Текст книги "Хулиганка (СИ)"

Автор книги: Кимел-А

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Она не справится, – вдруг сказал Реборн, и мальчик встревожено посмотрел на него. – Тсуна ранена и устала, Рокудо – нет. Он только играет с ней.

Таясу сглотнул.

***

– Неплохо, неплохо, – прокомментировал Мукуро отбросивший его удар тоном учителя на экзамене. – Но недостаточно. Ты уже выдохлась, не так ли? В конце концов, ты всего лишь маленькая девочка. Кстати… как твоя нога?

Ещё порцию ударов Тсуна сумела отвести, но вот пинок по уже пострадавшему колену неожиданно заставил её потерять равновесие и позорно упасть. Мукуро ухмыльнулся, поднимая трезубец…

– Не смей трогать мою сестру!

Таясу стоял так, будто вот всегда был на этом месте, закрывая её собой.

– Так вот, что нужно было сделать, чтобы заставить тебя реагировать, Десятый Вонгола, – сладко улыбнулся иллюзионист.

– Я молчал, когда ты отправлял на смерть доверившихся тебе людей… Я мог позволить себе бояться, когда рядом были друзья… Но за нападение на мою семью я тебя уничтожу!

«Ого!» – подумала девочка, заворожено глядя на очень, очень злого Таясу. Кажется, она его таким и не видела никогда.

А потом внутри заброшенного кинотеатра вспыхнуло маленькое солнце под потолком, заставившее её зажмуриться, и последнее, что она заметила, был задумчивый, оценивающий взгляд Реборна…

========== Часть 34 ==========

Тсуна не сразу сообразила, что свет больше не режет глаза и не слепит. Моргнув, девочка сообразила, что лежит на спине и просто смотрит на белый потолок.

«Но в кинотеатре потолок был не таким…»

Она резко села и огляделась. Судя по всему, она была в обычной больничной палате, разве что все остальные кровати, кроме той, на которой лежала она, были пусты.

«Как я здесь оказалась?»

Она помнила бой с Рокудо Мукуро – сначала бок о бок с Хибари, потом один на один, а между…

«Что за чертовщина там творилась?» – девочка нахмурилась. Тогда было совершенно некогда размышлять, тем более что способности Фууты и огонь, не причиняющий вреда, намекали о какой-то паранормальщине, но всё, что творил Рокудо, как-то выходило за рамки её представлений об обычном мире.

Тсуна принялась разглядывать саму себя, насколько это вообще было возможно. Так, обожженную руку перебинтовали и почему-то голову тоже, а вот пострадавшая нога вообще была загипсована. И как это она не почувствовала сразу? Всяческие синяки и ссадины были не в счёт, на это она уже почти никогда не обращала внимание. Справа от кровати стояли костыли, с явным таким намёком, что ходить нормально Тсуна сможет не скоро. А на маленькой тумбочке возле кровати лежали оба её телефона. Ой.

Дверь внезапно открылась, и в палату заглянул Фуута. Посмотрел на Тсуну, будто не сразу осознав, что видит.

– Тсуна-не! Ты проснулась!

Девочка улыбнулась.

– Точно. Заходи.

Фуута кивнул, но прошёл внутрь с явной опаской. Тсуна нахмурилась.

– Что-то не так?

– Нет, я… В общем… Тсуна-не, прости, что из-за меня ты попала в неприятности! – скороговоркой выпалил мальчик и зажмурился, явно боясь увидеть реакцию.

– За что – за что тебя простить? – уточнила она беспечным тоном.

– За то, что из-за меня… из-за меня ты и Таясу-ни… вы были ранены и попали в больницу.

Ага, братец, значит, тоже здесь и в относительном порядке. Тсуна стиснула зубы. Вот кого-кого, а Фууту она винила в последнюю очередь! Но как объяснить это расстроенному ребёнку?

– Не прощу, – сказала она, покрепче схватив мальчика за рукав, чтобы не сбежал раньше времени. На неё уставились печальные глаза. Фуута даже не возразил ничего! Только смотрел и явно сдерживал слёзы.

«Садистка ты, Савада», – обругала она себя и второй рукой притянула мальчика к себе, заключая в крепкие объятия.

– Мне, знаешь ли, не за что тебя прощать. А вот Таясу я бы голову сняла, ага. И себе. За то, что недосмотрели за тобой. Это мы за тебя отвечали и не справились со своими обязанностями. Ты простишь нас, Фуута?

– Тсуна-не, – прошептал мальчик и больше ничего не сказал, вот только его вздрагивающая спина и быстро намокающая больничная рубашка Тсуны говорили сами за себя.

Успокоив ребёнка и усадив на кровать, Тсуна принялась расспрашивать, кто сейчас и где находится. Так Фуута сообщил, что Таясу тоже в больнице, но уже скоро выпишется, потому что на удивление почти не пострадал.

«Дуракам везёт!» – фыркнула девочка.

Гокудере пришлось тяжелее, он задержится в больнице надолго, потому что к тяжёлым ранам добавлялось отравление ядом от игл Чикусы, который придётся долго выводить из организма и который плохо сочетался с половиной лекарств, судя по оговоркам Фууты. Бьянки же в больницу Намимори даже не попала, оказавшись в какой-то частной и жутко дорогой клинике. Фуута слышал, что она и Хаято уговаривала, но тот от помощи сестры отказался в резких выражениях.

Тсуна припомнила, как тот едва не подставился под удар, когда Мукуро захватил Бьянки, и только пожала плечами: не ей судить чьи-то семейные отношения.

– А Реборн? – спросила девочка.

– Он куда-то пропал почти сразу же.

– Вот как… – интуиция шептала, что репетитор ещё устроит ей серьёзные неприятности. – Фуута, а что с Такеши не знаешь?

Мальчик пожал плечами и сообщил только, что Такеши, едва придя в себя, навестил в палате Мочиду и отправился домой, отказавшись от дальнейшего лечения. Тсуна нахмурилась. Ей не верилось, что Таясу или Реборн могли бы сохранить её инкогнито, и как теперь быть девочка даже не представляла. Спрашивать о Хибари она не стала. Лучше брата попытает, когда он соизволит её навестить. Или сама дойдёт, Таясу же ещё пока не выписали!

Впрочем, идти никуда не пришлось. Таясу вломился в её палату, увидел, как она разговаривает с Фуутой, и бодро заявил:

– Ага, так и знал, что Фууту ты любишь больше, чем родного брата! Не успела прийти в себя, а уже с ним болтаешь. Хоть бы предупредила, что ли…

Фуута тут же напрягся и погрустнел, и Тсуна незаметно показала брату кулак.

– Было бы, за что тебя любить. Фуута – умничка, учится хорошо, маме помогает, и почему-то, когда я пришла в себя, первым в моей палате оказался он, а не мой родной брат.

– Ну, знаешь ли! – фыркнул Таясу. – Ладно, я всё равно тоже больше люблю Фууту. Он мне нотаций не читает хотя бы. И он меня тоже любит, правда, Фуута?

– Конечно, Таясу-ни, – счастливо заулыбался мальчик, – как и Тсуну-не.

Поболтав ни о чём и проводив подопечного на какие-то процедуры, Таясу вернулся к сестре.

– Как ты?

Тсуна помахала перебинтованной рукой:

– Как видишь. Расскажи, как всё закончилось?

– Ну…

***

По словам Реборна, Леон терял способность менять форму, если его ученику предстояло пройти испытание. До этого момента Таясу только и делал, что старался избежать его, даже тогда, с Ланчией. Он всю жизнь плыл по течению, принимая все удары судьбы как должное и не пытаясь что-то изменить. «Я же неудачник», – любимое оправдание Таясу.

Реборн пытался заставить его измениться. Реборн втравливал его в неприятности, постепенно приучая к мысли, что если он не начнёт изменять обстоятельства под себя, рано или поздно эти обстоятельства или убьют Таясу, или, по меньшей мере, станут куда катастрофичней. Но вот принять это мальчик смог, только глядя на то, как отчаянно сражается сестра.

Ушли в сторону мимолётные обиды и серьёзные ссоры. Зато вспомнилась почти незаметная поддержка сестры – подсказки на уроках с недовольным видом, очередная лекция про невнимательность Таясу и разделённый на двоих обед. Злые слова после конкурса «Удержись на столбе»: «Опять устроил не пойми что из обычного школьного фестиваля!» Но ведь Тсуна пришла посмотреть на него, хотя обычно никогда не ходила на спортивные соревнования. А если бы она действительно так стыдилась его поведения, как изображала, зачем было привлекать всеобщее внимание и кидать в него аптечкой? А подарок на день рождения? Как всегда, в её стиле – с подколом, но вскоре пригодившийся.

И Тсуна пришла сюда. Может быть, не за Таясу – она не вмешивалась в его дела, требуя в ответ того же, и сейчас мальчик понял, почему – и даже наверняка не ради него. Но отменяло ли это то, что она как обычно вытащила его из неприятностей в самый последний момент, попутно обозвав идиотом? Говорят, на правду не обижаются…

Только Тсуна действительно устала и была ранена. Таясу видел, как она старается не опираться на правую ногу, а если уж заметил он, то наверняка понял и Рокудо Мукуро.

– Ты так и собираешься смотреть на то, как твоя старшая сестра выполняет твою работу, никчёмный ученик? – поинтересовался Реборн своим обычным тоном.

Таясу покраснел.

– Она сказала, чтобы я не мешал ей.

– Так ведь я и не прошу тебя ей мешать. Я предлагаю тебе помочь ей.

– А ты… Ты не можешь?..

– Не могу, – отрезал Реборн. – Или, думаешь, я не хотел помочь Бьянки?

Таясу бросил взгляд на мрачного репетитора. Мафия была такой сложной и непонятной, а Реборн, несмотря на все тренировки, очень мало сведений выдавал о законах этого мира, а если и сообщал что-то, то говорил иносказательно и с едва заметным напряжением, будто что-то не давало ему это сделать.

Если вспомнить настойчивые напоминания репетитора о том, что это испытание для Таясу, какой вывод можно сделать? Значит ли это, что или Таясу победит Мукуро, или они все здесь погибнут? Тсуна вскрикнула и неловко упала на пол, даже не пытаясь откатиться или хотя бы пнуть Рокудо. А есть ли вообще разница, и не пора ли начать действовать вместо того, чтобы искать объяснения?

Готовность умереть, значит? Что ж, он готов. И Пламя появляется без всякой Пули…

– Не смей трогать мою сестру!

Леон вспыхнул ярким светом и взлетел под потолок. Похоже, хамелеон был готов, наконец, подарить ему оружие. Кожаные перчатки, копия тех, что были у Примо Вонголы, по словам Реборна…

***

– В общем, мы начали с Мукуро драться, и я сломал его трезубец, а тот создал опять иллюзию огненных шаров. Я-то уже знал, что это только фокусы, но он спрятал за ними летящие булыжники, и один прилетел тебе в голову. Прости, – покаялся брат.

Тсуна помолчала, переваривая сумбурный рассказ.

– Ну, ты хоть хорошо ему за меня навалял?

– А то! У него и его дружков теперь будут большие неприятности в очень крутой тюрьме, как мне объяснили, – усмехнулся Таясу и замялся. Девочка догадывалась, что он хочет спросить, но не собиралась облегчать брату жизнь. Не из вредности, просто сама не представляла, как начать неловкий разговор. – В общем, я тут поспрашивал разных людей о Ёши… Ты и правда почти восемь лет сбегала каждый вечер из дома и притворялась парнем?

– Всем уже растрепали? – поморщившись, поинтересовалась Тсуна.

Брат покачал головой.

– Нет. Я и сам бы не стал, и Реборн предупредил, что это твоя тайна и только тебе решать, что с ней делать дальше.

– …Почему?

– Я ведь тоже не всё тебе рассказываю… Но, думаю, ты это уже поняла. А ещё, – тут его лицо отразило странную смесь обиды и досады, – мне же опять никто не поверит!

========== Часть 35 ==========

Это пребывание в больнице было ничуть не похожим на предыдущее, когда она свалилась с лестницы. В тот раз Тсуна проскучала одна всё лето. В этот раз в больнице было очень много школьников Намимори, пострадавших во время налётов, и к ним всё время кто-то да приходил в гости, и заодно проходился по всем остальным палатам, навещая друзей и знакомых.

Но были и те, кто приходил лично к Тсуне. Девочка вздыхала и думала о том, что, наверное, хотела бы избежать большинства этих визитов. Во-первых, к ней заглянул Мочида, чтобы поблагодарить за вызванную скорую помощь. Разговор был полон неловкости, Тсуна не знала, что сказать, пробурчав только, что так сделал бы любой нормальный человек, а Мочида пристально вглядывался в её лицо, будто что-то ища. Телефон Ёши лежал у девочки под подушкой, а больше в палате не было вещей, способных её выдать, но Тсуна всё равно боялась. И между тем понимала, что так продолжаться не может – правду придётся рассказать, а замалчивание ни к чему хорошему не привело. Саваду не отпускало ощущение того, будто она стоит на протянутом над бездной канате, и влево или вправо повернуть нельзя, да и назад не получится. Остаётся только идти вперёд или падать в пропасть.

Следующей пришла мама. Бледная и явно проплакавшая всю ночь, она вошла без своих обычных причитаний о том, что полагается девочке, а что нет. Села на стул, с прямой спиной, и глухо спросила:

– Почему ты солгала мне?

Тсуна вспомнила об охватившей её панике, о том, что именно она писала маме…

– Я сказала тебе правду.

– О том, что твой друг попал в больницу, – хмыкнула Нана.

– Всё верно. Мой друг, Мочида Кенске, пострадал при нападении.

– Не знала, что вы друзья. Но, Тсуна, почему ты не сказала, что тоже оказалась здесь?

Девочка подняла усталый взгляд на маму. Меньше всего ей хотелось выяснять отношения в больничной палате.

– Потому что когда я попала в больницу, я уже не могла ничего говорить.

Нана сжала в руках носовой платочек.

– Но зачем? Я могу понять Таясу и Гокудеру-куна, мальчишки вечно ищут неприятности, но почему там оказалась ты…

Тсуна почувствовала, как что-то вспыхивает глубоко внутри, что-то, что ей давно уже хотелось произнести вслух, но чему она никогда не давала сорваться с языка. А сегодня от усталости, от того, как болело всё тело, от постоянного напряжения последних дней она не успела остановить себя.

– Может быть, потому что я никогда не была той девочкой, какой ты хотела меня видеть? И потому что я всегда мечтала подраться с кем-то, кто кажется сильнее меня? Я не умею просто сидеть в сторонке и ждать, пока кто-то мне поможет или защитит меня и моих друзей. Из меня не получится Ямато Надэсико, как бы ты ни запрещала мне заниматься тем, что мне по-настоящему интересно. А я всегда хотела выкинуть всю эту вышивку, все неудобные платья, которые ты мне покупаешь, и, мам, мне никогда не хотелось хихикать при виде мальчиков, обсуждать сплетни с девчонками и интересоваться только очередным рецептом печенья! Я знаю, что мои слова кажутся чёрной неблагодарностью, но я искренне пыталась стать такой, какой ты хотела меня видеть. А ты всегда говорила мне: «Не делай того, не делай этого, ты же девочка, Тсуна». Но я, видимо, неправильная девочка, мне, наверное, нужно было родиться мальчиком, жаль только, от меня это не зависело! Если бы я могла, я бы поменяла пол, только чтобы ты, наконец, разрешила мне быть самой собой и прекратила бы эти мучения! Я так больше не могу…

Наверное, это прозвучало слишком жестоко. Наверное, она была неправа. Нана коротко выдохнула-всхлипнула, прикрыв ладонью рот.

– Поговорим дома, дочка. Выздоравливай.

Женщина быстрым шагом вышла из палаты, и Тсуна была готова поклясться, что снова довела маму до слёз. Было паршиво.

Эмоциональный всплеск заставил её чувствовать себя опустошённой и уставшей. Она накрылась одеялом с головой, по-детски надеясь, что хотя бы на время сможет спрятаться от проблем. Под подушкой завибрировал телефон Ёши.

«Нужно встретиться», – Такеши.

Тсуна криво усмехнулась: интересно, что он хочет обсудить? Если Таясу и Реборн действительно не рассказывали о том, кто такой Ёши, что может хотеть обсудить с ней Такеши? Она, конечно, тоже молодец, назвала Мочиду другом при маме, но врать ей и дальше было просто невыносимо. Оставалось только надеяться, что никто не подслушал их разговор или не посчитал странным, что Тсуна дружит с капитаном клуба кендо.

«Я сейчас не смогу выбраться. Вылазка в Кокуё привлекла слишком много внимания. Напишу позже».

Как она до этого докатилась? Тсуна фыркнула от отвращения к самой себе. Загипсованная нога не давала ей свернуться калачиком под одеялом, и от этого было почему-то вдвойне обиднее. В конце концов, кое в чём мама права: она девочка, и значит, может позволить себе побыть слабой. Закусив уголок подушки, Тсуна заплакала. Ей как никогда не хватало чьего-нибудь разумного совета.

***

– Вария зашевелилась в последнее время. Занзасу, конечно, нужно было время на восстановление, но Луссурия, несмотря на свою эксцентричность, весьма хорош в своём деле. Ты уверен, что то, о чём ты хотел со мной поговорить, настолько важно, что не могло подождать, если уж ты настолько не доверяешь всевозможным средствам связи?

Реборн хмыкнул, проигнорировав попытку Емитсу сделать его виноватым.

– То, что Занзас взбунтуется, едва только услышит о наследнике Ноно, мог предсказать любой здравомыслящий человек, даже не аналитик, которых у тебя целый отдел, насколько я знаю.

Внешний Советник нахмурился, убирая документы в сторону. День убывал, и солнце заглядывало прямо в окно кабинета Савады. Емитсу любил этот простенький фокус: окно находилось позади рабочего стола, и солнечные лучи падали прямо в лицо собеседника, мешая увидеть лицо хозяина кабинета. Но Реборн не был бы лучшим киллером, если бы не обернул это себе на пользу. Аркобалено лишь с ухмылкой надвинул шляпу на глаза, хотя и без того его детское лицо никогда не выдавало хозяина.

– Что-то случилось с Таясу? – поняв, что бесполезно тянуть время, спросил Емитсу. В конце концов, речь шла о его ребёнке.

– Нет, – невозмутимо ответил репетитор и сделал глоток кофе, выдерживая паузу. – С ним всё хорошо, я бы даже сказал, что его прогресс немного выше, чем я ожидал после первых дней знакомства. Но у него по-прежнему нет Хранителей Облака и Дождя.

– Но как же эти мальчики – Ямамото Такеши и Хибари Кёя, верно? – они ведь были с ним в Кокуё?

– Они оказались там вовсе не ради Таясу. Повторюсь, у твоего сына нет Хранителей Облака и Дождя, а названные тобой люди не примут его в качестве Неба.

– И что же им помешает?

– Они уже признали другого человека.

Емитсу откинулся на спинку кресла. Постучал пальцами по краю стола.

– Разве это проблема? Связь, пока она не укрепилась, можно блокировать и перевести на Таясу. Кроме того, вряд ли в Намимори есть кто-то, обладающий небесным Пламенем и связанный с мафией, так что, скорее всего, это подросток, даже не понимающий, почему в трудные минуты рядом оказываются эти двое. Подстроить обучение за границей или ещё что-нибудь, в крайнем случае устранить… И потомки Хранителей Примо снова свободны.

– Не думал, что ты так хочешь лишить самых близких людей свою собственную дочь, – ответил Реборн, предвкушая реакцию собеседника. Но увидел совсем не то, что ожидал.

Емитсу ощутимо расслабился.

– Так значит, это просто друзья Тсуны? Не стоит переживать, у неё совершенно точно не может быть Хранителей. Я знаю это.

– Откуда такая уверенность?

Внешний Советник помолчал, видимо, решая, стоит ли говорить об этом с Аркобалено, но потом кивнул своим мыслям.

– Когда моей дочери исполнилось четыре, Нана начала жаловаться, что вокруг Тсуны постоянно вспыхивает огонь. Ни с того, ни с сего. Стоило только малышке напугаться или разозлиться, Пламя пробуждалось, привлекая к себе внимание и пугая людей. Не так уж много было тех, кто мог бы его увидеть… Нана видела, её дед владел Пламенем и был достаточно известен в Японии, и только поэтому мне разрешили этот брак. Маленький ребёнок не мог бы контролировать такую силу, а меня могло не оказаться рядом, чтобы помочь. Тогда я попросил Ноно запечатать её Пламя. Дон Тимотео выполнил мою просьбу, а через несколько дней Нана позвонила мне и сказала, что Тсуна в коме. Гражданские врачи не могли понять причину, девочка просто уснула вечером и не проснулась… Так на неё повлияла печать. Мы почти год искали средство, чтобы вернуть её обратно. Лучшие лекарства, лучшие врачи и учёные, даже к Верде обратились. В результате мы нашли способ, но побочным эффектом лечения стала полная потеря Пламени. Тсуна всё ещё может родить ребёнка с сильной кровью, поэтому я ищу ей хорошего мужа, но сама она вряд ли сумеет зажечь огонь иначе, чем с помощью спичек или зажигалок.

Реборн внимательно слушал, ни разу не перебив, и сложно было сказать, какие мысли бродят в его голове в этот момент. Он так и не сказал, считает ли поступок Емитсу правильным, не бросил ни одного обвинения, не произнёс слов соболезнования – потерять такое сильное Пламя, да ещё и отобрать его у собственного ребёнка, зная, как катастрофичны последствия для личности носителя, должно было быть действительно ужасным. И неважно, что Тсуне тогда не было и пяти лет, ведь Пламя – нечто большее, чем просто огонь, способности к пирокинезу. Оно – основа личности, недаром носители одних и тех же Атрибутов при всём своём многообразии оказывались похожи чем-то неуловимым.

Реборн выслушал молча и после того, как тишина в кабинете сгустилась настолько, что её можно было резать ножом и класть на тарелку, в своей непередаваемой интонационной манере сказал:

– Мне очень жаль, Емитсу, но, кажется, ты действительно совершенно ничего не знаешь о своей дочери.

========== Часть 36 ==========

Комментарий к Часть 36

Не вычитано. Ошибки и стилистические огрехи поправлю, как будет время. Публичная бета ждёт ваших предложений)))

Во сне Тсуны грохочут барабаны и завывает сирена. Мутный, кошмарный сон, ничего хорошего не обещающий ей и в реальности. Девочка открывает глаза, одновременно хватаясь за горло, которое по ощущениям будто обвивала огненная удавка, и пытается вздохнуть, паническим взглядом окидывая палату.

«Опасность!» – стучит молоточками в висках.

Но всё равно её усилия не приносят результатов, пока незваный гость сам не выходит из теней.

– Пятнадцать минут, – произносит спокойно знакомый голос. Правда, никогда ещё он не вызывал у неё такой паники и желания ударить первой, просто от понимания, что иного шанса остаться в живых у неё не будет. Невысокая фигура подходит к её кровати и включает лампочку на тумбочке (ещё днём никакой лампочки здесь не было!). – Я был здесь пятнадцать минут, не скрывая жажду крови, прежде чем ты проснулась. За это время я мог бы убить тебя больше, чем двадцатью способами, и завтра утром никто бы даже не понял, что ты умерла не своей смертью.

Тсуна сжимает пальцами одеяло: личность ночного посетителя, подтвердившаяся, когда зажёгся свет, её нисколько не успокоила. Тем не менее, она старается ответить беспечным тоном:

– Но ты ведь не собирался меня убивать на самом деле?

Реборн усмехнулся.

– С моей стороны опрометчиво было бы убивать сестру своего ученика, который в будущем станет боссом одной из сильнейших Семей в мире. Впрочем, это не значит, что не найдётся дурака или просто самоуверенного киллера, или человека, который не будет связан с Вонголой… Вариантов много.

Девочке становится зябко.

– О чём ты, Реборн?

– О твоей дальнейшей судьбе, разве это не очевидно? Твоя мать поступила мудрее, сделав вид, что не замечает странностей за Емитсу. Окажись ты такой, как она, жила бы дальше спокойной и мирной жизнью гражданской. Отучилась бы в престижном университете (отец не пожалел бы денег на твоё образование) и не знала бы ничего о том, что происходит по ту сторону закона. В нужное время встретила бы человека, который – поверь – сумел бы тебя очаровать, вышла бы за него замуж и даже не подозревала бы, что твой муж – мафиози и что не ты выбрала его, а всё это время к тебе тем или иным образом не подпускали неподходящих людей. Потому что кровь, которая досталась тебе от отца, никто не позволил бы разбавить кровью обычного человека…

Тсуна судорожно выдохнула, прикрывая рот ладонью, чтобы не закричать: настолько реалистичную картину сейчас нарисовал репетитор. Жутко было понимать, что она могла бы жить, даже не подозревая, что вся её жизнь идёт по кем-то спланированному сценарию. Совладав с голосом, она хрипловато спросила:

– И что изменилось?

– Ты влезла, куда не следует. Теперь ни мне, ни тебе не удастся сделать вид, что ты ничего не знаешь о мафии. Девятому Боссу уже донесли о твоём участии, – Реборн помолчал. – Я предупредил Емитсу, так что, возможно, у тебя появится пространство для манёвра, но тем не менее… Выхода у тебя не будет: или ты пройдёшь обучение, неважно, где, – под началом отца или у людей Ноно Вонголы, или тебя убьют, потому что законы Омерты тебя больше не защищают.

– Это плохо? – решила уточнить девочка, хотя прекрасно понимала, что ничего хорошего нет в том, что её втянут в криминальные разборки. Но вдруг репетитор расскажет ещё какие-нибудь нюансы её положения?

Реборн не подвёл.

– Это как посмотреть, – усмехнулся он, – тебя не кинут на амбразуры и будут защищать, пока ты не станешь достаточно обученной… по мнению Девятого Босса. Твоя кровь всё ещё ценна, так что тебя будут беречь. Но именно кровь и пробуждённое наследие отдают твою судьбу полностью в руки Босса Вонголы. Ты – часть этой Семьи, а значит, как и любой и другой человек, принадлежащий столь древней… организации, обязана подчиняться Боссу. По крайней мере, пока ты не достигнешь такого положения, при котором сможешь возражать ему… Разумеется, только в том случае, если твои возражения будут идти на пользу Семье. И не факт, что в итоге он согласится.

– Вот как… – пробормотала Тсуна, буквально ощущая, как под ней разверзается бездна. Описанный репетитором вариант был чуть лучше убийства и чуть честнее того сценария, где она не подозревала о мафии. Она всего лишь хотела самой выбирать, как жить дальше. А в итоге оказалось, что её лишают даже иллюзии выбора.

Реборн позволил ей проникнуться сложившейся ситуацией, внимательно следя за выражением лица девочки. И прежде, чем отчаянье затопило её с головой, сказал небрежным тоном:

– Возможно, я мог бы предложить тебе ещё один вариант. Но сначала ответь на один вопрос. Почему ты решила защитить Фууту, я могу понять, зачем пришла в Кокуё и помогала брату – тоже. Я представляю, почему ты так и не сказала, кто ты, своим друзьям – а ты ведь на самом деле считаешь Мочиду Кенске и Ямамото Такеши своими друзьями. Но скажи мне, Тсунаёши, – Реборн произнёс её имя как-то по особому, так, что обе его части, обе личности девочки вдруг стали значимы и, наконец, всё-таки стали одним целым, – зачем ты когда-то в детстве тайком сбежала из дома, переодевшись мальчиком, и пошла драться с хулиганами? Чего ты хотела?

Чёрные глаза, казалось, гипнотизировали её, и соврать под таким взглядом было совершенно невозможно.

– Я хотела свободы.

– Хорошо, – Реборн медленно кивнул, не отводя взгляда. – Скажи мне, Тсунаёши, ты можешь назвать разницу между репетитором и школьным учителем?

– Эм… – сбитая с толку, девочка попыталась подобрать слова, – учитель даёт всю информацию по предмету для всего класса по определённой программе. А репетитор или помогает отстающим, или занимается с учеником в какой-то конкретной области?

– В целом, верно. А теперь скажи, в чём именно я должен подтянуть Таясу?

Тсуна с опаской смотрела на Реборна, понимая, что если даст правильный ответ, он поймёт, что она подслушала их первый разговор. А если не даст… Девочка закусила губу и решила рискнуть.

– Подготовить его к должности этого… Десятого Босса.

– Да, – довольно кивнул репетитор. – И я вовсе не обязан рассказывать ему тонкости работы киллером, выдавать профессиональные секреты… Только выдать основу для того, чтобы Таясу смог стать боссом, и сделать это быстро. Так вот, я предлагаю тебе стать моей ученицей. Не как Таясу или Дино, для которых я был репетитором.

Тсуна сглотнула. Она ничего не знала о мафии, кроме того, что писали в газетах, не имела представления о нюансах… Но интуиция шептала, что это было очень щедрое предложение. И поэтому Савада отнеслась к нему с большим недоверием.

– И чем это будет отличаться от обучения по приказу Босса Вонголы или моего отца?

Реборн посмотрел с намёком на одобрение.

– Видишь ли, я – свободный киллер, не принадлежащий ни к одной из Семей. И в то же время, моего авторитета хватит, чтобы мою ученицу никто не посмел… хм… прибрать к рукам. После того, как ты закончишь обучение, ты тоже станешь свободным киллером… Если, конечно, не совершишь какую-нибудь глупость, после которой тебя привяжут к какой-нибудь мафиозной Семье. Но у тебя есть большое преимущество перед большинством свободных киллеров – тип твоего Пламени.

Тсуна задумалась. Не может же всё быть настолько радужно?

– А в чём твоя выгода?

– Во-первых, я окажу услугу твоему отцу. Полагаю, он оценит, когда узнает. Во-вторых, за то, что я взялся тебя обучать, часть доходов с твоих заказов ты будешь переводить мне… Это стандартная практика. Можешь, конечно, попробовать попросить Емитсу оплатить твоё обучение, как это сделал Ноно для Таясу, но не гарантирую, что после этого ты сумеешь с Вонголой расплатиться. В-третьих, – Реборн ухмыльнулся, – я проспорил одному человеку, так что лучше сам выберу более или менее толковую ученицу, чем это сделает он.

Тсуна прикрыла глаза.

– Могу я подумать?

Репетитор хмыкнул.

– Можешь. До твоей выписки из больницы, раньше всё равно бесполезно.

– Ну, тогда у меня будет очень много времени, – криво усмехнулась девочка, скосив глаза на стоящие у кровати костыли.

– На твоём месте я бы на это не рассчитывал. Думай, решай, – Реборн кивнул на прощание и выпрыгнул в окно.

Тсуна вздрогнула, но потом вспомнила, что Реборна и Мукуро не смог прибить, хотя очень старался, и решила, что после его хвалебных од самому себе какое-то окно вообще не может быть проблемой.

– Да уж, – пробормотала она. – Решай. Знать бы, у кого ещё спросить совета по поводу этого «решай».

========== Часть 37 ==========

К удивлению врачей – и своему собственному – Тсуна выходит из больницы через две с половиной недели. А должна была через шесть. Врач качает головой и говорит о том, что возможности человеческого организма до сих пор не изучены до конца.

«Но не настолько же!» – хочется сказать Тсуне, потому что её не отпускает чувство какого-то подвоха. Не то чтобы она была недовольна ранней выпиской, но это всё равно как минимум смущает. Девочка вздыхает и с неохотой возвращается домой: там будет неизбежный разговор с мамой и ожидает ответа Реборн. Ей страшно.

Но ожидания не оправдались: дома её встретила восторженная толпа детей, едва не снёсшая её с ног, и праздничный ужин, устроенный улыбчивой мамой. Нана вела себя так, будто ничего не случилось, и такое поведение заставляло Тсуну нервничать и ожидать подвоха.

А тут ещё и Реборн со своим предложением!

– Готова дать ответ? – поинтересовался он, выловив девочку в краткий момент одиночества.

– Могу я ещё немного подумать? Мне хотелось бы спросить совета, да и выписка из больницы произошла внезапно… – очень уж не хотелось бросаться в омут с головой, да ещё и в омут абсолютно незнакомый.

Реборн хмыкнул:

– И что, есть, у кого спросить?

Она задрала подбородок и резко кивнула:

– Есть!

– Ну, думай, – великодушно разрешил репетитор, – ещё неделю я могу подождать.

Почему именно неделю, девочка не представляла, но за отсрочку поблагодарила. На самом деле вопрос соглашаться или нет совершенно измучил её за эти дни, но сейчас у неё была проблема посерьёзнее.