Текст книги "Приключения Китайца"

Автор книги: Китайца Мать

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

7. Параллельный мир «понятий»

Все мужские составные: смелость, мужество, заступничество присутствовали в моём мальчике, как и юмор. Похоже, с самого рождения всё это заложено, но внутреннюю работу по укреплению этих качеств мой сын проводил в течение жизни с завидным постоянством. Обнаруживая страхи, пытался побороть их в себе и пугал меня результатами. Как-то на летних каникулах у меня остановилась подруга с дочерью. Мои родители собирались на дачу и предложили забрать детей с собой. Нам с подругой захотелось пойти в гости, повидать ещё одних побратимов по заработкам в Польше. Зная, что наши дети на даче под опекой, посидели в гостях и вернулись домой в двенадцатом часу. Дома спал мой сынок. Не сразу его обнаружила, сначала увидела на подоконнике в комнате следы от маленьких кроссовок. Будить не стала, только прижала его спящего к себе и подержала в объятиях. Страх, уже никчёмный, не давал уснуть. Ничего ведь не случилось, просто мой ребёнок, будучи на даче, захотел домой к маме, ему же только одиннадцать. А мамы не было дома, и никого не было, и ключей не было. Родители ни за что не отправили бы ребёнка на пригородном автобусе домой, зная, что меня нет. Посадили Володю в автобус в уверенности, что будет под присмотром. Володя покрутился во дворе какое-то время. Когда вся детвора расползлась по домам, он принял решение побороть страх высоты и вылез по балконам, трубам и непонятно ещё по чему на наш балкон и через форточку попал в квартиру. А это четвёртый этаж. Володя рассказывал и гордился собой, поскольку ему удалось побороть страх высоты. Показывал, где он влез, за что держался, как ухватился там за газовую трубу, а потом уцепился за железные усы для ящиков с цветами на балконе. И тут ему стало не по себе, но отцепиться уже было нельзя, так как на перилах стоял на кончиках пальцев ног, пришлось подтягиваться и карабкаться дальше вверх. «А когда вылез уже на свой балкон и попал в дом, то только ноги немного тряслись», – рассказывал мой сынок жизнеутверждающе, со смешком. Потом ещё не раз я буду слышать этот его горделивый, победный смешок, и даже после окончания его жизни… Он гордился собой, и я гордилась сыночком, и боялась по-прежнему страха высоты, и боялась за своего ребёнка, который любил побеждать свои страхи. Это начался переходной возраст.

Нам удалось ещё разок побывать у моря. Уже в частном секторе.

На пляже толпа народу, Володе хотелось строить замки из песка, и он строил на захваченном клочке возле воды каждый день новый замок. Оторвать его от работы на обеденный перерыв было невозможно, и только кепка спасала от перегрева. Все создаваемые творения были великолепны. Замки поднимались в высоту, довольно приличную для мокрого песка, и углублялись ниже уровня моря, таким образом, были окружены рвом с водой. В строительстве применялись декоративные элементы разных размеров камней и ракушек, и всё это великолепие, вышедшее из-под его рук, имело очень пристойный вид. В какое-то утро, когда ещё не было прилива, в Володином таком замке проходила настоящая фотосессия. Желающие эффектно запечатлеть свой образ становились прямо в ров, ещё не заполненный водой. Замок при этом выглядел больше, во всяком случае, выше пояса. Когда поток желающих иссяк, а места для постройки нового замка, как обычно, не было, Володя хозяйскою рукою начал рушить замок. Ведь наступил новый день, значит, новый замок. Люди набросились на моего сыночка, уличая в непонимании красоты и вложенном труде, обозвали хулиганом и варваром. Мои и его возражения, что замок был построен им самим, вызывали удивление, а у не верящих – раздражение. С задних рядов, лежащих под тенью кустарника, вышел бледнокожий, абсолютно не загоревший представительный мужчина, свидетель происходившего, и вступился за моего сына. Тогда только, после заступничества, любители фотографироваться подвинули нескольких загорающих, неравнодушных к красоте, освободив место для нового творчества. Построенный замок остался служить украшением пляжа и местом для фотографий. Я поблагодарила мужчину. Он отдыхал с семьёй, приехал с Севера и отсиживался в тени, чтобы от непривычного невероятно большого количества солнца не обгореть.

– Вы знаете, – сказал он мне, – я всё время наблюдаю за вашим мальчиком. Он талантливый и необычный ребёнок. Я знаю толк в людях. Сам я руководитель… (Не помню точно, какой-то группы).

Мой талантливый архитектор был горд, слушая такой отзыв, но виду не подал, только ещё с большим увлечением продолжил строить свои прекрасные замки из песка.

Мы вернулись домой, и строительство захватило Вовчика. Осенью, зимой и летом он вдохновенно строил. Зимой – маленькие домики, если позволял снег. В этом домике было кресло, и стол, и полки. Только крыши не было. А так, можно было зайти, посидеть в холодном кресле и помечтать. В тёплые времена года строились шалаши и маленькие домики уже с крышей.

За домом перестраивалась или ремонтировалась церковь. Старое здание под готику из тёмного кирпича, служившее в довоенное время костелом, а во времена СССР складом для декораций оперного театра. С начала «перестройки» за владение зданием храма культурно спорили две конфессии христианства, пока дело не дошло до мордобоя. Победили греко-католики, и православной украинской униатской общине пришлось пристроить свой храм рядом. На захваченной территории победители складывали строительный материал и разобранные старые доски. Володя с товариществом обратились к батюшке, снующему по теперь церковному двору, выклянчили доски. Затеяли свою стройку.

Все построения происходили во дворе. Первым был построен небольшой домик, чуть не в огороде противоположного дома. Строительство заняло несколько дней. Возня детей напоминала муравейник. С утра, выглянув из окна, наблюдала, как детишки сновали туда-сюда с досками, на обед их невозможно было дозваться. Полностью поглощённые строительством, дети сосредоточенно стягивали материалы для стройки и инструменты из дому. За несколько дней вдохновение притянуло во двор и ребятишек из соседних домов. Движение достигло апогея, крыша из досок и куска фанеры накрыта, из подвала дома напротив протянут, непонятно как, электрический провод, подвешен к потолку, непонятно как присоединён цоколь для лампочки. И, наконец, в маленьком штабе, построенном мальчиками, под руководством Вовки Китайца, загорелся свет. После чего количество желающих посетить это творение увеличилось. Все не помещались, высота потолка – только для детей среднего роста, но лезли и большие дети, и, скрюченные, сидели там, плотно набившись в маленький домик, восхищались, предавались мечтам недолгое время, какое позволяла очередь нетерпеливых любителей помечтать именно в большой коробке со светом. Тут же нашлись взрослые люди и прекратили это безобразие, по их видению, и разрушили нечто важное, будучи варварами от отсутствия знаний по такому явлению. Может, это были работники ЖЭКа, может, владельцы огородов, а может, пенсионеры, не выносившие шумного скопления детворы, но домик потребовали разобрать. Разобрали. Тихо стало во дворе. Грустно как-то даже. Каникулы всё-таки.

Оказалось, двор замер только на нашей половине дома, энтузиазм Вовки прорвался на соседнюю половину, и стройка возобновилась, теперь на дереве. Схема, в общих чертах, такая же, только с увеличением приятных трудностей лазания по стволу. Стащили стройматериалы, затянули на дерево. Дальше надо укрепить, прибить. А значит, беготня детворы за домашним инвентарём, и не каждому ребёнку по доброй воле родители дадут в руки молоток, а если быть точнее, то никому, но он-то и нужен именно каждому. Потом те, кто снизу, подают материалы, а те, кто сверху, встречают, и все счастливцы стучат молотками. Ну и любопытство другой части детворы, обделённой молотками, гвоздями и отличавшейся полом. Окончание строительства, благоустройство, свет из подвала по проторенному бесстрашному и опасному присоединению проводов, увеличение числа любопытных.

В этот раз домик был поменьше и помещался на большой раздвоенной ветке дерева. Выглядел, как огромный скворечник. Этот домик тоже просуществовал недолго. По тем же причинам пришлось разобрать.

Работник церкви, видимо, ответственный за церковное хозяйство, разрешил мальчикам строить на запущенном огороде, захваченном той же церковью за домом. В гости приехала сестра с сыном, на полтора года младше Володи, сразу втянутым в артель, и закипело очередное строительство. Получился довольно вместительный шалаш и, главное, не лезет в глаза хранителям порядка двора. Сверху веток накидали, замаскировали, натерпевшись. И теперь шалаш, как магнит, стягивает с утра избранных посвящённых. Наша детвора, едва открыв глаза, летит к шалашу – и завтрак с собой. Пришло время обедать, мальчики на кухню заскакивают, прихватывают, что под руку попадёт, и опять в шалаш до позднего вечера, и несколько дней кряду. В чём дело – непонятно, требую, чтобы ели дома. Выясняется, они с ребятами подкармливают какого-то бездомного, который тут потерялся и временно пребывает в их шалаше. И с чистой душой ведут знакомить с бедолагой. Молодой парень двадцати двух лет, не может доехать до дому, до своего села, возвращается с заработков из Польши. Ждёт перевода денег на днях. На следующий день арестовывают и того парня, и моего сыночка, и ещё двоих пацанят. Нашего отпускают, позднее дают условно, а того несчастного садят на два года. Такова суровая забота государства о молодых семьях из сел. Не доехал горемыка с заработков. Стыдно ему было домой таким неудачником возвращаться. Недавно женился и жена с младенцем ждут от него материальной опоры. На занятые деньги прорвался в Польшу, там поскитался, работу не нашёл, визу просрочил. В итоге депортировали без гроша в кармане до Львова, и до своего села парень никак не мог доехать. Как он попал в шалаш, непонятно, да только не сразу над ним опека установилась. Вовка с братом Димкой обнаружили однажды утром в шалаше коробку с блоками сигарет. Удивились, никому вопросов лишних не задавали, взяли по пару блоков и притянули домой, спрятали, посовещались, выдвинулись за следующей партией. Приходят, а там парень этот сидит и с них спрашивает: «Не видал ли, кто был тут, сигареты пропали?» Пацанята, понятно, не признались, только неудобно теперь пришельца выгонять, так и приютили. Он, пришелец, про свои перипетии им рассказал. Жалко стало незнакомца. И таскали ему еду несколько дней до момента попытки ограбления киоска-магазина. Володя оказался соучастником, хорошо, что брат вовремя уехал и миновал эдакую компанию. Это был второй привод в милицию, где мой сынок получил год условно.

Первый привод был из-за неуёмной жадности соседки. Судья, а это была женщина, вынес, или правильнее, вынесла предупреждение. Это был единственный гуманный суд, выпавший на долю Володи. В предстоящих судах будет рассмотрение согласно тарифу. Для неимущих, если кто не знает, и существует государственная «законная справедливость», которая лишит жизни моего мальчика. Предоставив перед смертью жалкое существование замкнутого в теле гордого казацкого духа и замкнутой в том же теле прекрасной человеколюбивой доброй души.

Впервые мы попали в суд, когда соседка по дому, мать товарища Володи, подала заявление об ограблении. По сути дело началось немного раньше этого ограбления. Купила ребёнку горный велосипед, ну, не фирменный, конечно, китайский, и всё же. Велосипед был шикарный: серебряный, со множеством скоростей, довольно неплохо скопирован под хорошую фирму. Володя с ним не расставался и, конечно же, давал насладиться поездкой друзьям, у которых велосипеда не было. Один из его товарищей Макс был немного бестолковым, абсолютно бесхитростным и комедийно-доверчивым. Володя взял над ним шефство и во всех тусовках умел смягчить бестолковость его, облекая в шутку как оригинальное видение мира. Был у Володи такой дар, умел увидеть хорошее в плохом. Быстро забывал свой гнев и долго ни на кого не сердился.

Естественно, Максу тоже предоставлялось ездить на серебряном велосипеде. Будучи пухлым мальчишкой, Макс часто останавливался передохнуть, и как-то ребятня чуть постарше, из соседних дворов, попросили покататься у остановившегося на передышку Макса. По дружелюбию и доверчивости Максу не было равных, и он тут же уступил Володин велосипед незнакомым ребятам. Больше велосипеда и тех ребят никто не видел. Переступив через эту потерю, жизнь забурлила в другое русло. В то самое, где строились домики из досок. Каникулы должны быть насыщенными. А Володя умел насыщать пространство приключениями, за что и был награждён популярностью среди друзей. Популярность, как известно, имеет и отрицательные стороны. Трудно выдержать все искушения, которые появляются с популярностью. И чтобы насытить её сущность, приходиться приносить жертвы. Жертвой становилась семья. Чтобы быть популярным, требовалось всё больше времени проводить с ребятами, нарушать домашний режим, не быть маменькиным сыночком, а быть самостоятельной личностью, непослушным мальчиком со всеми вытекающими последствиями.

По «пацанским» понятиям исчезновение велосипеда должно быть возмещено. Макс предлагает возместить потерю видеомагнитофоном или, как его называют, видиком. Но так как боится грозной кары родителей, то разрабатывает план ограбления.

И вот, когда мама ушла на работу (папа живёт отдельно с другой семьёй), Макс через окно выдает этот видик Вовке с товарищем в качестве возмещения убытков за велосипед, чтобы всё выглядело по понятиям справедливо, так как Макс тоже «правильный пацан», жаль, что родители не в курсе. А живёт Макс на первом этаже. И когда мать уходит на работу, то по большей части, чтобы сынок не напроказил, закрывает его дома. Как-то Володя поделился со мной горечью жизни Макса, когда оказался свидетелем его радости по поводу согласия матери принести в дом котёнка. Но, чтобы не напроказил теперь и котёнок, мама Макса поместила его в клетку для хомячков. Там котёнок и жил какое-то время. Его кормили. О дальнейшей судьбе котёнка мало что известно. Словом, жизнь Макса была ограничена в приключениях и приходилось довольствоваться теми, которые липли к нему, закрытому в квартире. Видик был продан старшей ребятне, деньги тут же растрачены на недоступные всевозможные развлечения. Это горы сладостей, игры в компьютерном клубе и покупка различных жизненно необходимых мальчикам вещей типа изоленты, перочинного ножичка, наклеек и пр. Пропажа видика была обнаружена на следующий день. Макс прибежал к Вовке, чтобы найти выход из ситуации, а заодно предупредить о том, что мама знает следующее: Вовка залез в окно и украл видик, пока Макс спал. Умоляет Володю, чтобы тот не выдал причастности Макса, так как боится физической расправы. Прошёл ещё день, прежде чем магнитофон был выкуплен и мною возвращён матери Макса с извинениями. Встретили меня сухо. А на следующий день мать Макса, поразмыслив, пришла ко мне домой, сказала, что заявление в милицию уже написано, и спросила у меня, что делать. Посоветовала ей забрать заявление, на что она ответила:

– Мне это невыгодно, – так и ответила, ничуть не смущаясь.

Глядя на её зарвавшийся донельзя практический ум, я смиренно произнесла:

– Делай, как сочтёшь нужным.

И состоялся суд. На суде мать Макса со всем талантом красноречия дала характеристику моему сыну о его пагубном влиянии на её мальчика и требовала расправы.

Когда судья спросила меня как представителя несовершеннолетнего сына, то я в свою очередь приплела рассказ о велосипеде, не выдав организатора Макса в краже видика по настоятельной просьбе моего сына. Судья очень заинтересовалась этими событиями, переспросила о компенсации со стороны матери Макса за пропавший велосипед, и как-то всё обошлось, к великому огорчению матери Макса.

8. Авторитет «пацана»

Начался учебный год и новые проблемы вытеснили старые, а значит, жизнь продолжала идти своим чередом. Школа, уроки, друзья. У Вовчика новый друг Саша. Его мама недавно вышла второй раз замуж, и они переехали в наш район. Саша не ладил с отчимом, выражал свой протест, уходя из дома, и всё хотел уехать к отцу, который жил в другом городе, кажется, в Нижнем Новгороде. На новом месте он быстро нашёл окружение среди таких же недолюбленных родителями подростков. Мальчик был умный, умел выразить свои мысли и легко манипулировал младшими. Разница в возрасте и особая озлобленность наделяли Сашу некой харизмой. В этом переходном возрасте мальчишки начинают протестовать против невидимой фальши, а Саша уже подмечал более других и проводил свою просветительную работу в новом кругу избранных. Язык у Саши был злой, глаз острый, себялюбие распухшее. Авторитет семейного протестанта быстро вызвал душевный отклик у ребят и у Вовки. Каких-то конфликтов у меня с Вовчиком особо не было. Возможно, он частенько упрямился и замыкался, а я списывала это на переходной возраст, а это росли секреты нового видения мира, мира, где нельзя делиться со мной о секретах друзей и их проделках. Тактично не лезла к нему в душу, а надо бы, и мне казалось, что мы неплохо ладим. Иногда перед сном мой сердобольный сынок делился со мной переживаниями за Сашину долю. Саше пришлось уйти из дома, где было ему невыносимо жить. Нашёл приют у Феди, одного из общих товарищей. Федина семья состояла из младшей сестры и матери, выросшей в детдоме. Папа с ними не жил и не очень помогал материально. Все ютились в одной комнате. Непонятно, как и выживали. Позже выяснилось, что Саша околачивался у Феди больше месяца, его жалели, он ел и спал, а напоследок, перед поездкой, чего-то спёр. И поехал Саша к своему отцу с другом Вовкой-Китайцем во время осенних каникул. Уж не знаю, чем я Володе насолила, только не думал обо мне, мал ещё. За Сашу переживал, пропитался его убеждениями и, не предупредив, исчез из дома на трое суток. Душевный порыв поддержать товарища и жажда приключений довели до Киева. Потом выяснилось, что на продолжение пути денег недостаточно. Паспортов у них не было, а билеты на то время выдавались по паспортам. Изобретательные мальчишки дали деньги на два билета какому-то работнику вокзала, возможно, уборщику в униформе, и ждали, это сработало во Львове, значит, и в Киеве так можно сделать. Чего-то наплели жалостного, и благородный уборщик принёс, но только один билет. Оставшуюся сумму взял за оплату своих хлопот, пользуясь беззащитностью подростков и, по-видимому, не догадываясь, что дети не местные, а может, ему было всё равно, что больше подходит к мировоззрению уборщика вокзала. Оказавшись без денег, Саша принял решение вернуться домой за деньгами одному, а товарищу, то есть Вовке, придётся подождать на вокзале. Преданный Китаец и прождал его двое суток. Мобилок тогда не было, то есть ни связи, ни поддержки, ни денег, ни еды, ни питья и вокруг ни одной знакомой души, только вокзал. И пока мой Вовчик выживает на Киевском вокзале, как в заколдованном сне я трясу его друзей и нахожу последнее звено – Андрея. Тот в курсе всего происходящего, но говорить отказывается, чтобы не нарушить слово «пацана». От напряжения, криков, угроз его бабушки у Андрея даже текут слёзы, но рот плотно сжат. Возможно, переживания и вспоминания всяких страшных случаев трогают партизана, и, пытаясь нас успокоить, произносит, что с ними (с Володей и Сашей) всё в порядке, он точно это знает, просто он не знает, где они, иначе бы сказал. Расследование продолжает его бабушка после моего ухода. По крупинкам, под страшным секретом просачивается информация, куда же делись Вова с Сашей. На третий день сумасшествия выясняется из того же источника, что Саша почему-то во Львове, но без Вовы. Бегаю, ищу Сашу, правда не знаю, куда бежать и где его искать. Вечером этого третьего дня раздаётся звонок городского телефона. И я слышу сладчайший в мире голос моего сыночка в телефонной трубке:

– Мама, я в Киеве на вокзале, не знаю, как приехать домой.

Сообразила научить его подойти к окошку информации и там ждать, пока не позвоню. Дедуля звонит старому приятелю полковнику в отставке, из круга давних друзей, проживающему в Киеве, и просит поискать внука на вокзале. Благодаря товарищу деда мой сынок доставлен во Львов, в сопровождении бригадира поезда. Уставший Вовка рад дому и родным, рад приключениям и больше всего рад, что приключения эти закончились. Когда у всех отлегло от сердца, накинулись с вопросами. Куда, зачем? Что ел и где спал?

Кто-то булочку оставил в кафе, так это и ел. А спал, сидя на стульях, возле тёток тулился, чтобы патрульные думали, что он при тётке. Караулил телефонный аппарат целый третий день, когда стало одиноко после утреннего поезда, на котором должен был приехать Саша, но не приехал. Повезло, один гражданин забыл карточку вытащить, так и позвонил домой, рассказывал Володя. Я слушала, счастливая, что ничего не случилось, что Вовчик мой дома, с замиранием сердца от жалости, какой ещё у меня маленький сын, и отгоняла, теперь ненужное, чувство страха, по-прежнему не зная, как защитить своего маленького сына.

Каникулы закончились, оставив в душе Володи горькое разочарование, о котором не говорил. В своём великодушии простил Сашу, не разрешая мне давать характеристики, вроде как ушёл в школьные уроки, только грустный.

История с Сашкой стала забываться, прошло время и начались зимние каникулы: ребятня покатилась с ледяной горки возле нашего дома. Вовчик ожил, активно радовался снегу и зимним забавам. В один из вечеров на этой нашей горке и появился Сашка с товарищами. Как негласно принято в примитивном мире, если ты не наказал обидчика, значит, ты слаб. Доброта и благородство души уродливо уплотняются в хищном глазу и рассматриваются как глупость и слабость. Сашкина гордыня направляла его за черту, где происходит возврат к звериному царству. Окружив себя ведомыми, поющими славу бездушию, принялся травить Вовку-Китайца. Во всеуслышание объявляя его «лохом» и перекручивая свой подлый поступок в событие, где он был на высоте, обманув доверчивого Китайца. Такого Китаец стерпеть не мог, прибежал домой, заскочил на кухню, в гневе выпалил мне всё, при этом топтался на кухне, заглядывал в ящички, как бы нервничая, побежал опять на горку. Мой сынок схватил малый нож для грибов, чего не увидела, надевая сапоги, и из соображений, что с Сашей встретиться давно пора, помчалась следом за Вовкой. Баталия уже была в разгаре. Вовка с Сашкой толкали друг друга стоя наверху ледяной горки. Пока взбиралась на горку по снегу, мальчишки уже вцепились один в другого и скользили мимо меня по льду в окружении детворы. Пришлось спускаться вниз, добралась до этой кучки в тот момент, когда Вовка угрожал ножом, только вот и увиденным мной. Мелькнуло, что не нервничал Володя на кухне, а пришёл именно за ножом. Сашку всё пуще разбирало, и, обзывая Китайца лохом, он начал высмеивать ножичек и дразнить, что Китаец этого не сможет сделать, что кишка тонка и вообще он «маменькин сыночек». Всё случилось мгновенно. Володя поднял на меня глаза, я не могла справиться со злобой на высокомерие, которая передалась моему сыну и довела его до этого преступления, произнесла правило преступников:

– Взял нож, значит, режь.

Сашка занёс руку, чтобы ещё раз толкануть Вовку, а Вовка чиркнул ножом по Сашкиной ладони.

Все замерли, закапала кровь, Сашка в шоке повторял:

– Он меня порезал, он меня порезал.

И со своей свитой удалился под победную Вовкину фразу:

– Вали с нашей горки.

Мы с Вовчиком тоже вернулись с горки домой, безрадостно молчали. У Володи поднялась температура, он, угрюмый, лёг спать. Спустя некоторое время в двери позвонили. Это пришёл старший товарищ Сашки на разборки, стал требовать деньги на лекарства и зашивание раны. Конечно, я предложила отвести Сашку лично, но заступник отказывался, ссылаясь, что Сашка боится меня. Пришлось настоять, я вызвала такси, и мы втроём поехали в городскую больницу зашивать Сашке ладонь. Зашивали под местным наркозом, и в ожидании процедуры оформления общались. Рассказала Сашке историю, когда Вовчика в возрасте двух лет оперировали с кистой на шее и как при выходе из наркоза глаза косили в разные стороны. Сашку это позабавило, агрессия прошла и вроде как-то потеплел разговор. Вернулись уже далеко за полночь и, наконец, расстались. Сашка показался милым, надо полагать, «стокгольмский синдром»[2]2
  «Стокгольмский синдром» – психологическое состояние, возникающее при захвате заложников, когда заложники начинают симпатизировать и даже сочувствовать своим захватчикам. – Прим. автора.


[Закрыть]. Долго не напоминал о себе, пока из этого синдрома выбирался.

Примерно через год Сашка уже проживал дома с матерью и отчимом. И одним зимним вечером с друзьями подкараулил Китайца, подрались. Володя пришёл в порванной куртке и без шапки. Сказал, что Сашка выкинул шапку на мусорку.

Позвонила Сашкиной матери по этому поводу. Мамаша безапелляционно ответила, что мой сын сам виноват, и бросила трубку. Стало понятным непоколебимое отсутствие самокритики у её сына.

Чуть позже Володя создаст некое подобие молодёжной организации BFG (Born From Gorodotska) в нашем районе, и основным постулатом этой организации, мне известным, будет: «Дети не отвечают за своих родителей». Происшествие на горке, должно быть, обдумывалось Володей как ещё один мой изъян, от которого надо избавиться, который надо изжить, побороть. Как поборол боязнь высоты, страх темноты. Конфликтные ситуации теперь разбирал тут же, на месте, не допуская накопления злости в недоговорках. Наверное, философствование по этому поводу было ещё одной попыткой вырваться из плена стрессов семьи. Володя прочувствовал на себе и в своём окружении то, что дети вобрали и вбирают все ошибочные представления родителей, и это был его протест переходного возраста, сформулированный в этом правиле. Это был его протест видения жизни для защиты от ошибок семьи, чего я не поняла тогда, так как не было времени подумать об этом, в спешке жить правильно, как все, чтобы всё было, в смысле погони за материальными благами. Только, к сожалению, именно дети отвечают за ошибки родителей. И родителям своим не в силах помочь исправить заблуждения, разве только позволить им созерцать свои искалеченные судьбы.