Текст книги "Реал и предубеждение (СИ)"

Автор книги: Krasnich

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

С момента разрыва с Настей прошло уже две недели. Первую было тяжело, потом – легче. Принько сначала отводила взгляд, но после начала здороваться и даже улыбаться в ответ. Стыдно еще было, но это была небольшая цена за честность. Находиться же далеко от рыжей и при этом не терять из виду Рудникову было невозможно. Тем более, сейчас Элис тайком принимала участие в литературном конкурсе. При воспоминании о молодежной премии “Рассвет” Арсений не смог сдержать улыбки. Это именно он убедил девушку принять участие, а теперь она подбирала сюжеты и формы для нового рассказа. Видимо, в “книжной” среде ей думалось лучше, что не было удивительно.

Петров еще немного постоял на улице, прежде чем войти. После быстрым шагом дошел до отдела канцелярских товаров и подхватил пачку стикеров: к электронным он так и не смог привыкнуть.

– Мне тоже не нравятся программы, – сказал знакомый голос. Арсений обернулся, Лиза стояла рядом, держа в руках несколько книг. Она была серьезна, как всегда, но на губах играла слабая улыбка. – Неудобно.

– Это точно, – Петров усмехнулся.

– Не думала, что ты часто бываешь в книжном.

– Я и не бываю, – он беззаботно махнул упаковкой, – только за ними и зашел.

– Понятно… – Рудникова проводила пальцы сосредоточенным взглядом, парень не смог удержаться и легко хлопнул ее краем обертки по носу. Ошарашенная Лиза инстинктивно шагнула назад, налетев спиной на пошатнувшийся книжный стеллаж, карие глаза испуганно расширились.

– Держу! – Петров успел схватить девушку за предплечье, левой ладонью прижав затылок и, таким образом, спрятав ее голову под своим подбородком. Пара-тройка увесистых томов больно прошлась по темечку парня, но не попала в Лизу, что было уже хорошо. Она не шевелилась, только бешено колотилось сердце, так громко, что это можно было услышать даже через одежду.

– Ты в порядке? – спустя несколько долгих секунд осмелился спросить.

– А ты?

Арсений молча чуть кивнул, не подумав, что она вряд ли увидит. Но, наверное, должна была заметить по движению.

– Нужно книжки собрать, – тихо прошептала. Сенька, только сообразивший, что все еще обхватывает хрупкие девичьи плечи, нетвердо ступил назад. Внезапно оказалось, что пальцы подрагивают, поэтому он расторопно опустился на колени и принялся подбирать упавшие тома, не рискуя поднять взгляд на девушку. Рудникова, кажется, была шокирована не меньше его, потому больше ничего не говорила. Когда книги были возвращены на свои законные места, стало спокойнее.

– Глупо вышло, прости, – Петров даже улыбнулся, чтобы разрядить обстановку. Лиза слегка заторможенно кивнула. – Ну, приятно было тебя увидеть, до встречи.

Девушка хотела что-то сказать, но не успела. Сенька развернулся на пятках и быстро пошел вперед, ругая себя за идиотский внутренний порыв. И отчего-то это все дико напоминало ему сцену расставания с Принько. Но он усиленно гнал эти мысли как можно дальше от себя.

========== 13. Давай будем друзьями ==========

– Уже выбрала сюжет?

– Еще думаю. Мне нравятся разделы романтики и сказки, но я не уверена, какой из них будет лучше.

– Хм. Не видел у тебя сказок.

– Просто… Они детские.) Я их иногда пишу, но на ФБ их особо и не выставишь, не те люди читают.

– Я бы с удовольствием прочел. Пришлешь одну?

– Так неловко… Хорошо, пришлю. Только пообещай не смеяться?

– Не буду.

– Честно?

– Я тебя отшлепаю, если будешь во мне сомневаться. ;)

– Не надо.))

Каникул у Сени не было. Конечно, официально они были, но “официально” в наши дни ничего не значит. Особенно для будущего выпускника, коротающего дни за учебниками. Петров ходил на факультативные занятия по утрам, а вечером – на курсы для поступающих, его время было рассчитано по минутам. Одноклассники, праздно проводившие свои дни, не удивляли, скорее, парень относился к ним снисходительно. Он-то понимал, что те, кто отдыхают сейчас, будут после об этом сильно жалеть. Только вот будет уже поздно.

– Привет, Элис. Как проводишь каникулы?

– Учусь, в основном… Привет, Мельник.) А ты?

– Та же фигня, Джульетта. Та сказка, которую ты прислала… Она какая-то не детская.

– Да, я знаю. Слишком, наверное.

– Почему ты пишешь такие грустные сказки? Сказки должны быть… ну, сказочные.

– Других у меня нет.)

Эта фраза засела в голове. Сенька никак не мог взять в толк, как у кого-то может быть такая судьба, что не бывает хороших сказок. Ладно, брат, это понятно. Отца нет, тоже ясно. Но была же мать, бабушка. Все равно должны были быть какие-то хорошие истории.

– Арсений, вы слушаете? – строгая преподавательница русского языка смотрела над очками. – Повторите, что я только что сказала.

– Арсений, вы слушаете? – предположил парень.

Женщина усмехнулась и кивнула.

– Больше не отвлекайтесь, курсы не бесплатные, вы тратите родительские деньги, не забывайте об этом.

– Да, мэм, – с готовностью подтвердил Петров, уткнувшись носом в тетрадь, чем вызвал еще одну снисходительную улыбку. В его голове уже созрел план.

– Я хочу, чтобы ты написала добрую сказку.

– Добрую сказку?

– Да. Сказку про хороших людей с хорошим концом.

– Это… сложно.

– Но ты должна справиться, это твое домашнее задание.

Два дня Элис не было. Это было необычно, и Петров уже начал беспокоиться. Но на утро третьего он получил текст сказки. Сырой, не обработанный, было видно, что написано впопыхах. Но при этом такой… цепляющий. В каждом слове угадывался знакомый автор. В какой-то момент парень с удивлением заметил, что уже долгое время сидит, задумчиво смотря в стену и рисуя в голове образы героев повествования. Стало смешно от самого себя.

“На утесе у моря, на самом краю далекого королевства стоял большой черный замок. Случайные путешественники, продиравшиеся сквозь бесчисленные леса, говорили, что шпиль его пронзает небосвод, а ночью сливается с ним, так темен был камень замка. По ночам в окне его самой высокой башни горел слабый свет. Этот неровный огонек служил яркой путеводной звездой для моряков, блуждавших в поисках гавани. Его называли призрачным маяком, а курс от него прокладывали на восток. Те же, кто не знал о призрачном маяке, садились на мель к западу или разбивались об острые скалы под замком. Множество судов потерпело крушение из-за обманчивых подводных рифов, множество жизней было унесено бесстрастными морскими водами в угоду водным демонам. И славный корабль с гордым именем “Непокорный” постигла злая участь. Чудом выжившего молодого моряка вынесло на берег прямо к страшному утесу. Он очнулся лишь утром, уставший и продрогший до костей, голодный. Из последних сил юноша вскарабкался по извилистой тропе вверх к воротам замка и отчаянно забарабанил в них.

– Пустите, – кричал он, – помогите! Мой корабль разбился о прибрежные скалы!

Он стукнул два раза, еще два, и еще, – и ворота отворились. Во внутреннем дворе было темно и пусто, но, даже когда он прошел дальше, картина не изменилась. В залах было чисто, на длинных деревянных столах теплились вкуснейшие блюда, какие только можно было представить, но нигде не было и следа человека. Голодный моряк накинулся на приготовленную на пару куриную грудку, кабачки в сыре, печеночную запеканку. Он запивал еду годным вином из расставленных по углам больших бочонков, а потому быстро согрелся, даже несмотря на отсутствие огня в камине. Тусклый свет, пробивавшийся еле-еле через высокие окна-бойницы, помогал ориентироваться, но солнце клонилось к закату. Вымотанный юноша принялся искать угол для сна, но к его удивлению все покои, попавшиеся ему на пути, были сплошь залами развлечений, и нигде не обнаружилось кровати. Готовый прилечь хоть на холодном полу, он, наконец, заметил узкую винтовую лестницу, ведшую по неприметному боковому коридору. Поднявшись наверх, моряк обнаружил толстую деревянную дверь, в замочной скважине которой торчал легко поддавшийся ключ. За дверью находилась маленькая теплая комната с горевшим камином и большой удобной постелью. Будучи не в силах больше сдерживаться от сна, юноша захлопнул дверь, задвинул засов и повалился на постель, в чем был. Он сразу же уснул.”

Еще не рассвело. Зимой рассвета вечно не дождешься, даже если на часах уже давно перевалило за половину девятого. Сенька понял, что больше не может сидеть на одном месте, когда с удивлением даже для себя осознал, что закрывает входную дверь. В лицо дохнуло морозной свежестью наступившей холодной поры. Парень зажмурился, глубоко вдохнул, что обожгло легкие, резко выдохнул и пошел вперед, сунув ладони в карманы куртки. Он шел быстро, не оглядываясь, явно спешил. Ноги несли куда-то дальше и дальше, пока в голове вертелись мысли, от которых было неспокойно. Сенька натянул повыше на нос болотного цвета шарф и ссутулил плечи, став похожим на нахохлившегося воробья. Когда, спустя сорок минут, он остановился, то уже прекрасно знал, куда пришел, но не представлял, что делать дальше. Потоптался задумчиво, потянул на себя тяжелую деревянную дверь и вошел в подъезд. Перед квартирой замер в нерешительности, но, все же, набрался смелости постучать. Стучал не громко, не хотел будить соседей. Где-то в глубине души даже надеялся, что не откроют. Поэтому, когда после долгой паузы дверь скрипнула, вздрогнул, его прошиб холодный пот. Заспанная Лиза скорее даже с непониманием, чем с удивлением воззрилась на впавшего в ступор Петрова. Она была бледна, не причесана, на худых плечах поверх футболки висел спешно накинутый свитер. Скорее всего, только проснулась, наверное, от стука. Сенька сглотнул, сердце колотилось как бешеное, грозя вот-вот выпрыгнуть из груди.

– Петров… – невнятно протянула она, потерев глаза, – сколько времени?.. Что-то случилось?

Замешкавшись, Рудникова перешагнула порог, притворив дверь за собой и оказавшись в каком-то шаге от него. Чтобы смотреть в глаза, ей пришлось задрать голову вверх. Маленькое острое лицо выглядело совсем кукольным, огромные карие глаза, смотревшие вопрошающе, навевали мысли о японских мультиках, над которыми зависали некоторые в классе. Сам Петров этим не увлекался.

– Я много думал, – выговорил он так, будто каждое слово давалось невероятно тяжело, помолчал, – ты мне нравишься.

Лиза не ответила. Казалось, она не поняла того, что было сказано, и лишь удивленно крыльями ласточки приподнялись брови. Сенька не стал повторять, только смотрел выжидающе. Рудникова хлопнула глазами раз, другой, наконец, осознание того, что услышала она все верно, пришло. Девушка неловко ступила на полшага назад, растерянно сцепив запястья за спиной и опустив взгляд. Ей явно не приходилось раньше иметь с подобным дела.

– Я не шучу, – добавил Арсений, отвернув лицо в сторону. Думалось, что он зальется краской, поэтому сверлил взглядом соседскую дверь. Лиза закусила губу. – Скажешь что-нибудь?

– Давай будем друзьями.

– И все?

– И все.

Сенька плотно сцепил зубы, старательно не смотря на девушку. Почему-то создалось ощущение, что, если сейчас посмотрит на нее, сделает что-нибудь глупое, о чем потом обязательно пожалеет. “На хрена я вообще сюда приперся?” – в голове из всех мыслей осталась только колкая злость на собственную тупость. Парень развернулся и начал молча спускаться по лестнице.

– Я… – неуверенно донеслось ему в спину, но Сенька решил не слушать дальше и специально громко хлопнул входной дверью. Так громко, что в ушах зазвенело. Зато стало легче. Совсем немного, но легче.

========== 14. Это сводит меня с ума ==========

– Здрасте, дядь Игорь. – Сенька пожал руку крепкому поджарому мужчине за тридцать, Сашка радостно покивал.

– Как вырос-то, – добродушно усмехнулся старший и пригласил ребят присесть. Встреча была назначена в кафе, а Игорь Разенга, в простонародье дядь Игорь, приветствовал парней, уже сделав заказ. Мужчина занимал пост исполнительного директора крупного издательского дома, под крылом которого выпускались не только толстые тома современной и не слишком литературы, но и вполне широкая линейка журналов и газет. Дядь Игорь в своем роде был кумиром Арсения. Именно редкие встречи с ним пробудили в тогда еще совсем мальчишке интерес к письму в целом и издательскому делу в частности.

– Спасибо, – улыбнулся Петров. Бойкая молодая официантка поднесла меню, – американо.

– Знай, Сашка – настоящий друг, – добродушно усмехнулся в редкие усы Разенга, – я согласился на это только из-за того, что он очень долго спрашивал.

– Да, знаю. Неудобно как-то, что за меня просили, но я очень хочу стажироваться именно у вас.

– Ты еще в школе, – напомнил Игорь, – да и выпускной год, потом поступать. Тебе учиться надо, а не работать. Тем более, если серьезной необходимости нет.

– Дома все хорошо, – предупредительно кивнул Сенька, поерзав на диванчике, – и я в любом случае хорошо сдам выпускные и поступлю, куда хочу. Просто было бы круто сразу влиться в рабочую атмосферу.

Принесли заказ. Разенга задумчиво воззрился на пирожные.

– А вы многого хотите от жизни, молодой человек, – усмехнулся он, наконец, после размышлений, Петров промолчал. – В какой сфере пробоваться-то хочешь?

– Наверное, это будет слишком нагло. Раньше я хотел попробоваться в журналистике, только сейчас все слегка… Изменилось. Понял, что мне больше нравится работать с темами и повестками дня, разрабатывать направления и проводить коррекцию текста и подачи. Не уверен, что вы на это согласитесь, только… Мне бы очень хотелось поработать помощником выпускающего редактора.

Дядь Игорь немного помолчал.

– Ты знаешь, для своих лет ты слишком старчески мыслишь, – проговорил мужчина, после чего вздохнул, – но я могу понять твое стремление, сам таким был. И мне когда-то тоже дали шанс. Быть может, это возможность для меня отплатить подобным за подобное… Хм. Ладно. Пришли мне что-нибудь почитать из своего. Я посмотрю, оценю и подумаю, что можно сделать, – он шутливо нахмурился, – только смотри. Поблажек от меня не дождешься.

Сенька кивнул с улыбкой.

– Спасибо, дядь Игорь. Большое спасибо.

– Нуууу?.. – нетерпеливо протянул Лук, переминаясь с ноги на ногу.

– Да, ты молодцом, – признал Петров, поморщившись, когда друг хлопнул со всей дури по плечу.

– И ведь какой святой человек, а! Даже несмотря на то, что он увел мою девушку…

– Супермен, – хмуро обрубил Арсений, не желая слушать продолжения, но прекрасно зная, что Сашку это не остановит.

– … Ведь женщина не помеха настоящей мужской дружбе, – пафосно закончил парень, сузив глаза и сунув ладони в карманы брюк, не сбавляя шага, – но ты сам-то понял, во что ввязался?

– Да знаю я, знаю.

– И что, совсем не жалеешь?

– А что мне терять? – Сенька флегматично зевнул, всем видом показывая, что вопрос был риторическим. И что разговаривать на эту тему он больше не имеет желания.

Тексты от Элис смущали. Иногда до такой степени, что приходилось на секунду выдыхать, после глубоко вдыхать сызнова, закрывать глаза. Сенька откидывался назад на стуле, закладывал ладони за голову и долго смотрел в потолок. Все казалось каким-то неправильным, неверным, перепутавшимся. Мысли путались, в груди становилось тяжело. Он заставлял себя снова и снова сосредотачиваться на учебе, работе, делах. Каникулы закончились, и свободного времени почти не осталось. Это было радостно. Чем меньше времени, тем меньше возможности думать о том, о чем думать не хочется. Он стал еще более отстраненным, спокойным, холодным. Сашка временами наседал с дурацкими вопросами: “Где ты витаешь? О чем думаешь?” Петров неопределенно пожимал плечами и говорил, что ему нужно идти. С Лизой и Настей почти не пересекались, сразу после уроков шел на курсы или домой работать. В двенадцать отключался как часы. И так день за днем, лишь на выходных вычитывая тексты. Ноябрь пролетел незаметно, город плотно погряз в белых цветах. Арсений экстерном сдал экзаменационные тесты, заполнил и заверил кучу разных заявлений и справок… И уехал вместе с редактором в Чехию. Он неплохо зарекомендовал себя в роли помощника, настолько, что предложили стажировку на полставки. Когда появилась возможность сделать заграничный репортаж, Петров не сомневался в том, что он действительно хочет этим заняться. Две недели в Праге показались недолгим, но раем: красота мертвого города завораживала. Здесь даже время текло по-другому, не так, как в привычном Нижнем. Сообщения от Элис приходили все так же часто, но он не читал. Лишь однажды написал, что занят. Нужно было время, чтобы привести мысли в порядок, успокоиться, причесать неуемные странные эмоции. Когда пришло время возвращаться, Арсений точно знал: он изменился. Но еще не до конца понимал, как именно.

“Анна кусала губы и плакала. Она молча утирала слезы и не позволяла себе ничего более. Даже в одиночестве она не разрешала себе плакать громко”.

Внезапно обнаружилось, что волосы действительно порядком отросли. Пришлось покопаться по полочкам в ванной, чтобы найти мамину резинку для волос. Конечно, охов и вздохов по поводу того, что ему надо стричься, было немало, но Сеньке было все не до этого. Поэтому он просто собрал светлые пряди в хвост, что взялось, да так и оставил, чтобы в глаза не лезло. В школе это произвело фурор. Да и сам Петров после поездки будто стал выглядеть для одноклассников, а особенно для одноклассниц, совсем по-другому. Излишнее внимание надоедало, поэтому парень старательно ныкался по углам, устало делая вид, что сильно занят чтением конспекта на переменах. В конце концов, раскручивать на разговоры его надоело, поэтому жить стало спокойнее.

– Прости, пожалуйста. Я так не хочу надоедать тебе. Прости. Я просто… У меня не осталось средств связи с тобой, я боюсь даже отправить смс. Прости. Просто… Скажи, что ты в порядке. Я волнуюсь. Если я в конце напишу “твоя Элис”, это будет слишком пафосно?.. Это сводит меня с ума. Прости.

Декабрь выдался морозный. Дома уже пахло мандаринами и попеременно то здесь, то там появлялась мишура: мама заботливо украшала полки с книгами и окна. Сенька особого прока в этом не видел, но по мере возможности помогал. Новый год приближался семимильными шагами вместе с полугодовыми экзаменами. Девчонки в классе радовались предстоящему празднику, парни печалились по скорым тестам, Петров же смотрел на всю суматоху безразлично. За результаты своих тестов он был спокоен, а сам Новый год его не особо волновал. Немного оживляло обстановку лишь то, что на каникулы был шанс вместе с редакцией поехать в Москву делать репортаж. Сашка завистливо вздыхал, хлопал друга по плечу и закатывал глаза, сетуя на то, что его-то в Москву точно не возьмут, не заслужил.

– Чего это не заслужил?

– Да я уже знаю, что получу за тесты. Как пить дать дома запрут, – Лук выдыхал дым в морозный воздух и морщился от щекотавшего нос холода, – и даже с Женечкой не дадут увидеться. Мир несправедлив к таким красавцам, как я.

Арсений пожимал плечами, предпочитая не напоминать о том, что каждый сам кузнец своего счастья. В конце концов, выбрать вариант плохо написать контрольные тоже означает сделать выбор.

– А ты-то как?

– М?

– Ну, ты ж после Настьки ни с кем не того…

Петров морщился и отворачивался, явно давая понять, что не хочет об этом разговаривать. Лук цокал языком и отставал. Он знал, что пытаться что-то выбить из друга в таком состоянии все равно бесполезно.

– Тебе нужно жить реальной жизнью, Элис. Я все так же буду работать с твоими текстами, но тебе нужно перестать так зависеть от этого.

– Но я…

– Прекрати. Полюби кого-нибудь реального. Я не верю, что рядом с тобой никого нет.

– Так ты…

– Конечно, знал. Ты же не думала, что я настолько глуп, чтоб не заметить?

– Нет, конечно, нет.

– Тогда прекрати. Не заставляй меня сделать это самостоятельно.

– Но…

– Спокойной ночи, Элис. Будь счастлива.

На душе скребли кошки. Сенька залпом допил третью чашку кофе. От него уже тошнило, но парень знал, что не сможет сегодня уснуть.

– Пройдет, – тихо сказал он себе и принялся за работу. Он всегда уходил в работу, когда не мог вынести того, что творилось в голове. А добровольного отказа от общения с Элис он точно не мог вынести: вся холодность разума начисто перекрывалась горячностью болящего сердца. Слишком сложно, чтобы быть правдой, слишком просто, чтобы ей не быть.

========== 15. Говорят, под Новый год… ==========

Пальцы у Женечки были красивые: длинные и тонкие, бледные. Ногти же напоминали цепкие когти хищной птицы: схватит за загривок и не отпустит больше. Сенька, смотря на них, думал, что не хотел бы оказаться на месте того, на чьей шее они сомкнутся. Сейчас же таким несчастливцем являлся Сашка, впрочем, и не ведающий о своем несчастье.

– Так, да? – воодушевленно переспросил Лук, откинув голову назад на спинку дивана. Евгения неспешно кивнула, ноготки скользнули по мягкой темной челке. – И откуда ты только знаешь, как оно было?

– О, я много чего знаю. – Девушка изящно повела плечом и улыбнулась, даже не думая продолжать фразу. – Арсений, принесите даме вина.

– Вина нет, кофе есть. Будешь?

Женечка кивнула, темная прядь волос, убранных за ухо, скользнула на грудь. Евгения и Сашка заглянули ненадолго, друг упрашивал пойти с ними в кино, Петров же категорически отказывался: он как раз работал над одной из глав Элис и не хотел отвлекаться. Вздохнув, парень поднялся и пошел на кухню, оставив гостей в комнате. Когда вернулся, Женечка вслух зачитывала один из отредактированных абзацев из вордовского файла. Сенька еле сдержался, чтобы не выплеснуть на нее содержимое чашки.

– Слушай, а это норм, сам писал?

– Работа, – процедил Петров сквозь зубы. Евгения усмехнулась и отошла от компа.

– Музыку хотели поставить, – объяснила она, – а там оно открыто.

– Да чо ты взбеленился? Не порнуху ж нашли, – раздосадованно поддакнул Лук, заметив, как переменился Сенька в лице.

– Лучше б порнуху, – негромко проговорил Петров себе под нос, а после добавил: идите уже, у меня работа, говорил же.

– Женечка, нам здесь не рады, – показательно громко хлюпнул носом Сашка и взял свою благоверную за руку. – Пойдемте, дорогая, я вам фильму покажу.

Сенька проводил друзей до порога и раздраженно захлопнул за ними дверь. Он ненавидел, когда в его дела так нагло совали нос.

Новый год наступил как-то внезапно. Вот, они пишут экзамены, а вот уже и традиционный праздничный вечер в школе. Сенька впервые за долгое время позволил себе расслабиться: поездка сорвалась, что значило, что у него будет целых десять дней, в которые он предоставлен сам себе. Старшие Петровы, полагая, что сын уедет, взяли путевки в Египет. Конечно, когда поездка Арсения сорвалась, хотели отменить… Но парень их отговорил. Родителям тоже нужно отдыхать, в конце концов. А ему пожить какое-то время одному не казалось такой уж плохой идеей. На том и сошлись.

– Сень, но тебе же будет скучно одному в Новый год… – мама сильно беспокоилась, поэтому ее пришлось утешать отдельно.

– Все будет в порядке, я к Сашке пойду.

– Точно?

– Угу, – он в очередной раз кивал и отворачивался. 10 дней тишины – разве можно жаловаться?..

– Что ты хочешь на Новый год?

– Разве важно? Все равно не выйдет…

– Почему?

– Потому что это зависит не только от меня.)

– Хм. Значит, не скажешь?

– Тебе не понравится ответ.

– Вот как.

– Да.

– А чем займешься?

– Отмечу с мамой. Может, схожу к подруге. Никаких особых планов. А ты?

– Открою бутылку шампанского под куранты, выпью бокал. Съем какой-нибудь салат и лягу спать.

– Но… Разве ты не будешь отмечать с семьей?

– Нет, не буду.

– Вот как… Это грустно.

– Почему?

– В новогоднюю ночь должны происходить чудеса. Нужно быть с теми, кого ты любишь. Если останешься один, тебе будет очень печально.

– Да нет, нормально.

– Не верю.

– Не верь.

Сенька потянулся и отошел за чаем. Когда он вернулся к компьютеру, окошко мигало оранжевым, извещая о новых поступивших сообщениях.

– Ты знаешь, у меня для тебя есть подарок.

– Для меня? Хм.

– Да. Я знаю, что ты не захочешь… Вернее, что нельзя. Но я очень хочу тебе его отдать. Может быть, когда-нибудь… Ты ведь обещал, что мы вместе сможем выпить кофе.

– Я обещал?

– Да.

– Хорошо, пусть будет так.

– Здорово. Тогда я смогу тебе его отдать, правда?

– Да, обязательно. Я с радостью приму твой подарок.

Петров отпил чая и закрыл глаза. Время шло к двум часам ночи, давно было пора лечь спать, глаза слипались. “Подарок,” – это как-то в голове не укладывалось. Она для него приготовила подарок, а он даже не мог его забрать. Было любопытно, очень хотелось узнать… Арсений шумно выдохнул. “Нельзя, нельзя,” – как сложно сосредоточиться! Парень сцепил пальцы, упершись подбородком в костяшки и смотря невидящим взглядом перед собой. В какой момент он вдруг запретил себе рассказывать ей? Почему? Боялся сделать больно? Да, кажется, именно так и было. Но тогда он был с Настей. Почему же до сих пор молчит?

Все это было так ново и сложно, голова раскалывалась. Обычно Сенька решал все проблемы в два щелчка пальцев, но только не эту. Вел ли он себя глупо или осторожно, правильно или нет? Нужно ли продолжать? Или, быть может, стоит?..

– Аааа, это сводит с ума. – Он тяжело уронил голову на столешницу, пару раз для острастки еще потаранив дерево лбом, будто бы даже помогло. – Завтра, все завтра.

Компьютер отключился с характерным гулом, Петров завалился на постель прямо в одежде. Он был настолько морально вымотан, что не смог даже раздеться и, уставший, сразу провалился в крепкий сон.

На утро голова гудела, будто с похмелья. Сенька еле разлепил глаза, с трудом пошевелив рукой: тело затекло и явно подсказывало, что лучше ему не злоупотреблять такими подремалками. Зато мысли прояснились. Ответ был такой очевидный, что Петров, смотря на свое отражение в зеркале, пока чистил зубы, никак не мог понять, почему сомневался раньше. Но все как-то странно встало на свои места. А, может, дело было в дате? Не каждый день приходился на тридцать первое декабря. Парень сплюнул пену и прополоскал рот, после промокнул лицо полотенцем. День обещал быть долгим, по крайней мере, если он не одумается в процессе. Но те перемены, которые произошли с Арсением за последние полгода, позволяли с достоверностью утверждать, что он доведет начатое до конца. Иначе это было бы поражением.

Хорошо, когда у тебя есть карманные деньги. Еще лучше, когда ты их заработал честным трудом сам. Сенька уже битый час слонялся по разряженному в праздничные украшения моллу и никак не мог придумать, что же купить. Определенно, это должно было быть что-то милое, что-то, что показало бы его чувства в лучшей мере. Только вот Петров абсолютно не имел опыта в подобных вещах, а просить кого-то ему казалось стыдным. Да и могли начаться неудобные вопросы. Лук, вон, уже который день донимал его с внезапной вечеринкой, на которую бесхозный Сенька в обязательном порядке должен был припереться. Петров отмалчивался и приглушал звук телефона, не желая отвечать, но вряд ли бы Сашка сдался так легко. Впрочем, пока Сенька был вне прямой досягаемости, все успешно сходило с рук.

– Ищите подарок для девушки? – участливо вопросила продавщица. От неожиданности парень вздрогнул, резко обернувшись, она же лишь ярко улыбнулась. – Надо же, какой симпатичный, она у тебя счастливица.

Петров явственно ощутил, как понемногу пунцовеют щеки и уши, продавщица же, женщина средних лет, лишь рассмеялась.

– Ох, молодежь… Я могу пом…

– Не надо, – резко прервал Арсений, быстрым шагом направившись прочь. Он хотел выбрать подарок сам. Отчего-то думалось, что это лучшее, что он может сделать.

Выбирать подарки утомительно. Понравится ей, не понравится? Что она любит и что не любит? Да, они много разговаривали, за прошедшие полгода стали настолько близки, что Сенька с закрытыми глазами мог бы перечислить ее любимые цвет, время года, сорт мороженого – да что угодно. Но как найти то самое, что передаст все то, что он хочет сказать, но, скорее всего, не сможет? Петров был реалистом и четко понимал, что язык у него отнимется уже на первой половине задуманной фразы, а уж что будет дальше, даже думать не хотелось… Однако оставить это дело нерешенным он не мог. В Новый год и самому обновленным – именно так говорили родители, и Сенька был с ними согласен.

– Может, это? – негромко под нос в закрывающий рот полосатый шарф. – Или нет…

Наконец, выбрал. Петров купил кофе в автомате и устало сел на один из пуфиков-диванов, разбросанных по территории молла. Он мог лишь надеяться, что его труды окупятся.

Ближе к вечеру Арсений начал собираться. Надел любимую черную рубашку и джинсы, поверх накинул тонкий бордовый свитер. Тщательно упакованный подарок уже дожидался в прихожей. Петров задержался, наматывая шарф поверх куртки, хлопнул сам себя по щекам, призывая поверить в реальность происходящего. Крепко зажмурился, подхватил пакет и вышел, звякнув ключами. Он боялся и ждал этого приключения. Пожалуй, слишком долго, чтобы сейчас оставаться спокойным.

========== 16. Любимая эгоистка ==========

Сенька смотрел на дверь и откровенно тупил. Тридцать первое декабря, через пару часов Новый год… А он топчется у чужого подъезда, даже не решаясь зайти внутрь, и наматывает круги у засыпанных снегом лавочек. Прохожих не так много, но они спешат, им некогда. Всех ждет дома праздник, любящие родные, веселье. А у Петрова сейчас дома никого нет. Это как-то необыкновенно грустно, что даже становится жаль самого себя. Арсений помотал головой, отгоняя дурные мысли, нахохлился, глубже сунув ладони в карманы дутого пуховика, и выдохнул облако пара в воздух. Снег не прекращал, будто над головой не небо, а огромная черная пропасть, откуда он валится целыми пригоршнями.

– Арсений?..

Негромкий голос заставил обернуться. Лиза, держа в руках тяжелые пакеты, смотрела на парня удивленно. Петров не нашел ничего лучше, как протянуть ей ладонь.

– Сумки тяжелые, давай, помогу.

К изумлению, Рудникова возражать не стала, опустила взгляд и протянула ношу, которую тут же перехватил блондин. Девушка прошла вперед, придержав дверь, парень зашел следом. У квартиры неловко замерли.

– До Нового года два часа, а ты только из магазина, – Петров опустил пакеты на дощатый пол. Лиза только кивнула, робко поднесла ладони к груди и потерла покрасневшие пальцы. – Замерзла?

Сенька шагнул вперед, плохо отдавая себе отчет в том, что делает, ухватил ее за запястья и спрятал ладони в своих. Ее руки были намного меньше, словно у куклы.

– У тебя тоже руки холодные, – Рудникова, если и удивилась происходящему, вида не подала. Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Арсений в очередной раз подумал о том, что взгляд у нее пробирающий. От него сердце начинало колотиться часто-часто, внутри все переворачивалось, замирало. И становилось очень тепло.