Текст книги "Тринадцатый аркан (СИ)"

Автор книги: Кэт Шредингера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Прямо как твоя гарпия, – мстительно напомнил Оскар. Он считал, что Джулиан намеренно подстроил отстранение Гринхилл и её попадание в сериал, чисто ему назло, тот все отрицал. – Поэтому вокруг них крутится Месламтаэа?

– Я думаю, его могут видеть только убийцы, – поморщился Минс. – Он же смерть. И, может, он просто западает на андрогинную внешность и вьющие волосы.

– Ну да, если выбирать можно только из убийц, они, пожалуй, ничего… – протянул Оскар обескураженно. – Хотя, уверен, в любой женской тюрьме кто-нибудь и получше есть…

– Слушайте, вы оба! – остановил это бессмысленное с его точки зрения обсуждение Вольфганг. – Сексуальные предпочтения вашего шумерского бога меня вообще не волнуют, это его личное дело, в конце концов! Почему вы вообще до него докопались? И зачем похищать девушку? Даже если её брат – убийца, кстати, я так и не получил внятных объяснений, с чего вы это взяли, Фрида на таро нагадала, что ли, как этот отжиг с похищением докажет его вину?!

– Если мы сможем доказать её вменяемость, она станет заявителем, – объяснил Минс. – Сейчас у меня нет оснований для поднятия дела. По мне, так очевидно, что мальчишка убил их отца, у них было много конфликтов, по школьным и полицейским архивам, этот Райнхард не раз проявлял агрессию. Думаю, он либо приревновал сестру к отцу, либо тот действительно домогался до неё, вот парень и не выдержал, а она свихнулась, потому что её брат убил её же отца из-за неё. К тому же, мать его друга, Зигфрида Кирхайса, сейчас в Лос-Анджелесе, я с ней общался, говорит, мальчик всегда был не слишком сдержанным, она не хотела, чтобы сын с ним общался, но тот её не слушал. По её словам, он с болезненным обожанием относился к своей сестре…

– Поэтому ты её похитил, – напомнил Майер. – При том, что сам считаешь, будто бойфренд этого психа – бог смерти. Не думаешь, что он попросит его о помощи?

– Оскар, иди, проверь способности нашей гостьи, – попросил Минс. – Кота возьми, – впрочем, Кайзер и так побежал на кухню за ним. – Вольфганг, у меня есть полномочия, чтобы расследовать это дело с применением способностей.

– И кто их предоставил? Братья Винчестеры?

Минс продемонстрировал значок ФБР.

– Правительство Соединённых Штатов. Месламтаэа обладает огромными возможностями. Нам нужно понять, как заставить его работать на общее благо. Поймать его слишком сложно… – Минс быстро убрал значок. – Оскару, кстати, знать необязательно. Он с трудом терпит мой статус полицейского, хотя я вытащил их с Фридой из довольно нехорошей ситуации с наркотиками.

– А поднять дело Мюзеля-папы ты не можешь?!

– Нужна сестрёнка, без её свидельства ничего не выйдет. К тому же, она действительно может обладать способностями, такие как мы часто попадают в психбольницы. И ей там плохо, факт. Брата она боится. Не хочет его видеть, судя по материалам личного дела.

– Нет у нее способностей, – Оскар вернулся с кухни. – Ну, может, совсем слабые. И шизанутая она без всяких поправок.

– У него очень развитая эмпатия, – объяснил Минс. – Не телепатия, как в кино, конечно, но похоже.

«Эмпатия у Оскара? Никогда бы не подумал.»

– Верните её где взяли! – потребовал Майер. – Если ты считаешь, что ей там плохо, устрой дурдому проверку нормальными методами, Минс!

– Меня от этих золотых локонов и так на съёмочной площадке тошнит, – проговорил Оскар с отвращением в голосе. – Присоединяюсь к предыдущему оратору.

– Попробую её вылечить, – контрол-фрик поморщился. – Вдруг, получится?

– Она все-таки живой человек, а не подопытная крыса, Джулиан, – проговорил Оскар с сомнением. – Обычно от твоих внушений потом одни проблемы…

– Так вы и проконтролируете, чтобы ей не стало хуже, – заметил Джулиан. – Вдруг мы все-таки можем то, чего не может современная медицина? Мы должны попытаться.

========== Глава 20. Суд ==========

Sie will es und so ist es Brauch

Was sie will bekommt sie auch

© Rammstein, Rosenrot

Что-то зашуршало. В кровати обнаружилась пустая упаковка от чипсов. Райнхард приподнялся на подушке, огляделся и закинул её в дальний угол, где уже валялись пара пустых бутылок, обложка от диска с новой игрой и, кажется, грязные носки. Раньше за чистотой в квартире следил Кирхайс, хотя и не особо фанатично, а теперь Райнхард совершенно забил на это.

Мюзель совершенно не помнил, как оказался в кровати.

«Раз уж уложил меня в постель, мог бы заодно куртку и кроссовки с меня снять. Но, видимо, наши отношения пока зашли не настолько далеко.»

Ему было совсем плохо после нескольких дней почти что непрерывных съёмок. Во время работы он не жаловался, тем более, Оберштайн наконец-то перестал докапываться до его способностей, но после буквально пребывал в полуобморочном состоянии. Он уже даже не знал, расстраиваться ли из-за того, что рядом нет никого из его близких или приятелей, или радоваться этому. По крайней мере, никто не будет ни переживать за него, ни тайно злорадствовать. Сейчас, например, он буквально вырубился и не помнил, как оказался в квартире.

С Джесс они поссорились, точнее, она сначала очень просила никому ничего не говорить, обещая сама все рассказать Жану, и ничего не делала, потом, когда он прямо предложил ей встречаться, отказалась и попросила остаться друзьями, на что уже Райнхард разозлился и хлопнул дверью, заявив, что нельзя дружить с человеком, которого хочешь видеть в своей постели.

В общем, в результате, он остался чуть ли не изгоем – многие на съёмочной площадке отпускали шутки по поводу фотки с удавом, поскольку кто-то подкинул на самое видное место журнал. Оберштайн, правда, заявил, что фото – просто шедевр, после чего шейминг сошёл на нет, но общаться с кем-то из ржавших над ним людей Райнхард принципиально не собирался.

Сложилась странная ситуация – у него никогда в жизни не было столько денег, как сейчас, но Мюзель просто не знал, на что и на кого их тратить. Не было ни времени, ни сил.

Недавно он случайно узнал от Гринхилл, что Джессика с Жаном назначили день свадьбы – и это его особенно разозлило. У Райнхарда было ощущение, что его все бросили. Он очень сильно скучал по Кирхайсу, даже пообещал себе, что будет, как нормальные люди, всегда называть его по имени.

После выхода первого сезона Мюзеля стали узнавать на улицах, у него появились фанаты и фанатки, но они все казались ему просто невероятно глупыми. Почему-то, кстати, особой популярностью он пользовался у несовершеннолетних девочек, геев и старушек, чье внимание казалось ему совершенно излишним. Вроде бы, они его любили, но это не имело никакого отношения к настоящим чувствам, к тому отношению, которое Райнхарду хотелось бы получить.

– Ты очнулся? – силуэт его чуть ли не единственного в последнее время не связанного с работой социального контакта застыл в дверном проёме.

– Да… – «за что он меня ненавидит?» – Вот нечего лицо кривить, Вэньли, я тебя не просил со мной сидеть.

– Я заварил чай, будешь? – проговорил тот с видом, будто делает величайшее одолжение.

– Очередная гадость? – Райнхард никак не мог забыть Вэньли чёрный по краям и ледяной внутри сэндвич, который тот просто пытался разогреть в микроволновке. Какой тёмной магией он добился подобного результата, оставалось загадкой. – Ладно, давай… – пригубив творение волшебника, Мюзель закашлился. – Это не чай.

– Я налил туда бренди, – пожал тот плечами. – Пей, тебе надо отогреться.

«Дрянь редкая.»

– Тебе-то что, – огрызнулся Райнхард, но «чай» все-таки выпил. – Ходишь с таким видом, будто желаешь мне сдохнуть…

– Если бы я желал тебе сдохнуть, – Вэньли бросил мечтательный взгляд куда-то мимо Мюзеля, на секунду став похожим на собственное фото в профиле, а не на зловещую тварь. Впрочем, теперь Райнхард предполагал, что за его пугающими выходками с самого начала стоял обычный «иракский синдром». – Ты бы уже. И хватит называть меня по имени, ты что, труднодоходимый?

– Не будь идиотом, это же твоё имя, что, слишком простое для тебя? – хамить ему было не лучшей идеей, но Райнхарда понесло. Возможно, количество бренди в выпитой им бурде превышало количество самого чая. – Считаешь обычных людей за грязь под ногами?

– Что? – Вэньли отрывисто рассмеялся. У него было еще другое, «темнолордское» имя, но Мюзель его не запомнил. – Посмотри на себя.

– На себя? – сути претензии Райнхард действительно не понял. – Да мне все равно, знаменитость я или нет, я вообще ничего не поменял в своей жизни после первого сезона… И я не умею делать такие вещи как ты…

– Ты настолько высокомерный, что считаешь свою работу недостаточно умной, и строишь из себя жертву, хотя куча народа мечтает оказаться на твоем месте, – Ян криво усмехнулся и сел на пол, прислонившись спиной к кровати, так что Райнхард теперь не мог видеть его лицо. «Что хорошего в том, что ко мне все относятся ни то как к кукле, ни то как к мальчику по вызову, а Оберштайн каждый съемочный день указывает на мою бездарность?!» – А еще тебе пофиг, что я просил не называть мое имя. И зачем было докапываться до моего отца?!

– Потому что я хотел узнать, кто ты! – Райнхард уселся на кровати, завернувшись в плед. – Мы видели статью про таро и имя в титрах фильма Оберштайна, подумали, что это ты. Почему ты так взбеленился?

– Слушай, на самом деле, извини, – внезапно ответил волшебник. При этом он поднял с пола ещё одну упаковку из-под чипсов и меланхолично закинул её все в тот же угол. – Не надо мне вспоминать, что я на самом деле Ян Вэньли, я начинаю срываться и причинять вред людям. Понимаешь, с отцом мы всегда плохо ладили…

– Как ни странно, понимаю, – не удержался от злой иронии Райнхард.

– Да уж точно… Короче, в детстве я ненавидел эту гребанную коллекцию антиквариата больше всего на свете, потому что она пользовалась гораздо большими любовью и вниманием, чем я. Чтобы ему стало не все равно, оказывается, нужно было всего лишь умереть… – он горько усмехнулся. – Один раз я взял там старую колоду карт таро. Я просто хотел их порезать. Эгоистично и тупо, но я ведь был ребёнком. Многое в этой коллекции, кстати, было подделками, но карты несли в себе силу, настоящую. Не надо мне было их трогать…

– Подделками?

– Да, неприятная история, – Вэньли запустил пальцы в волосы. – Поэтому ты меня так выбесил, кстати.

– Я просто хотел найти тебя, чтобы убедиться, что я не сумасшедший. Выглядело очень похоже.

– Я, пожалуй, удивлён твоими успехами.

– Без Кирхайса бы ничего не вышло, – «ничего я не считаю себя лучше других, не правда!» – Мне и в голову не пришло начинать искать с Оберштайна.

– Хорошая идея, но, по сути, вам просто повезло… – Ян замолчал. – На самом деле, – добавил он чуть погодя, – Не надо тебе было идти в этот сериал.

– Ты предупреждал? Карта Смерть… – Райнхард внезапно вспомнил, что это как раз Кирхайс ее поднял.

– Именно.

– Надо было и тогда слушать К… Зигфрида, – проговорил Райнхард с досадой. – Так что там у тебя вышло с колодой таро?

– Ну, я тогда ещё не знал, что отличаюсь от других – иногда я предчувствовал какие-то события, предметы вокруг меня падали и ломались, когда я злился или пугался, но все можно было списать на совпадения. А та колода… она что-то пробудила во мне, или я в ней, не знаю. Она была старая, начала прошлого века, вариант Райдера-Уэйта. Я дотронулся, меня словно ударило током, выпало две карты – Смерть и Башня, поражённая молнией…

– Вавилонская башня, – вспомнил Райнхард. – Вавилон в Ираке.

– Да, рядом с современным городом Аль-Хилла, там шли тяжелые бои в 2003, – Вэньли обернулся к нему. – Здорово, что ты знаешь. Никто не учит историю.

– Просто, Александр Македонский – мой любимый герой, а он там умер, в Вавилоне, – «Только что же говорил, что я считаю себя слишком умным и строю из себя жертву. А Македонский-то, похоже, прототип Лоэнграмма.» – Зачем ты вообще пошёл в этот Ирак? – в то время, когда США начали там боевые действия, Райнхард был совсем ребёнком, но обрывки репортажей по новостным каналам ему хорошо запомнились. Правительство и пресса ФРГ резко осуждали действия американцев.

– Сложный вопрос… ты знаешь, что после захвата Ирака множество бесценных исторических артефактов уничтожено или осело в частных коллекциях, потеряно для науки?

– Как Янтарный кабинет? – вроде, во время Второй Мировой такое происходило сплошь и рядом. – Можно догадаться.

– Я, кстати, не слышал об этом Янтарном кабинете, – Вэньли достал смартфон, видимо, намереваясь восполнить пробел. Мюзель никак не мог понять, почему он пользуется материальными предметами, но те остаются невидимыми для большинства так же, как и сам волшебник. Один раз он спросил об этой странности, на что получил туманно-недружелюбный ответ «интернет виртуален». – Я пытался использовать свои способности, чтобы защитить историю Месопотамии, сохранить хоть что-то для науки… Участие в войне казалось мне приемлемой платой. Я же не знал, что превращусь в Месламтаэа, когда умру. Можешь осуждать, но последний суд – всегда за историей. Погоди, тебе лучше? Может, есть хочешь?

– Только не твою гадость, её я точно не переживу, – Райнхард с содроганием вспомнил «сэндвич льда и огня». – Можно заказать что-нибудь… стоп, а ты вообще ешь?

Он несколько раз видел волшебника с алкоголем, но с едой – никогда. Отдельным вопросом было, откуда у Яна деньги, при том, что счёт у него точно имелся. Мюзель подозревал, что он хакнул какой-то банк.

– Мне не надо, но в принципе могу, – Вэньли пожал плечами. – Остались пиво, текила, вино и водка. А бренди больше нет.

– А чипсы? – Райнхард задумался, выбирая между пиццей, бургерами и китайской лапшой.

– Тоже кончились.

***

Райнхард проснулся от телефонного звонка. Голова раскалывалась – кажется, не следовало запивать водку пивом… Вэньли нигде не наблюдалось – наверное, уполз отсыпаться в какой-нибудь склеп.

– Да… – Мюзелю показалось, что сердце готово сломать ребра и выскочить из грудной клетки. – Моя сестра?! Хочет меня видеть?! – «а раньше не хотела.» – Вы уверены?

Почему-то вместо радости грудь сдавило дурное предчувствие. А может, это было просто похмелье…

========== Глава 21. Мир ==========

Eine Liebe zwei Pistolen

Eine zielt mir ins Gesicht

Er sagt ich hätte dich gestohlen

Dass du mich liebst weiss er nicht

© Rammstein – Roter Sand

– Не может быть! – воскликнула Фредерика обескураженно. – Сериал просто не может закончиться так! Пожалуйста, скажите, что сценарий фейковый!

Она думала, что ей нет никакого дела до сюжета сериала, но это оказалось не так. Финал был просто чудовищным, несправедливым и к героям, и к самой галактике. Неужели все смерти, вся война привели к такому?!

– Нас запомнят, не правда ли? – улыбнулся Оберштайн сухо, но в его ярко-голубых глазах плясали искры самого настоящего веселья.

– Может, лучше бы забыли? – скептически проговорила Хильда. – Да нам на премьеру финальной серии придётся от фанатов в бункер спрятаться. Или уже пора… от Фреди.

– Это, м, останется в истории, – заметил Оскар, бросив на Оберштайна косой взгляд из-под ресниц. – Раньше мне казалось, что герои смогут овладеть лыжнёй существования и не пасть в трансцендентную бездну, а теперь чувствую взгляд той бездны… – Гринхилл не удержалась от того, чтобы издевательски закатить глаза. – Но амбивалентность нарратива гибели моего героя от теракта культистов внушает дуалистичесные чувства… Неужели я не заслуживаю более эпичной смерти?

«Если я пристрелю тебя прямо здесь, это будет достаточно эпично, чокнутый?»

– Да пофиг на твоего персонажа, Оскар, – бросила она вслух. – Конец – вот что мерзко, вся эта война была зря? Лоэнграмм такой кровью завоевал галактику и умер молодым, чтобы после его смерти она снова развалилась, теперь не на две части, а на несколько?! И все снова вступили в бой?! И даже его маленького сына убьют, чтобы снова начать делить власть?! Чему такой финал может научить? Что лучше сразу завернуться в белую простыню и ползти на кладбище?

– Скажи мне, Фреди, – Оберштайн повернулся к ней. – Вот, очень понятный для тебя пример – война в Ираке. Зачем было завоевывать Ирак и свергать существующий там несправедливый, но стабильный режим, если страна надолго погрузилась в гражданскую войну и фактически утратила целостность? Знаешь, что такое Курдистан? Подумай об этом.

– Это не аргумент, в Ираке мы сражались за демократические ценности, – огрызнулась Гринхилл. Её разозлило упоминание реальной войны.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что династия Лоэнграммов имеет какую-то демократическую ценность? – Оберштайн усмехнулся. – С этой точки зрения её гибель должна казаться тебе благом.

– Мне не кажется благом возобновление войны, это отвратительно! – снова огрызнулась Фредерика. – И убийство маленького ребёнка?! Зачем? Просто, зачем?

– Разве? – Оберштайн усмехнулся. – Вообще-то такие вещи должны обсуждать фанаты на форумах, наше дело – подкинуть им повод для этого, но давай попробуем. Видимо, сегодня ты за Мюзеля… Кстати, где златовласка?

– Он писал, что подойдёт позже, – отозвалась Хильда. – У него же кто-то в больнице.

– Да, значит ты за него, – режиссёр снова усмехнулся. – Дыры в сценарии, неправильная репрезентация войны… Так вот. Ты говоришь мне, что убийство малолетнего императора в финале отвратительно. Но подумай вот о чем, Фреди. Раздробленность – это конкуренция. Развитие торговли, технологий, договорных отношений. То, что никакой вариант Империи не мог дать галактики, понимаешь? И периодические мелкие войны намного полезнее для прогресса, чем мир и застой во всей галактике под военным контролем центра. Гибель малолетнего императора я фактически срисовал с гибели сына Александра Македонского, его, кстати, тоже звали Александром. Только он был все-таки постарше – его устранили в четырнадцать лет, но убиение младенца больше ужаснет публику и не ест хронометраж. После развала империи Александра, кстати, эллинистический мир начал активно развиваться и богатеть, погугли. Были отстроены великолепные города, например, эта… которую ИГИЛ взорвали…

– Пальмира, – подсказал Оскар.

– Именно. Династии падают, правители умирают – а мир, мир живёт, даже процветает иногда. Так что не стоит ползти на кладбище, Фреди. И все-таки, где Мюзель? Мне как-то не хватает его вечных рационализаторских предложений…

– Он не придёт, – раздался негромкий голос со стороны дверного проема. Фредерика вскочила. Стоящий там мальчик в белых джинсах печально улыбнулся. Гринхилл не сразу заметила, что теперь в его руке зажата белая роза. Он обвёл их взглядом, в котором читалось что-то похожее на сожаление, задержав на ней. – Не придёт больше. Правьте сценарий.

Ангел смерти медленно развернулся и вышел вон, а там, где он только что стоял, осталась лежать карта. Фредерика подбежала и подняла её.

– Двадцать первый великий аркан таро, Мир, – зачем-то сказала она вслух.

– Рано ползти на кладбище, – тихо проговорил Оберштайн. – Правители умирают, а мир живёт… значит, выводим на передний план персонаж Фредерики, только и всего. Тебе придётся завоевать галактику и умереть… Можно будет убить тебя родами, чтобы не менять сценарий сильно, например…

– Вы что, издеваетесь?! – воскликнул Оскар. Его разноцветные глаза сверкнули настоящей ненавистью. – Я терпел вашу златовласку, но если кого-то и развивать вместо него, то только моего персонажа! Персонаж Гринхилл с самого начала не представлял ничего большего, чем пейринг для него, ничего большего! Каким образом она может стать завоевателем галактики?!

– Но она стала неожиданной любимицей публики, – Оберштайн снова сухо улыбнулся. Это было преувеличением – в основном Гринхилл любили несовершеннолетние мальчики и лесбиянки. Все они казались ей просто невероятно глупыми. – Неожиданной, но не для меня, разумеется. У нее высокие рейтинги…

– Как вы можете думать о рейтингах?! – огрызнулась Гринхилл. Не выдержав, она выбежала из конференц-зала и набрала номер Мюзеля, но никто не взял трубку. Она почувствовала, как слезы подступают к глазам. – Эй, как тебя, Месламтаэа? Ты еще здесь?!

Никто не ответил ей.

***

Фредерика не поняла, как он ее выследил. Она же просто бродила по улицам, желая побыть в одиночестве…

– Гринхилл? – Оскар подошел откуда-то со стороны ее левого плеча. – Слушай, на самом деле я хотел извиниться. Я повел себя совершенно непозволительно…

– Мне наплевать на сценарий и персонажей, – помотала головой Фредерика. – И на рейтинги. Я не понимаю, почему для всех вас они важнее человеческой жизни…

– Потому что мир никогда не замечает отдельных людей, – проговорил тот печально. – Но на экране мы останемся… Это шанс стать чем-то кроме очередной букашки на теле матери-Земли.

Оскар протянул руку и коснулся ее щеки. Гринхилл хотела оттолкнуть его, но почему-то могла только смотреть ему в глаза. Они были не просто разного цвета – зрачки оказались вертикальными. Раньше она этого не замечала, хотя по сценарию у нее была с ним любовная сцена.

– Пожалуй, я бы мог сказать, что мне жаль твоего отца, – сказал он тихо. – Ужасная трагедия для таких вы с ним – столкнуться с тем, что не вписывается в ваши обывательские рамки… Поэтому он подписал тот приказ, отправил мальчишку на смерть, верно? – о чем он? «Что-то такое я уже слышала.» – Я своего отца никогда не знал, да он и не один из вас…

– Из нас?! – прошептала Фредерика придушенно. Она не понимала, что происходит, и чувствовала себя пьяной или обдолбанной.

– Людей. Слушай меня, – Оскар наклонился к губам Гринхилл и поцеловал ее, провел языком по губам. Ей хотелось его оттолкнуть, но в то же время по всему тело расползлась странная легкость и огонь желания. Она словно лишалась собственной воли, могла только подчиняться. Хотелось сделать все, что ему угодно. А ведь последним мужчиной, которого она целовала по своей воле, был мальчик в белых джинсах с холодными губами, после этого ее на них вообще не тянуло. – Слушай меня… – Оскар тихо выругался – у него зазвонил телефон. Он отключил звук. Через пару секунд позвонили уже Фредерике, она хотела ответить – это был Минс, но Оскар тихо приказал: – Не трогай! Не разговаривай ни с кем, кроме меня! Поняла?

– Поняла… – кивнула она.

– Хорошая девочка, – Оскар наклонился к ее уху, провел кончиком языка по ушной раковине, коснулся губами мочки. Фредерика чувствовала, что земля уходит из-под ног. – Сейчас мы разойдемся. Ты пойдешь к себе домой, нальешь себе виски и выпьешь. Потом возьмешь пистолет и пустишь себе пулю в голову, как твой отец. Поняла меня?

– Да…

– Прости… но таков наш мир.

========== Глава 0. Свобода ==========

Eine Liebe zwei Pistolen

Einer konnte schneller ziehen

Nun ich bin es nicht gewesen

Jetzt gehörst du ehm

© Rammstein – Roter Sand

Райнхард никогда в жизни не волновался перед встречей так сильно. Он даже одевался как в тумане, почему-то натянув вместо привычной одежды белую рубашку и чёрные брюки, словно собирался претендовать на какую-то офисную вакансию.

«Что она обо мне подумает? Нужен ли я ей? Почему она не хотела видеть меня? Что она обо знает, а что – нет? Любит ли она меня вообще?»

Мюзель чувствовал самый настоящий страх, ползущий по телу и сжимающий его, как тот питон на съемке. Он знал, что ответы на по крайней мере некоторые вопросы причинят ему боль.

Он посмотрел в зеркало. Обычно сам Райнхард мало думал о своей внешности, а остальные люди говорили, что у него красивое лицо, но теперь молодой человек в отражении показался крайне отталкивающим. Смазливо-высокомерный блондинчик, прямо Драко Малфой какой-то. Райнхард не любил аристократов и претендующих на это в любом проявлении. Идея превосходства волшебников над маглами в последнее время ему тоже стала глубоко противна. Ему даже как-то приснился кошмар, где они с Яном (китайская фамилия почему-то превратилась в славянское имя) учились в Дурмстранге, но Ян был чистокровным волшебником, а он нет, за что над ним издевались другие студенты во главе с типом по фамилии Гольденбаум. Кстати, Конев и та тетка начали встречаться и, кажется, даже съехались.

***

– Райне? – сестра тоже выглядела какой-то потерянной и при этом отстраненной. Ему больше всего на свете хотелось подхватить её на руки, закружить и никогда не выпускать, но он не решался даже прикоснуться. – Ты пришёл…

– Разве, – во рту пересохло. – Разве я мог не придти?!

Вблизи было видно, что она выглядит старше. Около глаз и на переносице были видны мелкие морщинки, лицо казалось усталым. Но это не делало её менее красивой, нет – Райнхарду хотелось прижаться губами к её лицу, целовать её, провести по этим морщинкам языком. Но было нельзя…

– У тебя съемки… мне сказали, ты теперь звезда…

– Это все не важно, важна только ты! – выпалил он. – Розе, мне можно тебя обнять?!

– Лучше… – сестра опустила глаза. – Лучше не стоит, Райне. Прости.

– Как скажешь… – ощущение было, как будто его ударили. Стало ещё более неловко. – Я… я так скучал по тебе!

– Райне, я прекрасно знаю, что ты любишь меня совсем не так, как братья любят сестёр! – воскликнула вдруг Розе. – И меня это совершенно не устраивает! Ты ничуть не лучше отца! Я так хочу свободы от прошлого! Я благодарна тебе… за все, но я больше не хочу, чтобы ты ко мне приближался!

– Н-но… – «Я убил ради тебя. Я работал как проклятый ради тебя. Я остался в Америке ради тебя. Я даже терпел Оберштайна ради тебя.» – Почему, Розе?!

– Потому что все, что связанно с нами, ненормально! – воскликнула она с чем-то, похожим на отвращение. – И твоё отношение – извращение! Ты хоть смотришь на других девушек? Или парней?

– У меня… была девушка, – обиделся Райнхард. Обсуждать с ней свою сексуальную жизнь было унизительно, но ему не хотелось, чтобы она считала его настолько повернутым… Но, если честно, после той ночи у него снова никого не было, хотя сам по себе секс ему очень понравился. Райнхард просто не мог снова с кем-то сблизиться настолько, а спать со случайным человеком ему казалось омерзительным. Он понимал, что это старомодно и странно, но ничего не мог с собой поделать.

– Правда? – Розе с горечью улыбнулась. – Познакомишь?

– Не могу… – просить Джесс о таком было бы слишком унизительно, а ложь сестра бы просекла, она всегда видела его насквозь.

– Наверное, потому что её никто, кроме тебя не видел?

«Вот и стоило считать себя сумасшедшим из-за невидимого волшебника?! Надо было сказать, что у меня есть бойфренд по имени Вэньли, смысла столько же!»

– Она выходит замуж за другого, – бросил он раздраженно. – Ты довольна?!

– Значит, хоть ты и звезда, тебя отшили? – она усмехнулась. Это было невероятно обидно. На несколько мгновений Райнхарду показалось, что пол уходит из-под ног, он перестал понимать, где и зачем он находится. – Я-то думала, тебе всегда легко все достаётся.

– Легко?! – больше всего Райнхард хотел именно быть с Аннерозе, хотел её любви, но этого у него, похоже, вообще не было шанса получить. – Ты смеёшься?

– Ты никогда не был в таком положении как я, Райне. Все, через что мне пришлось пройти… Понимаешь, я пожертвовала всем ради тебя, чтобы на тебя не смотрели косо, зная, что на самом деле творилось в нашей семье, чтобы у тебя были возможности! – Райнхард никогда не думал об этом в таком ключе. Он просто не понимал, почему она терпит то, что отец попросту продавал её… – И ты получил их, ты теперь звезда, тебя узнают на улицах, у тебя появились деньги. Хотя ты и пялился на меня… Знаешь, сколько раз мне хотелось взять и уехать, бросить тебя с отцом?! А ты ещё и вечно все портил, как можно было оказаться таким идиотом и попасть на учёт в полицию?!

Райнхард промолчал. Ему попадание в отделение для несовершеннолетних до сих пор не казалось такой уж большой ценой за то, чтобы избить того, кто сказал гадость о его сестре.

Аннерозе приложила ладони к глазам.

– Я просто хочу освободиться от прошлого, жить своей жизнью, найти нормальную работу, мне, конечно, уже поздно сниматься, как ты, но…

– Я не хотел сниматься, – огрызнулся Райнхард. – Я думал пойти учиться на врача, на хирурга, но теперь все равно не смогу, у меня бывает, что руки трясутся…

– Что, баловался с наркотиками? – она немного нервно усмехнулась. – Впрочем, не важно. С тобой хочет встретится один человек… он умеет делать странные вещи. Это он каким-то образом меня вылечил. Будь осторожен, пожалуйста!

Вэньли говорил, что существуют и другие люди с экстрасенсорными способностями. Похоже, речь шла именно про это. Райнхард подумал, что, конечно, помощь сестре не была бескорыстной, и сейчас ему выставят счёт.

– Как будто тебе есть дело… – прошептал он разочарованно.

***

– Что вам от меня нужно, – Райнхард присмотрелся к имени в удостоверении. – Джулиан Минс?

«Волшебник со значком спецслужбы. Он как будто сам сбежал из какого-то сериала. Интересно, удостоверение настоящее или как у братьев Винчестеров?»

– На самом деле меня зовут Юлиан Минц, я родился в Германии.

– И что же вам нужно, герр Минц? – Райнхард поднял руку ладонью вверх. – Я все понимаю, если вы сумели исцелить мою сестру, сможете и вернуть как было, я не идиот.

– Я в любом случае не собираюсь причинять вред вашей сестре, – ответил Минц. – Можете считать это бескорыстной помощью. Или авансом. Если мне понадобятся рычаги воздействия на вас, обстоятельства смерти вашего отца вполне подойдут. Уверен, теперь, когда ваша карьера пошла в гору, и весь мир у ваших ног, вам совсем не захочется оказаться в местах лишения свободы.

– Так что вам нужно? – свободу Райнхард действительно боялся потерять.

– Мне известно, что вы имели несколько контактов с существом, воплощающим смерть.

– Да у вас богатое больное воображение… – пробормотал Райнхард. На самом деле, этот Юлиан вообще не был похож на человека, у которого есть воображение – морда кирпичем, коротко стриженные пепельно-русые волосы, неброская одежда. Однако, Мюзель чувствовал, что он намного сложнее, чем кажется. И опасен.

– Белые джинсы, чёрная куртка, появляется с арканом Смерть, – буднично перечислил Минц. – Для большинства окружающих вас людей невидим. Будете утверждать, что не знакомы?

– Возможно… у меня много поклонников, всех не упомнить, – Райнхард поморщился. – Может быть, опишите внешность? Обычно я запоминаю лицо, а не джинсы.

«Я не помнил лица, пока не увидел фото. Он каким-то образом отводит глаза. Может быть, Минц не знает, как выглядит Вэньли.»

Юлиан Минц вытащил фотокарточку в пластиковой папке. На ней было несколько людей в форме.

– Вы знаете кого-либо на этом снимке, герр Мюзель? – Райнхард сразу узнал Вэньли по руке, привычно закинутой к затылку, легкой полуулыбке, характерному наклону головы, хотя фото было нечётким, волосы короче, а форма смотрелась инородно.

Мюзелю пришло сообщение с незнакомого номера. «Не спорь. В.» В – волшебник? Или Вэньли? Но Райнхард не мог не спорить.