Текст книги "Хулиганка (СИ)"

Автор книги: Кимел-А

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

К разговору она решила подступиться, когда все расползлись по комнатам, а они с Наной остались убирать последствия праздника.

– Мам, ты не злишься? – осторожно спросила Тсуна, убирая вымытые тарелки на место.

Нана улыбнулась.

– На что?

– Но… Я же наговорила тебе столько ужасных вещей…

Женщина наклонила голову, будто пытаясь понять, о чём это говорит дочка.

– Ах, ты о разговоре в больнице, да?

– Ну, в общем, да, – совсем растерявшись, согласилась девочка.

– Знаешь, я, конечно, немного расстроилась тогда, но потом позвонила твоему отцу, и он мне всё объяснил.

Что именно Емитсу мог сказать о дочери, которую не видел последние два года и о выкрутасах которой должен был узнать совсем недавно от репетитора, Тсуна даже подумать боялась. Но опасалась, что ничего хорошего.

– Что – всё? – с опаской спросила она.

Нана с готовностью принялась объяснять:

– В определённый момент все подростки начинают бунтовать против того, что им, как им кажется, навязывают родители. Они пытаются доказать свою независимость. А ты, Тсуна, всегда была намного эмоциональней Таясу, – женщина вздохнула. – Неудивительно, что это ты показываешь характер, а не он. Так что мы с папой поговорили и пришли к выводу, что тебе нужно дать возможность делать то, что тебе нравится. В разумных пределах, Тсуна, но я надеюсь, что мне не придётся краснеть перед соседями, забирая тебя из отделения полиции.

– Да, конечно, – ошарашено согласилась девочка. Так просто?!

– Запретное всегда кажется более желанным, поэтому я надеюсь, ты быстро разочаруешься в таком образе жизни. А пока – попробуй. Только постарайся больше не попадать в больницу, мама не переживёт, если ты опять окажешься на долгое время на больничной койке!

– И всё? – по-прежнему потрясённо спросила она, явственно слыша звон стекла – это разбивались её представления о реакции матери на недостойное поведение. – Ты больше ничего мне не скажешь? Не отругаешь? Не запрёшь в комнате? Не будешь заставлять ходить в кружок домоводства?

Нана улыбнулась.

– Нет. Единственное, я всё-таки надеюсь, что ты будешь прилично выглядеть. Хм. И ночевать дома. А своё свободное время ты можешь проводить, как пожелаешь.

– Сп-спасибо за понимание, – клацнула зубами девочка, чувствуя, что у неё вот-вот встанут дыбом волосы. – Я люблю тебя, мам. Доброй ночи?

– Спокойной ночи, дочка.

В комнату брата она влетела на первой космической.

– А! Тсуна! А если бы я переодевался? – возмутился Таясу.

– Дверь была не заперта, – мстительно ответила девочка, припоминая первый вечер знакомства с Дино. И нашла взглядом репетитора, тоже устраивавшегося спать. – Реборн, это ты что-то сделал с мамой?

– А с ней что-то не так? – с интересом спросил тот, посмотрев на девочку лукавым взглядом.

– Не так! Она только что сказала, что полностью одобряет моё увлечение, и я могу заниматься, чем хочу. И даже бросить клуб домоводства разрешила!

– Ого! – протянул Таясу, тоже с подозрением уставившись на репетитора.

– По-моему, нормальное поведение любящей матери – дать тебе свободу выбора. Маман – мудрая женщина.

– Нет, Реборн, не нормальное. Ты просто не представляешь, сколько лет я с ней спорила, чтобы она разрешила мне участвовать хотя бы в спортивных мероприятиях. А теперь она просто так разрешила мне драться!

– Хм… Значит, она поняла, что запрещать тебе что-либо бесполезно, и просто смирилась с этим. Я здесь совершенно ни при чём, так что могу только поздравить, – и Реборн демонстративно лёг спать, накрывшись одеялом.

– Ну, я, наверное, тоже… поздравляю, – неловко добавил Таясу под удивлённым взглядом сестры. – Завтра в школу, так что шла бы ты тоже спать.

– Ага… спасибо… – совсем уж потерянно согласилась Тсуна и побрела в свою комнату.

Реборн не соврал ей, это она поняла точно, будто кто-то на ухо шепнул, значит, дело было действительно в разговоре с отцом, внезапно принявшим сторону Тсунаёши. Впрочем, почему внезапно? Он просто понял, что дочка вляпалась по полной и бесполезно её вытаскивать – не поможет.

Но всё равно, разговор с мамой оставил странное ощущение. Пусть Нана и сказала, что всё в порядке, Тсуна чувствовала какую-то пустоту и неловкость. Мама просто не пожелала говорить об их ссоре, сделав вид, что ничего страшного не случилось, только бы не разрушать образ их идеальной семьи, где она – всепонимающая и всепрощающая, самая лучшая жена и мать. И, конечно же, она как всегда послушалась решения своего мужа. Раз глава семьи, появляющийся дома раз в несколько лет, сказал, что дочка это перерастёт и стоит дать ей возможность делать, что хочется, значит, Нана так и сделает. Только вряд ли мама всё-таки приняла это решение, скорее, согласилась для вида.

Тсуна тяжело вздохнула, накрываясь подушкой. Ей не нравилось врать, но и такого решения проблемы тоже не хотелось. Было очень обидно и больно, что мама не хочет её понять, а просто делает вид, потому что так надо. Хотелось бы, чтобы всё было по-другому, но Тсуна вдруг чётко поняла, что от неё здесь почти ничего не зависит и изменить эту ситуацию ей просто не хватит опыта. А мама в глубине души всё равно будет считать, что она права и лучше знает, как Тсуне жить.

Комментарий к Часть 37

На самом деле я очень хотела помирить их по-настоящему. И раза три садилась и тупо пялилась на экран, пытаясь как-то описать это, прежде, чем поняла, что неа. Не катит. А потом перечитывала мангу и увидела момент, как Нана соглашается не обращать внимание на странности с Тсуной, потому что тот передал ей записку от Емитсу (https://vk.com/club153109283?z=photo-153109283_456239255%2Fwall-153109283_178). И тогда получилось это…

========== Часть 38 ==========

Время стремительно утекало, а Тсуна так и не решила, что ответить Реборну, и ни разу не воспользовалась подаренной свободой делать, что хочется. Все её мысли занимали размышления о том, как будет правильно поступить: попытаться поверить отцу, который так много от них скрывал, или довериться репетитору. И так, и этак выходило не очень хорошо. Отец ещё неизвестно, что придумает, а Реборн… В общем, никакой определённости. А в то, что в покое её не оставят, Тсуна почти уверовала, чувствуя чей-то назойливый взгляд, преследовавший её с возвращения из больницы.

Она очень хотела поговорить с Ямамото-саном… вот только – в каком качестве? Не могла же она явиться к нему как Тсуна. А если идти как Ёши, то прежде ей придётся поговорить с Такеши. И значит, нужно решить, говорить ему (и Мочиде тоже, куда от него денешься?) правду или встретиться в качестве Ёши, а потом постепенно свести общение на нет? Друзей терять не хотелось, но, учитывая её нынешнее положение, не будет ли это лучшим выходом? Прийти же к отцу Такеши втайне от самого Такеши – для Тсуны уже было где-то за гранью добра и зла.

Возможно, так бы она и маялась, если бы на четвёртый день её не вызвали прямо с урока к Главе Дисциплинарного комитета. Таясу проводил сестру встревоженным взглядом, пока одноклассники шептались, что такого могла натворить тихоня-Тсуна. После бойни в Кокуё о Хибари ничего не было слышно, и в больнице, где лечились все остальные, он не лежал.

Присланный за ней член Дисциплинарного комитета девушку повёл не в кабинет, а почему-то на крышу. У Тсуны заскребли кошки на душе. Это явно было неспроста. Провожатый остановился у подножия лестницы и дал понять, что дальше Тсуна должна идти одна, а он здесь постоит. Прикусив губу, девочка собрала всю свою решимость и поднялась.

– Хибари-сан? – позвала она, толкнув дверь и никого не увидев.

«Опасность!» – взвыла интуиция, и Тсуна поспешно пригнулась. В сантиметрах от её головы пролетела тонфа. Дверь, от которой она отошла на пару шагов, с грохотом захлопнулась.

– Медленно, зверёк, – кровожадно оскалился Хибари Кёя.

Тсуна сглотнула.

– Я… я не понимаю… Хибари-сан, за что?

В глазах парня полыхнул нехороший огонёк. Без лишних слов он ударил снова. Тсуна отступила, делая вид, что запнулась от страха и увернулась только чудом.

– Советую тебе воспринимать меня всерьёз, зверёк. Иначе я действительно забью тебя до смерти.

Девочка сделала ещё несколько шагов назад, стараясь избежать ударов. Пока Хибари ей это позволял, она ведь знала его настоящую скорость, но сила удара намекала, что он действительно собирается всерьёз её избить. Девчонку! Да Кёя никогда с девушками не дрался, считая, что с такими слабыми травоядными и связываться-то бесперспективно.

Следующий удар сбил её с ног. Кёя неспешно подошёл к Тсуне, даже не пытавшейся встать.

– Вижу, ты не хочешь последовать моему совету. Ты не оставляешь мне выбора, зверёк, – он усмехнулся. – Там, в Кокуё, когда этот нарушитель спокойствия попытался захватить моё тело, я всё осознавал. И даже после того, как заставил его убраться, не потерял сознание.

Тсуна широко раскрытыми глазами смотрела на Хибари. То, что он говорил… Его слова… Неужели тогда он всё видел?

Хибари насладился выражением её лица и спокойно сказал:

– У тебя есть всего один шанс убедить меня не раскрывать всем твою маленькую тайну, зверёк. Я промолчу, только если ты победишь меня сегодня. – Тсуна отвела взгляд. Парень кивнул. – Нет? Тогда я ухожу, а к вечеру все будут знать о том, кто скрывается под маской Ёши.

Он действительно повернулся к ней спиной и пошёл к выходу. И он действительно… не врал. Хибари собирался выполнить обещанное. Он не оставлял ей выбора: одно дело признаться друзьям, другое – если о том, что какая-то девчонка избивала хулиганов, узнают все остальные. Со спокойной жизнью можно будет распрощаться, её будут вылавливать все, кому не лень, только чтобы доказать, что они не слабаки.

Стиснув зубы, Тсуна поднялась, скидывая пиджак. Юбка была не лучшим вариантом, вот только Кёе явно не до её голых ног будет, а после случая, когда из-за длинной юбки она не смогла сражаться, Тсуна всё-таки стала скатывать её и носить выше.

– Как всегда делаешь преждевременные выводы, Кёя-кун? – насмешливо поинтересовалась она тем самым тоном, которым Ёши здоровался со своим соперником.

Хибари повернулся к ней с довольной улыбкой.

– Зверёк решил скинуть шкурку травоядного?

«Да ты же мне сам выбора не оставил!» – хотела было возмутиться Тсуна, но смолчала. Сказала только:

– Ты только что из больницы.

– Ты тоже, зверёк. Всё честно.

Почему, зачем это нужно Хибари – всё это она может спросить позже. Если победит. У них ведь всегда выходила ничья…

Если бы хоть кто-то заглянул в это время на крышу, он мог бы увидеть две тени, с невероятной для обычного человека скоростью атакующих друг друга. Тсуна не могла позволить себе проиграть, а Хибари, наконец, получил то, чего хотел, и играть в поддавки не собирался. Ему было абсолютно всё равно, какого пола его противник, главное, чтобы он был силён (хотя, надо признаться, Хибари понимал, какие проблемы светят Тсуне, если он выполнит свою угрозу).

Похоже, драка с Мукуро что-то изменила в ней: удары Кёи было проще предсказать, и достаточно было лишь чуть сместиться, чтобы избежать урона. Тсуне было сложно оценить со стороны, но ей казалось, что её скорость выросла по сравнению с тем, что было до Кокуё. А ещё ей стало чудиться, будто она замечает лёгкую темно-фиолетовую дымку вокруг Кёи, становившуюся чётче у тонфа.

«Моя злость делает меня сильнее», – снова вспомнила девочка. Там, в Кокуё, злость и решимость ей тоже помогли. Огонь, Пламя, как сказал Реборн, или аура, по словам Рокудо.

«Я не могу проиграть, – подумала Тсуна. – Я должна победить».

Сконцентрироваться прямо во время боя было сложно, но всё-таки ей удалось: руки вспыхнули знакомым золотым Пламенем. Хибари оскалился, будто ждал этого момента, и увеличил скорость. Вот только теперь Тсунаёши легко было держаться с ним на равных.

Удар – блок – уклониться.

Проигравшим Кёя себя признает, только если она останется на ногах, а он не сможет подняться. Тсуна смотрит горящими золотом глазами и вспоминает бой с захваченными Мукуро телами. Тогда она тоже не могла причинять серьёзный вред, но должна была вывести их из строя.

Мимолётное касание, от которого левая рука Хибари повисает плетью. Парень рычит и следующий его удар опрокидывает Тсуну на пол, но она почти сразу же откатывается назад, чтобы избежать пинка и дать себе время подняться.

«Хорошо. Ещё».

С Хибари станется взять в зубы тонфа, если он лишится второй руки. Теперь он осторожничает, и Тсуна делает вид, что устаёт, позволяя ему приблизиться, пропускает ещё несколько ударов… А потом, повторяя фокус, выученный в Кокуё, даже не бьёт в живот, а просто касается Хибари, а того складывает пополам. Тсуна поддерживает его, не давая упасть, и опускает на пол.

– Признаёшь себя проигравшим? – строгим тоном спрашивает она, тяжело дыша. На самом деле, ей страшно услышать ответ. Кёя ведь может и не простить…

Но тот вдруг издаёт короткий смешок.

– Я был уверен, что тебе не хватает хорошего стимула, зверёк.

– Что-о? – Тсуна наклоняется, чтобы увидеть его лицо, и, видимо, Хибари очень забавляет вид девочки.

– Признаю, – довольно соглашается Кёя, будто победил всё-таки он, а не Ёши. – Но на твоём месте я бы всё-таки поговорил с твоими травоядными. А то они нервничают.

Это что, Кёя только что дал ей совет, как общаться с другими людьми?

– Вот от кого – от кого, а от тебя я советов по поводу того, как нужно дружить, вообще не ожидала.

Хибари хмыкнул.

– Хищники должны скрываться, только если они на охоте. А если хищник боится травоядных, то он уже не хищник, зверёк. Сегодня ты убедила меня, что всё-таки не травоядное, – угрожающая усмешка, – но если я начну сомневаться, ничто не помешает мне проверить снова.

– Ну, конечно, – пробормотала девочка. – Снова эта философия. Я учту, Кёя-кун. К тебе кого-нибудь позвать?

– Нет, – отрезал тот, сверкнув глазами.

– Ну, тогда будем считать, что мы квиты, я ведь теперь тоже смогу много чего рассказать твоим подчинённым, – Тсуна ушла с видом победительницы, но была почти уверена, что тихий смех за спиной ей не показался.

Она достала телефон. В конце концов, Кёя прав (и если уж даже он решил, что она нуждается в его совете, то дело совсем плохо).

«Такеши, Мочида, нам нужно поговорить. Встретимся, где обычно».

========== Часть 39 ==========

Нельзя сказать, что Тсуна не испытывала волнения. Но исполненная решимости поговорить с друзьями откровенно, – даже если это означало лишиться их дружбы – что ж, к лучшему! – она спокойно собрала волосы, пряча их под кепку, но не заколола невидимками, как обычно, а просто перехватила резинкой. Переоделась в привычную для Ёши одежду, думая о том, что это, вероятно, последний раз, когда ей приходится проделывать этот почти ритуал. Из дома она выскользнула, умудрившись не попасться на глаза матери, хотя не могла гарантировать, что не привлекла внимание Реборна. Но пока она не дала окончательный ответ, их отношения приняли вид: «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь, но пока ты мне не мешаешь, я сделаю вид, что всё идёт как надо».

С того мига, как она отправила ту смс-ку, её не отпускало ощущение какого-то внутреннего зуда. Нет, это были не кошки, скребущиеся на душе, а что-то, похожее на предвкушение. И понимая умом, что сегодня всё может кончиться плохо, Тсуна не могла отстраниться от этого ощущения. То, что в Кокуё посетило её лишь смутным видением, сейчас утверждало, что её жизнь вот-вот необратимо изменится, и лишь от решений Тсуны будет зависеть, понравятся ли ей эти изменения.

Ёши неспешным шагом вышел из-за поворота. Он пришёл чуть раньше, чтобы иметь время собраться с духом окончательно, но, оказалось, Мочида и Такеши уже ждали его. Он подошёл ближе, кивнув вместо приветствия.

– Что-то случилось? – насторожённо поинтересовался Такеши, как никогда напоминая хищника, готового броситься на врага. Из глаз друга смотрело что-то вечное и холодное, чему Тсуна не могла подобрать названия, и девочка отстранённо подумала, что Кокуё изменил не только её и Таясу, но и лучшего друга.

– Как сказать, – неловко пожал плечами Ёши. – Ничего смертельного, если ты об этом…

И Такеши расслабился, будто кто-то переключил кнопку. На губах парня возникла знакомая беспечная улыбка, вот только тень из глаз так и не ушла.

«И, наверное, не уйдёт никогда», – с тоской поняла Тсуна, в очередной раз задумавшись, а стоит ли втягивать их в свои проблемы. Но если сейчас она решит за них, чем дочь окажется лучше матери?

Словно в противоположность Такеши, Мочида казался абсолютно разочарованным тем, что никаких заварушек, похоже, в ближайшее время не намечается. Вот уж кому бы только подраться… Но Ёши не был бы их другом, если бы не видел чуть глубже, чем они готовы были показать окружающим. И как Ямамото привычно натянул маску обыкновенного безобидного шутника – балагура, стоило ему убедиться, что всё в порядке, так и Кёнске за образом рубахи парня скрывал глубокий ум. Иначе как бы он смог стать главой клуба кендо? А ведь от капитана требовалась не только хорошая физическая форма, но и понимание философии пути меча.

Такие разные на первый взгляд и такие похожие… Ёши не мог понять, чем заслужил дружбу и преданность этих людей, что они нашли в нём. И потому слишком сильно боялся, что, раскрыв многолетний обман, потеряет обоих.

Но пути назад уже не было, как не могло бы существовать дружбы, построенной на лжи. «Делай, что должно, и будь, что будет».

– Такеши, ты помнишь, что обещал мне в день нашего знакомства?

Удивление. Подозрение. Ожидание подвоха. Такеши пожимает плечами и отвечает беспечным тоном:

– Конечно. Я обещал не пытаться узнать, кто ты.

От Мочиды плеснуло азартом, словно он что-то понял для себя. Но Ёши не торопился, желая хоть немного оттянуть пугающий момент.

– Эта история со школьниками Кокуё кое-чему меня научила, – размеренно начал он. – И кое-что мне показала. Оказывается, я слишком дорожу вами, чтобы и дальше позволить вам встревать в неприятности, о которых вы почти ничего не знаете. И коль скоро меня против воли втянут… не буду скрывать, в криминал меня втянут, судя по намёкам. И единственное, чем я могу вам отплатить за то время, что вы были рядом, – это честность.

И Ёши одним движением стягивает с головы кепку, попутно подцепив и резинку, так что на плечи падают длинные волосы, не оставляя сомнений в личности человека, стоящего перед парнями. Брови Такеши поднимаются, он что-то беззвучно шепчет, но в этот момент Тсуну оглушает громкий крик Мочиды:

– Да! Я знал! Мне не показалось! – и в следующий миг Тсуну сжимают в медвежьих объятиях и чуть приподнимают над землёй.

От неожиданности она совсем по-девчоночьи взвизгивает:

– Хи! Поставь меня! – и через секунду соображает больно ткнуть парня в бок, чтобы он разжал руки. – Совсем с ума сошёл? Или это на тебя после посещения больниц так накатывает? В прошлый раз явился с требованиями указать тебе путь, теперь вот это…

Мочида хохочет и этим напрочь сбивает всю пафосность момента.

– Нет, – усмехается парень, – я просто уже начал сомневаться, что мне не привиделось, хотя косвенные доказательства говорили в пользу моей версии.

Тсуна прищуривается:

– Какой ещё версии? – она бросает быстрый взгляд на молчаливого Такеши, но тот просто садится на лавочку, не сводя задумчивого взгляда с них обоих, словно оценивая и что-то для себя решая. Не будите лихо, пока спит тихо, да? Девочка малодушно решает разобраться с первой проблемой.

– Когда тот придурок из Кокуё меня избил, – Мочида морщится и видно, что ему крайне неприятно вспоминать о своём поражении какому-то школьнику, если этот школьник не являлся Хибари или Ёши, – я решил, что всё… кончено. А потом вдруг услышал ваши слова. Про то, что вы меня не отпускаете.

Тсуна зажмурилась, вспомнив ту чушь, что несла, искренне переживая за друга, но промолчала.

– Я так удивился: вы же всегда делали вид, что вам всё равно, – на этих словах Тсуна покраснела и теперь ни воротник, ни шарф не скрыли слабый румянец на щеках, – что решил немного задержаться и уточнить позже, правильно ли я вас понял. А когда пришёл в себя, мне сказали, что в больницу меня доставили вместе с Савадой Тсунаёши, и она же меня нашла и вызвала помощь.

– М-да, – протянул Такеши, заметив, что их друг – подруга? – вполне готова сбежать от них, лишь бы не выдавать смущения, и усмехнулся, – Савада Тсунаёши – Ёши, это действительно было не так уж и сложно, я даже разочарован, что первым всё понял Мочида, а я так и не догадался. А ведь тоже мог подумать, откуда бы тебе знать, что он в больнице оказался.

Ямамото закинул руки за голову и улыбнулся своей фирменной улыбкой. Тсуна нахмурилась.

– Так, я сейчас что-то не поняла. Вы что, не злитесь? – прозвучало это с какой-то обвиняющей ноткой и почти с обидой.

Такеши с Мочидой переглянулись. Злились ли они, что их друг скрывал своё лицо, если это было едва ли не единственным условием их общения? Определённо, нет. Другое дело, что понимание того, что с ними на равных дралась девчонка, действительно обескураживало. Но Такеши, в общем-то, никогда не был шовинистом, а у Мочиды было время пережить свои эмоции. Вот если бы не эти несколько недель, в течение которых он раздумывал о том, злиться ли ему или всё-таки восхищаться – потому что одно дело, когда ты дерёшься с таким же парнем, но когда тебя отправляет в больницу девчонка, это уже как-то обидно – он бы, наверное, разозлился. Вероятно, это закончилось бы ещё одним посещением больницы, потому что Ёши ничего не стоило бы в очередной раз доказать ему всю глубину его заблуждений. Потом Мочида вспомнил, что точно так же Ёши уделывал якудза, и решил, что это всё-таки нереально круто. И Тсуна ему всё-таки жизнь спасла, а это не тот долг, который можно проигнорировать.

– Нет.

– Я вас обманывала, – заметила девочка, пытаясь понять, что вообще происходит. У неё вдруг возникло чувство, будто весь мир решил над ней посмеяться.

Такеши усмехнулся:

– Так мы же об этом знали.

– Я девочка, – снова попыталась Тсуна.

– У всех свои недостатки, – флегматично заметил Мочида, отчего Савада вызверилась:

– Ты что недостатком назвал, придурок?!

– Узнаю своего друга Ёши! – радостно заметил Такеши, отстранённо размышляя, что отец, похоже, знал: теперь в его странных шуточках обнаружилось второе дно. И не было ли это попыткой Тсуёши подготовить сына к этому разговору? Ямамото понимал, что, наверное, слишком спокоен, но подозревал, что за тайной Ёши скрывается нечто грандиозное, так что узнать в лучшем друге одноклассницу было не самым странным. Почти предсказуемым, будто он подспудно догадывался об этом.

Куда больше напрягало её заявление, что её втянут в криминал. Любой другой человек рассмеялся бы над этими словами, только не сын Демона Дождя. И вот это признание уже тянуло на страшную тайну. А зная Ёши, он – она – наверняка ожидала, что после этого разговора друзья бросят её. Очередная попытка оградить от собственных проблем?

Ямамото как никто другой понимал, что есть вещи – и люди – которые не позволят тебе уйти от них. И если уж прошлое Ямамото Тсуёши до сих пор аукалось им, частью чего должна была быть Тсуна и её брат, что кто-то вдруг возжелал втянуть в это пятнадцатилетнюю школьницу?

– Ёши, – серьёзно начал он, заставив девочку напрячься в ожидании подвоха, – что ты там говорила насчёт криминала?

Комментарий к Часть 39

По этой главе жду отзывов даже больше, чем обычно: меня волнует, насколько достоверным получился разговор…

========== Часть 40 ==========

Тсуна смотрела на распущенные волосы – тяжёлые и пушистые, они оттягивали голову, мешались, когда она пыталась спрятать их под кепку, так, что в её прическе всегда было больше невидимок и шпилек, чем волос. Девочка никогда не стригла их, потому что Нана была уверена, что с короткими волосами Тсуна похожа на мальчишку. Собственно, именно эта фраза однажды натолкнула её дочь на мысль выдать себя за мальчика. А потом Тсуна нашла ещё один плюс: за буйной гривой было так удобно прятать лицо в школе. Ножницы нежно тронули волосы, и первые пряди упали на пол.

– Это всё кровь, – сказала Ёши. Заходящее солнце освещало её лицо и плясало в глазах рыжими искрами. А может быть, дело было вовсе не в солнце. – Кровь древнейшей Семьи, клана. Так мне сказали. Они никогда не оставили бы меня в покое. Даже не могу решить, что хуже: не знать, что вся твоя жизнь идёт по кем-то спланированному сценарию, или стать убийцей?

Мочида скрестил руки на груди, внимательно слушая её откровения, и думал, что, судя по тому, как Ёши щурится и поджимает губы, она давно уже выбрала, что хуже.

Такеши задрал голову, разглядывая розовато-персиковое небо. Жить во лжи или жить постоянной борьбой? Для него выбор тоже не стоял.

– Тсуна! – всплеснула руками Нана, увидев вернувшуюся дочь.

Таясу присвистнул:

– Ого.

Девочка подняла брови:

– Что? Ты сама сказала: могу делать, что хочу.

– Но волосы-то зачем? – как-то нервно спросила женщина, и в глазах её отразились первые признаки сомнения и испуга. До этого вечера она ещё сомневалась, что дочка говорила всерьёз. Она списала всё на усталость и болезнь, может быть, на переходный возраст, решила, что Тсуна пожалеет о своих словах и забудет о всяких глупостях.

Девочка повела плечом, словно отгоняя от себя чужие переживания.

– Мешали, – и в полной тишине поднялась к себе в комнату.

– И что ты решила? Может быть, попробуешь сбежать? – как-то очень серьёзно спросил Такеши.

Ёши вспомнила первобытный ужас, который она ощутила в ночь разговора с Реборном, и его слова. Очень жестокие слова, не оставившие ей никаких иллюзий.

– Мне очень доступно объяснили, насколько сильно мои умения и возможности отличаются от возможностей и умений тех, кто может за мной прийти. Не уверена, что готова проверять их реакцию на мой побег.

Впервые за долгое время появление Тсуны в классе заметили.

– Ого, Савада, что это на тебя нашло? – поинтересовалась Ханна.

Тсуна повернулась к девочке, склонила голову набок. Короткий хвостик забавно качнулся. Она не стала совсем коротко стричься, оставив длину по плечи, чтобы иметь возможность собрать их. Так что шок Наны она искренне не понимала, как и удивление одноклассниц.

– Ничего, – пожала плечами девочка. – Так удобнее.

Просто Тсуна не могла со стороны оценить, как необычно для остальных смотрится открытое лицо, больше не скрываемое ни чёлкой, ни распущенными волосами, юбка, впервые поднятая ею на ладонь выше колена – Тсуне надоело, что она постоянно мешается в самые неподходящие моменты. Но куда сильнее на одноклассников повлияли даже не мелкие изменения во внешности, а спокойный взгляд, расправленные плечи и чувство уверенности в себе.

Тсуна кивнула Гокудере, смотревшего на неё с подозрением, и спокойно подошла к Ямамото, о чём-то с ним разговорившись. Таясу оценил взгляды одноклассников, бросаемых на сестру, шепотки о том, что Савада-чан, оказывается, классная, и тяжело вздохнул, подумав, что вот сейчас он очень хорошо понимает Рёхея-нии. А потом вспомнил, что сестра сама за себя постоять может, если надо, и повеселел.

Ямамото Тсуёши очень талантливо делал вид, что вообще не имеет никакого представления о якудза, и в другой ситуации Такеши никогда бы не повёл к нему посторонних, пусть даже эти посторонние догадывались о некоторых тайнах их семьи. Тсуёши мог дать хороший совет, но даже с собственным сыном никогда не говорил об обстоятельствах, заставивших их жить в Намимори, никуда надолго не выезжая. Просто Такеши как будто всегда знал об этом: о неписанных правилах, о долге перед кланом, о том, что иногда опасность врывается в мирную жизнь, даже если ты этого не хочешь.

Такеши никогда бы не привёл к отцу посторонних, вот только Тсунаёши никогда не была для него посторонней – с тех пор, как бесстрашно ворвалась в круг старшеклассников, решивших поиздеваться над мальчиком, намного младше них. Для него всё было очевидно. Для Мочиды, кажется, тоже. Некоторых нюансов не понимала только сама Тсуна.

– Спасибо за то, что позволили быть частью вашего клуба. Но я думаю, домохозяйки из меня не получится, поэтому прошу прощения – я ухожу, – Тсуна коротко поклонилась девочкам, терпевшим её недовольное лицо несколько лет.

Сайюри усмехнулась:

– Что, решилась, наконец?

– О, я умоляю, только не говори, что ты тоже веришь в этот странный слух о моей безответной влюблённости в кого-то, – поморщилась Тсуна, изрядно утомлённая ажиотажем вокруг неё.

Слух, кстати, возник после фразы Киоко: «Может, Савада-чан в кого-то влюблена? Говорят, любовь преображает…»

Глава клуба домоводства подпёрла щёчку кулачком и только фыркнула:

– Савада, ты не изменилась, даже несмотря на новую стрижку. Нет! Я имела в виду, что ты, наконец, решилась следовать своим путём, а не мучить себя – и нас заодно.

– Уверена, если бы слух пустила не Сасагава, ты бы первая его поддержала, – прищурилась Тсуна.

– Кто знает, Савада, кто знает… – хитро улыбнулась девочка. – Но поддерживать домыслы этой дурочки Сасагавы я не собираюсь. Заходи поболтать. Ну, или если тебе вдруг нужно будет опять научиться чему-то, что должна уметь делать любая нормальная девушка. Глазки строить, например…

– Я запомню это предложение, – пообещала Савада.

Вряд ли они станут лучшими подружками с Сайюри, но просто приятно поболтать и посплетничать действительно может быть весело. Если это случится по желанию Тсуны, а не потому, что «так делают все девочки».

Тсуёши задумчиво потирает подбородок и делает вид, что кроме него и Ёши в комнате никого нет. Выставлять мальчишек за дверь он не стал, раз уж сама Ёши от них решила ничего не скрывать. Разговор серьёзный и касается её будущего, но хотелось бы, чтобы его сын и Мочида-кун имели представление, во что собираются ввязаться вслед за подругой.

– Тебе не соврали, – спокойно говорит он, и плечи девочки опускаются. Она до последнего надеялась, что Реборн… сказал ей неправду, пусть даже она чувствовала, что его слова были искренни. – Но. Тебе описали самый худший вариант развития событий. Всё может сложиться по-другому. Ты можешь даже никогда не увидеть ничего криминального в своей жизни. Я бы посоветовал тебе поговорить с отцом. Он лучше должен понимать, что тебя ждёт.

Ёши задирает подбородок. Отцу она явно не доверяет, и Тсуёши мельком думает, что же такого сделал своей дочери Савада Емитсу, что девчонка готова довериться словам Аркобалено Солнца (даже если Реборн всегда умел быть убедительным) и словам подозрительного отца своего одноклассника?

– С другой стороны, – продолжает он. Тсуёши вообще-то тоже не собирается щадить Тсуну, не та ситуация. – Если всё, что тебя волнует, это возможное замужество по приказу – да, такой вариант более чем вероятен. А с третьей… Ходили слухи, что Реборн поклялся никогда не брать учеников в том смысле, в котором он обрисовал своё предложение тебе. Он действительно один из лучших киллеров, легенда, человек, чьё имя пугает даже самых могущественных мафиози. Учиться у него – мечта многих. Но если ты согласишься, имей в виду, что он покажет тебе все стороны жизни мира мафии. Если не сломаешься и не умрёшь в процессе, может быть, однажды станешь такой же известной… Только вот надо ли тебе это?