Текст книги "Пузырь в нос"

Автор книги: Курьянчик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Бум! – раздалось на Пульте. Этот звук был неплановым и явно не вписывался в сценарий.

– Четвертый! Что за грохот у вас там?! Осмотреться в отсеке, разобраться с освещением!

Включили нормальное освещение, и в нем была видна фигура заместителя, резко отделившаяся от пайол и скачкообразно, как молодой империализм или силуэт в рисованном мультике, метнувшаяся и исчезнувшая в направлении Центрального.

– Ой... что будет... – обрел дар речи правый оператор.

– Садись на место. Если и будет, то – тебе. Ты теперь самостоятельно управляешь, и вахту принял по журналу, – сказал КИПовец.

– Пульт, что там у вас происходит?! – запросил из Центрального комдив-раз, который там стоял ВИМом (вахтенным инженер-механиком). Как будто не знаешь! Но – надо играть дальше, хотя сценарий уже закончился.

– Дополз, ожил... гад. Ну, отвечай, твоя вахта.

– Да... тут у нас... – начал мямлить лейтенант.

– Кто на Пульте?

– Первая боевая смена, в полном составе...

– Командир группы автоматики на Пульте?

– Так точно!

– Пусть доложит.

– Кх-кхм!... Сработал 31-й клапан перемычки четвертого контура от провала напряжения на ВАКСе сети 220 вольт постоянного тока УСБЗ! – на ходу импровизировал КИПовец. – Доложено электрикам на "Байкал", причина выясняется. По режиму работы ГЭУ изменений нет, – это уже для комдива-раз, мол – все прошло по плану, пора завязывать.

– А гамма-излучение при чем? – не унимался комдив-раз. Понятно, что зам оправдывался (душа снова вошла в тело) и либо все понял, либо хочет убедиться, что жизнь продолжается, и он по-прежнему зорко за ней следит, направляя верной дорогой. И хрен с тобой, направляй, отвяжись только. Но гамма-излучение действительно не при чем, об этом знают даже офицеры-"люксы". А ведь не простит, коли узнает... Автоматчик решил пойти ва-банк, главное – быстрота, уверенность и даже наглость, если хотите.

– Ну, как же! Основной сигнал заведен от расходомера, а дублирующий от мощности гамма-излучения третьего контура. Поскольку расходомеры стоят на БП-55 в пятом...

– А-а, ну все понятно. Я вспомнил, – выручил комдив-раз.

Спектакль закончился тихо-мирно, без оваций и цветов. Самое интересное, что за спектаклем вполглаза наблюдал молодой командир лодки, несший командирскую свою вахту в Центральном, и уж он точно знал, что гамма здесь вовсе не при чем, но вмешиваться и поднимать упавший престиж своего заместителя по вполне понятным причинам не стал.

После этого случая визиты зама в корму напрочь прекратились. По партийным и воспитательным вопросам вызывал к себе в каюту... на чай... Так-то оно лучше – каждый сверчок знай свой сучок... С-сучок...

Ну и – примечание. Вместо длинного многоточия там, выше, вставьте крепкое выражение или словцо на свой вкус и усмотрение. Попадете в самую точку.

Тренировка по специальности

Тяжело в ученье – легко в бою.

Генералиссимус Суворов

Мастерства у экипажа было предостаточно. Лодка второй год гордо несла Военно-Морской Флаг СССР, но до боевых походов было еще, как до Луны. А значит, настоящего боевого мастерства формально не было. Почему-то принято боевое мастерство экипажа мерить количеством автономок, а это не совсем верно. Пик мастерства приходится именно на Госиспытания, когда экипаж укомплектован на все 100%, когда он весь прошел сквозь горнила Учебного Центра, заводских стапелей, достроечной базы, заводских и государственных испытаний на всевозможных режимах. И начинает оно падать с уходом первого члена экипажа нового формирования, прошедшего через все это. Такова жизнь. Может, дисциплина прихрамывает; может, дерзости с избытком; может, внешний вид не так зачухан... Но максимум боевого мастерства приходится именно на завершение Госиспытаний. Лодка была головной в золотой серии "черных принцев" – самой массовой из атомоходов (46 корпусов!), "Victor-III", а по-нашему – проекта 671РТМ. Она должна была пройти глубоководные испытания погрузиться на расчетную глубину. Не велик подвиг (на расчетную глубину погружаются только лодки головной постройки), но для обеспечения безопасности экипажа по инструкции нужно было к аварийно-спасательным люкам отсеков-убежищ (первый и шестой) пристыковать спасательные контейнеры. Опять же – ерунда, но на всем огромном Флоте СССР (как по количеству, так и по тоннажу) было всего два (!!!) таких аппарата. А флот в то время, несмотря на достигнутый количественный паритет, продолжал расти и размножаться, как бациллы чумы. Вот и стала потенциально боевая единица заводской лодкой обеспечителем, обеспечивая все заводские испытания ремонтирующихся и модернизирующихся ПЛА. Их было тоже немерено, а посему из морей не вылезали по полгода.

Правда, выходы были короткими, но зато непредсказуемыми – от недели до полмесяца. Ввод-вывод, отход-подход стали делом привычным и обыденным, как отправление естественных надобностей. Но – лиха беда начало. Головному РТМу не хватило места у пирса! Его ввели (в смысле, энергетическую установку) и вытолкнули на рейд бухты Большой Камень, а на его место поставили очередной достраивающийся "заказ" из Комсомольска-на-Амуре. Что называется, "извини-подвинься"... Одно дело – когда ты в море, вдали от берега, в подводном положении и занят делом. Ну, надо – так надо. И совсем другое – на рейде бухты посередине лета. И погода, как нарочно – ни облачка, ни дождичка, ни ветерка. "Лето, а-ах, ле-ето!!!" – орет Пугачева в самом соку из заводских динамиков во время обеденного перерыва. В перископ и в морской бинокль хорошо видна публика, идущая на "контрагентский" пляж – в основном, "мамки".

– Как-кая пошла-а!.. – на время потеряет всякий интерес к службе вахтенный офицер.

– Отойдите от перископа! Не ломайте дорогостоящую матчасть! – шуганет штурман сексуальных маньяков, готовых просто влезть в эту самую матчасть.

– Начать тренировки по специальности! – грозно прорычит динамик корабельной громкоговорящей связи. Это означает: всем разойтись по своим боевым постам и командным пунктам. А там – ничего интересного, они за время несения вахт изучены до мельчайшей царапины. Вечером из ресторана "Восток" и из кафе "Бригантина" – все то же "Ле-ето! Ах, ле-е-ето!!!"

Жизнь тянулась по береговому распорядку дня – кроме БЧ-5, несущей вахту на введенной ГЭУ и вахтенных офицеров на якоре. Днем, вопреки распорядку дня, народ лез из недр ядерного исполина, как поганки после дождя. Старпом смертельно уставал и срывал голос командой "Всем вниз!", натравливал на это дело вахтенных офицеров, но они уже были бессильны против остальных офицеров (а это больше трети экипажа). При подходе вахтенного офицера они отправляли вниз своих подчиненных – мичманов и матросов – а сами беспечно дожидались вахтенного начальника.

– Всем вниз! – грозно рычит вахтенный офицер, подойдя вплотную, но никакого шевеления не происходит. – Что, не слышали?!

– Не-а. Это ты кому так красиво командуешь? Всем? Давай еще.

– Мужики, меня же старпом...

– На то он и старпом, на то она и служба. А ты как думал, нацепил повязочку и все? А вот у вахтенного офицера на якоре еще пистолет должен быть. Или не доверяют?

– Мужики, уйдите! Сейчас же тренировки по специальности! – канючил молодой инженер-гидроакустик, в первый раз заступивший "якорным офицером".

– Отцепись. Или ты со своим старпомом уже совсем того? Мы подвахтенные. Тебе вечером меняться, а нам заступать через четыре часа, пытался урезонить рьяного служаку КИП-овец, уже капитан-лейтенант.

– Все, отвали. Если старпому что-то непонятно, пусть сам подойдет, я объясню, – урезонил юного офицера комдив-раз, капитан 3 ранга. Он обсуждал с партгрупоргом своего дивизиона (как раз КИПовцем) повестку дня партсобрания – повышение дисциплины несения вахты.

– Слушай, давай устроим второй смене внезапную тренировочку по специальности? По срабатыванию АЗ? Ты сможешь сбросить защиту по какому-нибудь сигналу, не подходя к прибору и не заведя стрелку за уставку?

– Легко.

– Тогда – вперед. А то они там совсем оборзели: на приборы не смотрят, один ножик вытачивает, другой дробь раскатывает. Представляешь?

– Еще как! Я им устрою... светопреставление...

– Давай. Сбросишь – и сразу выскакивай наверх незаметно. Лучше через третий. А я спущусь через шестой и их там распетрушу!..

На Пульте управления ГЭУ блаженствовала вторая боевая смена: командир турбинной группы (КТГ, или КГДУ-6), командир реакторного отсека (КГДУ-3) и инженер КИП ГЭУ – все уже капитан-лейтенанты одного года выпуска. Лодка на якоре, реактор на стационаре, ГЭУ в ТГ-режиме... ничего не происходит, как в автономке. Турбинист и на самом деле изготавливал нож, КГДУ-3 снаряжал охотничьи патроны, а инженер КИП решал шахматную партию. Прошмыгнувшего вниз "главного автоматчика" никто не заметил.

– КИП, ты сможешь поуправлять установкой минут пять-десять? – вдруг нарушил идиллию реакторщик.

– Что, посидеть? – оторвался от шахматной партии инженер КИП. – Да элементарно. Тут и полный идиот справится – сиди и ничего не трогай...

– Во-во, это как раз для КИПовцев, – подал голос левый оператор-турбинист. У КИПовцев и управленцев шел извечный спор: кто нужней, кто важней и кто больший бездельник. Спор был демагогическо-диалектический, а посему и неразрешимый, вечно живой – как идеи марксизма-ленинизма.

– Да ладно, ты-то хоть не отвлекайся от управления, а то пальчики порежешь об свой тесак...

– Стоп, мужики, не заводитесь, – опять заерзал в кресле реакторщик, ты посиди, а то мне в седьмой надо... по делу... срочно...

– Что, понесло?

– Угу. По всей видимости, камбалы недожаренной переел. Перед вахтой.

– Камбалой? Разве на обед была камбала?

– А мне кокшата по спецзаказу поджарили, свой улов им отдал...

– Хорош спецзаказ! Так тебе и надо.

– Короче, садись и ничего не трогай. Я полетел в гальюн седьмого. Включи "каштан" на "Седьмой, низ", если что – я здесь.

– Давай, лети. А то еще прямо тут, на Пульте разродишься...

– Я быстро, – и исчез, как привидение.

– "Спецзаказ", – хмыкнул КИП-овец, усаживаясь в кресле поудобнее. Но при введенной установке оно казалось не таким уютным, кололо ответственностью – чем черт не шутит? А черт в лице КГА – командира группы автоматики – уже уместился напротив ящика блока "АЗ", открыл крышку и наугад прижал ладонью несколько "пятачков" реле сигналов АЗ – аварийной защиты реактора. "Пятачки" прилипли, но... все тихо!.. Не рубанулся с грохотом генераторный автомат правого борта – АГ-1, нет ни звонка, ни ревуна. "Не сбросил... что за чертовщина? Как же я забыл, забыл!", – и придавил "пятачок" звукового реле. Заревело, зазвенело, но автомат по-прежнему не отключался. А должен! "Интересно, что там сейчас творится, за переборкой? Наверно, заметили, задергались... Боже, как я отупел! Ведь все сигналы АЗ идут через питание обмоток магнитных усилителей! Надо предохранитель питания передернуть, и АЗ пройдет вообще без сигналов!.." – и дерг предохранитель!

Бабабах, вззззззз!!! – отключился АГ-1. "Ну, все. Мавр сделал свое дело".

– Пятый, Пульт! Выйти на связь! – запульсировало переговорное устройство.

"Да, тикать придется опять через шестой. Если заметят, сразу догадаются, чей номер был..."

– Ну, что, сбросил? – спросил комдив-раз, уже наверху.

– Да. Только попотеть пришлось. Сам отупел – сперва выдал световые сигналы, потом звук, а потом уже АЗ свалил на правом борту, но уже без сигналов...

– Взводят?

– Пашут во всю ивановскую, даже меня не заметили.

– Как думаешь, догадались, чьих рук дело?

– А черт их знает. По идее, должны чтось неладное заподозрить.

– Добро... молчим. А то народ опять наверх полез на перерыв. И в Центральном – ноль эмоций... Ведь должны же сыграть "учебную" при срабатывании АЗ!

– Так в Центральном, наверняка, как отключили сигнализацию при комплексной проверке перед вводом, так до сих пор ШР не подключен (ШР – это штепсельный разъем).

– А чье это заведование, твое или инженера?

– Инженера. Хотя, ШР, как вахтенный инженер-механик, и вы могли подключить.

– Ладно. Я вот думаю – стоит мне идти на Пульт, раздолбать их за АЗ?

– Смотрите сами. Наверно, не стоит. Они свое схлопотали. Сейчас режим восстановят, инженер вылезет и сам все расскажет. Ведь даже ложное срабатывание АЗ – это не шутки. – Ага... Кстати, не помнишь, какой у нас там был рекорд взвода на заводских, когда при переключении 400 герц всегда АЗ падала на обоих бортах? Кажется, пять минут? Вот, все. Если через пять минут не доложат, сам и спущусь.

Точно, через пять минут на надстройке, нервно озираясь, появился взлохмаченный инженер КИП, без пилотки и без ПДУ, которое каждый подводник обязан постоянно таскать на поясе, не снимая. Комдив-раз обратился к нему по фамилии, налетев коршуном.

– Ты же на вахте! Почему без пилотки, без ПДУ? Случилось что-нибудь?!

– Да нет... все нормально...

– Тогда приведи себя в порядок, пилотку хотя бы одень. А вообще-то, твое место – внизу. Совсем оборзели! Инженер обиженно снял пилотку с офицера-вычислителя (который не был подчиненным КД-1), придавил ею взлохмаченные волосы и – жестом – к КГА, мол, подойди, поговорить надо. Тогда комдив-раз обратился по имени-отчеству, придираясь.

– Чего ты гримасничаешь? Если что случилось, то подойди и доложи нормально, как положено.

– Ничего не случилось! Просто надо проконсультироваться по специальности.

– Хорошо, консультируйтесь быстрее, и на Пульт пойдем.

Два КИПовца отошли чуть в сторонку – и вполголоса:

– ...........ич, ты с автоматикой сейчас что-нибудь делал?

– Я вот уже целый час слушаю нытье начальства по поводу падения дисциплины при несении вахты, уши распухли, требует партсобрания... А что случилось?

– Вот слушай, может быть такое? Сначала втихую груда предупредительных световых сигналов, без звука выпала. Только снял – звонок с ревуном, но уже без световых! Снял звонок – тут же сработала АЗ правого борта. Если не твоих рук дело, то может ли быть такое?

– Хм... раз было, значит, может. А чего это ты рассказываешь как оператор? Ты, что ли, на правом борту сидел?!

– Потом как-нибудь расскажу. Теперь-то что делать?

– "Что делать"... Надо прозвонить цепи прохождения сигналов. В первую очередь – ШРы на блоке "АЗ" и соединительных ящиках. Где-то замыкает. Ну, и проверить, обжать предохранители питания блока "АЗ" – может, дергал какой малохольный.

– Так ведь установка взведена!

– Ясен перец. Когда выведемся, тогда и посмотрим. Проведешь полный ППО-ППР – ф а к т и ч е с к и – и запишешь все в журнале и в формуляре...

– "Ясен перец"... Сейчас-то что делать?

– А ничего. Появится еще раз – будем думать. Может, придется борт выводить. Что, управленцы развонялись?

– Хм, почти в точку. Но не по материальной части...

– Так, ладно!!! Хватит шушукаться при живом комдиве! Совсем оборзели! Давай, докладывай, что там? Всякое укрывательство приводит к печальным последствиям и является воинским преступлением. Или мне по новой принять зачеты по уставам?! – наседал комдив-раз, подошедший к "автоматчикам".

– Даже не знаю... и смех, и грех...

– Вот и покайся.

– Договорились – не докладывать... Было видно, что инженеру самому хочется рассказать, но что-то его сдерживает.

– Ладно, колись. Если управленцы будут вякать, скажи, что я грозил объявить оргпериод. Совсем оборзели! А может, и в самом деле – объявить?

– Эх!.. так и быть. Проявим партийную принципиальность. Вы ж мне рекомендацию в партию давали... Слушайте, как было. Почти без купюр. "Сидим на вахте и тупеем – стационар. Вдруг реакторщик заерзал – КИП, посиди минут пять, мне в седьмой по делу срочно! Оказывается, он камбалы свежей недожаренной переел – кокшата ему втихаря поджарили, по спецзаказу. Вот жучара! Ладно, думаю – чего проще? Сел, сижу. И как-то колко да неуютно сразу стало, тоже будто камбалы переел... хотя обед проспал. Вдруг АЗ сработает? Что делать? Из башки все напрочь выскочило. Вот на своем месте, у кондиционера – все понятно, все видно, и ошибки операторов... А тут все стало... по-другому. Ладно, думаю, не паникуй, все обойдется – пятый день на якоре, и ничего, а тут за пять минут что-то случится. Для понту развернулся, гляжу на противоположный борт. И вдруг турбинист – эй, Мичурин! (инженер был из Мичуринска), ты что на мой борт пялишься? Смотри, что у самого творится! Глядь – матерь Божья!!! Аварийные световые сигналы гроздьями висят. – А почему звука нет? И защита не срабатывает? – стращает турбинист. – Матчасть неисправна? Бросай АЗ от кнопки! Господи, думаю, зачем же Ты меня так не любишь, я такой же коммунист и безбожник, как все. Стоило сесть за Пульт на какие-то пять минут, и – нате... Но вида не подаю, говорю спокойно – Да это ложное, или в ШРе, или в соединительном ящике чего-то творится. Жму кнопку "Снятие СЗС" – все исчезает. Ф-фу ты... Из седьмого – стенание: Пульт! Пульт! у вас все нормально? Турбинист успокаивает – да вроде бы, страдай дальше. И вдруг – ни с того, ни с сего – звонок с ревуном, но без световых сигналов. Я на кнопку – все стихло... – Во, блин! – это турбинист издевается. – По подразделениям твоя матчасть работает – сперва свет, потом звук. Смотри, сейчас АЗ грохнется. – Пульт! Все нормально? У меня второй заход... – кряхтит реакторщик из седьмого, из гальюна. А турбинист не унимается: – Давай, давай! Скоро на твоем борту третий приступ начнется! и, как подтверждение – бррррррр! – звонок с ревуном, я башкой только верчу стержни АЗ внизу, АР и КР тоже вниз прут, пусковая аппаратура подключилась... – Чего сидишь? Третий заход? – турбинист меня из ступора выводит. – По какому сигналу сработала? Я: – Да ни по какому! Он: – Так хрена сидишь?! Подхватывай решетки, прикрывай питательный клапан, ключ "Пуск" ставь в "работу" и начинай АЗ взводить!.. И тут страдалец вбегает: Что, что у вас тут случилось?! Турбинист: – У нас на вашем долбаном борту защита упала от ваших приступов в гальюне по спецзаказу... А у вас что случилось? Штаны-то, штаны где? Хотите – верьте, хотите – нет: приперся на Пульт без порток..." Комдив-раз и КГА начали расплываться в улыбках. – Я их у трапа шестого отсека бросил. Ввели эти дурацкие веревочки вместо резинки, я при первой схватке кончик выдернул... сами понимаете, вставлять некогда. До шестого еще руками придерживал, а там трап вертикальный, и у вас тут хрен знает что творится. Стоит недопущенного КИПовца посадить за Установку... Я говорю: – Не у нас, а у вас. Спецзаказ... Он говорит: – Ты, ладно, КИП, не сердись. Давай, сяду. Так... все понятно... Сходи, пожалуйста, в шестой за портками. Там, внизу, у трапа валяются где-то, а то вдруг еще кто из начальства припрется..."

– И принес?

– Еще чего не хватало.

Комдив-раз еще шире расплылся в улыбке:

– Так он что, так до сих пор без штанов и сидит?

– Наверное. Может, кого из вахты пошлет, или на Пульте что-нибудь подыщет.

– А режим восстановили?

– Так точно, как восстановили, так сразу я и вышел...

– Пошли, быстрее! Вот я его сейчас...

А устроить разнос по полной схеме не удалось. Внизу у вертикального трапа действительно валялись брюки "РБ" кого-то из реакторного отсека с соответствующей белой маркировкой. Но КГДУ-6 на Пульте был уже в каких-то заводских – коричневых, неуставных – но штанах... Вот жучара! Доклад комдиву, как положено: замечаний нет! Записей в вахтенном журнале Пульта в течение последнего часа – никаких. Безобразие, конечно! Но – в норматив восстановления режима по внезапной вводной уложились, еще и перекрыли почти в два раза. Мастерство – оно либо есть, либо его нет. Его не купишь, не пропьешь и не прос... Да-да, и не проспишь!

ГКЧП

Дело ясное, что дело темное

(поговорка)

Маразм крепчал. Перестройка буксовала. Народ дурел от "сухого закона", гласности и секса. На одном из телемостов "Москва – Нью-Йорк" встал вопрос государственной важности: "Есть ли в Советском Союзе секс?". Оказывается, есть! Все нормально, и его необходимо развивать дальше! Товаров народного потребления нет, водки нет, урожайность полей падает. Что за бардак?! Плановая экономика, оказывается, неэффективна, партвзносы можно не платить. Они что там, в Политбюро, совсем охренели?!

Второй экипаж "Барса", отгуляв весенне-летний отпуск, безрадостно принимал корабль третьего поколения. Вроде бы, новая техника, а чего-то не так. Громкоговорящая связь "Лиственница" по сравнению с "Каштаном" откровенная дрянь, автоматика и КИП 3-го поколения – вообще на букву "Г"; компрессора, гидравлика, фреонки – на ту же букву. Все, что новое – какое-то ломкое, ненадежное, непонятное, как сама перестройка. Где, спрашивается, научно-технический прогресс? Где неустанная забота Партии о Вооруженных Силах?! Где, где... Понятно, где. Как утверждал поэт-матерщинник середины XVIII века Барков, там и не такое можно упрятать...

Да и сами задачи на период содержания корабля не вдохновляли. Восстановить техническую боеготовность, подтвердить "линейность", продраться сквозь тернии инспекции по ядерной безопасности... И ВСЕ. То есть, довести корабль до ума и сдать его основному экипажу. Мерило высшей подводницкой доблести – автономка – не светила, не грела и даже не теплилась. После гибели "Комсомольца" вторые экипажи приказано было опустить именно на вторую роль. Опустили.

19 августа степень боеготовности резко повысили до 4-часовой, сход запретили, и давай загружать провизионки до полного запаса.

– Ну, твою мать, – матерился механик, – лучше бы гидравлики дали или там компрессорного масла, ну, фреона на худой конец. А то – "Загрузить продовольствие на полную автономность!" Вот дебилы...

– Кто? – сразу несколько голосов проявили бдительность в Центральном. А тут еще и зам уши развесил, верный слуга Партии, бывший делегат XXVII съезда КПСС. Вопрос, конечно, интересный, и в свете утренних событий с ГКЧП ответить на него трудно.

– "Кто, кто..." Да ВСЕ!!!

После столь резкого высказывания как-то само собой подумалось: "Может, и зря партвзносы так долго не платил? Так ведь отпуск..."

"Товарищ! Всегда вперед выплачивали!" – проблеял невидимый бесенок вместо зама.

"Так ведь в перестройке новое мышление..."

"А вы неправильно мышлите и неправильно перестроились, гражданин".

"Нет, я товарищ, по уставу – товарищ капитан 2 ранга..."

"Горьковский диссидент Сахаров вам товарищ."

– ...Товарищ капитан 2 ранга! (Ага, все-таки, товарищ!) – невеселые размышления механика на политические темы прервал комдив-три (тростниковый слон). А чего это "слоненок" вдруг таким уставным тал? Всегда по имени-отчеству обращался... Наверно, тоже партвзносы вперед не уплатил! Механик по инерции дискутировал сам с собой.

– Слушаю вас, товарищ капитан-лейтенант.

– (по имени-отчеству), они там что, охренели? Скажите хоть вы им! Может, вас они послушают? Ну куда столько мяса?

– Как – "куда"? Сначала – в третью провизионку. Не сразу же его за борт выбрасывать.

– Да лучше бы сразу. А то через неделю придется в ИПах и ИДАшках выгружать!

– В новых ИДАшках можно находиться только в абсолютном покое. Сколько можно вам втолковывать? – завелся механик. – Они созданы для покойников, а не для подводников. Ведь там изначально нету непрерывной подачи кислорода, и пусковой ампулы в регенеративном патроне тоже нету.

– Но ведь в техническом описании написано, что можно...

– Комдив-три, я от вас плачу! На заборе тоже много чего написано – что, всему написанному верить?

– Так ведь официальный же документ!

– Вот официальные сообщения больше всего и врут, поверьте уж. Мы ведь подробно рассматривали сие устройство, и отличие модернизированной ИДАшки от старой, и практика – уже есть. У нас в моем старом экипаже интендант чуть было не задохнулся – решил выгнать похмелье кислородом, включился в новую ИДАшку и притопил часок. Вовремя почувствовал, что задыхается – проснулся.

– Да слышал я это от вас уже сто раз!

– Ну?!

– Нельзя мясо в провизионки загружать!

– Почему это?

– Неисправны они.

– Так исправьте.

– Нужны гражданские специалисты.

– Зачем? Я бы половину этих "специалистов" одним штертом удавил. Механик был яхтсменом и общефлотское "шкерт" не употреблял принципиально. Да и где я их вам возьму? Эти недоумки, поди, у телевизора сидят и скулят о загубленной демократии, и на вас, милитаристов, работать не пойдут.

– Так что делать?

– Делать провизионку. Я скажу командиру, чтобы эти мясные фрагменты последнего ледникового периода полежали пока на пирсе – пока матчасть в строй не введем.

– Вы это серьезно?!

– Серьезнее не бывает. Время нынче такое – особенное. Считайте это, (по имени-отчеству), больше, чем приказ.

– В провизионке не работали (не крутились) вентиляторы. Чтобы хоть как-то избавить своих офицеров от унизительного процесса погрузки продуктов в лодку, механик создал группу "мозгового штурма неисправности". Инженер автоматики ГЭУ, командир трюмной группы дивизиона живучести, командир электромеханической группы, комдив-три и он сам. Сначала поводили пальцами по схемам, затем полезли в само святилище интенданта. Делов-то – одна фаза не контачила в соединительной коробке. Оказывается, можно обойтись без дорогостоящих гражданских специалистов, и гораздо быстрее.

До вечера проверяли режимы работы фреонки – то изнутри, то снаружи явно филоня и уклоняясь от погрузки. Пускай поработают без БЧ-5 – нам-то кто поможет при приеме воды, дизельного топлива, масла, при перегрузке шихты, при приеме кабелей берегового питания, да мало ли еще чего.

Среди россыпей всевозможной крупы, сухофруктов и прочего, неизбежных при погрузке, среди холодных, костистых и заклейменных вдоль и поперек мясных туш говорили о политике и судьбе страны. Слушали наверху маленький радиоприемник у верхнего вахтенного и сообщения связистов на перекурах – о разворачивающихся боях за демократию. Чувство было двойственное и тревожное: с одной стороны, хотелось чего-то нового, лучшего, еще неизведанного, но и прошлого было жаль. А вдруг лучше не будет? А куда хуже?! (Оказывается – ох, было куда).

Вечером народ начал роптать: надо домой сходить за шильно-мыльными, семью предупредить, чего-то там кому-то отдать, передать и позвонить. Понятно, это предлог. Понятно, это жизнь. А судьба страны и государства?! Президента "меченого" и строя дальнейшего? А до фонаря. Мелкие заботы и заботки, проблемы и проблемки казались важнее и существеннее. Скорей бы там, наверху, закончилась разборка – кто умнее, кто нужнее – и домой. Вот и вся философия военнослужащих, моряков-подводников. Так уж устроен человек, что его в первую очередь всегда тянет домой при всяких неурядицах. Ну что мы можем, зачем нас держать? Мы ж выполняем внешние функции государства как аппарата насилия. Вот внутренние войска – да. Да и то, не с народом же воевать!

– (по имени-отчеству), а вы бы пошли за демократию на баррикады?

– Вряд ли. Чего я там не видел?

– А по приказу?

– Это смотря с какой стороны. Громить баррикады, за которыми засели демократы, по приказу – пошел бы. А куда денешься – присяга.

– Значит, вы – душитель демократии и реакционер. И партвзносы, небось, вперед уплатили?

– Я на выплаченные партвзносы за семнадцать лет запросто "Волгу" смог бы купить. А сейчас не уплатил потому, что не сильно-то и домогались. Демократия – вещь хорошая, но когда происходит сознательно, добровольно. Революции сначала происходят в мозгах, а затем уж выплескиваются на площади. У меня лично такое впечатление, что нам ее навязывают. Не верю я всем этим Коротичам, Войновичам, Ростроповичам и прочим Швондерам...

Солнце зашло, сгущались сумерки.

– (по имени-отчеству)! Отпустите на часик в поселок сбегать! У меня там...

– Не держу, но и отпустит не могу. Совсем охренели!

– Черт с ним, с поселком. Мне в штаб надо!

– Да-а... "товарищ не понимает". Сход. С корабля. Запрещен. Отечество в опасности! Только с разрешения командира корабля. Обращайтесь к нему, я разрешаю. Но учтите, что штаб охраняется матросами с техполка, с каждого угла. А те матросы в касках, с карабинами и с патронами, и заинструктированы комдивом вдоль и поперек.

Подошел верхний вахтенный.

– Та-ащ, вас с комдивом-два командир в Центральный срочно вызывает.

– Понял... Все важные и безотлагательные дела на флоте делаются только ночью.

В Центральном в своем кресле сидел задерганный командир. Он напоминал затравленного и только что выпущенного на свободу зверька. Вроде, не связан, вроде, свободен, но чуть дальше дернешься, и – мордой в прутья.

– Так. Механик, комдив-два, нужно сделать на пирс – там, где строится экипаж – "переноску" освещения.

– Товарищ командир, а зачем?

– Придет командир дивизии, будет зачитывать приказ о заступлении в дежурство. Предупредили, чтобы была "переноска". Понятно?

Комдив-два, прирожденный оппозиционер и борец за справедливость (а в простонародье – просто п......бол), округлил глаза и покрутил пальцем у виска.

– Они там что, вообще тронулись?!

– Комдив-два, вы что, умнее всех?! Не рассуждать! Выполнять! Механик, проконтролировать!

Ой-ей-ей... Все, закусил. Вот, ненормальные, во ведь дурдом. Вполне ведь могли обойтись "переноской" освещения бортового номера или верхнего вахтенного у трапа. Теперь – все, делать третью, хоть в лепешку расшибись. Штатной длины не хватит – кабель-то с горем пополам найти можно, а вот розетки свободной и исправной в ограждении рубки нет. Сейчас это сообразит комдив-два и будет доказывать командиру, а командир будет приказывать "как я сказал", и будет ЧП местного значения.

– Товарищ командир, есть же "переноска" у трапа, освещение бортового номера. Поднесем поближе, и пусть читает...

– Так, комдив-два!!! Слишком много умничаете и ничего не делаете (святая правда!). Делать, как я сказал!

– Все, пойдемте, (по имени-отчеству), делать, как командир приказал.

– Но вы-то хоть понимаете, что все не так просто?

– Понимаю. Поэтому пошли быстрее. Осталось чуть больше часа.

За час смогли найти кабель под "переноску", подсоединить его к вилке штатной отсечной "переноски" и заизолировать. А вот с подсоединением к розетке в ограждении рубки возникла проблема. Тройников на лодке нет, не положено. И времени уже нет.

– Придется "сопли" лепить, – обиженно вздохнул добросовестный мичман-техник-электрик. – Накину петли на ножки вилки "переноски" верхнего вахтенного.

– А не выпадет? Прижимную-то крышку по резьбе не закрутишь, да и коротнуть может.

– А иначе не успеваем никак. Командир и так задергал.

– Делать ему нечего... да его и самого задергали. Лепи "сопли", (по имени-отчеству), да понадежнее. Хотя... надежных "соплей" не бывает...

– Есть!..

Командир дивизии явился на пирс, как призрак Гамлету – в полночь. Построили экипаж по большому сбору. Все злые, угрюмые, недовольные. Чувствуется откровенная лажа. Лодка по техническому состоянию и запасам даже близко не подходила к требованиям боевого дежурства. Другие, более боеготовые экипажи и лодки, сидели и ничего не делали. А здесь крупа, мясо, свежести... и один исправный компрессор ВВД, дохлая аккумуляторная батарея с просроченным лечебным циклом, и гидравлики – кот наплакал...