке Мёртвой пустоши.

Отросток не увеличивался в размерах, не оживал и не делал никаких попыток на меня наброситься. Поэтому можно считать этот росток на текущий момент вполне безопасным.

Поискав взглядом какую-нибудь ёмкость, и нашёл полупустую банку с остатками антисептика. Без зазрения совести вылил эти остатки в раковину и засунул в неё росток, плотно закрыв крышкой. Подумав, наложил на ёмкость демоническую печать, чтобы он не попытался выбраться.

Пройдя в ординаторскую, не забыв захватить с собой банку с ростком, и завалился на диван. Вот сейчас можно и подлечиться. Браслет я не трогал. Пускай эти два камня будут в резерве. Залечив травмы исключительно собственными силами, я не заметил, как задремал. Всё-таки бессонные ночи и напряжение последних суток давали о себе знать.

– Денис, – моего плеча коснулась тонкая рука, и я резко распахнул глаза. Надо мной стояла Настя. – Я тебе одежду принесла из дома.

– Хорошо, – пробормотал я, снова закрывая глаза.