Текст книги "Варвар (СИ)"

Автор книги: Корсар_2

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

1.

Если бы Филиппа Тьена спросили, какой день в его жизни можно считать самым кошмарным, он не размышлял бы ни мгновения: пимпренель Пятого года Третьего столетия Космической эры. Или, говоря по-простому, нониди второй декады флореаля.

Именно в полдень этого ужасного дня орбитальный челнок галактического крейсера «Шандиан» мягко приземлился на первом и единственном космодроме планеты Варгар. Филипп откинул тяжелую крышку противоперегрузочного саркофага, приподнялся на подрагивающих от волнения ногах и первым делом заставил посветлеть защитную пластину иллюминатора.

Все, как ему и рассказывали: выжженная до каменной твердости земля космодрома, голубые горы на горизонте с шапками ослепительно-белых ледников, а между космодромом и горами – бескрайний, невыносимо живой и зеленый лес.

– Охренеть, – коротко выразил свои чувства Филипп и повернулся к первому советнику Миссии. – Это здесь везде так?

– Почти, – Патрик Дюваль пригладил растрепавшиеся волосы, одернул строгую серую униформу посланника. – А что вы хотели, Филипп? Средневековье, дикость. Нам понадобилось семьдесят лет, чтобы убедить варгарцев в нашем человеческом происхождении. И еще почти столько же, чтобы внедрить некоторые наши технологии. Но здесь отсутствует промышленность, сельское хозяйство на примитивном уровне, тотальная диктатура континентального правительства в центре и постоянные феодальные войны в дальних провинциях. Так что не ждите электронных слуг, субмолекулярных обедов и гидрогелевых омолаживающих бассейнов. Все проще: местные девки в качестве прислуги, жареное на угольях в условиях полной антисанитарии мясо и выдолбленные из каменного дерева ванны, куда таскают подогретую на костре воду. Ведрами, Филипп! Кстати, я надеюсь, вы сделали все полагающиеся прививки? Здесь имеется несколько очень неприятных заболеваний.

– Разумеется, Патрик, – Филипп нетерпеливо мотнул головой. – Мне говорили, в столице есть роскошные лупанарии…

– Да, тут варгарцы на высоте, – Дюваль усмехнулся. – Культ плотских удовольствий. Масса самых разнообразных вин, естественных наркотиков на все случаи жизни – от сражения до секса, ну и сам секс, собственно говоря. Я вам очень советую, пока мы будем добираться до Нароби, внимательно ознакомиться с методическим пособием. Здесь многое можно, именно поэтому на Варгар не пускают туристов и любопытствующих – слишком велико искушение забыть о разнице цивилизаций и впасть в полуживотное состояние. Но здесь также существуют очень серьезные табу. И если скотскую пьянку и многодневный разврат вам снисходительно простят, то нарушение правил может оказаться чревато множеством неприятностей вплоть до полного разрыва отношений между Унией и Варгаром. А вы сами понимаете, чем грозит прекращение поставок солара. Мы только-только начинаем использовать все его свойства, и они поистине уникальны. Ученые прогнозируют практически удвоение средней продолжительности жизни, полный отказ от трансплантации выращенных или синтетических органов, победу над генетическими заболеваниями…

– И нахрена? – Филипп помахал перед носом советника методичкой. – Мы и так не знаем, куда девать людишек. Миры Унии перенаселены, а желающих записаться в колонисты и осваивать какую-нибудь заросшую джунглями планету у черта на рогах находится не так уж много. Все рассчитывают явиться на готовенькое: к теплым сортирам, биодомам и геликоптерам на заднем дворе. Никто не хочет копаться в дерьме и чесаться от гнуса. Зачем им такой подарок – непрошибаемое здоровье и двести лет активной жизни? Они со своими ста не знают, что делать.

– Кто вам сказал, Филипп, что это для всех? – Дюваль тонко улыбнулся. – На всех миллиардов не заработать. Для всех нужно выпускать много и дешево. А принцип Immortality Corp. – мало и очень дорого, очень. Ваша семья уже полтора столетия спонсирует все экспедиции на Варгар, все разработки, касающиеся солара. Если бы не Тьены, на орбитальном маяке давным-давно был бы установлен сигнал, запрещающий крейсерам входить в эту систему и вмешиваться в развитие цивилизации, отстающей от нас на тысячелетия. И если бы не ваш отец, вы никогда не оказались бы здесь в качестве почетного гостя на церемонии подписания третьего двадцатилетнего договора о двустороннем сотрудничестве между правителями Нароби и представителями Immortality Corp.

– А что они получают взамен? – поинтересовался Филипп, когда геликоптер взмыл над космодромом и взял курс в сторону гор. – Мы получаем солар, а эти дикари?

– Кое-что не менее важное для них, чем универсальный эликсир жизни – для нас, – Дюваль вытащил из кармана Филиппа брошюру и бросил ее Тьену на колени. – Настоятельно прошу: ознакомьтесь. Вы пробудете здесь какую-то неделю, но иногда и мгновения достаточно, чтобы совершить непоправимое. Вы же не хотите, допустим, оказаться на колу только за то, что ущипнули за задницу приглянувшуюся девчонку? А между тем подобные знаки внимания здесь допустимы или в отношении женщин семьи, или в лупанарии. Или на войне – но там царят другие законы. А обычная горожанка поднимет крик и вызовет стражу.

– У меня дипломатическая неприкосновенность! – возмутился Филипп. – Что за преступление – ущипнуть за задницу? Херня какая-то.

– А это вы в местном суде будете рассказывать, – Дюваль отвернулся. – Не ленитесь, Филипп. Каких-то двадцать страниц.

Разумеется, читать методическое пособие Тьену быстро наскучило. Он с детства не терпел никаких правил. Впрочем, имея для этого все основания: единственный прямой наследник владельца гигантской корпорации, державшей восемьдесят процентов здравоохранения Унии – Союза колонизированных планет Солнечной системы и Земли, – Филипп родился и вырос на Луне. В ее единственном мегаполисе, собравшем под искусственное небо спутника всю элиту Унии – около восьми тысяч семей, контролировавших экономику, политику, культуру, науку, моду и вообще все, что только можно себе представить. До двадцати лет в словарном запасе Филиппа отсутствовало слово «нельзя», хотя потом ему все же пришлось его выучить. Но и в нынешние двадцать три недоступного для Филиппа Тьена оставалось мало. Так что когда четыре месяца назад он заявил отцу, что хочет наконец-то побывать на первобытном и столь притягательном Варгаре, Батист Тьен не смог отказать. Тем более после того, как выяснилось, что сыновья Мартина Штерна и Клауса Петерсона побывали на Варгаре с недельным ознакомительным визитом еще в прошлом году.

Собственно говоря, они и соблазнили Филиппа рассказами о варварских лупанариях, страстных аборигенках и некоторых занятных представителях флоры Варгара, способных вызвать потрясающие по силе и реальности галлюцинации после пары затяжек.

Так что глазея в окно геликоптера, летевшего над раскидистыми кронами каких-то могучих деревьев, Филипп думал отнюдь не о правилах и законах, а о том, чем удивят его местные шлюхи. Сам он считал, что это невозможно, но, вероятно, здесь имелись в запасе какие-то специфически варварские штучки, если Вилли Штерн даже спустя год пускал слюни при одном только упоминании о Варгаре.

Лес закончился внезапно – просто оборвался на берегу широкой реки, ослепительно блестевшей под солнцем. И сразу за рекой Филипп увидел аккуратные прямоугольники полей, квадраты садов и крытые ярко-красной черепицей аккуратные домики. Это было необычно и непривычно. Если леса на Земле еще существовали, строго охраняемые суровыми законами, то патриархальных деревень не осталось и в помине. Синтетическая пища тысячелетие назад уничтожила сельское хозяйство, основательно загрязненный промышленностью воздух заставил население переместиться в города, прикрытые специальными куполами, играющими роль воздушных и солнечных фильтров. Ну а на Луне деревень не существовало изначально, равно как и на Марсе, Меркурии, Венере и на плотно заселенных спутниках Юпитера. Что касалось колоний землян, расположенных в иных звездных системах, то там Филипп никогда не бывал. Его не прельщали трудности и их преодоление.

Разглядывая мелькающие внизу домишки, дороги и спешащих куда-то людей, Филипп пропустил момент, когда геликоптер развернулся, на время зависнув боком к огромной крепости. Зрелище открылось грандиозное, и Тьен прилип к иллюминатору, стараясь запомнить все подробности.

Гигантская крепость, казалось, вырастала из скалы. На широких уступах ниже мощной стены зеленели сады, то тут, то там разрезанные искрящимися лентами водопадов. Ветер рвал с флагштоков узкие флаги бирюзового и желтого цветов. Геликоптер поднялся выше, и взгляду потрясенного Филиппа открылся огромный город. Дома, запруженные людьми улицы, всадники на странного вида животных, парки и пруды, а в центре этого варварского великолепия – сияющий золотыми и голубыми куполами белоснежный дворец, изящный и в то же время величественный.

– Как? – Филипп развернулся к довольно хмыкнувшему Дювалю. – С их уровнем развития?

– Ну, если верить хроникам варгарцев, Нароби строился почти четыреста лет. И вот уже триста существует в своем нынешнем виде. Не забывайте, Филипп: это столица всей планеты, здесь находится верховное правительство континента. Замки окраинных вассалов много мельче, проще и беднее. Поверьте на слово. Представители Миссии много где побывали – в большинстве местных феодалий обычные дикость и невежество. Но Нароби – истинная драгоценность, зримый плод человеческого гения.

Миссия землян располагалась в трехэтажном каменном здании, стоящем в глубине дворцового парка. Наскоро ознакомившись со своими апартаментами, Филипп переоделся в более подходящий жаркому дню костюм – открывающая шею и руки легкая короткая туника и свободные светлые брюки, – ухватил с подноса какой-то ярко-оранжевый фрукт, брызнувший приторно-сладким прозрачным соком, и вышел в парк.

Дюваль объяснил ему, что земляне пользуются полной свободой передвижения в столице, но без знающего топографию города сопровождающего за пределы дворца пока лучше не выходить. И хотя Филиппа грызло нетерпение, он все же решил отложить экскурсию по злачным местам Нароби до завтрашнего дня. Вечером планировалось торжественное подписание договора, затем прием и ужин, и пропускать все это, заблудившись в каменных лабиринтах столицы, не хотелось.

Вдоволь нагулявшись по дорожками и тропинкам парка, налюбовавшись обнаженными статуями, наудивлявшись причудливым цветам на газонах и клумбах и диковинным рыбам в прудах, Филипп присел на каменную скамейку в тени какого-то дерева, чьи ветви сгибались под тяжестью темно-коричневых, собранных в грозди плодов. Протянув руку, Тьен легко оборвал одну гроздь и уже собрался было надкусить плод, когда за спиной раздался негромкий голос.

– Не думаю, что тебе понравится его вкус. Лабилия созреет к концу сезона дождей. Хотя некоторые ценители считают, что только недозрелой она обладает максимумом оттенков вкуса.

Филипп обернулся. За его спиной – буквально в двух шагах – стоял высокий молодой парень. Из одежды на нем были только брюки и нечто, напоминавшее сеть с дыркой для головы, схваченную с боков серебристыми зажимами. В светло-желтых волосах, небрежно падавших на плечи, отчетливо выделялись две угольно-черные пряди. Темно-карие, почти черные глаза, прямой нос, высокие скулы. Тонкие губы и неожиданно мягкая линия подбородка. А в довершение картины – сильное тело с прекрасно и гармонично развитой мускулатурой, равномерно-золотистое от загара.

– Ты говоришь на космолингве? – потрясенно спросил Филипп, пытаясь понять, откуда явился этот странный тип. Его совершенно точно не было поблизости в тот момент, когда Тьен плюхнулся на скамейку передохнуть.

– Мы учим этот язык с детства, – парень пожал плечами. – С того самого времени, как был подписан первый договор между Варгаром и Унией Солнца.

– Мы?

– Члены правящей семьи, – парень приблизился и забрал из пальцев Филиппа позабытый фрукт. – Мое имя Илмари, я второй сын правителя Нароби. А кто ты? Я не видел тебя раньше в Миссии Унии.

– Я только сегодня прилетел, – пробормотал Филипп. – На экскурсию типа. Ну, отдохнуть, погулять, посетить интересные места… Меня зовут Филипп Тьен.

Илмари еле заметно улыбнулся.

– В столице много… интересных мест. Но в одиночку там лучше не появляться. Стража не всегда успевает, когда нужно. Впрочем, я могу составить компанию, если ты не возражаешь. Но только не сегодня.

– Разумеется! – Филипп энергично покивал. – Сегодня же праздник.

– Да, – Илмари еле заметно поморщился. – Честно признаться, не люблю дворцовые сборища. Сначала все чинно и прилично, а потом…

– Что – потом? – с любопытством спросил Филипп, уже представляя себе что-то вроде Оргий полной Земли, которые время от времени устраивала золотая молодежь Луна-сити.

– Да ерунда всякая, – Илмари снова поморщился. – По всем углам валяются пьяные, везде пролитый жир, кости на полу, шкурки. Никто не в состоянии даже круга в танце пройти… Знаешь, я всегда предпочитал этому честные развлечения за деньги. Во всяком случае, в лупанарии чище. Ты ездил когда-нибудь на зарге?

– Я даже не знаю, что это, – ухмыльнулся Филипп.

– А, ну да, – Илмари улыбнулся. – Это животное. Я сел на зарга почти сразу после того, как научился ходить. Конечно, это была карликовая порода – для взрослого я был слишком мал. Хочешь покататься?

Естественно, Филипп согласился. Новый знакомый оказался исключительно приятным человеком – в нем не было ничего, что Тьен мог бы назвать варварским, разве что движения – неожиданно быстрые и резкие. При этом Илмари был грациозен. Глядя на него, Филипп думал, что второй сын правителя безумно похож на героя исторических виженов, которые он с таким удовольствием смотрел в детстве. Илмари легко можно было представить с копьем и щитом. Или с мечом. Отбивающимся от толпы злобных сарацинов. Или похищающим прекрасную девушку из-под носа огнедышащего дракона. Или ведущим в бой войско таких же сильных и гордых рыцарей.

Через два часа прогулки на зарге, оказавшемся похожим на земную лошадь, но со спиралевидными толстыми рогами, надежно защищавшими голову животного с двух сторон, Филипп уже был уверен, что не встречал в своей жизни более приятного и интересного собеседника, чем Илмари. Разница в уровне цивилизаций как-то очень быстро забылась – Тьен любовался свободной посадкой, отточенными движениями, прекрасной фигурой и искренне думал, что у аборигенов Варгара не зазорно кое-чему и поучиться. Например, вот этой открытости и искренности. А уж жизнь – естественная, на природе – и вовсе покорила Филиппа. Илмари небрежно срывал с фруктовых деревьев какие-то плоды, на ходу протягивал их гостю, и Тьен упивался натуральной, а не синтетической сладостью, пряностью и необычностью вкусов.

Впрочем, он обратил внимание, что некоторые деревья росли в каких-то ажурных клетках. Висевшие на них фрукты золотились в солнечных лучах, словно бы светясь изнутри. Остановив зарга около одного такого дерева, Филипп попытался дотянуться до ветки, но Илмари проворно перехватил его запястье.

– Ни в коем случае, Филипп!

– Табу? – Тьен припомнил слова Дюваля.

– Не совсем, – Илмари еле заметно улыбнулся. – Скорее, традиция. Плоды наргари едят только вдвоем, только после захода солнца и только с тем человеком, который нравится.

– Не понял, – Филипп наклонился к решетке, рассматривая таинственный фрукт. – А в одиночку угоститься нельзя?

– Нельзя. Даже мы не можем позволить себе наслаждаться их вкусом просто так, – Илмари рассмеялся. – Но я обещаю, что упрошу отца подарить тебе несколько штук. За пределами Варгара никакие традиции не действуют.

В комнаты Филипп вернулся в полном упоении от прогулки и Илмари, которого уже был готов назвать своим другом. Он всегда легко попадал под обаяние новых людей, чаще всего быстро разочаровывался, нередко записывал бывших случайных друзей в смертельные враги и мгновенно об этом забывал. Свойственная ему легкомысленность пока еще ни разу не сыграла с ним злую шутку, но это объяснялось, скорее, высочайшим положением его семьи, с которой мало кто рискнул бы связываться, чем природным везением. Однако Филипп над положением дел задумывался редко, как не задумался и в этот раз, собираясь на прием.

Он принял ту самую ванну, о которой рассказывал Патрик, позволив паре неразговорчивых местных слуг вымыть себя, причесать и одеть в варварски великолепный балахон, украшенный золотым шитьем и крупными драгоценностями.

Дюваль, явившийся к концу одевания в таком же роскошном костюме, одобрительно похлопал Филиппа по плечу.

– Отлично выглядите. Вам идет это золото.

– Думаете? – буркнул Тьен. – Я чувствую себя так, словно у меня на плечах мешок с камнями.

– Дело привычки, – Дюваль улыбнулся. – После подписания договора можно будет все это снять и переодеться в более легкое и удобное. Но официальная церемония требует официальных же одежд. Здесь к этому довольно строгое отношение.

– Традиции? – мрачно уточнил Филипп, разглядывая себя в идеально отполированное металлическое зеркало.

– Они самые. Идемте.

К счастью, долго потеть в непривычной одежде Филиппу не пришлось. На церемонии он был занят тем, что разглядывал обстановку тронного зала и приглашенных на подписание людей. Он никого не знал в Миссии, кроме Дюваля, а из местных был знаком только с Илмари, который с невозмутимым видом стоял за левым плечом отца. Вот кому действительно шло и золото, и вульгарно крупные самоцветы. Впрочем, они шли всем варварам, находившимся в зале – высоким, светловолосым, державшимся с удивительной надменностью.

– Местная элита, – шепнул Филиппу Патрик в перерыве между торжественными речами. – В Нижнем городе вы встретите сколько угодно брюнетов, рыжих, шатенов. Говорят, если у членов правящей династии рождается ребенок, не обладающий светлыми волосами, его отправляют за пределы дворца, объявляя умершим. А принявшая такого ребенка семья получает пожизненное содержание и зарга из дворцовых стойл.

– Забавно, – сквозь зубы ответил Филипп, чувствуя, как по спине катятся капли пота. – Принудительный отбор?

– Как везде, друг мой, – Патрик выпрямился. – Хотя, по слухам, половина этих блондинов просто крашеные. Еще немного терпения, Готлиб уже заканчивает благодарственную речь.

Еще через четверть часа, с облегчением скинув тяжелый балахон на руки слуге, Филипп вместе с Дювалем прошел в обеденный зал. Его уже не поражала роскошь: он слишком устал от дневных впечатлений, чтобы с прежним восторгом реагировать на искусную каменную резьбу, украшенные все теми же самоцветами светильники на стенах и под потолком, столы, ломившиеся от огромных блюд с аппетитно истекавшими соком тушами местных животных и птиц. Да и сам ужин вызвал у него скорее тягостное чувство неловкости, чем удовольствие от натуральной пищи. Ели руками, отрывая куски мяса прямо от туш, проливая вино и соус на мозаичные полы, кидая кости под стол в поставленные в ногах лохани. В дальнем конце зала играл какой-то местный оркестр, состоявший из гуделок и трещоток, заглушавший грохотом любые попытки разговора. Так что Филипп даже обрадовался, когда сидевшие за столом вдруг стали подниматься и по двое-трое выходить в соседний зал.

Филипп поспешил туда, оставив Дюваля беседовать с каким-то очередным местным вельможей. Здесь было прохладнее, на широких столах в живописном беспорядке лежали местные плоды. Танцующие время от времени угощались ими, кидая огрызки и шкурки прямо себе под ноги. Филипп поморщился, повернулся к окну и неожиданно увидел на центральном столе длинную ветку. Это были те самые фрукты, наргари, о которых ему рассказывал Илмари. Ветка лежала, никем пока не тронутая, соблазнительная, как любой запретный плод.

Справедливо рассудив, что раз уж наргари не за решеткой, то их можно попробовать, Филипп решительно взял опустевшее круглое блюдо, уложил на него ветку, отыскал глазами в толпе у стены Илмари, о чем-то разговаривающего с пожилым лысеющим мужчиной, и двинулся к своему новому приятелю, широко улыбаясь.

– Как видишь, ради нас и договора с Унией твой отец решил пожертвовать традициями. Угощайся!

И сунул блюдо в руки онемевшему от неожиданности Илмари. Музыка немедленно и резко оборвалась, танцующие пары замерли. Филипп недоуменно обернулся и увидел, как мертвенно-бледный Патрик Дюваль хватается за стену, чтобы не упасть.

– Я что-то не то сказал? – Тьен растерянно посмотрел на Илмари, загорелое лицо которого сейчас казалось серым.

– Да, – безжизненным голосом ответил тот и выронил блюдо. Ветка ударилась об пол, несколько наргари оторвались и покатились в разные стороны. – Ты только что официально вступил со мной в брак.

2.

– Ваше Высочество, пора вставать.

Голос Рони Илмари слышал каждое утро, и это неизменно приводило его в хорошее расположение духа. Вот и сейчас, не открывая глаз, он лениво потянулся, улыбнулся и, молниеносно ухватив любовника, дернул его на себя, опрокидывая в постель.

– С добрым утром, – шепнул Илмари в розовое ухо, которое обнажали собранные в прическу светлые волосы. Это тоже всегда безумно заводило: то, что Рони каждый раз тщательно причесывался перед тем, как прийти в его спальню. Будто не знал, что вскоре будет выглядеть так, точно полночи шатался по густым зарослям колючего солара. Поскольку Илмари по утрам любил бурный секс.

Вот и сейчас принц жадно потянулся к знакомым губам, толкаясь в бедро любовника готовым к подвигам членом, чтобы тот оценил размер его нетерпения. Однако Рони внезапно забарахтался, испуганно и задушенно причитая:

– Нет-нет, Ваше Высочество! Нет, вы что! – вырвался и полез вон из кровати.

От удивления Илмари даже сел на постели:

– Рони? С тобой все в порядке?

– Я не могу нарушать правила, – покрасневший Рони торопливо одергивал тунику и приглаживал волосы. – Никто во дворце не может настолько не уважать вас и порядки Варгара. Вы забыли, Ваше Высочество, что вы – почти женатый человек?

Илмари застонал и упал обратно на подушки, закрыв глаза рукой. Мерзауг бы сожрал этого несносного унианца!!! А такое было прекрасное утро, пока он не вспомнил! И ведь накануне вечером получил отказ от Соли, которая также воспротивилась по обыкновению нырнуть в его объятья, хотя он и пообещал держать рот на замке. Но как же – чтобы гордая аристократка согласилась спать с женатым принцем! Она тогда сама себя перестанет уважать. Главное, утром она себя вполне уважать могла, а уже вечером из-за какого-то невежи-чужака у нее вдруг не получится. А теперь еще и Рони! Это был полный крах жизни Илмари, в первую очередь – интимной. Не с этим же неуклюжим унианцем, по собственной дурости связавшим их брачным обязательством, заниматься теперь сексом! А с кем, если ни любовник, ни любовница нарушать правила не согласны?

– Хорошо, – зло сказал Илмари, поднимаясь с кровати. – Я сейчас же пойду к отцу и выясню, не разрешили ли они с руководителем земной Миссии это недоразумение. И если только дурацкое предложение руки и сердца засчитали недействительным – я вернусь и немедленно тебя оттрахаю, понял? Попробуй тогда только заикнуться мне про правила!

Рони, по-прежнему покрытый краской стыда, стремительно откланялся, а Илмари принял ванну и облачился в подходящий для утреннего визита к отцу костюм. Поскольку настроение болталось где-то в районе подвального этажа дворца, слугам весьма чувствительно перепало за нерасторопность, хотя в действительности Ва, Ли и Ту носились по комнате как бешеные, стараясь угодить принцу. Но кого это волновало! Илмари считал, что все обычные процедуры на сей раз происходят непозволительно медленно. И то, что в другой ситуации он бы еще как минимум половину утра провел в постели, никакой роли не играло.

Как ни странно, к отцу Илмари допустили далеко не сразу. Такое частенько практиковалось в его детстве – младшего принца за какие-то провинности подолгу держали в приемной, прежде чем позволяли пройти в покои родителей. Чтобы он успел осознать всю недопустимость своего поведения и вдосталь понервничать. В таких случаях после аудиенции он выходил заплаканным и выжатым, как лабилия, да еще и с каким-нибудь неприятным поручением в виде наказания.

Последний раз подобное отношение к себе он видел через несколько восходов после наступления возраста тау, и тогда его проступок действительно был велик. Но за последние сезоны он сильно отвык от такого обращения, и теперь занервничал еще больше. Похоже, отец весьма недоволен им, иначе зачем возвращаться к старым проверенным методам?

За время ожидания Илмари успел нафантазировать себе диких ужасов в виде ссылки из дворца на целый сезон, запрета на любимые скачки на заргах и принуждения в течение как минимум семи восходов вершить справедливый суд, принимая не нашедших правды в другом месте варгарцев – была у царской семьи такая скучная и неприятная обязанность (хотя, к примеру, Исмари считал ее привилегией). Как всегда, освященная вековыми традициями.

Илмари готов был признать, что повел себя глупо, от неожиданности приняв блюдо из рук землянина. Однако наказывать его за маленькую неосмотрительность настолько жестко – это же просто бесчеловечно!..

Похоже, на сей раз родитель несколько просчитался со временем маринования в приемной, поскольку постепенно от паники и впадания в тоску Илмари дошел до точки кипения. Так что когда мажордом все же пригласил его в покои, Илмари ворвался туда, еле сдерживая злость. И с порога заявил:

– В Верховном судилище я сидеть не буду!

Отари медленно обернулся к сыну.

– О чем ты, Илмари? Какое судилище? Ты счастливый жених, так неужели я могу заставить молодожена проводить восходы в суде вместо того, чтобы наслаждаться временем наргари?

Не ожидавший такого Илмари подавился заготовленным воплем о том, что от скачки в честь тезоименитства матушки его тоже никто не заставит отказаться, и закашлялся, вытаращившись на отца. Тот, глядя в ответ весьма холодно своими пронзительными голубыми глазами, учтиво улыбался.

– Что? – просипел Илмари, когда ему удалось справиться с собой.

– Свадебная церемония и пир назначены на сегодняшний полдень, – любезно сообщил отец. – Все согласно обычаям. Одежду к церемонии тебе уже готовят.

– Не может быть! – выпалил Илмари. – Это не просто жестоко – это супержестоко, отец! Ты не можешь так со мной поступить! Мужской брак – это же позор! Я ни за что не выйду в пиршественную залу с этим… с этим…

– Ты хочешь сказать – со своим супругом, наследником корпорации, ведущей с Варгаром торговлю и обеспечивающей покой на наших границах? С представителем могущественной цивилизации, которая, при желании, может стереть Варгар в порошок? – любезно уточнил Отари, и тут же его тон сделался непримиримо-жестким. – Разумеется, ты выйдешь, Илмари. И сочетаешься браком по всем правилам.

– Отец, не шути так, – срывающимся голосом попросил Илмари. – Я знаю, что совершил огромную глупость, не заметив сразу, что там протягивает этот тупица. Но последствия не могут быть настолько ужасны!

– Напротив, сын. Никаких ужасов. Породниться с нашими друзьями через брак детей двух влиятельных в своем мире людей – отличная, беспроигрышная мысль! А вот если ты попытаешься сорвать церемонию – тогда, безусловно, последствия будут жуткими. И учти – я буду не на твоей стороне. Мне придется тебя казнить, чтобы хоть как-то компенсировать представителям Унии моральный ущерб. А если ты сбежишь – тогда я казню тебя еще и прилюдно, чтобы другим неповадно было нарушать наши обычаи. Ты меня знаешь: я найду тебя, где бы ты ни скрывался. Варгар только на первый взгляд кажется огромным. Для сведущих людей он мал, как… – Отари поискал взглядом и наконец остановился на инкрустированной изумрудами безделушке, – как моя табакерка для нюхательной соли. Поскольку у наших друзей унианцев есть замечательные системы для поиска всего, что пропало или хочет спрятаться.

С каждым словом отца Илмари все больше съеживался, словно из него выпускали воздух – как из крашеного рыбьего пузыря, которые так любили надувать дети.

– Но, отец, – все-таки попытался робко возразить он, – ведь он же брюнет!

Слова «мой будущий супруг» ни в какую не хотели выходить из глотки.

– Ну, детей от вашего брака я не жду, – осклабился Отари, – поэтому волноваться тут не о чем.

– Да причем тут дети! – возмутился Илмари. – А я? Как я буду жить с ним?!

– Так же, как принял из его рук наргари, – пожал плечами Отари. – Ты не подумал о последствиях. Ну а теперь не думай и дальше.

– Я не видел! – в отчаянии завопил Илмари. – Я не посмотрел, что он мне сует. Я разговаривал с Бодари! А тут этот невежа что-то пихнул мне в руки – я и взял.

– Боюсь, за свою невнимательность тебе придется расплачиваться всю оставшуюся жизнь, – безжалостно сказал Отари. – Ты ведь знаешь, что разводы в королевской семье недопустимы.

– Да я лучше умру! – заявил Илмари, осознав всю бездну раскрывшегося перед ним несчастья.

– Умри, – спокойно согласился Отари. – Этим ты избавишь свою семью от сплетен и срама. Но только после свадебной церемонии. Она должна состояться безоговорочно. А потом можешь наложить на себя руки. Я позабочусь, чтобы твоя смерть выглядела, как несчастный случай.

– Ты… ты… – у Илмари куда-то пропали все слова.

– Я, – снова согласился Отари. – Оскорбить Унию пренебрежением к одному из ее важных представителей, гостящих на нашей земле, я не могу. Для блага Варгара слишком важно то чудесное оружие, которое они поставляют в обмен на солар.

– Не Варгару, – мрачно возразил Илмари, которому уже нечего было терять, – тебе. Ты всегда бредил абсолютной властью. А с унианскими штучками тебе никто не соперник.

– Я стараюсь на благо династии. Моя семья правила и будет править Варгаром.

– Я ведь тоже твоя семья, – напомнил Илмари.

– Был моей семьей, – кивнул Отари. – Но таким неосмотрительным глупцам в ней не место. Я тебя предупреждал в прошлый раз, несколько сезонов назад: еще одно прегрешение – и ты поплатишься. К сожалению, у меня нет возможности просто изгнать тебя. Однако заставить исполнить свой долг до конца – в моих силах. Ну и, разумеется, позаботиться о том, чтобы трон никогда не перешел к тебе. Так что можешь не сомневаться – ты уже исключен из числа престолонаследников. Неофициально, само собой… А теперь – больше не задерживаю. Желаю счастья в семейной жизни. Не сомневаюсь, оно у тебя будет – ты ведь, как известно, не против забав с мужчинами. И жду в полдень в тронном зале… сынок, – последнее прозвучало насмешливо-презрительно, и Отари отвернулся к окну, давая понять, что аудиенция окончена.

Как побитый мельх, Илмари поплелся к выходу, погруженный в небывалые пучины отчаяния. Все рухнуло в одночасье. Все глобальные планы и тайные надежды. Все мечты и смелые проекты… Великая бесконечность, да как же такое вообще могло случиться?!