Текст книги "Благими намерениями вымощена дорога... в рай? (СИ)"

Автор книги: Лана Танг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Черт, но почему я не могу забыть об этом сводящем с ума нежном шепоте, и трепетных прикосновениях его пальцев к своему телу?.. Брысь, брысь, никому не нужные глупые мысли!

часть 8

Джеф

Теперь я злился на этого паршивца по-настоящему. Еще больше злило то, что я отчетливо понимал, – злиться следовало в первую очередь на себя, потому что Милли не делал ровным счетом ничего провокационного, чтобы я ТАК на него реагировал.

Весь день он исправно выполнял порученную ему работу, и не его вина, что солнце оказалось для его неприспособленного к таким нагрузкам нежного организма чересчур сильным.

Я как раз оказался поблизости, шел проверить выполнение задания, и застал момент, когда это случилось. Мальчишка упал и не мог подняться, хотя делал отчаянные попытки встать на ноги, глаза смотрели растерянно и непонимающе, грудь часто вздымалась, щеки горели, а великан Шепард, который как раз перед этим несильно толкнул его, выглядел виноватым, подумав, что это он довел нашего омежку до такого состояния, но я успокоил его, потому что налицо были все признаки теплового удара. Глядя на покрасневшее лицо Милли с мелкими бисеринками холодного пота я испытал такую щемящую жалость, что сам испугался. Не менее потрясенным выглядел и Шепард, его большие руки дрожали, он мгновенно схватил ведра и помчался на колодец вытаскивать чистой холодной воды.

Я поплескал холодом на лоб и шею Милтона, стащил с себя рубашку, обмакнул в воду и протер ему грудь и ноги. Он дернулся и жалобно простонал, но в сознание не пришел.

-Его наверное тошнит, – вспоминая сведения из учебного пособия по оказанию первой медицинской помощи, пробормотал я. – Здесь очень неудобно, и жарко к тому же. Я отнесу его в дом, там прохладно, и он сможет отдохнуть.

Совсем не тяжелый. Бараний вес. Я нес его, бережно прижимая к груди, и сердце рвалось на части от жалости и раскаяния. Я глупый дурак, довел парня до обморока, увлекся игрой в строгого тюремщика до такой степени, что позабыл об элементарных правилах безопасности. Уложил на свою постель, снял с него сырую от воды и пота рубашку, закатал штаны до колен, и приступил к делу.

У меня давно не было ни с кем серьезных отношений. Телесный голод я удовлетворял с постоянным партнером из элитного Дома Свиданий. Этих ночей мне вполне хватало, и я не хотел ничего менять в своей устоявшейся скучной жизни. И разумеется, меньше всего я планировал заводить какие-то шашни с супругом босса, с тем самым неверным омегой, которого в порыве праведного гнева вознамерился перевоспитать и вернуть в законную семейную жизнь...

Так почему же теперь, глядя на это гибкое нежное тело, я сгорал заживо и забывал дышать, весь охваченный безумным желанием обладать им, любить его, ласкать и нежить? Мягко водил влажным махровым полотенцем по красивой груди, животу, по плечам и шее, шепча какой-то бред, успокаивая себя тем, что он этого не слышит. Хотелось сжать его в объятиях, задушить поцелуями, раздеть полностью и сделать своим! Дошло до того, что я окончательно потерял над собой контроль и мои пальцы ослушались меня, начав творить совершенно недопустимые вещи! Но как сладко и безумно приятно было трогать и мять податливую бусинку его маленького розового сосочка, как неудержимо тянуло коснуться ее губами, и нежно покусывая, ласкать до бесконечности! Он так дивно пах – потный, разгоряченный, уставший. Чистый запах, не замутненный никакой химией, усилился втрое, он терзал мое обоняние откровенной страстью, доводя до полуобморочного невменяемого состояния.

О, эта подлая природа, что она со мной делает? И почему этот стервозник так непорочно благоухает, сама невинность во плоти, а не похотливый любитель ходить налево? Точно чистку сделал, денежки есть, почему нет?... Но и работать он умеет, похоже что я ошибся, записав всех до единого богатеньких омег в бездельники, а они, оказывается, тоже бывают разные. Тело у Милли тонкое и гибкое, но отнюдь не хлипкое, и мышцы накачены, в тренажерный зал ходит, несомненно...

Ах, сосочки, какая прелесть, и куда это меня заносит сбесившимися гормонами?... Он простонал и дернулся, видно, почувствовал... Дурак безумный, что я делаю? Злясь на весь мир, прогнал искусителя, велел убираться, сам ринулся в ванную – снимать напряжение. Давно со мной такого не случалось, с почти позабытых студенческих времен, когда не всегда удавалось найти омегу для одноразового жаркого секса...Черт, ну и оторвусь же я на тебе завтра, нежный мой поросенок, отольются тебе мои позорные эротические мучения, попляшешь ты у меня на вредных работах!

Псих, что я злюсь, в чем Милли виноват передо мной? разве он хоть пальцем шевельнул, чтобы соблазнить меня? Это я, я сам слетел с катушек, сам заболел «стокгольмским синдромом», сам помешался на невозможном, на совершенно недопустимом, глупом желании! Хотя, стоп, о чем это я? «Стокгольмский синдром» – это же когда похищенный влюбляется в похитителя, а не наоборот? И зачем я позвал его завтра к себе, разве мне не надо держаться от него подальше?

***

Он явился как штык, минута в минуту. Сварил отличный американо, и стоял неподвижно, опустив руки, в ожидании дальнейшей «разнарядки» на работы. Пока его присутствие меня не смущало, и это обнадежило. Может, вчера со мной случилось просто временное помешательство?

-Ничего не хочешь спросить? – разбив собственным голосом повисшее в воздухе стеклянное молчание, сказал я. – Давай, один вопрос, пока я добрый.

-Если бы вдруг оказалось, что вы похитили не того человека, что бы вы стали делать, господин рабовладелец?

-Посадил на цепь и оставил здесь на острове на всю жизнь! – загораясь раздражением, рявкнул я. Ну умеет же он вывести из себя, негодный омежка. – Как чувствовал, что очередную ерунду сморозишь! Так, хватит болтать, марш на кухню. Приготовишь завтрак, из того набора, что на столе, на все про все тебе тридцать минут. Живо давай, время пошло!

-Я не слишком хороший повар, господин, – тихо сказал он, поворачиваясь идти на кухню, – так что не уверен, смогу ли угодить вашему вкусу.

-Давай, давай, не болтай лишнего! – потягивая дивный напиток, махнул рукой я, в нетерпеливом предвкушении полного провала его поварского дебюта, ибо набор продуктов, которые я предоставил в его распоряжение, был более чем скудный: овощи, яйца и немного бекона. Что можно сделать из такого минимума ингредиентов за полчаса, я честно говоря, совершенно не представлял, и сам с такой задачей ни за что бы не справился. Ну разве что пожарил яйца и покрошил овощи для салата...

Ровно в назначенное время Милли вынес из кухни поднос с тарелками. Мягкий салат из редиса с яйцом, нежные кабачковые оладьи, шкворчащая на сковороде яичница с беконом и помидорами, и в довершении утреннего меню – высокий стакан со взбитым в миксере овощным коктейлем. Я попробовал – вкусно, черт подери! Быстро, просто – и вкусно!

-Ты что, школу поваров закончил? – забыв о его богатом происхождении, задал я нелепый вопрос.

-Нет, господин, – ничуть не удивившись, ответил он, – дед научил. Он все в этой жизни умел делать, даже крестиком вышивать.

«Дед», – отметил я в уголке памяти. Что за дед такой, который все в жизни умел? Я совершенно не знал семьи Рэндольфов, надо будет залезть в Интернет и почитать, что там про них написано, ведь бывает же так даже в богатых семьях, что отпрыски выбирают себе в супруги совсем не ровню.

Этот омега нравился мне все больше, и я ничего не мог с этим поделать. Я мучил и гонял его, вымещая свою досаду на этом стройном худощавом теле, заставлял убирать комнаты и мыть полы, протирать плитку в ванной комнате и драить столовое серебро. Притащил ворох грязной одежды всех рабочих с фермы и велел постирать, и он удивленно воззрился на меня своим ясными зеленоватыми глазами.

-У вас нет стиральной машины, господин рабовладелец? Или вам доставляет особенное удовольствие загружать меня заведомо примитивной тяжелой работой?

-Поговори еще, дерзкий омега! – возвышая голос, прикрикнул я, чувствуя нарастающее внутри презрение к самому себе. Перевоспитание давало все большую трещину и грозило рухнуть окончательно, поэтому я и изгалялся над Милтоном, не зная, как иначе мне скрыть свой почти уже явный интерес к нему. Я видел, что он устал и не выспался, что ладошки покрыты свежими мозолями от вчерашних тяжелых ведер, знал, что они могут лопнуть в мыльной воде и причинить парню ужасные страдания, я все это видел, и сердце мое рвалось от боли и сострадания, но засевший во мне упрямый дух противоречия не позволял уступить и пойти на попятную. – Пошевелись, бездельник, и не думай, что на сегодня это твое последнее задание!

После обеда я потащил его в левую половину дома.

-Куда мы идем, господин? – тихо спросил он.

-Поработаешь теперь в моей спальне, – тщательно следя за голосом, нелюбезно ответил я. В его глазах мелькнул испуг и непонимание, он чуть покраснел, но стоически промолчал, не опустившись до выяснений и дальнейших вопросов.

«Думаешь, спать с собой положу? Боишься, что изнасилую? – мысленно заводя себя, подумал я. – Не дождешься, маленький гаденыш! Никогда больше не снизойду до тебя, самоуверенный мелкий красавчик!»

-Вот, видишь, – кивнул на огромные, под самый потолок, окна возле кровати, – бери тумбочку, на нее ставь стул, и полезай мыть стекла, чтоб блестели, как новенькие! Воду нальешь в туалете, тряпки там есть.

-А средства для стекол у вас разве не имеется? – удивленно спросил он. – Быстрее и качественнее, чем просто водой, и тряпок меньше понадобится.

-Приступай к делу! – прибавив в голос злости, крикнул я. И чего я завожусь каждый раз, когда вижу его так близко? – Что за бесполезный работник, вечно всем недоволен!

Он тихо вздохнул, принес ведро воды, запасся тряпками, собрал (даже на вид) ненадежное сооружение тумбочка-стул, и осторожно опробовал на нем собственный вес.

-Нет другого стула, господин? – подал он голос с вершины пирамиды. – Этот качается...

-Заткнись, омега! Еще одна претензия, и я не знаю, что тогда с тобой сделаю! – делая зверское лицо, зарычал я. Плюхнулся на кровать и прикрыл глаза, слушая его осторожную возню и характерные звуки уборки.

Конечно же, Милли оказался прав, и ненадежный стул не выдержал даже его сравнительно небольшого веса. Все случилось в сущие мгновения: его тихий вскрик, мое стремительное движение, – и вот я уже поймал его, и мы вместе рухнули на мою кровать, а сломанный стул с грохотом приземлился на пол рядом.

Он лежал на мне, головой на груди, а я крепко обнимал его сзади за талию. Руки мои попали под его рубашку, прикасаясь к гладкой, как шелк, нежной коже, и прежде чем я осознал, что делаю, ладони скользнули выше, снимая с него этот мешающий мне предмет одежды. Он замер и задышал сильнее, но не сопротивлялся, напротив, потянулся руками вверх, помогая мне раздеть себя. В следующий миг я перевернул его на спину, и начал целовать, поднимаясь снизу. Нежная кожа на животе, мягкие сосочки, длинные изящные ключицы, стройная лебединая шея... Коснулся губ... и тормоза отказали... я кусал и облизывал, углубляя поцелуй, безумно распаляясь от трения наших языков внутри его рта, растягивая контакт до бесконечности и желая большего...

-Господин... господин... – шептал он это дурацкое и совсем не ласковое слово в редких перерывах между поцелуями, – господин... господин... пожалуйста... господин...

Я понятия не имел, о чем он просил, говоря «пожалуйста»? Пожалуйста, возьми меня? или пожалуйста, отпусти меня? Его глаза, потемневшие от желания... его сводящий с ума запах, нежное подрагивающее тело... Еще минута, короткий миг, и я не справлюсь с собой, я сдеру с него штаны и что там под ними, и сделаю своим, навсегда испортив свое будущее...

«Он супруг твоего босса! что ты делаешь??? ОН СУПРУГ ТВОЕГО БОССА! остановись, сейчас же!!! – вопил во мне жалкий остаток разума, зажатый где-то на самой глубине моего сознания. – Ты пожалеешь потом о том, что натворил, ты пожалеешь!!»

-Убирайся! Вон с глаз моих! – собрав в кулак все свое мужество, рявкнул я, грубо сталкивая его с кровати. Безумие, чистое безумие, я чуть было не совершил преступление, – против своих принципов, убеждений, своего образа жизни. Босс прав, на все сто – эти подлые омеги имеют над нами непостижимую власть, крутят из нас веревки, выставляя мерзавцами и подонками, бросающимися даже на чужих супругов!

Нет, мне надо немедленно бежать с острова, бежать от Милтона, потому что иначе я просто с собой не справлюсь! Как же хорошо, что мне не удалось взять отпуск на неделю, что буду в ближайшие дни очень занят, и у меня не останется времени думать о глупостях!...

часть 9

Милтон

Не помню, как я выполз из Большого дома, и как добрался до своего сарая, чтобы упасть без сил на свое жалкое ложе и зализывать в одиночестве нежданно-негаданные сердечные раны. По счастью на улице мне никто не встретился, и даже великан Шепард сегодня не пас меня, видимо получив отгул от обязанностей тюремщика, по причине того, что я находился под надзором самого господина Безымянного.

Что это было вообще, и как мне понимать свою безусловную покорность и согласие со всем тем безумием, что он вытворял со мной в своей спальне? Почему я даже пальцем не пошевелил, чтобы воспротивиться ему, почему даже голоса не подал в знак возмущения, безропотно и послушно принимая от него ласки и поцелуи? Боже, да меня в жизни никто так не трогал, так нежно и страстно не целовал, не удивительно, что крышу снесло набок, и дух захватило от острого, как в первом прыжке с парашютом, опасного наслаждения...

Нет, я вообще ничего не понимаю! Не понимаю поступков безумного альфы, не понимаю своей ответной реакции на эти поступки! Он похитил меня для того, чтобы научить морали и супружеской верности, он противник измен и сам прямо заявил об этом, но почему же тогда так поступает со мной? Почему целует и ласкает, весь горит и пышет желанием обладать моим телом? Как это объяснить? Он увидел во мне объект сексуального удовольствия, и в нем взыграл основной инстинкт?

А я сам? во мне-то что взыграло? Почему я безволен и беспомощен в его руках, словно тряпичная кукла, почему и когда это началось? Пожалуй, еще в машине, когда он вез меня из клуба, и я впервые оказался с ним рядом, ощутив его чарующий притягательный запах. Он завораживал меня, будил смутное томление во всем теле, и я тогда еще подумал, что совсем не против провести с ним свою первую настоящую ночь. Ночь с понравившимся мне альфой...

Но тогда я был уверен, что он просто снял меня в клубе, и что между нами нет ничего личного. Я хотел получить обычный секс, испытав на своем теле все те интимные телесные радости и наслаждения, о которых охотно и много рассказывал мне словоохотливый сосед. Теперь же, когда Безымянный проявил себя жестким и властным рабовладельцем, и вместе с тем слепым и упертым мстителем неверным омегам, когда украл меня, толком не разобравшись в ситуации, мучил и терзал работой, грубыми окриками и нелепыми приказами, – разве теперь я не должен был изменить к нему свое отношение, не должен возненавидеть эту самодовольную уверенную в себе рожу, и не послать его в ад жариться на сковородке для грешников? Из-за него я потерял работу, свою привычную жизнь, свою независимость, из-за него терпел незаслуженные унижения и угрозы, из-за него стал пленником, причем на совершенно неопределенное время? Он разрушил мою жизнь, а я продолжал испытывать к нему странные чувства, заставляющие тело трепетать от предвкушения чего-то нового, приятного и волнующего? Может, я совершенный дурак, просто до сих пор не догадывался об этом?

Мозг плавился от неразрешимой задачи, а тело тем временем упрямо дрожало, вспоминая волшебные минуты небывалого блаженства, когда губы искусителя-моралиста блуждали по моей коже, щедро даря страстные трепетные поцелуи... Целовал он здорово, просто мастерски, наверняка тот еще ловелас любовник, а мне... с кем сравнивать-то его ласки, дураку нецелованному?

Сколько еще предстоит тут торчать, сколько тянуть рабскую лямку исправительного труда, и когда этот ненормальный сочтет, что я исправился? А может, таким образом он испытывал меня, проверял на «любовную стойкость»? Наверно мне надо было брыкаться и сопротивляться его нежностям, а я повел себя как последний лох, с готовностью попавший в расставленную для него ловушку?

Точно, и как мне это раньше в голову не пришло! Именно эту цель он и преследовал, когда раздевал меня сегодня в спальне! он устроил мне промежуточный экзамен, который я провалил с треском! Но как тогда понимать его нежный шепот вчера, ведь он точно не притворялся, думая что я в отключке?

Нет, хватит думать об этом! Рационального зерна в его поступках нет, как ни крути. Может, мне стоит попробовать как-то сбежать отсюда? Сейчас удобный случай, чтобы провести разведку боем, никто около сарая не маячит, и глаза не мозолит. Надо узнать, на чем здешние жители плавают в город, за продуктами там и прочим необходимым, а кроме того, у них должны ведь быть какие-то покупатели на молоко и яйца, а значит, и регулярное сообщение с внешним миром? Много товара не вывезешь на маленькой лодочке, значит, должен быть грузовой катер или большая лодка. Забраться в нее, в какой-нибудь укромный уголочек, и сделать отсюда ноги??? Давай, Милт, действуй, тебе ли занимать находчивости и решительности, и прости-прощай, моралист любезный, перевоспитывай другого дурачка, сколько влезет!

Осторожно оглядев местность из маленького окошечка на предмет близких врагов или шпионов, (обзор был невелик, но лучшего не имелось) я выполз из своего убежища и отправился исследовать остров.

Он оказался гораздо больше, чем я себе представлял, и я долго блуждал по полям и перелескам, избегая попадаться на глаза работающих людей, пока не нашел то, что искал, то есть лодочный док. Лег в кустах, изучая интересующий меня объект. Обзор был не слишком хорош, но приходилось довольствоваться пока этим, ибо ближе подползать я опасался.

Вход в док перегораживал довольно высокий забор, ворота сейчас были открыты, я рассмотрел на створках большие петли, но вешают ли на ночь замок, узнать сейчас, среди бела дня, не было шансов. Может, и не вешают, от кого запирать, тут все на виду, людей не так уж и много, но кто его знает, пока сам не убедишься, уверенности не будет. Осмелился подобраться к воротам и выглянул на пристань. Да, как я и думал, два больших грузовых катера, из одного рабочие выгружали сейчас молочные фляги и грузили на открытый пикап, и моторная лодка поменьше. Если ворота не запирают, то шанс пробраться на лодку есть, но найдется ли на ней самой такое место, где можно спрятаться, чтобы совершить зайцем рейс до города? Придется рискнуть и сделать еще одну вылазку ночью, и уж тогда можно будет составить более конкретный план действий. Убегу и покажу большую фигу сумасшедшему альфе, пусть бесится и проклинает свою беспечность, сколько захочет!

«Погоди загадывать, Милт, вдруг ночью Шепард опять будет тебя сторожить, и ты не сможешь не только до дока добраться, но и за порог выйти?»

-Это кто это у нас тут? – насмешливый голос альфы заставил меня подскочить на месте. (Напророчил беды, мать честная!) Я ринулся было в кусты, да куда там, беспечность, моя собственная, а не Безымянного, подвела меня самым подлым образом, и мотивы моего пребывания здесь стали ему более чем очевидны. – А ты отчаянный авантюрист, омега, кто бы мог подумать! Стоило оставить тебя без внимания на несколько часов, как ты уже начал думать о побеге! Шепард, я подожду тебя в катере, оттащи его обратно и запри в сарае, а на ночь привяжи получше, чтоб и думать забыл, как шляться по острову.

-Отпустите меня, господин, позвольте уехать с вами, – не сдержав отчаяния от провала первой же миссии, жалобно пискнул я. – Я работу потеряю, и в колледже придется объясняться, почему отсутствовал, опять же за квартиру только за месяц вперед заплачено. Домовладелец ждать не станет, выкинет вещи, и останусь я на улице, без единой тряпки, придется начинать все с начала, а это очень даже непросто...

-Ты эту тираду долго придумывал, Мелвин? – основательно тряхнув меня за плечи, с ехидной усмешкой произнес он. – Я все про тебя знаю, так что нечего мне тут ерунду плести! Я уж думал, что ошибся в тебе, и ты лучше, чем кажешься, но твой поступок полностью подтвердил мое первоначальное о тебе мнение, хитрец и обманщик! Вернусь к следующим выходным, и если узнаю, что ты плохо себя вел, пеняй на себя! Все, некогда мне с тобой разговаривать, тащи этого негодника, Шепард, и не спускай ему впредь подобные выходки!

***

Так я попал в «карцер», со всеми вытекающими отсюда последствиями. На ночь Шепард привязывал меня к стене за ногу тонкой и очень прочной цепочкой. Она давала мне свободу передвижений только в пределах моего сарая, но выйти наружу я не мог, длина не позволяла. Днем за мной особенно никто не следил, лодки постоянно были в работе, и пробраться туда незамеченным я бы не смог, ни под каким видом.

Мой тюремщик объявил мне новые условия моего заточения, видимо выданные господином Безымянным, пока он вез его в город. Я вставал в шесть утра, готовил себе завтрак из яиц и овощей, потом шел на работу. Мне поручили курятник и огород, мой день начинался со сбора яиц и упаковки их в пластиковые контейнеры для продажи, потом был полив и прополка гряд, вечером чистка курятников, которые воняли куда хуже коровьего навоза. Кроме этого, я таскал воду в баню, убирал большой дом и подметал мусор, мыл посуду после ужина в общей столовой и наводил в ней порядок. Управившись со всей этой кучей работы, я приползал в свой сарай на полусогнутых, и уже не помышлял ни о каком побеге, даже если бы был свободен.

Приближались новые выходные, и я терпеливо и с нетерпением ожидал приезда Безымянного, и не только потому, что он единственный мог решить мою дальнейшую участь. Я скучал по нему, ругал себя последними словами, и все равно скучал, а почему и сам не понимал толком. Хотелось видеть его, слышать голос, пусть гневный и ругательный, хотелось смотреть на него, варить ему кофе, жарить яичницу и просто быть там же, где и он.

Разумного объяснения этому я не знал. Думать, что влюбился в него, совсем не хотелось. Это безумие, глупость, сущий кошмар... это неправда, конечно, неправда. Наваждение, злая насмешка судьбы. Я жду его просто потому, что только он может освободить меня из плена. Я жду его только поэтому. Другой причины нет, и быть не может, так что не выдумывай глупостей, малыш Милт. Милли. Милли... он говорил это так нежно, что замирало сердце...

Но еще он называл меня чужим именем Мелвин. Должно быть, это имя настоящего изменника, вместо которого я здесь страдаю. Ох, и попадись мне этот гаденыш в руки!...

часть 10

Джеф

-Господин Син, у вас телефон звонит, вы не ответите? – голос секретаря главного исполнительного директора вернул меня в действительность. – С вами все в порядке, господин Син? Вы всю неделю какой-то расстроенный?

-Да, все хорошо, – нажимая зеленую кнопочку на панели сотового, ответил я. – Бенедикт? Да, слушаю. Какие новости?

-Сегодня пятница, вы приедете, господин Син? Да? Отлично. Захватите побольше препарата для подавления запаха, ну, знаете, какой усиливается у омег в определенные периоды. У нас нет таких баллончиков, потому что они нам были без надобности, а теперь вот у нас появился свой омега, и мы все беспокоимся за малыша Милта. Сразу не догадались купить, когда молоко сдавали, а раз вы скоро приедете, то нет смысла специально лодку в город гонять. Он тоже чувствует себя неуверенно, и прячется от всех подальше, но аромат ничем не скрыть, тем более в наших условиях. Рабочие мои, конечно, все как бы свои люди, каждого хорошо знаю, но природа сильная вещь, и бывает что физические потребности побеждают здравый смысл, даже у очень спокойного альфы. Приезжайте, господин, мы ждем вас, с нетерпением!

-Я доставил вам столько хлопот, Бен, мне так неловко! Я обязательно все компенсирую! Последите за ним, пожалуйста, чтобы не случилось чего-нибудь непредвиденного!

Совещание директоров затянулось, и я весь извелся, с трудом справляясь с тем, чтобы выглядеть естественным. Мысли витали далеко, на острове Бена, где маленький растерянный Милтон оказался наедине с собственной природой, без помощи химии и надежных стен родного дома, в окружении трех десятков сильных здоровых самцов, падких на сладкий омежий запах. И как я мог забыть об этой цикличной особенности нежного пола, как мог заранее не обеспечить его привычной защитой?

Купив в магазине две упаковки синих баллончиков, поехал на пристань, где рабочий с фермы уже ждал меня в маленьком катере. Еще с воды заметил мечущегося по берегу Шепарда, и понял, что неприятности все-таки случились.

-Что, Шепард, что? почему ты такой встревоженный?

-Милт пропал, господин Син, нигде найти не можем! Он был на огороде, и я присматривал за ним, на минуту только отошел, воды попить из колодца, оглянулся, а его и след простыл. И запах пропал, словно в воду с камнем! Стемнеет скоро, как будем искать? Бен взял в помощь пять человек, остров прочесывает, а мне поручил встретить вас в доке.

-Тихо, не паникуй. В воду с камнем – это верная мысль. Парень не дурак, понимает, что главное для него – заглушить запах. Он или в воду залез по шею, или в навозную кучу, ну или еще во что-то такое же жидкое или пахучее. Уж лучше бы в навоз, чем в море, вода холодная, простудиться может.

-Бен так же сказал. Господин, а сколько у омег этот период длится? Я не женат, и дел никогда не имел с нежным полом, так и не знаю.

-День, два, у некоторых три, у всех по-разному. Я тоже не слишком большой знаток. Но почему он убежал, вместо того, чтобы в сарай вернуться, под твою надежную защиту? На него кто-нибудь покушался?

-Да все наши как с ума посходили, никогда не видал их в таком возбужденном состоянии, особенно двое новеньких, они недавно работают, и мы их еще мало знаем. Милт со вчерашнего дня всех сторониться начал, мы поначалу не поняли, что с ним, а потом... носы подсказали. Эти два дурака даже ночью у сарая сидели, пока Бен их пинками на работу не выгнал. Боюсь, что Милт увидел их и сбежал куда глаза глядели, он тоже какой-то странный сделался, вроде не в себе немного, иначе не поступил бы так необдуманно. Мне кажется, он перестал всем доверять, в том числе и мне, я ведь тоже альфа, хоть и пожилой уже... Что делать будем, господин Син?

-Искать, Шепард, что же еще? Иначе кто-нибудь непременно поймает его и обидит. Век не прощу себе, если такое случиться. Какой ветер был, когда он пропал, с какой стороны?

-С запада, господин. А почему вы спрашиваете?

-Милтон неглупый парень. Если он решил убежать и спрятаться, то непременно выбрал направление по ветру, чтобы запах шел впереди него, а не сзади. Так что поедем на восток, Шепард.

Берега острова были довольно изрезаны, спуск к воде не везде возможен. Мы долго ездили, часто останавливались, изучая и осматривая прибрежную полосу, спускались к морю, заглядывали в поисках пещер или мелких лагун, не видных сверху.

-Тише, господин, – Шепард схватил меня на руку, предостерегая от дальнейших шагов, – вон впереди те двое альф, слышал, один из них будто бы славится отличным обонянием. Думаю не ошибусь, что они тоже ищут Милта. Давайте спрячемся и последим за ними...

Подкравшись ближе, мы услышали отдельные фразы из разговора рабочих.

-Ну, чо Эд, ... мальчишка? не чуешь ... вони?

-Где-то рядом... как быстро он... В момент исчез...и видели! А может, ну его... Грег? что мы, омеги... чем этот лучше...? часа... колесим, ноги гудят уже...

-Нет уж... красавчика... зря что ли... нюхай, давай...

-Так и пойдем за ними, господин Син, – тихо шепнул Шепард. – Если этот Эд не найдет, мы и тем более. Давайте, тихонечко. Лишь бы не обнаружили нас, сволочи.

Альфы спустились к самой воде и шли вдоль слабого в лагуне прибоя, поминутно останавливаясь и осматривая берег, мы осторожно крались следом. Прошло полчаса напряженного ожидания... И вдруг...

-Вот он, Грег, нашелся, милашка! Тащи голубчика, точно в воде сидел!

-Иди сюда, омежка! Думал скрыться от папочек? Не бойся нас, мы немножечко тебя трахнем, тебе понравится, еще каяться будешь, что бегал по острову, вместо того, чтоб в постельке кувыркаться.. Что, ты кусаться вздумал, звереныш пакостный?

-Пустите меня, гады, не трогайте? я не хо... – звук удара, и звонкий голос Милли угас на полуслове.

-Оставьте парня в покое! – резко крикнул Шепард, и мы одновременно выбежали из кустов к нашим противникам. – Если не подчинитесь, завтра же будете уволены!

-Ха, так мы тебе и поверили, обезьяна кудлатая! Омежку мы нашли, он наш, и неча мне тут зубы заговаривать!

-Придется драться, господин Син, они взбесились и не уступят, – негромко сказал мне Шепард. – Мой Эд, он помощнее, вам Грега. Как свалите его, несите Милта в машину, я сам все доделаю. Парень в воде торчал не один час, наверняка простудился, надо быстрее раздеть его да обсушить.

Злость прибавила силы, и с Грегом я справился сравнительно быстро. Может, потому что он оказался не слишком умелым бойцом, и быстро пошел на попятную? Схватив в охапку Милли, я быстро, как мог, добрался до машины. Он мелко дрожал всем телом и не приходил в сознание, то ли от шока, то ли от жесткого удара Эда?

В пикапе нашлось серое покрывало, не первой свежести. Плевать. Грязное, зато сухое. Включил свет, стащил с Милли мокрую одежду, стараясь не обращать внимания на белоснежную наготу его гибкого тела, быстро завернул в найденную тряпку, и посадил к себе на колени, чтобы согреть. Пришлось снимать и свою рубашку, пока нес мальчишку, она вся вымокла впереди, вода капала. ...Соблазнительный запах ударил в нос, сшибая с катушек... Черт, подлая природа, как с ней бороться? Стараясь не дышать, дотянулся до упаковок с синими баллончиками, вытащил один и щедро обрызгал парня, подсовывая руку под покрывало. Уф, стало легче, можно чуток расслабиться...

Прижал к себе легкое тело, обнял покрепче, передавая свое тепло. Милая головка Милли лежала на моем плече, щекоча обнаженную кожу мягкими влажными волосами. Все-таки они у него совсем не вьются, некстати подумалось, а на той фотографии точно укладка. Он тихо дышал, не открывая глаз, и я не знал, пришел он в сознание, или еще нет?

-Тебе сильно больно, малыш? Куда этот гад тебя ударил? – бормотал я, ласково гладя его по волосам. – Прости меня, это я во всем виноват, забыл обеспечить тебя всем необходимым. Только не подхвати пневмонию, пожалуйста.

Запах ослабел, но не исчез совсем, Милтон был слишком близко, и желание душило меня, несмотря на обстоятельства. Ну, где же Шепард, что там с ним случилось? Неужели те двое одержали верх, и мы все еще в опасности? Пойти бы помочь, но вдруг я уйду, а Милли снова похитят и унесут в сгущающуюся на глазах ночь?