Текст книги "Ты станешь воздухом (СИ)"

Автор книги: Леди Феникс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Мама! – Катя с трудом сдержалась, чтобы не развернуться и покинуть теплую компанию. Расстраивать родителей не хотелось.

– Кажется, он идет пригласить тебя на танец, – проигнорировала возмущение дочери Лаврова-старшая. Вовремя все-таки заиграла музыка. – Не вздумай отказаться.

И, видя, что дочь упрямо поджала губы, явно собираясь ответить отрицательно, просительно добавила:

– Катюш, пожалуйста, ради меня.

Любитель танцев тем временем добрался до своей “жертвы” и, протягивая руку, слащаво улыбнулся:

– Вы позволите?

Катя, поймав умоляющий взгляд матери, страдальчески вздохнула и вложила пальцы в противно холодную ладонь кавалера. Оставалось радоваться, что танец продлится недолго.

***

Родион всегда считал себя человеком, не способным на такое глупое чувство, как ревность. Однако сейчас, наблюдая за танцем Екатерины Андреевны и какого-то накаченного хлыща, познал прелесть этой эмоции в полной мере. Хлыщ вел себя совершенно беспардонно: пытался прижать Лаврову к себе так, будто уже успел получить абонемент на посещение ее спальни на год вперед; противно ухмылялся и что-то шептал ей на ухо. Лаврова старательно увеличивала дистанцию, сохраняя на лице вежливо-отстраненное выражение, и почти незаметно морщилась, когда мужчина вновь начинал наглеть.

Долгов смотрел и медленно закипал. Вот хлыщ притягивает Лаврову к себе, буквально сдавливая в объятиях. Вот ладонь медленно спускается с талии несколько ниже. Вот его губы почти касаются уха, в то время как ладонь вроде бы случайно смещается с плеча к груди…

Это стало последней каплей. Екатерину Андреевну нужно было срочно спасать.

– Ради бога, простите, – пробормотал парень, даже не пытаясь изобразить виноватый тон при виде темного пятна, безнадежно испортившего безупречно-белую рубашку галантного кавалера.

– Идиот слепой, – прошипел хлыщ, моментально забывая о женщине мечты, которую только что жаждал затащить в постель. Развернувшись, он направился искать ванную, даже не взглянув в сторону Лавровой, на чьем лице смешались облегчение и доля злорадства.

– Спасибо вам, Долгов, я уже не знала, как от него отделаться, – благодарно улыбнулась женщина. – Вы очень находчивы.

– Может, потанцуем? Обещаю, ничего подобного я себе не позволю.

Лаврова посмотрела с сомнением, потом кивнула.

– Если позволите, я всегда успею достойно ответить, – усмехнулась она и вложила изящную ладонь в сильную, приятно теплую руку курсанта.

– Почему же тогда ему не ответили? – поинтересовался Родион, осторожно устраивая руку на талии куратора.

Катя слегка улыбнулась и, помедлив, положила ладонь на его плечо.

– Еще одно подобное движение, и точно бы ответила. Просто не хотелось привлекать внимания.

Долгов фыркнул. Можно подумать, этот танец домогающегося мачо не привлек совершенно никакого внимания!

Они неторопливо кружились в вихре мягких, щемяще-нежных звуков, и оба чувствовали внезапно нахлынувшее умиротворение. Долгов не пытался пошло прижаться, облапать, и Катя была ему благодарна за это. Она никогда не умела правильно реагировать на мужские прикосновения, сразу начинала напрягаться, а уж если кто-то позволял себе лишнее, то и вовсе готова была взорваться возмущением – чужие руки не вызывали у нее ничего, кроме брезгливости. Наверное, память тела, хранившего как неприятное воспоминание ощущение противно липких рук и влажных губ… И тем более странным было то, что прикосновения Долгова не вызывали отвращения. Особенно вчера, когда ее словно прошибло током, едва он коснулся горячей ладонью ее талии…

Родион смотрел в задумчивое лицо Лавровой так, словно пытался запечатлеть в памяти каждую черточку. Она впервые была так близко, и сердце замирало от непонятного сладостного чувства. Безумно приятно было вести ее в танце, ощущая, как она послушно следует за ним, как расслабленно и плавно двигается, позволяя ему сейчас, в эти мгновения, побыть главным. Это пьянило намного сильнее вина, сильнее легкого запаха шампанского и по-летнему ярких духов, которыми пахло от Лавровой. И больше всего Родион хотел, чтобы этот танец не заканчивался. Почему нельзя поставить на паузу самые прекрасные моменты в жизни?..

– Вы замечательно танцуете, Родион, – улыбнулась Катя и поспешно отодвинулась – стоять чуть ли не в обнимку, когда музыка закончилась уже довольно давно, по крайней мере глупо.

– Вы тоже, – Долгов с сожалением выпустил прохладную ладонь женщины из своей руки.

– Знаете, пожалуй я пойду, – сказала она неловко, поправляя тонкий браслет на запястье. – Завтра на работу, а у меня еще найдутся дела.

И, не дожидаясь ответа, Лаврова моментально скрылась среди гостей. Родион проводил ее разочарованным взглядом и тут заметил что-то, блеснувшее на полу. Тот самый браслет.

– Екатерина Андреевна, ну вы просто как Золушка, – Долгов возник рядом совершенно неожиданно, и Катя вздрогнула, отвлекаясь от размышлений. – Сбежали, еще и браслет потеряли.

– Спасибо, – кивнула Катя и попыталась защелкнуть замочек. Замерзшие пальцы плохо слушались, и ничего не получалось.

– Позвольте, – и Долгов, не дожидаясь ответа, бережно взял женщину за руку. Щелкнул замочком, застегивая украшение, а потом вдруг поднес ладонь к губам и поцеловал. Лаврова замерла, ошарашенно глядя на него, но Родион, казалось, не заметил ее замешательства. Распахнул дверцу машины и кивнул Кате. Она, растерянная после такой выходки, послушно устроилась в салоне. Платье на мгновение зацепилось за какую-то пружину, и взгляду парня предстала кружевная резинка чулок. Всего какой-то миллиметр, всего на долю секунды, но этого оказалось достаточно, чтобы окончательно слететь с катушек. И когда сумка Лавровой упала на пол, а их руки соприкоснулись, Родион решительно притянул женщину к себе, накрыв ее губы мягким, неторопливым, затягивающим поцелуем. Катя подалась назад, прислонившись к спинке сиденья, и моментально оказалась прижата к нему вплотную.

– Родион, прекратите, – выдохнула она, пытаясь оттолкнуть курсанта.

– Вам неприятно? – запястья мгновенно были стиснуты сильной рукой, и поцелуй возобновился. Теперь уже настойчивый, страстный, даже бесцеремонный. Лаврова еще пыталась по инерции отбиваться, но именно по инерции. Потому что на самом деле ей впервые было настолько приятно.

Родион не спеша опустил лиф платья немного вниз, оголяя часть груди, дразня, провел кончиком языка по ключицам, оттянул зубами край скромного элегантного белья, и только тогда Лаврова пришла в себя.

– Долгов, прекратите! – негромко, почти умоляюще повторила она непослушными губами, на которых все еще чувствовались поцелуи.

Парень никак не отреагировал, продолжая ласкать каждый сантиметр светлой кожи, буквально впитывая осевший на ней аромат духов. Провел ладонью свободной руки по линии шеи, так медленно и осторожно, что Катя затаила дыхание, словно боялась, что тепло его руки исчезнет, а это вдруг показалось чем-то по-настоящему страшным.

Женщина судорожно вздохнула, почувствовав, как вторая рука скользнула вниз, под платье, но даже не попыталась оттолкнуть. Недоуменно замерла, когда парень опустился перед ней, неторопливо провел по ноге, чувствуя сквозь тонкую ткань чулок тепло ее тела. Воображение тут же дорисовало кружевную резинку и розоватый след от нее на нежной коже. Возбуждение буквально прошибло насквозь, Долгов сцепил зубы, чтобы не застонать. Осторожно коснулся обнаженной кожи бедер, легкими движениями поднимаясь все выше. Катя застонала, почувствовав его пальцы между ног. В голове шумело, и уже явно не от шампанского. А в следующее мгновение ощутила жаркие губы на коже и вспыхнула, начиная догадываться, что последует за этим.

Родион словно нарочно дразнил ее. То слегка, почти неощутимо прикусывал кожу, тут же обводя это место языком. То поглаживал подушечками пальцев внутреннюю сторону бедра, как-то безошибочно угадав, что Катя начинает ужасно от этого заводиться. И только когда Лавровой начало казаться, что она просто взорвется от напряжения, она почувствовала, как его губы коснулись ее там, где пульсировало желание, сводя с ума. Женщина сдавленно охнула, качнув бедрами навстречу его ласкам, замерла, впившись ногтями в ладонь. На несколько секунд забыла, как дышать, жадно впитывая прикосновения его губ и языка, то мучительно-медленные, то жаркие и нетерпеливые. Казалось, курсанту самому нравился процесс, нравилось реакция Кати на его действия, ее судорожные прерывистые вздохи, порой переходящие в стоны… На секунду замер, чувствуя ее жар, а затем снова проник внутрь, лаская уже там. И почти моментально услышал негромкий, протяжный стон, полный такого искреннего, почти дикого удовольствия, что сам ощутил горячую волну, пробежавшую вдоль позвоночника.

– З-зачем вы… – сбивчиво пробормотала Катя, поспешно поправляя платье и чувствуя, как щеки заливает яростная краска смущения.

– Ну вам же понравилось, – невозмутимо, словно ничего не произошло, ответил курсант и бережно поправил Лавровой бесстыдно задранное платье. Затем поднял голову и посмотрел прямо ей в глаза, словно ища ответ на вопрос. Провел языком по губам, чувствуя ее вкус и подумал, что и сам получил немалое удовольствие от случившегося. Куратор вспыхнула еще сильнее и поспешно опустила голову. Родион усмехнулся, отлично помня, как она страстно стонала и двигалась, без слов умоляя его продолжать. И как только такая женщина до сих пор одна?

Долгов приподнялся, упираясь ладонью в спинку сиденья рядом с Катиным плечом.

– Вы великолепная женщина, Екатерина Андреевна, – сказал тихо, голос сорвался на легкую хрипотцу, и Катя почувствовала, как раскаленные мурашки волной прокатились по телу, с готовностью откликнувшемуся на эту интимную, слишком откровенную интонацию.

Лаврова смогла выдохнуть только когда когда Долгов наконец вновь занял водительское место. Больше всего хотелось выскочить из машины, лишь бы не видеть этого парня, ласкавшего ее с таким упоением и без малейшего стыда. Меньше всего хотелось думать о том, почему позволила это все, почему допустила… Все мужчины, пусть и вызывавшие у нее симпатию, не подпускались даже к ее квартире, не говоря уж спальне. И вот этот нахальный парень, моментально перевернувший ее жизнь, упрямо пытающийся добиться… Чего добиться? Просто затащить ее в постель? Бред. Она мало похожа на женщину, о ночи с которой может мечтать мужчина. Это Катя усвоила еще давно, будучи совсем юной и глупой. Глупой, если позволила себе случайную связь с человеком, не вызывавшим у нее ровным счетом ничего. Наверное поэтому и осталась эта связь в памяти как нечто бессмысленное, нелепое и даже неприятное. Повторять подобный опыт не было ни времени, ни желания. Да и смысла во всем этом Лаврова не видела, у нее и без того было чем заняться: учеба, потом работа, друзья, увлечения… Совсем не хотелось усложнять себе жизнь отношениями, а мысль о случайном интиме и вовсе вызывала брезгливость. Вызывала. Только не сегодня, когда буквально растворялась в прикосновениях своего курсанта. Своего. Курсанта. Блин. Просто блин. Как она, с ее репутацией железной леди, разумной и хладнокровной барышни, позволила себе подобное? Где ее хваленая рассудочность, умение держать себя в руках?..

Машина мягко притормозила, и Лаврова буквально вылетела из салона, прерывая сеанс психоанализа. Долгов проводил ее взглядом и откинулся на сиденье, даже не удивляясь, что воспитанная леди не потрудилась попрощаться. Снова облизнул губы и улыбнулся. Ничего, Екатерина Андреевна, когда-нибудь вы привыкнете и перестанете смущаться от подобных вещей, это я вам обещаю…

========== Часть 10 ==========

– Ну что, господа курсанты, вчера вы решили отрабатывать каждый свою версию. И сейчас я хочу услышать, как далеко вы продвинулись. Есть желающие поделиться достижениями? Миско?

– Я вообще не понимаю, что еще можно отрабатывать, – голосом типичного зануды объявил Виталик. – Алиби у Пашкова как не было, так и нет. Машина, которую у него якобы угнали, до сих пор не найдена. Но если она найдется, я не удивлюсь, что там будут обнаружены следы.

– Миско, а вам в голову не приходило, что машину мог угнать убийца? Упрямство – это, конечно, хорошо, но мыслить надо как-то шире. А вы уперлись в свою версию и думать больше ни о чем не хотите.

Отличник надулся, но Лаврова уже переключила внимание на Захарову.

– А у вас что? Маньяк так и остался плодом вашей фантазии, или как-то удалось обосновать ваш вариант развития событий?

– Ну, мы с Деном проверили стоящих на учете в психдиспансере… И среди тех, кто теоретически мог подобное совершить, врач назвал Тарасова. Похоже, Екатерина Андреевна, ваша версия подтверждается.

– Ну, это еще ничего не доказывает, – равнодушно бросила куратор. – Нужно что-то серьезнее, чем простые совпадения.

– А не многовато ли совпадений, Екатерина Андреевна? – наконец произнес Долгов первую за утро фразу, устав молча наблюдать за железной леди. Он уже не мог поверить в то, что все, произошедшее вчера, ему не приснилось. В поведении Лавровой не изменилось ровным счетом ничего: та же холодность, отстраненность, язвительность. Даже когда смотрела на него, во взгляде ничего не менялось, на щеках не вспыхивал едва заметный румянец, тон не становился более раздраженным или напротив, – мягким. Она вела себя так, словно вчера не стонала бесстыдно от его ласк, не краснела стыдливо, словно девчонка, не мечтала оказаться как можно дальше от его нежного, немного нахального взгляда… Родион мысленно поздравил себя с очередным в корне неверным выводом: личная жизнь Лавровой никоим образом не влияла на ее характер. Да уж, каких только дурацких мыслей насчет этой поистине шикарной женщины не возникало у него прежде… Лаврова просто не вписывалась в его понятия о женщинах, поэтому он и оказывался все время неправ. Пора уже перестать мерить Екатерину Андреевну по общепринятым стандартам. Она действительно необыкновенная, и этим можно либо восхищаться, либо раздражаться. Долгов не мог не восхищаться.

– Долгов, перестаньте витать в облаках! – пробился сквозь его размышления немного раздраженный голос куратора. – Может, поделитесь уже своей версией?

Родион пожал плечами.

– Мне кажется, нужно разрабатывать Тарасова. Искать мотив, проверить возможность его знакомства с Соболевой… И вот еще что мне интересно. Фраза в блоге про пыль прошлого. Какое может быть прошлое у двадцатилетней девушки? Нет, что-то тут не так…

– Мне нравится ход ваших мыслей, Долгов. Мне не нравится отсутствие конкретного результата, – холодно бросила капитан. – Марины и Шишкарева это тоже касается. От вас я вообще не услышала ничего внятного.

Курсанты промолчали, опустив головы.

– В общем, так, – подвела итог Лаврова. – Продолжайте разрабатывать свои версии. Миско, включите свою гениальную логику и постарайтесь догадаться, где находится машина Пашкова, раз уж вы так настаиваете, что он сам ее у себя угнал. Варя и Денис, поговорите с родственниками, знакомыми, коллегами Тарасова. Все данные возьмете у Захоронка. Никишина и Шишкарев, поскольку версий у вас нет, поднимите сводки происшествий, проверьте, не было ли похожих случаев. Долгов, поищите что-нибудь в интернете на Тарасова, кроме пресловутого блога. А мы с лейтенантом Захоронком подробнее изучим биографию Соболевой и Тарасова, может, найдем общие точки.

– А… – начал Родион вслед уже захлопнувшейся двери. Вообще-то он собирался вместе с куратором навестить Пашкова, чтобы выведать у него хоть что-то о таинственном поклоннике Соболевой. Но Лаврова, похоже, решила все переиграть, лишь бы не пересекаться с ним после вчерашнего. Ну зашибись!

***

Родион обнаружил Лаврову в пустой аудитории первого курса – стерва Кудилина не придумала ничего лучше, чем поставить на замену заболевшему преподавателю и без того занятую Екатерину Андреевну.

– Помочь? – вежливо предложил Долгов, заметив, как Лаврова пытается удержать внушительную стопку учебников. Не дожидаясь ответа, ловко перехватил большую часть книг и направился в сторону библиотеки. Лаврова последовала за курсантом, сверля его спину недовольным взглядом.

– Ну и что вы хотели, Долгов? – прежним ледяным тоном осведомилась женщина, составляя учебники на полку и даже не смотря в сторону Родиона.

Губы парня растянулись в многозначительной улыбке.

– Вы же обещали помочь мне с криминологией, – напомнил он спокойно. Если бы Лаврова потрудилась посмотреть в глаза курсанта, то заметила бы танцующих в них наглых бесенят. Но Катя усиленно делала вид, что изучает заголовки книг, а Долгова в помещении и в помине нет.

– Екатерина Андреевна, – позвал парень, вдоволь изучив взглядом напряженную фигуру куратора от носков изящных туфель до аккуратно собранных на затылке прядей. Услышав обращение, Лаврова упрямо сжала губы и сухо ответила:

– Не думаю, что в этом есть необходимость.

– Мне так не кажется, – чуть тише проговорил Долгов, делая небольшой шаг к куратору. – А еще я думал, что вам будет интересно, что мне удалось узнать о Тарасове.

– И что же вам удалось узнать о Тарасове? – делано безразличным тоном переспросила капитан, по-прежнему стоя к курсанту боком и сосредоточенно рассматривая учебники.

– Что, прямо здесь говорить?

– А что вас не устраивает? – приподняла бровь Лаврова и наконец повернулась, оказавшись к Родиону почти вплотную.

– Вообще-то я рассчитывал, что вы угостите меня вашим замечательным кофе и в уютной обстановке мы поговорим и о расследовании, и о Бодлере, и о криминологии, – тон Долгова изменился, голос стал немного хриплым, как тогда, в машине, а еще – взволнованным.

Катя вздрогнула, ощутив жаркую волну, пробежавшую по спине от этой мягкой, вкрадчиво-интимной интонации. Непроизвольно сделала шаг назад, уткнувшись спиной в стеллаж с книгами. Родион усмехнулся, наблюдая за ее движениями, и его усмешка Кате очень не понравилась.

– Долгов… – вытолкнула она негромко, почти испуганно, и поймала удивленный взгляд курсанта.

– Вы что, боитесь меня? – спросил он наконец, чуть не рассмеявшись. – Не думал, что такой страшный.

Лаврова молчала, прислушиваясь к судорожному стуку собственного сердца, и этот звук, ей казалось, разносился на все пронзительно-тихое помещение. Боялась ли она своего курсанта? Нет, совсем нет. Катя боялась собственной реакции на его близость, на его голос, на его прикосновения… А Долгов, словно прочитав ее мысли, сделал еще шаг вперед и бережно взял Лаврову за плечи. Женщина застыла, боясь пошевелиться.

– Екатерина Андреевна, что вы со мной делаете? – Горячее дыхание буквально обожгло кожу, а в следующее мгновение Родион притянул Катю к себе и поцеловал. Не как в самый первый раз, ласково и убеждающе, а жарко, торопливо, жадно, наслаждаясь каждой секундой. Подчиняя, покоряя, заражая своим безумием. Это был не просто поцелуй, это была необходимость. Сейчас, целуя эту женщину, осторожно поглаживая ее по отчего-то чуть вздрагивающим плечам, Долгов понял, как успел соскучиться за какие-то ничтожные часы без нее. Без ее близости, без возможности прикасаться к ней. А еще Родион, кажется, начинал понимать: каково это – чувствовать потребность в ком-то. Он особенно ясно осознал, как эта невероятная женщина ему нужна. А еще – что не позволит себе ее потерять.

Она стала его мечтой, и он сделает все, чтобы эта мечта сбылась.

========== Часть 11 ==========

Сегодняшний вечер капитана Лавровой мало чем отличался от ее вечеров во время работы оперативником. Если не было допросов, задержаний и прочей рутины, Катя устраивалась в тишине с листом бумаги и ручкой и начинала размышлять. Не в спешке, на ходу, а медленно, со вкусом, анализируя каждую крошечную деталь, каждое невзначай брошенное слово. Сопоставляла всю известную информацию, прикидывала, что еще необходимо узнать, задавала себе вопросы, которые не возникли раньше. И зачастую именно в такие моменты неторопливых раздумий и открывалась истина. Все кусочки паззла становились на свое место, образовывая цельную картину. Этот момент, когда понимание вдруг пробивало насквозь, разрушая банальную скучную схему, был таким сладостным и прекрасным, что не передать словами. Именно за эти мгновения озарений Катя Лаврова любила сложные, запутанные дела. Любила так, как ни что иное.

Вот и сейчас, машинально прихлебывая успевший остыть кофе, Катя чертила на бумаге какие-то понятные ей одной схемы, пытаясь выстроить на основе известных фактов приемлемую версию. Это как сложное уравнение в математике – нужно найти множество неизвестных, чтобы с их помощью найти другие неизвестные. Вот только в расследованиях в этом плане труднее: необходимо понять не только как искать, но и что искать. Но разве когда-то капитан Лаврова пасовала перед трудностями?

Катя раздраженно отбросила назад мешавшие волосы и принялась гипнотизировать взглядом листок. Вопросы множились, а вот ответов не было, одни догадки. Тарасов и Соболева. Детдомовская девчонка и помешанный на Бодлере сумасшедший. Что у них могло быть общего? Кроме факта убийства, если преступник действительно Тарасов. А ведь слишком многое указывает на это: стихи, запись в блоге, учеба Тарасова в медицинском университете… Алиби на день убийства у него тоже нет. Мотива, впрочем, тоже не имеется. “Пыль прошлого”. Какое прошлое может быть у двадцатилетней девчонки? Правильно Долгов заметил. И насчет места обнаружения тела тоже прав. А вот она что-то совсем расслабилась, даже не может сопоставить факты. Мозги начисто отшибло от ухаживаний юного поклонника. Лаврова сердито фыркнула и с грохотом отставила кружку. Неуместно вспомнился поцелуй в библиотеке, свое поспешное бегство и удивленный взгляд не вовремя вернувшейся библиотекарши… Долгов, наверное, хорошо посмеялся над растерянностью взрослой тетки, раскрасневшейся от поцелуев словно малолетняя школьница.

Лаврова шумно отодвинула стул и, поднявшись, подошла к окну. Прижалась лбом к стеклу, словно пыталась прогнать мысли, от которых кидало в жар. Но память упрямо подсовывала сцену в машине, и от стыда хотелось провалиться. А Долгов молодец, вел себя так, словно ничего не произошло… Если не считать настойчивых взглядов и пресловутого черт-бы-его-побрал поцелуя. А что ее, собственно, удивляет? В постели у такого парня уж точно побывала не одна юная красавица. Было бы странно, если бы тот случайный эпизод стал для него чем-то из ряда вон выходящим…

Катя распахнула окно, впуская в помещение холодный осенний воздух, призванный выстудить из ее головы непотребные мысли. О чем вы думаете вообще, капитан Лаврова? Надо дело распутывать, а вы размышляете о бурной личной своего курсанта. Курсанта, которому позволили бесстыдно себя ублажать. С которым увлеченно целовались чуть ли не на виду всего университета. И который, похоже, даже не думает на этом останавливаться…

Напряженно-задумчивую тишину квартиры внезапно нарушил телефонный звонок. Чересчур громкий, чересчур пронзительный. Какой-то слишком настойчивый для невинного дружеского звонка. И, поднимая трубку, Катя уже догадывалась, что услышит что-то не очень оптимистическое.

***

Родион притормозил возле цветочного магазина и, покидая машину, усмехнулся. Вот уж не думал, что когда-нибудь посетит такое место. Прежним пассиям, тем немногим, что не были случайными, Долгов всегда дарил розы. Просто потому что так принято. Покупал цветы в ларьках, не заморачиваясь, – какая разница, букет, купленный по дороге, или тот, что приобретен в недешевом магазине? А вот сейчас ему хотелось чего-то уникального. Не растрепанных нерях-хризантем, не банально-пошлых роз. Лаврову хотелось удивить. Хотелось сделать ей приятное, по-настоящему, а не просто потому что так полагается. Хотелось увидеть теплые искорки смущения в ее невероятных льдистых глазах. Да просто хотелось как-то выразить все чувства, которые эта женщина пробуждала в нем. Чувства, о существовании которых Родион прежде даже не задумывался.

– Что будете брать? – вежливо заулыбалась продавец, поправляя роскошный букет ярко-красных роз. – Есть белые, есть розовые, есть в композиции…

– Никаких роз, – отрезал курсант. – Нужно что-то необычное. Шикарные цветы для шикарной женщины.

Продавец окинула взглядом цветочное богатство и протянула Родиону пышную ветку белоснежных орхидей, художественно перевитую тонкой шелковой лентой.

– То, что нужно, – кивнул Долгов, поразившись тому, как этот незамысловатый на первый взгляд букет подходит Лавровой. Простота, изящество, чистота, хрупкость. И в то же время какая-то загадка, сложность, необычность. Да, это определенно то, что нужно. Шикарные цветы для шикарной женщины.

***

Лаврова открыла не сразу. Увидев курсанта, недовольно поморщилась и еще более ледяным, чем обычно, тоном осведомилась:

– Чем обязана?

– Я думал, вы все-таки поможете мне с криминологией, – ответил Долгов мягко. – И заодно выслушаете, что мне удалось узнать.

– Все, что вы могли узнать, мне уже известно, – бросила капитан. – Извините, я очень устала. И пожалуйста, не надо больше всего этого, – она кивнула на цветы. – Похоже на лесть. А лесть я не переношу ни в каком виде, даже в таком привлекательном. До свидания, Долгов. И знаете что? Вам лучше сюда больше не приходить.

Лаврова сделала шаг назад, очевидно, ожидая, что Родион развернется и закроет за собой дверь. Но курсант не спешил. Сейчас, когда куратор стояла в безжалостном свете лампы, он заметил и слишком сильную бледность женщины, и ее немного покрасневшие глаза. И то, как едва заметно подрагивали ее пальцы, тоже не укрылось от внимания Родиона.

– Екатерина Андреевна, у вас что-то случилось? – моментально делая шаг вперед, напряженно спросил парень, внимательно вглядываясь в лицо Лавровой.

– У меня ничего не случилось, это раз, – отчеканила Катя. – А если что-то случилось, то это касается меня и только меня, это два.

– Я не уйду, пока вы мне все не расскажете – это три, – непривычно уверенно завершил Долгов, беря холодные руки женщины в свои.

– Вас это не касается, – Лаврова резко высвободилась и повторила: – До свидания.

– Екатерина Андреевна…

– Уходите.

Родион прислонился плечом к стене.

– Ну что ж, я подожду. Мне спешить некуда.

Лаврова прикусила губу, глядя на парня немного исподлобья. Сосредоточенно, вдумчиво, словно что-то просчитывала в уме.

– У меня правда все в порядке, – произнесла наконец и даже попыталась улыбнуться. Улыбка получилась натянутой и абсолютно фальшивой.

– Екатерина Андреевна… – снова начал курсант, но Катя перебила:

– У меня на самом деле все отлично. А вам пора.

Родион несколько мгновений стоял неподвижно, неотрывно глядя на куратора. Женщина даже слегка поежилась под этим изучающим взглядом.

– Идите, Долгов, – повторила, уже начиная раздражаться. Парень, помедлив, кивнул и, не говоря ни слова, вышел на лестничную площадку, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Екатерина Андреевна Лаврова иногда была невероятно упрямой. А если откровенно – совершенно невыносимой в своем стремлении все и всегда решать самой. Но когда-нибудь и она поймет, что не так уж плохо – иметь рядом человека, готового прийти на помощь по первому зову. Когда-нибудь…

========== Часть 12 ==========

“Лаврова, ты просто фантастическая идиотка,” – ругала себя Катя, пробираясь в темноте по заброшенному складу. Это действительно было безумием: отправиться на конец города в безлюдное место, имея при себе только травматик. Если человек, вызвавший Лаврову сюда, собирался ее убить, то тут уж никакой травматический пистолет не поможет. Настоящий – и то не факт.

Конечно, можно было просто проигнорировать звонок, посмеяться и бросить трубку. Или вызвать на место встречи парочку оперов. Можно, если бы не одно крошечное “но”. Этим “но” была фотография ее матери, отправленная на электронную почту. И короткое ясное предупреждение: если капитан Лаврова откажется явиться в назначенное место или, того хуже, придет не одна, то очень скоро станет сиротой. И Катя, хоть и не была мнительной трусихой, проверять серьезность намерений звонившего не рискнула.

И вот теперь, ругаясь всеми известными интеллигентной девушке словами, Лаврова пыталась найти назначенное место и при этом что-нибудь себе не сломать. Попутно пыталась понять, зачем неизвестный это все затеял. Хотел убить ее в тихом удобном местечке? Для этого предостаточно и других возможностей. Чья-то глупая шутка? Вряд ли нормальному человеку придет в голову так шутить. А может, это кто-то из подозреваемых решил напугать ее таким странным способом?..

Катя замерла, настороженно прислушиваясь и сжимая в руке оружие. Скорее не услышала – почувствовала чье-то присутствие рядом. Напряжение сковало целиком, не давая вздохнуть.

– Кто здесь? – спросила громко. Звук ударился о стены и затих. Тишина стала еще более пронзительной и настораживающей. А в следующее мгновение Катя ощутила какое-то движение за спиной. Резко обернулась, готовясь в следующую секунду вскинуть пистолет. Но опоздала: на бетонном полу уже сцепились две тени. Откуда взялся второй неизвестный, Катя так и не поняла. Хотя в этих лабиринтах скрыться легче легкого…

– Стоять! – приказ прозвучал несколько нелепо, учитывая ситуацию. Однако борьба все-таки прекратилась. Второй неизвестный почти скрутил первого, но тот каким-то невероятным образом сумел извернуться и, ударив соперника в лицо, вскочил.

– Стоять, стреляю! – повторила Катя и нажала на спусковой крючок. “Тень” сдавленно выругалась, подалась в сторону, очевидно, ожидая еще одного выстрела. Лаврова рванулась за ним, а в следующее мгновение сама очутилась на пыльном полу, прижатая чьим-то телом. Однако не успела возмутиться даже мысленно – буквально через долю секунды раздался характерный щелчок, и в том месте, где она стояла, со стены посыпалась штукатурка.

– Тихо, Екатерина Андреевна, – раздалось над ухом, и Катя удивленно вскинулась:

– Долгов, вы-то что здесь делаете?!

– А вы думали, я вот просто так развернусь и уйду, наплевав на то, что у вас что-то произошло?

– Действительно, – фыркнула куратор и перешла к насущному: – Может, вы с меня встанете уже? Во-первых, это уже становится неприличным, во-вторых, вы весите несколько больше пушинки.

– Извините, – ей показалось, или в голосе этого наглеца промелькнуло смущение? Поднявшись, Долгов галантно подал Кате руку. Женщина, игнорируя вежливый жест, резко поднялась и тихонько охнула: в ногу ударило ужасной болью.

– Что такое? Вы ушиблись? – встревоженно спросил Родион и посветил телефоном.

– Все нормально, – процедила Катя сквозь зубы. Сделала шаг и почти со страхом поняла, что сама даже выбраться отсюда не сможет, не то что до ближайшей остановки дойти. А остановка, к слову, находилась отнюдь не в двух шагах от этого очень милого местечка.