Текст книги "S-T-I-K-S. Капкан (СИ)"

Автор книги: Корвин Вас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

А если этот монстр выведен искусственно? Я даже вёсла бросил от такой мысли. Ну а что? Сейчас даже самые тёмные и далёкие от науки люди слышали о генной инженерии. Все слышали о генномодифицированных быках, коровах и рыбах. О кукурузе и сое, горохе и пшенице. Кто сказал, что все разработки должны идти только на благо людей? Военные в первую очередь думают о применении в боевых действиях новых научных открытий. Ядерная энергия в первую очередь использовалась для уничтожения людей и только во вторую для их блага. И мы точно знаем, что яйцеголовые научились влезать в геном растений и животных. Что может получиться, допустим, из волка, если подсадить ему не один ген льва, а десяток разных? И не только льва. А ещё и кого другого.

Где располагать такие лаборатории? Да конечно там, где никого вокруг нет, секретность превыше всего! А что у нас вокруг? Правильно! Вокруг глухой лес, где на многие километры вокруг никого живого. Меня даже дрожь пробрала. Построить секретный бункер в лесу в наше время не проблема, особенно если строит государство, которое денег на это жалеть не будет. Запихнуть учёных, обеспечить оборудованием и материалом, запасами продовольствия, да они месяцами будут под землёй сидеть и в пробирках ковыряться.

Я снова взялся за вёсла. Нет, что-то тут не сходится! Как монстр оказался на свободе в лесу? На прогулку выпустили как собаку? А контролировать как? На теле у него ничего технологического не было. Ни ошейника, ни браслетов на лапах, вообще ничего. Вживлённые в тело? Может быть, но не верится. Если его отпустили сами, то должны были следить за ним. А после начала бойни в лагере прошло больше 12-ти часов и никаких действий со стороны контролёров. А что если контролировать стало некому? Тварь вырвалась из клетки, порвала к чертям собачьим своих создателей, охрану и отправилась в путешествие. Это уже как-то больше похоже на правду.

И это означает, что у меня появилась цель! Я всё узнаю про бункер. Докопаюсь, кто за всем этим стоит, и мало ему не покажется! За парней порву как Тузик грелку!

Успокоившись на этой мысли, оглянулся через плечо, чтобы подкорректировать курс лодки, и поплыл дальше. Вскоре показался исток озера. Речка, вытекавшая из озера, шириной не поражала. Семь метров шириной, еле-еле заметное течение, которое практически не двигало лодку, если бросить вёсла. Поплевал на ладони, потёр их друг о друга, обхватил поухватистее вёсла и, ритмично склоняясь вперёд-назад, погрёб на встречу с представителями федеральной власти.

Со всей этой передрягой, в которую я влип, пока пришёл в себя, пока собрался и упаковался, пока отправился. Как-то пропало чувство времени. Бросил взгляд на часы. Пять вечера. Есть не хочется вообще, что неудивительно. А вот выпить! И совсем не воды! Снял с пояса фляжку, поболтал, ещё больше половины, и жадно вылакал пять глотков, по привычке не закусывая. Шумно повтягивал воздух и тут снова замер от пришедшей мысли.

А ведь сегодня меня ни разу не побеспокоила моя проклятая болячка! Ни одного приступа боли, ни позыва к рвоте (на берегу лагеря не считается, там другое) не было! Прислушался к ощущениям тела. Странно. Слабость есть, шум в голове можно списать на выпитый самогон, но грёбанный, Рак, не даёт о себе знать. Это как? Может всё дело в нервной встряске? Не знаю. Огляделся вокруг. Вытащил из кармана цилиндрик аскорбинки, закинул в рот два кругляшка. По берегам также стоит молчаливый и равнодушный к людским проблемам лес. Речка, плавно изгибаясь, делала поворот влево, что там за ним было, не разглядеть. Пожалел, что в этот раз мы не собирались рыбачить в промысловых объёмах и не взяли с собой подвесной мотор на лодку. Руки у меня отвалятся. Время от времени, оборачиваясь через плечо для обзора пути, приближался к повороту. Ели, стоящие по берегам, уплывали назад. Плавный поворот водного русла вышел длинным. Наконец он завершился, и дальше русло было прямым.

Оглянулся в очередной раз и челюсть у меня отвисла! Млять! Так не бывает! Развернул лодку, бросил вёсла и попытался понять, что же я такое вижу. Впереди была граница земель. Нет, если идти по лесу, то ничего, может быть, и не заметишь. Ну, подумаешь, тут растут ели, да изредка встречаются сосновые боры. А тут за полянкой растут дубы да осины. Но вот с воды! Здесь преимущественно одни хвойные, а там – лиственные! Это ладно, чудес на свете много, мало ли как бывает. А река? Тут она шириной восемь метров, а за четко видимой границей – двадцать! Причём её берега одеты в гранитные блоки, которые возвышаются над водой на метр. Да и лес там не дремучая непроходимая чаща, а, скорее всего, ухоженный парк. Течение медленно, незаметно влекло лодку вперёд.

Бред! Сумасшедший сюрреализм! Не бывает такого! А монстры, рвущие твоих друзей, бывают?

Опасливо подплыл к берегу. Причалил метрах в десяти от границы, выкинул верёвку, привязанную к носу, выбрался из лодки, привязал её к ближайшей ёлке и стал думать, что делать. То, что надо двигаться дальше, понятно и так. Только вот как? По воде? Граница, практически не видимая на берегу, на стыке вод вызывала шок. Река до этого места, неспешно неся свои воды, внезапно увеличивалась на шесть метров в каждую сторону от невидимой оси, проходящей по центру потока. Тут узко, там широко. Берег с этой стороны обваливался в воду, которая появилась с той стороны. Да и новый берег уже широкой реки облагорожен человеком. Такое впечатление, будто тут две разных реки каким-то неведомым образом состыкованных вместе. Осторожно подошёл к границе, поднял сухую ветку и зашвырнул на ту сторону, готовый в любой момент броситься назад.

Ничего не случилось! Ветка пролетела метра три и упала на траву. Ни вспышки молнии, ни удара грома. Сухая деревяшка не исчезла, не загорелась, не осыпалась пеплом. Просто шмякнулась на траву. Вернулся к деревьям, подобрал ещё пару сучьев и подошел уже к кромке воды. Тут берег, там вода. Опасливо потопал ногой по земле. Бросил палку уже увереннее. Она упала в воду, подняв всплеск брызг, закачалась на поверхности. Спустился к обрезу воды, бросил сучок так, чтобы он упал на этой стороне границы и проплыл на ту сторону. Вода медленно повлекла сухую ветку. НИ-ЧЕ-ГО! Просто проскользнула по поверхности и дрейфует дальше. Поднялся к деревьям, взял ещё один сучёк и, еле-еле переставляя ноги, с вытянутой в руке палкой двинулся к границе, проходящей на берегу. Чем ближе, тем медленнее я шёл. Вот ветка, должно быть, коснулась невидимого барьера, вот уже наполовину там. Ничего! Набрав воздуха как перед прыжком в воду, не давая себе времени передумать, сделал два быстрых шага вперёд.

Боялся сделать первый вдох. Вдохнул. Живой. Стою как дурак с закрытыми глазами и палкой в руке. Всё как обычно, абсолютно никаких негативных ощущений. Тот же воздух, тот же запах: всё то же самое. Бросил ветку, огляделся. Никаких изменений не заметил. Что до этого видел, то и сейчас вижу. Но вот же граница! Ладно, пусть на земле её не видно, но на реке! Вернулся назад, постоял немного, прошёл вперёд. Раз десять как идиот шлялся туда-сюда. Разницы не заметил. Поднял к глазам бинокль и стал осматривать местность дальше по реке. Метров восемьсот всё так же как тут, а затем опять непонятки пошли. Если смотреть вниз по течению, то правый берег снова начинал изгибаться ещё правее, и на нём также рос лес, а левый рассмотреть толком не получалось. Вроде и деревья тут растут реже и обзор намного лучше, а вот не видно, что там дальше по левому берегу. Вернувшись назад, отвязал лодку от дерева, запрыгнул в неё, снял с пояса фляжку с самогоном и добро глотнул. Как обычно повтягивал носом воздух.

– Русские после первой не закусывают! Да и после второй не всегда!

В голову закралась мыслишка, что если я через полчасика встречу ментов, то от моего выхлопа стану первым подозреваемым в убийстве своих друзей. Вторая мысль была интересней. Я сегодня ничего не ел. Те бутерброды, которые съел ещё с утра на острове, давно вылетели из меня и не считаются. Но вот не хочется есть, и всё тут. А с моей болячкой, которая требовала всяческих диет, мой организм, не маленьких размеров, жрать хотел всегда. Ещё одна загадка сегодняшнего сумасшедшего дня.

Оттолкнулся от берега веслом и выгреб на середину речки. Вёсла, развернув в уключинах, положил на дно. Плыл лицом вперёд, не закрывая глаз, и ждал, что же будет! НИ-ХРЕ-НА! Просто продрейфовал вниз по течению. А КАК ЖЕ ГРАНИЦА? Да не было её. Взял вёсла, крутнулся и стал оглядывать только что покинутые воды. Да, нестыковка картинки, плыву по каналу шириной двадцать метров, а впереди он резко сужается до восьми. Слева и справа берега в граните, потом по шесть метров земляные берега и снова река, но уже восемь метров шириной! Это вообще как, нормально? Недолго думая, взялся за вёсла и погрёб вниз по течению. Даже не оглядывался. Как робот: вперёд-назад, вперёд-назад. Сколько так молотил, сам не понял, просто заклинило. Стал задыхаться, что не удивительно в моём-то ущербном состоянии. И пропустил новую границу!

Просто оказалось, что плывёт лодка теперь по огромному Озеру, но никак не по реке. Бросил вёсла, оглянулся. Стал вертеть головой во все стороны! Да что за бред то!

Любая вёсельная лодка, которой ты правишь, несёт тебя спиной вперёд! То есть, берег, на который я смотрел сверху от первой границы, который был справа от меня, сейчас находится слева. И там-то было всё в относительном порядке. Только лес был другой! Не могу объяснить чётко, но совсем другой! Не понять сразу, что с ним не так, но это другой лес! Но всё-таки лес! А вот по правому берегу, который полого поднимался вверх, было всё непонятно. Там были обработанные поля сельхоз культур. Вот только что был лес, и опаньки – ухоженные поля! Это как?

Я прислушался к самочувствию организма. Нет, чуть мутит. Выпил-то грамм двести, но не пьян. Ущипнул себя за правую ляжку, боль почувствовал. Говорят, что человек, который сошёл с ума, своей боли не чувствует. Ещё раз ущипнул себя за правое бедро. Да ведь больно-то как! Может я и свихнулся, но вот боль то чувствую! Снова стал разглядывать берег с правой стороны от себя. Много не увидишь, берег вроде бы и пологий, но поднимается вверх. Лес просто исчез. Нет там никаких деревьев, поля пшеницы или ячменя, откуда мне знать? На агронома не учился. Но вот какое-то не соответствие есть. Осмотрелся вокруг и увидел бакен.

Простой бакен, который устанавливают на речных фарватерах для курса судна. Подгрёб к нему, привязался и стал думать, что же мне делать дальше! Лодка чуть отплыла от бакена, натянула верёвку и остановилась на месте. Посмотрел на часы, 19:25. Уже должно темнеть. Но что за чертовщина творится вокруг. То, что я попал не в озеро и так понятно, кто будет ставить в озере бакены для речных судов. Но ведь тут от берега до берега триста метров! Поднял бинокль к глазам и стал осматривать берега. Как-то неправильно всё. Соединение канала, из которого я выплыл с этой рекой, было другое! Вот не могу объяснить как, это надо видеть. Берега плавно расходились в стороны, расширяя водную гладь на невообразимую ширину. Как вершина подковы, они сходились к каналу, из которого я выплыл. Граница соединения как-то размывалась. Вот непонятно и всё тут! А на правом берегу растёт пшеница. АГА! В КОНЦЕ СЕНТЯБРЯ! Стоят столбики стеблей, на концах которых зелёные колосья. Что-то неправильно в этом месте. Всё неправильно. Так в природе не бывает.

Подумал о том, что надо всё-таки что-то съесть. Взял банку домашней тушёнки и только тут вспомнил, что консервный нож я не взял. Тушёнкой нас снабжал отец Виктора. Мужик с большой буквы! Ту дичь, которую мы ему привозили (когда разделанную, когда нет), он кромсал на куски, распихивал по банкам и загружал в автоклав. Получалась ОФИГИТЕЛЬНАЯ тушёнка. В магазине ты такую не купишь! Я взял банку, перевернул её вверх донышком, поставил на поликарбонатную сидушку и стал отжимать жестяную крышу. Не спеша, потихоньку, просто отжимал крышку от банки. С сосущим звуком крышка отошла от банки. Перевернул горлышком к верху, достал ложку из-за правого голенища и стал через силу запихивать в себя тушёное мясо. Есть не хотелось совсем. Но ведь брюхо-то надо набить. Хлеба не было. Грыз сухари, которые мы брали с собой. Время от времени запивал минералкой.

В голове шумело, такое впечатление, будто сидишь на берегу моря и слышишь звук накатывающихся на берег волн. Только вот шум этот слышался не ушами, а исходил он изнутри черепа.

Закончив есть, снова стал осматривать берега. Ширина реки примерно метров триста, и тянется она километров на пять. Дальше вроде бы чуть сходится, образуя два мыса слева и справа. Рассмотреть, что там дальше, не получается. Деревень и посёлков по берегам нет. Но вот поля эти. Может, где-то недалеко есть люди? Ночь на носу, и шляться по незнакомым местам в потёмках мне не хочется. Плыть – тоже не фонтан. Значит, надо готовиться к ночёвке. Пристать к берегу даже мысли не возникло. С такой чертовщиной, ну его нафиг! И на воде перекантуюсь. Лодка трёхместная, один как-нибудь устроюсь. Солнце клонилось к горизонту, ещё чуть-чуть и коснётся своим краем земли. Вынул из креплений сидушку, распределил вещи, чтобы можно было улечься, надел тёплую куртку. Ночью на воде всегда прохладно, а к утру и вовсе задубеть можно. Снова кинул взгляд на светило.

– ТВОЮ ЖЕ МАТЬ!!! ОХ-РЕ-НЕТЬ!!! ДА ВЫ ЧЁ МЛЯТЬ?

Солнце, коснувшись края земли, вместо того чтобы как обычно уйти за горизонт, внезапно почернело и взорвалось десятком чёрных клякс! Волосы встали дыбом. Руки затряслись. Тело колотила крупная дрожь. Темнота навалилась сразу, не было никаких сумерек и постепенного прихода ночи. Бац, – и сразу тьма. Луны не видно. Но странное дело, темнота не была полной, света звёзд вполне хватало для того, чтобы видеть всё вокруг. С небом тоже было не всё в порядке. Млечного пути не было. Звёзд мало, но все они очень крупные и яркие.

Обхватил трясущимися руками плечи и стал раскачиваться вперёд-назад, сидя на заднице. Мысли путались и метались бешеными белками. Понять ничего не мог. Может, я сошёл с ума? И лежу сейчас я, привязанный к железной койке в дурке. И всё, что со мной сегодня случилось, – это бред моего воспалённого сознания? Если это так, то это очень реальный бред. Поднес левую руку ко рту и с силой укусил за большой палец. Да ну нахрен! Боль очень даже реальная! Снял фляжку, открутил колпачок и стал жадно глотать самогон. Крепкость даже не чувствовал. Как воду лакал. Через силу остановил себя. Встряхнул сосуд, осталось совсем немного, грамм сто пятьдесят или двести. Решил так: разбираться со всей этой чертовщиной буду завтра, а сейчас надо как-то поспать. Умостился на правый бок, подсунул под голову рюкзак и стал считать баранов. Как бы странно это не выглядело, но уснул быстро.

День второй

Проснулся поздно. Глаза не хотелось открывать вообще. В голове мерзкий шум бушующего моря. И тут вспомнился вчерашний день. Глаза резко распахнулись. Поискал солнце. Светит себе, как и положено, поднялось уже достаточно высоко. Лежу в лодке. Слабость страшная. Всё тело мелко дрожит. Дикая жажда, знакомая каждому, кто хоть раз в жизни перепил и с утра мучается похмельем. Кое-как уселся, достал полторашку минералки и выпил всю. Легче не стало, ну вот ни капельки. Жажда не прошла. Стал мысленно костерить себя на все лады за вчерашнюю выпивку. Ну вот зачем пил? Хотя с другой стороны, не литр же приговорил в одно рыло? Грамм двести всего. С такой дозы так похмелье мучить не будет. Отчего же мне так хреново? Посмотрел на часы, 11:20. Вот это я поспал! Мысли ворочались тяжёлыми валунами. Осмотрелся вокруг. Ничего не изменилось с того момента, как привязался к бакену. На левом берегу поля, на правом – лес. Потёр лоб.

Что же это вчера было? Вгляделся в небо. Звёзд не видно, солнце обычное. Может у меня правда вечером глюки были? Но вот остальной пейзаж, раскинувшийся вокруг, не изменился. Умных мыслей в голову не приходило. Только одна путная – надо искать людей. Кряхтя как старый дед, через силу отвязался от бакена. Установил сидушку и с горем пополам поплыл вниз по течению.

Состояние отвратительное. Слабость дикая. Обдумывая всё так и эдак, пришёл к выводу, что самогон всё-таки в моём состоянии не виновен. Просто моё тело с раком желудка даёт о себе знать. Но вот живот-то как раз и не болит! Но на всякий случай решил воздержаться от выпивки, вообще решил не пить.

Втянулся в ритм гребли, скорость чуть возросла, и лодка легко скользила по поверхности водоёма. Тот, кто думает, что плыть на лодке – это сплошной кайф, жестко ошибается. Это тяжёлая физическая работа. Нет, если вы катаетесь по маленькому озерцу диаметром метров четыреста или пятьсот, то да. Там и устать-то не успеешь. Но вот если тебе надо плыть куда-то далеко? Тут всё наоборот, ножками было бы легче, другое дело, что я не знал, куда мне надо. Надо добраться до первых ментов. А на своих двоих по лесу это очень долго. Ехать на машине по старым противопожарным просекам совсем не то же самое, что топать пешком. Так что лодка всё же предпочтительнее. Только вот руки и плечи у меня отвалятся точно. Мысленно отвесил себе хорошего пинка. Голова всё-таки плохо работает, да и шум постоянный уже достал. Бросил вёсла, достал телефон, включил. Ни-фи-га! Нет тут рядом вышек. Ни одной палки антенны. А жаль. Снова выключил, пусть заряд батареи подольше продержится. Оглянулся на медленно приближающееся сужение берегов, ещё далеко. Течение глазом вообще не различается, и помощи от него ноль. Погрёб дальше, стараясь не думать ни о чём. Так проще: не вспоминать события вчерашнего дня. Просто мысленно отсчитывал для себя ритм: раз-два, раз-два.

Жажда замучила окончательно. Покопался в вещах, достал ещё одну полторашку минералки. Сделал несколько маленьких глотков. Не помогло. Выпил примерно пол литра. Никакого эффекта, будто и не пил вовсе. Да что со мной такое? Тело мелко подрагивает, жажда не пропадает, в голове постоянный шум. Мало мне было одной болячки, так ещё что-то прицепилось? Воду решил экономить, осталось две бутылки, одна из них начатая.

Надо двигаться. Надо быстрее найти людей. Взялся за вёсла и всё по привычке: вперёд-назад, вперёд-назад. В какой-то момент мозг отключился. Тело работало само, без участия сознания. Сколько так продолжалось, не знаю. Очнулся от того, что лодку приподняло на слабой волне. Следом ещё одна. Через силу поворачивая непослушную шею, начал озираться, пытаясь понять, кто я и где я. Сижу, не двигаясь, в руках рукоятки вёсел. Сколько так просидел – непонятно, но проплыл не мало.

Впереди, справа и слева мыски сужения реки. Правый берег опять изменился. Полей больше не было, тут и там, насколько хватало видимости, небольшие рощицы, а между ними всё заросло высокой травой. На мысе тоже роща смешанных деревьев, берёзы, ивы и непонятно что ещё. Левый берег тоже поменялся. Если раньше стоял сплошной лес, то сейчас он был идентичен своему собрату. Те же рощи, отстоящие друг от друга на приличном расстоянии, и кругом трава. Только вот если до правого берега было метров сорок, то левый, изгибаясь плавной линией, уходил километра на два-три. Поднял бинокль к глазам и постарался сосредоточиться на том, что вижу. Вот сейчас можно с уверенностью сказать, что это озеро. Ширина около трёх километров, а длиной примерно семь. В дальнем от меня конце виден приличный остров. Детали толком не рассмотреть, но человеческого жилья по берегам не видно. На левом, близком ко мне, точно ничего нет. А вот на правом есть что-то непонятное. Что-то цепляет взгляд, но не могу понять что. Откос там вздымается на пять метров в высоту и толком не видно. Да и на песчаном пляже какие-то странные бугры.

Кое-как зачерпнул ладонями воду из озера и вылил на голову. Несколько раз. Достал минералку и похлебал. Тёплая, нагревшаяся на солнце, она совсем не освежила. Самочувствие всё более ухудшалось. Даже видеть хуже стал. Тело морозит, хотя температура воздуха градусов 25–30. Вон как минералка нагрелась. Слабость жуткая. Мутит неимоверно. Надо к людям.

Вёсла казались железными, такой у них стал вес. Ноет каждая мышца, не желая сокращаться и выполнять свою работу. Вместо того чтобы задать себе ритм и отсчитывать: раз-два, стал твердить: надо к людям, надо к людям, надо к людям. Назад даже не оглядывался. Боялся, что, если прервусь и остановлюсь, дальше не смогу грести. Чувство времени пропало. Как робот выполнял одни и те же движения, только вот механизм оказался бракованным, потому что работал он плохо и не в полную силу. Вымотавшись окончательно, почуяв, что больше ни разу не смогу разогнуться, решил ещё раз осмотреть, что же привлекло моё внимание. Для начала облился водой из озера. Потом снова попил, чтобы хоть как-то взбодриться.

Прежде чем поднести к глазам бинокль, потёр их руками и несколько раз поморгал. Проплыл я прилично. До интересующих меня бугров, которые не мог разглядеть раньше, осталось метров пятьсот. Сейчас видел всё отлично. ЛЮДИ! НАКОНЕЦ-ТО, ЛЮДИ!

От песчаного берега в воду уходил небольшой деревянный причал. Два метра шириной и метров десять длиной. С одной стороны к нему было привязано три деревянные лодки, с другой – пять, две из них были дюральками. На берегу лежали к верху килем ещё семь лодок, все справа от неказистой пристани. Тут и там, в песок повыше от воды, вбиты массивные колья. Начиная от подъёма крутояра, вверх идут ступеньки, сделанные из оструганных досок. Движения на берегу не видно. Людей нет.

Легче мне не стало. Но от вида человеческих следов сил прибавилось. Ещё немного, и я смогу рассказать о трагедии в лесу и получить помощь. Последний рывок, и можно будет расслабиться. Неподъёмные вёсла снова погрузились в воду. Ещё, ещё, ещё! Давай, Киря, поднажми, немного осталось! Скрипя зубами от насилия над телом, толкал лодку вперёд. В какой-то момент голова так закружилась, что даже свет померк. Оглянулся – до причала всего ничего. Подправил курс, несколько гребков, и лодка, двигаясь по инерции, нацелилась на конец причала. Перебрался на нос, трясущимися руками схватил верёвку и привязался к деревянному столбу, служащему сваей для настила. Минут пять сидел и жадно вдыхал воздух. Наконец собравшись с силами, выбрался на причал и походкой закоренелого алкаша поплёлся к ступеням на берегу. По сторонам не смотрел, цель прямо передо мной, так что и башкой крутить нечего. Передвигался со скоростью черепахи, совсем мне хреново стало. На последних ступеньках, когда уже голова стала приподниматься над береговым скосом, закричал.

– Люди-и-и! Помогите-е-е!

И тут я приподнялся по пояс над крутояром. Потом поднялся полностью.

Первое, что бросилось в глаза – выщипанная вокруг трава. Здесь деревенские жители привязывали своих бурёнок пастись на вольной травке. Но сейчас коров не было. Только валялись отдельные кости, раскиданные в беспорядке то тут, то там. Ни одного целого скелета или туши. Будь трава повыше, и кости увидеть стало бы проблемой, но она вся выщипана как будто её газонокосилкой подстригли. Сама деревня начиналась метрах в пятидесяти от склона. Поэтому с воды её видно не было. Примерно на двести дворов, так сразу и не скажешь, сколько их.

Только вот поселение было мёртвым! Ни одного человека видно не было. Перед первыми домами валялся большой трактор, на боку, с развороченной кабиной. Половина домов кирпичные, другие – избы, собранные из древесных стволов. Но и те и другие постигла одна и та же участь. Каждый третий дом был разрушен. Понять систему, по которой сносили жильё, не получалось. То четыре дома подряд стоят целёхонькие, то через один одни развалины. Как ломали – тоже непонятно, никакой строительной техники нет. Если тут прошёл ураган, то брёвна должны быть раскиданы на большие расстояния. А они валяются кучами, в местах разломов, выделяясь более светлой древесиной. Кирпичные дома – тоже непонятно, то срыты до основания, то полдома стоит. Вдоль улицы разбитые и перевёрнутые машины. Сараи и хозпостройки, насколько видно, уничтожены все. И тишина. Мёртвая тишина.

Не слышно лая собак или мычанья коров. Не тарахтит ни один двигатель, не едет ни одна машина. Ни криков людей, зовущих на помощь, ни звуков сирен. Ничего.

Упал на колени, и меня затрусило ещё сильнее. Надежда на встречу с людьми, давшая мне силы на этот рывок, испарилась. Совсем расклеился, тело превратилось в бесформенный холодец. Сил не осталось совсем. Мне и так было очень плохо, а после увиденной картины вообще развезло не по-детски.

И тут сквозь звон в ушах и шум в голове послышался какой-то непонятный звук. Что-то неясное, незнакомое. Попробовал сосредоточиться и разобрать, откуда идёт.

– У-у-у-р-р-р! – Через секунду опять. – У-у-у-р-р-р.

Звук шёл снизу. От лодок, которые я не разглядывал, когда поднимался по ступеням наверх. Он был очень неприятный на слух. Прямо-таки мороз по коже пошёл! Какое-то голодное урчание, заставляющее передёрнуться всем телом. Поднялся и пошёл выяснять, что же это такое. Сверху увидел человеческое тело, лежащее возле самой последней лодки на берегу. Насколько мог, быстро, в своём ущербном состоянии, стал спускаться вниз. Может, ему тоже помощь нужна, ещё больше, чем мне? Поковылял к человеку, не понимая в чём дело. И только когда до него осталось три метра, разглядел все жуткие подробности.

Это нельзя назвать человеком! У несчастного были раздроблены ноги от середины бедра и ниже. Осколки костей торчали белыми иглами из развороченного мяса. Особенно выделяясь на фоне сероватой мерзкой кожи. Всё тело было однотонной мышиной масти. Левая рука оторвана по локоть. Тем не менее, это тело жило. Не переставая противно урчать, оно выкидывало вперёд уцелевшую руку и подтягивало себя на двадцать-тридцать сантиметров вперёд по направлению ко мне. Голова поднята и смотрит на меня. Когда увидел глаза, сделал шаг назад и шлёпнулся на задницу. Ни зрачков, ни радужки, ни белков! Черные буркалы, буравящие душу.

– Зомбак, твою мать!!!

Страх, он ведь может не только парализовать тело, но и придать сил! Пока я пялился на уродливую пародию на человека, она времени даром не теряла. И между нами осталось не больше метра. Подскочил и колченого поплёлся к причалу. Скорее в лодку, а там уже можно будет смотреть, сколько влезет. Адреналин подстегнул, куда там допингам! Забрался в лодку, отвязался и торопливо отгрёб метров на десять. Стал с ужасом рассматривать оживший кошмар голливудских режиссеров. От страха даже в голове чуть прояснилось. Покалеченный мертвяк целеустремлённо полз по моим следам. А мне пришла в голову мысль, что, будь он целым, он бы меня схарчил, как пить дать! Да уж! Хуже и быть не может!

Оказывается, может! Ещё и как!

Зомбак, не переставая, урчал. И тут сверху послышалось ещё одно урчание. На гребне высокого берега появилась ещё одна тварь. Даже не дав себя разглядеть, стремительным росчерком метнулась вниз, приземлившись на четыре лапы. Тут же вторым прыжком оказалась на середине причала. Пять метров одним махом. Третьим приземлилась на краю и, не раздумывая, бросилась на меня. Не допрыгнул ублюдок метра два. Подняв фонтан брызг, ушёл под воду, окатив меня с ног до головы. Тут уж лодка сама понеслась подальше от берега. Десять метров уже не казались безопасной дистанцией. Остановился, когда между мной и причалом стало пятьдесят метров.

Плавать тварь не умела. Она бешено барахталась в озере, поднимая волны и взбивая пену. Несколько минут мне казалось, что она даже утонет. Но сил у монстра было много, молотящие лапы сработали как гребной винт и донесли его до края причала. Ужастик, способный довести до инфаркта старушек с дедушками вместе, а взрослых мужиков до пачканья штанов, смог выбраться на деревянный настил. Борьба с водной стихией не прошла для него просто. Видно, что он устал и выдохся. Упав на доски, раскинул лапы на четыре стороны, позволив себя рассмотреть.

Этот монстр сильно отличался от того, который убил моих друзей. Он был приземистый, неправильный, похожий на паука. Только лап у него было не восемь, а четыре. Представьте себе подушку, только не квадратную, а круглую, приделайте ей симметрично четыре лапы, в которых будет много суставов, на концах которых не малые когти. Покройте костяными щитками брони, где только можно. Добавьте шею длиной полметра с вытянутой башкой и пастью, в которой полно клыков, самый маленький из которых сантиметров десять. Пасть треугольником, и такое впечатление, что голова твари только из неё и состоит. Шерсти нет. Цвет чёрный. Смотрит в мою сторону.

Бросил бинокль и достал телефон. Пока включал, пока нашёл функцию видео, монстр оклемался. Подпрыгнул на своих жутких конечностях и перемахнул на берег. Секунд тридцать он метался вдоль кромки воды, но сообразил, что меня не достать. Потом замер на мгновенье и скакнул к зомбаку.

Я сдерживался, сколько мог. Выключил телефон, перевесился через борт, и меня вывернуло так, как никогда в жизни. Вроде бы и не ел ничего, только воду пил, но меня полоскало и полоскало. Нет, то, что один монстр сожрал другого, меня не сильно расстроило. Но вот подробности трапезы!

Кое-как обмылся. Протёр линзы сухим куском рубашки и стал осматривать берега по кругу. Заметил одну странную вещь. Левее того места, где озёра соединялись, метров через четыреста впадала ещё одна река. Сам не понял, как я не видел её раньше. Обозревал всё по кругу, думая, что делать дальше. На берег, после увиденного, не хотелось. А оставаться всё время на плаву – тоже не вариант. Оставался остров, который был в нижнем краю озера, его я заметил, когда только заплыл сюда. Теперь до него гораздо ближе. Добраться до него сил должно хватить. Оглянулся на тварь. Та закончила жрать и поднялась наверх. Стояла на одном месте и смотрела на меня, время от времени то приседая на своих уродливых лапах, то приподнимаясь на всех четырёх сразу. От её взгляда передёрнуло, будто почувствовал, что она отхватила от меня кусок и смачно пережёвывала.

Подвернул лодку и поплыл к острову. Проплыл метров двести и потерял сознание. Очнулся, валяюсь на спине, ноги на сидушке, а в руках вёсла. Хорошо, что крепления вёсел в уключинах жёсткие, потерял бы нахрен. Еле-еле не сел, а взгромоздился на сиденье. В глазах туман, всё плывет и мельтешит. Поднял минералку и допил всё, что было в бутылке. Тот страх, который подстегнул и дал мне сил при встрече с зомби, давно прошёл. И тело не хотело меня слушаться. Медленно поворачивая голову, стал осматриваться. Удивительно! Но лодка оказалась гораздо ближе к острову. Присмотрелся на воду. Точно! Проявилось течение и течёт как раз к острову. Если не вмешается какой-нибудь несчастный случай, то меня вынесет к его верхнему концу. Надо постараться набраться сил, чтобы причалить и привязать лодку. Грести не стал, просто сидел и смотрел вокруг. Особенно часто поглядывал в сторону, где был монстр. Но увидеть его больше не смог, да и зрение подводило.