Текст книги "У любви нет срока годности (СИ)"

Автор книги: Кохэйри-неко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

A-bomb – Атомная бомба (англ.)

***

Это случилось на втором курсе университета: Усаги только-только распознала вкус студенческой жизни, когда неожиданное событие буквально перевернуло её жизнь с ног на голову.

Была глубокая осень, когда листья с деревьев уже облетели, а снег всё никак не торопился хотя бы капельку припорошить голые скромные ветви деревьев. Чаще всего в Токио зима была по большей части календарная и редко когда баловала японцев сугробами или хотя бы парочкой сантиметров пушистых снежных хлопьев.

У Усаги тогда отменили последнюю пару: преподаватель неважно себя чувствовала и отпустила студентов домой, задав, правда, кучу домашних заданий сверх уже положенного. Решив, что она всё-таки успеет до возвращения Мамору с работы приготовить ужин, Усаги бодрой рысью пробежалась по магазинам, купив всё самое необходимое, и уже бодро направлялась к родной многоэтажке, как чей-то до боли знакомый голос окликнул её.

– Уса-аги!

Вынурнув из мыслей о любимом муже и о том, что бы приготовить ему, Усаги покрутила головой, пытаясь понять, откуда шёл звук, однако вокруг никого практически не было: только дворник подметал улицу, да стайка школьниц лет четырнадцати толпилась у ларька с пирожными.

– Показалось, что ли, – нахмурилась она.

Напоследок оглядев окрестности и пожав плечами, Усаги поскорее пошла домой. Поздоровавшись с консьержкой, она прошмыгнула в лифт и вскоре была уже на нужном этаже. И пока Усаги возилась с замком, ей как будто бы слышался призрачный смех, но она списала его, отмахнувшись как от надоедливой мухи, на доносящийся шум из соседних квартир.

За хлопотами по дому и приготовлением ужина незаметно пролетели часы. Мамору должен был вернуться с минуты на минуту, и Усаги с нетерпением ждала его, мечтая обнять и поцеловать: хоть они и виделись с утра, она всё равно безумно скучала по нему, когда они находились порознь.

– Усаги!

Девичий голос застал Усаги врасплох как раз в тот момент, когда она заваривала чайник. Усаги громко ойкнула и выронила керамическую крышечку из рук. Подхватить она её, разумеется, не успела, и та с грохотом упала на стол, из-за чего маленький кусочек откололся и улетел куда-то в сторону.

– Вот же зараза, – проворчала Усаги.

Она принялась шарить взглядом по кухне, пытаясь понять, куда же мог подеваться осколок, и внезапно обомлела, заметив неподалёку от себя полупрозрачный силуэт.

– Чур меня, чур, – выдавила Усаги, на автомате принимаясь искать брошку для превращений: несмотря на то, что она уже давненько не трансформировалась, привычные рефлексы так просто было не выжить.

– Эй, эй, я на минуточку! – воскликнуло… нечто и подплыло чуть ближе к настороженной миссис Чиба.

– А ну-ка, – Усаги сделала шаг назад и, сдвинув брови к переносице, выставила руку вперёд, покачав указательным пальцем. – Ни шагу ближе, иначе покараю.

– Не нужно, – покачал головой полупрозрачный силуэт. – Карать меня во имя Луны потом будешь, лучше выслушай.

– Что. Ты. Такое, – выдавила из себя Усаги, борясь с подкатывающей к горлу тошнотой: воспоминания о прошлых ужасах битв встали перед ней с оглушительной чёткостью, как бы Усаги ни старалась забыть о них все эти годы.

Призрак добродушно усмехнулся и покачал головой:

– Не узнаёшь, бака-Усаги? Ну, разумеется. Я, наверное, выгляжу отвратительно в твоём времени, но прости, от меня этот облик не зависит. Да я даже не знаю, как ты меня видишь-то.

– Прости?

Усаги вопросительно приподняла бровь, силясь разглядеть хоть какие-то черты в странном приведении. И неожиданные то исчезающие, то появляющиеся черты внешности, как и знакомый до чёртиков голос внезапно дали яркую подсказку, кто бы это мог быть. Да и упоминания о времени? Вот же чёрт возьми, нужно было сразу догадаться!

– Это ты прости, ма, не до разговоров сейчас, – призрак подёрнулся прерывающейся рябью. – Иначе ты по ушам мне надаёшь. Я тут нарушила пару правил и заглянула в это время, хоть мне и нельзя уже, но исключительно ради будущего благополучия. Дам тебе совет: не летите через две недели в Германию к Ами, не нужно. Ты же не выносишь самолётов, а тебе по пути будет плохо, так плохо, что добром это не кончится – по крайней мере, для кое-кого.

Усаги недоумевающе уставилась на силуэт, который постепенно стал исчезать, то мерцая, то практически исчезая, рвясь в некоторых местах.

– Что это значит? – нахмурилась она, не до конца понимая, к чему все эти разговоры.

– О, ты поймёшь! – воскликнуло это чудо-юдо и неожиданно запустило Усаги в лоб какой-то коробочкой, которая неожиданно оказалась материальной и оставила на коже красный след. – Ты же не хочешь попасть в больницу? Просто поверь мне.

И с тихим хлопком силуэт исчез.

Выразительно посмотрев на коробку в своих руках, Усаги сочно покраснела.

– Что ж, у меня вроде есть несколько минут, – задумчиво произнесла она и направилась в ванную.

Когда через пару минут вернувшийся с работы Мамору застал жену тихо сидящей на диване, завёрнутой в плед и необычно молчаливой, он как минимум удивился, а как максимум – ужасно встревожился. Обычно Усаги, когда была дома, вихрем подлетала к нему и, повиснув на шее, сладко целовала, параллельно рассказывая, что случилось за день. Сейчас же всё было в точности да наоборот, и это тревожило Мамору.

Он быстро снял обувь и верхнюю одежду и приблизился к жене.

– Усако, – Мамору осторожно сел на корточки перед ней. – Милая, ты в порядке?

Усаги как будто бы только сейчас поняла, что муж вернулся домой, и, отмерев, улыбнулась ему.

– Всё хорошо, – слегка дрожащим голосом ответила она.

– Я почему-то не уверен, – нахмурился он и, поднявшись на ноги, сел рядом. – Что-то произошло за день? Что-то в универе?

Мамору хотел взять её тонкие пальцы в свои, но Усаги неловко взмахнула руками и немного нервно рассмеялась. Уловив в её голосе всё же счастливые нотки, Мамору позволил себе немного расслабиться.

– Но?..

– Просто эта новость сродни атомной бомбе, свалившейся на голову, – довольно громко воскликнула она и тут же захлопнула рот ладонью.

– И? – Мамору не до конца понимал, что пыталась донести до него жена.

Вместо ответа Усаги взяла с журнального столика маленькую вещицу, на которую Мамору даже не обратил внимания, когда проходил мимо, и сунула её ему в руки. Параллельно с осознанием его брови поднимались всё выше, по мере того, как он осознавал, что этой вещицей был ни что иное, как тест на беременность. Причём положительный тест на беременность.

Он прочистил горло – голос неожиданно перестал его слушаться – и взволнованно спросил:

– Это… Но ведь рано, разве нет?

Усаги знала, на что он намекал: они давным-давно знали, что Чибиуса должна была родиться тогда, когда самой Усаги исполнилось бы двадцать два года – в тот же год, когда наступила бы Новая эпоха этого мира. Но Усаги сейчас было только двадцать, и…

– Нам уже два месяца где-то, – смущённо краснея, произнесла Усаги, вырывая Мамору из мыслей. – К-кажется, это случилось в конце сентября, когда мы праздновали годовщину свадьбы, и мне кажется, что…

– …это не Чибиуса, – хрипло продолжил за неё Мамору, боясь поверить собственным словам.

Усаги кивнула.

– Она была здесь – незадолго до тебя, каким-то призрачным силуэтом, – и она вкратце пересказала ему то, что ей поведала их будущая дочь.

Оба молчали несколько минут, пытаясь осознать произошедшее – происходившее вернее. Это было неожиданно и безумно приятно – отправляться в новое для них приключение, однако кое-что всё равно беспокоило их обоих. А именно: тот факт, что у них не может быть больше одного ребёнка.

Тяжело вздохнув, Усаги встала с места, поплотнее закуталась в плед и подошла к окну. На улице начал мелко моросить рваными хлопьями мокрый снег, но мысли о снежной зиме практически вытеснили другие, более гнетущие.

– Это был бы выкидыш, – негромко произнесла она, когда почувствовала, как сильные родные руки осторожно обняли её со спины и привлекли к себе. – И я попала бы в больницу. Вот, почему у нас была бы только Чибиуса. Помнишь, как Плутон вскользь упоминала, как тяжело и долго будущая я рожала её? Видимо, мне что-то повредили бы, когда делали чистку, и…

– Усако, – Мамору развернул её к себе лицом и мягко вытер выступившие на лице Усаги слёзы. – Вряд ли это всё связано. Ты просто накрутила себя, вот и всё. Не плачь, глупенькая моя Оданго.

Он снова прижал её к себе, любовно целуя в златовласую макушку. Негромко всхлипнув, Усаги вопреки всему улыбнулась и нежно ответила на объятья, изо всех сил прижимаясь к мужу. В его руках было так тепло и уютно – всякий раз, когда они обнимались, она мечтала растянуть эти мгновения на целую вечность, лишь бы подольше наслаждаться этим ощущением бесконечного покоя.

– Не важно, кто это будет, не важно когда, – негромко начал Мамору. – Мы всё равно будем любить его или её, и кто знает, может, Чибиуса всё же получит себе брата или сестричку.

– Или она сама станет старше, – улыбаясь, всхлипнула Усаги, вытирая ладонью слёзы. – Вот же маленькая проныра – вся в тебя. Если что-то захочет, обязательно получит это.

Мамору рассмеялся, и смех его затерялся в золотых прядках, щекочущих ему нос. Он слегка отстранился от жены и ласково прикоснулся ладонью к её животу, чувствуя мелкое покалывание на кончиках пальцев – то ли от осознания, что они сотворили их маленькое невероятное чудо, то ли от возбуждения, что его давняя мечта о большой семье неожиданно может стать явью, а не грёзами.

– Я люблю тебя, Усако, – улыбаясь, прошептал он, глядя в её глаза. – Да, наша жизнь круто поменяется, но я безумно рад, что это всё свалилось на нас.

– Сродни атомной бомбе, да? – хихикнула Усаги.

– О да, я просто оглушён и ослеплён от счастья!

Он наклонился к ней, желая поцеловать, и она не смела ему перечить, потому что тоже хотела этого. Губы ласково и знакомо встретились, даруя любовь и нежность, обещая всегда защищать и оберегать. Они уже дарили друг другу тысячу клятв, словами и безмолвно, в уютной тишине и на пике наслаждения, но только сейчас, кажется, почувствовали себя безнадёжно живыми, когда поняли, что не всё в их будущем предначертано, и что-то ещё можно будет изменить. От этого захватывало дух, а сердце билось чаще.

– А в Германию мы с тобой в ближайшие месяцы не поедем, – строго сказал Мамору, когда они оторвались друг от друга, чтобы сделать глоток воздуха, однако в глазах его плясали весёлые чёртики. – Впрочем, в другие страны тоже не поедем, будем сидеть дома и любить друг друга.

Усаги громко рассмеялась и снова поцеловала его. Такая перспектива ей ужасно нравилась.

========== B – Bilberry ==========

Комментарий к B – Bilberry

Bilberry – черника (англ.)

***

Звонок с работы застал Мамору по пути домой. Поднимаясь по лестнице до своего этажа, он, прижав телефон к уху плечом, одновременно пытался отвечать на вопросы коллеги и искать в карманах ключи. Те, как назло, не изъявляли желания поскорее найтись, поэтому Мамору бросил это нелёгкое дело и, когда остановился напротив своей двери, сначала завершил разговор, и только потом возобновил поиски. В этот раз они увенчались успехом, что было очень кстати.

Верхний замок с тихим щелчком открылся, и дверь тут же отошла на несколько миллиметров от проёма – значит, Усако была здесь, у него.

На груди разлилось приятное тепло, когда он увидел пару аккуратных девичьих туфелек, стоящих неподалёку от прохода, да маленькую розовую сумочку на комоде, которая заменяла Усаги кошелёк.

Мамору даже не пытался скрыть улыбки.

Он так давно мечтал, что однажды – когда-нибудь в будущем – будет вот так вот приходить домой с работы, и его будут ждать; что его встретят не холодные равнодушные стены квартиры, а нежная улыбка и ласковые объятья. После знакомства с Усаги её образ вытеснил из разума все прочие силуэты, крепко обосновавшись в подсознании. И вот: будущее осторожно начинает заглядывать в эти некогда невыносимо одинокие стены.

Как же здорово, что он однажды дал смущённой таким действием Усаги ключи от своей квартиры со словами «Мой дом – твой дом». Мамору изо всех сил надеялся, что в скором времени она сюда будет забегать не на пару часов после учёбы, а оставаться всякий раз после того, как окончательно переедет к нему.

– Усако?

Он быстро снял ботинки и в два шага преодолел путь до гостиной, заглянув в комнату.

– Уса?

Усаги сидела на полу перед диваном к нему спиной и, кажется, только сейчас услышала, что была не одна. Она тут же обернулась на звук его голоса и нежно улыбнулась:

– Мамо-чан!

Вскочив на ноги, Усаги мгновенно подбежала к нему и, стараясь не касаться ладонями светлой рубашки, обняла за шею. Нежные губы на какую-то долю секунды прижались к губам Мамору, и он почувствовал себя неимоверно счастливым. Как будто Усаги одним своим касанием влила в него щедрую порцию света и тепла.

Он приобнял её за талию и ласково клюнул губами в нос. Усаги захихикала и попыталась вырваться «на свободу», всё ещё держа пальцы сжатыми в кулачки.

– Что это ты тут делаешь, маленькая зайка? – полюбопытствовал Мамору, разглядывая её немного посиневшие ладони. – Что это?

– У тёти Мако в этом году столько сортовой черники выросло, что она поделилась со всеми нами, – пояснила Усаги, подразумевая под «нами» своих лучших подруг. – Я маме отнесла часть, а эти тебе принесла. Ягоды иногда тоже полезно есть. А теперь пусти, я их не до конца перебрала! – она снова предприняла попытку вырваться.

Мамору рассмеялся и нехотя, но отпустил её.

– Как будто я овощи и фрукты не ем, насмешила, – добродушно фыркнул он и пошёл на кухню вымыть руки: хотелось помочь Усаги и, наконец, почувствовать её объятья.

– Фрукты – да, ягоды нет, – парировала она, возвращаясь к своему занятию. – Тут мне совсем немного осталось, поэтому лучше поставь чайник, я совсем забыла про него. Будем чай пить с черникой.

– Чай с черникой? – Мамору удивлённо приподнял бровь. – Как это?

Он щёлкнул «лапкой» чайника и потянулся в шкаф за кружками: тёмно-синей, почти чёрной – для себя, и милой розовой с рисунком белого пушистого кролика – для Усаги. Эта кружка уже давным-давно обосновалась на его кухне – с тех самых пор, когда они только-только начали встречаться после того, как память окончательно вернулась к ним обоим после событий, в центре которых крутились Эйл и Анна.

– Булочка, потом сверху черника, потом сахар, – довольно ответила Усаги и тут же подозрительно покосилась на Мамору. – У тебя же остальные ингредиенты есть? А то я забыла глянуть.

– Есть, разумеется, – Мамору для наглядности подкинул вытащенный из хлебницы батон. – Не принимай меня за человека с голодного острова.

Усаги тем временем, завершив с очищением ягод от прилипших листиков, аккуратно всё собрала и принесла на кухню, выставляя на столе в ряд блюдце с грязью и две мисочки: одну пустую, а вторую доверху наполненную яркими тёмно-синими ягодами.

– Ты не с голодного острова, – продолжила разговор Усаги, отправляя пустую миску в раковину. – Ты человек с работы, который может запросто забыть, если у него дома что-нибудь пожевать.

– Этого я не забуду, не беспокойся, – улыбнулся Мамору и, притянув Усаги к себе за талию, коротко поцеловал в лоб. – А если и забуду, то ты мне напомнишь, верно?

Усаги забавно подёргала носиком – точь-в-точь крольчишка, и потёрлась щекой о его плечо:

– Ты такой милый подлиза, – промурлыкала она. – Но ты пока пусти меня, я руки не помыла.

Мамору усмехнулся и разжал руки.

После всех приготовлений, мытья посуды и прочей сопутствующей обыденной суеты они, наконец, удобно устроились за столом. Мамору нарезал им несколько ломтиков батона, а Усаги щедро насыпала сверху черники и сахара.

– Гляди, вот это будет объедение, – довольно облизнулась она и тут же поспешила откусить кусочек. – Фафая фуфнотааа…

– Не запачкайся.

Мамору осторожно стёр с щеки любимой маленькое черничное пятнышко и только потом принялся за свой бутерброд. Усаги только отмахнулась и, откусив следующий, снова вся измазалась.

– Черника дело такое, не испачкаться невозможно, – тоном, напоминающим серьёзную Ами, заявила Усаги.

Переглянувшись, они с Мамору, не сговариваясь, фыркнули и рассмеялись: мини-пародия на Ами у Усаги получилась очень даже похоже.

Следующие несколько минут они наслаждались приятным вкусом и млели от горячих волн, растекающихся по телу вместе с каждым глотком ароматного чая – ещё одно «новшество», привнесённое Усаги в квартиру Мамору. Сам он не особо любил чай, предпочитая ему кофе, однако Усаги была огромной любительницей этого напитка, и каждый раз, приходя к своему парню в гости, притаскивала тот или иной сорт чая. Один из них даже приглянулся Мамору: если кофе вдруг заканчивалось, он спокойно заменял его на пуэр, пока не купит себе новую баночку зёрен.

– А ещё я читала, что чернику когда-то давно добавляли в любовные зелья, – лукаво проговорила Усаги спустя несколько минут.

Мамору удивлённо приподнял брови и перевёл на неё взгляд; Усаги, как будто загипнотизированная, внимательно рассматривала его и улыбалась уголками губ, хитро сверкая своими небесными очами.

– Ты тут меня привораживать пришла, что ли, со своей черникой? – голос слегка охрип, но Мамору сделал вид, что так и надо было.

Она скромно опустила взор на свою кружку и забавно покачала ногой.

– Да нет, просто вспомнила.

Ухмыльнувшись, Мамору одним движением подтянул стул Усаги вместе с ней к себе, от чего она негромко ойкнула и, чуть не расплескав чай в кружке, крепко сжала её в ладонях. Её голубые глаза широко распахнулись, по спине прошёл табун мурашек, а щёки покраснели, когда Мамору приблизился к её ушку и низким голосом прошептал:

– Тебе не нужны никакие любовные зелья, потому что ты давным-давно меня очаровала, Оданго.

И прикусил нежную кожу шеи под ухом.

Усаги шумно выдохнула и повернула к нему голову, жадно захватывая губы Мамору своими.

О чае и чернике на какое-то время было забыто.

========== C – Connection ==========

Комментарий к C – Connection

Connection – связь (англ.)

***

Усаги, забавно пошевелив носиком, ткнула карандашом на второй лист раскрытого перед ней журнала.

– Хм, мне нравится этот вариант.

Мамору опустил очки на кончик носа и поверх оправы стал рассматривать то, на что указывала ему Усаги. В принципе, было очень даже неплохо, однако что-то всё равно его не устраивало. Может, цвет или форма были немного не теми, которые он хотел бы?

Шумно выдохнув, Мамору откинулся спиной на нижнюю часть кровати Усаги – они сейчас были в её комнате, сидели за столом, где она обычно делала свои уроки, и решали, какой смеситель выбрать для ванной комнаты в его квартире.

Из-за того, что у сантехников при плановой замене стояка возникли определённые трудности, пришлось разбирать короб, за котором были спрятаны трубы – и в итоге ванная оказалась в раскуроченном состоянии. Немного подумав, Мамору решил, что лучше тогда сделать ремонт во всём санузле, и подключил на помощь Усаги – всё равно после свадьбы им обоим жить в его квартире и пользоваться всеми удобствами.

Усаги взялась за дело с особым рвением: нашла кучу журналов с различными материалами и сантехникой, распечатала предлагаемые варианты из интернет-магазинов, и теперь они вместе решали, какой в итоге они хотят видеть ванную своей мечты.

Вот только кто бы знал, что ремонт – дело затяжное и противное, особенно когда тебе параллельно с этим нужно заканчивать университет и работать внеурочно.

Мамору с силой надавил на виски, стараясь прогнать острую головную боль.

– Мне тоже он нравится, – наконец, ответил он. – Но, боюсь, этот смеситель будет большеват для той раковины, которую мы выбрали. Как думаешь?

– Хм…

Усаги придвинула к себе ноутбук и пролистала несколько страниц сайта одного строительного магазина, которому и принадлежал журнал, что они так внимательно изучали.

– Вот, гляди, – она два раза нажала на иконку одного из товаров. – Почти такой же, но размеры меньше. Просто я всегда хотела смеситель с рычажком, а не с вентилями – они меня ужасно раздражают.

Мамору надел очки и, взявшись за мышку, щёлкнул по характеристикам товара. Внимательно изучив размеры, он удовлетворённо кивнул:

– Да, этот – то, что надо.

– Здорово, – расплылась в довольной улыбке Усаги.

Утверждённый вариант смесителя был добавлен в корзину, и Усаги переключилась на выбор душа для ванной. Здесь разновидностей было ещё больше, что затрудняло поиск действительно подходящего, но на этот раз Мамору дал Усаги зелёный свет:

– Мне главное, чтобы вода текла из него хорошей струёй, а каким он будет внешне – на твой вкус. Будь то квадратный или ромбовидный.

– Я не припомню, чтобы видела ромбовидные, – рассмеялась Усаги.

Мамору только махнул рукой:

– Да хоть извилистый. Честно – не принципиально. Главное, чтобы хорошо выполнял возложенные на него функции.

Не удержавшись, Усаги протянула руку и ласково взъерошила ему волосы:

– Как скажете, капитан!

Пока Усаги пролистывала страницы в поисках того душа, который её больше всего устроил бы, Мамору вернулся к подсчёту нужного количества плиток для стен. Они уже выбрали ту, которая понравилась им обоим, теперь оставалось дело за малым: узнать необходимое количество, чтобы не переплачивать за лишнее. Вот только почему-то цифры упрямо не желали сходиться, добавляя Мамору головной боли.

Через полчаса усиленных, но пока безуспешных стараний в комнату заглянула Икуко:

– Ребятки, вы ужинать-то не хотите?

– Ещё минуточку, мам, – по привычке, как будто это было утро, откликнулась Усаги, а потом, вспомнив, что она вообще-то не спит, поправилась: – Я сейчас закончу с душем и пойдём. Мамо-чан? – она вопросительно посмотрела на Мамору.

– Это безнадёжно, – буркнул он и, откинув карандаш в сторону, поднялся на ноги.

Икуко прошла внутрь и посмотрела, на каком этапе сейчас были её дочь и будущий зять.

– Что-то не получается? – сочувствующе спросила она, беря в руки лист бумаги, на котором по нескольку раз были перечёркнуты колонки цифр.

– Плитка решила дать мне бой, – устало пошутил Мамору. – Не понимаю, где мог просчитаться.

Внимательно изучив схему ванной, Икуко задумалась, вспоминая что-то, а потом просияла. Усаги недоумённо посмотрела на улыбающуюся мать. Её веселила вся эта ситуация?

– Кажется, у нас примерно похожего размера ванные, – поспешила объяснить Икуко и повернулась к Мамору. – Я точно не помню, но Кенджи должен знать. Он уже вернулся с работы – поэтому можешь спросить у него.

Мамору медленно моргнул, сбрасывая сковавшее его оцепенение после усиленной умственной нагрузки.

– О, спасибо!

– Идём, он уже, наверное переоделся, – Икуко положила листок на стол. – Заодно и поужинаете.

Она прошла к двери и уже было вышла в коридор, однако потом обернулась и бросила на Усаги укоряющий взгляд:

– Ты за обедом почти ничего не съела, иди хоть поужинай немного.

– Потому что у меня болел живот, – фыркнула Усаги, но всё равно встала. – Впрочем, я не против чего-нибудь перекусить, – смущённо добавила она.

– То-то же, – добродушно усмехнулась Икуко. – Идёмте.

Во время ужина Кенджи, узнав о проблеме, пообещал найти свои расчёты – пару лет назад они тоже делали ремонт в ванной. А поскольку Кенджи, в силу специфики своей работы, привык хранить любую документацию в течение лет пяти минимум, то он был уверен, что такую информацию тоже должен был где-нибудь сохранить.

На чай все отправились в гостиную.

Пока Икуко с Усаги накрывали чайный столик и нарезали лимонный пирог, а Шинго оккупировал приставку, Кенджи таки отыскал папку со своими заметками. И теперь Усаги с матерью с улыбками наблюдали, как их любимые мужчины обсуждали какие-то невообразимые для них нюансы типа мастики, опорных планок и дюбелей.

– Что ни говори, а ремонт – это всё же совместное дело, – негромко произнесла Икуко, наливая себе вторую чашку ароматного чая.

– Семейное дело, – лукаво улыбаясь, поправила Усаги.

Её взор снова перешёл к обсуждающим количество плиток Мамору и отцу. Усаги была безумно рада, что в итоге папа принял Мамору – та комичная первая встреча родителей и её парня в её четырнадцать лет сейчас была лишь поводом для улыбок.

Она была счастлива, что мама и папа уже приняли Мамору в семью – ту, которую Усаги всегда желала для него. Другую же, их с Мамору, маленькую, но такую долгожданную, они будут строить уже на основе этой. Тепло и взаимопонимание, любовь и поддержка старших, духовная связь между всеми членами семьи – это тоже было важно. И, глядя на то, как расслабленно держался сейчас Мамору в обществе её родных, Усаги была рада, что и он, наконец, понял, что в доме Цукино ему тоже очень рады.

Усаги положила себе ещё немного лимонного пирога и загадала, чтобы дальше они так и шли по своему жизненному пути.

Вместе.

========== c – caramel ==========

Комментарий к c – caramel

Caramel – карамель (англ.)

Да, всё, верно, это ещё один драбблик на букву С, потому что я не удержалась :D

В честь моего десятилетнего юбилея, как фикрайтера :3

День покки проходит 11 ноября, если что.

***

…всё началось, казалось бы, с простой карамельки.

Усаги, заскочив в гости, притащила целый кулёк таких конфеток, которые они с Мамору очень любили: некоторые из них были сладкими, а другие – такими ядрёными, что вызывали слёзы. Но она хорошо помогала и от боли в горле – ментола туда добавляли, мама не горюй, конечно.

Мамору работал за ноутбуком, сидя на полу в гостиной рядом с диваном. Дипломная работа была, наконец, дописана и отправлена на проверку научному руководителю, однако отдохнуть он так и не смог: человек, который пару месяцев назад дал дорогой заказ на написание для него сайта с нуля, попросил внести в конечный результат некоторые коррективы. До конца дедлайна ещё оставалось время, но Мамору хотел покончить с работой, как можно скорее, поэтому решил сделать всё и сразу.

А ведь отдыхать тоже было нужно.

– А сегодня день покки, – как бы невзначай сказала Усаги, краем глаза посматривая на Мамору.

Она сидела рядом на диване и шуршала пакетом с конфетками, выискивая ту, что послаще. Они отличались лишь буквами на обёртке, поэтому найти нужную и не просчитаться – тот ещё квест.

– Покки? – отрешённо переспросил Мамору.

Он рассеянным взглядом бегал по строкам программного кода, выискивая ошибку – та упрямо не желала находиться, приводя в раздражение. В глаза как будто песка насыпали, и Мамору всё чаще подумывал надеть очки.

– Именно, – Усаги соскользнула с дивана и устроилась рядом с любимым на полу, прижимаясь к его тёплому боку. – Эх, жаль только покки нет.

– В самом деле?

Мамору, повернув голову, слегка чмокнул Усаги в макушку, и тут же вернул всё своё внимание монитору. Это Усаги очень и очень не понравилось. Он и так уже сидел вторые сутки за компьютером; молодой, но уставший организм требовал отдыха, но Мамору – вот же упрямый какой! – хотел поскорее выполнить работу, и только потом позволить себе расслабиться.

«Вот же вредина», – Усаги тихонько фыркнула и потянулась за пакетом конфеток, который она оставила на диване.

– Да-да. Вот только жаль, что покки я так и не купила, – с притворным огорчением в голосе проговорила Усаги. – Ну, ничего, в следующий раз, да?

Мамору растерянно кивнул.

– Угу.

Похоже, он даже не следил за нитью разговора. Тем же хуже для него.

Усаги коварно усмехнулась и, запустив руку в пакетик, вытянула мятную карамельку – самую ядрёную из всех, но самую любимую у Мамору. Она, не торопясь, развернула обёртку, нарочно громко шурша ею, чтобы хоть как-то привлечь внимание Мамору к себе.

– Но что насчёт конфетки? – промурлыкала Усаги, прижимаясь к его руке.

Мамору вздрогнул, словно очнувшись ото сна, и повернулся к ней – его взгляд, наконец, стал более осознанным. Усаги не могла не заметить, как судорожно сглотнул он, когда она провела язычком по губам и зажала между ними конфетку, лукаво ухмыляясь.

– Усако? – прохрипел он, не отрывая взора от её лица.

Улыбаясь, Усаги постучала пальчиком по карамельке, явно предлагая взять её несколько экзотическим способом. Скулы Мамору слегка покраснели – Усаги даже восхищённо выдохнула от этого; ей редко когда удавалось смутить его, и каждое такое мгновение было бесценным.

Они ещё не были близки, как бы Усаги не намекала, что вполне готова перевести их отношения в более горизонтальную плоскость: Мамору почему-то твёрдо решил, что всё произойдёт после того, как она выпустится из школы. Однако до конца оставалось жалкие несколько месяцев, а Усаги, будучи подверженной всяким всплескам гормонов, уже не могла ждать. Потому-то и пыталась изо всех своих сил хоть как-то соблазнить своего дурака, начиная с малого. И попытки смутить его входили в этот список, особенно когда он так дезориентирован, как сейчас.

Она убрала изо рта конфетку и быстро проговорила:

– Ничего же не случится, если ты отвлечёшься на пару минут? А я просто поделюсь с тобой карамелькой.

– Пожалуй, не случится…

Мамору, как завороженный, наблюдал за тем, как Усаги, снова зажав конфету губами, прикрыла глаза и чуть подалась вперёд, ожидая. Её ресницы трепетали, а грудь, обтянутая простой хлопковой майкой, тяжело вздымалась.

Пленённый её чарами, Мамору наклонился к ней и коснулся губами другого конца карамельки, лизнул сладость языком. Мятный вкус тут же щедро раскрылся на рецепторах, ударив по натянутым до предела нервам. Они оба негромко застонали, когда Усаги положила ладони ему на колени и слегка провела ими по бёдрам Мамору чуть выше. Руки Мамору дёрнулись, и он, не выдержав сладостной пытки, притянул Усаги к себе.

Карамель была бесцеремонно выкинута куда-то на пол, а жадные губы обрушились на губы Усаги. Она довольно застонала, обнимая Мамору за шею, и успела только мысленно подумать, что надо не забыть бы поблагодарить Минако за уроки соблазнения, прежде чем всё ненужное выветрилось у неё из головы.

Последний раз они целовались, кажется, пару недель назад. Разумеется, ежедневные короткие поцелуи в губы при приветствии или прощании никто не отменял, но чтобы вот так вот, обстоятельно, смакуя каждый момент…

На пару секунду они оторвались друг от друга, жадно хватая ртом воздух.

– Тебе нужно отдохнуть, Мамо-чан, – прошептала Усаги, проводя носом по его щеке. – Хватит уже работать.

– Мр-р, я сейчас как раз отдыхаю, как видишь, – выдохнул Мамору и снова припал к её губам, увлекая в головокружительный поцелуй.

Они целовались и целовались, упиваясь близостью друг друга, теплом тела любимого человека. Отдаваясь ощущениям, Усаги прижималась к Мамору сильнее, с наслаждением чувствуя, как мужские ладони скользили по её спине, нерешительно останавливаясь у края майки.

– Вот только теперь я хочу, чтобы ты поработал, как можно усерднее, – задыхаясь, проговорила она и, извернувшись, одним движением сняла опостылевшую майку. – Только теперь надо мной.