Текст книги "Чехарда в Торкилстоне (СИ)"

Автор книги: KotePushin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

2. Реджинальд рассказывает Буагильберу о прошлом вечере и ночи, проведенной в таверне (в деталях): https://www.youtube.com/watch?v=jH1ooHogiXM&list=RD3RgS8EPs1pQ&index=3

2.1 Песня, распеваемая менестрелем (военная песня, которую горланили рыцари): https://www.youtube.com/watch?v=sLr1GZ5oI2Y&list=RDYswQS_ovZ_M&index=3

3. Ребекка с отцом возвращаются в Йорк. Бриан грустит: https://www.youtube.com/watch?v=R2h6eQBlUkA

4.Осел (Ребекка участвует в состязании): https://www.youtube.com/watch?v=c8bnDkEv-Ig&list=RDEZehl3GsmH8&index=7

5. Два осла: https://www.youtube.com/watch?v=ZN17×2P3ctM&list=RDEZehl3GsmH8&index=17

====== Часть вторая. Беда не приходит одна. ======

Прошла целая неделя. Исаак не объявлялся и каких-либо вестей от него не было. Ребекка не находила себе места, ее беспокойство перешло в явную тревогу. Она старалась скрывать это от Буагильбера, который движимый своими чувствами не оставлял своих попыток завоевать сердце неприступной Эндорской волшебницы.

Ребекка же в свою очередь, прятала свои чувства как могла. Она работала не покладая рук – лечила местных крестьян, занималась домом, готовила еду, убирала дом, варила отвары трав и бальзамы. Через несколько дней она должна была отправиться в Ротервуд на венчание Уилфреда и Ровены, но Исаак не появлялся.

Ребекка разрывалась между долгом перед друзьями и тревогой за отца – она отчетливо понимала – с Исааком случилась беда, а возможно его уже нет в живых. Куда ехать? Кого искать? Никто не знал куда поехал старый ростовщик, а те немногочисленные нанятые слуги и охрана уехали вместе с ним.

Тем временем, Буагильбер перебрался жить в ее дом, заняв первый этаж вместе со своими восточными слугами и оруженосцами. Храмовник смог легко разглядеть в глазах своей возлюбленной печаль и тревогу, а еще болезненный усталый вид – Ребекка практически не спала ночами, от волнений, а еще она забивала все дурные мысли изматывая себя непосильным трудом. Она уходила из с рассветом и приходила поздно вечером после посещения крестьян и нуждающихся в помощи. Зайдя в свою комнату она без сил валилась на постель. Воспоминания о Палестине все чаще и чаще приходили ей на ум – тогда ей было тяжело, контраст военного быта и нескончаемая кровь вокруг – но ей не было так тревожно и страшно как было сейчас, возможно потому, что Ребекка привыкла видеть смерть каждый день и она знала почему погибают эти люди, она знала зачем она здесь, это был ее добровольный выбор. Так продолжалось какое-то время, пока храмовник не прекратил это – поручив тяжелую работу своим сарацинским слугам, а также настрого запретил Ребекке поздно возвращаться.

 – Что с тобой происходит? – низкий голос Бриана заставил Ребекку вздрогнуть и обернуться.

 – Ничего – тихо ответила она и присела на постель. Храмовник подошел к ней и присел рядом.

 – Ты изводишь себя, думаешь я не вижу – он осторожно взял ее худую руку в свои – Целыми днями пропадаешь с этим отребьем, перестала совсем есть… Ты исхудала и еле стоишь на ногах. Что ты задумала – убить себя? Что случилось? Скажи мне, может я сумею помочь тебе?

Он обнял Ребекку очень осторожно, словно она была не живой женщиной, а скульптурой из тончайшего стекла. Его широкие мозолистые руки согревали ее и дарили покой.

 – Зачем ты приказал своим сарацинам делать все за меня? – ответила она.

 – За тем, что тебе этого делать не следует – сказал Буагильбер, но в голосе его не было досады или недовольства. Он не хотел с ней спорить, по крайней мере теперь, храмовник видел, что Ребекка чего-то боится и тревожиться. Ее опасения дали повод бояться за ее жизнь.

 – Мне не сложно… – ответила девушка так тихо, что Бриан насторожился всерьез.

– Ребекка, посмотри на меня, пожалуйста – он взял ее за подбородок и внимательно поглядел ей в глаза – Что произошло? Что изменилось? Или это я стал виновником твоей тревоги?

 – Нет, что ты – глаза ее были настолько печальны, что Буагильберу показалось, еще мгновение и Ребекка не сможет сдержать слез – мой отец… Он так и не вернулся, я ничего о нем не знаю – где он и куда поехал. Прошло уже столько времени, а от него нет даже письма. Что-то случилось, что-то очень страшное…

 – Почему раньше не поделилась своими мыслями и сомнениями, я не враг тебе, сокровище мое, неужели же твой отец совсем ничего не сказала и никак не намекнул? – Бриан тихонько поглаживал девушку по спине и плечам, стараясь успокоить, а потом и вовсе завернул в одеяло и уложил на кровать.

Тепло немного успокоило Ребекку, а храмовник стал разводить огонь в камине. На улице лил дождь, небеса были темными, а деревья кое-где стояли уже без единого листка.

 – Отец должен был взыскать некоторые долги, если я не ошибаюсь, незадолго до отъезда он хотел это сделать, но потом оставил эту затею, тогда у нас не было времени. И вот теперь он лишь сказал мне, что уедет ненадолго, чтобы решить одно незаконченно дело, требующее его присутствия. Больше ничего… – Ребекка закрыла лицо руками, она не выдержала. Слезу покатились у нее из глаз. Мысль о том, что с Исааком случилось непоправимое, словно душила ее и сжимала сердце невидимой рукой.

Неожиданно она почувствовала нежное легкое прикосновение – Бриан уже сидел рядом и гладил ее по голове.

 – Все будет хорошо, любовь моя, клянусь Вифлеемской Богородицей, я помогу отыскать Исаака. А сейчас тебе надо успокоиться, поесть и еще – заешь ли ты, где твой отце хранил расписки и бумаги, где записывал свои расчеты и прочие дела? – храмовник старался говорить с ней как можно мягче, он понимал, Ребекке сейчас нелегко.

 – Ну, конечно! – воскликнула она – Как же я сама не догадалась! Идем, там в соседней комнате, рядом с моей – это комната отца, там на столе есть большая резная шкатулка – в ней все бумаги. Отец брал ее с собой лишь при больших переездах.

 – Лежи, я принесу – Бриан вышел из комнаты и отыскав именно то, что нужно, вернулся обратно.

Присев на кровать, они вместе с Ребекка начали перебирать бумаги и расписки, в надежде отыскать хоть какую-то зацепку.

 – Я буду читать все расписки, может быть тебе покажутся знакомы некоторые имена. Вот здесь, особенно много нормандских имен – Ребекка вытащила из шкатулки несколько свертков со списками должников.

 – Сначала я принесу тебе поесть, а потом мы все разберем вместе – Бриан вышел и вернулся вместе с горячим ужином, который ранее приготовил один из его сарацинских слуг.

 – Спасибо – ответила девушка – А сам?

 – Я уже отужинал, ешь, а то скоро ветром тебя носить будет, никакого осла не понадобиться – Буагильбер поставил поднос на стол. Он наблюдал как Ребекка уплетает жаркое, ему нравилось наблюдать за ней, а еще, так Бриан чувствовал себя чуть ближе к любимой, разделяя с ней быт и те тяготы, которые, как он считал, выпали на их общую долю.

 – Вот – ответила Ребекка, дожевывая кусок лепешки, не выпуская из рук списки – Несколько имен, возможно, кто-то тебе знаком.

Она нетерпеливо стала зачитывать имена вслух. Бриан мотал головой на каждую услышанную фразу.

 – Подожди, как ты сказала? Фиц-Дотрель? – внезапно остановил ее храмовник, имя как будто показалось ему знакомым.

 – Да, он задолжал больше всех и отец не раз говорил, что ссужал ему деньги с большой опаской… – Ребекка осеклась, до нее стало доходить, куда мог отправиться ее отец.

 – Вот этот самый Фиц-Дотрель мне немного знаком, но который из них должен твоему отцу? Их ведь двое – Доминик и его брат Жак. Этот Жак был при дворе французского короля, отличался дерзкими высказываниями в сторону рыцарей Храма – пояснял Бриан, посмеиваясь, наливая Ребекке теплого молока, а себе отвара с имбирем – Я как-то задал ему хорошую трепку. Шуму было тогда, как сейчас помню, Жак лежит посреди приемного покоя самого короля с битой мордой, но вызвать меня на бой так и не решается, а лишь шипит и мечит отборной бранью, поливая меня и моих собратьев во Христе на чем свет стоит. Никогда не был достойным противником, да, что уж говорить, он и на мужчину мало похож.

 – Что это значит? – глаза Ребекки с удивлением посмотрели на храмовника.

 – Ну, как тебе сказать – Буагильбер прокашлялся, он не хотел рассказывать детали появления Жака при дворе, но старался объяснить Ребекке как можно мягче, не вдаваясь в подробности – Он их тех представителей мужского пола, кто предпочитает общество мужчин, обществу прекрасных дам.

 – А…Ясно… – Ребекку все это покоробило, она внимательно поглядела на Бриана, особенно, после последней фразы

 – Нет, моя прекрасная лилия, я не принадлежу к числу этих представителей – он снова хихикнул и отпил отвар – Какие бы слухи не ходили про наш орден, могу поклясться на святом распятии, Бриан де Буагильбер был, есть и остается мужчиной во всех смыслах.

 – Так вот, где обитает его брат, я не знаю – продолжил храмовник – Жаль, что сейчас с нами нет Фрон де Бефа, он неплохо знаком с Фиц-Дотрелями. Он мог бы нам помочь.

 – Нет, что ты – Ребекка с ужасом поглядела на Буагильбера – Этот свирепый жестокий рыцарь пытался вытрясти последнее из моего отца, такой не погнушается ничем пред своей жаждой наживы. Какой помощи можно ожидать от этого исчадия? Он же словно дикий зверь…

 – Не такой уж сэр Реджинальд и бездушный – улыбнулся Бриан, отламывая кусочек лепешки. – Ты хочешь спасти отца? Если он у Фиц-Дотреля, нам придется очень постараться, чтобы возвратить его живым. Если Исаак именно у него в руках. А если нет?

 – Что же делать? Я соглашусь на все, пусть даже это будет моя смерть, лишь бы спасти отца – твердо ответила девушка.

 – Ну, твоя смерть ничего не даст, кроме горя для меня и твоего отца. – ответил Бриан, присаживаясь рядом с ней – А делать мы будем вот что…

На следующее утро, когда Ребекка еще спала, Буагильбер приказал двум своим оруженосцам ехать к Фрон де Бефу и уговорить его приехать в Йорк. Слуг он отослал разведать и расспросить простых людей – возможно, отъезде еврея со слугами и охраной кто-то да заметил, а возможно и то, что кто-то что-то мог слышать. Как известно – слухами земля полнится. А пропажа далеко не последнего в городе ростовщика, уж точно не останется не замеченной.

Дело принимало опасный оборот, Буагильбер понимал, если с Реджинальдом, которого он хорошо знал и водил с ним дружбу, можно было договориться, то с Фиц-Дотрелями все будет куда сложней. Жак прекрасно помнил старую обиду, а его старший брат, Доминик, ничуть не уступал в жестокости Фрон де Бефу, но друзьями они с Брианом не были. Оба брата представляли собой расточительных гуляк и не ведали ни в чем себе отказа, непомерные долги, а также заложенные не один раз родовые поместья, редко, но все же выручали Фиц-Дотрелей. Последний заем был особенно велик, а возвращать означенную крупную сумму им было не из чего. Но, как это часто бывает, в умных головах не всегда зреют достойные мысли, также произошло с Фиц-Дотрелями – зачем же возвращать долг, если вдруг, по воле Господа, и возвращать-то будет некому.

Теперь оставалось лишь набраться терпения и ждать приезда Фрон де Бефа, который мог помочь спасению Исаака, посули Бриан ему приличное вознаграждение.

 – Доброе утро, мое сокровище – Бриан был рад видеть посвежевшее личико Ребекки, сегодня она проснулась намного позже, чем обычно. А теперь возвращалась из сарая, надо было задать корм ослу и пустить его погулять во двор. Накануне, усталость взяла свое и девушка все же позволила себе небольшую передышку.

 – Доброе утро – ответила Ребекка – А где же твои люди?

 – Поехали разузнать кое-что, садись, будем завтракать, а заодно поделюсь с тобой своими мыслями насчет твоего отца – храмовник разливал молоко по кружкам и раскладывал свежие фрукты.

 – Бриан, я очень благодарна тебе за… – начала было Ребекка, но Буагильбер прервал ее.

 – Не спеши благодарить, я еще ничего не сделал. Это лишь жалкая попытка собрать по крупицам хоть что-то об Исааке. Если все пройдет гладко, а Болдуин не полезет в бутылку, Фрон де Беф прискачет сюда на следующий день и мы сможем что-то сделать. Один из моих слуг уже успел донести мне о том, что твоего отца видели проезжающим по лесной дороге в направлении замка Фиц-Дотрелей. Видимо, должники не захотели возвращать ту сумму, которую они должны Исааку, а может и сами захотят извлечь выгоду, но до сих пор никто так и не выдвинул никаких требований… Я так и думал, что дело этим кончиться. Очень надеюсь, что твой отец еще жив.

 – О, боже – Ребекка закрыла лицо руками, но плакать она не могла. – У меня кроме него больше никого не осталось…

 – У тебя есть я – ответил Буагильбер, подходя к девушке. Рыцарь обнял ее, стараясь не показывать ей разгорающуюся страсть, которая начинала жечь Бриана изнутри. Он слишком долго ее не видел, все это время, проведенное вместе, даже беда, случившаяся с Исааком, заставляло храмовника испытывать странное чувство радости – нет, он не был рад горю Ребекки, Бриан был рад возможности быть рядом с ней, быть как можно ближе, быть кем-то большим, чем неугодным нерадивым поклонником, навязывающим свое общество беззащитной девушке. Ему хотелось заботиться и оберегать эту нежную красавицу от всего, что было в его силах. Бриан не хотел для Ребекки горькой недостойной участи. Он часто вспоминал их разговоры про Палестину, каждый раз храмовник проникался все большим уважением к Ребекке. Ее терпение, мужество и смелость, пусть даже от отчаяния, заставило его видеть в ней не просто женщину и желанный объект, а нечто большее, то, чего он и сам не мог себе объяснить.

Прошел еще один день, а потом еще один. Ближе к вечеру на пороге дома появился слуга Буагильбера, рыцарь тут же втащил его в дом за шиворот, не желая слушать объяснения на улице.

 – Держи, промочи горло. Вот теперь, говори, что удалось разузнать? – говорил Бриан, усаживая слугу рядом с камином, вручая ему добрую порцию вина. Ребекка присела рядом за стол, ожидая подробностей.

 – Мой господин, мне удалось добраться до самих владений Фиц-Дотрелей – начал слуга, еле переводя дух, то и дело отпивая вино мелкими глотками – И разузнать у местных крестьян что и как. Мне рассказали, что как-то вечером в лесу напали на одного купца или ростовщика из Йорка, слуг и охрану хозяин приказал перебить, а старика забрали с собой в замок. Кажется, Жак Фиц-Дотрель, брат хозяина, задолжал этому ростовщику приличную сумму и тот ехал вернуть долг. Да, видать, сора у них вышла крупная.

 – Что еще тебе удалось разузнать? – Бриан ходил крупными шагами по комнате туда-сюда, в волнении теребя пояс.

 – Хозяин сначала, хотел было договориться о списании этого долга, но старик уперся и ни в какую не хотел соглашаться, грозился судом и что дойдет до самого принца Джона, если Фиц-Дотрель не заплатит по распискам. – продолжал слуга, допивая вино.

 – И? – Бриан оперся о стол и наклонился к самому лицу своего слуги, желая, чтобы тот поскорее перешел к главному.

 – После такого, Фиц-Дотрель передумал и приказал бросить старика в подвал, чтобы тот набрался уму-разуму. Спустя несколько дней, Фиц-Дотрель снова надавил на еврея, но тот все упирался. Тогда тот взбесился и приказал избить ростовщика и подвесить его на внутреннюю стену в клетке.

Услышав последние слова слуги храмовника, Ребекка не смогла больше слушать подробности, она молча открыла дверь и вышла из дома.

Холодный ветер трепал ее волосы, дождь щедро поливал, обрушивая все хляби небесные на голову несчастной Ребекки. Она знала, отце ее был уже преклонных лет, хоть и бодрился и старался держаться, умело управляя делами, но разве мог бы он справиться с телесными жестокими мучениями…

Ребекка беззвучно плакала, молясь про себя богу, который, возможно сжалиться и пошлет ее отцу легкую смерть, она поминала, об избавлении речи не шло.

 – Ребекка – за ее спиной раздался голос храмовника, а его руки легли теплой тяжестью на ее плечи – Исаак жив, по крайней мере, так говорит мой слуга. Скоро к нам приедет Реджинальд Фрон де Беф, знаю, он тебе неприятен, но я постараюсь сделать все, чтобы он помог договориться с Фиц-Дотрелем.

 – Хорошо – тихо ответила она, наскоро вытерая слезы – Ты не должен рисковать из-за меня… Что ты хочешь попросить взамен на то, что любезно согласился мне помогать?

 – Ничего – немного помедлив ответил Буагильбер – Все, что я делаю, только ради тебя одной. Мне ничего не нужно.

Ребекка повернулась и посмотрела в его темные глаза – сейчас они были совсем другими, не такими как в Ротервуде или на турнире, когда его неуемная страсть прорывалась наружу. Дождь лил все сильней, струи воды стекали по лицу храмовника.

 – Идем домой, а то ты можешь простудиться – тихо сказал Бриан м взял Ребекку за руку. Она не двинулась и он тоже. Оба они стояли будто вкопанные, не шевелясь, словно боялись спугнуть друг друга. Бриан протянул ей и вторую руку. Дождь продолжал лить. Ребекка протянула ему свою руку в ответ.

Оба они молчали, лишь их темные глаза говорили за двоих. Только так они могли признаться друг друг, без опаски, в своих истинных мыслях и чувствах.

Дождь превратился в проливной нескончаемый поток влаги, льющийся с небес. Струи под ногами превращались в мелкие реки, размывая почву и устремляясь за пределы двора, растворяясь за горизонтом и во времени, также быстротечно как и сама жизнь.

Утро выдалось солнечным и на редкость теплым. С первыми лучами солнца, у ворот дома, раздались оглушительные звуки рога.

 – Это сонное царство какое-то! – послышался голос Фрон де Бефа, за воротами стоял он сам, спешившись с лошади, а также его люди и оруженосец Буагильбера, Болдуэн. Другой его оруженосец, Амори, отправился выполнять другие распоряжения своего хозяина.

Через минуту ворота дома отварились и вся кавалькада, во главе с бароном, въехала во двор.

 – Вот уж не знал, сэр Бриан, что ты расположился в такой убогой лачуге или ты стал соблюдать устав твоего ордена? – рассмеялся Реджинальд, видя стоящего на пороге дома Буагильбера. Они обнялись. – А у тебя какой-то озабоченный вид. Получил твое послание, вместе с твоим зазнайкой-оруженосцем. Твой Болдуэн расписал все в таких красках – я уж, грешным делом, подумал, что мой товарищ по оружию попал в настоящую беду.

 – Да, это так, но беда приключилась не со мной, а с ней – шепнул Бриан, глазами указывая на Ребекку, которая также вышла во двор, напуганная громкими звуками боевого рога.

 – Черт тебя побери, сэр Бриан! – зарычал Фрон де Беф, когда осознал, куда клонит храмовник – Я ехал сюда вместе с самыми лучшими моими людьми, загнав пару лошадей, полагая, что тебе требуется скорая подмога! А оказывается – вот оно что! Помощь требуется этому отродью!

 – Тише, прошу – продолжал Буагильбер, отведя раздосадованного барона чуть в сторону – Считай, что помощь требуется мне самому.

 – Ты совсем голову потерял? – Реджинальд сверкнул своими черными глазами и нахмурился.

 – Видишь ли, дорогой мой друг – вкрадчиво и настойчиво ответил храмовник – Мне никак не обойтись без твоей помощи. Речь идет о Фиц-Дотрелях, с коими ты знаком намного лучше меня. Они забрали к себе Исаака, нашего старого знакомого еврея, отца моей любимой женщины. Так неужели же ты, Реджинальд, не понимаешь, почему я все это затеял?

 – Понимаю. – буркнул барон – Даже, если ты и впрямь настолько любишь эту девку, зачем тебе рисковать, да еще меня подставлять Фиц-Дотрелям на ужин?

 – Я щедро отблагодарю тебя за хлопоты. Ты знаешь, каким я могу быть благодарным, особенно, если речь заходит о… – Бриан хотел как можно скорее подтолкнуть барона к решению.

 – Если речь заходит о взаимной выгоде – усмехнувшись, довершил его фразу Реджинальд. – Пятьдесят.

 – Пятьдесят чего? – спросил Бриан.

 – Тысяч серебром и еще до того, как я отправлюсь к Фиц-Дотрелю, торговаться за твоего еврея – ответил барон, направляясь в дом вместе с Буагильбером.

 – А это еще что такое? – проходя по двору, Фрон де Беф заметил пасущегося осла Ребекки – Не знал, друг мой, что ты дошел до таких крайностей.

 – Да это не мое – ответил Бриан, понимая, к чему клонит Фрон де Беф.

 – Ну, да! Как же! Я еще от ваших с де Браси зайчиков с петушками, после прибывания у меня в Торкилстоне, не пришел в себя – рассмеялся чернобровый богатырь – Чего же еще можно ожидать от храмовника и предводителя вольной дружины! Кстати, де Браси тоже собирается к тебе на «помощь»?

 – Нет, никто ничего не знает. Это не мой осел, Реджинальд, клянусь Богородицей! – ответил Буагильбер подталкивая Фрон де Бефа к дому.

Спустя час споров и долгих препирательств с обоих сторон, Фрон де Беф все же согласился поехать к Фиц-Дотрелям и поговорить о пленном еврее.

–И еще – добавил Буагильбер, пользуясь расположением друга – Если они потребуют выкуп за еврея – соглашайся. Без всяких условий. Прошу тебя.

 – Ты точно с ума сошел, сэр Бриан. А если Фиц-Дотрель запросит больше, чем ты располагаешь? – Реджинальд вскинул брови.

 – Мы еще не знаем цену, а ты уже начинаешь торги, сэр барон – усмехнулся Бриан, наливая еще вина Реджинальду.

 – Я согласна – выпалила Ребекка, которая до этого хранила молчание и лишь слушала – Я заплачу выкуп. Все, что у нас есть.

 – Зачем же. – начал Бриан, останавливая упрямицу, пытаясь предостеречь от необдуманного поступка.

 – Я не хочу больше ничьей крови, не хочу распрей и междоусобиц. Я всего лишь хочу вернуть моего отца живым – ответила она, перебив намечающуюся тираду Буагильбера.

 – Неплохая мысль за последние пол-часа – кивнул Реджинальд, отрезая ломоть копченого мяса и запивая вином – Вот уж никогда не думал, что доживу до того времени, когда буду помогать евреям!

 – Ты это делаешь не бесплатно! – рявкнул храмовник.

 – Я бы мог в обще ничего не делать, – возразил барон, осушив залпом кубок с вином – А мог бы и сам, как когда-то, попытаться наварить неплохое состояние на этом еврее, и кто бы мне смог помешать или возразить?

Буагильбер посмотрел на барона тем самым непримиримым и неприятным взглядом, после которого Фрон де Беф больше не стал с ним спорить.

 – Ладно – смирился Фрон де Беф, сложив руки на груди – Выручу тебя, мы все же друзья и в Палестине не раз спасали друг другу жизнь. Завтра утром поеду к Фиц-Дотрелям.

 – Сегодня – настойчиво возразил Буагильбер – Пожалуйста, Реджинальд. Возьми новых лошадей, все, что посчитаешь нужным, но прошу, поезжай сегодня.

 – Хорошо, видно дело и впрямь не терпит. Жан, Клеман, едем сегодня! – крикнул барон своим людям – Но сначала, надо сменить лошадей и накормить людей. Успокойся, Бриан, сделаю все, что будет в моих силах.

Бриан кивнул и попросил одного из своих сарацинских невольников принести небольшой сундучок. Амет вошел в комнату и поставил сундучок на стол.

 – Вот, как договаривались – храмовник извлек два увесистых кошеля из сундучка – Здесь ровно пятьдесят тысяч серебром, можешь пересчитать.

 – Я тебе верю, сэр Бриан – кивнул Фрон де Беф – Клеман, забери монеты!

 – Благодарю вас за помощь – тихо сказала Ребекка, с опаской поглядев на грозного барона.

 – Не благодари меня, еврейка – глаза Реджинальда будто смягчились – По крайней мере сейчас, я не могу тебе ручаться, жив твой отец или нет.

 – Даже, если его уже нет в живых, я благодарю вас, тем не менее – голос ее был настолько нежным и густым, что у Фрон де Бефа что-то зашевелилось внутри его жестокого сердца.

 – Не меня, а сэра Бриана следует благодарить. Повезло тебе. Видать, действительно в тебе душе не чает, раз идет на такой риск и непомерные траты. Если твой отец мертв – окажу тебе услугу, обещаю привезти его тело, чтобы ты смогла похоронить его по-человечески – последние слова барон произнес как-то особенно странно, нотки печали, до селе ему несвойственной, ворвались в его грубый хриплый голос. Видимо, жестокий норманн вспомнил о чем-то своем, давно забытом.

С этими словами Реджинальд вышел из дома, чтобы отдать необходимые приказы своим людям.

 – Он не такой жестокий, каким кажется – промолвила Ребекка, глядя уходящему барону вслед.

 – Нет, не настолько, насколько может быть человек, который собственноручно зарубил своего отца – ответил Бриан, зевнув, также провожая взглядом выходящего из дома Реджинальда.

После обеда Фрон де Беф и его люди отправились во владения братьев Фиц-Дотрелей.

Комментарий к Часть вторая. Беда не приходит одна. Музыкальное сопровождение:

Общая тема главы: https://www.youtube.com/watch?v=gCTUnjSOg1c

====== Часть третья. Странный спаситель. ======

Владения Фиц-Дотрелей простирались среди дубовых лесов, в которых водилось много дичи и разбойников. Старший из братьев Фиц-Дотрелей никогда не церемонился с лихими людьми, да и с крестьянами, которые то и дело осмеливались выказывать неповиновение – повесить на воротах замка или на стенах, его окружающих, было единственным средством против смутьянов.

На этот раз, в качестве смутьяна и проявившего неповиновение, был иудей Исаак – подвешенный, еще живым, в клетке, сильно избитый, он лишь тихо молился, вздрагивая всякий раз, когда ветер качал его «тюрьму» и бил о каменную стену.

Исаак догадывался, что Фиц-Дотрель не отпустит его и думал лишь о своей единственной дочери, Ребекке – что теперь будет с ней? Она остается совсем одна, без поддержки и опоры, а в этой стране с ее варварскими законами, она никогда не найдет ни того, ни другого.

Пока он сидел в клетке, подвешенной к самому верху стены, к замку приближался отряд Фрон де Бефа с хорошо вооруженными людьми.

Остановившись перед воротами, Реджинальд нетерпеливо протрубил в рог. Никто не торопился спускать мост. Подождав еще немного, терпение барона заканчивалось, он протрубил еще раз.

 – И здесь чертово сонное царство! Да, что происходит? КОфиЙ что ли в домах закончился? – прорычал Фрон де Беф, которому и так эта затея стояла поперек горла.

 – Простите – раздался голос сверху, чуть сонный представитель замковой стражи высунул из бойницы свой нос – Сейчас доложу хозяину!

 – Давай, пора бы! Да скажи, что к нему приехал сам барон Реджинальд Фрон де Беф со своими людьми! Пусть пошевелиться! – крикнул в ответ суровый богатырь.

 – Стены в три фута толщиной, вдобавок, спящая стража – тихо проговорил Клеман.

 – Я и сам это прекрасно вижу. Такое добро пропадает в руках нерадивого хозяина! – огрызнулся барон, который уже потерял терпение и хотел было рявкнуть что-то еще, но ворота замка открылись, а мост приказали спустить.

Отряд Фрон де Бефа въехал во внутренний двор замка.

 – Неужто сам барон Реджинальд Фрон де Беф решил так неожиданно почтить меня своим присутствием. Что же тебя привело в мои владения? – Доминик Фиц-Дотрель сидел у камина, выставив ноги ближе к огню, в руках у него был кубок с вином, а прямо перед ним на столе шоколадный мусс в серебряной вазочке и листья шпината с орехами в другой.

 – Привело меня к тебе одно небольшое дельце, оно касается одного твоего пленника, ростовщика Исаака. – голос Фрон де Бефа прозвучал на весь зал. Барон не собирался долго рассиживаться у Фиц-Дотреля, так как внутренне он питал к нему презрение.

 – Что ж, странное и необычное дело. Нормандский барон едет к другому благородному норманну, а дело, оказалось, всего лишь в старом еврее. Может отобедаешь со мной, а потом обсудим твое дело? – Фиц-Дотрелю стало любопытно, отчего же барон самолично приехал к нему за этим ростовщиком – не может быть? Неужели Фрон де Беф тоже ему что-то должен?

 – Благодарю за приглашение, Доминик, но сладкое вредно – отрезал Фрон де Беф, покосившись на шоколадный мусс – После шести вечера я не ем, метаболизм уже не тот, сам понимаешь, хочется самому забираться на своего коня, а не при помощи слуг.

 – Что ж, может, хотя бы немного салата? У меня в этому году шпинат уродился как никогда, не смотря на здешний климат – ответил Фиц-Дотрель.

 – Мытый? – поинтересовался барон, вскинув свои черные густые брови.

 – Обижаешь, конечно! – ответил Доминик, жестом отдавая приказ, чтобы слуги принесли еще один бокал для вина и порцию шпината.

Фрон де Беф терпеть не мог траву в пище, но деваться было некуда, да и подлости от Фиц-Дотреля можно было ожидать с любой стороны. Поэтому, скрепя зубами, сэр Реджинальд стал жевать шпинат, обильно запивая вином сие несложное блюдо.

 – Так почему ты столь заинтересовался моим пленником, даже сам приехал? – хозяину замка не терпелось узнать подробности столь необычного визита.

 – У меня с эти евреем одно незаконченное дело, без него никак нельзя обойтись, я даже соглашусь с тем, чтобы заплатить тебе, в пределах разумного, чтобы ты отдал его мне. – ответил Фрон де Беф, чуть не поперхнувшись шпинатом. Вкус у зелени был отвратный.

 – Как любопытно, а откуда ты узнал про моего пленника? Если мне не изменяет память, твои владения расположены довольно далеко от самого Йорка, не говоря уж о моих – неприятный голос Фиц-Дотреля, напоминающий шипения змеи, действовал Реджинальду на нервы, но прозорливость и наглость барона взяла свое.

 – Молва нашептала – бросил Фрон де Беф, хлопнув по столу, совершенно не собираясь оправдываться за свою осведомленность перед Фиц-Дотрелем – Скажу напрямую, чтобы нам даром времени не терять – сколько бы ты хотел выручить за этого еврея? И дело с концом. Не будем затягивать!

 – Что ж – не буду скрывать, я ему должен, около пяти тысяч серебром – Доминик неплохо соображал, почти что также, как умел тратить – Мне нет резона возвращать еврею долг, если в моих руках его жизнь. Скажем так – мне все равно зачем он тебе нужен, но видать очень нужен, раз ты сам пожаловал ко мне домой. Значит, этот полу-дохлый еретик, стоит дороже! Двадцать тысяч, полагаю будет справедливым за его шкуру.

 – Двадцать тысяч? – переспросил Фрон де Беф. За эти деньги можно было купить половину Лангедока.

 – Ты не ослышался, да, двадцать тысяч золотом и он твой. Торговаться я не стану. Я разумею, это приличная сумма – недели вполне должно хватить или ты можешь заплатить сейчас? – усмехнулся Фиц-Дотрель, прекрасно осознавая, что сумма, которую он только что назвал – слишком высока для обычного выкупа. Он также понимал, что в будущем он может вытрясти из еврея куда больше, прибегая в шантажу и пугая старика незавидной участью его дочери, если будет действовать не сразу и осторожно.

 – Хорошо, двадцать, так двадцать, но мне нужно будет собрать всю сумму. Сейчас с собой у меня столько нет. Неделя или чуть больше? – находчивость Фрон де Бефа была лишь короткой отсрочкой, оба норманна это понимали, что за такое короткое время собрать даже четверть такой сумму не представлялось возможным.

 – Как верно заметил, не будем тянуть, да – сроку тебе неделя, если тебе все еще нужен этот полу-дохлый еврей – спокойной ответил Фиц-Дотрель, продолжая ухмыляться, понимая, что помимо самого Фрон де Бефа в этом деле есть еще кто-то заинтересованный в том, чтобы Исаак оказался на свободе.