Текст книги "Отверженный (СИ)"

Автор книги: Kellerr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Когда они вышли на улицу, Локи создал в ладони небольшое пламя, поиграл с ним, безмолвно общаясь, будто магия была живым существом. Он уже давно не мыслил себя кем-то другим, кем-то, кто будет использовать мечи или молот, как Тор, – Локи знал только одну стихию. Лишь она полностью подчинялась ему, лишь с ней он нашёл общий язык.

Ухмыльнувшись, он сжал кулак и поднял голову. Толпа бесновалась. Бальдр уже был на месте, облачённый в искусно расшитый костюм, поверх которого красовался лёгкий доспех – настолько тонкий, что когда-то цверги выковали партию таких лишь для того, чтобы убедить асов в своём мастерстве. Бальдр его недооценивал и всячески демонстрировал это перед зрителями. Он считал, что Локи не сможет даже подобраться к нему, поэтому настоящая защита ему не нужна.

До того, как он вошёл в круг, Локи пробежался глазами по лицам. Все как один смотрели на него. Всеотец занял место на балконе своих покоев, откуда открывался прекрасный вид на площадь. Рядом с ним взволнованно сидела Фригга, а Тор стоял за их спинами. Его руки были напряжены до предела, взгляд говорил о болезненном восприятии происходящего.

– Ждёшь поддержки от моего брата? – крикнул с вызовом Бальдр. – Просто он не хочет видеть из первых рядов, как ты будешь захлёбываться собственной кровью, когда я случайно вспорю тебе глотку!

Ничего не ответив, Локи медленно двинулся вперёд, сквозь расступающихся асов. Чем ближе он подходил, тем отчётливее видел меч, которым Бальдр так рьяно размахивал. Украшенный золотом клинок сверкал в лучах попадавшего на него солнца. Локи слышал об этом мече, но никогда не видел. В конце концов, в сокровищнице Одина находилось много занятных вещиц помимо ледяного ларца йотунов и тессеракта. Меч Грам, о котором любили слагать легенды славные мидгардцы даже несмотря на то, что драконов на Земле отродясь не водилось, оказался всего лишь одной безделушкой из тысячной коллекции Всеотца, столь щедро отданной сыну ради поединка. Интересно, насколько острым был его клинок? Сможет ли он прорубить магическую защиту так же легко, как говорят слухи, или же есть шанс использовать магию как-то иначе, кроме иллюзий?

Локи оценивающе хмыкнул.

– Вижу, доспехи ты надел, только чтобы покрасоваться, а рядовое оружие решил отбросить.

Бальдр усмехнулся в ответ.

– Это не просто поединок – это представление! Надеюсь, ты тоже постараешься не меньше, раз сам это и затеял.

В отличие от него, меньше всего Локи думал о том, чтобы впечатлить асов. Его целью оставалось поражение Бальдра, и он уже смирился с тем, что восторженных ликований в случае победы ему не услышать.

Толпа за спиной сомкнула ряды. Как только это произошло, Бальдр нанёс первый удар без объявления о начале. Едва успев стереть с лица вечную улыбку, Локи широко расставил ноги для опоры, вскинул руки и растянул между пальцев выплеснувшуюся магию как верёвку. Меч ударил ровно в центр под оглушительный рёв Бальдра. Локи почувствовал, насколько острым был клинок и как дрогнула магия под его напором. Но защита выдержала, не подпустив лезвие к горлу. Нанеся ещё два удара, Бальдр отступил, крутанул меч и указал им на Локи.

– Вижу, теперь ты не только фокусничаешь.

– Поэтому взял меч покрепче? – не остался в долгу Локи, сложив ладони рёбрами друг к другу и создал около себя полноценный щит.

Больше Бальдр ударов не наносил, а оценивающе смотрел на переливающийся на солнце зелёный купол, который полностью отгораживал от него Локи. Шаг ближе, и остриё ткнулось в щит. От места соприкосновения пошли волнообразные потоки – магия сопротивлялась чужеродному вмешательству. В глазах Бальдра зародилось недовольство – он метнул полный злости взгляд и снова надавил на меч, на этот раз сильнее. Щит вспыхнул ярче, однако против натиска выстоял.

Локи пропустил момент, когда злость сменилась яростью. Бальдр рассвирепел настолько, что принялся колотить мечом по щиту с такой силой, что спустя пару десятков непрерывных ударов всполохи превратились в трещины. Грам не зря был прославлен как убийца драконов – Локи считал свою магию далеко не фокусами низшего уровня, однако пробить магический щит был способен не каждый меч. Пришлось действовать быстро: отскочить в сторону, как только трещины стали опасно расползаться вверх и вниз, и использовать дымовую завесу.

Когда щит разлетелся на мелкие кусочки, Бальдр заозирался по сторонам, отмахиваясь от мешающего дыма и щурясь. Локи не планировал использовать иллюзии сразу, но выбирать не приходилось. Пусть лучше бой будет ярким и коротким, чем нудным и длинным. Скрыв себя настоящего за завесой, он создал двойника, явившегося прямо перед носом Бальдра.

– Не злись так, я всего лишь фокусник, – насмешливо заявила иллюзия, и Бальдр, прокричав что-то неразборчивое, разрубил её пополам. Только появившаяся фигура тут же растворилась в зелёном сиянии.

– Но, возможно, ты меня боишься, раз прихватил с собой Грам, – сказала вторая иллюзия, образовавшаяся за спиной Бальдра. Тот снова разрубил её мечом, круто обернувшись.

– Твои фокусы бесполезны, Локи! – Бальдр продолжал бешено размахивать мечом. – Какой толк от иллюзий? Думаешь заговорить мне зубы?

– Иллюзию ты вынужден слушать, а вот нанести ей вред ты не можешь, – терпеливо объяснил третий иллюзорный Локи, которого Бальдр тут же поспешил превратить в дымку.

Завеса постепенно спадала. Локи оставался в самом густом её эпицентре. Сражаться с Бальдром в ближнем бою ему было невыгодно и неудобно: магия предназначалась для дальних атак, а не для того, чтобы биться против одного из самых крепких мечей в Асгарде. В конце концов, Грам подходил не только чтобы впечатлить собравшихся зрителей, но и чтобы разрубить тонкие нити магии и не дать им подобраться к Бальдру.

Когда воздух снова стал прозрачным, его окружали уже четыре Локи и все как один были неотличимы от оригинала. Настоящий Локи выбрал позицию по правую руку от врага и украдкой рассматривал одно из лучших своих творений. Осязаемые иллюзии, которые на деле уже иллюзиями не являлись, отнимали много сил, но и возможность запутать с их помощью Бальдра была куда выше.

– Снова фокусы? – почти разочарованно протянул он.

– Не совсем, – настоящий Локи покачал головой. – Мы все можем истечь кровью и умереть от твоего меча, но если ошибёшься, то получишь удар со спины.

Бальдр широко улыбнулся, обнажая зубы.

– Играешь нечестно.

– С тобой честным быть нельзя.

И первый Локи бросился в атаку. Имея возможность наблюдать со стороны, настоящий Локи впитывал каждое движение, каждый промах, удачный удар, вспоминая, каково это – сражаться с Бальдром на его территории. Локи не любил участвовать в битвах в качестве воина. Тренировки казались ему неимоверно скучными. Нахождение в самой гуще событий лишало шанса видеть всю ситуацию целиком. В таком положении Локи ощущал себя слепым.

Не хватало места, не хватало воздуха. Локи казалось, что из-за обступивших их со всех сторон асов он задыхался. Сражаться с Бальдром было тяжело не из-за его прекрасных боевых навыков, а из-за эмоционального груза. Каждый раз, когда они оказывались слишком близко друг к другу, Локи гнал прочь собственное отвращение и отшвыривал Бальдра магией, не позволяя им соприкоснуться даже руками.

Первая иллюзия натурально умерла от пронзившего грудь меча – Локи и сам засмотрелся, как мог бы выглядеть в момент смерти. Второй иллюзии свернули шею. Настоящий Локи остался с единственной своей копией, а Бальдр, вытирая капли крови с лезвия, переводил взгляд с одного на другого.

– Кто-то из вас точно реален, – сказал он, вышагивая в центре. – Убью настоящего, и второй сдохнет следом, верно? – остановившись, Бальдр указал остриём в сторону иллюзии. – Может, это ты?

Иллюзия послушно склонила голову вбок и хитро улыбнулась. Локи сделал несколько осторожных движений за спиной Бальдра, пропуская магию через руки и перебирая заструившиеся потоки между пальцами. Удар со спины – подло, но разве кто-то ждёт от него честности?

Всё произошло в мгновение ока. Резко замахнувшись, Бальдр сделал обманный выпад в сторону иллюзии, но вмиг обернулся, нанося прицельный удар в настоящего Локи. Отреагировав в последнюю минуту, Локи смял в ладони магический шар и уклонился, однако лезвие достигло своей цели, пронзив плечо. Глухо заорав, он отшатнулся, опустив взгляд на стекающие по мечу струйки крови. Плечо взорвалось тысячью мелких осколков, боль прошила тело насквозь. Возможно, на меч было наложено заклятие, раз он предназначался для уничтожения куда более крупных и опасных тварей.

Бальдр подошёл совсем близко к нему, сжал здоровую руку и прошептал на ухо:

– Может, иллюзии ты усовершенствовал, но вот ненависть ко мне подавить в себе настоящем не смог – не нужно было избегать прямых ударов и защищаться магией. Я же помню, насколько неприятны тебе мои прикосновения.

Скривившись от ударившего в нос дыхания Бальдра, Локи, пересилив себя, положил дрожащую ладонь ему на грудь и грубо выплюнул, вплавливая в слова всю ярость, на которую только был способен:

– Никогда не подходи к магу на расстояние вытянутой руки.

Последнее, что он запомнил – расширившиеся от ужаса голубые глаза. А потом всё вокруг утонуло в зелёном свечении мощного выброса магической энергии.

***

Он слышал голоса. Некоторые из них были испуганные, некоторые – гневные. Один из голосов был взволнованный, зовущий. Локи не мог разобрать слова, но всё равно хотел тянуться за ним. Прошло много времени в пребывании в странном свечении, где тело казалось лёгким, невесомым. Спустя какое-то мгновение голоса затихли, уступив место звенящей тишине. Мир вокруг потемнел, помрачнел, наполнился запахами.

Локи не сразу сообразил, что вновь стоял на границе Хельхейма. Руки приобрели очертания, телу вернулась твёрдость, зрению – ясность. В остальном всё оставалось по-прежнему.

– Как коротка была наша разлука, – прошелестела вёльва, которую удалось узнать сразу. Она сидела возле валуна, перебирая костлявыми руками обтрёпанный подол одежды.

Медленно обернувшись, Локи устремил взгляд на тонущий вдали мрачный горизонт.

– Что я здесь делаю?

– Вновь захотел поговорить о том, чего ещё не случилось? – смех у неё был каркающий, отрывистый.

Локи нахмурился, чувствуя, что чего-то не хватало. Что-то было не так.

– Я умер? – предположил он.

– Пока нет, – покачала скрытой под капюшоном головой вёльва. – Но остальное зависит от тебя. Захочешь вернуться – вернёшься, если найдёшь достаточно значимую для себя причину, чтобы жить.

Усмехнувшись, Локи закрыл глаза. Бальдр… Конечно же, Бальдр. Интересно, что там произошло? Он сделал несколько шагов в сторону. Они были беззвучными, но поднимали клубы пыли, которая, покружив в воздухе, оседала обратно.

Причина, чтобы жить… в памяти возник голос Тора. Тот самый, который выделялся на фоне остальных. Он звал его. Он был где-то рядом.

– Тор, – одними губами произнёс Локи. Странно, но сейчас он не чувствовал ни смятения, ни грусти, ни щемящей нежности, которая порой охватывала его. Хельхейм словно убивал всё, что было свойственно живым.

– Старший сын Одина? Считаешь, он достойная причина, чтобы вернуться?

– Бальдр мёртв? – с замиранием сердца перебил её Локи, вспомнив прошлое предсказание.

Вёльва искривила треснувшие губы.

– Мимо меня он не проходил.

Значит, не мёртв. Стало одновременно тяжко и легко. Локи испустил вздох.

– Насколько сильна твоя причина оставить Хельхейм, где нет такой боли, какую испытывают живые? Стоит ли старший сын Одина того, чтобы твои мучения продолжились? А они будут, непременно будут.

Слова вёльвы выворачивали душу наизнанку. Дрогнув под напором убеждений, Локи на мгновение представил, каково это – остаться здесь, отдаться в руки холодной Хель, вверить ей свою волю и судьбу и не испытывать больше сомнений. Заманчивое предложение взбудоражило Локи: он не хотел возвращаться в Асгард, не хотел видеть асов, что будут с презрением смотреть на него. Он не хотел слышать вынужденное извинение Бальдра, не хотел даже видеть его унижение, которого прежде жаждал больше всего на свете.

Ему грозило новое изгнание в Йотунхейм – в лучшем случае. Локи не знал, как Один отреагировал на их поединок, и, чтобы оставить все терзающие проблемы позади, он был готов принять решение остаться в Хельхейме. Однако останавливало лишь одно: Тор.

За такой короткий срок Тор сумел въесться под кожу, оставить следы прикосновений на теле и вкус своих губ на его губах. Он сумел заставить вспоминать о себе, думать о нём, сомневаться в принятии решения уйти.

– Локи… Локи!

Голос, идущий издалека, заставил его вынырнуть из размышлений. Вёльва подняла голову, облизнулась и вскинула костлявую руку.

– Настойчивый, – прошептала она.

Настойчивый, согласился Локи. В прошлый раз зов Тора заставил его проснуться, сбежать от предостережений вёльвы и сделать так, как велело сердце, которое Локи старался никогда не слушать. Сейчас оно же говорило ему вернуться и снова потянуться за голосом.

– Пойдёшь к нему?

Он посмотрел на вёльву и слабо улыбнулся.

– Пожалеешь, – ещё одно предупреждение.

– Лучше я буду жалеть о своём решении, чем о том, что послушал тебя.

И Хельхейм подёрнулся дымкой тумана. А в следующий момент Локи ощутил, что лежит в постели. Тело было тяжёлым, совсем не таким, как во сне. Где-то поблизости слышалась ссора. Женщина и мужчина. Разобрать слова было сложно – Локи попытался игнорировать разговор, но постепенно выныривал из сна, и речь становилась яснее. Он смог узнать Фриггу – взволнованную и эмоциональную, как в прежние времена. Она разговаривала с Тором. Его голос был грубее и отрывистее. Тор что-то яростно доказывал, срываясь на крики, но слова всё ещё расплывались, не складываясь в цельную речь.

– Тор, – попытался позвать Локи, но из груди вырвался лишь хрип. Закашлявшись, он открыл глаза и попытался снова. – Тор!

Ссора прекратилась. Послышались тяжёлые шаги, а в следующее мгновение Тор подлетел к постели, схватил его за руки и вдруг принялся плакать.

– Локи! – едва не взвыл он, и Локи поморщился, отстранённо позволяя обнимать себя. Тор упал головой ему на грудь, целуя безвольные руки и прижимая их к мокрым щекам.

Следом за ним в покоях появилась Фригга. Подходить она не стала, задержавшись на пороге, и почти сразу выскользнула обратно, оставив их наедине. Когда сонливость прошла, Локи высвободил одну руку из плена, положил Тору на голову и стал мягко поглаживать.

– Что случилось?

– Случилось? – тут же вскинулся Тор. – Ты чуть себя не погубил! О чём ты думал, так бесконтрольно швыряясь магией?!

– Бесконтрольно?

– Конечно! – Тор вытянул руки над головой, растопырив пальцы, и изобразил взрыв. – Я думал, ты разнесёшь всю площадь! Мама сказала, что твоя магия смешалась с эмоциями, из-за чего ты не отдавал себе отчёта в действиях. Локи, это было неразумно, как бы сильно ты не ненавидел Бальдра.

Локи нахмурился.

– Он жив?

Тор кивнул.

– Жив, но снова ранен. Как и пара десятков асов, которые стояли в первых рядах. Локи, Локи… что ты наделал.

Он не стал спрашивать, считалось ли это победой. Последней его целью, что вырвала блуждающую душу из Хельхейма, стало желание вернуться к Тору. И вот сейчас он был с ним, грел холодные пальцы тёплыми ладонями, прижимался бедром к ноге, скрытой одеялом. Близость Тора успокаивала, но вселяла смутную тревогу, стоило только задуматься о том, что из этих покоев когда-нибудь придётся выйти и отдаться на растерзание внешнему миру.

– И что мне с тобой делать? – спросил Тор, укладывая голову ему на грудь.

– А что ты делал со мной до этого? – вопрос не предполагал ответа, но Локи решил не молчать. – Прикасался, целовал… занимался любовью.

Признать вслух то, чем они занимались, когда-то было очень сложно. Локи решил, что если сильно не думать и позволить Тору вести, то название их сложным закрутившимся взаимоотношениям давать никогда не придётся. Но у прикосновений Тора был иной смысл, чем просто дружеское похлопывание по плечу, поцелуи в губы предполагали наличие взаимной тяги – тоже не дружеской, а уж то, чтобы согласиться разделить ложе, да ещё и не раз, должно иметь под собой сильное доверие. В данной ситуации Локи больше всего волновала сторона доверия. Он был уверен, что для Тора это тоже было немаловажно, потому как их общение спустя два века началось именно с проблемы веры друг другу.

Локи прекрасно понимал всю абсурдность ситуации, в которую угодил. Хоть он и признавал свой давний интерес к Тору, но после вражды с Бальдром мысли о том, чтобы добровольно позволить Тору подойти настолько близко, вызывали ужас и отвращение. Однако сейчас Тор лежал у него на груди, и эта близость была настолько важной и необходимой, что прошлые метания выглядели просто глупостью. И Локи, воодушевлённый влиянием момента, был готов признаться во всём, что скопилось на душе.

– Отец не разрешит тебе остаться в Асгарде, – прервал его бесцветный голос Тора. – А мне не разрешит больше бывать в Йотунхейме.

В тот момент Локи ощутил, как крошится под пальцами маленький мирок, которым он только начинал дорожить.

***

Расстаться с Локи было не просто тяжело – безумно тяжело. Тор чувствовал, как у него из груди вырывали сердце, медленно, но верно, и с каждой минутой сохранить здравомыслие было всё сложнее. Лёгкая влюблённость, которую он внезапно испытал при встрече с Локи спустя долгое время, не сошла на нет, а возросла ещё сильнее. Потребность в нём стала подобна пище и сну. Понимая, что это больше походило на сумасшествие, чем на любовь, Тор выискивал любые причины, чтобы принять решение отца.

Это было предначертано с самого начала. Локи было не место в Асгарде, пусть он и получил шанс остаться здесь надолго. Личные мотивы привели его совсем не к тому финалу, какого желал Всеотец, а Тор снова ничего не сделал, чтобы его образумить. Когда-то он был слишком легкомыслен и зациклен лишь на себе. Сейчас же, по собственному желанию подобравшись к Локи так близко, он вновь стоял и наблюдал, как тот своими руками рушит прошлое, которое в настоящем не должно иметь никакого значения. Локи убедил, что пока его унижение не будет отомщено, отпустить случившееся не получится.

Если бы только он отказал отцу, не прогнулся под страхом и не привёл бы Локи обратно в Асгард… Если бы только…

– Ты ещё должен мне плату за молот, – напомнил Локи, когда Хеймдалль уже готовился открыть Биврёст.

Тор не отпускал его руки и молчал с того самого момента, как они стали переходить мост. Все слова казались ненужными, но в то же время хотелось в красках вывернуть душу наизнанку, однако Тор медлил, медлил и снова медлил…

Пока времени не осталось совсем.

Положив ладонь на его шею, Тор погладил линию роста волос, тяжело сглотнул и сумел поднять глаза.

– Ты же знаешь: всё, что угодно.

Локи смотрел цепко и так сосредоточенно, что пробирала дрожь.

– Пообещай, что мы ещё встретимся, – потребовал он, – и ради этого ты выживешь несмотря ни на что.

– До сих пор беспокоишься из-за сна с вёльвой?

– Пообещай, – давил Локи. – Пусть через сотню, три сотни лет… тысячу. Даже если женишься и заведёшь кучу наследников, а сам будешь лениться встать с трона, потому что раздобреешь от царской жизни. Просто пообещай.

Тор уловил, что он говорил о том будущем, где Один перестанет быть правителем Асгарда. В отличие от самого Тора в его словах звучало смирение: отец больше никогда не передумает и не позволит даже упоминать имя Локи при его жизни.

– Клянусь, – на большее Тора попросту не хватило. Закусив губу, он с трудом не отвернулся и позволил скопившимся в уголках глаз слезам так и остаться там, но не отправиться в бегство по щекам. Найдя в себе силы усмехнуться, он тоскливо поинтересовался: – Даже не поцелуешь?

– Тор… – Локи неодобрительно качнул головой.

– Что? Неужели я не имею права на такую малость? Я тебе столько всего хочу сказать, а на ум ничего не приходит. Может, я вёл себя слишком настойчиво и, как ты считаешь, легкомысленно, но я не жалею. Ты…

Локи качнулся вперёд, прервав бурный поток слов просимым поцелуем. Этот поцелуй Тор ещё долго вспоминал после того, как Биврёст унёс Локи в родной Йотунхейм. Хеймдалль смотрел на него с такой жалостью, что Тор на мгновение задумался: а может, он действительно заслужил такого взгляда? Может, ему просто нужно образумиться, побыть недельку в окружении семьи, вникнуть в государственные дела, а Локи… Локи забудется, словно ничего и не случилось?

Тор попробовал – не получилось. Он пытался отвлечься раз за разом, ловил на себе сочувственные взгляды матери, психовал, пару раз перевернул столы во время пира и разругался со всеми друзьями, стоило им только упомянуть последнюю выходку Локи. Подробностей никто не знал. Тор просто не понимал, к кому можно обратиться с такой проблемой, ведь он переживал не просто расставание с близким товарищем, а с любимым человеком. И то, что этим человеком был мужчина, лишь усугубляло ситуацию.

Самой понимающей оказалась мать. Однажды поздно вечером она вошла в его покои, застав Тора за сидением на разобранной постели, примостилась рядом и молча обняла как расстроенного ребёнка. Тор не выдержал – позволил сдерживаемой горечи выплеснуться наружу. Он действительно чувствовал себя неразумным ребёнком, которого наказали за нарушенное правило, а исправить уже ничего было нельзя.

– Я так его люблю, мама, – прошептал Тор в перерыве между судорожными вздохами, дав себе слабину.

– Я знаю, – вдруг просто согласилась она, покачиваясь, словно баюкая. – Я видела.

В течение следующих десяти лет они не возвращались к той откровенности, которую позволил себе Тор под покровом ночи. О Локи все быстро забыли, и главной темой обсуждения стал Бальдр. Женитьба не исправила его, а сделала ещё хуже. Когда же он, наконец, сорвался, прилюдно подняв руку на Нилль, отцу пришлось обратить внимание на его поведение. Бальдр всегда оставался неприкосновенен, прекрасно поддерживая игру идеального сына, который способен побороться если не за престол, то за достойное место у него.

Тор не испытывал жалости к брату. Их общение начало трескаться с того момента, как Локи в последний раз находился в Асгарде. Тор помнил, как Бальдр без колебаний убивал иллюзорных двойников, прекрасно осознавая, что одним из них может оказаться настоящий Локи. Желая образумить младшего сына, Один сослал его в Мидгард, где когда-то жил и Тор в качестве обычного человека. Эта история должна была научить его жизни, заставить переосмыслить своё поведение и отношение к окружающим. Тор не спорил. Быть может, так правильнее – отец всегда делал то, что считал правильным. Нужным. Необходимым.

Однако именно упорство Бальдра и погубило отца. Закончившееся затишье вновь нанесло сильный урон по здоровью уже немолодого царя. Тор с трудом вспоминал те месяцы, проведённые в метании около прикованного к постели отца. Безутешные слёзы матери сменились тишиной, которая давила ещё сильнее, а когда ладья уносила прочь мёртвое тело, Тор сходил с ума от уничтожающей изнутри пустоты. Целители разводили руками – время Одина должно было закончиться ещё столетие назад. Он и без того прожил дольше отведённого, и теперь его место должен был занять кто-то другой.

Достойным Тор себя не ощущал, но и сбросить бремя царствования больше было не на кого. Первые недели после траура казались хуже ледяного дыхания Хель: череда государственных дел сменялась вынужденными встречами с представителями иных миров, пиры сливались в одно длинное застолье, а забыться во сне никак не получалось. Лишь спустя месяцы царствования Тор поутру вспомнил о Йотунхейме. Запрет, наложенный отцом, теперь не действовал, и он мог свободно выполнить клятву, данную Локи.

В животе крутило сомнение: пусть десять лет – это не два столетия, но тоже долгий срок. Он настолько погряз в ожидании встречи, что так и не обдумал, как вести себя теперь. Локи не нуждался в Асгарде, он прекрасно научился выживать в Йотунхейме. Локи не был женщиной – Тор не мог встать на одно колено и предложить связать их отношения узами брака. В конце концов, Локи не обещал, что их новая встреча повлечёт за собой продолжение.

Былая пылкость сменилась томительным ожиданием и настороженностью. Когда Тор шагал по глубокому снегу к не изменившемуся домику на краю Йотунхейма, он до самого последнего момента не знал, что сделает и что скажет, когда увидит Локи.

Локи показался из-за угла до того, как Тор успел ступить на крыльцо. Он застыл с раскрытым ртом. Локи тоже резко затормозил, зябко ёжась от пробирающего до костей мороза – на нём не было тёплой шкуры, лишь тонкая туника, не предполагавшая долгую прогулку. Вдохнув и выдохнув, он метнулся к двери.

– Зайди, – было брошено через плечо, и Тор взобрался по ступенькам, быстро захлопнув дверь.

Разрумянившийся от холода Локи выглядел уязвлённым. Проведя рукой по плечу, он зачем-то пояснил:

– Окно совсем заледенело, пришлось выйти и сбить наледь.

– А магия?

– Руки мне не только для фокусов даны, – огрызнулся он, а Тор ухнул мыслями в совсем иную сторону, вспомнив, какими нежными могут быть эти руки. Видимо, заметив отстранённое выражение на лице Тора, Локи поспешил выяснить: – Снова что-то случилось?

Тор улыбнулся.

– Выполняю обещание, – и шагнул к нему, топя дальнейшие расспросы в поцелуях.

Уговаривать Локи не пришлось: тот быстро принялся отвечать, разгоняя по жилам кровь и действуя куда напористее Тора. В тот момент сомнения касательно того, что делать дальше, попросту испарились. Тор уже знал, что больше ни за что не отпустит Локи. Каким бы трудным ни был их совместный путь, они непременно найдут нужную тропинку. Эта мысль отчаянно билась в висках, пока Локи терзал его рот, попутно раздевая Тора и раздеваясь сам. Руки лихорадочно стаскивали одежду, контраст холодной кожи Локи прошивал до костей, подхлёстывая возбуждение к пиковой точке.

Секс был похож не на встречу давно разлучённых влюблённых, а на яростную борьбу, призванную утолить животный голод. Локи не стеснялся и не зажимался, когда Тор, дрожа от нетерпения, подготавливал его, охотно позволил брать себя лёжа на боку, позволив высоко поднять ногу и до неприличия раскрыть себя. Тор толкался глубоко в его тело, оглаживая ладонями внутреннюю сторону бедра, сжимал яички и член, пока Локи вздрагивал от каждого сильного движения.

Должного удовлетворения Тор не получил. Не хватало прикосновений, прелюдии и поцелуев, которые пришлось нагонять уже после, долго нежась в постели. Напряжение было снято, и Тор ласкал Локи без всякого желания возбудить снова. Он боялся, что за время разлуки Локи охладеет к нему и потеряет всякий интерес, но тот подставлялся под его руки, разрешал целовать где только заблагорассудится и послушно молчал, будто знал, что разговоры могут подождать.

Тор был благодарен за такую встречу, хоть и предпочёл бы, чтобы всё было куда плавнее.

– Как давно почил Всеотец? – задал первый вопрос Локи, когда они лежали уже без ласк и объятий.

– Вести до Йотунхейма доходят с таким опозданием?

– Я вообще ничего не знал, – признался Локи. – Здесь мало от кого можно узнать новости… просто ты бы иначе не пришёл. Запрет действовал до тех пор, пока Один оставался жив.

Тор решил, что Локи лукавил, когда заявлял о своей неосведомлённости. В конце концов, за помощью в колдовстве к нему обращались регулярно, а значит, наверняка что-то да рассказывали. Однако описать последние десять лет Тор не поленился, закончив своим восхождением на трон и жалобами на муторные государственные дела, чем изрядно повеселил Локи.

– Лучше бы колдовать тоже учился, – со вздохом закончил Тор, а Локи перевернулся на живот и посмотрел на него с самым серьёзным видом.

– В тебе нет магии – не получилось бы.

– Но ведь мама у меня колдунья, – задумался он. – Почему ты унаследовал эту силу, а я – нет?

– Во мне кровь йотунов. У асов мальчики вообще редко наследуют магический дар, да это и к лучшему. Представить не могу, что случилось бы с Одином, если бы ты начал создавать иллюзии, как я.

Тор рассмеялся, представив ошарашенного подобной новостью отца, и потрепал Локи по волосам.

– Его бы удар хватил, – он придвинулся ближе к Локи, оставаясь на объёмной подушке, урвал новый поцелуй и внезапно предложил: – Пойдём со мной.

Локи лишь склонил голову.

– Считаешь, я соскучился по Асгарду?

– Будешь моим советником, – продолжил мысль Тор. – Жениться я на тебе не могу, но каждый день бегать в Йотунхейм тоже утомительно. Да и ночевать я привык в своих покоях… это лучший вариант.

– То есть предлагаешь стать открытым твоим любовником при троне? Ты совсем с ума сошёл?

– Не любовником, а самым близким человеком. Законы писаны не мной, а даже если их переписать, асы…

– Не примут отношения царя с мужчиной, тем более с тем, которого Один самолично дважды изгонял из Асгарда, – перебил его Локи.

Тор нахмурился, прекрасно понимая, что упираться Локи будет долго.

– Я не намерен оставлять тебя в изгнании теперь, когда в моей власти это изменить. Мама тебя примет, ты ведь её самый лучший ученик. Колдовать тебе никто не запретит и смеяться не будет – мы уже не маленькие.

– А как же Бальдр? – после паузы севшим голосом спросил Локи.

Бальдр в Мидгарде, поведал Тор, и вряд ли когда-нибудь вернётся обратно. Десять лет в человеческом мире слишком долгий срок, но безумно короткий для аса, чтобы извлечь нужные уроки. Бальдр никогда не изменится, даже если проведёт в Мидгарде ещё двадцать лет. Его тело будет стареть согласно законам природы того мира, но разум останется прежним. Он превратится в ещё более озлобленную и жестокую версию себя. Тор слышал, что на Земле Бальдр не раз попадал в истории с преступлениями. Грабежи, угрозы жизням, хаос и беспредел…

Он не стал рассказывать Локи подробности, но заверил, что его брат уж точно не станет помехой. Когда-то Тор пообещал, что Бальдр получит по заслугам – так и получилось. Пусть это обещание выполнил отец, а не лично Тор, исход остался неизменным.

Нилль, наконец, зажила спокойно. Тот ас, с которым у неё были отношения до Бальдра, принял её обратно. Теперь у них всё хорошо.

Брата вернуть Тор уже не мог, потому что Бальдр сам бы не захотел возвращения и не влился бы в прежний семейный круг. А вот за Локи он ещё был способен побороться – тот шёл на контакт и рассматривал предлагаемые варианты.

– Асгард слишком шумный, – морщился Локи.

– Могу пообещать покои в самом дальнем коридоре, какой только смогу найти, – заверял Тор. – И отсутствие обидных прозвищ.

– Сам-то в это веришь?

– Нет, – прикинув, ответил Тор. – Но я ведь царь. Буду бороться.

– Ты слишком наивный царь.

– Потому что люблю тебя, – вывел он причинно-следственную связь.