Текст книги "Варвар (СИ)"

Автор книги: Корсар_2

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Филиппу хватило: он выгнулся дугой, стараясь просунуть член как можно дальше в рот Илмари, взвыл и кончил, содрогаясь, словно в эпилептическом припадке.

Оргазм облегчения не принес. Едва проморгавшись от радужного тумана, Тьен почувствовал, что возбуждение и не думало спадать. Когда-то давно, по подростковой глупости, он однажды занимался сексом под эростайлом, и воспоминания у Филиппа остались самые неприятные. Удовольствие ощутить себя половым гигантом заметно уступало резям внизу живота, болезненной чувствительности члена и неприятному зуду в промежности на следующий день, из-за чего экспериментатор сутки провел в длинной рубахе и без белья.

Происходившее сейчас очень напоминало действие эростайла. Член стоял колом, в яйцах ныло и покалывало, а в паху горячо пульсировало и требовало продолжения. Илмари, прекративший вылизывать головку, сполз еще ниже, целуя внутреннюю сторону бедер Филиппа, и от этих влажных горячих прикосновений хотелось кричать и корчиться на скомканных простынях.

В какой момент варгарец успел просунуть палец в задний проход, Тьен не очень понял. Но, видимо, слуги не просто так умаслили его тело в стратегически важных местах. А когда Филипп спохватился и попытался зажаться, было уже поздно. Аккуратные осторожные движения расслабляли и добавляли возбуждения одновременно. Особенно сильно это чувствовалось, стоило мягкой горячей подушечке коснуться какого-то непонятного места внутри. Филипп между сладкими спазмами даже попытался определить это место как «где-то за яйцами». Прикосновения заставляли его вздрагивать, ахать и непроизвольно раздвигать ноги еще шире.

Илмари, похоже, прекрасно знал, что делает. Пока Филипп пробовал разобраться со своими ощущениями и не потерять при этом чувство реальности, он умудрился добавить к первому пальцу второй, заставив Тьена не просто вздрагивать, а дергаться всем телом, как от энергоразряда.

Однако надолго принца не хватило – сок наргари действовал на него ничуть не слабее, чем на унианца. Филипп только охнул, когда Илмари внезапно поднялся на колени, задрал одну ногу Тьена себе на плечо, оттянул ему ягодицу и, слегка наклонившись, резко двинул бедрами.

Как ни был Филипп возбужден ласками и расслаблен первым оргазмом, боль оказалась неожиданной, а положение отчаянно некомфортным. Он задергался и заорал, пытаясь освободиться, осыпая Илмари всеми ругательствами, какие только мог вспомнить. Но проклятый варгарец держал крепко, а любые телодвижения добавляли мучений, и Тьен в конце концов затих, дрожа всем телом и растеряв добрую часть возбуждения.

– Заткнись! – запоздало рявкнул Илмари, затем добавил уже спокойнее: – Сейчас привыкнешь, станет легче.

Он тоже был напряжен и, судя по всему, с трудом сдерживался, чтобы не войти в Филиппа сразу до конца. Но даже если он и заслуживал какой-то благодарности за свое терпение, Тьен все равно был не в состоянии его оценить. Поэтому снова заорал, стоило Илмари чуть двинуться вперед.

Вопли, впрочем, не помогли. И попытки скинуть с себя насильника тоже ни к чему не привели. Илмари все же втиснулся до конца и замер, навалившись на Филиппа и тяжело дыша. А потом начал двигаться. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, хрипло бормоча что-то на своем языке.

В эти минуты Филипп был готов благословить наргари. Содержавшееся в плодах вещество, так коварно подействовавшее на его организм, превращало пытку соитием в некое извращенное удовольствие. И очень скоро Тьен обнаружил, что сам дергает бедрами навстречу движениям Илмари, отчаянно лаская собственный член и мошонку.

Второй оргазм оказался не менее ярким и в чем-то даже болезненным. Словно Илмари выдолбил его из Филиппа резкими глубокими фрикциями. В какой-то момент Тьена словно пополам резануло изнутри, перед глазами вспыхнула сверхновая, а тело свело такой мощной судорогой, что прервалось дыхание. И только внутри двигалось и двигалось нечто крупное, горячее, влажное, и от этого сквозь живот прямо в грудь и горло били молнии.

А потом Илмари то ли зарычал, то ли завыл – глухо, страшно – и втиснулся так глубоко и сильно, что Филипп отключился.

4.

Этим утром их никто не будил. Илмари проснулся сам, когда до кровати добрались солнечные лучи, поскольку опустить балдахин как-то никто из них не удосужился.

Филипп спал на самом краю кровати, точно даже во сне пытался от него сбежать.

Илмари, возможно, даже пожалел бы несчастного инопланетника, произойди подобная история с кем-то другим. С кем-то вроде Исмари. А так – себя было жальче.

В конце концов, парень только приобрел – новый сексуальный опыт, к примеру. И титул принца-консорта целой планеты. К тому же от него собственный отец и не думал отказываться. А вот для Илмари последствия оказались весьма печальными. Мало того – судя по вчерашним откровениям тетки, человек, которого он считал своим другом, вовсе таковым не являлся.

Илмари еще раз глянул на супруга.

Что ж, если бы не отвратительно темные и короткие волосы, того можно было бы назвать привлекательным: правильные черты лица, отлично сложенное тело, развитые мышцы… Илмари стащил вниз покрывало, чтобы убедиться – ну да, и совершенно безволосая грудь. С удивлением провел по ней пальцами – может, унианец и не мужчина вовсе?

Филипп зашевелился и открыл глаза. Обнаружив склонившегося к нему Илмари, немедленно потянул покрывало обратно, хрипло сказал:

– Отстань, у меня все болит.

– Пройдет, – Илмари не отпустил покрывало и опять скользнул рукой по гладкой груди. – У вас так принято, что ли? Бриться тут?

– Вот еще – бриться, – презрительно фыркнул тот. – Эпиляция. Мы же не животные, чтобы ходить мохнатыми.

– А мне нравится, – пожал плечами Илмари и нагло полез рукой вниз, обхватывая член мужа. – А тут почему не бреешься? Или как там…

Филипп вздрогнул и попытался его отпихнуть:

– Отвали.

– И не подумаю. Утренняя разрядка нам не помешает. А то потом весь день голова будет болеть. После наргари, – и он принялся ласкать немаленькое достоинство супруга.

– Говорю же – у меня все болит, – нахмурился тот, хотя больше не делал попытки освободиться. Напротив, член под ладонью Илмари дернулся и увеличился в размерах. Но Филипп все-таки упрямо прошептал: – Насильник.

– Не-а, – не согласился Илмари. – Супруг, которого ты сам выбрал. Да еще прилюдно признался в великой страсти. И я, знаешь ли, свое обязательно возьму, – он отшвырнул покрывало прочь и сполз ниже. – Раздвинь ноги пошире, милый, – после чего склонился над членом, забирая его в рот.

И пока Филипп, краснея от его ласк, не сдался и не откинул голову, вжимаясь в подушки, начиная неровно дышать и постанывать, думал о том, о чем в свое время долго рассуждали ученые мужи – о невероятном сходстве людей двух миров. Помнится, кто-то даже выдвигал версию, будто унианцы и варгарцы – представители одной ветви развития. Мол, не исключено, что когда-то некий унианский корабль потерпел крушение на Варгаре, и так здесь и зародилась разумная жизнь. Недаром же существовали примеры, когда варгарские женщины беременели и рожали от униан из Миссии – совершенно обычных детей.

А потом думать стало некогда, поскольку Илмари и сам возбудился, глядя в темные, шалые глаза неконтролирующего себя Филиппа. И не удержался бы от повторного проникновения, если бы, добравшись до ануса супруга, не увидел, как тот воспаленно распух. Пришлось ограничиться жадными взглядами на вожделенное место и дрочкой. Однако в удовольствии кончить на ногу мужа Илмари себе все-таки не отказал.

– Черт бы тебя побрал, – простонал тот, едва немного пришел в себя. – Я грязный, как… как…

– Сейчас позову слуг – вымоешься, – утешил Илмари, поднимаясь с кровати и отыскивая халат. – А потом будем лечиться.

– Что?

– Задницу твою смазать надо, – пояснил Илмари. – А то ходить затруднительно. К тому же к вечеру ты должен быть в форме.

– Что?!

– Время наргари, – напомнил Илмари. – Тридцать восходов, ты понимаешь?

– То есть мы… должны будем… еще тридцать дней? – задохнулся Филипп, глядя на него почти с ненавистью.

– Да, – кивнул Илмари. Потом зачем-то добавил: – Можем и дольше, если тебе понравится.

– Мне… Я не… в общем, нет! – яростно заявил Филипп. – Я не из тех, кто…

– Ладно, – пожал плечами Илмари, подходя к двери и небрежным взмахом подзывая сидящего поблизости Ва. А едва тот появился на пороге, велел ему заняться ванной.

Филипп немедленно замотался в покрывало с ног до головы.

– Кстати, насчет слуг, – припомнил Илмари. – Разговаривать с ними бесполезно, поскольку они глухонемые, к тому же комолингву их никто не учил.

– Ну и как я с ними должен обращаться?

– Знаками, – сказал Илмари. – Вставай с кровати, мне нужна простыня.

Филипп осторожно поерзал, проверяя, сможет ли нормально двигаться, потом все же нехотя поднялся, поморщился, наступив на холодный пол.

– Ночной горшок там, – ткнул пальцем в сторону ширмы Илмари.

Ва и Ли уже шустро наполняли бадью.

– Моешься первым, – великодушно разрешил Илмари.

И когда инопланетник, прихрамывая, скрылся за ширмой, жестом предложил Ту собрать белье с кровати и заменить его новым. А сам направился к стоящему в углу сундуку – там должна была храниться заживляющая мазь. Хотя, видят боги, он не думал, что ей доведется когда-либо воспользоваться.

– Вот дерьмо, – дергался в его руках Филипп, пока Илмари лечил его зад. – Вот же собачье дерьмо… Да чтобы… да нахрена такое… да никогда больше…

И задохнулся, когда Илмари нажал ему на тайное местечко, предназначенное для наслаждений.

Вообще, это очень заводило принца. Особенно учитывая, где находились его пальцы. Илмари даже не ожидал, что новоиспеченный супруг будет действовать на него так возбуждающе. В какой-то мере он выглядел особенно красивым, когда, не желая сдаваться на милость ощущениям тела, впивался пальцами в простыни или в предплечья Илмари и смотрел – одновременно мученически и страстно. Хотелось немедленно вогнать в него член, чтобы удовлетворить эту потребность в муке. И властно, по-хозяйски поцеловать влажные губы, кривящиеся от страдания и удовольствия сразу.

Но он сдержался. Все-таки причинять излишнюю боль не следовало – Илмари никогда не являлся ее поклонником, а трещины в заднем проходе Филиппа были еще слишком свежи и могли снова начать кровоточить.

– А ты… – спросил Филипп потом, когда они позавтракали и уже одевались, – часто так… с мужчинами?

– У меня был постоянный любовник, – спокойно сказал Илмари, натягивая штаны. – До тебя. Последние пару сезонов… Ну и совсем давно, сразу после возраста тау – еще один.

– Возраста тау? – переспросил Филипп.

– Насколько я в курсе, у вас это называется совершеннолетием.

– А-а… И тебе это… нравится?

– Да, – кивнул Илмари.

– А женщины? – не удержался от вопроса Филипп. – Наши все рассказывали, какие у вас тут потрясающие лупанарии. Неужели во дворце нет ни одной умелой женщины?

– Почему же? Есть. От женщин я никогда не отказывался. Та самая Соли, о которой говорила моя тетка, тоже была моей любовницей.

– Э… до любовника или после? – Тьена, по-видимому, снедало любопытство.

– Одновременно.

– Как одновременно? Вы, что ли, втроем кувыркались?

– Зачем? – удивился Илмари. – Они оба – представители знатного дворянства. Они бы не потерпели друг друга в моей постели.

– А по очереди, выходит, терпели? – хмыкнул Филипп, натягивая рубаху.

– Ну, в любом случае, Рони знал, что кроме секса ему со мной ничего не светит. А Соли, по-видимому, не возражала, поскольку надеялась получить лишний слог в свое имя.

– Что значит – получить лишний слог? – заинтересовался Филипп, одергивая одежду.

– Стать членом королевской семьи, – объяснил Илмари. – Когда кто-то, у кого нет права с рождения обладать трехсложным именем, вступает в брак с представителем правящей династии – он получает слог «да» в середину своего. Так что, по нашим законам, ты теперь Фи-да-липп. Хотя звучит ужасно, – тут же признал он сам.

– Вот еще не хватало, – обиделся Тьен. – Не уродуй мое имя.

– Я тут ни при чем, – возразил Илмари. – Ты уж не обессудь, но в официальных бумагах тебя, скорее всего, теперь будут называть именно так: Фидалипп Нароби Илмари, принц-консорт, супруг второго сына правителя… Ты готов?

– К чему? – тут же насторожился Филипп.

– К публичному выходу, разумеется. Нас ждут.

Второй день не предполагал обязательных церемониальных нарядов, к тому же их свадьба несколько отличалась от обычной, поэтому и в зал они вошли в повседневной одежде. Ну как – повседневной для Варгара. Филипп же явно не привык носить штаны из натуральной ткани – то и дело их поправлял. Хотя не исключено, что у него просто болел зад и таким образом он пытался облегчить страдания. Илмари бы подумал, что в действительности Филиппу мешает смешная штучка, которую тот назвал «трусы» и натянул сразу после лечения, но, по идее, раз он отказывался идти без нее – должно быть, это один из традиционных предметов унианской одежды, и Филипп, скорее всего, давно к нему приучен?

Рубашку Илмари выбрал и для себя, и для супруга одинакового свободного покроя. Несмотря на жаркий осенний день, от сетки пришлось отказаться: все-таки им предстояло принимать официальные поздравления. Так что Илмари натянул голубую, обвязавшись желтым поясом, а Филиппа нарядил в желтую, самолично обхватив ее в районе талии голубым поясом. И пусть светлый тон только подчеркивал черноволосую голову – откровенно говоря, «не породистость» супруга была последним, чего следовало стыдиться.

Едва двери распахнулись, это подтвердилось самым недвусмысленным образом: заполонившие зал гости, как положено, освободившие им проход к трону, старались смотреть куда угодно, кроме как на молодую чету. И стояла звенящая тишина. Если бы не оркестр, торопливо загудевший незамысловатую мелодию, сгладить неловкость стало бы невозможно. Никогда еще королевскую свадьбу не встречали так вяло.

Илмари стиснул зубы, в очередной раз вскинул подбородок и, ухватив супруга за руку, потащил его вперед. В груди медленно разгорался гнев, которым не с кем было поделиться – вокруг виднелись лишь светлые макушки, а если нечаянно удавалось поймать чей-то взгляд, человек, точно провинившись, тут же отводил глаза.

– Твари, – не выдержав, прошептал Илмари, – низкие твари.

Он ел-пил с ними за одним столом, он провел рядом с ними несколько десятков сезонов, он знал каждого из них по имени – этого требовал этикет: обидеть кого-либо из приближенных неправильным обращением приравнивалось к оскорблению, – а в отношении многих хранил в памяти такие подробности, за которые, разгласи он их, господ аристократов давно бы выставили в Нижний город. Но никто из придворных, разодетых в дорогие костюмы, не нашел в себе смелости открыто на него посмотреть. На него и его супруга.

– Трусливые сволочи.

– Я не понимаю, что ты там бормочешь, – недовольно проговорил Филипп, о котором Илмари почти забыл и только сейчас понял, что ругается на варгарском.

– Посмотри на этих людей, – чуть обернулся к супругу Илмари, стараясь не шевелить губами, – и запомни, как переменчива судьба. Вчера любой из них стремился попасть в мою постель, надеясь, что получит с этого какую-нибудь выгоду. А сегодня они отказываются на меня взглянуть и ждут не дождутся, когда завершится обязательная часть нашей свадьбы. Если бы не отец – не сомневаюсь, нас давно бы закидали чем-нибудь несвежим.

– Почему?

– По их понятиям, все происходящее сейчас – непристойно.

Илмари сам не понял, почему вдруг отделил себя от остальных. Ведь он был частью этого мира.

Когда они приблизились, Отари не посчитал нужным подняться на ноги. Только приторно улыбнулся:

– Как спалось, дети мои?

– Спасибо, неплохо, – процедил Илмари, переводя взгляд на мать.

Та напряженно держалась за подлокотники трона, но молчала. И смотрела не на него, а чуть-чуть левее и выше. Но при звуке голоса сына все же глянула на него темными глазами. «Только не надо скандала!» – читалось в них, и Илмари покорно склонил голову.

Оркестр замолчал так же резко, как и начал играть. Тишина от этого зазвенела еще отчаянней.

– Поскольку утром я получил доказательство невинности твоего супруга, сын мой, – Отари подал знак, и от боковой двери отделился мажордом в парадной ливрее, встал посередине, чтобы всем было видно, и, встряхнув, развернул брачную простыню. После некоторого замешательства позади тихо загудели гости. Зааплодировать никто так и не решился. А Отари продолжал, будто ничего не заметив: – Я принимаю его в семью, – теперь он поднялся.

Илмари смотрел на следы крови и спермы на белом полотнище в руках слуги и почему-то чувствовал, как его подташнивает. Пальцы Филиппа до боли стискивали его руку.

Отари приблизился, притянул к себе Филиппа, запечатлел на его лбу ритуальный поцелуй:

– Фидали Нароби Илмари, теперь ты принадлежишь к королевскому дому Варгара. Будь же достоин, – и тут же отошел, возвратившись на трон.

Илмари вяло подумал, как ловко отец вывернулся, отбросив мешающие согласные из имени Тьена.

– Во владения вам, дети, отдаю замок Барнаби. Живите с миром и правьте справедливо.

Илмари задохнулся от негодования. Но, снова поймав умоляющий взгляд матери, только угрюмо спросил:

– Когда нам отправляться?

– Сегодня же, – спокойно ответил Отари. – Думаю, вам не терпится обустроить семейное гнездо, не так ли?.. И, кстати, наши друзья из Миссии согласились помочь вам добраться туда как можно быстрее. Соберите только самое необходимое, все остальное отправится с караваном следом… Больше не задерживаю.

Заставив себя склонить голову в поклоне, Илмари развернулся и потянул за собой Филиппа, вновь пройдя сквозь молчаливый строй светлых макушек. Лицемеры. Ни одного честного человека.

И только у самых дверей спину прожег чей-то взгляд. Илмари обернулся – на него, не скрываясь, с торжествующей ухмылкой уставился Исмари. Ну да, можно не сомневаться – братец был на седьмом небе от счастья.

И только когда за ними закрылась дверь парадного зала и Филипп немедленно резко вырвал свою ладонь, Илмари заметил, в каком тот состоянии. Унианец был красен и зол, как голодный мерзауг.

– Ненавижу, – прошипел он в лицо Илмари. – И тебя, и твое семейство! Ненавижу!

Церемониймейстер немедленно насторожил уши. Превратились в слух и прочие слуги, топтавшиеся поблизости. Замер даже проходивший мимо паж. И Илмари, не рассуждая долго, сгреб Филиппа в охапку и потащил в свои покои, яростно рявкнув:

– Не здесь!

В спальне Филиппа прорвало, и едва Илмари разжал руки – тот немедленно попытался его ударить. И еще, и еще. Илмари уклонялся, не пытаясь бить в ответ, не очень понимая, что случилось. В конце концов, когда ему надоело, поймал обе руки супруга, прижал к телу. Тот еще подергался, а потом сдался, сверля Илмари темными глазами.

– Что тебя так разозлило? То, что нас ссылают в Барнаби? Поверь – я и сам далеко не в восторге, но…

– Простыня! – простонал Филипп, и внезапно Илмари сообразил, что вся его злость – от стыда и отчаяния. – Какого хрена? Зачем?!

От неожиданности Илмари его отпустил и тут же получил в ухо. Рука у супруга оказалась тяжелая. Охнув, он снова скрутил Тьена, хотя теперь это оказалось сделать труднее – тот извивался и не желал сдаваться, проклиная варгарца на чем свет стоит. Но в результате Илмари все же удалось его обуздать, зажав руки за спиной и горячо дыша в затылок.

– Прекрати, – потребовал он. – Это обычай. Ничего особенного.

– Ничего особенного?! – снова взвился Филипп и попытался вывернуться из захвата. – Вот я сейчас тебя убью – и тогда точно ничего особенного не будет! Ты чем думал, когда позволил меня так позорить?!

– Это не позор, – снова попытался Илмари. – Наоборот, это честь.

– Тебе бы такую честь! – бесился Филипп. – Сам признался, что происходящее – непристойно, а теперь вдруг честь!

– Ну так…

Честно говоря, Илмари озадачился. Над этим он совершенно не задумывался. Хотелось почесать в затылке, но для этого требовалось выпустить Филиппа, а перспектива еще раз получить по уху почему-то не вдохновляла. Следовало срочно что-то придумать. Как-то успокоить. Но, как назло, в голову не приходило ни одной удачной идеи.

– Это сложно, – наконец признал он. – Потому что с одной стороны – честь, а с другой…

– Убью! – взревел Филипп, дергаясь в его хватке. – Плевать на все дипломатические отношения и на весь ваш гребаный солар!

Вообще-то, получить нож в сердце в собственной спальне тоже совсем не входило в планы Илмари.

– Послушай, – рассудительно начал он, – почему это тебя так взволновало?

– Ты еще спрашиваешь?! Ты имеешь наглость спрашивать?!

– Я не про то, – примирительным тоном сказал Илмари. – Еще вчера ты называл нас варварами. Разве что-то изменилось?

– А? – несколько растерялся Филипп и перестал рваться из рук.

– Ты реагируешь так, словно вдруг варвары стали иметь для тебя какое-то значение, – воодушевленно продолжил Илмари. – Не все равно заргу, что думает о нем крошечное насекомое, мимо которого он прошел сегодня по дороге? Не все равно горе, о чем шепчутся ветры у ее подножия? Не все равно…

– Хватит, – прервал его убаюкивающие словоизлияния Филипп, – я понял. Отпусти меня.

Дышал он уже ровнее, и Илмари рискнул разжать руки, отступая. После чего немедленно снова получил в то же ухо, не успев среагировать. В голове аж зазвенело. И сквозь звон послышалось:

– А это тебе за то, что не предупредил!

После чего Филипп, твердо ступая, прошел мимо него и скрылся за ширмой.

5.

Душная ослепительная ярость, первобытная, как солнечный шторм – вот что испытывал Филипп. Мало того, что ему навязали отвратительные противоестественные отношения, так еще и выставили их на всеобщее обозрение. Все, о чем он мог думать, сцепившись в покоях с Илмари – о мести за причиненное унижение. Варгарец был гибче и сильнее, но ненамного. Поэтому Филиппу удалось хоть слегка отплатить ему за тот кошмар, в который превратилась его жизнь на ближайшие год-два. Дальше Тьен не заглядывал, положившись на обещание отца освободить его от постыдного союза.

Из дворца их выпроводили в рекордные сроки. Местное светило еще не добралось до зенита, а геликоптер уже взлетел с площадки перед Миссией и взял курс куда-то к северу, в противоположную от гор сторону.

Илмари сидел рядом с Филиппом, с любопытством поглядывая сквозь прозрачную стенку вниз.

– Куда мы летим? – мрачно поинтересовался Тьен, когда поля сменились бесконечным лесом. – Что это за дыра?

– Ну… дыра, – Илмари неохотно оторвался от пейзажа. – Океан, бухта, порт. Вокруг городишко в четверть от Нароби. На уступе крепость и башня с огнем на вершине.

– Маяк? – уточнил Филипп.

– Да, – Илмари кивнул. – Внизу понастроено всякого. Ну, подворье там, стойла для заргов, склады для припасов, оружейная, домики для слуг. От столицы где-то двадцать восходов пути, если совсем не останавливаться.

– А климат какой?

– Что? – не понял Илмари. – А-а-а. Ну, в сезон урожая жарковато, а так там гораздо прохладнее, чем в столице. Ветры сильные – полсезона в океан дуют, полсезона с океана.

Он сунул палец в плетеную клетку и почесал надклювье некрупной серой птицы. Вторая клетка – с такой же птицей, но иссиня-черного цвета – стояла в ногах у Филиппа. Почтовых корхов им вручил посыльный от тетки Илмари, которая, видимо, обожала эпистолярный жанр. Илмари поморщился, но больше для вида – чувствовалось, что рад подарку. Собственно, это вообще был единственный подарок на свадьбу, который они получили. Если, конечно, не считать замка-маяка.

– Около Барнаби добывают водяные слезы, – задумчиво продолжил рассказ Илмари. – Там они особенные, ярко-розовые, и дорого стоят. Поэтому бухту все время стараются захватить вольные люди.

– Так, – Филипп повернулся к нему. – Медленнее и подробнее. Что такое водяные слезы и кто такие вольные люди?

– Водяные слезы вот, – Илмари небрежно ткнул пальцем в застежку на тунике, украшенную крупной жемчужиной. – А вольные люди – это вольные люди. Никому не принадлежат, живут общинами, грабят торговцев и мелких землевладельцев, которые не в состоянии содержать достаточно воинов.

– Разбойники то есть, – подытожил Филипп. – И много их там?

– Никто не считал, – Илмари отвернулся. – Друг на друга они тоже нападают. Барнаби, конечно, хорошо укреплен, и гарнизон там расквартирован достаточно большой. Но все равно это край земли.

– Лупанарии есть? – деловито осведомился Филипп. – Раз уж нас выставили из столицы, я не собираюсь больше соблюдать ваши дурацкие традиции. И есть эту мерзость тоже не стану. Я намерен вести нормальную сексуальную жизнь.

Илмари покосился на него, но ничего не сказал, только хмыкнул. Тьен надменно отвернулся и тоже принялся разглядывать однообразный пейзаж внизу.

Даже на геликоптере с энергетической капсулой долететь до Барнаби удалось только к глубокой ночи. У Филиппа затекли все конечности, задница немилосердно болела, а в позвоночник слово воткнули раскаленное шило. Хорошо еще, что в пассажирском отсеке был предусмотрен туалет, пусть и крошечный. Иначе Тьен бы с ума сошел.

И еще его неимоверно бесило, что Илмари половину пути проспал. Сполз в кресле так, что только макушка над спинкой виднелась, вытянул длинные ноги в проход, закрыл глаза и заснул. Как будто летать на геликоптере для него было обычным делом.

Сначала Филипп увидел в кромешной тьме рыжий огонек, который начал стремительно расти. Скоро стали видны и очертания высокой башни, производившей чрезвычайно мрачное впечатление. Потом Филипп рассмотрел редкие и бледные огни, вытянувшиеся цепочкой где-то внизу, и понял, что это, скорее всего, порт. А затем геликоптер плавно лег набок, разворачиваясь и снижаясь. Рядом в кресле завозился Илмари, громко, со стоном зевнул и пробормотал что-то на своем языке. И сразу вслед за этим башня стала быстро приближаться, геликоптер сравнялся с пылавшим на вершине огнем, пошел по спирали ниже, направляясь к крепости, и, наконец, мягко сел, сложив лопасти.

Понятно, что обитатели замка-маяка никого не ждали. Они высыпали на площадку, держа в руках рвущиеся на ветру факелы, громко и озадаченно переговариваясь. Но когда Илмари спрыгнул на землю, все, как один, попадали на колени. Филипп, кряхтя и охая, выкарабкался следом. Все, чего ему хотелось – добраться до любой постели, рухнуть на нее и уснуть.

Илмари, кажется, догадался о его желании – обернулся, обхватил за пояс, не глядя сунул свиток, перевитый золотисто-голубым шнуром, толстенькому человечку с факелом и повел спотыкающегося Филиппа куда-то в серый полумрак за распахнувшей дверью.

К счастью, следом тут же кинулся один из факелоносцев. Иначе они оба сломали бы себе шеи: сразу за дверью начиналась довольно крутая лестница вниз. Цепляясь за Илмари и вытертые гладкие поручни, Филипп с трудом передвигал ноги, не представляя, куда они идут и как долго будут идти. Лестница казалась бесконечной, но за очередной дверью вдруг открылась довольно большая комната. Или она казалась такой, поскольку всего света в ней было – два факела в руках сопровождающих.

Илмари помог Филиппу устроиться на лавке, накрытой мягким ковром, и принялся командовать так, словно жил в Барнаби всю жизнь. Тьен не понимал ни слова, но судя по поднявшейся суматохе, принц потребовал еду, ванну и чистую постель.

В комнате разожгли камин, на стенах запылали факелы, на грубо сколоченном столе как по волшебству появились кувшин и огромное блюдо.

– Тротт под сладким соусом, – сказал Илмари и потянул за руку задремавшего было Филиппа. – Ешь, пей и пойдем в постель.

Тротт оказался порубленной огромными кусками рыбой, плававшей в прозрачном желтоватом желе. Филипп внезапно почувствовал дикий голод. Вылавливая костяной ложкой сочные розоватые куски, кисловато-сладкие, тающие во рту, он наслаждался непривычным вкусом и лениво думал, что, может быть, здесь не так уж и плохо.

В кувшине оказалось что-то, напоминающее вино – сладкое, золотистое. Оно замечательно подходило к рыбе, и Тьен не заметил, как выпил два довольно вместительных кубка.

Спать захотелось сразу и очень сильно. С трудом открывая слипавшиеся глаза, Филипп ковылял по широкому коридору за мужем и думал только о постели. Все равно какой. Он бы и в коридоре уснул, наверное, но почтительные слуги, под руки сопровождавшие высоких гостей в покои, не давали ему упасть.

Кровать отличалась от кровати в Нароби разве что размерами – перин поменьше, балдахин покороче, белье попроще. Но Филиппу было наплевать. Он безразлично позволил стянуть с себя обувь, штаны, рубаху и упал навзничь в мягкие подушки, ни о чем больше не думая и проваливаясь в сон без сновидений.

Разбудили Филиппа прикосновения к шее и плечам. Не сразу сообразив, где находится, он протянул руку назад и наткнулся на что-то теплое и влажное. И только потом открыл глаза.

Сквозь ставни пробивался серый свет, а в щель между ними полз и тут же рассеивался туман. В огромном камине догорали последним тусклым светом угольки. А за спиной Филиппа тихо вздыхал и прижимался всем телом Илмари.

– Ты что? – недовольно спросил Тьен, окончательно просыпаясь. – Ты зачем меня разбудил? Еще рано.

– Не рано, – Илмари обхватил его поперек живота и бесцеремонно положил ладонь на лобок, накрыв пальцами член. – Просто с моря туман несет, а так-то уже скоро пора обедать.

– Не трогай меня! – Филипп сердито дернулся, пытаясь отодвинуться. – Я не собираюсь…

– Да ну? – промурлыкал Илмари ему куда-то в затылок. – А по-моему, тебе очень даже хочется.

Филиппу действительно хотелось. Но, разумеется, не того, что предлагал чертов варгарец. Хотелось отлить, а потом затащить в постель какую-нибудь горячую девицу и доказать самому себе, что он все еще мужчина.

Нет, если говорить откровенно, не так все и плохо было в брачную, чтоб ее, ночь. Минет в исполнении Илмари оказался великолепен. Да и потом… то интересное место внутри… Забыть ослепительные всполохи возбуждения оказалось сложно. Но повторения Филипп все равно не хотел. Слишком унизительно принимать участие в противоестественном акте, да еще пассивной стороной. Он привык к иному распределению ролей в сексе и не хотел становиться для варгарца «женой».

Поэтому Тьен решительно скинул с себя ласкающую руку и приподнялся.

– Где здесь туалет? – мрачно спросил он у раскинувшегося на перине Илмари, который поглаживал себя по жесткому бледному животу.

– За дверью справа от окна, – лениво ответил тот. – И кувшин умыться там же.

– Кошмар какой-то, – пробормотал Филипп, опуская ноги на вытертый ковер. – Вместо нормального туалета лоханка, вместо умывальника вообще не пойми что. Дикость, варварство.

За дверью обнаружилось большое помещение с огромных размеров корытом, куда поместились бы двое, а то и трое человек, украшенный непонятными вензелями глиняный горшок, от которого пахло мочой, и дурацкое приспособление на ржавых цепях, которое требовалось наклонять одной рукой, чтобы потекла вода.