Текст книги "I'll keep coming (СИ)"
Автор книги: Lampo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
– У меня есть несколько новостей. Во-первых, в школьной библиотеке хранятся подшивки периодики, – он вопросительно изогнул бровь. – Я не знала. Во-вторых, мальчики, кажется, нашли один из крестражей. В-третьих, Гарри дает нам свое благословение.
– Гарри что?
Он сощурился, удивленный и рассерженный, и глубокая складка пролегла у него между бровей. Она не удержалась и провела пальцем по ней, пытаясь разгладить, Северус перехватил её руку и поцеловал в ладонь.
– То есть крестраж тебя не так волнует? – она подалась навстречу его ласке и обхватила его голову руками, зарываясь в ещё влажные волосы.
– Крестраж подождет, впрочем, как и Поттер, – он потянул её к себе и усадил на колени, невинно целуя в лоб.
– Так мы и из комнаты никогда не выберемся.
– Вы куда-то спешите, мисс Грейнджер? – Снейп зарылся в её волосы носом, вдыхая так, как будто запах ему нравился, а она перебирала пуговицы на его груди, со смущением понимая, что они жутко её возбуждают.
– Я люблю в тебе все, – вдруг прошептала она. – Ты спрашивал, что. И вот мой ответ.
– Даже мои методы преподавания совмещенному классу Гриффиндор-Слизерин?
– Ты удивишься, но уроки Слизнорта были просто до оскомины правильные, никакого адреналина. А учитель на замену, какой-то врач из Мунго, может и рассказывает полезные вещи, но даже меня в сон клонит. По-моему, Лонгботтом с радостью приступает к практической части после этих ужасно скучных лекций, а это уже о многом говорит.
Он фыркнул и поцеловал её в шею, по спине побежали мурашки.
– Так что там с Поттером? Ты ему рассказала?
– Ты удивишься, но он не такой тупой, как можно подумать. Гарри часто поступает необдуманно, однако… В общем, я полагаю, он уже подозревал, но увидев меня сегодня в твоей рубашке…
Снейп оторвался от неё и посмотрел с осуждением.
– Не пытайся пристыдить меня взглядом, я не виновата, это вышло случайно.
– Пускай, но почему Поттер видел тебя в моей рубашке, а я нет?
Он выглядел суровым, но в глазах плясало пламя. Она рассмеялась и поцеловала его, пытаясь не распаляться, но ничего не выходило.
– Я бы немедленно исправила эту досадную оплошность, сэр, но ваша рубашка на вас, – он зарычал и поцеловал её глубже, прижимая к себе.
– У преподавателей нет работы по субботам? – её дыхание сбилось, но она старалась тщательно выговаривать слова.
– У меня и вчера вечером были дела, но все, о чем я мог думать…
Он не договорил и вытащил её рубашку из-под пояса джинс, запуская прохладные ладони под тонкую ткань и медленно покусывая мочку уха. Она выдохнула со стоном и дотронулась до его эрекции, которая уже натягивала ткань брюк и упиралась ей в бедро.
– Я веду себя как…
– Подросток?
– В том возрасте у меня не было такого, хм, опыта.
– Я не против восполнить пробелы, – она коротко чмокнула его в губы, – но нам надо поесть. А мне ещё принять душ.
Она не без сожалений покинула его соблазнительный плен и спряталась в ванной. Было странно мыться, зная, что он ждет её за дверью. Подспудно хотелось, чтобы он вошел и взял её прямо сейчас. Стараясь приглушить фантазию, Гермиона воевала со своими волосами, все же уложив их в вполне симпатичный, хоть и неаккуратный пучок.
Северус, конечно, контролировал себя гораздо лучше. Он опять закрылся и даже бровью не повел, когда она выскочила из ванной в одном полотенце и начала рыться в шкафу, судорожно пытаясь вспомнить, что такое одежда и зачем её носят, под его обжигающим взглядом. Она вытащила комплект нижнего белья и замерла в нерешительности, стоит ли ей переодеваться прямо перед ним.
– Я вас смущаю? – он ещё имел наглость смеяться над ней.
– А вы этого добиваетесь? – она вскинула подбородок и еле поймала сползающее полотенце.
– Встретимся на завтраке. Потом я буду в своем кабинете, приходите, когда захотите, – он поцеловал её в висок и наложил на себя дезиллюминационное. Гермиона поняла, что он покинул комнату только по тому, как открылась и закрылась дверь в общий коридор.
*
Они потратили час, обсуждая находку мальчиков, и пришли к выводу, что это совпадение выглядит гораздо логичнее, чем могло показаться на первый взгляд. Амбридж и крестраж Воландеморта были буквально созданы друг для друга. Хотя такой дуэт немного пугал, но Снейп ловко вывел её из тревожной задумчивости забавными историями, как именно и сколько раз весь педагогический состав ненавидел Долорес. Она слушала его рассказ с чувством мстительного удовольствия, вспоминая, что эта женщина заставляла делать Гарри. К тому же это позволило ей оценить его действия с другой стороны, а не как обиженный подросток. Она не удержалась и расспросила Северуса о других событиях, его роль в которых ей была не ясна. И, казалось, что он испытывает практически удовольствие, показывая эту изнанку, раскрываясь. Он даже объяснил некоторые свои выпады вызовами от Темного лорда, которые сильно выбивали его из колеи. Это не звучало, как извинение, но она понимала. Однако, никаких подробностей, кроме самих фактов визитов на собрания Пожирателей, Снейп не рассказал. Гермиона предполагала, что он все ещё боялся отпугнуть её или защищал уже порядком треснувший детский мирок, в котором она пока оставалась.
Им пришлось прерваться, так как зелья, теперь уже предназначенные не для неё, а для больничного крыла, потребовали своего внимания. Он позволил ей ассистировать, но все равно ревностно следил за всеми действиями. Гермиона не обижалась его тотальному контролю, в конце концов, эти зелья были «настоящими», а не ученическими, и имели жесткие рамки качества. Они перекинулись парой фраз по делу, и Снейп даже похвалил её за аккуратность, но несколько часов незаметно пролетели практически в тишине. Такие моменты она ценила не меньше их близости, ей казалось, это показывает их связь, общие знаменатели.
Наконец, они сделали перерыв на легкий обед, не удосужившись спуститься в общий зал, и воспользовались привилегиями Северуса как преподавателя. Домовики подали еду прямо в кабинет. За чаем она рассказала ему все остальное, что узнала о крестражах от Гарри и Дамблдора, и это, в целом, не было для него неожиданной новостью. Но директор ловко делегировал полномочия и почти не посвящал шпиона в данную тему, что показалось Гермионе странным и возмутительным. Однако, Северус подтвердил – болезнь и скорая смерть директора была вызвана именно крестражем, как она и предполагала.
После обеда он заставил её выйти в класс на тренировку, хотя она отчаянно ленилась и даже пыталась неумело подлизываться. Но сделав несколько подходов, Гермиона разогрелась и теперь ловко бросалась всем своим немаленьким арсеналом в его щиты, теша себя мыслью, что уже заставляет его прикладывать усилия, а не просто скучающе отбивать заклинания.
– Так вы действительно занимаетесь? – Гарри тихо постучался и сразу же проскользнул за дверь класса. Снейп развеял защитные чары.
– А ты что представлял? – Гермиона поняла и расхохоталась, Гарри покраснел, как рак.
– Поттер, дважды подумайте, прежде чем что-то говорить.
Парень смутился ещё больше, но все же вышел вперед.
– Я хочу расспросить Кикимера сегодня.
– Мне пойти с тобой?
– Нет, – он был тверд, – это мой домовик и мне надо найти к нему подход.
– Тогда…
– Вообще-то я пришел к профессору Снейпу, – Северус смотрел на Поттера равнодушно, в ожидании. – Можем мы поговорить о Регулусе Блэке?
Гермиона почувствовала себя лишней и вернулась в кабинет. Прошло на удивление много времени, когда Северус наконец присоединился к ней. Она не знала, разговаривали ли они так долго или он просто избегал общения с ней. Очевидно, воспоминания о младшем брате Сириуса радости Снейпу не прибавили.
– Я не буду тебя расспрашивать, если ты не хочешь говорить. Но не отталкивай меня.
Ей показалось, что она сказала это в пустоту. Атмосфера перестала быть легкой и доверительной, однако, он пересилил себя.
– Дело не в Регулусе. Он просто был молод и предан своей семье, не первый и не последний, кто купился на идеи Темного лорда.
– Ты сравниваешь его с собой?
– Конечно. Я не был и вполовину так увлечен и восхищен и все равно попался. Похоже, я разочаровал сам себя, когда понял, во что ввязался.
– Все совершают ошибки, как бы банально это не звучало.
– Но не все добровольно встают под знамена монстра.
– Ты был ещё очень молод.
– Я был твоим ровесником. Ты бы согласилась сейчас стать Пожирательницей? – Гермиона непроизвольно вздрогнула. Она могла шутить об этом, но одна лишь мысль…
– Тогда были другие времена, и он был другим, ещё человеком.
– Возможно. Но это не значит, что он говорил другие вещи и делал что-то менее ужасное.
– Но ты изменил свое решение.
– Я просто испугался.
– Перешел на другую сторону.
– Предательство есть предательство, Гермиона. Это не игра, я не могу просто убивать людей, а потом вдруг стать чистеньким, – он злился. И она не знала, как уберечь его от этой злобы на самого себя. – Да и что мне это дало? Лили все равно мертва, я так и не смог её защитить. В Ордене мне не доверяют, и их не за что винить. Дамблдор посылает меня туда как героя, но возвращаюсь я… Он понятия не имеет и, я уверен, не хочет даже знать, что мне приходится там делать.
Она осторожно приблизилась к нему и прильнула. Северус задыхался от ярости, сердце его бешено билось. Он взял её за плечи, пытаясь оттолкнуть, но тут же сдался и обнял.
– С самого начала, когда я ещё даже не понимал, я уже старался дистанцироваться от… происходящего. Варил зелья, выполнял мелкие поручения, прикрывался учебой. Он не доверял мне тогда, видел, что я не хочу марать руки. Тогда я притащил ему пророчество, как последний дурак, надеясь заслужить любовь хозяина. Это ему понравилось, какое-то время он удовлетворялся моей ролью, хвалил мои знания. Но ему нужны были те, кто был готов на все. Как Бэлла, Кэрроу… Я не мог отказаться и попасть в немилость, тогда у меня уже были обязательства перед Дамблдором. И я выполнил приказ. Я говорил себе, что они бы все равно сделали все и без меня, что у меня есть цель, что я проявлю милосердие, не устраивая представления с пытками, что это что-то оправдывает.
Его руки были такими холодными, что она чувствовала это даже через ткань мантии.
– А потом, когда он вернулся, было… разное. Ему нужны были доказательства преданности. Новые и новые сделки с совестью. Я знал, куда идут мои зелья, я видел, что они делают с пленниками. И сам не раз… В ночь перед тем занятием, когда я согласился тренировать тебя, они, мы убили магглорожденную волшебницу. Она ничего не знала, её даже не допрашивали, просто повеселились. А утром я смотрел на тебя и знал, что, если ты когда-нибудь попадешься, тебе будет еще хуже, чем ей.
Он стиснул её плечи мертвой хваткой, стал жестким и ледяным, как статуя. Она не видела его лица, но знала, что оно мертвенно-белое, а глаза черные и пустые.
– И я знаю, как поступить, чтобы защитить тебя, школу, всех этих детей от того, что видел, что делал. Я могу выиграть вам время, по крайней мере. Не допустить самого страшного. Это то, что я должен, – он шептал так быстро, что не успевал дышать. – И вместо того, чтобы делать все от меня зависящее, я вдруг решаю, что могу рассчитывать на большее. Что мне достался приз.
Он рассмеялся, хрипло, зло, почти безумно.
– Я так жажду обладать тобой, так хочу, чтобы ты любила меня, верила, ждала, прощала. Чтобы ты оправдала меня. Мне стало казаться, что у меня есть будущее, что… Но это неправильно, Гермиона. Тебе не вытащить меня, это я затащу тебя в свой ад, я сломаю тебя. И у меня нет сил даже на то, чтобы поступить правильно и оттолкнуть тебя. Я увидел что-то другое и теперь не могу просто смириться, как раньше.
Он замолчал и уткнулся ей в шею, она чувствовала, как напряжены его мышцы, как ходят желваки под обескровленной кожей. Он дышал рвано, через раз, ей казалось, что он плачет, но он, очевидно, не мог. Сколько же всего скрыто в нем? Как он умудряется держать это все под контролем день за днем, прятать, играть роли? Она понимала. Северус держался только на отчаянии, ненависти к себе, вине. Он решил свою судьбу и двигался к цели, стремясь получить искупление. А она ворвалась в его мир… Получалось, Дамблдор защищал его от неё?
Гермиона вдруг почувствовала себя воровкой. Она разрушила его такую простую сложную жизнь. Дала надежду, предложила другой мир. Разве любовь не прекрасна? Она же любит его, она его хочет, она готова отдать ему всю себя. Но любовь – это не только симпатия и секс, это принятие. Было ли ей не важно, что он убийца? Разделит ли она всю его боль? Простит ли за то, что он, вероятно, никогда не сможет выразить ей свои чувства? Он был надломлен, почти уничтожен и не ждал от неё этой жертвы, но он, несомненно, хотел этого. Он мечтал, цеплялся, как утопающий, ведь она сама так беспечно предложила ему все это.
– Северус, я на твоей стороне. Не на их стороне, ни одного из них, я выбрала тебя. И я все ещё верю в тебя, я буду рядом.
– Я не вижу выхода. Все, что я делаю – это пытаюсь украсть твое время.
========== 13. Сожаления ==========
Гермиона действительно старалась. Принять ответственность, сделать что-то, исправить. Но как бы она не стремилась быть сильной, в глубине души все равно надеялась, что кто-то все починит – Дамблдор, Северус, Орден. Что у директора есть план, который решит все их проблемы, что Снейп может выйти сухим из любой ситуации, что однажды она проснется, а все крестражи, Пожиратели, Воландеморт уничтожены, не существуют. Что все сделано чужими руками, а её – чисты.
Было так тяжело признать, не на словах, а действительно понять и принять, что нет красивых решений. Что скорее всего всем им придется если не применить Аваду, то, по крайней мере, поспособствовать уничтожению Темного лорда и хотя бы части его последователей. Она бы хотела, чтобы они все исчезли. «Умерли», – шепнуло честно подсознание. И вот непростительное становится простительным. Ей было легко осуждать Дамблдора со своей идеалистической позиции, но если открыть глаза, то, очевидно, он знал больше неё, и это заставляло его принимать непопулярные решения. Не факт, что все они были правильными, возможно они были просто единственно возможными для него. Поэтому он так много замалчивал и притворялся – он не рассчитывал на понимание и прощение. Ему нужно было их доверие, чтобы задуманное сработало. Цинично, но он знал ставки. Она за глаза осуждала и Гарри за его узколобость, но сама отказывалась взглянуть правде в глаза.
Магия была вокруг них, в их палочках, заклинаниях, но как оказалось в них самих – в умах и в сердцах – не было ничего волшебного. Сказка рассыпалась на глазах, она вдруг почувствовала себя взрослой – растерянной, слабой и… нет, она не была одинока.
– Я тоже не вижу выхода. Возможно его и нет, – она отстранилась от Северуса и посмотрела ему в глаза, – но мы попытаемся.
– Не слишком то оптимистично, – его голос охрип, он был разбит из-за своего срыва.
– Пришло время для реализма, – Гермиона улыбнулась и взяла Северуса за руку. – Тебе надо отдохнуть.
Она затащила его в спальню и заставила выпить снотворное зелье. Он выглядел опустошенным и больным, так отличаясь от своей педантичной утренней версии, которой она восхищалась. Но это не делало его слабым, он просто был человеком. Он признал, ему пришлось признать, что в его жизни есть не только цель. Это сделало его уязвимым, сомневающимся в себе и в своих действиях. Он испугался её, за неё и своих чувств, но он раскрылся перед ней. И хоть они оба не ожидали, что все так обернется, единственное, что она могла – взять его за протянутую руку и поверить. Они либо выплывут, либо утонут. Вместе.
Гермиона смотрела, как Северус засыпает. Его черты разгладились, маска боли спала, он выглядел умиротворенным. Она провела пальцами по морщинам, из-за которых он выглядел суровее и как будто вечно недовольным. По волосам, разметавшимся на подушке. По горбинке носа. Пускай Северус был гораздо старше её, но ему все равно было только тридцать семь. Это не тот возраст… Впрочем, он поставил на себе крест гораздо раньше. И она сделает все, что в её силах и даже больше, чтобы оправдать его слабые, едва теплящиеся надежды на жизнь и любовь. Но сначала надо было отыграть свою роль.
– Я ждал вас раньше, Гермиона, но лучше поздно, чем никогда.
Дамблдор стоял у окна, заложив руки за спину. Одна ладонь, видневшаяся из-под длинного рукава мантии, была совершенно черной. Он даже не обернулся.
– Чего вы ждали? Моего просветления? Так и умерли бы, никому ничего не сказав, если бы не дождались? – она хотела злиться, но пришло почему-то только смирение.
– Вероятно так, – его голос тоже был совершенно безэмоционален.
– А если бы все пошло не так, как вы планировали?
– Все уже пошло не так.
– Ваша скорая смерть… это случайность. Вам пришлось все переосмыслить из-за неё. Но как?
– В проклятый крестраж, кольцо Мракса, был вставлен один из Даров смерти – Воскрешающий камень. Я не удержался от соблазна.
– Дары смерти?
– Нам предстоит длинный разговор, Гермиона. Присядьте, он вам не понравится.
Когда они закончили, она полулежала в кресле, чувствуя себя обессиленной. Дамблдор тоже вернулся к себе за стол и смотрел в никуда, напоминая скорее восковую фигуру, чем того могущественного волшебника, что она знала когда-то.
– Как вы жили с этим?
– Мой брат, Аберфорт, считает, что я играю с жизнями людей, чтобы достичь высших целей. Наверное, так и есть, но не думайте, что я получаю от этого удовольствие или не считаюсь с потерями. Я бы предпочел, чтобы их вообще не было, но в эти игры… в эти игры играю не только я.
– Теперь и я тоже, – отозвалась она бесцветно.
– О, дорогая, – он, казалось, вернулся к своему обычному тону, – надеюсь, что нет. На самом деле, в сложившихся обстоятельствах, у вас гораздо больше возможностей, чем у меня.
– В чем? Дожить до лета?
– Не только. Северус никогда бы не принял помощь от меня, честно говоря, я удивлен, что он до сих пор не покончил с собой, – Гермиона вздрогнула. – Теперь у него есть шанс.
– Шанс? В таких обстоятельствах…
– Я надеюсь, что и у Гарри он есть, – он резко прервал её, но в голосе его чувствовалась горечь.
Она не ответила.
– Я говорил вам ранее и говорю сейчас, мне жаль, что я взвалил на вас эту ношу. Будьте осторожнее с информацией. Вы все честные, сильные люди, но…
– Но вы предпочитаете сначала загнать человека в безвыходную ситуацию, а потом спрашивать? Или, что хуже, вообще не ставить его в известность, а манипулировать, обставляя все так, как будто он сам пришел к нужным вам выводам и действиям.
– Мне нет смысла оправдываться, Гермиона. Что сделано, то сделано. Я лишь могу надеяться, что все это не зря.
– Вы не сожалеете?
Он посмотрел на неё, глубоко и печально.
– Каждый миг.
*
Северус пил кофе на кухне, почти как в тот раз, в одной рубашке и все ещё чуть помятый после сна. Он выглядел лучше, но было заметно, как он осунулся, а на его лице залегли глубокие тени. Она налила чашку себе, подвинула второй стул совсем близко и села, касаясь бедром его ноги.
– Не совсем удачное слово, но я рада, что ты мне рассказал.
– А мне жаль, что тебе пришлось выслушивать все это.
– Только не надо сейчас пытаться отдалиться. Ты упустил шанс избавиться от меня, как только впустил в свою жизнь, а теперь поезд и подавно ушел. Боюсь, трагичного героя тебе уже не сыграть, – она потянулась и поправила его волосы. Он не шелохнулся.
– Гермиона…
– Нет, Северус. Смирись, теперь это и моя битва тоже.
– Не думаю, что ты верно расставляешь приоритеты.
– А я многозадачная, – она улыбнулась и наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку. Он все ещё смотрел вперед потухшим взглядом.
Она вздохнула. Он закрылся, как и всегда, только если раньше он прятался за маской вечного недовольства, то теперь это была апатия. Он не прикладывал никаких усилий, чтобы оттолкнуть её, но Гермиона чувствовала растущую стену между ними почти физически. Северус считал, что поступает неправильно, вмешивая её.
– Я пытаюсь быть милой и внимательной, с тобой, мальчиками, даже с Дамблдором, хоть с ним и не очень выходит. Но, честное слово, все это начинает выводить меня из себя. Знаешь, мне довольно трудно быть единственной девушкой в окружении мужчин с проблемами. С большими и сложными проблемами, которые вы конечно же не заставляете меня решать, просто я вроде как случайно оказываюсь рядом. Вывалить все это на меня, спросить совета, ожидая какого-то удивительного ответа, а также понимания, ответственности и смирения, очевидно. Все это как будто и не в счет. Я же просто голос разума, друг, влюбленная дурочка, это мои священные обязанности. А война – ваше дело. Меня же никто не собирается, я не знаю, убивать. Моих друзей, человека, которого я люблю, мою семью. Это не мое дело, ведь так? Достаточно оставить меня куковать в штабе в безопасности, а самим благородно сдохнуть, и вот тогда-то я точно проживу долгую и счастливую жизнь. Ты так это себе представляешь, Северус?
Она отпила остывший кофе, неприятно цокнув стеклом по зубам, и поморщилась.
– Я буду тренировать тебя, чтобы ты не попала на обед к Пожирателям. Я сделаю все, чтобы защитить тебя. Чудесно! – она зло усмехнулась, – Лили умерла, и это уничтожило тебя. Но не волнуйся, я же умная девочка, я просто приму твою жертву, жертву всех вас и ещё спляшу на ваших похоронах от счастья, какие же мои близкие благородные и бескорыстные люди.
Она встала, отодвинув стул с неприятным скрипом, как будто специально, и швырнула чашку в мойку. По счастливой случайности она не разбилась.
– Хочешь решать свои проблемы в одиночку, Северус? Пожалуйста. Скажи ещё, что, отгораживаясь, ты делаешь мне одолжение, что мне должно стать лучше от этого. Обязательно вспомню о твоей заботе, когда буду заниматься своими приоритетами, пока ты драматично жертвуешь собой. Уверена, что охота за крестражами – это увеселительная прогулка, а Воландеморт и вся его свита обязательно пощадит меня, магглорожденную, узнав, что ты благородно спас меня от самого себя.
– Твои истерики их тоже не впечатлят.
– Согласна, – она с тоской вспомнила, как расквасила Малфою нос. Впрочем, Снейпа хотелось скорее придушить. – Закончим на этом.
Гермиона сложила руки на груди и отвернулась к выходу. Она злилась и хотела, чтобы он тоже почувствовал её обиду. Но она не собиралась уходить, хлопнув дверью, или делать ещё какие-нибудь подобные глупости. Нет уж, даже если он не собирается облегчать её задачу.
Северус отодвинул от себя пустую чашку, но не поднялся. Несложно было понять, что он борется с собой. Даже если он считал себя правым, что сделает её жизнь только хуже своим присутствием, то все равно не мог просто отпустить её. Или действительно не имел сил на это.
– Я – Принц-полукровка.
– Что? – Гермиона резко обернулась и высвободила руки из защитного жеста. – А Эйлин Принц?
– Моя мать. Она вышла замуж за маггла, Тобиаса Снейпа. Он был отвратительным мужем и отцом.
– Поэтому?
– Подростковый романтизм, – он усмехнулся. – Никогда не понимал, что она в нем нашла, их отношения… Может ты мне скажешь?
– Я?
– У тебя тоже ужасный вкус на мужчин, Гермиона.
– Не могу не согласиться. Опять, – она рассмеялась. – Я была влюблена в Локхарта.
Снейп поморщился и, наконец, посмотрел на неё, правда, с немым отвращением.
– И в Рона, немного.
– Только не говори мне, что Поттер…
– Нет, Гарри мне как брат, – она подошла обратно к столу. – Но я думаю, что он не так уж и плох. На общем фоне.
Северус все же встал из-за стола, и они опять оказались близко-близко. Он поймал ладонями её лицо и наклонился вперед.
– Ты пожалеешь, что связалась со мной.
– Уже жалею, – её тон был очень серьезен. – Меня разочаровывают мужчины, которые находятся рядом и не целуют меня, как минимум, каждый час. Когда это было в последний раз? Утром?
Северус прервал её, и губами она почувствовала, что он улыбается. Он поглаживал ей щеки, шею и наконец добрался до волос, ловко уничтожая все её потуги на прическу. Перебирая локоны, он придвинулся ближе, углубляя поцелуй, и совершенно недвусмысленно схватил за задницу. Гермиона хихикнула и скользнула ему под рубашку, в кой-то веке на нем было меньше одежды, чем на ней. Он отвел её волосы в сторону и покрыл поцелуями шею, прикусывая мочку уха. Ему определенно нравилось делать так, и, Мерлин, это работало. Сработали сигнальные чары, Снейп дернулся и притянул её ближе, обнимая и выравнивая дыхание.
– На дверях в класс. Кого только черт принес…
– Я догадываюсь, – она улыбнулась, Северус застонал.
– Что ему ещё от меня нужно?
– Думаю, нужно от меня, но… – она отступила и принялась поправлять одежду. – Я думаю, что пора ему рассказать.
– Что он пользовался моими записями на зельеварении? Не думала же ты, что я всерьез поверил…
– Нет, Северус, сегодня, пока ты отдыхал, я говорила с директором. Он… во многое меня посвятил, хотя я так до конца и не поняла причину его откровенности. И раз теперь это и моя ответственность тоже, я считаю, что пришло время сообщить Гарри про план. Подходящее время все равно никогда не наступит.
– Полагаю, у меня нет права голоса?
– Это не может оставаться тайной, не сейчас, когда… Я не могу так жить, – она посмотрела на него с мольбой. – И я хочу, чтобы ты присутствовал.
Северус промолчал, заправляя рубашку в брюки. Она опять не могла прочитать его эмоции.
– Это нужно сделать сейчас. Постфактум все будет звучать ещё хуже. Даже если он поверит, он все равно будет думать о том, что мы обманывали его.
– Разве ты не обещала молчать?
– Я обещала Дамблдору, но теперь он или скорее я сама уже не в том положении, чтобы играть по его правилам.
– А по моим?
– Смотря, что ты хочешь, Северус. Ты предлагаешь мне смотреть, как он, все они ненавидят тебя? Для чего?
– Чем меньше об этом знает людей…
– Брось, шансы, что Гарри попадется, а я – нет, малы. И мою память они выпотрошат точно. К тому же, на моей вовлеченности в конце концов ты сам изначально и настоял, – ей не хотелось давить на него, но и скрывать правду было невыносимее с каждым днем, хоть она и старалась не вспоминать, – поздно думать о этом.
– У Поттера есть ментальная связь с Темным лордом.
– И видимо сам Воландеморт от этого не в восторге, раз так тщательно закрывается от Гарри после министерства. Да и Гарри справляется гораздо лучше.
– Не думаю, что дело в моих уроках.
– Вероятно, он просто стал… взрослее.
– И ты считаешь, что теперь он готов воспринимать такую информацию?
– Нет. Но ему придется.
Они, не сговариваясь, потянулись друг к другу и, коротко поцеловавшись, вышли из комнаты.
Гарри мялся за дверью кабинета и, вероятно, не решался постучать, когда Снейп пропустил его внутрь. Рон тоже был тут. Гермиона немного разнервничалась и переглянулась с Северусом, тот коротко кивнул. Не то чтобы она собиралась утаивать что-то от Уизли, но рассчитывала сначала поговорить с Гарри, чтобы снизить градус драматичности. Что ж, придется разыграть быстрый вариант.
Все её душевные метания остались незамеченными. Парни и так были не в своей тарелке, оказавшись в личном кабинете профессора Снейпа, но вид Северуса без привычных ста слоев черных одежд окончательно выбил их из колеи. Если Гарри просто был смущен, то Рон откровенно пялился. Интересно, как он вообще решился сюда прийти?
– Что-то не так, мистер Уизли? – Снейпа это веселило.
– Нет, просто раньше я никогда, ну знаете, не видел вас без мантии…
– А под рубашкой я вообще голый.
Тон Северуса был вкрадчивым, Рон издал какой-то невообразимый звук, Гермиона закашлялась, Гарри излучал максимальный уровень неловкости.
– Может присядем, – она попыталась сменить тему.
Не дожидаясь их реакции, она трансфигурировала два кресла из лабораторных табуреток. И отчаянно покраснела, глядя на диван.
– Профессор, – подал голос Гарри, – я думал…
– Рад за вас, мистер Поттер. Вы рассчитывали высвободить мисс Грейнджер из моего плена? Я тоже поприсутствую при разговоре, если вы не против, – и даже если против, усмехнулась Гермиона. – Хотелось бы узнать о глупостях, что вы придумали, до того, как вы их совершите.
Северус демократично отошел к столу, готовя чай, давая возможность им пошептаться.
– Я смотрю, карта мародёров пригождается? – она села на диван, дожидаясь, пока мальчики займут кресла. Они нерешительно мялись, но все же неловко уселись.
– Да, но это и так было очевидно, – Гарри бросил короткий взгляд на Рона, тот, казалось, не мог решить, краснеть дальше или уже начинать злиться. – Профессор же в курсе, ну, про крестражи?
– Ты расспрашивал его о Регулусе, но не догадался спросить, что он знает?
– Я думал, директор или ты…
– Успокойся, Гарри, на твое счастье, я действительно прояснила ситуацию как раз сегодня утром. Хотя Дамблдор, признаться, и тут меня удивил – он рассказал профессору только про кольцо Мракса и в общих чертах обозначил другое.
– Ну это же не его дело, разве не так? – Рон наконец включился. – Искать крестражи должны мы.
– Боюсь, времени, чтобы делить обязанности, уже не осталось, – мрачно осекла его Гермиона. – Чем дольше мы возимся, тем хуже. Лишняя помощь…
– Но это же Снейп! Почему мы вообще тут…
– Потому что, мистер Уизли, от ваших действий зависит то, сколько мы все тут проживем. Меня, как ни странно, этот вопрос тоже волнует.
Он невербально притянул столик между диваном и креслами и водрузил на него поднос с чаем, как радушный хозяин.
– Вы всегда можете сменить сторону, вы же Пожиратель!
Гермиона вздохнула, Гарри как-то резко помрачнел. Она знала, что эта тема тоже его волнует, несмотря на все толерантное поведение в последнее время. Снейп сел рядом с ней, но на максимально возможном расстоянии, и начал невозмутимо наполнять свою кружку.
– Мистер Уизли, мистер Поттер, у нас были не лучшие отношения, вполне взаимные, смею заметить. И вряд ли мы сложим палочки так быстро и легко. Но если у вас есть сомнения в моей преданности, то я готов обсудить их прямо сейчас, – он отпил и кивнул на кружки. – Яд и веритасерум, к сожалению, закончились, есть только сливки.
Ненадолго все замолчали, Гермиона потянулась к чайнику.
– Вы пошли на службу к Воландеморту добровольно, передали ему пророчество. И только потом сменили сторону. Почему? – Гарри говорил тихо, но четко. Рон хотел что-то добавить, но замолчал под двойным укоряющим взглядом друзей.
– Я не Дамблдор, чтобы рассказывать вам про ошибки и вторые шансы. Поэтому скажу, как есть. Мы с вашей матерью были близкими друзьями с детства, – лицо Гарри вытянулось, казалось, ещё вот-вот и он откроет рот от удивления. – Мы выросли в одном маггловском районе и у нас обоих, надо сказать, были проблемы с семьями, хоть и по разным причинам.
