Текст книги "Опека полуночника (ЛП)"

Автор книги: ksomm814

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Но ведь ты останешься в замке совершенно один, ― возразил Рон. ― Мы никогда не оставим тебя одного.

– Он не будет один, ― с улыбкой заметил Люпин. ― Профессор Дамблдор решил, что будет полезным для Гарри дополнительно позаниматься Защитой. Замечательная идея, учитывая прошлое Гарри.

От удивления у Гермионы расширились глаза.

– Допо–полнительный за–занятия? ― заикаясь, переспросила она и повернулась к Гарри. ― У тебя будут дополнительные занятия? Ох! А можно, мы будем заниматься с тобой?! Сможем, наконец, по–настоящему попрактиковаться за эти два года! Пожалуйста, ну пожалуйста! Шанс узнать, как правильно себя защитить слишком хорош, чтобы его упустить!

Гарри и Рон одновременно застонали. Они оба знали, что теперь Гермиона не успокоится, пока не добьется согласия присоединиться к занятиям.

– Вам не следовало этого говорить, профессор, ― тихо заметил Гарри. ― Любимое место Гермионы ― библиотека. И она никогда не пропускала никаких факультативов.

Профессор Люпин вздрогнул.

– Извини, ― искренне произнес он.

* * *

Казалось, Гермиона просто на седьмом небе от «счастья» ― обсуждения с профессором Люпином программы предстоящего года. Зная по опыту, что лучше не беспокоить Гермиону, когда та в своей стихии, Гарри и Рон пристроились на полу и стали играть в шахматы, а Джинни молча наблюдала за ними. Как бы то ни было, профессор оказал Гарри большую услугу – спас его от Гермионы. Та настолько увлеклась разговором о школе, что даже забыла спросить Гарри о лете. Рон, очевидно, не догадался, а Джинни была слишком робкой, чтобы самой спрашивать.

После полудня пошел дождь. Гермиона наконец удовлетворила любопытство и сейчас углубилась в одну из своих многочисленных книг. Рон с Джинни начали рассказывать Гарри о путешествии всей семьей в Египет, а профессор Люпин взялся за свои записи по Защите. Гарри долго смеялся, слушая рассказ Рона о том, как Фред и Джордж пытались запереть Перси в пирамиде. Но он все же ничего не имел против нового старосты школы. Разве что тот вел себя чересчур строго. Но, право, с такими братьями, как Фред и Джордж, кто‑то же должен был их уравновешивать.

Дверь купе быстро раскрылась, заставив Рона и Джинни подпрыгнуть. На пороге появились три мальчишки. Главный среди них, Драко Малфой, стоял как всегда посередине. По сторонам от него находились его дружки ― Винсент Кребб и Грегори Гойл, ― выглядевшие так, будто мозг у них один на двоих. С таким умом оставалось загадкой, как они еще не вылетели из Хогвартса. И эти трое были до корней волос слизеринцами, впрочем, как и четверо их извечных оппонентов, сидевших сейчас в купе ― гриффиндорцами.

– Так–так, ― протянул в своей обычной ленивой манере Малфой. ― Неужели это Потти, двое Уизли и грязнокровка?.. Что такое, Поттер? Так напуган, что тебе понадобилась нянька?

Гарри закатил глаза, пока сдерживаясь, чтобы не пустить в Малфоя заклинанием.

– Это ты что ли нянька, Малфой? ― раздраженно спросил Гарри. ― Непохож.

– Малфой? ― с любопытством начал Люпин, но тут же вспомнил. ― Ах да, Драко Малфой, сын Люциуса Малфоя. Я вижу, отец привил вам свои идеалы. Однако, думаю, вы воздержитесь от дальнейших подобных высказываний и из уважения к присутствующим вернетесь в свое купе?

Малфой презрительно ухмыльнулся и спросил:

– А кто вы такой, чтобы мне приказывать?

Рон улыбнулся.

– Это профессор Люпин, ― гордо произнес он. ― Новый преподаватель Защиты. Позволь поздравить тебя, Малфой. Ты успел оставить плохое впечатление о себе еще до Праздничного пира. Такое еще не удавалось даже Фреду и Джорджу.

Щеки Малфоя порозовели. Не зная, как выкрутиться из сложившейся ситуации, он не нашел ничего лучше, как вместе со своими «телохранителями» молча убраться из купе. Едва дверь захлопнулась, как Рон, Гермиона и Джинни разразились хохотом. Но Гарри не было весело. Парень снова стал смотреть в окно. Мальчик наконец‑то принял решение: он не станет рассказывать друзьям о случившемся этим летом. Иначе Малфой может про это узнать, и, значит, у него будет еще одна причина высмеивать его. А ему хватит и профессора Снейпа.

Поезд по–прежнему ехал на север, но теперь все притихли. Дождь всё барабанил в окно, а ставшее черным от туч небо делало атмосферу за окном жуткой. Ветер вдруг стал резким и громко завыл, заставив присутствующих подпрыгнуть. Все подумали об одном и том же: скорей бы приехать в Хогвартс и оказаться в тепле и уюте.

Но, как всегда, все их мечты пошли прахом, потому что поезд стал замедлять ход и вскоре остановился. Ученики посмотрели на профессора Люпина, который медленно поднялся и достал палочку.

– Оставайтесь на местах, ― тихо произнес он и посмотрел прямо на Гарри. ― Ничего и никого сюда не впускай.

Гарри хотел кивнуть, но тут знакомое чувство сильнейшего холода заполнило все его тело. Он обхватил руками грудь и попытался вздохнуть. «Нет, о, пожалуйста, нет! Они не могут здесь быть!» Его начало трясти, и профессор Люпин мгновенно оказался рядом. Рон, Гермиона и Джинни с удивлением смотрели на них. Они никогда не видели, чтобы с Гарри было что‑то подобное.

Быстро сообразив, Люпин достал плитку шоколада и положил кусочек в рот Гарри.

– Просто дай ему растаять, ― спокойным голосом обратился он к Гарри. ― Не думай о холоде.

Вспомнив, что они не одни в купе, профессор Люпин быстро раздал шоколад остальным гриффиндорцам.

– Съешьте его, должно помочь.

Тут дверь купе медленно отъехала в сторону, и в проеме появилась высокая фигура в капюшоне, который надежно скрывал лицо. Профессор Люпин быстро распрямился и направил палочку на существо. Все тепло от шоколада мгновенно испарилось. Гарри снова не мог вздохнуть. И вновь знакомый крик наполнил уши, но в этот раз он различил слова: «Пожалуйста, только не Гарри! Возьми меня, убей меня вместо него…»

На лоб ему легла чья‑то горячая рука, в то время как другая ловко засунула ему в рот еще один кусочек шоколада. Холод тут же отступил. Гарри открыл глаза. Все присутствующие обеспокоено смотрели на него. И вдруг первая слеза скользнула по его правой щеке. Он наконец понял, чей голос слышал. «Мама», – тихо вырвалось у него.

Люпин схватил Гарри за левое плечо.

– Что, что ты сказал?

Гарри поднял на друга своих родителей глаза, полные слез.

– Я слышал маму, ― ответил он дрожащим голосом. ― Она умоляла Волдеморта убить ее вместо меня.

Тут раздался свисток, и поезд снова стал набирать ход. Рон, Гермиона и Джинни сели напротив Гарри. Профессор Люпин сел рядом с подростком и обнял его за плечи. Гарри был все еще напряжен, но знал, что вскоре должно придти облегчение. Так вот какое его худшее воспоминание. Теперь он знал, что это та самая ночь Хеллоуина, когда Волдеморт убил его маму и папу.

Дверь купе снова открылась, и в проеме появилась голова профессора Флитвика.

– С вами все в порядке? ― спросил он и тут же заметил Гарри.

Выдохнув, он спросил:

– Как близко они были в этот раз?

Рон, Гермиона и Джинни удивлённо посмотрели на Гарри, и их глаза опять расширились, но в этот раз они ничего не спросили. А Гарри и не смотрел на них. Он все еще дрожал, хотя уже и не так сильно, как раньше. Гарри чувствовал, что тепло медленно разливается по венам, но мыслями он все еще был около маминого голоса. Да, теперь у нее был голос.

– Он был примерно там, где вы стоите, ― ответил профессор Люпин. ― Вы уже говорили с проводником?

Флитвик кивнул.

– Да, и сейчас я проверяю купе, ― произнес он. ― Несколько учеников получили шок, хотя все они более или менее в порядке.

Он подошел к Гарри и положил свою мягкую ладонь ему на руку.

– Не думай о воспоминании, Гарри. Постарайся думать о чем‑нибудь счастливом, о настоящем.

– Так, а вы почему еще здесь, ― обратился профессор Люпин к трём зрителям. ― Вам уже, вероятно, пора переодеваться в мантии.

Гермиона первой вскочила, но замерла на пороге в нерешительности. Было ясно: у нее скопились вопросы, но она боится их задавать.

– Профессора, что это было? ― все же нервно выдавила она.

– Это был дементор, ― ответил профессор Флитвик. ― Стражник тюрьмы Азкабан, он искал здесь Сириуса Блэка.

Гарри перестал дрожать, но все еще чувствовал слабость. Он заметил, что профессор Люпин отломил еще шоколада, и с благодарностью взял кусочек. Шоколад тут же подействовал, едва Гарри положил его в рот. Он почувствовал себя лучше настолько, насколько можно себя чувствовать после того, как ты слышал, что твоя мама умоляет сохранить тебе жизнь.

Рон, Гермиона и Джинни вышли, чтоб переодеться. Профессор Флитвик тоже вышел: ему еще нужно было проверить оставшиеся купе. И Гарри с профессором Люпином оставшуюся часть пути провели молча. Никто не знал, что сказать, да и нечего было говорить. Как бы сами вы успокоили кого‑нибудь в такой ситуации? Нет, вы бы не смогли. Все, что возможно, ― это быть рядом с теми, кто в вас нуждается.

Когда поезд подошел к станции, Гарри заметил, что на платформе непривычно много волшебников. Ему уже говорили, что предпримут меры предосторожности, но увиденное несколько задело его. Профессор Люпин все время держался рядом с Гарри, пока они вместе с Роном, Гермионой и Джинни слезали с поезда. Шепот на платформе сразу стих, едва ученики заметили Мальчика–Который–Выжил. Гарри почувствовал себя чрезвычайно неуютно под взглядом сотен глаз, хоть и старался изо всех сил не замечать их.

Рядом со змейкой из, по крайней мере, ста карет к ним присоединился и профессор Флитвик. Гарри подошел к одной из карет и забрался внутрь, вслед за ним залезли и сами профессора Флитвик и Люпин. Рону, Гермионе и Джинни пришлось сесть в следующую карету, оставив Гарри наедине с преподавателями.

Сильный запах плесени и соломы ударил Гарри в нос, но он не обратил на это особого внимание. Кареты в это время тронулись в путь к замку. Когда они достигли ворот, Гарри вновь окатила волна холода. Он откинулся назад, прижался к профессору Люпину, закрыл глаза и обхватил себя руками, не заметив, как профессор нежно переложил его поудобнее. Кареты въехали внутрь, промчались по двору и резко остановились.

Профессор Флитвик первый вышел наружу. Профессор Люпин тоже собирался выйти, но заметил, что Гарри не двигается. Мальчик как будто окаменел.

– Гарри, все в порядке, ― мягко произнес Люпин. ― Ты в безопасности, мы уже в Хогвартсе.

Гарри медленно поднял голову и кивнул в знак того, что понимает. Он уже начинал ненавидеть то воздействие, которое на него оказывают дементоры. Он уже не хотел слышать мольбы мамы к Волдеморту. Страх в ее голосе заставлял сжиматься сердце. Идя за профессорами Флитвиком и Люпином, Гарри старался, как и советовал первый, думать о настоящем, но это оказалось трудным. Он шел, не задумываясь куда идет, ― так и миновал громадные дубовые входные двери.

“Поттер! Грейнджер! ― знакомый голос перекрыл гам, порождаемый вылезавшими из карет учениками. Гарри поднял голову и заметил, что к ним пробирается МакГонагалл. Она переглянулась с профессором Люпином и сочувственно посмотрела на Гарри. ― Вас ждет мадам Помфри, Поттер, ― тихо произнесла она и обратилась к Гермионе: Мисс Грейнджер, прошу следовать за мной”.

Гарри попробовал возразить и сказать, что он в порядке, но профессор Люпин выразительно на него посмотрел. Раздосадованный, Гарри усмехнулся и поплелся за Люпином в Больничное крыло. Мадам Помфри уже дожидалась их. Она быстро проверила состояние Гарри, не став слушать его протесты. Несколько зелий были насильно влиты, и не успел Гарри ничего понять, как провалился в темноту.

Глава 8. Факультативные программы.

Мальчик проснулся. Некоторое время он лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь теплом ― настырное утреннее солнце и в этот раз не преминуло разбудить его. Как уснул, он не помнил. Да это и не волновало ― уже много раз за последний месяц он вот также не мог вспомнить, как оказывался в кровати. Мальчик потянулся за своими очками. Они нашлись тут же, на прикроватной тумбочке. Надев их, он наконец решил открыть глаза… Белый потолок, просторное помещение…

Это Больничное крыло. Он провел в Больничном крыле всю ночь.

Уж Малфой такое точно не упустит.

Ругая себя и мадам Помфри, Гарри быстро оделся и, пока никто не успел его остановить, выскочил за дверь, захватив с собой вчерашнюю книгу и палочку. В коридорах не было ни души. Очевидно, было еще слишком рано.

Как бы не были тягостны дни, когда он сидел под замково–домашним арестом, они не прошли даром. За все это время Гарри успел очень хорошо изучить школу, все её коридоры и коридорчики. Теперь найти кратчайший путь куда‑либо не составляло труда. Вот и сейчас парень пробирался одним из таких путей к гостиной Гриффиндора.

Ещё несколько дней назад профессор МакГонагалл сообщила ему пароль, поэтому он не волновался, что Полная Дама его не пропустит. Войдя внутрь, Гарри ощутил мертвую тишину, от которой даже начало звенеть в ушах. Невольно вздрогнув, он взбежал по лестнице и зашел в свою спальню. Стараясь ступать как можно тише, парень подошел к своему сундуку. Друзья его по–прежнему спали, никого из них не потревожило появление Гарри. Все также храпел Невилл. Рон, Дин и Симус дышали тяжело, но ровно. Будильник Лонгботтома показывал только половину шестого утра. Неудивительно, что все еще спят.

Гарри быстро переоделся и, прихватив с собой все ту же книгу, вышел из спальни. Пока все спят, решил он, можно скоротать время и прочитать несколько глав. Также нужно было подумать, что сказать Рону и Гермионе, чтобы они не решили, будто их друг слабак. Ему было достаточно тех жалеющих взглядов, которые бросали на него некоторые преподаватели.

Войдя в Большой зал, Гарри устроился за гриффиндорским столом. В зале никого не было, но на это он давно перестал обращать внимание. На столах уже стояла посуда ― тарелки и серебряные приборы, ― но еды в ней пока еще не было. Пустой желудок возмущенно заурчал, но от этого еда не появилась. И Гарри, как и намеревался, открыл книгу и начал читать. Удивительно, но, оказалось, на свете существует великое множество щитов. Парень просто не мог представить, чтобы кто‑нибудь знал их все. Ведь уже от одного движения палочкой зависит, какое будет у щита свойство. И для каждого из щитов нужно свое движение.

Гарри настолько увлекся чтением, что даже не заметил появления еды. Однако распространившийся аромат нельзя было не почувствовать. Он различил запах яичницы, поджаренных сосисок, бекона и, кажется, кекса. Немедленно напомнил о себе пустой желудок. Раздражительно простонав, юный гриффиндорец стал наполнять ближнюю тарелку. От книги отрываться не хотелось, поэтому, подперев её кувшином с соком, Гарри продолжил читать.

Дойдя наконец до конца главы, гриффиндорец отставил тарелку и стал мысленно вспоминать прочитанное. Закрыв глаза, парень пытался повторить движение палочки и руки. Некоторые движения у него не получились, но остальные он воспроизвел в точности как в книге ― это его очень обрадовало. Здесь он решил прекратить свое утреннее занятие.

Открыв глаза, Гарри от удивления чуть не упал со скамьи, невольно подавшись назад. Оказывается, он был не один. Схватившись за край стола, юноша закрыл книгу и взглянул на казавшегося взволнованным профессора Дамблдора, сидевшего напротив.

– Э–э… Доброе утро, профессор, ― произнес Гарри, нарушая установившуюся тишину. ― Я не слышал, как вы подошли.

Директор Хогвартса облегченно вздохнул, улыбнулся и наклонился поближе к парню.

– Такое обычно случается, когда ты уходишь глубоко в себя, ― сказал он ласково. ― Что‑то ты сегодня рано. Хочешь что‑нибудь обсудить?

Помотав головой, Гарри честно ответил:

– Нет, сэр.

Практически так начинались все их беседы в течение нескольких последних недель. Проблема была в том, что Гарри не понимал, серьезен ли профессор при этом или просто вежлив. Если серьезен, то вопрос его следовало бы понимать как: «Я знаю, что тебя что‑то гложет, не хочешь ли поговорить об этом?», а если он был просто вежлив, то это значило не больше, чем: «Если хочешь поговорить, то я рядом».

Профессор некоторое время молчал, а затем поднялся со скамьи.

– Очень хорошо, ― произнес он. ― Я знаю, что у тебя был вчера тяжелый день, Гарри. Люпин рассказал мне, что ты слышал голос мамы там, в поезде. Если хочешь обсудить это или у тебя есть какие‑нибудь вопросы, то мой кабинет постоянно открыт для тебя.

– Спасибо, сэр, ― вежливо ответил Гарри. Меньше всего он хотел обсуждать вчерашнее, но грубить и отказываться от предложения тоже не хотелось. Как вообще можно обсуждать это? Гарри чувствовал, что ему все также трудно рассказывать кому‑нибудь о своих душевных переживаниях. Да и не было раньше того, с кем он мог поделиться. Дурсли им не интересовались, так почему кому‑то это вдруг стало небезразлично.

Дождавшись, пока Дамблдор дойдет до учительского стола, Гарри вновь открыл книгу. Он всегда чувствовал себя не в своей тарелке в обществе кого‑нибудь из взрослых, в особенности, если это был профессор Дамблдор. Не зная почему, но он просто не понимал, как ему вести себя при директоре. Возможно, все это из‑за того, что профессор взял на себя роль его «терпеливого дедушки». И поэтому теперь ему, Гарри, нужно сделать так, чтоб «семья» им гордилась.

В этот раз Гарри не слишком углублялся в книгу, поэтому он заметил появление профессора МакГонагалл. Хотя Гарри и не отрывал взгляда от книги, он был уверен, что «строгая бабушка» поменяла направление своего движения и идет сейчас в сторону гриффиндорского стола. «Бабушка» подошла к Гарри и, помедлив, положила руку на плечо ученика, а он, в свою очередь, посмотрел на учителя Трансфигурации через плечо и ласково ей улыбнулся. Улыбнувшись в ответ, профессор направилась к столу преподавателей.

Вслед за ней в зал вошел профессор Снейп и, строго посмотрев на Поттера, занял свое обычное место рядом с МакГонагалл. Через пару минут в Большой зал стали просачиваться первые ученики, зевавшие на ходу. Большинство из них не замечали Гарри, но те, кто проснулся достаточно, чтоб посмотреть по сторонам, увидели его и начали перешептываться. Вскоре юноша начал волноваться, о чем это они переговариваются. Знают ли они уже, как на него влияют дементоры, или просто обсуждают его похищение Сириусом Блэком?

Иногда Гарри ужасно хотелось жить простой, нормальной жизнью. В такие минуты эта не желаемая им известность тяготила особенно сильно.

Фред и Джордж пришли вместе с доброй половиной Гриффиндора и сразу сели возле Гарри, по–дружески оттолкнув его в сторону, чтоб самим усесться вместе. Выглядели они немного уставшими и с явно напущенным весельем. Гарри еще не случалось видеть близнецов Уизли серьезными, и поэтому он с тревогой на них посмотрел.

– Э… что‑то случилось? ― спросил Гарри, не зная, хочет ли он в самом деле услышать ответ.

Близнецы медленно повернулись к нему. Казалось, каждая клеточка их лиц выражает крайнюю симпатию гриффиндорцу. Гарри ненавидел, когда на него так смотрели.

– Вчера Дамблдор предупредил учеников о дементорах, «охраняющих» в этом году школу, ― произнес Джордж. ― Он так же упомянул, что они заставляют людей переживать их самые худшие воспоминания…

– …и Рон… э–э…. ну, он проговорился, что ты слышал, как убивали твою маму, ― добавил Фред.

Гарри закрыл глаза и уронил голову на стол. Да, не таким он предполагал начало своего первого учебного дня в Хогвартсе. Сейчас, наверное, все будут глазеть на него и шушукаться. Гарри не хотел опять выделяться ― ему не нужно было такое внимание. Почему окружающие не могут относиться к нему как к обычному парню? Неужели это так сложно?

– Кто еще знает? ― тихо спросил он.

– Ну… эх… ты ведь знаешь Рона, ― начал Джордж. ― Он никогда не подумает, прежде чем что‑либо сказать… И… он говорил вчера об этом во время ужина. Так что все сидящие поблизости слышали…

– …а они уж передали тем, кто сидел рядом, ― подхватил слова брата Фред. ― И так далее…

– …и так далее, ― повторил Джордж. ― Так что я не совру, если скажу, что знают почти все, если ещё не все. ― Тут на его лице появилась дьявольская ухмылка. ― Но не беспокойся, Гарри, мы вчера уже указали ему на ошибку.

Гарри уставился на близнецов, подняв брови. Ох, не нравились ему их лица. Они явно сделали что‑то плохое.

– Как именно? ― спросил он осторожно, тут же подумав: «А хочу ли я знать?»

Фред и Джордж лишь подмигнули ему и принялись за еду. Да–а, видно, ничего хорошего. Покачав головой, Гарри вернулся к своей забытой тарелке, стараясь не думать о «шутке» близнецов. Те то и дело посматривали на него, и Гарри вдруг понял, что вскоре узнает, что же они натворили. Он лишь надеялся, что близнецы не догадались превратить Коросту в громадного паука или что‑либо подобное.

Вскоре пришли и остальные преподаватели ― все они одарили Гарри ласковой улыбкой. Через некоторое время деканы факультетов начали раздавать расписания. Получив свое, Гарри снова почувствовал, что ему на плечо опустилась чья‑то рука. Посмотрев наверх, юноша увидел профессора МакГонагалл. Обычный строгий взгляд, но Гарри увидел в её глазах жалость. Наклонившись к нему, профессор тихо, чтобы никто не мог услышать, прошептала:

– Поттер, пожалуйста, будьте через десять минут в Главном Холле.

Смущенный и одновременно испуганный, Гарри лишь кивнул. Он был уверен, что не совершил никакого проступка, так что, наверное, ей не за что его ругать.

Гермиона влетела в Большой Зал, выведя Гарри из раздумий. Она направилась прямиком к Фреду и Джорджу, и когда она подошла ближе, Гарри увидел, что глаза ее метают молнии.

– Что вы двое наделали!? ― крикнула она, привлекая всеобщее внимание. ― Рон отказывается теперь покидать спальню! Как вы посмели выкрасить его волосы в розовый цвет именно в этот день? Понимаете ли вы всю важность первого учебного дня?

Близнецы Уизли переглянулись и уставились на Гермиону.

– Это ты о чем? ― невинно спросили они.

Гарри решил, что сейчас лучший момент, чтоб незаметно ускользнуть. Профессор Люпин научил его бесшумно ходить и быстро скрываться в толпе. Сегодня ему это точно понадобится. Держась поближе к стене, Гарри добрался до Главного Холла, не привлекая чьего‑либо внимания. МакГонагалл еще не подошла, однако парень не расстроился, а даже наоборот, был рад, что смог уйти от Гермионы незамеченным. Если бы она увидела, как он уходит, то увязалась бы за ним и попыталась бы выпытать правду.

Профессор МакГонагалл подошла через пару минут. Должно быть, она заметила, что парень нервничает, потому что ее лицо сразу смягчилось, едва она подошла.

– Не волнуйся, Гарри, ― мягко сказала она. ― Ты ни в чем не провинился. Я лишь хотела поговорить о твоем первом уроке. Это Прорицания, и я подумала, что лучше предупредить тебя: профессор Треллони имеет привычку предсказывать из года в год смерть некоторым несчастным ученикам с тех пор, как она начала преподавать. Но еще никто не умер. Учитывая твое прошлое, я советую не воспринимать слишком серьезно все, что она скажет.

Гарри кивнул и улыбнулся.

– Спасибо за предупреждение, профессор, ― сказал он, но тут до него дошло, о чем ему только что сказали. ― Но… я не помню, чтобы встречал профессора Треллони этим летом.

Преподаватель Трансфигурации усмехнулась.

– Эта женщина редко отрывается от своих драгоценных чаинок и хрустального шара, ― произнесла она и подняла за подбородок голову Гарри, чтобы посмотреть ему в глаза. ― Если она хоть чем‑нибудь тебя расстроит, приходи ко мне. Хотя… Сибилла слишком поглощена предвидением будущего, чтобы обращать внимание на прошлое и настоящее.

Юноша снова кивнул.

– Хорошо, приду, ― сказал он и крепко обнял МакГонагалл. ― Спасибо! ― искренне добавил Гарри.

Ему все еще казалось странным, что о нем заботится столько людей, однако временами Гарри это всё же нравилось. Он был рад, что профессор МакГонагалл предупредила его, иначе бы он и вправду принял все всерьез.

МакГонагалл тоже обняла его.

– Всегда пожалуйста, Гарри, ― мягко сказала она. ― Теперь, я полагаю, ты пойдешь и поможешь мистеру Уизли. Думаю, он не заслужил того, что бы ходить в первый день занятий с розовыми волосами, хотя и рассказал всем о произошедшем с тобой.

Гарри был полностью согласен с профессором, так что, попрощавшись, он поспешил в башню Гриффиндора. Пробежав через гостиную и игнорируя перешептывания и взгляды товарищей по факультету, он поднялся в спальню. Открыв дверь, юноша сразу увидел лучшего друга. Он сидел на своей кровати, в его глазах блестели слезы. Волосы Рона действительно были ярко–розовые, так что Гарри не удивился, что друг отказался покидать спальню. Лично он бы не хотел, чтобы кто‑нибудь увидел его с такими волосами.

– Рон? ― неуверенно начал Гарри, не зная толком, что и сказать. ― Э–э… ты в порядке?

Рон посмотрел на друга и отвернулся.

– Не могу поверить, что это сделали мои братья, ― сказал он дрожащим голосом. ― Я не хотел говорить это, оно нечаянно вырвалось. Мне очень жаль, Гарри. Мы с Гермионой сначала не поняли, что с тобой случилось. А потом Дамблдор рассказал о дементорах. И я догадался… то есть понял…

– Ничего, Рон, ― произнес Гарри, зайдя внутрь и закрыв дверь. ― Я знаю, ты не хотел этого. Но посмотри на это с моей стороны. Я не хочу, чтоб люди постоянно обсуждали меня, но именно это сейчас и происходит. Ненавижу быть объектом для сплетен. Я наслышан о том, как Ежедневный пророк прошелся по моему похищению и что именно они писали. И я не хочу, чтобы каждый был в курсе моей личной жизни. Можешь представить, что теперь сделает Малфой, зная такое? Я так хочу быть обычным, таким же, как и все.

Плечи Рона опустились. Стыдливо потупив взор, он стал разглядывать свои руки.

– Гермиона вчера вечером сказала почти то же самое, ― пробормотал он. ― Знаю, я все испортил. Знаю, я мерзкая крыса. Сколько же мне теперь добиваться твоего прощения?

Гарри подошел к своей кровати и вытащил палочку. Развернувшись, он направил её на Рона, который от удивления заморгал.

– Не шевелись, ― задумчиво произнес Гарри.

Затем он взмахнул палочкой и пробормотал заклинание. Волосы друга прямо на глазах возвращали свой естественный цвет. Убрав палочку обратно в карман, Гарри принялся собирать книги, которые ему понадобятся до обеда, бросив другу: «Иди, взгляни».

Решив, что друг добавил цвета его волосам, Рон выбежал из спальни. Через пару минут он вернулся и кинулся обнимать Гарри.

– Спасибо, спасибо, спасибо! ― повторял Рон, пока не понял, как это выглядит со стороны, и не отошел. ― Гермиона не знала, как это снять. Что ты сделал?

Гарри пожал плечами.

– Было скучно тут в последний месяц, так что я много читал, ― произнес он.

Это было отчасти правдой: Гарри действительно много читал. Проблема была в том, что парень не был уверен, будет ли Рон держать язык за зубами, если ему рассказать об остальном. «Если разговор не ладиться, то пора сменить тему», – подумал Гарри и добавил:

– Собирайся, у нас первым уроком Прорицания, а оно на самом верху Северной Башни.

Рон быстро покидал учебники в сумку и поспешил за Гарри к кабинету Прорицаний, где они и встретили Гермиону. Увидев её ошарашенное лицо, Рон расхохотался.

Комната, в которую они через некоторое время поднялись, была больше похожа на магазин чая, чем на учебный класс. Пожав плечами, Гарри с друзьями пристроился за одним из свободных круглых столов.

Не успели они достать учебники, когда из самого темного угла раздался мягкий голос.

– Добро пожаловать на Прорицания, ― произнес он. ― Я – профессор Треллони.

Едва увидев женщину, которой принадлежал голос, Гарри понял, почему профессор МакГонагалл предупредила его. Казалось, она витает где‑то в облаках, к тому же, у гриффиндорца создалось впечатление, что она похожа на большую стрекозу. Возможно, так казалось из‑за ее очков, которые делали глаза профессора слишком большими для человека. Хотя он не был в этом уверен. Сейчас Гарри твердо помнил лишь то, что профессор МакГонагалл советовала ему не принимать слова Треллони всерьез.

– Прорицания ― одно из самых сложных магических искусств, ― продолжила профессор. ― Этот предмет не может быть выучен только по книгам. Лишь тот, у кого внутреннее Око не затуманено, преуспеет, остальным придется довольствоваться пониманием, насколько прекрасно и тонко это искусство.

Гермиона сидела надувшись, в то время как парни еле сдерживали смех. Это, наверняка, будет единственный предмет, где они будут на равных с ней по успеваемости.

Профессор Треллони продолжила говорить о Внутреннем Взгляде и искусстве Ока. Несколько раз она пыталась напугать некоторых студентов, внезапно задавая коварные вопросы об их тайной «любви». Проблема была в том, что им приходилось отвечать, и каждый выкручивался, как мог. Профессор поведала о том, что им предстоит узнать в этом году, и наконец перешла к теме этого урока ― гаданию по чаинкам.

Рон и Гарри обменялись кружками. После нескольких минут размышлений и отгадывания, что же показывают ему чаинки, Гарри пришел к заключению, что другу предстоит пройти через боль и страдания, чтобы стать счастливым. Но ничего более определенного не получилось. А у Рона были проблемы с распознаванием будущего Гарри, и он позвал на помощь профессора Треллони. Через несколько минут профессор вскрикнула так, что все подскочили, и упала в ближайшее кресло.

Установилась напряженная тишина. Наконец преподаватель восстановила самообладание.

– Мне так жаль, мой дорогой мальчик, ― драматично произнесла она, посмотрев на Гарри с большим сочувствием. ― Но… у тебя Грим в чашке.

Мальчик посмотрел на нее с широко раскрытыми глазами. Тут же вспомнилось, как профессор Люпин спрашивал его, не на Грима ли похож Полуночник. После всего произошедшего он совсем забыл про тот вопрос.

– Что? ― спросил он в замешательстве.

Слова гриффиндорца шокировали преподавателя.

– Грим ― гигантская черная собака, предзнаменование… ужасное предзнаменование скорой и мучительной смерти! ― выкрикнула она.

«Ах, вот оно что», ― саркастически подумал Гарри. Вместо того, чтобы ужаснуться и побелеть от страха, чего, вероятно, от него все ожидали, он улыбнулся.

– Это, должно быть, Полуночник, собака, которую я встречал летом. Я говорил, что он похож на Грима. Возможно, это означает, что он вернется!

Все были в шоке.

– Мой мальчик, пожалуйста, не шути с Гримом! ― воскликнула Треллони. ― Все, кто его видели, умирали.

Гарри сел обратно в притворном замешательстве. Он также сделал вид, что задумался. Профессор МакГонагалл, я ваш должник.

– А вы откуда об этом узнали? ― невинно поинтересовался он. ― Если все, кто видел Грима, умирали, то как вы узнали о том, что они его видели? Непонятно…

– Не все же умерли сразу, ― объяснила Треллони. ― Так вы утверждаете, что живьем видели Грима?