Текст книги "Внеклассные занятия (СИ)"
Автор книги: KOSHKAWEN
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
9. Разоблачение
В понедельник по расписанию у меня шесть уроков, среди которых, к счастью, не было истории. Это во многом облегчило мой выбор, так как я уже серьезно задумалась над тем, чтобы начать ходить к Дане на уроки. Да, конечно, он оказался подлейшим созданием, но почему-то мне уже хотелось оставить эту тему с плакатом на его совести, которую, по всей видимости, он еще в детстве променял на ластик. И все же время идет, историю я забросить не могу, даже из-за Дани. Но, тем не менее, я рада, что сегодня мне не нужно будет решать этот вопрос.
Добросовестно отсидев пять уроков, я пошла в нашу классную комнату, вспомнив, что оставила там толстый учебник английского, решив не таскать его с собой весь день, а теперь на данный урок мне бы он понадобился.
Подходя к триста шестому, я надеялась не застать там Даню – после прошедших выходных мне было немного неловко перед ним, все же не в совсем трезвом состоянии довелось ему меня увидеть. Могу себе представить, что бесконечных подшучиваний и издевок мне не избежать.
Уже возле самых дверей меня останавливают голоса, доносящиеся из кабинета: учителя и еще кого-то… Вики?..
– Так зачем ты это сделала? – доносится вопрос Дани, тем временем я тихо прижимаюсь к стене возле дверей, насторожив слух. Что-то подсказывало мне, что я не должна сейчас выдать себя.
– Почему ты так уверен, что это я? – Вика одна из первых начала называть учителя на «ты», впрочем, как и большая часть учеников гимназии.
– Я заметил как-то раз, как вы с Лидией что-то рисовали на полу под лестницей… Красной краской, – задумчиво протянул Левин. – Тогда я подумал, что ты помогаешь ей со стен-газетой. А днем позже над кабинетом истории растянулся плакат с необоснованным мнением о твоей однокласснице… Не надо много усилий прикладывать, чтобы сложить два и два.
– Дань… Но ты неправильно понял что-то! – оправдывается Вика, и мне уже кажется, что я могу представить, как бегают ее глазки под накрашенными длинными ресницами. – Зачем мне оно надо? Она же узнает – со свету меня сживет!
– Вот я и спрашиваю – зачем? Миронова, перестань юлить, у меня все хорошо со зрением!
Возникает минутная заминка, и я слышу, как Вика тяжело вздыхает, по всей видимости, присев за ближайшую парту. Как мне кажется, Даня сидит напротив нее на уголке учительского стола – обычно именно так он разговаривает с кем-то один на один.
– Ты же ей все расскажешь? – тихо звучит голос Вики, отчего мне пришлось едва ли не выглянуть в дверной проем, чтобы что-то расслышать.
– Нет, не скажу. При условии, если ты объяснишь мне свои мотивы и пообещаешь больше так не делать, – уравновешенно отвечает Даня, щелкнув зажигалкой.
– Да раздражает ее детская непосредственность уже! – эмоционально начинает Вика. – Она возомнила, что весь мир ей что-то должен! Отличница, блин, нарисованная! Все с ней носятся, пятерки ей натягивают, лишь потому, что до одиннадцатого класса Ярославцева ни одного урока не пропустила и из книг не вылезала! Никто не видит, что сейчас творит эта отличница, выбирая уже на какие предметы ей идти, а где и без нее обойдутся! Тебе-то я, по-моему, этого не должна объяснять – видишь же!
– Ладно, оценки тебе ее не дают покоя, а еще-то что?
– Еще она на Максима метит… – вот значит, где собака зарыта! Да, подруга, не ожидала я от тебя подобной подлости! – А с какой стати, ей уступать мальчика, который не только ей одной нравится?! У нее сейчас компашка новая – пусть там себе бойфренда найдет! Почему ей всегда должно все лучшее доставаться?
После этих слов, Даня несдержанно рассмеялся, видимо, поражаясь заморочкам подростков. Мне же захотелось выйти из своего укрытия и расцарапать так называемой подруге лицо. Змея! С такими друзьями – врагов не надо!
– Так значит, все эти страсти только из-за дележки мальчика… – задумался Даня, подавляя смех. – Ну, ты же понимаешь, что так нельзя. В тебе сейчас играет ревность из-за одноклассника, да и к самой Кристине – у нее же появились новые друзья, в круг которых ты не входишь.
– Больно нужен мне ее круг! Что за подруга такая, которая только о себе думает? – хмыкает Вика, а мне лишь остается горестно улыбнуться. – В общем, я на тебя надеюсь – только между нами!
– При условии, что больше такого ты не сделаешь, – заметил Даня. – Лучше в глаза выскажи, что ты о ней думаешь. По крайней мере, это будет честно.
– Когда-нибудь выскажу, если не дойдет до человека! Пора мне на урок, и так уже опаздываю.
– Счастливо…
Опрометью я скрываюсь на лестничном проеме, не желая попасться за подслушиванием. Вот ведь как… Вот, что есть цена дружбы! Обидно… До слез просто… Ведь от этого человека я меньше всего ожидала подобного удара…
Весь последующий вечер и полночи я думала о том, что услышала. Мои чувства плавно перетекали от жгучей обиды до жалости к самой себе. У меня не так много друзей, чтобы иметь среди них предателей. И все же теперь уже ничего не изменишь. Да еще и Левина ни за что обвинила… Так хамски с ним вела, чувствуя свою правоту, что теперь стыдно до омерзения к самой себе.
На следующий день между третьим и пятым уроком было «окно», так как математичка заболела. Долго борясь с собой, набираясь смелости, я все же решилась. Я должна пойти и извиниться перед историком за свои необоснованные обвинения. Вике я ничего не сказала – не хочу очередной скандал, хотя и общаться с ней я тоже не хочу. Поэтому почти безмолвно просидела с ней два часа за одной партой. Запланировав занять время историка на перемену, я отправилась в триста шестой кабинет, надеясь на то, что тот не ушел в курилку.
– Доброе утро, – останавливаюсь я на пороге классной комнаты. – Не заняты?
– Ярославцева, у тебя жар? Почему такой официальный тон? – покручивая в руке ручку, Даня присаживается на край своего стола, едва заметно улыбнувшись. – В курсе, что четвертым уроком история? Сразу домой пойдешь, или еще в школе пошатаешься?
– Я все слышала вчера, – набрав в грудь побольше воздуха, на одном дыхании выпаливаю я, шагнув ближе к учительскому столу. – Теперь я знаю, что тот баннер – это не вы, а Вика…
Даня молчит в ответ, едва заметно кивнув и понимающе опустив взгляд в пол, затем снова посмотрев мне в лицо.
– Я хотела бы извиниться… – уже менее решительно мямлю я. – Я просто никак не думала на нее, а вы… А вы…
– А я отлично подошел на роль вредителя своей несносной ученицы, – открыто улыбнулся Даня, сложив руки на груди. – Хорошо, Ярославцева, ты прощена, но в качестве компенсации я настаиваю на твоем посещении своего предмета.
– Да, конечно, без проблем! – поддакиваю я, ощутив какую-то блаженную легкость внутри. – Признаю, что глупо вела себя… И эта стерва Вика… В общем, неудобно получилось…
– Ничего, переживем, – Даня скользит по мне взглядом снизу вверх, отчего мне вмиг становится неуютно, и я боюсь залиться краской. – Кстати, ты знаешь, что подслушивать – нехорошо?
– Не издевайтесь, Даниил Евгеньевич! – молю я, все же краснея. – Я случайно… А можно я останусь до следующего урока здесь? Посижу на задней парте, мне еще нужно переписать пропущенные темы.
– Можно, при условии, что перестанешь называть меня на «вы», – предлагает Даня. – Чувствую себя прожившим жизнь, когда ко мне так обращаются.
– Попробую… – улыбаюсь я уголками губ, когда девятиклассники уже начинают заполнять парты, придя к Дане на историю.
– Я заметил, у тебя хорошо получалось, – подмигнул мне учитель, перед тем, как я снова позволила себе покраснеть, удаляясь к последней парте.
За все время урока, я украдкой наблюдала за Левиным, отрываясь от своих конспектов. По-моему, только сейчас я оценила его манеру ведения урока: так непринужденно, интересно и даже весело. Девятиклашки, раскрыв рты, слушали его. Иногда он отрывался от темы, подтрунивая над кем-то так, что даже я не могла сдержать смешка. Он наполнял класс каким-то светом, и только сегодня я заметила, что от улыбки на его щеках образуются симпатичные ямочки. Что он делает в школе? С его внешними данными нерационально пребывать в стенах хоть и престижной гимназии. Хотя, кому что нравится…
За десять минут до конца урока в классе наступает тишина, когда ученики переписывают что-то с доски в тетради. В это время Даня перехватил мой взгляд своим, и мне не захотелось отворачиваться, делая вид, что целиком и полностью занята конспектами. Уголки моих губ дрогнули, когда я робко улыбнулась, неотрывно глядя в его глаза. Кажется, он ответил мне тем же, и стало так тепло, так приятно от нежных мурашек, пробежавших по всему телу.
10. Химия
Бежали дни, недели, приближая новогодние праздники, а вместе с тем и окончание полугодия, по итогам которого сердобольные учителя должны были выставить оценки по своим предметам. Отчасти, я особо за себя не переживала. Слабым звеном по-прежнему оставалась история – маячила заслуженная «четверка», но меня это особо не коробило, я уже подготовила себя. Да, маму будет сложнее успокоить, но я не хочу из шкуры вон лезть, пробиваясь в круглые отличницы. Вполне достаточно того, что я исправно возобновила посещаемость предмета Дани, смирилась с его преподаванием и даже начала получать какое-то удовольствие от его уроков, подстегивающее мой интерес. Иногда я даже обращалась к нему вне урока с интересующими меня вопросами по истории, да и бывало по другому предмету, когда видела, что он реально может помочь и с этим. Пару раз я даже опаздывала на следующий урок, разговорившись с ним, не замечая времени. Даниил Евгеньевич оказался вполне компанейским, и в легкой непринужденной беседе всегда старался помочь мне, объяснить то, чего я не понимала. Даже неожиданно как-то после всех моих огрызаний получать от него помощь. Чаще, конечно, историк меня раздражал, когда прерывал урок, предлагая самостоятельное задание на время его перекура, или когда подолгу отлучался с телефоном, непринужденно болтая по сорок минут за дверью. Вот и сейчас, Даня ураганом ворвался в класс, выдыхая сигаретный дым едва ли не в кабинете и предлагая нам урок самостоятельности.
– Сейчас я кого-нибудь из вас вызову, и этот кто-то проведет урок, рассказывая тему, которую выберу я, – поясняет он, задумчиво блуждая взглядом по фамилиям в журнале. – Так… Хочу Ярославцеву…
Волнистой змейкой по рядам прошел приглушенный, но неудержимый смешок. Даня, Даня… И когда же тебе надоест загонять меня в краску?
– Что рассказывать-то? – спрашиваю я, нехотя выйдя к доске.
– Думаю, тебе должна быть знакома личность Елизаветы I, – Даня вальяжно растягивается на стуле, сложив руки на груди. – Кроме того, история этой великой женщины может быть затронута на экзамене.
Значит, Елизавета I… Как раз летом читала ее биографию и, кстати говоря, очень увлеклась. Что ж, пора доказать историку, что я не совсем «валенок» по его предмету.
Я растягиваю свою речь минут на двадцать, вовлекая класс во все подробности жизни «королевы-девственницы». Все это время Даня гипнотизирует меня взглядом, вроде бы как всегда по-привычному, но мне почему-то кажется, что его глаза постепенно темнели, когда он излишне внимательно рассматривал меня.
– Врожденное высокомерие и манеры «недотроги» буквально сводили мужчин с ума, ведь, как известно, запретный плод особенно сладок… – заканчиваю я рассказ, томно опустив ресницы, встретившись с Даней взглядом.
Спавший до того бесенок во мне отчего-то ожил, и мне отчаянно захотелось отплатить учителю за его надменный взгляд той же монетой. Мне всегда казалось, что он воспринимает всех своих учениц, как глупых малолеток, но я почему-то хотела верить в то, что он смотрит на меня как-то по-другому… Так же, как и на остальных, но в то же время по-другому. Наверное, излишнее самолюбие играет со мной странные шутки, но ничего не могу с собой поделать.
– Неплохо, – подытожил Даня. – И все же целомудрием эта дама не отличалась.
– О да, о ее похождениях издана не одна книга… – подтверждаю я, переминаясь с ноги на ногу, как бы случайно оправив короткую юбку, дразня учителя видом своих стройных бедер. – Если желаете, я могла бы более детально описать ее романы.
Я поздно подумала о том, что сказала это так, будто собиралась детально описать ему цвет своего нижнего белья. Даня помедлил, будто обдумывая, стоит ли принимать предложение.
– Нет, спасибо, – коротко откашлявшись, Даня снова заглядывает в журнал в поисках новой «жертвы». – Данная аудитория не рассчитана на прослушивание подобных историй. Садись.
– Вы ничего мне не ставите? – удивляюсь я, направляясь на свое место.
– Ярославцева, ты скоро дышать перестанешь, если тебя за это не оценят… – усмехнулся историк, так же призывно отвечая на мой красноречивый взгляд.
Шумно выпустив воздух из легких, я всем своим видом показала презрение к такой системе обучения и мотивации учеников, но тут кто-то толкнул меня в ребро с задней парты.
– Слушай, Крис, – красивая и не менее строптивая от этого Сазанова Ольга смерила меня многозначительным взглядом, шепотом задав мне волнующий ее вопрос: – Заметила, что вы с историком уже плавно перешли на химию… Может и до физики уже немного осталось?
– Идиотка… – бурчу под нос, отворачиваясь от любопытной одноклассницы.
Похоже в нашем классе одни ненормальные! Даня даже не выделяется на их фоне! Химия? Если я и хочу немного спровоцировать циника-историка, то ни о какой физиологии не может быть и речи! Мне просто интересно… И то прошло уже! Да, абсолютно прошло.
Прошла еще неделя и наступил долгожданный последний учебный день в полугодии, если его вообще можно было назвать учебным. Мы тупо слонялись по коридорам, сейчас же перешли в столовую, где я устало переводила взгляд с одной осточертелой мне физиономии на другую. Вика раскатисто ржала где-то у стойки с подносами. Мало-помалу я с ней общалась, чтобы не выдать того, что я знаю, но былого доверия не было и никогда уже не будет. За соседним от меня столиком сидит Максим, шмыгая носом. Кажется, у него простуда – это хроническое. Замечаю несколько ярко выраженных прыщей на его лице и невольно вспоминаю мнение Ксюши по поводу своих одноклассников-погодок. Как-то грустно и уныло все. Приближающийся Новый год, увы, этого не красил.
– Даня дневники передал! – восторженно кричит Лидия, размахивая стопкой тетрадей.
Как же мало нужно человеку для счастья: толстые линзы в очках, вечное принижение одноклассниками, но зато пятерки, расставленные в ровную колонку на последнем листе дневника. Да, Лидия, без сомнений была счастлива.
Нехотя я открываю дневник, наизусть зная, что меня ожидает, но тут же пробегаюсь по колонке оценок еще несколько раз: среди ровных, как на подбор «пятерок» не выделялось ни одной «четверки». Это шутка, да? Он что-то перепутал?
Срываюсь с места, бегом преодолевая лестничные пролеты до третьего этажа, надеясь еще застать Даню в кабинете. Дернув ручку триста шестого, с облегчением выдыхаю, убедившись, что успела.
– Как это понимать, Дань? – выдаю я с порога, бросая перед ним на стол свой дневник в развернутом виде. – Из шквала «четверок», прерываемых «тройкой» уж никак не получится «пять»! Мне не нужны такие подачки! Лучше честно…
– Кровопийца… – тяжело вздыхает учитель, поднимаясь со стула, сгребая шариковые ручки со стола в ящик. – Что тебя не устраивает на этот раз, Ярославцева?
– У меня не может выйти «пять» в полугодии! – упираюсь руками в бока, принимая крайне негодующий вид. – За что такая милость?!
– Иди-ка сюда, – Даня обхватывает мои предплечья руками, увлекая меня к своему столу ближе, отчего я механически присаживаюсь на его краешек, а сам он опускается на свой стул напротив меня и, теперь я уже смотрю на него сверху вниз, расположившись пятой точкой на его столе. – Что кричишь на всю гимназию очередные глупости? Если я это поставил – значит так оцениваю. Чем ты недовольна?
– Мне от тебя поблажек не нужно! – гордо задрав нос, продолжаю петь свою песню.
– А кто говорит о поблажках? – усмехается историк, взглянув на часы и сообразив, что опаздывает, вновь поднимается со стула, оказавшись напротив меня почти вплотную. – Отработаешь! – шутя, он щелкает меня по носу указательным пальцем, направляясь к дверям. – Удачного Нового года!
Я так и остаюсь сидеть на его столе, сминая под собой собственный дневник и негодующе рассматривая закрывшуюся передо мной дверь. Отчего-то опять захотелось курить.
11. Хорошая девочка
Послезавтра Новый год. Первый Новый год, который мы с матерью будем отмечать одни. И впервые этот день не приносил с собой праздничного настроения, ожидания какого-то чуда. Конечно, я общалась с отцом, созванивалась, пару раз виделась с ним в кафе рядом с домом. Без сомнений он позвонит и поздравит меня в новогоднюю ночь, но нашей семьи уже нет и, этого ничем не заменишь. Теперь все семейные праздники, которые некогда были так дороги и ценны, хотелось пропустить, тупо закрыв глаза и проспав суток трое.
– Крис, давай к нам на Новый год! – предлагает Ксюша, хватая ртом пушистые снежинки во время того, как мы прогуливались в парке вечером. – У Яна хата свободна, туса классная намечается!
– Нет, Ксюх, Новый год все-таки семейный праздник, – отказываюсь я, опустив подбородок поглубже в складки широкого шарфа. – Кроме того, не могу оставить маму одну… Ей сейчас тяжеловато.
– Ясно, но надумаешь, короче, звякни, – подруга деловито полезла в телефон, будто проверяя список запланированных дел на вечер. – Столько мороки еще с этими праздниками: всех собрать, все закупить… Зато потом – отрыв!
Да уж, вот чего-чего, а отрыва у меня точно не ожидается. В этом я убедилась, придя домой к восьми вечера и увидев на нашей кухне чужого дяденьку.
– Кристина, познакомься, – отставив кружку с чаем в сторону, мама поднимается из-за стола, представляя мне полноватого мужчину в круглых очках. – Лев Романович, мой хороший друг…
– Очень приятно… – какой противный у него голос.
Нахмурившись, всматриваюсь в растерянное и немного порозовевшее лицо матери, затем смеряю взглядом, вторгшегося в нашу семью чужого человека. Снова накрутив на шею шарф и запахнув куртку, я поспешно ухожу с кухни, пересекаю прихожую и выбегаю в подъезд, наспех стирая с глаз выступившие слезы.
– Кристина?! – слышу мамин голос вслед, но, не оборачиваясь, сбегаю вниз по лестнице. – Ну, куда же ты?..
Куда же я? Прочь отсюда! Прочь из этой семьи, где все резко перестали понимать меня, став вмиг чужими, непонятными… Сначала отец, теперь и мать туда же! Ну, зачем? Зачем нам нужен кто-то? Зачем этот пузатый, уродливый мужик сидит на нашей кухне? На том самом месте, где раньше всегда сидел отец! Зачем мать знакомит его со мной? Ведь я и близко не приму никакого ее друга, кроме отца! Нам же и так было хорошо с ней вдвоем, даже несмотря на то, что папа ушел! Зачем снова причинять мне боль, когда прежние раны еще не зажили?!
На улице уже темно и снег пошел крупными хлопьями. Не выдержав его холода и мокроты, я спустилась в метро и долго ехала бесцельно, пересаживаясь с ветки на ветку. В горле образовался ком, а дурацкие мысли не покидали меня даже в шуме толпы, стремящейся куда-то, запасающейся к праздничным дням подарками и позитивным настроением.
Устав от скоплений снующего туда-сюда народа, я поднялась на поверхность. Снег перестал идти, засыпав дорожки по щиколотку. Оставляя за собой следы, я вошла в один из дворов, затем перешла в другой, смутно припоминая, что этот район знаком мне, но из-за тусклого фонарного освещения особо ничего не рассмотрела. Да и не хотелось. Тоска и грусть забрали меня в плен, не позволяя думать ни о чем ином, как о собственных обиде и горе.
Увидев во дворе более-менее очищенную от снега лавочку, я присела на ее край, нахохлившись от холода, как снегирь, и спрятав поглубже руки в карманы. Мелкий снег пошел снова, покрывая поверхность лавки, да и меня вместе с ней тоненькой белоснежной паутинкой. Посидев минут пять, я прикурила завалявшуюся с давних пор в кармане сигарету, глубоко затянувшись и выдохнув клубок дыма с желанием также легко избавиться от комка в горле.
Где-то позади краем слуха я распознала какое-то шуршание, но не придала этому значения, будучи погруженной сама в себя. Чья-то собака с массивным ошейником подошла ко мне, доброжелательно махнув хвостом. Недолго изучив меня взглядом, пес уткнулся мне носом в озябшие колени. Затушив сигарету и бросив окурок, я погладила пса по голове, взглядом обменявшись с ним своей грустью.
– Тай? – нахмурилась я, рассмотрев животное получше. – Ты здесь откуда?
– Он здесь живет вообще-то, – немного позади Тая, улыбаясь, возникает Даня. – ТЫ здесь что делаешь, Ярославцева?
Нет, мир действительно такой маленький, да? Из всех дворов Москвы я приехала именно сюда, в обитель историка, по совместительству – человека, которого я хотела бы сейчас видеть меньше всего.
– Гуляю… – вздыхаю я, разглядывая свои залепленные снегом сапоги.
– Одна? – удивляется Даня, погладив Тая по голове, когда он вернулся к своему хозяину. – В такую погоду? – прикурил сигарету, глубоко затянувшись.
– Гулять нужно в любую погоду – это полезно, – деловито замечаю я, вздрогнув, когда мороз начал пробирать меня до костей. – Тебе-то какое дело?
– Очень полезно сидеть на промерзлой лавке в юбке и дрожать от холода, – Даня приблизился ко мне и опустился рядом на лавку. – Что опять у тебя?
Да, крайне неосмотрительно было надевать сегодня короткую юбку, хоть и с плотными колготками, но я ведь не планировала гулять так долго.
– Ничего, – буркнула я, не желая делиться с ним своим новым горем. – Все просто замечательно…
– Знаешь что, – помолчав минутку, докуривая сигарету и выбросив окурок, снова начал Даня, поднимаясь с лавки и подзывая Тая. – Пойдем ко мне, согреешься, может, и поговорить захочешь… Правда, у меня в гостях друзья, но не переживай – они веселые ребята.
– Почему же ты ушел от этих веселых ребят? – поддаваясь соблазну погреться в теплом помещении, я не спешу отказывать.
– Таю приспичило… – Даня многозначительно поморщился. – Погнал меня в такую погоду на прогулку. Может, почувствовал, что приведет еще одного гостя?
– Не пойду я к тебе, мне и тут неплохо! – нет, ну сдаваться так просто я не привыкла, пусть хоть кончики пальцев и носа уже покалывает иголками от мороза.
– Так, Ярославцева, я уже не спрашиваю, а настаиваю! – схватив меня за локоть, Даня рывком поднимает меня с холодной лавки, стряхнув с локонов моих волос волну скопившегося снега. – У тебя два варианта: или я вызываю тебе такси и отправляю домой, или ты идешь к нам, в нашу неприятную для тебя компанию!
– Я ничего не говорила про неприятную компанию! Я сказала, что мне вообще не нужна компания сегодня!
– Мне что, силой тебя унести с этой лавки? – серьезно интересуется историк, пристегивая Тая на поводок. – Не хочешь компанию – отправлю домой к маме, но слоняться ночами, мокнув под снегом, ты не будешь.
Возвращаться домой сейчас я хотела бы меньше всего. Меня смущало, конечно, общество Дани, но, по крайней мере, у него дома будет еще кто-то и, это в любом случае будет лучше, чем сидеть здесь одной, обрастая снегом.
– Ладно, – задумчиво проговорила я, наблюдая, как снег опускается на волосы Дани, который, видимо, как и я, не признавал никакие головные уборы. – Зайду ненадолго, очень хочется горячего кофе.
– Хорошая девочка, – усмехнулся Даня, предложив мне локоть, который я сначала отвергла, но затем все же сама взяла его под руку, потому что едва не падала, перебираясь через двор, покрытый глубоким снегом, к его подъезду. – Но ты мне все же расскажешь, что произошло, ок?
– Ни за что… – сдерживаю улыбку я, стараясь по-прежнему оставаться серьезной, объятой тайной и туманами.
– Ну-ну, посмотрим… – в тон мне произносит Даня, хитро прищурившись, открывая подъездную дверь и пропуская меня внутрь.
