Текст книги "Узелки на шерстяной нити (СИ)"

Автор книги: Кшиарвенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== I. Работа над ошибками. Часть 1 ==========

Не хочется вставать. Не хочется выныривать из глубокой сновиденной бездны. Новый день, но все те же стены, заботы – дети, слуги, большой дом, требующий хозяйского глаза.

Первые дневные распоряжения – завтрак для мужа, завтрак для детей. Ворчание Аарона, которому пришлось ссудить деньгами нескольких участников сегодняшнего турнира. Ругань со служанкой, пришедшей с базара и потратившей слишком много.

Когда-то муж рискнул взять ее на турнир и она сидела в одной из нижних галерей (уж конечно, кто пустит евреев на привилегированные места!), блистая молодостью и богатством наряда…

Мимо, мимо… Молодость прошла, а с ее уходом муж перестал считать Сару достойной изысканных нарядов из дорогих тканей. Довольно с нее и простого льна и шерсти.

– Нечестивые рыцари! – ворчит Аарон, откусывая большой ломоть свежего хлеба. – Бог мой, поневоле будешь молиться о даровании им победы – а то сложит голову и получай потом долг с наследников.

Он замолчал, запивая хлеб медвяным напитком. Сара положила ему на тарелку несколько добрых ломтей сыра, и Аарон с чавканьем занялся ими.

– Прав был твой отец, не стоит иметь с ними дело, – пять лет назад старый Бен-Тальмон скончался, и зять с гневным удивлением узнал, что, помимо приданого, которое старик дал за старшей дочерью, у него после смерти двоих младших детей ничего не осталось. Кроме огромной каббалистической книги, которой Аарон не заинтересовался. Старинный фолиант был отправлен в чулан – всегда безропотно подчинявшаяся мужу Сара на сей раз решительно воспротивилась тому, чтобы Аарон просто продал книгу.

… – О, Яхве! Бог отцов наших, за что караешь своего верного раба? За что такое наказание на вот эту вот несчастную голову? Чем стану я кормить своих голодных детей, кто подаст мне хоть медный грош? – вернувшийся Аарон громогласно жаловался на судьбу, что уже вошло у него в привычку после малейших денежных потерь. Сара взглянула на безучастно сидящих за накрытым столом ее детей, на румяные щеки Ицхака и Рахили, мимоходом кинула взгляд в большое новое зеркало – на свою расплывшуюся обрюзгшую фигуру… Голод нам уж точно не грозит, подумала она с какою-то тоской.

– Сегодня сразу двое благородных рыцарей нашли смерть на ристалище, – продолжал Аарон с жалобными подвываниями. – О, Господь Исаака и Иакова, зачем ты лишил меня разума и я ссудил деньгами сразу их обоих?

Он аккуратно схватился за седеющие у висков волосы, чтобы не терять настроения и одновременно не навредить шевелюре.

– Если старый барон де Сире еще может вернуть долг сына, то этот второй… нищий… За что караешь, Господь Моисея, за что караешь меня безумием?

– Так кто погиб-то? – Саре быстро надоел этот очередной спектакль.

– Да вот я же и говорю тебе, жена – молодой Рауль де Сире и этот… как там его… Гай де Гисборн.

У Аарона была манера произносить имена всех норманнов на французский лад.

***

Весь оставшийся день прошел в каких-то хлопотах, неприятных и липких, будто моросящий бесконечный осенний дождь, которому нет конца-краю. Только зудело все на краю сознания, болело, свербело, как застрявшая заноза. Она умела выбрасывать из головы прошлое. И слова отца, когда он, после приезда их в Линкольн долго листал свою книгу – «Ты поступила как и должна была поступить, дочка. Но, возможно, ты сделала большую ошибку». И лесных «веселых ребят», и ту полянку, где она когда-то приговорила юного рыцаря к повешению, и то, как помиловал его ее отец. И самый облик рыцаря Сара давно уже не помнила. Только синие глаза часто снились ей.

– Сара, я тут умираю от головной боли, а ты все где-то ходишь. Таки принесут мне сегодня настойку? – послышался сварливый плачущий голос Аарона. Сара, очнувшись, поспешила в чулан.

Она всегда доставала лекарства, хранимые Аароном в большом количестве и на все случаи жизни, очень осторожно – иначе муж выходил из себя и нудежем способен был отравить жизнь всему дому.

И сейчас она была осторожна, снимая нужный флакончик, когда откуда-то с верхних полок послышался шорох и громадная книга спорхнула прямо на пол, взметнув тучу пыли. Сара от неожиданности попятилась, споткнулась о порог и едва не выронила флакончик с настойкой.

– Осторожно, ты все перебьешь, и я, и дети умрем без лекарств! – подошедший на шум Аарон смотрел на нее сейчас с плохо скрываемой неприязнью и раздражением.

После того, как муж угомонился и весь дом заснул, Сара на цыпочках вышла из спальни и спустилась к чулану. Книга лежала так, как ее и оставили – раскрытой где-то на середине. Сара острожно подняла ее и положила на стол. Огня она не зажигала – в окно светила полная луна, и все черные крупные буквы были отлично видны. В свете луны Сара бросила взгляд на свои руки – когда-то тонкие и белые пальцы, которыми она так гордилась, сейчас стали грубыми и какими-то крючковатыми. Ей уже за тридцать… старуха…

Никогда ранее ее не тянуло заглядывать в отцовскую книгу – она хорошо читала на иврите, но этот запретный плод никогда не был для нее сладок. Гораздо более сладким представлялось другое – не раз в своих мечтаньях Сара думала о том, что было бы, если бы на той полянке в ней не победило желание просто выбросить Гисборна из своей жизни. Он был помехой – раздражающей и чужеродной в стройном течении ее жизни.

И вот стройное течение превратилось в зловонное стоячее болото. Сара поежилась от доносящегося из спальни храпа и поскуливания Аарона. И тут взгляд ее упал на книжку – на развороте лежала толстая нитка с завязанными на ней узелками. Сара вспомнила слова отца – предсмертные, задыхающиеся: – «В книге есть кое-что… вернуть место, но не себя…» Аарон после смерти тестя перетряс всю книгу, думая найти там нечто потаенное и ценное, только что обложку не сорвал, но так ничего и не отыскал.

Сара взяла нитку в руки – та была теплой и словно живой. Не думая ни о чем, будто так и надо было, Сара распустила узелок, а потом завязала нитку на своем левом запястье.

И зажмурилась от хлестнувшего по глазам яркого света.

========== Часть 2 ==========

– Известное или неизвестное выбираешь ты? – голос, который услышала Сара, не принадлежал ни мужчине, ни женщине, и не был он ни старым, ни молодым.

От страха и волнения у Сары пересохло во рту, а горло сжалось.

– Известное, – прошептала она одними губами. И яркий слепящий белый свет превратился в обычный неяркий весенний денек.

Ей снова было семнадцать, и ее руки были снова белы и нежны. Полянка – такой знакомой она показалась сейчас Саре, как будто каждую травинку и каждый листик она изучала в снах с дотошностью лекаря.

Такими же знакомыми были суровые и насмешливые лица разбойников, которые окружали высокого светловолосого рыцаря, стоящего перед ней со связанными за спиной руками. На полянке не было ни ее отца и брата с сестрой, ни шерифа де Рено. Только она, пятеро разбойников и Гай из Гисборна.

И ее не спрашивали о том, как поступить с рыцарем. Молодой рыженький парнишка с вечной ухмылкой на лице старательно забрасывал на толстый сук пеньковую веревку с петлей на конце. И все с какой-то нечеловеческой состредоточенностью наблюдали за его усилиями. Все, кроме Гисборна – тот смотрел на Сару, не сводя глаз, не мигая. А у самой Сары сознание превратилось в вязкую студенистую массу, сквозь которую с трудом пробивались мысли.

Наконец парнишке удалось перебросить веревку через сук. С неестественной радостью, почти вприпрыжку, он отбежал к безмолвно ожидавшему под деревом бородатому сарацину и они вдвоем прикрутили конец веревки к нижней обломанной ветке.

– Ничего, уже недолго осталось, – успокаивающе проговорил Саре неуклюжий грубоватый парень с толстым носом и недельной щетиной на щеках.

Сару не оставляло ощущение нереальности – она до конца не могла поверить, что все происходит на самом деле, до тех пор, пока небритый детина не хлестнул коня, на которого посадили Гисборна с петлей на шее… И только в это мгновение Сара словно вспомнила, зачем она здесь, и истошно закричала: «Пощадите! Пощадите его!»

…Дальнейшее разворачивалось будто во сне, где люди и животные двигаются со скоростью, вдвое, втрое, вчетверо превышающей обычную. Сара не помнила, как они попали в Честер, как Гай нанимался на службу к графу. Единственное, что запомнилось – ее собственное крещение и их венчание в маленькой церквушке. Почти тайное – присутствовали только какая-то старушка в монашеском одеянии, которая была воспреемницей Сары, и усмехающийся черноусый здоровяк, ставший крестным новоиспеченной христианки. Сару окрестили в честь святой Сабины Римской. А когда над их с Гаем головами подняли венки – очень простые, чуть ли не наспех сделанные, – Сара вспомнила сказанное им когда-то, в другой жизни: «Я смогу позаботиться обо всем этом».

Самым удивительным было то, что Сара не помнила, чтобы они с Гаем обменялись хоть полсловом за все это время. И только когда они очутились вдвоем в какой-то небольшой комнатушке, где только и было, что ложе, небольшая полочка да стул в углу, Гай впервые обратился к ней.

– Что тебе от меня нужно? – спросил он. Сильные руки сжали ее плечи и ощутимо тряхнули. Сара молчала. Вместо ответа она легонько провела рукой по его растрепавшимся волосам и убрала прядку, упавшую на лоб. И вспомнила, что ей еще тогда… тогда хотелось сделать это, еще тогда эта упавшая прядка была раздражающей и нарушала всю правильность ее речи и того, что она говорила. Эта прядка и произносимый ею смертный приговор были несовместимы.

– Только это? – и после супружеской ночи синие глаза Гая не утратили своего льдистого холодноватого блеска.

– Я хочу понять, – тихо ответила Сара и провела кончиками пальцев по плечу Гая. «Хочу понять, как все могло бы быть», – сказала она себе.

Гай хотел отправиться во Францию, где их никто не знал и где они могли бы начать жизнь с начала. И вот тут реальность вернулась к Саре. Уехать? Отсюда, где есть брат ее матери, который всегда был так добр к ней, отсюда, где так много ее соплеменников ? Разумные рассуждения о том, что после крещения она чужая и для соплеменников, и для своего дяди, сейчас не доходили до сознания Сары – она безумно боялась уехать. Ей казалось, что уехать – это порвать со всем и всеми. А Честер, где граф тоже был бы рад видеть Гая Гисборна своим рыцарем, казался много более близким и «своим» местом. К тому же Ранульф де Блондевиль, граф Честер, был надежным вариантом, а во Франции их ждала неизвестность и полная неустроенность.

К удивлению Сары, Гай не стукнул кулаком по столу и не поставил на своем, как должен был сделать. Он согласился, и они вместе направились в Честер.

В Уэльсе было неспокойно, приграничные стычки с войсками правителей разных областей – то Лливеллина, то Гвенвивина. Гаю часто приходилось отлучаться.

Однажды он вернулся в сопровождении нескольких рыцарей, велел Саре подать вина и оставить их. Из их небольшого зала она слышала спорящие голоса и голос Гая, отчетливо произнесший: «Я не пойду против законного короля, несмотря на все благодеяния милорда Честера!» Сара ничего не поняла из разговора и просто выбросила его из головы. Как и свое недоумение от его непривычной нежности, когда они остались одни. Он ласкал ее так, будто прощался.

… А когда на следующий день она очнулась в темном подвале и человек в епископском одеянии, которого она когда-то видела в Ноттингеме, принялся ее допрашивать, Сарой овладел страх. Такой же страх, как и тот, который обуял ее когда-то, в другой жизни после признания Гая. А ведь признание не стало тогда для нее новостью – еще ранее она слышала от соседей, что некий рыцарь в синем плаще появляется перед ее окном. Но тогда Сара уверила саму себя, что следят за их семьей из-за отношений отца с шерифом Ноттингемским.

И вместе со страхом было томительное ощущение искушения. Епископ шептал ей:

– Выкрест… жена рыцаря – выкрест, в этом нет ничего плохого. Хуже, когда выкрестом оказывается жена изменника короне. К тому же упорствующая.

– Но ведь возможен иной исход. Возможно, что богатая вдова, леди Сабина Гисборн, под покровительством графа Честера, найдет свое счастье…

Она уже ничего не соображала, когда в ее руку сунули перо и пододвинули пергаментный лист. Дальше события снова замелькали словно страницы книги, которую листает нерадивый ученик. Лицо Гая, когда он поднимался на эшафот, она увидела четко, словно в кошмаре. Бледное и очень спокойное. Почти безмятежное. Такое же, как на той полянке… полянке…

– Нет, – зашептала Сара, лихорадочно сдирая с запястья шерстяную нитку и раздергивая обеими руками так сильно, что волокна до крови пропороли пальцы. Распуская еще один узелок.

========== Часть 3 ==========

– Неизвестное! – закричала Сара что было сил, когда по глазам хлестнул уже знакомый слепящий свет.

… Комнатушка Аарона Перльмана была сплошь увешана портретами Моше Даяна, Мейра Кахане и почему-то Карла Маркса, большой флаг украшал торцевую стену.

– Все готово? – голос Сары дрожал от волнения. Она все еще не могла поверить, что ее, девятнадцатилетнюю студентку университета, берут на такую ответственную акцию.

Она приехала сюда всего год назад, в 1967, вместе с отцом, которому предложили читать курс лекций по иудаистике. А Сара влилась в разномастное студенческое варево на манер петрушки или тимьяна – вполне обыденная травка, но придает блюду вкус и пикантность.

Сара совсем недолго просто варилась в общем котле – ее отец был влиятельным человеком в одной национальной организации, и через неделю после начала учебы к его дочери подошли трое, две девушки и крепкий курчавый парень.

– Твой отец рекомендовал тебя как стойкого и умного патриота, – без предисловий начал парень, назвавшийся Марком. Так Сара оказалась в молодежной секции организации. Как и положено молодежи, ребята занимали радикальную позицию. Саре очень нравилось ходить на демонстрации и в пикеты, раздавать листовки, сотрудничать с «охотниками за нацистами», искать старые документы и доказательства преступлений. Она чувствовала себя нужной и важной.

А вскоре после этого Сара познакомилась с ним… Ги Лешеваль был на два курса старше ее; высокий и светловолосый, похожий на нормандца, он оказался родом из маленького городка в Лотарингии. Ги хорошо говорил по-немецки, и Саре, которая владела английским, ивритом и немецким намного лучше, чем французским, было удобно с ним общаться.

Ги первый обратил на нее внимание. Сара сначала не понимала, чем могла привлечь этого красивого парня, она лишь заметила, что студенты-французы из его группы относятся к нему с еле заметным пренебрежением. А с иностранцами он сам не пытался завязать никаких отношений.

– Ты бы лучше не связывалась с ним, – сказала как-то Мари, которая тоже была в организации вместе с Сарой. – В нем определенно есть немецкая кровь.

– Ну, кто знает, какая кровь затесалась у нас с тобой, – отшутилась Сара. – У Марка вон точно есть хоть капля арабской.

Она ничего не говорила бойфренду о своем участии в организации, да он и не спрашивал. Саре было просто хорошо вместе с Ги – он был одиночкой, как и она. Он любил просто шататься по паркам и улицам, говорить ни о чем, он не стремился в шумные компании. С ним все было легко и в то же время с ним было надежно.

Отец, весь уйдя в свою науку, не особо интересовался тем, как проводит время его дочь. А Сара все время, свободное от учебы и работы в организации, проводила с Лешевалем. Она частенько оставалась ночевать в его квартирке, такой маленькой, что когда они с Ги занимались любовью, он или Сара в самый неподходящий момент обязательно сбрасывали ногами книжки с полки, вплотную примыкающей к узкой кровати.

Однако в последний месяц их встречи стали намного реже – Ги, очень смущаясь, рассказал, что прежняя подработка больше не дает достаточно средств на жизнь, а потому он вынужден устроиться ночным охранником в один из офисов. Сара, которой не приходилось испытывать затруднений с деньгами, только посочувствовала ему.

… Акция в офисе «Эйр Франс», в котором должна была принять участие Сара, была запланирована на позднюю ночь. Саре показалось, что весь день промелькнул быстро, как стекляшки в калейдоскопе.

Придя к Аарону, Сара заметила, что он с большой предосторожностью, почти как мать – младенца, кладет в свой рюкзак объемистый сверток. Почувствовав пристальный взгляд девушки, Аарон успокаивающе ухмыльнулся.

– Не переживай – будет много шума и ничего.

Они шли по темным улицам и Саре казалось, что она не так давно уже шла этим маршрутом. Понятно, ночью все кажется иным и незнакомым, но вот эту булочную на углу она определенно узнала. Логотип «Эйр Франс» приветливо переливался над большим зданием, и Сара, на секунду выпав из реальности, будто наяву услышала:

– А вот тут мое новое место работы, – слова, перемежающиеся нежными прикосновениями губ к ее губам…

Она остановилась перед запертым офисом, не в силах поверить… Вот для чего они взяли ее с собой!

– Звони! – зашептал Марк. На его сжатом кулаке блеснул кастет, а сам он вместе с Аароном укрылся за одной из колонн. Сара медлила…

– Ты знаешь, кто его мать? – свистящим шепотом проговорил из-за колонны Аарон. – Она путалась с немцами всю войну, сдавала им партизан, ее обрили парни из Сопротивления, и она едва осталась жива вместе с этим ублюдком, рожденным от немца. Я все выяснил. А знаешь, кто был его папаша? Один из больших шишек Форт де Роменвиль.*

– Неправда! – одними губами ответила Сара. Все становилось похожим на кошмарный сон, в котором и хочется убежать, да ноги не двигаются. И бездумно, словно во сне, Сара нажала на звонок.

– Тут девка какая-то, маленькая и чернявая, – прогудел, обернувшись себе за спину, толстый вислоусый охранник, чья фуражка сидела на самом затылке.

Из-за его жирной спины появился Ги, его синие глаза зажглись радостью. Сара знала, что сейчас произойдет – Аарон вырубит охранников припасенной шашкой с газом, а Марк швырнет бомбу…

– Полиция! – не своим голосом завизжала Сара, перед глазами которой словно пустили киноленту в ускоренном темпе: полянка и четверо вокруг приговоренного ею, эшафот и стражи вокруг рыцаря, донос на которого подписан ею… И сейчас – странное спокойствие в синих глазах Ги. Она бросилась назад, натыкаясь на выскочившего Аарона и сбивая его с ног, накрывая собой его рюкзак.

Сара уже не услышала воя сирены и свистков охранников. Окружающий мир был поглощен взрывом и все потемнело вокруг.

Комментарий к

* – концлагерь и лагерь смерти во Франции

========== Интерлюдия ==========

Лейтенант Марк Нейсс остановил джип перед пропускным пунктом, пережидая, пока поднимется шлагбаум. Сара огляделась – этот затерянный уголок пустыни как нельзя лучше подходил для базы такого отряда как «Тэта».

– Вы каббалистка, мисс Тальмон? – увидев обвязанную вокруг ее запястья толстую красную шерстяную нитку, спросил Нейсс. Сара отрицательно покачала головой, украдкой бросив взгляд на большой хитроумный узелок, завязанный на самой середине нитки.

– Это просто на счастье, – улыбнулась она.

Линор Геффен, чьи заслуги были скорее не в том, что она являлась штатным психологом и профайлером, а в том, что ее отцом был бригадный генерал Геффен, встречала их у стойки шлагбаума.

– Третий взвод только вернулся, – сказала она вместо приветствия. Скользнула презрительным взглядом по тоненькой фигурке и коротко стриженным кудрявым волосам Сары и, похоже, сразу перестала считать новенькую соперницей.

– О! – Нейсс приосанился. – Сейчас вы увидите наших лучших «охотников», мисс Тальмон.

– «Охотники» уже пошли отдыхать, а лейтенант отчитывается «папаше» – сказала Линор, явно демонстрируя, что она здесь является своим человеком.

– О, я провожу вас к командиру, мисс Тальмон, – Нейсс почти бегом бросился к низкому домику, такому же серому и неприглядному, как все строения на базе.

– Капитан Тальмон? – маленький поджарый наголо бритый человек средних лет с жестким пронизывающим взглядом темных чуть навыкате глаз был тем самым полковником Ди Рейносом, про которого Саре столько рассказывали.

– Так точно, сэр, – Сара протянула файл со своими документами, но полковник только отложил их в сторону и вновь вперил в Сару свой гипнотизирующий взгляд.

– Вы очень вовремя. Познакомлю вас с напарником, – в кабинет полковника вошел высокий офицер в запыленном комбинезоне и мятом кепи, небрежно нахлобученном на стриженные коротко светлые волосы. Его лицо загорело до черноты, и пронзительно-синие глаза почти светились на фоне загара.

– Знакомьтесь – капитан Тальмон, специалист по химическому и бактериологическому оружию. – отрывисто проговорил полковник. – Лучший специалист из всех, о которых я знаю. А это – лейтенант Дитрих, командир спецвзвода «охотников»

– И как охота, лейтенант? – не удержалась от вопроса Сара, когда, после недолгого делового разговора, полковник отпустил их и они вышли из помещения штаба.

– По-разному бывает, – неожиданно поддержал ее шутливый тон Дитрих.

Нейсс, который знал, что Дитрих отличается некоторым шовинизмом – по мнению немца, женщина должна быть во всем похожа на женщину, – сейчас с удивлением следил, как новенькая, эта стриженая пигалица, мило беседует с высоченным красавцем тевтоном.

– Не угадаешь заранее, – выразила его мысли подошедшая сзади Линор.

… – А это ваш талисман, мисс Тальмон? Можно взглянуть? – указал Дитрих на красную нитку. Молодая женщина подняла руку и ее запястье легло на жесткую ладонь лейтенанта.

– Это на счастье, мистер Дитрих, – Сара залюбовалась отблеском садящегося солнца в синих глазах.

– Гай, – слегка улыбнулся лейтенант.

– Сара, – назвала она себя, и увидела, как улыбка на загорелом лице стала намного шире, а синие глаза заблестели словно еще ярче.

– Так говорите – на счастье? – Гай поднял глаза с запястья Сары на ее лицо.

– На счастье, – повторила она и весело, облегченно засмеялась, сама не зная чему. И почти не удивилась, когда лейтенант поддержал ее, тоже рассмеявшись. И ни Гай, ни Сара не могли бы и под дулом пистолета объяснить, что такого смешного было в красной шерстяной нитке с большим хитромудрым узелком…

Комментарий к Интерлюдия

Ориджинал “Make love – not war” https://ficbook.net/readfic/505349 является по сути вбоквелом к модерн-АУ этого фика

========== II Последний узелок. В отпуск, в отпуск ==========

– Только не эконом-класс, Геффен! Пусть лучше стыковка на пару часов дольше – но в «бизнесе» или в первом.

– Дитрих, я лично позабочусь о месте в первом ряду, чтоб тебе ноги было куда девать. Или ты хочешь сидеть десять часов в Бангкоке?

– Черт, поверить не могу! Неужели, парни, у нас правда отпуск? Никак, полковник чистит себе карму?

– А что ему делать? Дитриха повысили, тебя повысили, всем объявили благодарности и представили к наградам – должен же и он не отстать от начальства.

– Как, ты говоришь, называется этот городок?

– Гисборн. Пишут, что там есть мини-гольф, катание по реке на какой-то дощечке, тропа имени капитана Кука и потрясающий серфинг.

– Гисборн… И как это переводится с языка маори?

– Очень смешно. А как переводится «Окленд»? В Новой Зеландии большинство названий – английские, смирись. Нейсс, только не гитару! Если ты будешь брынчать свои серенады под отельским балконом – я тебя…

– Ну-ка, ну-ка – что «я тебя»? Тальмон, я всегда знал, что ты меня любишь!..

– Пошел в…

– Нейсс, отрежу яйца и заставлю съесть.

– Чьи?

– Так, чшшш, не мешайте – я проверяю, правильно ли написала фамилии. Дитрих Гай, Тальмон Сара, Нейс Марк…

– С двумя «с» – Нейсс!

– Ладно-ладно, с двумя. Геффен Линор…

– Капитан Геффен, вас вызывают! Генерал.

Бригадный генерал Геффен звонил на базу спецотряда «Тэта» только в исключительных случаях, а потому все члены отряда, уже охваченные предотпускной лихорадкой, напряглись не на шутку. Позади была дьявольски трудная операция по остановке распространения серьезной биологической опасности – мутации бактерий стали серьезно угрожать здоровью не только людей, но и животных. С такими вот вышедшими из-под контроля животными, зараженными потенциально опасными бактериями, приходилось иметь дело отряду «Тэта». А также и с людьми, которые пытались использовать угрозу для шантажа мирового правительства.

Позади были бессонные ночи в лаборатории, позволившие найти бактериофаги нового типа, способные справиться с бактериями. Позади были два страшных боя со стаями мутировавших зверюг , но самое страшное – позади были смерти товарищей и очередное обнаружение факта, что те, чей долг был защищать человечество, снова попытались поставить себя выше этого долга. Впрочем, последнее в отряде «Тэта» уже почти никого не удивляло.

Сейчас все это было позади, и четверо, считавшиеся элитой и без того элитного отряда, готовились ко вполне залуженному отдыху.

Капитан Линор Геффен, психолог и специалист по нейрогенному воздействию, вернулась с похоронным выражением лица.

– Все плохо, – трагическим тоном проговорила она, и трое остальных сразу ощутили, как новозеландские пляжи и океанский бриз удаляются от них с космической скоростью. – Звонил генерал. Сказал…

–…что нас ожидает новое задание, – мрачно продолжил Марк Нейсс, – и что хрен нам с горчицей, а не отпуск. Выкусите, парни!

– Парни выкусят, а девушки пойдут в отпуск, – съязвила Сара Тальмон. Марк показал ей кулак – химик-бактериолог отличалась поистине ядовитым язычком.

– Приятно, что мое горе с такой готовностью готовы разделить мои товарищи, – хмыкнула Линор. – Нет, нового задания нам пока не дают, и если бы ты, Марк, пораскинул мозгами – ты бы сообразил, что отпуск отменяли бы через шефа, а не через меня. Просто я лечу не в Новую Зеландию, а в Штаты. Но за то – спецсамолетом.

– Что-то случилось? – тихо спросила Сара, подойдя к Линор. Та раздраженно дернула плечом.

– Семейные обстоятельства. Тетка замуж выходит. В третий раз, – скорчила Линор кислую гримасу.

Бригадный генерал Геффен свято чтил традиции семейных встреч по особо важным событиям, и его дочери приходилось делать то же самое.

– Один я теперь, – покрутил курчавой головой Марк, когда снаружи раздались резкие автомобильные сигналы, и Линор умчалась на присланной за ней машине в сторону военного аэропорта. – Один. Совсем один.

Тут черные брови его взлетели, он закусил губу и исполнил что-то вроде быстрой чечетки, отчего с его тяжелых бутсов во все стороны полетели ошметки присохшей грязи.

– Один-совсем один! Один-совсем один! – загорланил бравый вояка на мотив арабской пляски дервиша. – Новозеландские цыпочки, ауууууу!

***

Перелет прошел без приключений, если не считать таковыми то, что в баре Бангкока, где они ждали стыковку, Саре Тальмон впервые продали спиртное, не поинтересовавшись ее возрастом и наличием документов.

– Стареешь, – преувеличенно печально вздохнул Марк, когда они втроем пили коньяк за стойкой. Сара сморщила нос и отвесила ему шуточный подзатыльник.

– Зато меня теперь точно не примут за любителя школьниц, – поддел Дитрих, пододвигая к девушке блюдечко с нарезанным лимоном.

– О! – оживился Нейсс. – Я что-то пропустил? Ну-ка, ну-ка…

– А ты что, не помнишь, когда мне дали капитана и мы обмывали нашивки? – Гай взболтал коньяк, ополоснул им стенки пузатого бокала и вдохнул аромат. – Те парни в пабе…

– Ээээ… боюсь, я тогда был несколько…

– Ты был уже никакой, Нейсс, – засмеялась Сара. – Тебя потом пришлось извлекать из-под стойки. Никогда больше не пей виски после пива!

***

Портье отеля «Белая цапля» в Гисборне, Новая Зеландия, невозмутимо заявил, что три забронированных сьюта “стандарт” будут готовы только к двум часам дня, а пока уважаемые гости могут отдохнуть во внутреннем дворике. Двое небритых парней и пигалица женского пола, хихикающие и подтрунивающие друг над другом, не вызвали у портье никакого пиитета; он бросил беглый взгляд на их дешевые спортивные сумки, на всклокоченную черную бороду того, что пониже, на перебитый нос того, что повыше – и решил, что церемониться с этими гостями особо нечего.

– Прекрасно, – грустно протянула Сара, плюхаясь в пластиковый шезлонг. – Двенадцать часов в самолете… я так рассчитывала на хотя бы душ…

– Да расслабься, – хлопнул ее по руке Марк. – Тут очень славно. Зелено, свежий воздух. Цвето-очки… – протянул он, провожая взглядом стройные ножки продефилировавшей мимо блондинки в коротеньких шортах.

– Держи, – Гай протянул ей бутылку с водой. – Не душ, но хоть освежиться можно. Им, видно, надо прибрать в номерах. Приберут и поселят нас, – сказал он, с наслаждением откидываясь на шезлонге и вытягивая ноги.

– Спасибо, – Сара жадно отхлебнула несколько раз из бутыли, отлила немного воды на ладони и умылась.

Время тянулось долго. Гай дремал, радуясь возможности вытянуть ноги после перелета, Марк пялился на всех проходивших особ женского пола, а Саре становилось все более невтерпеж. Причем чисто физически.

Когда на часах было уже около двух, она поднялась и прошла через стеклянную дверь к стойке портье.

Гай приоткрыл глаза, проводил ее сонным взглядом и снова погрузился в дремоту. Через некоторое время со стороны ресепшна послышались голоса, потом какой-то сдавленный писк. Марк вскочил, вгляделся в происходившее за стеклянными стенами и чертыхнулся.

– Помочь?.. – не открывая глаз, крикнул Гай.

– Справлюсь, – донесся до них голос доблестного спеца по хим.оружию. Через пару мгновений Сара выскочила из дверей и, вертя на пальце сразу трое ключей, легкой трусцой побежала по дорожке к Марку и Гаю. За ней рысил служащий отеля с тележкой.

– Пошли заселяться, мальчики! – весело бросила Сара

Потертые спортивные сумки были воодружены на тележку так почтительно, будто это были чемоданы крокодиловой кожи, и путешественники проследовали за служащим. Портье проводил их заискивающим взглядом, потирая запястье.

– Контроль на кисть? – понимающе хмыкнул Гай. Сара широко улыбнулась.

– Он самый, Дитрих-сенсей.

– Ого! – только и смог сказать Марк: не говоря уже о том, что портье превосходил Сару габаритами раза в три, вся операция «Отель» была проделана практически бесшумно.

– Мы долго практиковались. Спортзал, татами, то-се… – пояснил Гай.

========== Беспокойное утро ==========

Служащий отеля за время работы притерпелся к разного рода чудакам. Была у них, например старушенция лет под восемьдесят, любительница йоги, которая могла завязаться в узелок или встать на голову в любом подходящем и неподходящем для этого месте – и вместе с тем высасывала в день полбутылки дорогого виски. Был полусумасшедший африканец, который приехал с большой жирной уткой в качестве домашнего питомца. Эта тварь то и дело сбегала из номера, забиралась в ресторане под столы и хватала за ноги всех, кто пытался отобедать.