Текст книги "Звездный дождь (СИ)"

Автор книги: Krasnich

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Но что… – в квартире стало слишком тихо,– …может случиться?

Последняя часть фразы была сказана уже скорее для себя. Кот ушел.

Снять повязку, потирая глаза, привыкая к лунному свету, лившемуся сквозь приоткрытое окно. Мне всегда было душно.

Видимо, в этот раз я задала слишком много вопросов.

…ну почему он всегда уходит так, не прощаясь?

Утро понедельника началось совсем обычно. Я собрала сумку, выпила чая и скорым шагом поспешила в школу. Всё вокруг почему-то казалось грустным и печальным. Даже весенние цветы будто вздыхали, кивая головками вслед.

Когда я зашла в класс, стало на удивление тихо, недоумевая, села на свое место. Кто-то хихикал, кто-то перешептывался.

Инна, соседка по парте, вдруг подвинулась ближе и шепотом спросила: «Это правда?»

– Ты про что?

– Правда, что у тебя какой-то парень в маскарадном костюме ночевал?

Я оторопела.

– Н-нет… ты что… – от возмущения свело скулы, по-моему, я покраснела. Инна красноречиво взглянула на меня и демонстративно отвернулась.

– Гляди-ка, у нашей недотроги появился парень, – усмешка от главного заводилы класса стала последней каплей, – ну как, хорошо ночью развлеклась?

– Т-ты… вы… вы что? Я… никогда… – почти задыхаясь.

Подскочить с места, на глаза наворачиваются слезы. Схватив сумку, выбежала из класса, под возмущенный вопль учительницы.

Выходя из школы, наткнулась на хмурого Леньку.

– Что, развлеклась? – Он сжал кулаки. – Дура ты!

Я нахмурилась, поза была очень знакома.

– Ты… ты стоял на лестнице!

Перед глазами поплыли воспоминания, я видела темную фигуру этажом ниже, когда поднималась на крышу.

– Зачем? Зачем… – только силой воли сдерживать рыдания.

– Дура! – Он замахнулся, но в последний момент отвел руку и, грубо оттолкнув меня плечом, вошел в школу.

Опрометью кинулась домой, залезла на крышу, встала у самого края.

– Кот!!! – разревелась, сдерживаться более было невозможно. – Кот…

Я могла только тихонько всхлипывать и подвывать, зная, что он меня не услышит.

Ветер растрепал волосы, я с удовольствием подставила лицо моросящему дождю, закрыв глаза. Небо плакало со мной. Иногда бывает полезно пожалеть себя, подумать о том, как несправедлив мир, оклеймить позором обидчиков и придумать план мести. Я никогда не плачу от боли, только от обиды.

– Ну… перестань, не плачь. – меня обняли, гладя по голове.

Я, не веря, смотрела на странную, зеленовато-золотую кожу куртки и черные перчатки. Меня обняли сзади, я, не в силах сдержаться, повернулась, не поднимая головы, уткнулась лицом в грудь.

Я не хотела, чтобы он видел мои слезы, но уже не могла остановиться.

– Кот…

– Тише, все хорошо.

Он такой теплый, такой знакомый, такой родной.

– Как… как ты…

– Я же говорил, что узнаю, если что-то случится, – он положил подбородок мне на голову, крепко обнимая, – хочешь, я разберусь с ними?

– Нет, не надо… я сама.

Он промолчал. Серый дождь стекал по волосам, попадал за шиворот, тетради давно промокли и вряд ли подлежали дальнейшему использованию. Выглянувшее из-за туч солнце переливалось на его куртке, которая, почему-то, навевала мысли о чешуе. Но я не думала об этом, слезы уже почти высохли, а краем уха я могла уловить стук сердца.

– Кот, – сглотнуть, – можно я посмотрю на тебя?

Он крепче сцепил руки.

– После этого ты вряд ли захочешь продолжать меня видеть. Или, что хуже, решишь, что сошла с ума.

– Почему?

– Потому что я – кот, – он вытер слезинку на моей щеке или это была капля с неба? Дождь все не прекращался.

– Пожалуйста, – я зарылась носом в куртку, боясь, что он уйдет.

Руки внезапно меня отпустили, он отступил на шаг.

Я, не смея сразу поднять взор, смотрела на его ноги в коричневых кожаных сапогах, будто под старину, картину дополняли черные брюки, видимо, очень удобные и что-то пушистое и рыжее, мотающееся из стороны в сторону. Весьма напоминало хвост. Я с сомнением потерла глаза, наверно, красные от слез, и решила взглянуть дальше. Широкий темно-зеленый пояс, куртка, черная футболка и кулон в форме клыка поверх него. От волнения я даже перестала дышать, слезы смыл дождь, ногти впились в ладони, но я этого не заметила. Он был смуглый, с белесым длинным шрамом на левой скуле, ярко-зеленые глаза с неправдоподобно длинными ресницами действительно завораживали, темные волосы на солнце отливали красноватым и… ушки? Я моргнула, вздрогнув и ущипнув себя, но рыже-черные кошачьи ушки никуда не делись. Теперь я начала понимать, что нечто пушистое действительно было хвостом.

– Кот…

Одно ушко дернулось, реагируя на звук, золотое колечко сережки качнулось в сторону.

Я почувствовала, что в глазах мутнеет. Он схватил меня за руки.

– Смотри мне в глаза… в глаза… – послушно сконцентрироваться на двух вертикальных черных полосках посреди зелени, в которых отражалась я, – да, я – кот, я говорил… Лия!

Он встряхнул меня, не давая сознанию провалиться в пустоту. Я протянула руку, трясущимися пальцами дотронувшись до ушка. Настоящее. Туман в глазах усилился.

– Лия, прости. Я же знал, что нельзя.

Кот прислонил меня к кирпичной стене домика, пытаясь привести в чувство, сам сел рядом.

– Я уйду, если ты хочешь. – Он придерживал меня за плечи, не давая упасть.

С усилием помотав головой, я подтянула колени к груди, пытаясь прийти в себя. Мне уже было все равно, что вокруг мокро, что косметика потекла, и что я окончательно и бесповоротно испортила джинсы.

– Кто… ты, – это все, что я смогла произнести онемевшими губами.

– Тот, кого ты давно знаешь.

Я прижала руки к груди, силясь унять дрожь.

– Почему у тебя… это?

Он сокрушенно покачал головой.

– Ты боишься меня.

Я попыталась возразить, но губы меня не слушались.

– Я буду сегодня здесь, как всегда. – Он встал, отвернувшись. – Если ты все же захочешь меня увидеть – приходи. Если нет, я больше никогда тебя не побеспокою. – Он подошел к краю крыши и, легко толкнувшись от земли, перепрыгнул на соседнюю. Через секунду Кот исчез за очередным кирпичным домиком. Я закусила губу, дрожащими руками помогая себе подняться. Мне нужно было поспать, успокоиться.

Доковыляв кое-как до дома, провалилась в глубокий спасительный сон.

Мазок черным, мазок белым. Вы не думаете, что бумага и кисти – одно из лучших человеческих изобретений? Ими можно выразить все, что нельзя выразить в жизни, показать все так, как ты видишь, а не как диктует общество. Когда я рисую, мне кажется, будто весь мир сошелся на одном листе А4, а я – творец и создатель этого мира. Рисование всегда меня спасало, помогало расслабиться и спокойно обдумать тревожащие вопросы, мысли приходили в порядок, а голова переставала идти кругом.

Я с удовольствием смотрела на полную луну, удобно расположившуюся посередине листа в окружении грозовых туч.

Кот…

Никогда не думала, что со мной может произойти что-то подобное. Надеялась, верила, ждала… но не думала, я была не готова к этому. А теперь не знаю, что делать, как себя вести. Неоспоримым был лишь один факт – я не хотела терять Кота, и это более-менее позволяло определиться хоть с какой-то моделью поведения.

Широким мазком набросать лунную дорожку на воде.

Когда я нервничаю или не могу с чем-то определиться, в голову почему-то всегда лезет очень много умных слов. Возможно, когда-то я перечитала научно-публицистической литературы, а, может, это просто особенность моего мышления, но это действительно так.

Потереть нос, отложив кисть и пытаясь увидеть работу непредвзято. Можно было бы кое-что подправить, здесь изменить цвет, а там написать чуть ровнее… но в целом, ничего.

Закатное солнце приветливо заглянуло в комнату, отображая все в алых тонах.

Скоро ночь. Скоро.

– Ты пришла? – голос тихий, но, казалось, с нотками удивления.

Кот стоял на своем привычном месте, у кирпичного домика чердака. Кивнуть, у меня было время обо всем подумать. Присела на край крыши, спиной к нему.

– Расскажи мне, почему ты такой?

Он вздохнул. То ли облегченно, то ли обреченно.

– Я родился таким, Лия. Там, откуда я родом, это вполне нормально.

– Значит, – я смотрела на огни города, сознание будто отстранилось, что помогало не сойти с ума, – ты не лгал, когда рассказывал истории?

Усмешка. Я все-таки научилась определять по дыханию выражение его лица.

– Частично. Потому что многие из них легенды и у нас.

Взявшийся ниоткуда ветер растрепал волосы, я раздраженно перевязала хвост так, чтобы волосы не выбивались.

– Понятно.

Нет, мне не было ничего понятно, но чем больше я слышала, тем больше путалась, поэтому предпочла на время приостановить поток новой шокирующей информации.

– Может, мне все-таки разобраться с ним? – Кот спросил очень мягко, как всегда, но за этой мягкостью стояла сила и… жестокость?

– Нет, не надо. – Я покачала головой, сразу поняв, о ком он. – Все равно не поможет. Как-нибудь сама разберусь.

Мы молчали, словно люди, встретившиеся после долгой разлуки и не знающие, с чего начать разговор, ситуация была крайне неловкой.

– Спасибо тебе, Лия. – Он очень любил мое имя, произносил так, будто пробовал на вкус, перекатывая «л» на кончике языка и мягко, чуть гортанно тянул гласные.– Спасибо за все. Ты даже не представляешь, что для меня это значило.

Закрыть лицо руками, чуть потирая кончиками пальцев веки, будто желая проснуться.

– Я ведь знаю, что ты такой же, знаю! Но тогда почему все так изменилось?

– Потому что людям сложно принять реальность в любых ее проявлениях, – он помолчал, потом добавил:– А ты, как ни крути, человек.

Я замерла, по телу пробежала дрожь. Набравшись смелости, повернулась к нему лицом.

– Но ты ведь тоже!

– Я бы так не сказал.

– Молчи!– Я закрыла уши руками. – Не хочу ничего такого слышать!

Он пожал плечами. Мы опять молчали, но теперь тишина уже не была такой напряженной, каждый думал о своем, однако это «свое» было для нас общим.

Наконец, не выдержала, голос опять подвел, как всегда, когда я волнуюсь, поэтому я просто протянула руку Коту, не отводя от него взгляда. Он некоторое время стоял в задумчивости, потом сделал один неуверенный шаг, еще один. Он не подходил, он подкрадывался, осторожно, с опаской, будто боясь, что сейчас все окажется обманом, и его прогонят. Он действительно очень напоминал обычного кота, и не только из-за ушек и пушистого хвоста, но и манерами, повадками, даже взгляд был взглядом так и неодомашненного хищника.

Тонкие губы изогнулись в улыбке, он легко дотронулся подушечками пальцев до моей руки, спрашивая разрешения сесть рядом. Я кивнула.

Он очень теплый, тепло от него буквально струится волнами, даже на расстоянии, и как оно успокаивает. Я смотрела на звезды, на огни города, изредка кидала взгляды на Кота, постепенно все больше возвращаясь к первоначальным ощущениям, которые его присутствие всегда вызывало.

Рассвета я не увидела. Как оказалось, я уснула у него на плече.

– Вот черт, я же в школу опоздаю!

Кот покачал головой, я с удивлением смотрела на немного «прижатые» ушки.

– Уже опоздала, но я звонил в школу, сказал, что ты заболела.

Сказать, что я была шокирована, значит, ничего не сказать.

– Звонил?

– Да. Кстати, твои родители думают, что ты там. Так что у нас есть время по крайней мере до половины третьего точно.

Он потянулся, удобно устроившись на крыше, греясь на солнышке. День выдался теплым, солнечным, в воздухе пахло летом. Было очень хорошо.

Я с интересом смотрела на Кота, при свете он выглядел немного иначе, движения казались более естественными, а сам он – более реальным.

– Да, к этому тяжело привыкнуть. – Кот подложил руки под голову, смотря в небо. – Но, по крайней мере, ты больше не боишься. Это хорошо.

Я улыбнулась, легла рядом, за сутки крыша совсем высохла.

– Правда, ты мне все расскажешь?

– Только спроси, – ответил тихий голос после некоторого молчания.

Мы замечательно провели утро. Кот рассказывал о других мирах, существующих совсем рядом, о месте, откуда он родом, о нравах и обычаях. Я слушала, словно во сне, мне все казалось, что это не настоящее, просто сказки, но один взгляд на Кота заставлял пересмотреть свои выводы. Постепенно я училась не так сильно обращать внимание на его ушки и хвост, хотя, конечно, их трудно назвать малозаметными.

Когда стрелка подползала к двенадцати, он сказал, что хочет мне показать одно место.

– Просто закрой глаза и держись крепче, – теплая улыбка.

Я непонимающе посмотрела на Кота.

– Доверься мне.

Вздохнуть, выполняя его просьбу. В следующую же секунду я услышала совсем рядом стук его сердца, потом меня подхватили на руки, и ветер почему-то стал чуть сильнее.

– Не открывай, пока я не скажу, – он легко накрыл ладонью мои глаза, заметив движение век, я успела лишь уловить синее небо над головой.

– Хорошо. – Мне было тепло и уютно, я плотнее прижалась к Коту, ожидая окончания пути.

Наверно, я задремала, потому что не заметила, как меня осторожно поставили на землю, продолжая чуть придерживать.

– Можно.

Солнце было за спиной, поэтому глаза не слепило. Мы стояли на крыше какого-то очень старого здания на краю города. Видимо, оно давно ждало своей очереди на снос, но почему-то было забыто нерадивыми строителями. Отсюда открывался замечательный вид: с одной стороны многолюдный город, пестрый от жизни, с другой – бескрайний лес, а между ними серая лента дороги, петляющая до самого горизонта.

– Как здесь красиво, – я восторженно смотрела вдаль.

– Да, это напоминает мне о доме. – Кот подошел к самому краю. – Мой мир, он такой же, будто на самой грани с вашим, но, все же, еще верящий. Вот в чем главное отличие.

Кот повернулся ко мне, он улыбался, но его улыбка была очень грустной.

– Мы все еще верим в чудеса, хотя и это постепенно уходит.

– Кот…– я хотела что-нибудь сказать, утешить, ободрить, но на ум ничего не приходило.

Да и разве можно спасти умирающего словами?

К горлу подступил комок, ощущение будто задыхаешься от неожиданно горячего шарика, невесть откуда взявшегося в трахее. Я закашлялась, присев на корточки. У меня бывает, это хроническое, стоит лишь немного простудиться, как больное горло сразу сказывается.

– Лия, ты в порядке? – Кот подбежал ко мне, заглядывая в глаза.

Приложить руку к шее, чуть потирая ключицу, кашель прекратился.

– Да, ничего, бывает, – вымученно улыбнулась, – видимо, немного простудилась под дождем.

Он нахмурился.

– Тебе нужно домой, принять лекарства и на больничный, – покачал головой.– Это моя вина.

– Ты не при чем, – попыталась возразить я, но он не слушал.

Кот молча поднял меня и прикрыл глаза ладонью, разговаривать с ним было бесполезно. Мы отправились обратно.

К вечеру температура поднялась, мама даже подумывала вызвать скорую, но отчим ее успокоил, он по первому образованию врач, сказал, что домашнее лечение лучше всего. Я была безумно рада, мне до жути не хотелось в больницу, поэтому беспрекословно глотала все таблетки, какие давали, и лежала в постели, не смея показать даже носа из-под одеяла. Много спала, но еще чаще находилась на границе между сном и явью, иногда бредила. В такие моменты перед глазами стояли невероятные картины, мне казалось, что я вспоминала что-то, что знала, но уже давно забыла за давностью лет. Видела Кота. Он ждал меня у кирпичного домика и смотрел в небо. Один раз мне привиделся отец, он улыбался и держал меня за руку, указывая на какой-то камешек-медальон. Но я так и не смогла понять, что он хотел сказать, ибо видение практически сразу перетекло во что-то другое, а потом и в третье.

Мама говорила, что мои одноклассники звонят и беспокоятся, а Лёнька даже один раз приходил, но они его не пустили, чтобы не заразился. Странно. Похоже, все образумилось само собой, повезло.

Я пролежала в постели около недели, как только стало немного лучше, попросила краски и бумагу, села за рисование. Так хотелось на волю, но, к сожалению, пока что путь на улицу мне был заказан, поэтому приходилось обходиться малым. Рисовала волшебные страны и удивительные миры, прекрасные, как мне казалось, по крайней мере такие, какими бы я хотела их видеть. Конечно, рисовала Кота, теперь уже в цвете. Обнаружила, что у меня неплохо получаются портреты. Мелькала шальная мысль написать его портрет, но, почему-то, думалось, что он не согласится.

Спустя две недели я уже чувствовала себя совершенно здоровой и даже пошла в школу, пропускать сейчас было нельзя, скоро экзамены. Я усердно занималась, стараясь догнать класс, а за окном светило уже почти летнее солнце, и думать об учебе становилось все сложнее.

Кота увидела только через неделю, ясная, уже будто бы летняя ночь опустилась на землю, звезды казались намного ближе и ярче, а теплый ветер целовал кроны деревьев.

– Лия, – прерывистый вздох, он встретил меня радостной улыбкой, и на душе стало так хорошо и светло, как может быть только в такую чудесную погоду и только когда все замечательно.

Достать из сумки термос и чашки.

– А я принесла шоколад, как ты любишь, – зеленые глаза чуть прикрылись, он подошел, помогая расстелить одеяло. Мы еще никогда не пили шоколад, сидя рядом.

Разлить горячую жидкость по кружкам, разбавить молоком. Длинные тонкие пальцы аккуратно коснулись керамики, обхватывая чашку, он присел рядом, необычайное тепло чувствовалось даже через куртку.

Кот глотнул шоколада, прищурив глаза и, чуть ли ни мурча, прижал ушки, это вышло так забавно, что я улыбнулась. Он повернулся ко мне, недоуменно хмурясь, однако тонкие губы быстро расплылись в улыбке, стоило ему лишь взглянуть на мое лицо.

– Знаешь, мы рождаемся уже с ушками и хвостами, полуоборотни. – Он смотрел на огни ночного города, самые яркие отражались в зеленых глазах, создавая иллюзию пляшущего пламени. Завораживающее зрелище.

– По их цвету можно определить не только характер, но и сословную принадлежность, – Кот усмехнулся. – Универсальный паспорт, как сказали бы люди.

У меня перехватило дыхание, впервые Кот рассказывал о себе и себе подобных так откровенно. Я притихла, стараясь не мешать, чтобы услышать как можно больше.

– Моя семья издревле принадлежала к знатному роду, мы бывали при дворе, но никогда не были особенно близки с Правителями, многие из них видели в нас конкурентов и поэтому старались не допускать слишком близко, сохраняя при этом спокойный и мирный нейтралитет. Так мы и жили, пока не началась война.

– Война? – Я не заметила, как пальцы коснулись его рукава, слишком хорошо я представляла, что это значит.

Он молча кивнул, опустив взгляд.

– Все перемешалось. Друзья стали врагами, а враги заняли нейтралитет. Было сложно, многие погибли, а теперь… теперь непонятно, что будет с наследием Трона. Моя семья практически полностью истреблена, потому что мы тоже могли бы быть претендентами на власть. Та кровь, что ты видела… тогда меня выследили. Я скрываюсь уже 3 года.

Я сжала его руку, смотря прямо в глаза. Очень хотелось поддержать, подбодрить, но как? Я не сильна в словах, в выражениях чувств. Я могла лишь понимать боль и бессловно поддерживать его.

– Кот.

Он устало потер кончиками пальцев лоб.

– Прости, мне не нужно было это рассказывать.

– Кот…

Острые ресницы скрыли глаза, он поставил кружку на одеяло.

– Извини, я…

– Кот!

Подняться, встать над ним, с усилием повернуть лицо вверх. Он отводил взгляд, пряча глаза за пушистой челкой, не хотел, чтобы я что-то смогла прочитать.

– Я… я не могу ничего сделать, да, – слова давались тяжело, в горле будто стоял комок,– я всего лишь семнадцатилетняя девчонка, еще ничего не понимающая в жизни, – уголки тонких губ дрогнули в слабом подобии улыбки, – но я с тобой! Понимаешь?

– Не…

– Не говори ничего!– Я бросилась на колени, крепко его обняв.

Руки дрожали, закусить губу, не давая слезам взять надо мной верх. Я молила лишь об одном, чтобы он не оттолкнул меня, чтобы принял поддержку.

Пальцы неуверенно коснулись моей спины, по позвоночнику пробежал ток, я уткнулась носом ему в плечо, позволяя теплу тела обволакивать с головой.

– Тебе холодно? – сказано немного с хрипотцой.

Он чувствовал мурашки на моей коже через тонкую ткань свитера.

– Вдвоем теплее.

Кот почти осязаемо улыбнулся, сильные руки крепко обняли меня.

И так хорошо. Так хорошо, что он не оттолкнул, что позволил прикоснуться, что сейчас рядом. Внутри что-то дрогнуло и ухнуло вниз, в голове будто щелкнуло, и стало очень-очень тепло и уютно, будто у камина в зимнюю морозную ночь. Я почти видела эту картину, когда пламя то еле трепещет, то волнами вздымается над перегородкой, а ты сидишь в кресле, укутанный в шерстяной клетчатый плед, на коленях мирно дремлет большой и пушистый кот, чуть подергивающий ушком во сне. Проведешь по шерстке, и он замурлычет.

– Спасибо тебе, что ты есть. – Пальцы сами пробежали по его шее, чуть поглаживая кончики волос.

– Нет, – горячее дыхание обожгло щеку, – тебе спасибо.

Он ушел, не дождавшись рассвета. Сказал, что важные дела, я лишь кивнула. Спрашивать, что за дела было бесполезно, Кот все равно бы не признался.

Прошла неделя, другая, месяц. Его не было, он опять пропал, но теперь я волновалась гораздо, гораздо больше, потому как знала, что с ним может случиться нечто ужасное.

Занятия закончились, наступила пора экзаменов, за окном ярко светило солнце, а я проводила дни за заучиванием формул и определений.

В день последнего экзамена вышла из аудитории и обессилено опустилась отдыхнуть на скамейку у здания, в голове крутились сумбурные мысли по поводу настоящего и будущего. Мама хотела, чтобы я была экономистом. А я, чего хочу я?

Щурясь, смотреть на солнце.

Я не знаю. Меня не привлекала ни одна из «серьезных» профессий. А то, что мне нравилось, вряд ли могло бы стать делом жизни, потому как нужно зарабатывать деньги, чтобы жить благополучно, как все. А оно мне нужно? А меня кто-нибудь спросил?

Ветер ласково взъерошил волосы.

Я бы хотела рисовать, заниматься танцами, путешествовать. Ничего из этого не могло бы принести того желанного благополучия. А еще очень бы хотелось помогать людям. Но чем? Все это слишком размыто.

Думать об этом было слишком тяжело уже сейчас, а что будет потом? Встать, перекидывая лямку сумки через плечо. Пусть все будет как будет, течет само по себе. В конце концов, у меня просто нет выбора.

– Ты грустишь, – тихий голос вывел меня из оцепенения, не вопрос, а утверждение.

Я уже около часа бездумно смотрела на огни города, рассыпавшиеся внизу, в голове было пусто.

– Кот? – сказано печально и как-то совершенно без эмоций. Я даже не повернула головы.

– Что с тобой?

Он присел рядом, стало тепло.

– Все хорошо, – дрожащие огни вдалеке завораживали,– я успешно сдала экзамены.

– Я рад. – Он осторожно дотронулся до моего плеча, заглядывая в лицо, зеленые глаза полны недоумения. – Лия, что с тобой?

Подобрала колени, сжавшись в комочек. Как давно тебя не было.

– Я скучала.

Тонкие губы искривились, будто от боли, Кот вздохнул, вставая.

– Что тревожит тебя?

– Ничего.

– Лия, – с укором.

Я молчала, смотря на звезды. Он всегда умел улавливать мои настроения.

– Знаешь, я боюсь будущего. Я не знаю, чего хочу, у меня нет цели. Мама хочет, чтобы я была экономистом.

Небрежным жестом убрал челку с глаз, смотря прямо и открыто.

– Мама?

Я кивнула, передернув плечами.

– Наверное, буду поступать туда. Она будет рада.

Кот прошелся по крыше, легкие шаги были почти не слышны.

– Неужели тебя ничего не привлекает? – голос взволнованный, немного дрожащий.

– Мне нравится рисовать, танцевать, – горькая усмешка,– но это не профессии. Совершенно не профессии.

– Почему же?

Он загородил луну, встав прямо передо мной, казалось, существовал лишь темный силуэт в бледных лучах.

– Можно пригласить вас на танец?– протянул руку.

Стремительный переход от одной темы к другой немного сбивал с толку. Я чуть удивленно коснулась кончиками пальцев его ладони, поднимаясь.

– Но у нас нет музыки.

– Это не проблема.

Кот крепко и нежно обнял меня одной рукой, легко придерживая второй мое запястье.

Волосы щекотали висок, дыхание обжигало. Казалось, что все вокруг – просто сон, удивительный и прекрасный. Плохие мысли улетучились, не оставив следа.

Шаг вперед, я чуть отошла назад, Кот вел уверенно, будто всю жизнь только и занимался танцами.

– Профессией может быть что угодно, – шепотом, – главное, отдавать этому всего себя, всю свою душу, и тогда все получится.

Биение его сердца будто задавало ритм. Зеленые глаза завораживали, мне казалось, что я слышу красивую тихую мелодию, настолько древнюю, что она старше самой земли, будто была всегда.

– Что это?

Он тепло улыбнулся, не опуская взгляда.

– Это колыбельная звезд.

– Колыбельная?

Шаг медленный, плавный, ровный, так мягко. Мы говорили шепотом, словно боясь нарушить громким голосом что-то хрупкое и нежное, витающее вокруг, в воздухе.

– Земля – это потерянная звезда, отделившаяся от своих сестер ради того, чтобы дать жизнь людям. Звезды скучают по ней и поэтому поют по ночам колыбельные, чтобы их сестра не забывала о них.

Звезды, словно в подтверждение его слов, стали ярче, будто бы ближе.

– Но раньше я не слышала песни.

– Ты просто не хотела ее слышать.

Неосторожное движение, и я практически упала ему в объятия.

Виновато подняв взор, встретилась с его внимательным взглядом, полным вечной иронии, мы оба как-то одновременно глупо улыбнулись, по-моему, я покраснела.

– Ты ведь мне правда не снишься?

Чешуйчатая кожа куртки под пальцами казалась теплой.

– Не снюсь.

– Честно?

Его рука ласково коснулась моих волос, чуть поглаживая, опускаясь к лопаткам.

– Честно-честно.

– Хорошо.

Запах моря и ветра, лета дурманил голову, древняя мелодия становилась яснее, понятнее, будто давно забытые слова восстанавливались в памяти, я уже могла различить отдельные фразы, иногда даже целые куплеты. Песня была очень грустной, о тоске, самой нежной тоске любящего сердца, какая лишь только может быть. И такая боль стояла за, казалось бы, пустыми словами… пусть даже они надеялись и верили.

Я не заметила, как мы остановились. Внизу простирался ночной город, над головой – звездное небо. А душа плакала.

– Лия? – Кот осторожно дотронулся до моей щеки, чуть приподнимая лицо.

– Прости, – тени от ресниц длинными ниточками легли вокруг век, – прости.

Мы молчали, слова давно уже перестали быть средством общения.

– Я пойду. – Он сделал шаг назад, отходя, неловко задев пальцами ушки, попытавшись как всегда беззаботно взъерошить волосы.

– Ты опять бежишь. От меня, от себя, от… – последние слова поглотила пустота.

Он ушел. А я осталась на крыше до рассвета.

Небо подернулось багрянцем, я плотнее укуталась в принесенный плед. Тени стали длиннее, казалось, будто они стелились по земле, протягивая длинные руки к сонному городу, еще охваченному ночью.

Я теперь понимала, будто сегодня что-то перевернулось и все встало на свои места. Так легко и так просто, но одновременно так трудно.

Кот. Я видела в нем мечту, свою мечту, которую не могла осуществить. Он весь был воплощением того, что я всегда желала, чего хотела и чего боялась. Мне было стыдно сознаться себе в том, что именно благодаря ему я еще… существую? Нет, неправильное слово. Но ЖИВУ. Да, именно так. Я знала, что нужна ему, пусть он никогда об этом не говорит, пусть это только временно, но все же нужна, и это наполняло желанием жить, дышать для кого-то. Это совершенно не то, что отношение к родственникам, там ты чувствуешь на себе груз обязательств. А с ним… с ним было не так.

Его глаза, полные то бездонной грусти, то наивной надежды, то хорошо скрываемой боли – все, что никогда не обсуждалось, но чувствовалось, витало в воздухе, все это давало смысл, понятный, как очень хотелось бы верить, лишь мне.

Уткнувшись носом в плечо, сидела, задумавшись, на краю крыши.

Кот… Кот… что же ты со мной делаешь? Зачем ты появился в моей жизни? Почему?

Не знаю… ничего не знаю, но я не переживу, если ты уйдешь.

– Слышишь? – шепнула ветру, чувствуя, как по щеке сбежала слеза. – не переживу.

========== Часть 2. Лия. Душевная ==========

Я когда-то верил, что все могу. А потом кто-то сказал мне, что не могу. И я поверил.

Мне снился странный сон. Или это был не сон… я не знаю, но такого не может быть. Словно далекие воспоминания. Метель щекотала лицо, пуская вокруг варежек пушистые хороводы колючих снежинок. Почему я гуляла тогда одна?..

Не знаю.

Вокруг был снег, бескрайние просторы снега, домов было не видно из-за деревьев. Пушистая шубка грела, но грозила скоро совсем промокнуть и заставить стучать зубами от холода. Березка была средней, не толстой, но и не тонкой. Обычная березка, каких много, я держалась за нее крепко, потому что ветер усиливался. И не могла найти дорогу домой.

Наконец, показалось, что завихрения стали не такими большими. Шагнула вперед, отпустив ствол. Шаг, еще… скоро, совсем скоро.

Резкий и необыкновенно сильный порыв ветра, на миг привиделось, что я парю, приподняло над белоснежной каймой на полшага и опустило. Сердце колотилось как бешеное, я сделала еще шаг.

И все. Я не помню, что было дальше. Странный сон и странная явь. Что это было?.. Думаю, не узнаю никогда, но почему же я вспоминаю об этом?..

Говорят, коты мурлычут. Неправда. Они хмурят брови и смотрят вдаль, скрывая все свои эмоции, если такие есть вообще. Лишь кончик пушистого хвоста чуть задумчиво подрагивает, словно в такт какому-либо решению, принятому в голове, или наоборот, не соглашаясь с ним.

В такие моменты я молчу, обнимая руками колени, и смотрю на звезды. Такие далекие и такие близкие. Кажется, протяни руку – и небесных светлячков можно пригоршнями собирать в ладони. Но это только кажется. Слишком далеки они, окошки небесных эльфов, слишком сказочны.

– Ты видела когда-нибудь северное сияние?

– Ммм?

Я не сразу разобрала, что он сказал. Было так тихо и спокойно, что перед глазами стоял туман из уличных огней, а в ушах лишь свистели шины проносящихся под нами редких машин. Неловко передернула плечами. Нет, я не была на Севере. На картинках да по телевизору как-то видела только. Оно, помню, еще тогда напомнило косую радугу, распластавшуюся на ночном небе словно каракатица, застывшая на миг в одной позе.

– Я не люблю северное сияние, оно холодное. И острое.

Зеленые глаза скрыты мягкой челкой, но, думалось, что я знаю, что могла бы увидеть в них.

Молчу. Слишком редко ты, Кот, заговариваешь первым. Слишком редко желаешь что-то рассказать. И ты молчишь. Ну же, не молчи. Расскажи мне историю! И ты рассказываешь, уткнувшись носом в ладони и чуть поводя ушками, сидя на краю крыши.

– Говорят, когда-то Боги жили на земле вместе с людьми. Ходили между ними, делили с ними обед и кров, любили их и помогали им…когда-то. Но потом Боги ушли. Никто не знает, куда и почему. Поговаривали лишь, что мир стал слишком жесток для нежных божественных душ, питающихся радостью и болью, счастьем и слезами. Когда они ушли, краски поблекли, и мир стал серым, словно остался без мечты. Говорят, люди не хотели отпускать богов и рассыпали на их дороге острые осколки зеркальной звезды, когда-то упавшей на землю. Боги шли, оставляя на темной дороге свою радужную кровь, стекающую по ступням. Холодные зеркальные осколки радостно впитывали тепло, сохраняя в себе. А боги шли, и след за ними тянулся вдоль всего неба, до горизонта, где терялся на пути к другой звезде, где они нашли новый дом. И теперь, когда ночное небо покрывается алой изморозью, небесные эльфы зажигают свои огоньки вдоль дороги, чтобы люди увидели то, что они наделали. И осознали.