Текст книги "Приключения Китайца"

Автор книги: Китайца Мать

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Подходил к концу третий месяц нашего пребывания на новом месте. Поиски работы приводили в отчаяние. Отсутствие стабильности и денег омрачалось нехваткой времени для общения с ребёнком. Страх вытеснял уверенность в завтрашнем дне, уверенность в себе, и, как следствие, хотелось посидеть в кругу семьи, но у всех наладилась своя бурная жизнь. Силы иссякали. Тем временем мой сынок, движимый энергией любви к жизни и потребностью самореализации, увлекал тихого Димку в неведомые опасности, и вскоре нас с сестрой попросили прийти за своими детьми в отделение милиции. Дети задержаны за угон машины.

За окном стемнело, работники милиции не спешили с нашим делом. И мы с сестрой в напряжённом ожидании сидели в обшарпанном помещёнии, ждали, когда появятся наши драгоценные мальчики из комнаты следователя. Стеклянная перегородка, отделяющая каморку с дежурным, была открыта. Мимо нас то и дело сновали туда-сюда опера, переговариваясь, абсолютно не обращая на нас внимания. В глазах сотрудников милиции родственники задержанных почему-то находятся в категории провинившихся. Опера без стеснения просили друг у друга оставить косяк. Во Львове такого безобразия не наблюдалось, правда львовская милиция позволяет матерщину, надо полагать из-за близости к Европе или близости Карпатских гор. А здесь глушь сибирская, где матами кроют все от мала до велика, но в участке при нас народным лексиконом не пользовались, не дошла, видать, слава Богу, европейская культура. Выпустили наших, следом пригласили и нас. Завели дело. После отпустили домой и мы, опечаленные, поплелись, вздыхая, что же теперь будет и что делать, если будет. У Димки приводов в милицию ещё не было, и мы, как просвещённые, успокаивали сестру, да и Димку. Мы с Володей скрыли истинную причину нашего внезапного появления и переживали в тайне кто о чём, скорее всего, оба не об ошибках, а о расплате за эти самые ошибки.

Вовка глубоко задумался, сидел в тишине, даже с Димкой не делился и, наконец, выдал:

– Может, поедем к родственникам в Краснодар? Я же их никогда не видел, вот мы бы и познакомились.

Я ответила, что ещё в Краснодаре нас не знают, и, печальные, каждый в своих тревогах, улеглись спать.

Спасительным утром позвонили родители со Львова, объявили, что дача продана и чтобы мы возвращались домой. С тех пор, как мы уехали, дедуля места себе не находил. Разлука с внучком его опустошала, что привело к решению продать драгоценную дачу для решения возникших проблем. Продешевили, как всегда, но появились деньги на адвоката и на дорогу. Вот и выход, но радости не было. Было грустно Вовке, ему хотелось к родственникам в Краснодар, продолжить наше бегство от самих себя. Было грустно Димке, теперь он останется опять один на один с улицей. Было грустно и нам с сестрой из-за разлуки, из-за наших мальчиков. Через несколько дней поздно вечером мы с Вовкой и Димкой вышли на трассу, чтобы перехватить последний автобус на вокзал. Димка, будучи серьёзным мужичком, настоял на провожании, несмотря на позднее время и темноту на улице. Братья обнялись на прощание, и автобус тронулся. Димка, маленький, худенький, в больших резиновых сапогах, в которых он казался ещё меньше и беззащитнее, с печальными глазами, одиноко стоял на дороге, пока мы не скрылись из виду. Больше Диман не увидит своего брата. И после его смерти будет вспоминать, как вдвоём гуляли в огородах или садах, обнаружили кувалду и притащили её к гаражам. Как поздним вечером пробили стену у одного из гаражей и, награбив там металлических кастрюлек и других предметов из металла, вынесли и припрятали. Вернулись, и из этого гаража кувалдой продырявили стену следующего гаража, имеющего общую стену. Вынесли и из этого гаража металлическую утварь, ещё раз вернулись и таким образом обчистили целый ряд гаражей, а в последнем обнаружили ключи в машине. Аккуратно открыли этот последний гараж изнутри, завели машину и поехали прокатиться до соседнего посёлка, где машина заглохла. И на следующий день вместо посещения школы они направились к угнанной машине, пробовали завести её, но безрезультатно. Тогда братья бросили свою затею, вернулись к награбленному и потащили это награбленное в пункт приёма, где их уже ждала милиция, чтобы препроводить под конвоем в отделение, где мы с сестрой и ждали наших мальчиков.

12. Милый дом

Мы с Володей вернулись домой, во Львов, где ждали нас дедушка с бабушкой и встреча с адвокатом. Так мы впервые с ним познакомились. Это был почтенный сноб, промышляющий частной практикой, и с порога предупредил нас, что благотворительностью он не занимается. В своё время проработал двадцать лет прокурором Львова и области. Знал все ходы и выходы, или все кнопки закулисных движений судейской системы. Дело было только за деньгами. Мы попали к нему по рекомендации. Высокомерный, проявил милость, взяв наше дело, и дал нам прочувствовать это своими павлиньими манерами. Не трудно предположить, как нашего напыщенного адвоката коробил факт провидения, где подзащитный являлся его однофамильцем. В суде наш адвокат производил впечатление торжественной и непоколебимой веры в правосудие. Смотрелось пафосно, театрально правдиво, и, в самом деле, послушав его, начинаешь уважать истинное справедливое судодейство, забывая, что в итоге всё решает взятка. Наш адвокат разбил все обвинения в краже государственного имущества в крупных размерах. Им была предоставлена справка из пункта приёма металлолома на сумму двести сорок пять гривен, что и соответствовало истине. В результате суд вынес приговор: четыре года лишения свободы с испытательным сроком два года. Шёл январь 2005 года, и в этом году Володе исполнится шестнадцать. Он судимый – это плохо, опять же, есть деньги – это хорошо, и благодаря стараниям адвоката и проданной даче моему сыночку наслаждаться свободой ещё почти год.

На какое-то время Вовка обрёл обычную уверенность в себе, был весел, остроумен, похоже, тайно влюблён. Стоял снежный холодный февраль. Горка в конце двора, теперь называли её детской, была передана в наследие подрастающему поколению, и Володя с друзьями устроили ледяную полосу с экстримом на склоне моста за нашим домом. Это тот самый мост, через который тащили тяжеленную дверь Вовка с товарищем.

Раскатанную полосу Володя с товарищами залили водой, и теперь по ледяной полосе катались на сноубордах, вернее на приспособленных под сноуборды бляхах, оторванных от дорожных столбов с маркировками километражей и направлений к населённым пунктам. В один из вечеров Володя пригласил меня с собой покататься и продемонстрировать свои достижения. У подножья моста, присыпанный снегом, стоял ящик с песком, которым обычно пользуются дворники во время гололёда. Вовка по-хозяйски открыл этот ящик, достал из него бляху с надписью «Львов – Шегини» и лихо скатился на приспособленной под сноуборд бляхе с крутизны, стоя на ногах. Склон был хорошо раскатанный, но не очень ровный, что добавляло опасности. Предложил мне повторить. Сам, небось, не один день тренировался. Было здорово, мы смеялись. Володя подтрунивал, пытался научить меня не бояться. Горели фонари на мосту. Сверкал снег под ногами. Мы были вместе, радовались забаве. Помню, как Володя положил сноуборд в ящик для песка, обстоятельно присыпав его снегом, и в жизнеутверждающем настроении мы вернулись домой.

На «Валентинов день» Володя получил маленькие красные открытки в форме сердечка от Нее и спрятал их подальше от посторонних глаз в свою сокровенную коробку. Получил ещё в подарок мягкую игрушку – две бордовые вишенки с ножками и ручками, одетые в зелёные рюкзачки. Вишенки были с глазами и держались за руки. Володя подвесил их у себя над столом и убрал их только когда вышел из последней тюрьмы.

В какой-то момент оказалось, что Она встречается с другим. Вовку возмутило открытие, что сопернику его Она нужна только «для секса» (со слов самого соперника). Возмущён был настолько, что даже поделился со мной. Я не знала, что сказать. Наверное, это должен говорить отец, и я промолчала, не зная, как умилостивить его душевные муки разочарования. Больше ни слова не добавил о своём разбитом сердце, вёл себя, как настоящий мужчина, принимая мир таким, каков он есть. Грустил вечерами. Слушал музыку, особенно песню «Почему же, почему же дождик капает по лужам, может, я кому-то нужен…». Потом перешёл на рэп и никогда вслух не вспоминал о Ней.

Вовка, как обычно, облепился друзьями и наведывал теперь уже вечернюю школу, заполненную трудными детьми, которые по причинам протеста не уживались в обычных школах. Учителя относились к детям более-менее лояльно, учитывая то отвращение к системе обучения, которое дети несли с собой из предыдущих школ. Дачи теперь не было, и, когда наступило лето, Володя изводил себя общением с друзьями-товарищами и ездой на велосипеде, приобретённом у друзей.

Святость дружбы присутствовала в Вовке-Китайце, наверное, с того момента, когда он начал себя осознавать. Бережно относился к друзьям. Не в смысле, что был кроток в общении, как раз наоборот, характер был довольно упрямым, но не твердолобым, умел со всеми найти общий язык. Бережность заключалась в том, как он отзывался о них и пресекал любую мою попытку критики. Сразу становился на защиту, и в его арсенале находилась масса доводов, оправдывающих какой-либо неприглядный поступок.

Появились мобильные телефоны или, как упрощённое название, мобилки. И вместе с их появлением, как из-под земли, на поверхность выползли тёмные махинации среди подростков. Ребята постарше выдуривали у младших телефоны. И чтобы младшие не пожаловались родителям, делалось это разными способами и называлось модным словом – развод. Обычно знакомый мальчишка постарше подходил вдвоём с чужаком. Просил для чужака на пару минут мобилку перезвонить. Присутствие знакомого как бы являлось гарантией, и, кроме того, этот знакомый активно навязывал своё общество, вступал в беседу, что льстило младшим, таким образом, отвлекая их внимание. Чужак, отвернувшись для разговора по телефону, медленно отходил, увлечённо говоря в телефон. И, набирая скорость, был таков.

Спросить похищенный телефон не с кого, знакомый лично телефон в руки не брал и гарантий поручительства не давал. И ещё выяснялось, что того другого «чужака» знакомый этот едва знал и где живёт – тоже неизвестно. Старшие использовали доверчивые сердца младших. Волна развода мобилок на доверии утихла после горького опыта и чётких инструкций поведения в данной ситуации, а именно, телефон давать в руки только знакомому, с которого можно было и спрашивать. Сразу пришла новая волна похищения мобилок, которая не помещалась в определение «развод». Скорее, здесь уже присутствовал просто грабёж. Телефон брал в руки «знакомый», чтобы якобы позвонить, а вот чужак не стоял, а приближался, вроде проходя случайно, и попросту выхватывал телефон из рук звонящего. Этот чужак был особый, недавно вышел из тюрьмы и, пользуясь своей репутацией, становился новым владельцем телефона, даже не скрываясь. Догнать и отобрать у взрослого детины своё мальчишки робели, да и вроде как «знакомый» всем видом выражал страх перед разбойником и сопереживал по поводу случившегося. Выдать его адрес этот «знакомый» мальчишка побаивался. Володя попался на эту удочку и остался без телефона. Целый день был расстроен, наконец, признался мне, что телефона нет и неизвестно у кого сейчас находится. Дело это точно мужское, но надо дать отпор. Ситуация щекотливая, так как по понятиям никого предавать нельзя. Решила вмешаться, провела расследование. В итоге телефон изъят, обескураженный чужак-разводила напуган, Вовку-Китайца уважают как правильного «пацана», так как телефон был мой, и я сама нашла, куда он уплыл, и никто никого не сдал. Только вот невидимая сторона такого уважения, каким-то образом, расположила опасную среду и незаметно приняла в свои липкие объятия Вовку-Китайца.

13. Конец отрочеству

Учебный год начался нудно. Плоды запущенности загромождали ростки дальнейшего развития. Требовалось усердие. Усердия не было. В классе собрались дети, не отличающиеся стремлением к успехам за школьной скамьёй. Учителя старались. Но дополнительные знания, вернее, те знания, что не усвоены были раньше, наводили на Володю тоску. Делиться переживаниями Володя не считал нужным, принимая это за слабость, и, чувствуя себя слабым, пытался выбраться из этого состояния самостоятельно. Я видела, что мой сын разочарован, но в душу не лезла, полагая, что это бестактно в силу своего неправильного мировоззрения, да и как помочь, по правде, не знала. Володя перестал читать, полюбил слушать рэп, откуда черпал некую жизнерадостность, во всяком случае, пытался выглядеть неунывающим. Привыкал к новым одноклассникам. Частая смена школ и новых товарищей, грусть по утерянному, теперь понимаю, что всё это было непросто для него. Об этом тоже молчал мой сын. Его жизнелюбие не позволяло копошиться в прошлом, и, стараясь приободрить всех, кто находился рядом в унынии, он двигался по вновь заданному направлению. Пожалуй, вот этого самого уныния у Володи и не было в характере, во всяком случае, он пресекал его, когда обнаруживал.

Сердце моего сына было добрым, характер – жизнерадостным и боль разочарования была погребена в общении, в желании нравиться людям. Для академических знаний не было места: это место было занято уравновешиванием разрастающегося чувства страха: «Меня не любят». И, согласно законам природы, люди притягиваются друг к другу именно подобными страхами, или правильнее их называть стрессами. Так и мой мальчик стал притягивать или притянулся сам к новым товарищам.

После разборок с телефонами мне была выделена квота дружеского доверия по «пацанским» делам. Володя даже привёл за советом своего товарища Тараса. В результате хитроумных выкрутасов некий вымогатель из ребят постарше требовал у Тараса крупную сумму денег за якобы тёткин телефон. Изначально умник предоставил Тарасу «по-дружески» телефон якобы его тётки, и во время разговора внезапно, неизвестно откуда взявшийся похититель вырвал из рук Тараса этот, якобы тёткин, телефон на полном ходу, пробегая мимо, и даже адреса не оставил. Просматривалась договорённость умника с похитителем, но доказательств не было. На совете придумали представить меня тёткой Тараса. В такой роли пришла с Тарасом «на стрелку» и, согласно понятиям, объявила, что деньги вручу лично владелице телефона, тоже якобы тётке нашего вымогателя. Вымогатель был озадачен, по его свите прошёлся страх, и, настороженно переглядываясь, соучастники отошли в сторонку. Кто курил, кто держал руки в карманах, явно не желая принимать дальнейшего участия. Вымогателю пришлось уйти, но на прощание пригрозил, что приведёт свою тётку, тогда посмотрим. От такой его наглости я пригрозила милицией, чем обрадовала вымогателя и расстроила Тараса с Вовкой. «Спасибо» мне никто не сказал, скорее наоборот. Тарас насупился, о чём-то пошептался с Володей. Володя мне высказал, что «про милицию» было зря, и Тараса будут опять щемить теперь уже за это. Теперь мальчишки советовались сами, исключив меня как непонятливую. Подумала в очередной раз, что очень трудно быть мальчишкой в этом самом переходном возрасте без отца, втайне надеясь, что всё это когда-то должно закончиться.

Омерзительным вымогательствам не было конца, и теперь Володе нужны деньги на блок сигарет, чтобы передать собирающему «на тюрьму». Собирающий «на тюрьму», постарше Володи, коренастого борцовского телосложения, один из братьев-близнецов, уселся с приятелем в нашем дворе, дожидаясь результата.

Мне эти «разводы» порядком надоели, пора было обратиться к родителям. Володя не знал, как защититься, не нарушая кодекса «пацана». И я, полна решимости вывести всех «на чистую воду», спустилась во двор, подошла к ожидающему Вовку «мытарю» и доверительно предложила своё участие в этих самых «сборах на тюрьму». Мытарь, немного почванившись, чтобы скрыть замешательство от моего предложения, поднялся с приятелем к нам домой, обсудить предложение. Не снимая обуви, вымогатели прошли на кухню, расселись и закурили все сразу. Я вручила ему деньги на блок сигарет, задала пару риторических вопросов типа: как часто? кому? куда? кто? «Собирающий» увиливал от точных ответов, размазывал всё секретностью, в глаза не смотрел и даже сплюнул на пол, заигравшись в воображаемой почётности своей миссии. На том и разошлись.

Ближе к вечеру я навестила его мать. Выслушав меня, она позвала сына, и трудно было не поразиться переменам, произошедшим с ним дома. Передо мной стоял скромный малый в застегнутой под самый воротничок рубашке, в маленьких близоруких очках, придававших законченность образу невинности. Потупив глаза в пол, под допросом властной мамаши, он олицетворял саму робость. Ему оставалось пустить слезу, хоть и без слезы было ясно, кто агнец божий. Мать отдала мне деньги, я ещё что-то по-дружески добавила в назидание агнцу и вернулась к своему Вовке. В который раз провела с ним профилактическую беседу о том, что не следует ни с кем связываться, напомнила о его условном сроке, одним словом, призвала к порядку и к урокам. Повеселевший Вовчик терпеливо в этот раз выслушал нотации, поиграл с кошкой и в хорошем настроении лёг спать, полный стремления быть хорошим учеником и послушным сыном.

На какое-то время, подмяв стрессы силой воли, Володя окунулся в школьную жизнь, и ему удавалось держать себя в бодрости. Прошли ещё одни летние каникулы, во время которых, каким-то образом, с бывшими вымогателями установились приятельские отношения. Володино доброе сердце не знало границ и прощало всех, да и как иначе? Все жили в одном микрорайоне, постоянно пересекались на улице, а встречи со знакомыми должны приносить радость. Так Володя думал и жил, и встречи со знакомыми приносили радость. Будучи от природы человеком чувствительным, быстро понимал причину поступка другого человека, искренне прощал и был жизнерадостен от этого. С Володей всегда было легко и хорошо, и, видимо, не только мне.

Начался новый учебный год в вечерней школе. Сознание, что нужно продолжать учёбу, присутствовало, но стрессы не давали сосредоточиться и гнали Вовку-Китайца во двор к друзьям, новым знакомым, новым приключениям. В этом возрасте во дворе шатались без дела только изгои, и мой сынок с радостью дарил им своё время, свою душу, свою жизнь. В середине ноября Володя оказался в компании братьев из неблагополучной семьи, живших по соседству, отмечавших день рождения одного из них. Вместе они бродили по улицам, собирали ещё мятежников семейных устоев, среди которых встретился и тот самый «собирающий на тюрьму» из благополучной семьи и ещё один заблудший по прозвищу Апача, тоже примкнувший к такому знаменательному событию, как день рождения. Время позднее способствует проявлению тёмного в людях, особенно в тёмных людях, и Апача, будучи тёмным, предложил осуществить тёмное дело: стащить магнитофон «Пионер» из машины. Машина в гараже, но он присмотрел щель от криво подогнанных металлических дверей. Двери только надо оттянуть, а одному не справиться. Вовка сразу отказался, помня об условном сроке, правда, домой не пошёл. А решил постоять в сторонке. Все проведённые беседы растворились в преступной магии, хотя бы в чужой. Нерастолкованное знание уголовного кодекса о том, что само присутствие является соучастием в преступлении, освобождало его от тяжких дум. Не знаю, понравилось или нет приключение, но было самонадеянно отмечено Вовкой как волевой отказ от соучастия, о чём и похвастал на следующий день.

А через какое-то время на всю эту компанию оказавшихся на дне рождения было заведено уголовное дело в разных сочетаниях присутствующих по множеству разных эпизодов. Дело объединяло большое количество грабежей телефонов, сумок, краж из подвалов и гаражей.

Следствием было установлено, и компаньоны сознались во всех грехах, или наоборот, что не столь важно, однако в дело был втянут и Китаец. Хотя только по одному происшествию, в котором он отстранился от участия, наивно пребывая рядом, при этом по закону оставаясь соучастником.

Денег на уже известного адвоката не было, да и происшествие было несерьёзным, как легкомысленно показалось мне и новому адвокату Татьяне Владимировне, предоставленной нам государством.

Татьяна Владимировна, маленькая, изящная, ухоженная, с немного темноватым лицом, проникновенно сочувствовала. Изучив материалы дела и выяснив, что денег за проданный впоследствии магнитофон Володя не брал, успокаивала нас:

– Всё должно обойтись, вот только неотбытый срок по «условному», но будем надеяться, будем просить судью, не звери же… Вы, главное, справок побольше соберите. Да, хорошо, если болезни какие-то там будут, и характеристику со школы и из ЖЭКа, впрочем, на руки характеристику из ЖЭКа могут и не дать, сама возьму. Но вы попробуйте.

Потянулось время в ожидании суда с долгой волокитой и проволочками, и время это стало теперь нашей жизнью. Или жизнь была сама по себе, просто окрасилась новым чувством, проникающим во все уголки её. Начались летние каникулы, но лето не радовало. Не стало слышно смеха моего сыночка, хотя он по-прежнему выглядел бодрым, пытаясь отвлечься от грустных мыслей. Как и раньше, играл с кошкой и, когда у неё появились котята, в очередной раз, Володя выстроил для них из бумажных наклеек горку-лабиринт и никак не мог дождаться, когда они подрастут и освоят это чудесное изобретение.

Кошка Баська появилась, когда Володя учился в первом классе. Я работала тогда в Польше и звонила вечерами по телефону, чтобы услышать голосок своего сыночка. И в очередной мой звонок Вовчик, заговорщически так, объявил мне:

– Мама, у нас есть Баська.

Я не поняла, переспросила, тогда Володя объяснил:

– Мы с бабушкой купили её на базаре за две гривны.

Пауза. Я молчу, неудобно признаваться, что опять не поняла, жду продолжения разговора. Может, в процессе разберу, о чём идет речь. Слышу, в телефоне бабушка подсказывает Володе:

– Скажи, кошку так зовут.

Володя, наконец, и сам смекнул, что не сказал, что кошку так зовут. И с начала мне всё объяснил. Смеется, что я не поняла сразу. И я смеюсь, спрашиваю:

– Большая кошка?

– Нет, маленькая, два месяца.

– Какого цвета?

– Красивого.

И мы смеемся, я в Польше в телефонной будке, а мой сыночек дома, возле бабушки с красивой маленькой кошкой. И у меня появляются силы работать, улыбаться и радостно жить в чужой стране с незнакомыми людьми и зарабатывать деньги, чтобы увидеть моего Володеньку и обеспечить его всем материальным, чтобы как у людей. А Володе нужна только я, без подарков, чтобы разделить с ним радость сейчас и каждый день.

И вот теперь я дома, сынок играет с Баськой и с третьеклассницей Зиной, дочерью моей подруги из Польши. Баськины котята подросли, Володя смешит Зину, объясняя ей правила игры «царь горы», которую затеяли котята. Котята штурмуют горку-лабиринт, норовя напасть неожиданно из разных пещерок друг на друга, преображаясь в момент нападения, видимо, во львов, со слов Володи. Зина смеётся, Володя смеётся. Затем, измученные беготней, котята засыпают возле Баськи. Вовка с Зиной усердно наклеивают липкие обертки для сыра на двери в Вовкиной комнате, где теперь поселилась Баська с котятами.

Котят раздали, Зина уехала, лето подходит к середине и мы продолжаем тоскливо жить в ожидании суда. Надеемся наивно на скорое избавление от нависшего над нами тяжёлого невидимого, не зная, что судьи летом в отпусках, как обычно, и ждать ещё до осени, и Володе уже исполнится семнадцать на момент суда.