сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Дженсена внезапно накрыло волной злости на Коллинза за то, что тот весь такой непонятный и, сука, сексуальный! Злость на их фанатов за то, что в его мозгу теперь разрастались, словно метастазы, навязчивые мечты о Мише, оставляя только жгучее неудовлетворённое желание, и невозможность когда-либо от всего этого избавиться. И самое главное – злость на самого себя за то, что он, в кои-то веки, признался сам себе, что «Ангел» нравится ему любым. Какая-то его часть дико хотела Коллинза, хотела обладать Им. Он, чёрт возьми, хотел принадлежать только Ему целиком и всем его «сущностям» по отдельности!
«Ну и что, блядь, мне теперь со всем этим делать?!?»
Поделиться было не с кем, спросить совета тоже. Ребята наверняка не поймут. Будут только ещё больше прикалываться, мол, «Ангел спас твой зад из ада, только чтобы самому его испортить!» Вряд ли бы это поспособствовало его успокоению, учитывая полный бардак в мыслях, и массу смешанных чувств к коллеге.
Дженсен хотел верить, что он достаточно хороший актёр не только в кино, но и за кадром. И случай проверить это у него в скором времени предоставится...
«Конечно, можно намекнуть Джареду. Но он по уши увяз в любви к своей демонице-Женевьев…»
Оставшись, в итоге, один на один с собственными терзаниями, Дженсен решил отдать все карты в руки Судьбе, пустив всё на самотёк, и просто плыть по течению. И он поплыл, не боясь, что утонет. Отчего-то казалось, что Миша, будто настоящий Ангел, Его Ангел-Хранитель, уже стоял за плечом, надёжно удерживая Дженсена рядом с собой…
========== Часть 2 ==========
Вырвавшись из бурных воспоминаний, Эклз поставил на кухонный стол свой недопитый и уже остывший кофе. Он взглянул на часы – начало восьмого утра. Было всё равно слишком рано, но он уже не мог устоять перед желанием поскорее увидеть «Ангела» живьём, а не в своих бесчисленных фантазиях и мечтах.
Сев в машину, Дженсен вдруг явственно представил недовольное лицо коллеги («и это в лучшем случае!»), если он всё-таки решит завалиться к нему в такую рань. А так как Дженсен всё ещё чувствовал себя немного виноватым, то подумал, что стоит ещё некоторое время прокатиться по окрестностям.
«А то ведь прибьёт ещё прям на пороге!» - довольно ухмыльнувшись, он повернул ключ зажигания.
Недалеко от дома Коллинза был небольшой парк с водоёмом, вокруг которого тот любил наворачивать круги во время пробежки. Эклз присел на скамейку, подставляя тёплым утренним лучам лицо, щедро покрытое милыми веснушками.
Свежий воздух приятно проникал внутрь, наполняя лёгкие и освежая разгорячённый разум. Глаза его были закрыты, он улыбался собственным мыслям: «Интересно, Миша не сильно злится на меня за ту пьяную выходку? Видимо, нет, раз уж… Эх, жаль, что я не видел его лица, когда он это обнаружил!» - весело хихикая, Дженсен откинулся на белоснежную спинку, мысленно погружаясь в недавние события тех дней, когда он так смело подшутил над коллегой …
*=*=*
День перед конвенцией по всем предпосылкам грозился быть неподдельно долгим, нервным и изнурительным.
«Ненавижу самолёты!» - Эклз носился по квартире, пытаясь ничего не забыть. – « Ненавижу летать! Надеюсь, хоть уснуть удастся…» - с ужасом думал он, застёгивая чемодан. – «Всё. Вперёд! Здравствуй, Рим!!!»
Слетевшись ото всюду на Jus In Bello в Италию, весь каст сверхов расселился в одном из гранд-отелей, ожидая начала двухдневной конвенции.
Рим приветливо встретил их уютным и солнечным майским днём. Воздух был заполнен особой магией, которая впоследствии сделала этот город для Эклза и Коллинза незабываемым. Потому что именно там, после второго дня конвенции, как считал позже Дженсен, всё для Них и началось…
День первый.
Самолёт Коллинза сел с опозданием. Такси примчало его буквально за 30 минут до начала выступления прямо из аэропорта. Дженсен даже не успел перекинуться с ним и парой слов, как «Ангела» подхватили под руки заботливые ассистенты и, передавая от одного к другому, начали свои спешные приготовления: инструктируя, ознакаливая с программой, гримируя и поправляя причёску.
Наблюдая со стороны, Дженсен насупился. Ему всегда нравился Мишин творческий беспорядок в волосах, хоть он в этом никому и не признавался. В последнее время он почти перестал бороться с вышедшими из-под контроля желаниями собственного тела. Поэтому иногда перед началом съёмок, почти на входе в павильон, мог наскоро запустить всю пятерню в густые лохмы коллеги и небрежно потрепать их, не обращая внимания на возмущенные возгласы стилистов и слабые трепыхания самого Коллинза. И готов был поклясться, что таким образ Ангела становился ещё более привлекательным для многочисленных миньонов Кастиэля-Миши, ну, и для самого Эклза, естественно! В конце концов, ему даже стало казаться, что Коллинз уже и не особо возражал против такого проявления внимания. Словно ожидал этого каждый раз перед командой «Мотор!», незаметно подставляясь навстречу руке Дженсена, мечтательно прикрывая глаза, и прятал довольную улыбку.
Эклз с силой сжал кулаки – так ему сейчас хотелось вновь почувствовать на кончиках пальцев прикосновение к мягким, густым и непослушным волосам коллеги. Но его не покидало ощущение, что с Мишей было что-то не так.
Коллинз был слишком задумчив, с учётом немного оттаявшего между ними айсберга, и немногословен. Почему-то отводил в сторону взгляд, особенно, когда встречался глазами с Дженсеном.
Во время их совместной панели, «задумчивый Ангел» первым выскочил на сцену. Он вновь молчал, старательно скрывая это за неплохой пародией: вальяжно копируя позу и манеру поведения Падалеки.
Казалось, никто, кроме Эклза, не замечал и не понимал – это совсем не похоже на обычно весёлого в таких случаях Мишу! Зато это очень даже беспокоило Дженсена. Он боялся перспективы, что весь отведённый им час, ему придётся «тянуть за уши» самому.
- Рим… Он для нас особенный… - Эклз и представить себе не мог, насколько оказался прав тогда. Выдавливал из себя слова и делал небольшие паузы между фразами. - Мы очень любим этот город… И… - он периодически косился на партнёра, и тревожные чувства сразу же сбивали его с мысли. - И спасибо Вам!
Коллинз упорно молчал, кивая и изображая, что откидывает назад воображаемые длинные волосы Джареда.
Мишин, казалось бы, самый обычный «костюм», невообразимо выгодно выделял все его прелести и достоинства. Слегка потёртые джинсы, поддерживаемые ослабленным ремнём, не стесняли движений стройных ног, лениво болтаясь на бёдрах. Чёрная обтягивающая футболка выгодно подчёркивала тёмную смоль художественного беспорядка на голове, изредка обнажая аппетитную загорелую полосу на животе, когда Коллинзу вздумывалось поднимать вверх руки. Мягкая фланелевая ткань рубашки с крупными чёрно-синими квадратами только усиливала всю глубину цвета его васильковых глаз.
Дженсен тоже был доволен собой. Смотрелся он не менее впечатляюще в своей чёрной рубашке, не особо скрывающей от публики результаты его работы в спортзале.
Но, чёртов молчун, этот просто невозможный Миша, двигался слишком эротично и убедительно! Дженсен на мгновение, словно прозрев, увидел в этих движениях и во всём теле «Ангела» какую-то неприкрытую и даже невинную хрупкость. Его взбесившееся Эго моментально среагировало на эту картину, наводняя мысли неуместным желанием немедленно сдаться синеглазому искусителю!
Резкий прилив крови к возбуждаемой плоти в своих, ставших вдруг тесными, брюках, Эклз предотвратить уже не смог. И благодарил Небеса, что одел хотя бы рубашку навыпуск. Небрежно натянув её пониже, он из последних сил пытался приструнить плавящиеся от вожделения мысли.
«Блин, Миша! Помоги же мне!» - почти хныкал про себя Дженсен. – «Господи, да он издевается…»
Зрителям же из уст Дженсена досталось что-то совсем невнятное, пока он пытался сменить тему, борясь с эрекцией:
- Вы хорошо проводите выходные?
«Так, отлично, Дженсен! Ты сможешь», - похвалил себя он.- «Давай же, Коллинз, очнись!»
Ситуацию спасло, непонятно откуда всплывшее, резюме Дженсена. Не успел он мысленно матернуться, как вид моментально оживившегося Миши, наполнил его сердце непередаваемым ликованием и искренней благодарностью к этой «спасительной соломинке».
Коллинз быстро разогрелся, став необычайно игривым и непредсказуемым. Дженсен же не мог наглядеться в его озорные глаза, в которых явно отплясывали чёртики.
Настоящий всплеск адреналина, взорвавший все гормоны Дженсена, произошёл, когда проказник-Коллинз, якобы в шутку, обхватил руками его бёдра, стараясь отобрать у него злосчастный лист, который Дженсен прятал за спиной. Толпа неистовствовала, грозя оглушить их своими криками. Дженсен, потеряв дар речи, только и делал, что наигранно удивлялся на публику, изогнув красивый рот в протяжном звуке: «Оу!».
И в этот самый миг Миша крепко сжал левой рукой его ягодицу. Смазанное движение, которое никто даже не заметил. Но сердце Дженсена сладостно подпрыгнуло, а связь с реальностью пригрозила вот-вот оборваться.
Заставив Дженсена танцевать, чтобы наглядно продемонстрировать его «особые навыки» из всё той же копии резюме, Коллинз хищно вперился в его «задний план» потемневшим взглядом. Чувствовал, как дыхание становилось всё более частым и прерывистым, пока глазами беспомощно цеплялся за такую идеальную задницу Эклза.
Наблюдая со стороны за воспламеняющимся Мишей, Дженсен подбрасывал больше дров в огонь и сам добровольно сгорал в этом пламени.
- Езда верхом? Серьёзно? – Дженсен сделал упор на похотливом подтексте, зачитывая очередной навык из анкеты Коллинза и будто бросая вызов. – Сомневаюсь, что ты провёл много времени на спине… - он едва сдержал ухмылку, - лошади. Даже я, родом из Техаса, не наездил много.
- Нет, серьёзно. Пока животное спит, - Миша окинул Дженсена оценивающим многозначительным взглядом, - я в порядке!
Складываясь пополам, оба взорвались от безудержного смеха, точно понимая всю двусмысленность вылетевших фраз. Этот короткий публичный диалог, завуалированный и профильтрованный для общественности, они расшифровали друг для друга безошибочно.
- О, чёрт! – старательно пряча ото всех смущённый взгляд, выдохнул в микрофон Эклз.
После окончания конвенции, Дженсен балансировал на грани возбуждения и предвкушения от предстоящего долгожданного общения на фуршете с Коллинзом. Всё прошло отлично, несмотря на то, что они сегодня уделяли внимание больше друг другу, чем внятным ответам на вопросы из зала. Но ему было всё равно. Он так завёлся, что уже не мог ничего с собой поделать, кроме как с нетерпением ждать вечера.
На сцену вывалила вся команда, прощаясь с гостями первого дня. Дженсен, оглянувшись, понял, что Мишу оттеснили куда-то далеко в сторону. «Химия» между ними стала куда-то испаряться, и он, тяжело вздохнув и не в силах что-либо изменить, только окинул Коллинза огорчённым взглядом.
На вечеринке все, то и дело, требовали внимания Дженсена и его активного участия в разговорах. Но он не переставал скрыто сканировать толпу, желая встретиться и слиться взглядом со спокойным светом синих глаз. Хотя бы просто убедиться...ведь ему не почудилось всё то, что промелькнуло сегодня между ними на сцене?
Коллинз устало стоял в небольшом кругу улыбающихся лиц с бокалом шампанского, вдумчиво кивая на чью-то речь и рассеянно поглаживая хрусталь длинными загорелыми пальцами. Натолкнувшись на встревоженный и немного вопросительный взгляд Эклза, он склонил голову к плечу и слегка свёл вместе брови, украв характерный жест своего героя. "Ангел" растянул манящие розовые губы в ленивой улыбке и медленно кивнул Дженсену.
Вежливо отказываясь от дополнительной фотосессии, Эклз отвлёкся буквально на минутку. Он уже двинулся в направлении Миши, но не смог больше найти его взглядом и понял, что тот уже ушёл. Комната, наполненная до отказа смеющимися и галдящими людьми, вдруг стала через чур шумной и чёрно-белой. Всё вокруг потеряло для Дженсена значение. Невыносимо сдавило виски. С тяжёлым сердцем он вытерпел ещё, от силы, полчаса и в растрёпанных чувствах поплёлся к себе в номер.
День второй.
На следующий день, Дженсен прибыл только к самому началу своей панели. В голове, как и в душе, впрочем, было пусто и неуютно. Он всё пытался припомнить, уже констатируя для себя как факт: «С каких это пор присутствие Коллинза (да и он сам в целом!) стало неотъемлемой частью хорошего настроения? Что вообще за хрень происходит???».
Ответов у него не было.
Миша, старательно его избегая, тоже, по всей вероятности, не собирался облегчать ему задачу. И всё, что Дженсену оставалось, это всячески увиливать от прямых ответов на вопросы о Destiel и, натянуто улыбаясь, молиться, чтобы поскорее свалить со сцены.
Очередная коробка с заданием от организаторов должна была спасти Эклза от возможных вопросов «о значении Кастиэля в жизни Винчестера».
«Улыбайся, Дженсен!» - приказал он себе.
Он направился к высокому стулу, стоявшему в середине сцены, с коробкой в руках, и кинул случайный взгляд за кулисы. Там стоял Миша, скрестив на груди руки, и жадно впитывал каждое его движение. Чуть заметный румянец мгновенно окрасил в бледно-розовый цвет щеки Эклза.
«Ну что ж…» - Дженс игриво встрепенулся, ощущая на себе пристальный взор «Ангела». – «Давай посмотрим, Коллинз, каково тебе будет в моей шкуре?»
Закрепив эту мысль, Дженсен стал очень соблазнительно покачивать бёдрами, взрывая зал. Ди-джей очень кстати ему подыграл, добавив музыкальное сопровождение и наполнив общую картину мощными и интригующими звуками бас-гитары. Мысленно поблагодарив организаторов за этот жест, Эклз начал неспешно освобождать коробку от опоясывающих её белых и жёлтых лент. Он старался двигаться как можно эротичнее, желая произвести настоящий фурор для своего «дерзкого Ангела».
Белая крышка коробки упала на пол. Дженсен оценивающим взглядом ознакомился с её содержимым. Сообразив, чего от него хотят, выдал притворное: «Ай-яй-яй…», качая головой.
Нет, он прекрасно помнил эту сцену с поцелуем из фильма «Правила съёма. Метод Хитча». Но его испугало другое: с кем он должен будет это обыгрывать? С кем-то из зала? Дженсен только и смог, что, стрельнув умоляющим взглядом в сторону Коллинза, выпалить:
- Танцуй, обезьянка, танцуй! - он надеялся, что до адресата дойдёт его намёк на «обезьянку».
«Миша должен помнить, как я люблю эти шапочки-обезьянки у его миньонов! Просто обязан пом…»
Не успел он закончить мысль, как «Ангел» сорвался с места и, тщательно пытаясь скрыть нетерпение и пылающий взгляд, уверенно вышел на сцену.
В следующую секунду Эклз почувствовал прикосновение горячих губ к своей щеке и прирос к стулу. Это было неожиданно, но, чёрт возьми, восхитительно, запретно и приятно!
Дженсен решил проигнорировать тот факт, что сценариев в коробке было аж три экземпляра – фигушки он теперь отпустит этого жаркого безумца от себя хоть на метр!
Наскоро пробежавшись глазами по тексту, Миша отметил самое главное, проходившее красной нитью через весь диалог: «… и он целует его в губы...». Глаза Коллинза тут же вспыхнули от предвкушения, и он, улыбаясь, сделал вид, что ужаснулся:
- Ооооо, парень! – незаметно указал Дженсу пальчиком на ключевую фразу. – Ты знаешь, Дженсен, я что-то совсем не помню эту сцену…(«Блефовать, так красиво!») А ты?
- Я тоже, - благодарно поддакивал Эклз.
Он видел, что партнёр что-то задумал, но его это только раззадоривало.
«Лишь бы был рядом. Лишь бы не ушёл. Всё, что угодно! Пусть сделает всё, что захочет…»
- Потому что мы - профессионалы! - Коллинз выделил последнее слово.
«Ох уж этот Миша… Каков актёр!»
И Миша действительно сделал!
В момент поцелуя Коллинз резко накрыл своей гладкой ладонью рот Дженсена. Под выгодным углом выставив локоть, спрятал их обоих от всех вспышек фотоаппаратов и приближенного зума видеокамер всего лишь на несколько секунд… Но как сладко и умело он обжёг пухлые губы Эклза своим горячим дыханием, молниеносно облизав его приоткрытый и напросившийся на прикосновения рот.
«Господи, Миша!»
В глазах Дженсена потемнело. Мир вокруг заходил ходуном, посылая дрожь в колени. Безотчётно завибрировало где-то в горле, и он испустил, слышный только его партнёру, короткий стон прямо в жадные губы. И никто не успел заметить, что когда они отстранялись друг от друга, "преграды" между ними уже давно не было!
Казалось, в тот день они оба потеряли рассудок. Их захлёстывало всеобщим задором и весельем. В отношении Миши Эклз уже когда-то дал себе слово, что просто поплывёт по течению. И сейчас его несло, безудержно закручивало в самую пучину той магии, которую источал Коллинз.
