Текст книги "Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 1"

Автор книги: Коллектив авторов

Алекс НАДИР

Закат дотлел, спустилась ночь, сгустилась тьма

 
Закат дотлел, спустилась ночь, сгустилась тьма.
Опять один, дым сигарет, зима-зима…
Слова мертвы, горит торшер и горек чай,
Моя любовь, мои мечты, моя печаль…
 
 
И вновь курить, и мыслей нет, ещё виток —
Тоски моей, любви моей… Зажгись, восток!
Когда с домов, ворча, спадёт ночная тень,
Душа вздохнёт, затем взгрустнёт… И новый день…
 

Кто не любил

 
Кто не любил, тот так и не поймёт,
Как мир живёт.
Как дождь, стеной надвинувшись с утра,
Обильно поит землю.
Как внемлют
Небу облака.
И как река
В ночи играет переплеском.
Как озаряет алым блеском
Твой дом мечтательный закат,
Как звёзды говорят
Между собой – полночные подруги,
И питерских мостов смурные дуги
Вдруг изменяют строгий вид…
Как сердце – стонет и дрожит,
Выстраивая вереницы планов,
Как воздух – ароматом пряным —
Надеждой тёплой напоён.
И кажется: весь мир влюблён
В того, кто здесь, сейчас, пока ещё живёт…
Кто не любил, тот так и не поймёт.
 

Тебе

 
Ну вот, простуда на губе…
А впрочем, это не летально,
И я опять пишу тебе,
Чтоб сообщить, что всё нормально.
Пока не умер. Часть сомнений
Была вчера побеждена,
Реальность вновь без искажений
В бокале мутного вина.
Здесь тихо. Сонный мой мирок
У ног
Урчит, как кот иль кошка,
И по проторенной дорожке
Ползут делишки и дела…
…Какая дурь меня гнала?
Искать, любить, за что-то драться,
На танки со штыком бросаться?
«Достичь заоблачных вершин!»
Чудак… Умнее всех – пингвин,
Что дальновидно прячет тело,
Когда на подступе гроза;
Смотреть грозе глаза в глаза?
Ну уж увольте, – глупость – дело!
На редкость бесполезный труд.
Те реки вспять не потекут.
Не потекут.
Как ты ни тужься!
Я сыт по горло этой чушью:
«Кто верит, тот не побеждён?!».
Пусть так!
Милей мне мой планктон.
Размерен темп, тихи раздумья,
Организован быт разумно.
Нижайший мой поклон судьбе!
Да жаль – простуда на губе…
 

В образе

 
В чём беда? Надоело пробовать?
Раздражаю извечной печальностью?
Извините! Я просто в образе,
Упиваюсь своей гениальностью.
 
 
Ах, сердечно желаете лучшего?!
Чтобы счастье в любви и согласие?
Я не против, во всяком случае,
Никогда не пытался препятствовать.
 
 
Недалёк миг, всё скоро изменится!
Я хоть чёрствый, но всё же не каменный,
Дайте срок, и все тени сомнения
Растворятся в тумане памяти.
 
 
Отчего же «напрасные хлопоты»?
Вам не лестны слова благодарности?
Извините! Я снова в образе,
Наслаждаюсь своей бездарностью.
 

Одиночества тонкую шаль

 
Одиночества тонкую шаль
Да на плечи – согреть бы душу!
Видит Бог, я уже не нарушу
Жизни Вашей святую печаль.
 
 
Расставания глупую боль
Да в подкорку – чтоб без осложнений!
Видит Бог, я, конечно же, гений:
Что мне эта пустячная роль?
 
 
Прожитого осевшую пыль
Да по ветру – пускай гоняет!
Видит Бог, ничего не решает
Ожиданий бессмысленных штиль.
 
 
От обиды угрюмую тень
Да на солнце – авось исчезнет,
Видит Бог, не излечит болезни
Наш вчерашний ненайденный день.
 
 
По одной из случайных дорог
Мы промчались – на встречных курсах.
Видит Бог, ляжет в прежнее русло
Тихой жизни ленивый поток.
 

Что мой мир – о тебе мечта

 
Что мой мир – о тебе мечта,
Странный сон, пробуждений блиц.
Вот! Вот эта!.. Опять не та…
Просто схожесть имён и лиц.
 
 
Просто так же стреляет взгляд,
Тот же самый курносый нос.
И похожий на водопад
Завитушек шальной разброс.
 
 
Просто мысли – как ты хотел,
Просто чувства – как ты мечтал.
Этот голос, что раз задел,
Это счастье, что Бог послал…
 
 
Так бывает, каприз судьбы!
Больно только, когда впервой.
Обознался – ведь люди мы.
Просто память… системный сбой.
 

Ольга НЕФЁДОВА-ГРУНТОВА

Умер бы отец молодым

 
Умер бы отец молодым,
Если бы не мама моя.
Отчего ж не веришь мне ты,
Что всего важнее семья?
Отчего спустя долгий срок
Встреч – взахлёб, прощаний навзрыд
Невдомёк мне всё, не в урок.
Да всё горше сердце болит.
Я в отца, да в маму свою,
Вот и не могу больше так.
Знаешь, мне бы тоже – семью,
Садик, дом, да к дому – чердак.
Вешаться? Да нет. У меня
Там сушились травы бы, слышь?
Чтобы хвори близких унять,
Чтоб здоровым рос наш малыш…
Если бы… Да что зря бубнить?
Захотел – сказал бы давно.
Мне б уйти… да теплится нить
Из того, что всё про кино…
Вкось пошла судьбы колея.
Ест глаза свобод горький дым.
Если бы не мама моя,
Умер бы отец молодым.
 

Шаги

 
По-птичьи раскинув руки,
Скрюченными пальцами цепляясь за воздух,
Старуха идёт по мокрому асфальту,
Едва передвигая ноги
В незашнурованных ботинках,
Осторожно ощупывая землю
Перед каждым шагом, перед каждым.
 
 
Кажется,
Что она учится ходить
Заново,
Будто сморщенный младенец.
Ничего не зная о жизни после смерти,
Она досыта хлебнула науки
Существования на земле.
И теперь учится осторожно ступать
В иных мирах,
В которых
Она ходить пока не умеет.
Не умеет.
 
 
Её руки,
Её старческие руки
Ещё не превратились в юные крылья,
Но скоро,
Безысходно скоро,
Когда кровь на границе времён
Потечёт вспять,
Сделав тело прозрачным,
А душу – вольной,
Она полетит.
Полетит.
 
 
А пока
Так тихи её робкие шаги
По земле,
Которую суждено покинуть!
Тогда разгладятся морщины скорби,
И она выпорхнет птицей
В небо вечности
Из своего тела, —
Сделав шаг
Из клетки своих страданий,
Сделав шаг.
 
 
Старуха учится ходить…
 

Мне все твердят
(шуточное королевское рондо)

Игорю

 
Мне все твердят: «Поэту – веры нет,
Вновь попадёт под хвост ему шлея!
Немало женщин стонут много лет…»
Мне жаль, конечно, но они – не я!
 
 
С другими, может статься, без вранья
Не обходился милый мой эстет.
Взмывали слухи стаей воронья.
Мне все твердят – поэту веры нет!
 
 
Но что нам наставительный запрет?
Не слушаем его ни он, ни я.
А все твердят: «Пройдёт лишь пара лет,
Вновь попадёт под хвост ему шлея!
 
 
К тому же, не имеющий жилья,
Неисправимо-вечный сердцеед,
Когда напьётся, то – свиньёй свинья —
Немало женщин стонут много лет…»
 
 
О бывших жёнах слыша добрый бред,
Задумавшись, отвечу не шутя:
«Таких, как я, на белом свете нет!
Мне жаль, конечно, но они – не я!
 
 
В чудачествах – мы кровная родня.
Я знаю всё. Спасибо за совет!
Но если рядом он – на мне броня,
Моей душе защиты крепче нет!»
 
 
Мне все твердят…
 

Людмила НОВИКОВА

Уже не слышно ранних петухов

 
Уже не слышно ранних петухов,
Как через сито, в окна утро льётся.
И пятнами поверх половиков
Уютно дремлют маленькие солнца.
 
 
И куры мирно квохчут во дворе,
Колодезной цепи гремят колечки.
А бабушка, проснувшись на заре,
Колдует тихо возле русской печки.
 
 
И манит аппетитный аромат,
И видно через щель: за переборкой
На противне, что подцепил ухват,
Пирог сметанный с порыжевшей коркой.
 
 
Ах, сколько было в детстве этих утр,
Когда блины и в чугунке – картошка,
Под лавкой пёс, что ласков был и мудр,
И на веранде – дремлющая кошка.
 

В родительском доме

 
Слишком долгим казался сон —
Фото мамы, чёрная полоска…
Папа…
                 И один старался он
Сохранить следы былого лоска.
 
 
Прожит год, а кажется —
                                        века…
И души моей почти не ранит,
Что чужая женская рука
Поливает мамины герани…
 

Ягоды

 
Испугалась и рассыпала
Ягод целый кузовок.
Ты зачем дорогу выпытал
В заповедный уголок?
 
 
За кустом – рубашка синенька,
Напугал – имей в виду:
Из заветного малинника
Я без ягод не уйду.
 
 
Снова полная корзиночка
Перевязана платком.
Ох и узкая тропиночка —
Не пройти по ней рядком.
 
 
Перекаты трав некошеных —
На ромашковом лугу,
Без попутчиков непрошеных
До деревни добегу.
 
 
Простывает в бане каменка,
И обеду вышел срок.
Знать, уже готовит маменька
Мне берёзовый пруток.
 

Такая тоненькая нить

 
Такая тоненькая нить
Соединяет наши души,
Что трудно взглядом уловить
И в полной тишине подслушать.
 
 
И всех примет не перечесть,
И сердце к сердцу так и рвётся,
И между нами что-то есть,
Хоть и любовью не зовётся.
 

Взяла его за пуговку

 
Взяла его за пуговку,
А он меня – за талию.
Ему со мной – в Калугу бы,
А мне бы с ним – в Италию.
 
 
А может, даже в Грецию —
Забыть дела житейские.
Сбежала бы погреться я
На пляжи на Эгейские.
 
 
Пройтись по лавкам модненьким —
Мечта моя несбыточна,
Ведь я за ним, за родненьким,
Как за иголкой – ниточка.
 
 
Покажутся неважными
Любви любые тернии,
Когда мигнут ромашки нам
Родной его губернии.
 

В однокомнатной тишине

Н.П. Юдиной

 
В однокомнатной тишине
И в уюте простых диванчиков,
Улыбаясь, нальёте мне
Чашку чая из одуванчиков.
 
 
После трудных своих недель
Отогреюсь у Вас немножко.
За окном мельтешит метель,
Снег бросая в кормушку…
                                Крошки
Вы из доброй своей ладошки
Птицам сыплете каждый день…
 

Галина ОБОЛЕНСКАЯ

Моё тепло

 
Как наше время медленно текло…
Но сколько нам ни дай – всё мало!
Ещё в твоих руках моё тепло
Голубкой сонной ворковало.
 
 
Вода в заливе – чёрное стекло,
По трапу поднимаешься устало.
Уже из рук твоих моё тепло
Ночь потихоньку воровала.
 

Париж

 
Париж – мой бред,
                           моя химера.
Где та шкала, а может, мера,
Которой исчисляют страсть?
И что же это за напасть —
Мне жить за тридевять земель,
Судьбою брошенной в метель?!
 
 
Булонский лес,
                      квартал Латинский…
Меня предупреждал Лозинский:
– Седой Париж манит и губит,
Давно он никого не любит,
Потерян счёт сердцам разбитым,
И соблазнённым, и забытым.
 
 
Мне всё равно!
                         Пускай погубит.
Я знаю, он погряз в грехах,
Но, верю, прежде приголубит,
Как стайки птиц на площадях.
 

Стрекоза

 
Мы брели по скошенному лугу,
Волны сена так манили нас…
Соблазнил меня, свою подругу,
Лечь позагорать в полдневный час.
 
 
Пахло свежескошенное сено
Мёдом, клевером, полынь-травой.
Голову мне запрокинув смело,
Не ответил на вопрос немой…
 
 
Ах, к чему вопросы и ответы,
Ласки бред и поцелуев хмель!
Ах, к чему запреты и заветы,
Если в теле сладкая метель!
 
 
Мы брели по скошенному лугу.
Зеленей травы твои глаза.
На твою протянутую руку
Отдохнуть присела стрекоза.
 

Счастливые

И рвущиеся клодтовские кони…

Р.Мечиташвили

 
По городу гуляем налегке
Бесцельно и неторопливо.
Счастливые, бредём рука в руке,
А разговор течёт лениво…
Мы счастливы, доверчиво просты —
К нам рвутся клодтовские кони,
И спины нам подставили мосты,
И площади – свои ладони.
Кружим по городу, отринув мир,
Накрапывает дождь – и вдруг – гроза!
Хороший повод, чтоб устроить пир,
И целоваться, и глядеть в глаза.
 

Тетрадь

Мысление и писание -

Дело мужеское.

Из Летописи

 
Склонилась над листом —
Звала меня тетрадь…
Но Бог грозит перстом:
– Ах, Ева! Ты опять?
 
 
Не за своё взялась!
Ступай-ка к очагу!
Смотри! У мужа власть —
Возьмёт он кочергу!
 
 
Я спрятала тетрадь.
– Ты, муж, меня не тронь,
Я разучусь писать,
Я разведу огонь…
 

Разлука

 
Время сводит в круг неумолимо
Начало и конец земного бытия…
А праздник жизни лихо мчится мимо,
Подкинув мне разлуку, как дитя.
 
 
Разлука затянулась, и, не скрою,
Я начинаю забывать твоё лицо,
Лишь о тебе напомнит золотое,
Литое обручальное кольцо.
 

Надежда ОРАЕВСКАЯ

Тогда, когда Вы обернулись

Она беспечно улыбнулась,

Ничуть о жизни не скорбя.

А я ещё раз обернулась

На позабытую себя.

Нора Яворская

 
Тогда, когда Вы обернулись,
В том, шестьдесят седьмом году,
Возможно,
               мне вы улыбнулись
На той тропинке, в том саду.
 
 
И снова травы гнутся, гнутся…
Тропинка,
                 путь мне укажи!
До Вас – тянуться и тянуться
Сквозь временные миражи.
 
 
Но чей там голос?..
                       Звонко-звонко
Поёт, бежит за мною вслед
По той же тропочке девчонка,
И ей всего тринадцать лет.
 

Туман в городе

 
Всё фантастично, всё на грани…
Домов, дворцов, монастырей
Размыты контуры в тумане.
Лишь звёзды жёлтых фонарей
 
 
Горят рассеянно, не ярко.
В застывшем городе кружу…
Давно знакомая мне арка
Сейчас подобна миражу.
 
 
Пейзаж расплывчатый и бледный.
Туман, как белая канва:
Ещё не вышит Всадник Медный,
Ещё не вышита Нева.
 

Уедем к лужским берегам

 
Давай уедем к лужским берегам,
Где в медоносах жёлтых деревеньки,
Где тишь степенно бродит по лугам,
Грустят купален влажные ступеньки.
 
 
Там, в Луге,
                        шоколадная вода,
Там аисты нарушили границу,
И мы с тобой запомним навсегда
Спокойную,
непуганую птицу.
 
 
И вальс ультрамариновых стрекоз
Мы будем наблюдать с тобой украдкой.
Ночь белая,
                       белее белых роз,
Зависнет над оранжевой палаткой.
 
 
Уедем, друг,
               за тридевять земель:
Нас очарует солнечная смальта,
Нам головы закружит сладкий хмель
Вдали от раскалённого асфальта.
 
 
Над лилией звенящее весло
Задержится,
                  опустится на воду.
А город наш сегодня замело
Июньским пухом.
                      Едем на природу.
 

Борис ОРЛОВ

В ладу живите, с миром

 
В ладу живите, с миром.
В Бога верьте.
А на судьбу не следует пенять.
Чего душа боится?
Может, смерти,
А может быть, бессмертья.
Не понять!
Когда забудет сердце об Отчизне,
Нет смысла ни в минутах,
Ни в часах.
Стремленье к смерти
И стремленье к жизни
Пред нами Ангел держит на весах.
 

Ты пришёл нас грабить, подлый тать?

Отними от меня Россию -

Что останется у меня?

Виктор Смирнов

 
Ты пришёл нас грабить, подлый тать?
Будешь проклят, а не вписан в святцы.
У меня Россию не отнять —
Я не раб, чтоб без неё остаться.
 
 
Не на кого злиться и пенять:
Наши судьи – предки и потомки.
У меня Россию не отнять —
Велика… Не сухари в котомке!
 
 
Я на вспышке злобы и огня
В бой пойду,
                 чтоб с недругом сразиться.
У меня Россию не отнять
Потому что я – её частица!
 

И гнуло, и ломало, и коверкало

 
И гнуло,
         и ломало,
                  и коверкало,
Но выстоял,
                 хотя в глазах тоска.
Картина —
одноразовое зеркало:
Мгновенье отразилось на века.
Что может быть честнее,
                            откровеннее
Улыбки?!
            Сбрось тоску и улыбнись.
На полотне остановил мгновение
Художник,
           окунувший в вечность кисть.
 

Дом высок и просторен

Иеромонаху Александру (Фауту)

 
Дом высок и просторен,
И псалмами согрет.
Патриаршье подворье,
В окнах ангельский свет.
 
 
Позабыв про невзгоды,
Я, ни молод, ни стар,
Пью намоленный воздух,
Как целебный нектар.
 
 
На подворье приходим,
Чтобы душу спасти.
Заблудившись в народе,
Ищем к Богу пути.
 

К чему вернулся?

 
К чему вернулся?
И отец, и мать
Лежат в земле.
Сгорел, как свечка, дом.
Зачем прорехи в памяти латать?
И прошлое,
И жизнь пошли на слом.
Урочище непуганых осин —
И нет ветров,
И не дрожит листва.
К чему вернулся?
Словно блудный сын,
Стою.
Как слёзы, капают слова.
 

Подлунный мир таким, как есть, приемлю

 
Подлунный мир таким, как есть, приемлю,
Холодный тусклый свет слепит глаза.
Упало небо снежное на землю
И облепило долы и леса.
 
 
Сквозняк из-за порога студит спину.
Бессонница. Не греет лёгкий плед.
На улице безлюдно и пустынно,
Сквозь стёкла окон льётся лунный свет.
 
 
И снег, и свет посеребрил ступени
Крыльца. У клёна крона набекрень.
Дрожат на стенах призрачные тени —
Я незаметно превращаюсь в тень.
 
 
Луна блестит сквозь тучу, как лампада.
И на земле – снег, и на небе – снег.
И кажется, что после снегопада
Я не земной, а лунный человек.
 

И мороз, и ветерок тщедушный

 
И мороз,
             и ветерок тщедушный,
Снежной птицей на земле зима.
Солнце в небо,
              словно шар воздушный,
Поднимает на дымах дома.
А в домах —
                весёлый свет улыбок.
Здесь привыкли ближнего любить.
Как огромен мир!
                        Но как он зыбок!
Не забудь его благословить.
 

Метёт метель

 
Метёт метель.
                  А под речным мостом
Текут снега.
                     И не отыщешь брода.
Поёт скворечник деревянным ртом
О птицах,
             улетевших к тёплым водам.
Ни ворон в кроне,
                       ни в подполье мышь
Не зашуршат.
            Темно в ночном безбрежье,
Текут снега в деревне выше крыш.
И, словно половодье,
                                 полноснежье.
Бессмысленны и слава,
                                           и почёт.
Мусолишь, словно флейту, сигарету.
Текут снега.
              И тихо ночь течёт.
И сонно жизнь течёт,
                                     впадая в Лету.
 

Марина ПИМЕНОВА

Мой старый дом устал уже стареть

 
Мой старый дом устал уже стареть,
Устал стоять, как вкопанный, на месте.
И крошится ржавеющая медь
Рябины, что росла со мною вместе.
 
 
Скрипит калитка, скинув ободок,
Роняет ель смолистые иголки.
А помнишь, дом, весёлый топот ног
Девчонки, что смеялась из-под чёлки.
 
 
Где этот смех, в какие сундуки
Запрятан он? Не выпорхнуть обратно.
Но всё живут, по-летнему легки,
На стенах комнат солнечные пятна.
 
 
И что-то вдруг пронизывает грудь,
И журавли, летящие по кругу,
Никак не могут угол повернуть
От этих мест к заманчивому югу.
 

На веранде в дождь

 
На веранде тепло,
                     а на улице вновь непогода.
И по крыше, стуча каблуками
                                     знакомый мотив,
В сюртуке цвета фрез
                джентльмен необычного рода
Снова хочет внушить,
                 что и Дождик бывает красив.
 
 
Он всегда налегке,
                    он роняет грустинку-занозу,
Он не жаждет любви
                      и не ищет утраченный кров,
 
 
Он приходит один
                   и приносит мне дивную розу.
Я приму её в дар —
                         угловатую «Розу ветров».
 

Буду ли я зари частицей

 
Буду ли я зари частицей,
Ветром, раскачивающимся в кроне.
Буду ли я в ночи таиться
Или зажгусь светлячком в ладони.
 
 
Крепче держи, бережней прячь
В сердца карман, где нет покоя.
Слышишь, сквозь плач —
Пульсирует океан
                  между мной и тобою.
 

Был коротким разговор

 
Был коротким разговор,
Вечер длинным-длинным,
Щёлкнул за полночь затвор
На замке старинном.
Скрип разбуженных перил
Звуком недопетым
Смолк. А снег во тьме светил
Белым-белым светом.
 

Трава пожухлая ложится

 
Трава пожухлая ложится,
Не держит тяжести своей,
Но кружит, кружит в небе птица
У кромки леса вдоль полей.
И золотые кроны сосен,
Пронзая смело и легко,
Она не хочет верить в осень.
… А осень так недалеко.
 

В Эрмитаже

 
Давайте встретимся в музее…
Есть много мест, что нас согреют,
Но мы найдём наверняка
Лишь там приют, где в ритме круга
 
 
Матисс протягивает руку,
Где улыбается Дега.
 
 
Здесь можно спрятаться. И, может,
Забыть о том, что нас тревожит, —
Что серый день без перемен,
Что старый зонт потерян где-то…
 
 
Нам Поль Гоген подарит лето!
И «Вечную весну» – Роден.
 

Белой пеной в иле тонком

 
Белой пеной в иле тонком,
Сквозь туман и птичий гам,
Море брошенным котёнком
Подбирается к ногам.
 
 
Пляж всё глуше, всё безлюдней,
Сбросив плен мирских оков,
В пустоте осенних будней
Ждёт нашествия снегов.
 
 
И песок похож на иней,
Тают редкие следы.
Только проблеск – синий-синий,
Летний запах у воды.
 

Ирина ПЛАКСИНА

Вот из окна печальный вид

Бездомному псу Максу

 
Вот из окна печальный вид —
Газон с травой нескошенной,
А сверху – снег, и пёс сидит,
Бездомный, кем-то брошенный.
 
 
Он не расскажет никому,
Дрожа от ветра, холода,
За что, бездомному, ему
Ещё страдать от голода.
 
 
Идут прохожие, несут
С едой пакеты полные,
А что до пса – так есть приют…
Приюты переполнены.
 
 
Старушки добрые идут —
Похоже, что блокадницы.
Псу что-то в мисочках несут,
А что – да псу без разницы!
 
 
Поел и под машину лёг.
И сон пришёл непрошеный,
Ему приснилось: он – щенок,
Он маленький, не брошенный!
 

Никогда, ни за что, никому

 
Никогда, никогда, никогда,
Ни за что, ни за что, ни за что,
Ни на час, ни на четверть часа
Не отдам я любимого пса!
 
 
Разве может быть пёс виноват,
Что состарился, что глуховат?
Не могу я соседку простить —
При собаке так зло пошутить!
 
 
Как сорвалось с её языка:
Усыпить, мол, пора старика!
Ничего, что мой пёс нездоров —
Я уже разыскал докторов,
 
 
Я лекарство в аптеке нашёл
И вчера сделал первый укол!
Всё, что надо, я сделаю сам,
Только пса никому не отдам:
 
 
Он мне предан, я – верен ему.
Не отдам! Ни за что! Никому!
 

Про собаку

 
Живётся совсем непросто
Собаке большого роста.
Её почему-то пугаются.
И редко кто догадается,
 
 
Что ей всего лишь полгода,
И что в такую погоду
Она заливается лаем
От радости, что гуляем…
 
 
А двое прохожих и дворник
Зачем-то кричат про намордник.
 

Диана ПОЗДНЯКОВА

Загрустило счастье у меня

 
Загрустило счастье у меня,
Попрощавшись, за угол свернуло.
Я его не стала догонять,
Обняла подушку и уснула.
И приснилось: счастье за углом
Без меня несчастливо безмерно.
Я сказала счастью: «Поделом»!
И ещё: «Мы встретимся, наверно…».
 

Спасибо, Господи, за всё

 
Спасибо, Господи, за всё:
За чистый воздух и за белку,
За то, что плавает осётр
На глубине. А там, где мелко,
Мы можем ножки помочить
И отыскать обрывок снасти,
И белый парус различить…
Как много надо нам для счастья!
 

К радости слона и бегемота

 
К радости слона и бегемота,
Дождик на работу поспешил.
Очень симпатичная работа —
Можно веселиться от души,
Пыльные дорожки поливая,
Мокрыми ботинками скрипя,
Рожицы водителю трамвая
Строя, разумеется, шутя.
Выкупав слона и бегемота,
Дождик утомился и прошёл,
Солнце поспешило на работу.
Солнце – это тоже хорошо.
 

Кто помыл улиткин дом?

 
Кто помыл улиткин дом?
Куст сирени за окном?
И калитку, и скамейку?
До краёв наполнил лейку?
Затопить заставил печку?
И с разбегу прыгнул в речку,
Бурной радостью охвачен?
Это дождик шёл на даче!
 

Туча толстая, мягкая, будто перина

 
Туча толстая, мягкая, будто перина,
На небесной кровати постелена зря —
Солнце утром, тумана надев пелерину,
Устремилось за горы, леса и моря.
 
 
Погостило у горных козлов и баранов
И к медведям в берлогу стучалось лучом,
Щекотало бугристые спины варанов
И скрывалось, как будто оно ни при чём.
 
 
А под вечер, сверкая сквозь щели в заборе,
Услыхало знакомый рокочущий бас —
Утомлённому солнцу уставшее море
Предлагало для отдыха водный матрас.