Текст книги "Каждый за себя (СИ)"

Автор книги: Леха

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 41 страниц)

– Тебе с ней выходить в свет! Собака – продолжение хозяйки. А значит, должна выглядеть достойно. Между прочим, я решила создать линию одежды для модниц и их любимцев, ну знаешь, чтобы перекликались фасоны, ткани…

– Давай без подробностей, – вздохнула Эледа. – Я поняла. Спасибо тебе за подарки. Но разберу всё завтра, сегодня уже нет времени.

Мелинда Ховерс сделала очередную затяжку:

– Что значит «нет времени»? У тебя весь вечер впереди.

Дочь сказала, растягивая слова:

– Ну, понимаешь… вечером я иду на ужин. Кое-кто очень провинился и теперь всячески сожалеет о своей бестактности, о доставленных переживаниях, о том, какой он был осёл, и всё такое…

В ответ на эти слова мать фыркнула:

– И куда же он тебя выводит? В «Алайн»? В «Ле-Финн»? Или, – спросила она с насмешкой, – в «Макдоналдс»?

– О, нет, – Эледа проигнорировала иронию. – Он слишком сильно виноват, чтобы отделаться ресторанами. Поэтому пригласил в святая святых – домой! Заметь, я буду первой, кто узнает, где его таки поселили.

– Домой? – мать откинулась на спинку кресла. – Чем он тебя там будет потчевать? Омлетом? Подгоревшими тостами? Пиццей? Или сама встанешь к плите?

Дочь вздохнула:

– Ну, зачем ты так? Он очень старается быть милым. А ужин приготовят в «Алайне», поскольку это мой любимый ресторан. Между прочим, анонимный заказ: доставка до точки, а потом по указаниям, чтоб никто не догадался – кому это. Да ты, должно быть, в курсе, как оно делается. Ну, а я, само собой, в отместку заказала самые дорогие блюда. Даже этот их фирменный десерт… не помню название… какое-то наслаждение.

Мелинда смотрела удивленно:

– Ангел мой. Ты отродясь не любила сладкое. С чего бы вдруг? К тому же ведь терпеть не можешь черимойю.

– Мама, ты как ребенок, – закатила глаза дочь. – Суть не в том, что я хочу это съесть. Суть в том, чтобы он за это заплатил. А там может хоть выкинуть. Он виноват. А значит, пусть терпит. И впредь будет осторожнее.

Ее собеседница рассмеялась.

– Боже, Леда, в очередной раз убеждаюсь – мне следовало рожать сына. У мужчин как-то всё проще…

– Ну да, – подхватила дочь, – и сейчас бы твой сын покупал кому-то десерт за четыре тысячи кредов.

Мать затушила сигарету и сказала:

– Ну и вертихвостка же ты. У Джеда, видимо, далеко идущие планы. Не верю, чтобы мужик ради одной лишь постели так прогибался и позволял вить из себя веревки. Не переусердствуй с дрессировкой. Сдается, мы с отцом слишком тебя избаловали…

– Это всё потому, что я у вас единственная, – пожала плечами Эледа. – Кстати, почему? Один ребенок – это серьёзный риск.

Миссис Ховерс прикурила очередную сигарету и ответила:

– Видишь ли, Леда, в семье крайне важно исключить всякую возможность предательства. Большая семья – большие проблемы. Нельзя всех держать под контролем. Лучше вложиться в одного, но быть в нём уверенным, чем распылиться на двоих-троих и потом гадать, кто из них подставит тебя первым из-за непомерных амбиций или надуманной, а то и навязанной, обиды. Опять же, один наследник – это отсутствие свар при разделе имущества. Конечно, риск потери одного ребенка немал, но он куда ниже риска внутрисемейной междоусобицы.

Девушка хмыкнула:

– Вполне логичный прагматизм. Как думаешь, что мне надеть?

– Шубу из шиншиллы. На голое тело. Жаль всё-таки, что твой отец не позволил отправить Гектора. Там в приданом есть бесподобная меховая жилетка, я её подобрала как раз к этой твоей шубке! Чудо какая прелесть и с кармашком на пуговичке. В третьем пакете лежит. Совершенно изумительная вещица. Впрочем, ты такая черствая и неблагодарная дочь, что наверняка не оценишь.

– Мама, – Эледа улыбнулась. – Ну, зачем ты так?

– Ой, всё! У меня нет времени выслушивать претензии. Опять ты меня расстроила! – с этими словами Мелинда оборвала связь.

Её собеседница лишь покачала головой. Миссис Ховерс всё же великолепная актриса. Куда там Софи.

Хм… шубу из шиншиллы… на голое тело…

* * *

Крис задумчиво прошелся вдоль алтаря – текстолитовой плиты, положенной на кирпичные опоры. Выглядело достаточно монументально и величественно. На алтаре и в нишах над ним стояли коптилки с чадящими фитильками.

Неровный танцующий свет делал скульптуру Костяного Дави'Ро довольно-таки жутковатой. Белое божество стояло на небольшом возвышении, покрытом красным синтетическим шёлком, и простирало в стороны руки – три слева, три справа. В двух верхних Дави'Ро держал косы, в двух средних – автоматы, в нижних – удавку. Сама скульптура была невысокой – сантиметров тридцать-сорок – и до крайности топорной, из-за чего казалась еще отвратительнее.

– Почему его называют Костяным? – спросил Крис стоящую чуть в стороне девку с пропитым одутловатым лицом.

Девку звали Ликкой – она родилась и выросла в Вонючей Дыре, но по юности вырвалась оттуда и несколько лет успешно занималась проституцией, пока однажды её не поймали товарки и не изуродовали за то, что взялась сбивать цены. Убивать не стали – отрезали кончик носа, исполосовали лицо и сиськи – типа, живи и мучайся. С той поры Ликка перебивалась случайными заработками: то подворовывала, то нанималась под пресс, то давала за выпивку или еду кому-нибудь из совсем опустившихся бродяг, которым плевать было, как она выглядит. Жизнь – не порадуешься, но бывает и хуже.

Сейчас девка держалась поодаль от алтаря, и по всему было видно – подходить близко не хотела.

– Почему Костяным? – переспросила она сиплым скрипучим голосом и усмехнулась: – А думаешь, из чего он сделан? Из пластика, что ли?

Крис, который как раз тянул к Дави'Ро руку, отшатнулся.

– Ну, может, потому что он скелет, – с сомнением сказал Крис, глядя на скалящуюся черепушку.

– Ага, – сказала Ликка. – Скелет из скелета, – и нервно усмехнулась: – Дави'Ро режут из человеческих костей.

Крис в тусклом свете коптилок поглядел на фотографии людей, висящие по обе стороны от Костяного. На снимках был здешний секторской народ: Батый, Керро, ещё какие-то бандитские рожи и, как ни странно, Су Мин, которая несколько неуместно смотрелась среди мужиков.

– А эти зачем здесь? – кивнул Крис на снимки.

– Да я хер знаю, – пожала плечами Ликка. – Они ж все людей пачками валят, наверное, угодны Дави'Ро. А, может, их мечтают схватить и приволочь на мессу, типа, достойная жертва. Ну и потом новую скульптурку сделать, краше прежней.

– Охренеть, – от души признал собеседник и плюнул на труп лежащего у его ног крепкого мужика в длинном кожаном плаще. – Чё-то мне уже расхотелось в их подвале шариться. И плащик брать стремновато.

– Плащик точно человеческой кожи, – отозвалась женщина. – На улице за такой с самого, не думая, сдерут. А в подвал точняк не стоит лезть.

– Ну, Ликка, ты и нашла, – Криса передернуло.

– Я их давно нашла, – ответила женщина и злобно оскалилась: – Еще когда на улице работала, они у меня напарницу утащили. Тогда не рискнула сунуться.

Да уж. И сейчас-то не по себе, хотя стволы уже есть и эти, мля, служители смерти к своему божеству отправились. Крис посмотрел на трупы пятерых не то жрецов, не то маньяков-садистов. Надо же, какое только говно не таится в глубинах сектора. Даже вот такое.

И ведь бабы у них есть. Меркиндок покосился на закуток, задернутый пластиковой занавеской. Там мелькали тени и слышались пьяные мужские возгласы. Это тринадцать ушлепков из бригады Криса пользовали местных ничего не соображающих обдолбанных девок.

– Повезло, что они под наркотой все были, – прогудел из-за спины вожака здоровяк, которого все звали Тягач. Тягач потирал оцарапанное пулей плечо и мрачно глядел на мертвых служителей Дави'Ро.

– Наоборот, – Крис вздохнул, – у нас восемь стволов и два с лишним десятка людей.

Повод для вздоха был более чем весомый: если б часть прибившихся к банде ебанько завалили в схватке, вожак бы не сожалел. Этот сброд оказался на редкость малоуправляемым.

– Крисси, – Ликка подмигнула, – как ни странно, но людей у нас как раз восемь. А те, которые сейчас девок жарят, обычные твари, дорвавшиеся до дури и баб. Ты же их пытался остановить. Они не послушались…

Она кивнула на полусорванную занавеску, за которой их недавние товарищи по налету шумно веселились с сектантками. Впрочем, девкам из наркотической нирваны было глубоко плевать, что с ними творят.

Крис на секунду прикрыл глаза, потом перевел взгляд на оружие, составленное в углу.

– Лупа!

Лупоглазый мужик среднего роста посмотрел на вожака. Криса он знал уже несколько месяцев, случалось вместе попивать и подворовывать.

– Держи. Ты стреляешь вроде неплохо, – револьверное ружье с оптикой и патронташ отправились к новому владельцу. – Ликка, твое, – укороченная штурмовая винтовка повисла на плече женщины. Точно такое оружие уже висело за спиной самого Криса.

– Тягач, стрелок из тебя, как из меня мордобоец, но с этим управишься только ты, – чудовищная четырехствольная конструкция отправилась к силачу, – не огорчайся, первый автоматический дробовик – тебе.

Остальные стволы тоже быстро нашли новых владельцев.

Крис напоследок огляделся ещё раз и уточнил:

– Жратву и полезное всякое собрали?

– Ага, – отозвался Муха – мелкий и шустрый парнишка, прибившийся час назад, – кучеряво жили. Сублимат всего на полгода просрочен.

– Сублимат срока годности не имеет, – хмыкнул вожак старую шутку. – Просто от старого люди быстрее портятся. Тогда, Тягач, подвинь-ка эту хрень.

Здоровяк кивнул, шагнул к металлической махине ржавого рефрижератора, чуть напрягся и передвинул тяжеленный шкаф, перекрывая проём, который вёл в закуток. Крис с Лупой и ещё двумя мужиками свернули с алтаря плиту-столешницу. Упал и разлетелся на куски Дави'Ро, загрохотали, рассыпаясь, кирпичи опор, но обдолбанные ёбари, веселящиеся в комнате, не обратили внимания на шум. Не заметили они и того, что их недавние товарищи подперли шкаф.

– Мы в другом месте погреемся, – сказал Крис своим и криво усмехнулся: – Однако бывших корешей в холоде оставлять не дело.

Он взял стоящую возле стены канистру горючки, свинтил крышку, и остро пахнущая жидкость полилась под холодильник – в комнату.

– А старшему не подчиняться – значит, сильно жизнь не любить... – вожак кивнул сообщникам на выход.

Уже в дверях он разжег кусок пластика и швырнул его в начало огнепроводной дорожки.

Легкую смерть получили только обдолбанные сектантки. Они так и не вышли из своего наркотического забытья.

* * *

На третьем этаже старой больницы в просторном холле горел костер.

Через пролом в стене тянуло сквозняком и виднелся выступ ветхого балкона, на котором лежал дозорный. От пронизывающего ноябрьского ветра его укрывала невысокая самодельная стеночка. С наблюдательного поста отлично просматривались все окрестные развалины – фиг кто подберется незамеченным. Ну, если только какой исключительно сноровистый чувак. А обычному человеку и мечтать нечего.

Впрочем, даже сноровистому чуваку, если он таки сумеет приблизиться, придется вернуться ни с чем. Сюрприз! По здешним лестницам не поднимешься – нормальных пролётов тут нет. Центральный обрушен, а служебные завалены – проберется только киборг из тяжелых модификаций. Желающие могут, конечно, попытаться влезть по пожарной лестнице, но и она чуть держится – штыри в стенах разболтанные. Взрослого не выдержат, даже и пытаться не стоит.

Да и зачем бы сюда лезть? Добра никакого, а местные обитатели умели разбегаться, как тараканы – ввинчивались в старые вентиляционные шахты, протискивались под частично обрушившимися плитами потолков, рассыпались по щелям и закоулкам старого здания… Короче, ныкались там, куда ни один взрослый не заберется.

Хорошее место. И вид красивый. Особенно, когда утром солнце встает. Всё такое розовенькое, будто не грязные развалины внизу, а картинка из комикса. Того самого, который тут заботливо хранится в нише, в углу, и давно засмотрен до дыр.

Беспризорники много лет назад заселили здешнее царство. Тут были их владения – безопасные и по-своему родные, уютные даже. Именно неприступность старого здания позволяла малолеткам жить в своё удовольствие – шустрить по всем углам и вовремя сваливать в безопасное место. Потому, видать, и ходили шакалята до сих пор сами по себе – без явной крыши. Так, платили по мелочи Патлатому, не более. Ну, а если кто вдруг наезжал на мелких где-нибудь на улице, к тем очень скоро подходили весьма серьезные люди и настоятельно рекомендовали вернуть всё взятое в двойном размере. И заодно напоминали, что дети – цветы жизни. И чтобы они не росли на могилах, лучше прислушаться к доброму совету и больше не лезть. Слухи о том, кто и за что крышует мелочь, ходили, конечно, самые разные, но правды не знал никто. Конечно, у серьезного человека можно спросить, кто именно его нанял… Только, вот незадача, ответ всегда одинаков: «посредник».

Костёр горел хорошо. Пламя плясало едва-едва по поверхности горючего хлама – не коптило, но и высоко не взвивалось, отдавало тепла ровно столько, чтобы было комфортно тем, кто находился рядом – мальчишке лет одиннадцати-двенадцати, раскинувшемуся в проржавевшем стоматологическом кресле, и узкоглазой черноволосой девочке, сидевшей от него по правую руку на старом пластиковом ящике.

Мальчишка, хотя и был одет в шмотки с чужого плеча, вид имел самый авторитетный и важный, а в руках гордо крутил здоровенный пистолет. Главарь. А что за главарь без помощника? Точнее, помощницы. Пускай тощая, мелкая, зато юркая и бесстрашная. Пацаны долго гадали: кто такая эта узкоглазая, откуда взялась? Но Лето сказал, как отрезал: «кореянка». Так и порешили.

Девчонка была модная – в дутой курточке (конечно, рваной и с заплатками, но почти по размеру) и даже штанцах по возрасту. Таких выпендрёжных, с ремнем-цепочкой на поясе. А на цепочке блестящие сердечки. Красота!

В двух шагах от кресла вожака и его поверенной устроился прямо на полу щуплый белобрысый мальчишка лет девяти. Этот одет был, как все беспризорники – во взрослую куртку с подрезанными по росту рукавами и взрослые же подвернутые штаны, зато таскал на поясе понтовый нож! По обуху шла пилка, а если соединить с ножнами, то получались кусачки. Правда, ни пилить, ни кусать до сих пор как-то надобности не возникало…

Белобрысый, насупившись, слушал старшего.

– Шустрый, – вожак, наконец, спрятал пистолет под куртку, а вот девочка, наоборот, выразительно положила руку на шило за поясом, – харэ уже тупить. Брошенное ничего не стоит. Ваще ничего, понял? И не фиг в чужие замесы лезть. Нам сейчас надо ходить тихо, смотреть, слушать, запоминать. А подбирать только то, что совсем уж плохо лежит.

– Блин, Лето, столько добра мимо проходит! – взвыл белобрысый и даже подскочил.

– Я сказал: харэ тупить, – жёстко повторил Лето, а девчонка рядом с ним насупилась еще сильнее и как-то вся подобралась. – Чё Ушлый делает? А корейцы? Сидят и ждут. Дождутся – сразу отработают и поднимутся. Ты Керро давно видел?

– Давно… – Шустрый заметно потух.

– Во-о-от, – со значением протянул Лето. – Он не носится, не лезет в замесы, а исчез и что-то своё работает. А если вдруг у тебя в голове херня завелась, ты лучше лбом об стенку постучись. Потому что если ещё ко мне полезешь, то я твою тупую башку сам разобью на хер. Осознал?

Белобрысый открыл уже рот, чтобы что-то возразить, но в этот момент по короткому тросу из широкой щели в потолке соскользнули двое: совершенно одинаковые с лица мальчишка и девчонка лет восьми. Мальчишка, спрыгнул на пол и заорал в восторге:

– Три опиздюлины опять наширялись, как тогда летом! Идут и одиночных баб валят, а одна уже куртку скинула!!! Всё, как тогда!!! Лето, ты по три креда за каждую их шмотку обещал!!!

– Гони сюда!

Главарь, получив куртку, тут же исчез в узком лазе между стеной и обрушившимся перекрытием потолка. Вернулся через несколько минут и сказал мальчишке из близняшек:

– Держи.

Три креда перекочевали к счастливой парочке, а Лето, сунув в рот два пальца, резко свистнул:

– На выход! За опиздюлинами! Что бросят – подбирать сразу. Не успели – запомните, кто ухватил. Какая упадет – налетели, обобрали и в стороны. За каждую шмотку пять кредов, плюс всё барахло из карманов отдам!!! Ну, а не упадут сами… – вожак осклабился и хлопнул рукой по пистолету под курткой. – Поможем.

– Йоху! – запрыгала радостно девочка-близняшка и сдернула с головы бесформенную шапку, демонстрируя короткий ежик едва-едва отросших волос. – Йоху-у-у!!!

Когда верные «бойцы» Лето умчались исполнять поручение, мальчишка припомнил слова Су Мин: «За каждую ключ-карту, которую снимешь с этих трёх, получишь по три сотни. И очень надеюсь, что ты не попытаешься меня кинуть». Лето тогда ещё подумал: «Чё я – совсем без мозгов? Тебя кинешь, потом по кускам собирать будут». Кореянка же, словно прочитав его мысли, мило улыбнулась и добавила: «И не дай тебе Трое кому сболтнуть о моём интересе».

– Погодь, – вожак придержал за локоть напарницу.

Девочка посмотрела на него из-под длинной сальной челки с угрюмым недоумением.

– Пусть бегут, – сказал Лето и пояснил: – На улице холодища. А эти три дуры, раз уж раздеваться начали, быстро замёрзнут. Наши сами справятся. А мы с тобой пока на лёжку к ним сходим, – он усмехнулся вопросительному взгляду подруги. – Знаю я, где их лежка, знаю.

* * *

Рамон слегка поёжился, стоя у двери непримечательного с виду двухэтажного дома. Со стороны поглядишь – ни красоты, ни шика, ни даже надёжности. Ветхие стены, облупившаяся штукатурка, крыша какая-то облезлая… Ушлый и сам с виду такой вот простенький, безобидный, на унылого задрота похож. А ворочает делами, какие не снились ни Патлатому, ни Бивню, несмотря на всю их брутальность.

И вот Рамона пускают в святая святых – дом бонзы. Мля, очково-то как… Прийти на хату авторитета всего-то через месяц работы в группировке! Это или взлёт, или… залёт. Лучше бы первое, конечно. О втором даже думать не хочется.

Поневоле вспомнилось, как полчаса назад Батый будто бы вскользь уточнил:

– Сколько человек знают про твое участие в убийстве бивнястого?

– Один, и он на дно уже лег, – честно ответил Рамон.

– Отлично. Когда вся эта фигня закончится, познакомишь. Мне толковые люди нужны. Да и тебе они тоже пригодятся. И учти: ты про свою банду и её дела не в курсе.

Капец. Встрял, так встрял. Получается, Ушлому кто бивнястого мочканул – знать не нужно. Ёп. А ведь поговаривают, будто у него в башку детектор лжи встроен! И как теперь не спалиться? Батыю-то по фиг, вон, спокойный, как киборг, а ему – Рамону – каково? Он с Ушлым говорил-то один раз всего. То есть, Ушлый с ним. И не говорил, а поставил в известность, как относится к рэперским шмоткам. До сих пор стрёмно, что привлек внимание старшего не работой, а дебильным прикидом. Но кто ж знал, что у него в банде так с этим строго?

Это потом уже Рамон обратил-таки внимание, что люди Ушлого и впрямь сильно отличаются от всех прочих – нормально одетые, правильно говорят, спокойно себя ведут… И в доме-то, вон, как всё… обалденно!

Внутри особняк и впрямь напоминал кадр из какого-нибудь крутого стереофильма: лестница, ковры, элегантная мебель, чистота, мягкий свет… Ничего лишнего, никакого пафоса, но выглядит так, что хочется идти по стеночке и благоговеть. Мля, неудивительно, что бонзе не понравились Рамоновы шмотки и сальные дреды.

– Чего замер? Разувайся, – подтолкнул молодого в спину Батый.

Рамон поспешно стянул изношенные стоптанные кроссовки и украдкой заправил носок между пальцами, чтобы скрыть дыру.

– Идём, – махнул Батый и отправился вверх по лестнице.

Чикано заторопился следом, на ходу одёргивая одежду и досадуя про себя, что брился целых три дня назад. Но кто ж знал-то, блин!

Прошли длинным уютным коридором, на стенах которого тепло горели выполненные под старину лампы. Батый стукнул в дверь и вошел.

Ушлый сидел за массивным столом и перелистывал книгу, однако, судя по выражению лица, даже не пытался читать.

– Приветствую, бонзо, – кивнул Батый, усаживаясь в уютное кожаное кресло с изогнутыми подлокотниками.

Рамон замер на пороге, пока старший не кивнул на стоящий возле книжного шкафа стул.

– Самый толковый из моих, – представил Батый чикано. – Всё утро по сектору бегал.

– Толковый, говоришь? – Ушлый посмотрел на Рамона без узнавания. – Ну, тогда излагай. От самого важного и по нисходящей.

– Самое важное… – Рамон сглотнул, незаметно спрятал ноги в дырявых носках под стул, а руки положил на колени, чтобы были на виду. – Бивнястые вставили пистоны трём патлатым. Когда другие патлатые на выручку подоспели и завалили стрелков, которые бдели за казнью, то потеряли ещё пятерых. В итоге решили в отместку двух схваченных бивнястых на жаркое пустить, но сдуру начали жарить перед магазином Олли. Тот подпалённых пристрелил и сказал, что в следующий раз грохнет придурков, которые надумали вонять горелым рядом с его заведением. Сам Олли закрыт, не пройти. «Нора» утроила охрану. Пускают не всех. В «Хризантемах» так же. Ну, всякая мелочь по-разному: «Девять жизней» людей набрали, укрепились, а, скажем, помойка на третьей радиальной закрылась – хозяин все запасы заныкал и на дно лег.

– Хватит, это уже надиктуешь по выходе, оно пока не сильно важно. Что со связистами?

– Су Мин два часа назад пришла в «Нору» с каким-то мужиком не из наших. Тот это чужак или нет – не знаю, а чел, который инфу сообщил, того чужака не видел, поэтому подтвердить не может. Там же, в «Норе», корейские бойцы – пять или шесть троек. Остальные сидят в высотке и не высовываются.

– Ясно. Теперь самую неважную новость расскажи, – Ушлый расслабленно откинулся на спинку кресла.

Рамон замялся, а потом вдруг просиял и ухмыльнулся:

– Перед логовом Бивня написали: «Бивень – баклан». Бивень почему-то вышел с автоматом и расстрелял по надписи весь магазин.

Ушлый хохотнул:

– Вот вредная баба! – после этого бонза повернулся к Батыю. – Не вовремя это всё завертелось. Надо гасить. Кого из двоих оставляем?

– Патлатого, – помощник не задумался даже на долю секунды – явно ждал вопроса и давно решил, каким будет ответ. – Во-первых, Бивень уже почти неуправляем, а значит, свою полезность исчерпал, – Батый вскинул руку, упреждая возражение авторитета, и продолжил: – Им все труднее манипулировать, и максимум через год он слетит с нарезки. Тогда валить его придется уже нам самим.

– А во-вторых? – Ушлый вроде обращался к собеседнику, но Рамону почему-то казалось, будто бонза ждет ответа от него.

– А во-вторых, – Батый усмехнулся, – в секторе есть такой симпатичный и очень сексапильный фактор, благодаря которому нам мараться о Бивня не потребуется.

– Верно. Но, чтоб Патлатый не борзел, ему нужно подбросить конкурента, – Ушлый выпрямился и слегка подался вперёд – упёрся локтями в стол, сцепил пальцы. – Амиго, – бонза поставил подбородок на сцепку и впился в молодого пронзительным взглядом, – а ты, например, хочешь стать четвёртым бонзой сектора? Первый год поддержим, поможем и всё такое.

– Нет, – не задумываясь, ответил Рамон.

– Обоснуй, – собеседник чуть прищурился.

– Во-первых, не справлюсь – авторитета не хватит.

Ушлый благосклонно кивнул, признавая весомость довода.

– А, во-вторых, – сказал чикано, – помощником бригадира у тебя быть зачётней и перспективы по любому лучше.

– Аргументируй, – казалось, бонза смеётся про себя.

– У тебя мало точек, а людей, денег, оружия, да всего – куда больше, чем у Бивня и Патлатого, значит, ты живешь не с земли, а с чего-то другого. Или с корпами ведешь дела, но это вряд ли, или с межсекторалами. И потому я лучше буду с тобой.

– И многие в секторе так обо мне думают? – будто мимоходом поинтересовался собеседник.

– В секторе вообще мало кто думает. Так что немногие.

– Выйди, – бонза посерьёзнел, – и подожди снаружи... Хотя нет, сходи в третью дверь за углом, надиктуй там все, что вообще сегодня слышал по сектору. А потом зайди к учетчику, я скажу, чтоб гонорар тебе выдал. Вали, вали.

Совершенно оглушенный нежданным успехом Рамон оставил старших наедине.

* * *

В маленькой комнатке, уставленной аппаратурой, воздух был сизым от сигаретного дыма. За столами, что стояли в центре, в удобных офисных креслах сидели перед голокубами двое мужчин и женщина. Женщина – короткостриженая брюнетка – курила, стряхивая пепел в грязный пластиковый стакан.

– А я говорю, мегаплекс сто существует! – сказал женщине сидящий напротив долговязый коллега в легких очках-информере. Видно было, что спор между этими двумя тянется уже давно. – Не может его не быть! По любому есть какой-то общий центр. Иначе в мире давно бы уже полыхала Третья корпоративная, а не нынешнее чуть теплое противостояние.

Поперхнувшись дымом, долговязый вызвал приложение бытового комплекса и ткнул в виртуальную кнопку. Загудела вентиляционная система.

– Ничего себе чуть теплое! – Кэтрин Меган – собеседница тощего очкарика – хмыкнула и отправила бычок в импровизированную пепельницу.

Она прекрасно помнила рассказы брата об уходящих за периметр рейд-группах, воздушных боях вертолетов, о стремительных и безжалостных схватках штурмовиков, о диверсиях и внедрении агентуры, да много о чём ещё из бесконечного противостояния корпораций.

«Остынь, не спорь» – мигнуло в голокубе Кэтрин мгновенное сообщение от Волмера Каунти – флегматичного сутуловатого мужика, сидящего слева от спорщицы.

– Конечно, чуть тёплое! И только попробуй поспорить! – очкарик откинулся в кресле. – Ядерное оружие уже лет сорок не применяли, – начал перечислять он, – и лет двадцать, как перестали использовать биологическое.

Кэтрин стало любопытно.

«Почему?» – едва заметно шевеля пальцами, написала она в мессенджер Волмера.

«У него, конечно, навязчивая идея, но бзики бывают очень разные. Знаешь, сколько он левого, но полезного нарыл в своих поисках?»

«Нет».

«Достаточно, чтобы получать больше и тебя, и меня вместе взятых. А почему ищет... на это боссу плевать, был бы результат».

Кэтрин раздраженно фыркнула и свернула крохотное окно мессенджера.

Стив тем временем продолжал разоряться, рассказывая, что тот, кто найдет контакт с мегаплексом сто, получит тестовое задание, по выполнении которого незамедлительно отправится в этот рай на земле. Ну, или на небесах, если сотый на самом деле окажется орбитальной станцией. Хотя, в целом, пофиг даже, если мифический мегаплекс будет подземным. Какая разница, где блаженствовать? Главное – мегаплекс сто – это РАЙ.

В чём заключался этот рай, Кэтрин уже знала: каждого там ждало своё четкое место, причем можно было не переживать, что кто-то подсидит и ты лишишься работы или должности, не получишь премии. Типа там все зависело только от твоих реальных способностей. Ну и, если уж ты попал в мегаплекс сто, то останешься там навсегда. А это – два выходных в неделю, восьмичасовой рабочий день, месяц оплачиваемого отпуска, возможность питаться только натуральными продуктами, собственный дом, достаток…

Короче, полный бред, как из брошюрок «Корпоративного Братства», где все улыбаются, обнимаются, смотрят на коллег с дружеской заботой. Глянцевое выхолощенное счастье, образцовое, идеальное, лишенное стрессов… Приторно-сладкое до тошноты. Хотя месяц оплачиваемого отпуска, восьмичасовой рабочий день, да еще ко всему два выходных – это было, конечно, очень круто. Потому и пованивало отвратным концентратом ванили.

Но Кэтрин уже не слушала Стива. У неё крутилась в голове навязчивая и обидная мысль: «Больше, чем ты и я, вместе взятые». Да ни хрена себе! Интересно, можно ли искусственно привить такую вот полезную паранойю? Ну, или любую другую, главное – чтоб на ней зарабатывать.

Она не успела прийти к однозначному решению, потому что в этот момент дверь в кабинет распахнулась, и на пороге возник невысокий человечек с брюшком, лоснящейся физиономией и блестящей лысиной – Дик Чекил, босс их маленькой компании по радиоразведке и контрразведке.

– Хорош трепаться, есть работа, – провозгласил он, явно чем-то довольный. – Срочная и простая. В общем, удачно мы следящую сетку в коттеджном...

– Коттеджном, – перебил его ехидным смешком Волмер, вспоминая дворцы богачей, что стояли на строго охраняемой территории.

– А я сказал – коттеджном, – с нажимом произнес босс. – «Особняковом» не звучит. Так вот, у нас третье задание на этот район. Очередной анонимный заказ. Поэтому, Кэтрин, щас выдам тебе допуск, метнёшься – активируешь, отправишь тестовый сигнал, проверишь получение и общую работу сети. Если какие проблемы, бегом сигнализируй. К своей любимой женщине сегодня ни-ни, ещё будешь нужна. После налижетесь. И, раз уж обзавелась любовницей из высших корпов, договорись, наконец, чтобы она тебе допуск сделала, и лучше постоянный, я свои варианты палить уже задолбался. А отгулы – к ней кататься – тебе будут. Только учти, полезные любовники должны быть удовлетворены во всех смыслах, так что ты уж постарайся.

Кэтрин фыркнула. Её не оскорбили и не задели указания руководства. В конце концов, она не скрывала своей бурной сексуальной жизни. Пусть завидуют.

– Волмер, – тем временем обратился босс к другому подчинённому, – проверяй машину – ту, которая у нас под техфургончик замаскирована. Снятие собранного – в девять. Допуск уже делаю.

– Ок, босс, – Волмер откинулся в кресле и потянулся.

– Стив, – руководитель компании шагнул к очкарику, и тот лениво изобразил внимание, – начинай продумывать, как следующую сетку сбора будем ставить. Эта рано или поздно накроется, а место уж очень прибыльное оказалось.

– На какое противодействие СБ рассчитывать при разработке? – спросил парень.

– Нулевое, но и на помощь с их стороны тоже не надейся.

– Да, босс, забыл уточнить, – Волмер остановился, не дойдя до двери пару шагов. – В СБ материал сдаём, как обычно, сразу, или заказчик оплатил задержку?

– Сразу. Как за системы противодействия выедешь, так и отсылай. О задержке речи вообще не было, – Дик Чекил окинул сотрудников довольным взглядом и ухмыльнулся: – Может, не знали, может, пох им, а может… неважно. Работаем, работаем, не на курорте.

* * *

Агент Ленгли смотрел в окно на служебный автомобиль службы доставки ресторана «Алайне». Подумать только, на что способна обиженная женщина! Шеф и четыре его помощника уже минут десять переносили деликатесы в особняк, куда поселили Джеда. Причем шеф настолько сурово контролировал процесс, словно речь шла не о еде, которую съедят за вечер, а о ценнейших музейных экспонатах, коим предстоит много веков услаждать взоры эстетов. За поваром и его подчиненными вёл бесстрастное наблюдение один из киборгов охраны.

Собственно, персонал осознавал всю торжественность своей миссии, поэтому помощники шефа ступали осторожно, подносы и посуду носили, не дыша, тележки катили с благоговением. И всё равно к одному, тащившему высокую коробку, старший повар ринулся на подстраховку так резво, что неловким движением сорвал бейдж. Тот так и остался валяться на земле, пока старший что-то выговаривал носильщику бесценного груза. Джед усмехнулся. Видимо, в коробке то самое «Наваждение летней ночи», которое обошлось в четыре тысячи кредов. На месте шефа Ленгли бы тоже нервничал. Хотя вышедший из самых низов Джед всё-таки скептически относился к культу еды. В конце концов, пища нужна лишь для того, чтобы функционировало тело. Да, она должна быть вкусной, иначе какое от неё удовольствие? Но делать из жратвы культ… это такое же извращение, как… как любое другое, в общем.