Текст книги "Патруль (СИ)"
Автор книги: La_List
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Глава 9.
Подъем наверх не занимает много времени, и через пару минут кабина плавно останавливается. Створки раскрываются, выпуская меня наружу, и я ежусь от мгновенно прохватившего до костей холода. Изо рта вырываются облачка пара.
Здесь что, минусовая температура?
Я стою у самой стены, от края меня отделяет хлипкое на вид заграждение – решетка серого цвета, обозначенная мигающими красными огнями. Все стены буквально увиты кабелями и проводами, светящимися изнутри молочно-белым или голубым светом. И мне вдруг кажется, что кабели эти не неподвижны, и по ним циклично прокатывается едва заметная волна, отчего яркость свечения так же волнообразно увеличивается.
Ну, или я начинаю медленно сходить с ума, что, в принципе, не удивительно.
Впрочем, последнее, что мне сейчас нужно – это тормозить, изучая местный интерьер.
Так что я касаюсь сенсора на коммуникаторе и прошу:
– Сержант, прием. Скажи Ио, пусть открывает.
– О’кей, – отзывается динамик голосом Сержанта. – Ром... – он заминается, – не лезь там, куда не следует. Соедини эти чертовы кабели и возвращайся.
– Ага, – зачем-то киваю, хотя видеть меня Сержант сейчас не может. – Постараюсь.
Решетка вентиляции, через которую я должен, предположительно, выбраться на улицу, растворяется, а я подтягиваюсь на руках и забираюсь в этот узкий лаз, моля космических богов о том, чтобы не повстречаться в этой чертовой вентиляции с одной из кошмарных тварей, здесь обитающих.
***
Не знаю, была ли эта помощь тех самых богов, о которых я вспомнил, или мне просто повезло, но в вентиляции я не встретил ничего опасного.
Там было тесно, темно, холодно, но не более. Хотя я здорово расцарапал предплечье о какую-то острую хрень, торчащую из стены. Что это было – я так и не понял, потому что обернуться назад, из-за тесноты, не было никакой возможности.
Коммуникатор молчал, подмигивая мне красным огоньком отсутствия связи. Так что узнать о том, прорвались ли твари в ангар, я не мог. Мне оставалось только как можно быстрее постараться сделать то, зачем я пришел.
Выбравшись из вентиляции, я попадаю в шахту с покрытыми изморозью потрескавшимися бетонными стенами. Лестница угрожающе скрежещет от каждого движения, вниз сыплется бетонная пыль и мелкая крошка.
Интересно, почему морлоки не придумали что-нибудь потехнологичней, чем обычная металлическая лестница.
Или этой шахтой пользовались только чернорабочие, у которых, по словам Ио, отсутствовали пси-способности?
Черт его разберет.
Очередная металлическая перекладина под моей ногой, куда я уже перенес вес, угрожающе прогибается, визгливо скрипит. Я замираю, но уже поздно. Ступенька вылетает из-под моей ноги, летит вниз, ударяясь о стены, а я повисаю на руках.
Будет забавно, если и та перекладина, за которую я держусь, окажется такой же непрочной, как и нижняя.
Осторожно подтягиваюсь и, стараясь не совершать резких движений, карабкаюсь выше. В голове одна нецензурщина, но я старательно считаю шепотом ступени, пытаясь абстрагироваться от скрежета и мыслей о том, что лестница в любой момент может оторваться от стены.
За этим нехитрым делом я едва не пропускаю момент, как выбираюсь наружу. Люк открыт – наверное, Ио открыл его заранее, предполагая, что не будет связи.
Я выбираюсь на поверхность и в удивлении замираю: вокруг меня отлично сохранившиеся невысокие странной архитектуры здания. Конечно, здесь, как и следовало ожидать, царит запустение, покрытие, похожее на асфальт, испортилось, а кое-где вообще исчезло, но на стенах зданий нет даже трещин. Монолитные приземистые строения без окон напоминают надгробия ушедшей цивилизации.
Поэтично, что и говорить. В мрачном таком стиле.
Вокруг все так же холодно, кажется, температура еще ниже, чем в вентиляции.
Интересно, когда успело так похолодать. Или место здесь такое? На стенах зданий я вдруг замечаю тонкую наледь. А ветер гоняет по покрытию пыль, смешанную со снегом.
Створы шлюза тоже покрыты наледью. Но причина поломки – не она. Я почти сразу вижу вскрытые щитки, откуда льется пульсирующий, ярко видный в наступающих сумерках голубоватый свет.
Всего щитков – пять. Два – прямо на створах, а еще три расположены рядом, видимо, по ходу прокладки кабелей.
Защитные панели варварски содраны, валяются рядом, помятые и покореженные. На одной из них следы черной крови.
Не нужно долго гадать, кто здесь орудовал. Твари так спешили, что кто-то даже поранился.
Присаживаюсь над первым щитком. Кабель, как и ожидалось, поврежден на стыке. Все вокруг залито прозрачной, резко пахнущей химией жидкостью. Видимо, содержимым кабеля.
Как там было в схеме? С неожиданной легкостью восстанавливаю в памяти увиденную мельком голограмму. Сопоставляю картинку с переплетением проводов внутри развороченного щитка.
Похоже, вначале нужно вставить выбитый предохранитель, или как там морлоки это называли? Не важно. По крайней мере, эта штука похожа на привычный предохранитель, да и функции выполняет те же.
Подцепляю двумя пальцами отлетевший набалдашник и возвращаю на место. Убираю оплавленные проводки, они больше не понадобятся, от шлюза теперь не нужно ничего, кроме того, чтобы он открылся.
Потом берусь за сам кабель. Очищаю разъединенные концы от вязкой жидкости и соединяю. Меня обдает теплом, почти жаром, кабель вспыхивает почти ослепляющим светом, и я с удивлением наблюдаю, как края в месте повреждения спаиваются, соединяясь.
Через минуту на стыке в месте утолщения нет никаких отметин, кроме тонкой, едва заметной полоски.
Прикрываю щиток панелью, все какая-то защита, и ищу взглядом следующий. Как я понял по схеме, исправлять повреждения нужно было в строгом порядке.
Второй по счету щиток находится недалеко, в десятке шагов.
Там я выполняю те же самые действия, что и ремонтируя кабель в первом щитке. С одной разницей – вытекшей жидкости там больше. Но, что самое интересное, она не липнет к перчаткам. Капает вниз тягучими густыми каплями, но не впитывается в ткань. Впрочем, это только на руку.
Третий щиток так же не вызывает никаких затруднений. Разве что меня начинает преследовать неясное гнетущее беспокойство. Я будто чувствую, что за спиной кто-то есть. Смотрит в затылок. И в подкравшейся темноте это по-настоящему жутко.
По спине ползут мурашки, мне постоянно хочется оглянуться. Хотя подкрасться незаметно на таком открытом месте – довольно проблематично. Я бы услышал.
Услышал бы?
В таких ситуациях главное – успокоиться. Убедить себя, что все в порядке. Заставить панику отступить. Это знает каждый Патрульный.
Поэтому я просто стискиваю зубы и чересчур сильно прижимаю один конец кабеля к другому.
Еще два щитка – и ворота откроются. Возможно, мне даже удастся вернуться без приключений. Увижу изнутри этот корабль.
Жаль, нет связи. Все же тварей, судя по всему, в туннеле было полно. Может, они уже успели прорваться.
Ничего, там Ио, он прикроет парней. Только бы боезапаса хватило. Лазерные блоки – полезная штука. Полчаса непрерывной работы.
Тварям точно не поздоровится.
Мать твою, да что тут происходит?!
Все же резко оборачиваюсь и замираю. Твари подходят полукругом, они еще довольно далеко, но я отчетливо вижу тощие фигуры в рваных балахонах.
Они не спешат. Наверное, знают, что я уже никуда не денусь.
Сколько же их тут?
Почему меня не плющит? Я же давно уже должен был превратиться в живую куклу с бессмысленными глазами.
Играют со мной?
Плевать. Я просто буду делать все, что могу. Пока могу. Дурацкий каламбур.
Четвертый щиток ничем не отличается от третьего. Я проделываю все нужные манипуляции буквально секунд за двадцать, стоя в пол-оборота.
Какая-то из тварей злобно шипит, но на меня никто так и не бросается. Теперь боятся? Уж наверное.
Слишком много их сородичей сдохло от наших пуль.
Хорошо, что я все-таки вставил лазерный блок в автомат.
А дальше... Дальше начинается то, чего я так боялся. Перед глазами все словно заволакивает дымкой, здания, уже едва видные в наступившей темноте, идут рябью.
Забавно, что я все еще осознаю себя.
С удивлением понимаю, что иду куда-то. Пытаюсь остановиться, но мои ноги больше мне не подчиняются. Отстраненно слежу за тем, как останавливаюсь около только что мною отремонтированного первого щитка.
Ну, конечно. Выводить из строя нужно тоже по порядку.
Пальцы замирают над предохранителем.
Я должен это сделать.
Я судорожно дергаюсь, отчетливо осознавая чуждость этой мысли. Она не моя. Я бы никогда...
Ио, малыш... Как ты это делал? Помоги мне.
Невероятным усилием воли тяну руку к поясу, к ножу. Почему-то мне позволяют это сделать. Может, думают, что я просто хочу разрезать кабель.
Плевать на них.
Берусь за светящийся провод, стискиваю его пальцами, и в последний момент, когда нож уже готов вонзиться в прозрачную поверхность, я меняю направление удара и всаживаю лезвие в собственную руку. В тыльную сторону ладони.
Боль пронзает жуткая. Но она и отрезвляет.
Не знаю, наверное, я кричу. Отскакиваю от щитка и вскидываю автомат.
Пробитая насквозь левая рука плохо слушается, наверное, я серьезно повредил мышцу. Пальцы скользкие от крови.
Но сейчас это не важно. Я даю очередь в замерших на месте тварей, лазерные всполохи пронзают темноту, освещая на доли секунды происходящее.
Твари с визгом бросаются на меня, кажется, забывая даже о ментальной атаке. Или я пока что не воспринимаю ее?
Плевать. Я точно знаю одно – мне нужно восстановить пятый сегмент кабеля, и сделать я это должен любой ценой.
Боль в руке слегка отступает, превращаясь из резкой и нестерпимой в ноющую. На виски опять начинает давить. Твари окружают, их настолько много, что их не останавливает даже неэкономный заградительный огонь.
Но и я начинаю слегка разбираться в ситуации.
Бывших морлоков здесь не так и много. Они прячутся за спинами тех тварей, которых мы встретили на входе в туннель, когда спускались под землю. Рабочие, не обладающие пси-способностями, но зато способные задавить массой.
Я, пятясь назад, едва успеваю снять слишком близко подобравшуюся тварь, чудом увернувшись от ее жуткой клешни.
Правда, отступая, я делаю это со смыслом, подгадывая так, чтобы упереться спиной в створу именно рядом с последним щитком.
Кажется, твари это отлично понимают, потому что их атака становится все яростней, а ментальное давление усиливается. Все снова заволакивает туманом, и я...
Да что мне еще остается?
Я просто всаживаю в свое предплечье лезвие ножа, на секунду прекратив огонь. От боли в глазах вспыхивает, но я больше не чувствую воздействия чужой воли, только всепоглощающую, обжигающую боль.
Черт, никогда не страдал склонностью к мазохизму.
Не знаю, как у меня хватает сил отбить прикладом очередную атаку ближайшей твари и снова открыть огонь.
В стену я упираюсь неожиданно. Просто ударяюсь спиной о ледяной металл. И одновременно с этим понимаю, что тварей мне не остановить. По крайней мере, не жалким автоматом. И я не успею восстановить последний участок кабеля, если не уничтожу здесь всех.
Надо полагать, это понимают и твари. Кидаются на меня всей оравой, игнорируя падающих им под ноги убитых.
И я принимаю решение. Не знаю, может, оно и не было единственно верным в данной ситуации, но единственным, которое мне пришло в голову за жалкие, оставшиеся мне доли секунды.
Я просто сдергиваю с пояса плазменную гранату и швыряю в самую гущу несущихся на меня тварей.
Взрывом меня припечатывает к створе, живот обжигает болью, перед глазами темнеет. Наверное, я отключаюсь. Потому что когда я открываю глаза, меня никто не пытается убить. Я просто валяюсь перед створами шлюза, глядя в небо.
Какие же они огромные... Просто чертовски большие.
Пытаюсь подняться на ноги, но с ужасом понимаю, что не могу. Потому что тело пронзает такая жуткая боль, что я буквально ору, прижимая руки к животу.
Лучше бы я этого не делал...
На ощупь там невообразимый пиздец. Забавно... Но мне ведь нужно восстановить последний участок кабеля. Я должен это сделать, иначе окажется, что я напрасно, считай, покончил жизнь самоубийством.
Мать твою...
Нужно встать. Я должен.
С трудом стаскиваю рюкзак, вынимаю аптечку. Зубами срываю перчатку с непослушных пальцев, вытягиваю шприц с обезболивающим. Вкалываю в бедро сразу всю дозу.
Боль сразу чуть отпускает. По крайней мере, мне так кажется. Жду еще с минуту, чтобы подействовало окончательно и, цепляясь за гладкий ледяной металл, кое-как поднимаюсь, пытаясь не думать о том, что там с моей брюшной полостью.
Вставляю предохранитель на место, с усилием соединяю концы оставшегося кабеля, и ноги у меня все же отказывают. Я банально падаю наземь, неуклюже завалившись набок.
Створы шлюза медленно расходятся, надрывно гудя приводами.
С трудом, таща за собой полуоткрытый рюкзак и автомат, отползаю в сторону, так, чтобы привалиться спиной к черной шершавой стене.
В животе у меня будто дыра. Комбез оплавлен, сквозь прорехи проглядывает обожженная плоть. Я чувствую запах паленого мяса и пластика. Хорошо хоть кишки не наружу. После взрыва плазменной гранаты людей обычно по земле тонким слоем размазывает. Хотя у меня, скорее всего, разрывы внутренних органов и нефиговое внутреннее кровотечение. Взрывной волной меня припечатало здорово.
Непослушными пальцами выцарапываю из аптечки оставшиеся два шприца, заправленные обезболивающим, и поочередно вкалываю препарат в бедро, прямо через штанину.
Боль слегка отпускает, я понимаю, что могу дышать. Прислоняю анализатор к запястью, жду положенные пять секунд и бросаю взгляд на экран.
Там мигает: «Повреждения внутренних органов. Потеря крови. Рекомендуемые действия: немедленная госпитализация/эвтаназия. Расчетное время функционирования организма без врачебного вмешательства – двадцать пять-тридцать минут. Шанс на выживание – 22,5%».
М-да...
Мелькает мысль, что это должно быть очень обидно, умереть вот так вот. В шаге от цели.
Ио... Парней надо предупредить, чтобы вылетали, не дожидаясь меня. Что там со связью?
Лампочка на коммуникаторе зеленая. Но у меня не хватает сил даже удивиться.
– Прием... – шепчу хрипло, давя на сенсор коммуникатора. – Сержант... Мать твою...
– Рома?! – голос Сержанта едва слышен на фоне выстрелов. – Что там у тебя?! Спускаешься?
– Нет... – слова даются с трудом. – Нет... Меня зацепило. Дела паршиво, – бросаю взгляд на валяющийся среди камней у моего бедра анализатор. – Я под наркотой. Осталось минут двадцать. Вам нужно лететь. Ио в порядке?
– Да, с ним... – Сержант замолкает на пару секунд. – С ним все в норме. Ром...
– Скажи ему, чтоб не смел за мной подниматься, – выдавливаю из себя через силу. – Грузитесь в корабль и валите. Отбой.
– Рома!.. – Сержант явно хочет что-то возразить, но я перебиваю его.
– Скину тебе результаты с анализатора, – выдыхаю хрипло. – Взгляни.
Занимает это у меня секунд пять. Я бы управился и быстрее, если бы скользкие от крови пальцы слушались меня лучше.
– Отбой, – через паузу сухо отзывается Сержант.
А я просто закрываю глаза.
Остается надеяться, что твари не начнут жрать меня раньше, чем я умру.
***
– Рома? – холодная ладонь опускается на мой лоб. – Рома!
Ио? Откуда он здесь? У меня начинается предсмертный бред? Очень похоже. Учитывая то, что я вколол себе три дозы обезболивающего, удивительно, что глюки начались только сейчас.
Хотя кто мне мешает наслаждаться собственными глюками? Я заслужил.
Только холодно очень...
– Открой глаза! – осторожные пальцы скользят по моим щекам, замирают на висках.
Я слушаюсь, приподнимаю тяжелые веки и встречаюсь взглядом с морлоком. Вокруг его глаз сетка черных венок, из уголков – черные подтеки. Наверное, драка с тварями внизу была не из легких...
– Ио, малыш... – складывать слова непослушными губами чертовски сложно. – Как ты здесь...
Какой детальный предсмертный бред.
– Не бред, – Ио все прижимает пальцы к моим висками. – Я здесь.
Интересно, как я выгляжу со стороны. Надо полагать, не особенно презентабельно.
– А парни? – спрашиваю. Вернее, у меня выходит выдохнуть эти слова почти беззвучно, одними губами. Потому что говорить мне больно.
– Твои друзья здесь, – Ио бегло осматривает мой живот и на секунду закусывает губу.
Ну, да, зрелище не из приятных.
Стоп. Что?!
– Что?.. – с усилием поднимаю здоровую руку и все же ловлю его за запястье.
– Держись, Ром, – доносится откуда-то сбоку голос Сержанта. – У нас совсем немного времени. Ио заблокировал зал снова, но этого надолго не хватит.
– Морлок твой, когда услышал, что ты решил подохнуть, как взбесился, – Горячев выдавливает на мой живот фиксирующую пену с эффектом обеззараживания и принимается наскоро накладывать повязку. – Твари как подкошенные рухнули. Сказал, что без тебя никуда не полетит и корабль заводить не станет.
Глупый ребенок...
– Мы все умрем, – хриплю. – Почему вы просто не полетели без меня?
– Не хочу туда без тебя, – качает головой Ио.
Черт... Ну почему так, а? Я же...
– Ну-ка, – Горячев и Сержант берутся за мое переставшее слушаться тело и одним движением перекладывают меня на раскладные легкие носилки.
И где только их достали?
Мысли путаются, устало прикрываю глаза, пытаясь справиться с накатившей слабостью.
– Рома! – Ио вцепляется в мое плечо. – Смотри на меня!
– Прости, малыш... – выдыхаю через силу. – Я свое отбегал.
– Тише... – Ио проводит ладонью по моему лбу, и я чувствую, как уходит боль. – Вот так.
– Спасибо, – благодарю. – Иди ко мне, – за руку тяну его ниже.
Он послушно наклоняется, смотрит своими черными глазищами.
Поцелуй выходит дурацким и неуклюжим. А я понимаю, что губы у меня в запекшейся крови. Ио облизывается, снова смотрит мне в глаза.
– Когда умру... – выговариваю с трудом. – Не забывай меня.
Ио молчит. На его лице не отражается ни одной эмоции. Я словно гляжу на маску.
– Ио... – зову его.
– Спи, Рома, – тихо говорит он и целует меня в губы. Сам. Холодная ладонь снова ложится на мой лоб, а потом меня накрывает бархатная мягкая тьма.
Глава 10.
Я словно барахтаюсь в мутном бреду. Изредка до меня доносятся какие-то голоса, обрывки фраз и вопросов. Но я не могу уловить смысла того, что слышу. Это словно навязчивый фоновый шум, от которого хочется избавиться.
Но я не могу ни пошевелиться, ни попросить, ни даже открыть глаза.
Вокруг меня просто глухая полная тьма, и я не ощущаю своего тела, хотя и знаю, что оно у меня есть. Бесполезное и жалкое.
Если бы я только знал, как избавиться от него...
– Пойдем, – зовет меня вдруг смутно знакомый голос. – Рома.
Это мое имя?
Да даже если так, какой в этом смысл. Я не нуждаюсь в имени. В этой темноте все равно некому произносить его.
– Повернись, – настойчиво просит все тот же голос, изрядно уже раздражая. Куда лучше было, когда я не понимал всех этих просьб.
Может, если ничего не делать – он оставит меня в покое?
– Пожалуйста, – и в обезличенном тоне проскальзывает нотка отчаяния. Или мне кажется?
Лениво барахтаюсь в вязкой тьме, чтобы оказаться к источнику голоса хотя бы вполоборота. Получается это далеко не сразу, но незваный гость терпеливо ждет. Я ощущаю его присутствие.
В итоге мои барахтанья дают результат. Зацепляюсь краем глаза за что-то... белоснежное, светящееся почти нестерпимо-ярким светом.
Белоснежное?
Забавно, что за все время, проведенное во тьме, я не забыл, как выглядит «белоснежное».
Какой-то смутный образ царапается на самом краю сознания. Что-то... длинное, шелковое. Словно живое.
Черт...
Еще немного, и я увижу.
Светящийся силуэт оказывается передо мной совсем неожиданно, я было шарахаюсь назад, но меня будто кто-то удерживает, не давая двинуться. Хотя в обволакивающей мое предполагаемое тело тьме это в любом случает сделать довольно проблематично.
– Вот так, – голос определенно исходит от силуэта. – Хорошо.
До боли в несуществующих глазах вглядываюсь в светящиеся контуры. Я ведь знаю, кто это. Более того, это существо... Оно что-то значит для меня.
Если бы я только мог разглядеть лицо...
– Дай мне руку, – силуэт тянет ко мне состоящую из света ладонь. И я буквально вижу, как тяжело ему дается это.
Еще знать бы, где у меня эта самая рука.
Так что я просто усилием воли пытаюсь доплыть до протянутой мне ладони, дотронуться хоть как-то.
Получается у меня откровенно плохо. И я не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я оказываюсь настолько близко, что пальцы существа дотрагиваются до моего... тела.
Прикосновение рассылает волны обжигающего холода и боли, я дергаюсь, беззвучно кричу, но понимаю вдруг, что могу поднять руку.
Мою руку.
Тяну ее к терпеливо ждущему существу, отмечая, что его свечение слегка потускнело.
И когда мои бесплотные пальцы встречаются с его – все вокруг вспыхивает белым выжигающим светом, идет рябью, сквозь мутную пленку прорываются едва различимые очертания.
И я чувствую. Боль. В животе, в спине. В предплечье. В моем теле.
Открыв глаза, я вижу покрытое сеткой тонких венок лицо Ио. Он держит меня за руку.
***
– Ио, малыш... – хочу сказать это нормально, но из горла вырывается только хриплый надсадный шепот. В рот словно битого стекла насыпали.
Морлок молча смотрит на меня, стискивая мою ладонь так, что это больно. Волосы у него висят тусклыми неподвижными прядями.
Это почему-то царапает.
Тяну свободную руку, пробитая лезвием ножа ладонь залеплена странной субстанцией белого цвета, перетекающей, словно живой организм.
На предплечье то же самое. К сгибу на локте тянется тонкая трубка, светящаяся изнутри.
– Помогает регенерации, – тихо, будто с трудом, говорит Ио. – Плохие раны. Кровь внутри. Была. Теперь нет, – он говорит так, как если бы вспоминал нужные слова.
Автоматически приподнимаю голову, чтобы взглянуть на свой живот, и вздрагиваю: почти все мое тело облеплено этой белой органикой, ко мне тянутся десятки трубок, толстых и тонких.
Мать вашу...
– Это не плохое, – Ио на секунду прикрывает глаза. Веки у него тоже в паутине вен. – Это помогает.
– Что происходит? – тяну его за руку к себе, заставляя наклониться ближе. Мне не дают покоя его неподвижно свисающие, тусклые волосы.
– Ты умирал. Спал. – Ио, кажется, не понимает моего вопроса. Или просто не хочет на него отвечать. – Теперь все хорошо.
– Объясни мне, – все же пропускаю меж пальцев холодные, сухие пряди. Они больше не шелковые. – С тобой самим что происходит?
– Ничего, – Ио смотрит на мои пальцы, сжимающие пряди его волос. – Я просто... Потратил много сил.
– Ром?! – доносится сбоку удивленно-восхищенный голос. – Нихера себе!
Горячев. Кто бы мог подумать.
– Твой морлок не соврал, – он подходит сбоку, улыбается во все тридцать два зуба. – Вытащил тебя с того света. Все десять дней тут просидел. Думали, и он вместе с тобой загнется.
Десять дней?!
– Где мы вообще? – интересуюсь. Не то чтобы я не знал, но...
– Борт космолета номер девяносто, медицинский отсек, регенератор, – ровно отзывается Ио. – Десятый день с момента вылета.
– Что ты сделал? – интересуюсь у него. – У меня были повреждения практически несовместимые с жизнью. У меня внутренние органы полопались.
– Вцепился в твою руку и сидел рядом, – влезает Горячев. – Не ел даже. Как будто сам в кому впал.
– Я просто помогал, – Ио бросает короткий взгляд в его сторону. – Не отпускал тебя, пока плоть восстанавливалась. Это требует концентрации.
– Что с волосами? – спрашиваю его напрямую.
– Умирают, – после паузы тихо говорит Ио. – Много энергии затратил. Теперь бесполезные.
– Надолго? – стискиваю его пальцы.
– Не знаю, – как-то беспомощно пожимает плечами морлок. – Может – год, может – навсегда.
– Черт... – сказать мне больше нечего. Так что я просто сжимаю в кулаке неживые тусклые пряди, сам не зная зачем.
– Это ничего, – Ио поднимает голову. – Я смогу управлять кораблем. Тебе не о чем волноваться.
Невесть что.
– К черту корабль, – бросаю. – Плевать на него.
– Я Сержанта позову, – неловко говорит Горячев и сваливает.
Да уж. Я бы на его месте тоже чувствовал бы себя не в своей тарелке.
– Я должен был, – Ио, не моргая, смотрит на меня своими глазищами. – Иначе бы ты не очнулся. Я должен был держать. Тебя.
– И что теперь? – спрашиваю тихо. Все равно больше сказать мне нечего. Глупо набрасываться на того, кто тебя спас. Я должен быть благодарен.
На душе скребут кошки.
– Теперь? – Ио каким-то чересчур осторожным движением убирает за ухо мешающую прядь. – Твое тело почти восстановилось. В принципе, можно отключать систему уже сейчас... – он коротко оборачивается к испещренному странными символами экрану. – Если хочешь. Но могут остаться шрамы.
Шрамы? Забавно было бы, если бы их не осталось.
– Отключи, – прошу.
Почему-то хочется попросить прощения.
– Хорошо, – морлок с трудом поднимается на ноги и принимается одну за другой отсоединять от моего тела светящиеся трубки.
Белая субстанция стекает с меня, исчезает в небольших углублениях по краям кровати. А я вдруг понимаю, что совсем обнажен.
Ио тянет руку, неуверенно касается кончиками пальцев моей груди, зацепляет сосок. Ведет пальцами ниже, туда, где кожа изрисована полосами свежих шрамов.
От прикосновений по спине у меня пробегают мурашки. Тяжело сглатываю накопившуюся во рту слюну, следя за тем, как Ио все так же кончиками пальцев прослеживает шрамы.
Они не такие грубые, как должны быть после такого ранения, наверняка этот самый регенератор успел немного поработать над ними.
Подношу к лицу раненую руку. На ладони тоже четкий длинный шрам. Шевелю пальцами, сжимаю кулак. Это больно, но я не чувствую никакого затруднения.
– Боль пока что будет, – виновато говорит Ио. – Регенерация проходила слишком быстро для твоего тела.
– Не страшно, – качаю головой. Боль и правда терпимая. По крайней мере, ничего такого, чего я не испытывал раньше.
– Я бы хотел убрать ее, – Ио опускает всю ладонь на мой живот, прямо поверх шрамов, прикрывает глаза. По его телу проходит едва заметная дрожь, боль в моем теле на секунду отступает, а потом Ио едва не падает на пол. Я успеваю вовремя среагировать, подхватываю его, одновременно садясь.
От резкой смены положения меня обдает новой волной боли. Проглатываю стон и заглядываю Ио в лицо.
– Бесполезно, – грустно говорит морлок. – Прости.
Молча глажу его по голове, в который раз не зная, что сказать. В горле застрял ком.
Это ведь я виноват.
– Не могу понять, о чем ты думаешь, – бормочет Ио. – Что-то плохое? Обо мне?
– Нет, – качаю головой.
Как же дерьмово все сложилось. Хотя я и жив, а радости никакой.
– Ты ведь не станешь лгать мне теперь? – Ио стискивает мою руку.
– Нет, малыш, – осторожно глажу его по спине.
Интересно, зачем бы я это делал.
Ио, кажется, хочет сказать что-то еще, но в этот момент в отсек заходит Сержант. За ним плетется Горячев. Он настороженно оглядывает нас с Ио и останавливается поодаль.
До сих пор неловко ему, что ли?
– Ничего себе, – Сержант оглядывает меня с головы до ног. – Ио все же поставил тебя на ноги.
– Мне бы одеться, – вставать и светить голой задницей не хочется, так что я остаюсь сидеть.
– Держи, – Сержант поднимает с пола и кидает мне мой рюкзак. – Был же у тебя запасной комбез?
Молча роюсь внутри, вынимаю завернутый в пластик комбинезон. В пару приемов надеваю его и все же встаю на ноги.
Ощущение странное. Пошатываюсь, но удерживаю равновесие. Ноги будто ватные. Присаживаюсь над ботинками, надеваю сначала носки, потом их.
Ио молча стоит у койки, опустив голову. И мне вдруг кажется, что ему абсолютно безразлично происходящее вокруг.
– Ио, – зовет его Сержант.
– Что? – морлок поднимает на него глаза.
– Теперь, когда Рома очнулся, ты настроишь нужный курс? – и в голосе Сержанта мне слышится недовольство.
Что тут вообще было, пока я валялся в отключке?
– Да, – Ио бросает на меня быстрый взгляд.
– Мы до сих пор на орбите Кеплера болтаемся, – отвечает на мой немой вопрос Горячев. – Морлок сказал, что пока тебя...
– Я понял, – перебиваю его.
Горячев не отвечает. А я смотрю на теребящего карман Ио, ощущая, как ворочается в груди паршивое неидентифицируемое чувство. Как будто произошло что-то непоправимое.
