Текст книги "Граф Рысев 5 (СИ)"

Автор книги: Леха

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Что тебя угнетает? – В палату зашёл Мамбов. В руках у него были очень знакомые коробки. – Держи. Подкрепись. Видят боги сил тебе много нужно.

– А откуда у тебя это? – Я открыл коробку с пиццей.

– Я так понял, хозяин отеля принял твоё невнятное мычание за согласие сотрудничества, и сам написал письмо Михалычу. Он справедливо рассудил, что тебе некогда, ты, видимо, по бабам шляешься, или где ещё художники вдохновение ищут? Кстати, Машенька, мои комплименты. Этот хозяин, который сейчас является партнёром твоего муженька, не узнал тебя, когда ты сопровождала его в заведение Леднёва. Он только закатывал глаза и говорил, что, похоже, Евгению Фёдоровичу повезло, и он сумел найти свою музу.

– И ведь не поспоришь, – сказал я, доедая очередной кусок. После кашек, которыми меня здесь кормили, пицца показалась необычайно вкусной. И настроение начало улучшаться. Всё-таки скверный характер очень сильно зависит от еды. Во всяком случае у меня. Когда мы с Фырой столько времени одними белками питались, характер у меня тоже стал далеко не сахарным. – Маша действительно моя муза. Как вспомню тот тюрбан, который она мне на голове намотала вместо скромной повязки, так рука сразу к карандашу тянется. – Ай, что ты дерёшься? – Вспыхнувшая Маша легонько стукнула меня подушкой.

– Хватит рассказывать всем эту историю, – прошептала она.

– Маш, ты ведь знаешь, что это не так, – отодвинув пустую коробку, я поймал её ручку. – Я начал тебя рисовать, как только увидел. Мы даже незнакомы были. А потом продолжил рисовать, хоть мне память отшибло. – Я поднёс её руку к губам, а она слабо улыбнулась.

– Вы меня, конечно, извините, но на вас противно смотреть, – заявил Мамбов, прикрывая глаза рукой.

Я внимательно посмотрел на него. Он был осунувшийся и слегка опухший. Волосы, всегда тщательно уложенные, были растрёпаны, а рубашка, похоже, несвежая. Олег никогда себе такого не позволял.

– У тебя что-то случилось? – спросил я у друга. Мамбов встрепенулся и посмотрел на меня.

– Нет, просто устал, – и он протёр лицо руками.

– Ты выглядишь не очень. – Я продолжал хмуро его разглядывать. – С твоим резервом всё в порядке? Его нормально восстановили?

– Да, всё хорошо. Тебе гораздо хуже досталось. – Мамбов встал со стула, на который упал. – У меня всего два вопроса. Когда тебя выпускают отсюда, и когда мы уже сможем уехать из этой дыры?

– Выпустить меня обещали завтра, но это не факт. А уехать мы не сможем, пока не явится юрист, который оформит шахту. Я не помню, говорил я тебе или нет, но десять процентов акций буду отписаны тебе.

– Нет, не говорил, – Олег внимательно посмотрел на меня.

– Ну вот, теперь сказал, – я развёл руками.

– Что ж, это вполне достойный повод здесь задержаться. – Он снова протёр лицо. – Спать хочу. Пойду, вздремну, наверное. Всё равно заняться особо нечем.

Когда он вышел, я задумчиво посмотрел на дверь.

– И чем он занимается, если сам говорит, что заняться нечем. Да ещё и спать хочет. И тут же говорит, что устал. – Я посмотрел на Машу. – Ты ничего не знаешь об этом?

– Жень, я целыми днями здесь с тобой. Я не слежу за Олегом. – Она покачала головой и принялась открывать очередную коробку. – Ой, мои любимые десерты. Похоже, Михалыч прислал не только упаковку и договор, но и кого-то, кто научил поваров готовить блюда из нашего меню. И, заметь, я даже об этом ничего не знала, – заявила Маша и села в кресло с пирожным в руках.

– И всё же с Олегом что-то происходит, – я покачал головой.

В дверь постучали, и в палату вошёл Леднёв.

– Добрый день, ваше сиятельство, – он подошёл ко мне поближе и протянул небольшую коробку. Я принял её, открыл и внимательно осмотрел небольшой тортик.

– Я так плохо выгляжу, что у всех появляется подсознательное желание меня накормить? – тем не менее я взял протянутую женой ложку и попробовал. – О, а это, оказывается, вкусно. Ты садись, Гриша, в ногах правды нет.

Леднёв внимательно осмотрел палату и притянул стул, на котором недавно сидел Мамбов поближе к кровати.

– Вы хорошо выглядите, ваше сиятельство, – сказал он спокойно, разглядывая меня. – Во всяком случае, гораздо лучше, чем в первые дни.

– А ты навещал меня в первые дни? – Я удивлённо посмотрел на него. В первые дни я был в коме, да меня к тому же располосовали как индюшку местные целители, так что, зрелище-то ещё должно было быть.

– Да, мы все волновались, – он кивнул. – Девочки из кабаре – вот тортик испекли, когда увидели, что ваши целители наперегонки несутся к холодильным камерам бойни. Раз они оставили вас, значит, беда миновала.

– А откуда вообще такое переживание за моё здоровье? – я подозрительно смотрел на него.

– Ваше сиятельство, форт небольшой. А та тварь, она была огромной. Мы все видели её и видели, что вы сделали, чтобы её остановить. И мы прекрасно понимаем, что вы вполне могли убежать и нырнуть в портал. Вас никто не осудил бы. Но, Евгений Фёдорович, вы остались и чуть не погибли. Жители форта умеют быть благодарными.

– Хм, ну, что я могу сказать, – я принялся ковыряться в торте. Вот честно, мне в голову даже не пришла такая мысль, которую он только что озвучил. – Очень вкусный тортик, мои комплименты девушкам.

– Я передам, им будет приятно, – Леднёв улыбнулся, но тут же стал серьёзным. – А ещё я хотел поговорить с вами о его сиятельстве графе Мамбове. Он тоже нас всех спас, и мы ему благодарны, и только это мешает мне решить проблему самостоятельно.

Я сразу сделал стойку.

– Что этот кретин натворил? – я уставился на Гришу, чувствуя, что мои глаза снова начинают светиться, потому что зрение поплыло.

– Пока ничего, но… ради всех богов, уберите его из моего игорного дома. – Леднёв сложил руки в умоляющем жесте.

– Та-а-а-к, – протянул я. – А вот с этого момента, прошу поподробней.

Глава 22

Утром ко мне пришёл вовсе не Лебедев, а тот самый хирург Никита.

– Полагаю, Аристарх Григорьевич настолько закопался во внутренностях твари, что уже и забыл о моём существовании? – спросил я, осторожно поднимая руку. – Я могу её полностью поднять. – Удивлённо посмотрев на Никиту, я отвёл руку в сторону и поморщился. А вот другие движения делать было затруднительно. Но боль была терпимой, даже не боль, а какое-то странное напряжение.

– Удивительно, правда? – Никита улыбнулся. – Давайте я посмотрю, всё ли тут в порядке.

Он ощупал и осмотрел всё, что хотел и кивнул.

– Ну как, я могу уйти? А то у меня друг решил побить мой рекорд безголовости. Не могу же я этого допустить? – пока я самостоятельно надевал рубашку под пристальным взглядом целителя, он молчал. Когда же я повернулся к нему лицом и принялся застёгивать пуговицы, он ответил.

– Конечно же, вы не можете допустить, чтобы кто-то побил ваш личный рекорд раздолбайства. Это будет такой суровый удар по репутации, – язвительно заявил Никита. – Вы можете идти, ваше сиятельство. Ограниченная подвижность связана со шрамами. Они глубокие, стягивают не только кожу, но и частично мышцы. Поэтому нужно продолжать смазывать два раза в день, если, конечно, не хотите оставить себе это украшение, вместе с теми ограничениями, которые они вызывают. Ну а в остальном… Я буду приходить каждое утро и проверять. Настой из печени чёрного дракона хорошо себя зарекомендовал, но мы впервые применили его при таких значительных повреждениях.

– Так, – протянул я, поднимаясь к уже осточертевшей кровати. – Поправь меня, если я ошибаюсь. Лебедев действительно провёл на мне эксперимент?

– Ну, я не стал бы так категорически утверждать…

– Никита! – рявкнул я, и целитель тут же прекратил юлить.

– Да. Я ознакомился с его исследованиями, и мы решили рискнуть. Поверьте, я безмерно уважаю Аристарха Григорьевича, но никогда не позволил бы ему это сделать, если бы не был уверен в безопасности данного метода лечения. – Никита замолчал, а потом добавил. – Ваше сиятельство, Евгений Фёдорович, вы же сами видите, что средство работает. – Говорил он твёрдо, глядя мне в глаза.

Я некоторое время сверлил его взглядом, а потом мне пришла в голову прекрасная, как мне показалось, мысль.

– Никита Елисеевич, а у вас фамилия есть? – спросил я, глядя на него в упор.

– А зачем вам моя фамилия, ваше сиятельство? – он невольно нахмурился, сложив руки на груди.

– Хочу понять, какому клану вы принадлежите, – я продолжал изучать его.

– Я Мухин, и никакому клану не принадлежу. Мухиных столько, что уже даже принадлежность к роду не отслеживается, дальше четвёртого колена, – он говорил об этом спокойно, с лёгкой иронией. Без упрёков и сожалений. Ну вот так получилось, что теперь делать.

– А на каких условиях вы работаете в форте? – в палату практически неслышно вошла Маша и остановилась в дверях, переводя взгляд с меня на Мухина и обратно.

– На контрактной основе, – он нахмурился. – Зачем вам это знать, ваше сиятельство?

– Женя? – похоже, этот же вопрос волновал Машу.

– Тише, – я приложил палец к губам, посмотрев на жену и снова повернулся к Никите. – Для меня это шкурный интерес, в прямом смысле этого слова. Какая будет неустойка, если вы вот прямо сейчас прервёте контракт?

– А вы… – Никита запнулся, а потом быстро, чтобы не передумать, ответил. – Три тысячи.

– Нормально, терпимо, – я махнул здоровой рукой. – Вы же уже поняли, что я хочу предложить, не так ли, Никита Елисеевич? Так вы согласны?

– Я ещё не услышал условий, – тихо проговорил он.

– Клан большой, а целитель на весь клан только один, это даже звучит грустно, не находите? К тому же я хочу, чтобы вы лично занялись моей реабилитацией. Оплата будет достойной, не сомневайтесь. Но вам придётся принести клановые клятвы. – Я смотрел на его реакцию. Предложение его явно заинтересовало, но что-то мешало ответить сразу положительно.

– Мне надо подумать, – наконец, ответил целитель.

– Вы должны также знать, что я довольно часто натыкаюсь на просто феноменальную гадость, вроде того же дракона, или недавней гориллы. Я надеюсь, Лебедев сильно глумится над трупом? Подумайте, это всё будет в вашем распоряжении. А в форте, где расположена моя Академия, и где вам придётся в первое время жить, даже лабораторию можно устроить на складе. Так что, подумайте, Никита Елисеевич, подумайте.

– М-да, умеете вы соблазнять, Евгений Фёдорович, – пробормотал Мухин. – Я дам вам ответ завтра утром, когда приду на осмотр.

– Надеюсь, что вы ответите положительно. В противном случае… У меня ещё есть, чем продолжить соблазнять талантливого ученика нашего Лебедева. – Я улыбнулся и повернулся к Маше. – Забери меня отсюда. У меня от этого места жуткая изжога начинается.

Маша вопросительно посмотрела на Никиту, и тот медленно кивнул. Тогда она прошла мимо меня к столику и забрала банку с мазью. После чего мы, наконец, вышли из палаты.

Как оказалось, клиника располагалась совсем недалеко от отеля. Сколько раз я проезжал мимо этого неприметного здания без малейших знаков отличия, даже не подозревая, что скоро проведу в нём больше времени, чем непосредственно в отеле. Всё-таки жизнь – довольно странная штука.

До отеля добирались пешком. Идти было недалеко, а я столько времени уже провалялся, что не отказал себе в удовольствии пройтись по улицам.

– Маш, всё забывал у тебя спросить, что там с вашей практикой? – я повернул голову в её сторону.

– После этого происшествия всё окончательно определилось. – Ответила Маша, оглядываясь по сторонам. – Наша практика здесь закончена. Дроздов отсыпается. Ты в коме был и не знаешь, что все эти эксперименты Сорокина привели к тому, что настоящий прорыв образовался. Правда, второго уровня, но пакости тогда много вырваться успело. Меня, понятное дело, освободили, – Маша замолчала ненадолго, а потом быстро добавила. – Толя прекрасно понимал, что оттащить меня от тебя в тот момент можно было только в том случае, если бы твари штурмом начали клинику брать и оставил меня в покое. А там и кто-то из старших офицеров прибыл с обещанным выпускным курсом. В общем, нас официально отпустили по домам. Девочки почти все уже уехали. Внеплановые каникулы – это тоже хорошо. Есть время к балу приготовиться.

– Исчерпывающе, – задумчиво произнёс я. – А почему ты мне сразу не рассказала?

– Да, как-то повода не было, – она слабо улыбнулась. – Самое главное, что никаких дежурств больше нет и быть не может. Можно сказать, что я теперь просто не даю мужу наслаждаться практикой.

– Ну, как сказать, – я понизил голос. – Я сейчас в таком жутком состоянии нахожусь, что мне нужен уход. Полноценный. А кто мне его может обеспечить, как ни жена? У меня рука плохо работает, а вот всё остальное работает как положено. Только, Машенька, придётся тебе постараться, чтобы ублажить нас обоих.

– Ты просто пытаешься манипулировать своим ранением, – она возмущённо посмотрела на меня.

– Ну, да, я и не скрываю этого. Не просто же так я страдал. Думаю, мне положена компенсация.

– О размерах и формах твоей компенсации, мы поговорим чуть позже и наедине, – прошептала Маша.

– Жду с предвкушением, – промурлыкал я, открывая перед женой входную дверь отеля.

Не успели мы дойти до ресепшена, как из ресторана выскочил хозяин отеля и бросился к нам наперерез. При этом у него в руке был зажат огромный кухонный нож. Я малодушно отпрянул в сторону, встав перед Машей, а мои руки окутало пламя.

– Евгений Фёдорович, я так рад, что вы поправились. Мы так переживали, так переживали. Я три дня капли пил, – завопил хозяин, размахивая ножом.

– Это не повод, чтобы меня теперь зарезать, – медленно проговорил я. – Если вам жаль капель, то я возмещу, только пожалуйста, уберите этот тесак, он меня нервирует.

– Какой тесак? – хозяин недоумённо посмотрел на меня, а затем перевёл взгляд на свою руку. – Ах, этот. Ну что вы, ваше сиятельство, это ножичек, не тесак. Шеф-повар, которого вы, похоже, не зря обвинили во всех смертных грехах, гад потому что редкий, жалуется на этот ножичек. Говорит, что он тупой и ничего не режет.

– И вы решили на мне это проверить? – я почувствовал, как удивлённо приподнимаются брови.

– Иннокентий Петрович, просто отдайте кому-нибудь этот ножичек, – из-за моей спины высунулась Маша. – Его сиятельство после ранения довольно нервно относится к подобным вещам.

– Василий! – портье выскочил из-за стойки и бегом подбежал к хозяину. – Забери эту гадость, не видишь, его сиятельство переживает. – И он отдал тесак подбежавшему парню, после чего повернулся ко мне со сладкой улыбочкой. – Евгений Фёдорович, я так счастлив нашему сотрудничеству. Прибыль взлетела, особенно за счёт шахт. Там же много народу работает. Не только каторжники. И все хотят вкусно кушать и желательно каждый день. А тут такое изящное решение.

– Я рад, словами не передать, как. Но мне хотелось бы пройти в свой номер, чтобы смыть с себя все следы пребывания в клинике. – Я медленно отпустил дар. Огонь с моих рук исчез, и тут же заныло повреждённое плечо. Да чтоб его. Сколько оно меня ещё мучить будет?

– Конечно – конечно, – закивал Иннокентий. – Вас проводить?

– Не стоит. – Я криво усмехнулся и мы, наконец, пошли к своему номеру. – Не понимаю, почему у всех такая реакция? – спросил я, когда мы остановились перед дверью, которую Маша принялась открывать. – Это не первая тварь для меня и, подозреваю, не последняя.

– Ты действительно не понимаешь. Здесь некуда бежать, негде спрятаться. Гарнизон, ну, ты сам видел. Погибли бы все, Женя, – серьёзно ответила Маша. – Включая изменённых лошадей. Ну, может быть, Медведева бы успели эвакуировать. Вам с Олегом действительно благодарны. Смирись уже с этим.

– Постараюсь, – ответил я, заходя в номер. Раздеваться я начал ещё в коридоре. Всё, что мне сейчас хотелось – это принять ванну.

– Женя, тебе нельзя сильно распаривать швы. Никита особенно акцентировал на этом внимание. Только душ, никакой ванны. И недолго. – Сообщила мне Маша, раскладывая на постели свежую одежду.

– Да вы издеваетесь, – процедил я. – Маш, вы смерти моей хотите! – крикнул я ей уже из душа.

– Женя, не заставляй меня стоять перед дверью с часами, будь хорошим мальчиком.

– Я им в жизни не был, интересно с чего бы мне сейчас хорошим мальчиком становиться? – пробормотал я, вставая под тугие струи, тем не менее пытаясь беречь руку. При этом принялся обдумывать то, что сказал мне вчера Леднёв.

* * *

– … ради всех богов, уберите его из моего игорного дома. – Леднёв сложил руки в умоляющем жесте.

– Так, а вот с этого места поподробнее, – я нахмурился. В связи с неважным внешним видом Мамбова, этот крик души владельца игорного дома заставлял напрячься.

– Его сиятельство скоро распугает всех моих клиентов, – начал рассказывать Леднёв. – Он играет. Много играет, но никогда не идёт на крупную игру. Он просто обдирает обычных игроков, Евгений Фёдорович. За вечер умудряется за каждым столом посидеть.

– Та-а-а-к, – я потёр переносицу. – Я с ним играл в поезде. Идиот, – и легонько дёрнул себя за отросшие волосы. Надо бы постричься, а то снова придётся идиотский хвост завязывать. – Мамбов пьёт?

– Пьёт, – не стал скрывать очевидного Леднёв. – Я сразу подумал, что стресс у человека. Такой бой, да ещё и друг почти при смерти лежит… Сначала его сиятельство частенько проигрывал. Но, мне сразу показалось, что его это не смущает. Но очень внимательно наблюдал за самой игрой. И практически не обращал внимания на результат. А пять дней назад началось вот такое. За вечер его сиятельство проводит очень много игр и выигрывает крупную сумму. Я следил за ним лично. Мошенничества в чистом виде нет. Он даже, паскудно улыбаясь, согласился провести магическую проверку.

– Что Олег при этом сказал?

– Что ему везёт в игре, потому что крупно не повезло в любви, – вздохнул Леднёв.

– Козёл, – я протёр лицо руками. – Кроме твоего игорного дома, этот страдалец куда-нибудь наведывается?

– Во все три, которые есть в форте. Я боюсь, что добром это не кончится. – Гриша покачал головой.

– Ты что не мог его обломать пару раз? Сдал бы херню и пускай выкручивается, как знает. – Я прошёлся по комнате. Похоже, я переоценил эти заведения. Те методы, которые я видел во сне, здесь почему-то распознать не могут. Где меня этому учили? От подобных мыслей даже голова заболела.

– В том-то и дело, что я как крупье выступаю только при больших играх с большими ставками, как ваша игра, ваше сиятельство. – Ответил Леднёв. – Моё вмешательство выглядело бы подозрительным. – Он замолчал, Маша с беспокойством поглядывала на меня, я же нарезал круги по палате. – Перед тем, как его сиятельство начал выигрывать, он сказал: «Я понял, как он это делает». Это что-то значит?

– Да, – я кивнул и потёр занывшее так не вовремя плечо. – Как я уже сказал, мы со скуки в поезде играли в карты. Он полвечера наблюдал за моей игрой. – Остановившись, я тупо смотрел в стену. – Олег – очень хороший аналитик. Вот в чём тут дело. Он понял принцип. Да что же ты такой умный-то? Ты же художник, мать твою! – и я ударил кулаком здоровой руки на стене. – Как земля вообще такое паскудство носит? Граф, красавец, художник, с реакцией и смертоносностью своей покровительницы, благородный, в меру честный, да ещё и умный, иногда даже слишком умный. Но, природа любит равновесие, поэтому Олегу так не везёт с женщинами.

– А тебе? – спросила Маша улыбаясь.

– А что мне? Я абсолютно гармоничен. Все мои достоинства компенсируются жутким характером и абсолютной беспринципностью. Поэтому меня женщины любят, – ответил я самодовольно улыбаясь. – Правда, сейчас исключительно издалека… Ну, не будем о грустном. – И я ловко увернулся от брошенной в меня Машей подушки. – Собственно, вот и причина того, почему издалека.

– Что нам делать? – спросил Леднёв, напряжённо глядя на меня.

– Я придумаю что-нибудь, – подняв подушку, отнёс её на кровать. – Правда, для этого нужно, чтобы меня отсюда выпустили.

* * *

– Женя, вылезай, – раздался из-за двери напряжённый голос Маши.

– Вылезаю, не беспокойся. – И я решительно отключил воду.

Маша действительно беспокоилась и это, как ни странно, грело душу. Дальше мне предстояло вытерпеть смазывание шрамов этой жгучей дрянью, которую жена заботливо прихватила с собой из клиники.

Стоически терпя, и сегодня для разнообразия только шипя сквозь стиснутые зубы, я сидел на стуле в одних штанах, когда в дверь стукнули, и в номер впорхнули две знакомые горничные.

– Плановая уборка номера, – прощебетала одна из них, делая книксен. – Разрешите, ваше сиятельство?

– Да, приступайте, – махнула рукой Маша, тщательно нанося мазь в это время со спины.

Девчонки приступили к уборке. При этом они выглядели на редкость игривыми и чем-то довольными. Пару раз я заметил брошенные в мою сторону заинтересованные взгляды. Ну, ещё бы. Когда можно ещё полюбоваться героическим взглядом практически в неглиже? Я подмигнул девчонке, учитывая, что Маша была крайне сосредоточена и не заметила этого. Девчонка захихикала, а я обвёл взглядом комнату.

Чего-то не хватало. И я только сейчас это заметил. Настолько увлёкся собственными переживаниями, что сразу не обратил внимания.

– Ну вот, теперь нужно дождаться, когда всё впитается, – Маша отставила банку с мазью. – Ты сегодня терпел.

– А ты знаешь, то ли из-за того, что обстановка другая, то ли из-за того, что я сижу полуголый в окружении красавиц, но сегодня болело меньше. – Признался я, снова обводя взглядом комнату.

– Или начало заживать. – Предположила Маша. Горничные тем временем закончили уборку и выпорхнули из комнаты.

– Может быть, – кивнул я. – А почему они пришли сейчас? По-моему, всегда приходили раньше.

– Наверное, были чем-то заняты, – предположила Маша.

– Возможно, – я встал и прошёлся по комнате, а потом повернулся к жене. – Маш, а где мой мольберт? Он же вот тут стоял, если я ничего не путаю.

– Его вчера Олег забрал, – сказала Маша. – Сказал, что он ему срочно нужен.

– И зачем? – я нахмурился. – Мамбов не собирался ничего рисовать. Вдохновение накатило? Не верю. Вот что, пойду-ка я посмотрю зачем ему так понадобился мой мольберт, да ещё и срочно. Заодно поговорю с этим шутником. Всё-таки я пока его начальник. Медведев с меня этого назначения не снимал.

Проверив, что мазь впиталась, набросил на плечи рубашку и решительно направился к двери.