Текст книги "Близкий враг"

Автор книги: Катя Каллен2001

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– И все в это верили? – вскинула бровь Женя.

– Она умеет, – обронил Сашка.

– Но тогда еще интереснее, что ей, всё-таки, нужно, – стучала каблуками Морозова. – Чтобы класс отказывался от знаний?

Всё складывалось не так и плохо, как могло показаться. Постепенно она привыкала к жизни нового класса. Постепенно узнавала их секреты. С Машей и Сашей общаться просто и легко, да и собеседники, казалось, интересные. Тратить время на переговоры с Ромкой Евгения, естественно, не собиралась. «Много чести», – горько подвела она итог. Впрочем, в классе есть и другие.

***

– Ну что, народ, прочитали про римлян и славян? – подмигнул пухлый Александр Андреевич.

Урок истории был полной противоположностью. Пухлый Александр Андреевич расхаживал у доски, словно ожидая чего-то интересного. Жене это ужасно импонировало, и она подняла руку.

– Да, – ответила она. – Римляне уже в первом веке отписывали народы Восточной Европы. Корнелий Тацит и Плиний старший выделяли неких бастарнов и венетов. Но историки спорят, были ли они славяне.

– А в чем вопрос? – подмигнул ей Александр Андреевич.

– Тацит помещал венетов в контекст полумиыических народов. А бестарны могли быть и кельтами.

– Молодец, Морозова! Кого ещё выделяли римляне?

– Сарматов и их ветви: роксоланов и аланов во втором веке, – сказала Женя. – О них писал Марк Аврелий, император-философ. Но они не были славянами, а иранским племенем.

Класс притих. Сейчас все смотрели на Евгению также напряжённо, как на Юлию на английском.

– А когда появляются славяне?

– Тут вопрос спорный. Я и сама, Александр Андреевич, не очень поняла. В шестом веке готский историк Иордан писал об Антах, с которыми воевали готы. Но почему-то не все историки их считают предками славян. Русанова полагали, что это вообще залетевшее племя тавроскифов.

Женя не раскрывала своей тайны, что она проштудировала новейший вузовский учебник «История международных отношений в довестфальскую эпоху».

– Молодец. А что не поняла?

– Неужели нельзя археологией это выяснить? – спросила Женя.

– Нет, Жень, – ответил Александр Андреевич с легким уважением. – Археология нема. Есть предметы материальной культуры и типы погребения. Мы находим подобие в других культурах. Но и все. Сказать, какой это был этнос, мы не можем.

– А в учебнике говорится, что анты – предки славян, – недоумевал Александр.

– Это Рыбаков их считал предсками славян, – ответила Женя. – Но его ругали за это как могли. А есть легенда, что анты восстали против готов и те распяли их вождя Буса Белояра с сыновьями, – сказала Морозова. – Потом говорили, что германцы мучали славян….

Таня и Оля хихикнули. Вслед за ними хикнул и «толкиенист».

– Может и распяли, но кого? Восставших тавроскифов? – пожал плечами Александр Андреевич.

– С другой стороны, что значит «звери»? – пожала плечами Маша. – На войне моральных категорий нет.

– Вся эта история – то, что мы разбирали про часы прошлый раз, – сказал Александр Андреевич. – Смотрите. Готский историк Иордан написал, что готы воевали с королем антов Божем, взяли в плен и распяли его. Есть «Слово о полку Игореве», где сказано, что готские девы поют «время Бусово». И был историк Головин в 1846 году, который решил, что Бус – это Бож, а его готы ущемляли предков славян.

– Но где гарантия, что именно анты – предки славян? – растерялась Даша.

– Да нигде, – ответил Александр Андреевич. – Когда ухудшились отношения с Германией, эту историю вытащили наши второсортные славянофилы.

– Звери готы, звери…. – хихикнул Василёк.

Женя вдруг вспомнила свастику и картинку Зои с фашистами.

– Но раз это второсортные, почему мы учим их позиции? – подключилась Маша.

– А хорошо для политпропаганды. Народ мобилизует, – ответил Александр Андреевич.

– Александр Андреевич, скажите, – ехидно спросил Игорь, – а почему при Сталине народ в Испанию и Великую Отечественную рвался добровольцами на фронт, а в Афганистан и Чечню никто не рвался?

– Да потому, что нам рассказали кучу баек про сталинское время. Только и всего, – пожал плечами учитель истории.

Женя с интересом

– Огромное количество биографий довоенного времени – тёмные или фальшивые, – сказал учитель. – Война была, как ни цинично звучит, огромным благом для советской системы. Она позволила помимо прочего обнулить революцию, Гражданскую войну, коллективизацию, репрессии…. И, главное, отвязать людей от прошлого.

– То есть, … – опешила Маша. – Вы не верите, что ребята со школьной скамьи рвалась на фронт?

– Гм…. Со школьной скамьи. А хорошо ли мы себе представляем эту школьную скамью? Мы ведь думаем, что до войны у нас была советская брежневская школа, с которой ребята пошли воевать. А на самом деле в Советском Союзе только в 1932 году ввели обязательную семилетку. До этого было черт знает что. Единые трудовые школы, трудно-коммуны, классы Ликбеза, пролетарские школы, республики ШКИД…. Как там учили – представьте сами.

– Никогда не видела аттестатов пролетшкол, – улыбнулась Марина.

– Показательно, правда? – кивнул Александр Андреевич.

– В «Повести о Зое и Шуре» написано, что они в десятилетке учились, – сказала Женя.

Она намеренно выбросила название этой книги в разговор, чтобы посмотреть на реакцию класс. Никто, однако, и ухом не повёл.

– Где? – кивнул ей Александр Андреевич. – В Москве и Ленинграде – да. А в Полтаве или Ейске – очень сомнительно.

– Интересно, – подняла руку Даша. – Что в «Повести о Зое и Шуре», которую мы по внекласске считали, семья переезжала с места на место. Попробуй выясни, где они были и в каком году.

– Даже удивительно, – заметила Таня.

– Насколько легко они переезжали. Решили – и в Сибирь. Решили – и в Москву. И от ссылки, кажется, спасла сестра при власти.

– Единая паспортная система была введена опять-таки в 1932 году, – охотно пояснил Александр Андреевич. – До этого были удостоверения личности. В городах их выдавала милиция, в сёлах местные исполкомы. Пришёл в исполком, назвался кем угодно, проставился, пардон, и получи удостоверение. Ребята, поймите. интернета не было. Электронных баз данных тоже.

– Да и какими могут быть данные от республики ШКИД, – раздумчиво проговорила Маша, поправив пышные волосы.

– Более того. Указом 1932 г. паспорта получали в городе. В деревне – при переезде в город, – заключил учитель.

– А как это связано с войной? – не понимала Маша.

– Просто. Вот где простор для брехунов, правда? На селе образование еще долго было по факту четыре класса. Потом шли в город в ФЗУ. Фабрично-заводское училище. Сколько городов в войну с архивами сгорели? Назвался после войны другим человеком, нашёл пару свидетелей за деньги – и вот уже документы готовы.

– А зачем? – спросила Даша.

– Зачем? – Александр Андреевич обвёл класс. – Ребята, ну подумайте сами. Куда делись два – три миллиона сотрудничавших с немцами? Около миллиона русских, плюс украинцы, прибалты, белорусы, фольскдойчи… Куда делись миллионные белые армии? Неужели все в Париж убежали? А сколько раскулаченных бежали и сменили имена и фамилии? А бывшие: дворяне, священники, интеллигенция, поражённые в правах до сорокового года! Сколько их них купили себе чужие документы? А сколько в войну криминала, предателей прихватили документов убитых солдат и офицеров? Представляете, сколько убитых в лесах валялись? А поменяло документы?

– Другой вариант: наши органы давали фальшивые документы. Завербовали, например, немку. Помогала в тылу, работала. Но немцы поражены в правах! Вот тебе, дорогая, новый паспорт. И по итогам войны Хельга Толле стала Ольгой Петровой из деревни под Красноярском.

– А можно конкретные примеры? – спросил Ромка.

– Запросто. Открываю интернет. Пробиваю Константин Симонов. Великий писатель.

Читаем: «Родился 15 (28) ноября 1915 года в Петрограде в семье генерал-майора Михаила Симонова и княжны Александры Оболенской. Своего отца так и не увидел: тот пропал без вести на фронте в Первую мировую войну (так отмечал писатель в официальной биографии, по данным его сына А. К. Симонова – следы деда теряются в Польше в 1922 году[4][5]). В 1919 году мать с сыном переехала в Рязань, где вышла замуж за военспеца, преподавателя военного дела, бывшего подполковника Русской императорской армии[6] А. Г. Иванищева[7].

– То есть, черт ногу сломит. Когда там погиб его отец, и кто там его настоящий отец. Сам Симонов так писал, сын по-другому…. Черт ногу сломит!

– И если это биография Симонова, – бросила Василек. – Что про других, неизвестных, говорить.

– Берём его жену – актрису Валентину Серову. Читаем: Валентина Серова родилась в Харькове 23 декабря 1917 года по официальным данным, фактически 10 февраля 1919 года. Мать – актриса Клавдия Половикова, урождённая Диденко; отец. То есть: дата рождения дискуссионная. Значит, и место дискуссионно: то ли Харьков, то ли не Харьков. Возраст под сомнением.

– Вроде бы биография, вроде бы факты, – присмотрелась Женя. – А не подтвердить, ни опровергнуть.

– А что все же с массовым стремлением на фронт? – настаивала Маша.

– Проще простого. В фальшивой биографии нашлись нестыковки по каким-то документам. Выкручивается надо? Да я… да я на фронт в пятнадцать лет ушёл, три года намеренно себе накинул, чтобы на фронт взяли. Мы со школы за Родину воевать рвались! Война всех обнулила и позволила начать жизнь заново. На любой вопрос есть готовый ответ: «Так война была, все погибло».

– И бывшим выгодно… и власти, – раздумчиво проговорила Марина.

– Читали Повесть Бориса Васильева «Завтра была война?» Помните начало?

«От нашего класса у меня остались воспоминания и одна фотография. Групповой портрет с классным руководителем в центре, девочками вокруг и мальчиками по краям. Фотография поблекла, а поскольку фотограф старательно наводил на преподавателя, то края, смазанные еще при съемке, сейчас окончательно расплылись; иногда мне кажется, что расплылись они потому, что мальчики нашего класса давно отошли в небытие, так и не успев повзрослеть, и черты их растворило время».

– Горько… – вздохнула Таня.

– А ещё простор для фальшивок, – развёл руками Александр Андреевич. – Погибли все, фотография одна, да и та расплывчатая, мальчики по краям…. Вот это я, я, на расплывчатой половине лица….

– А школьный архив? Так город на девяносто процентов в войну немцы разрушили. Щебень, щебень остался….

– Остальные и поверят, – вздохнула Даша. – Раз сами себя назвали…

Женя задумалась. Она никогда не размышляла об этом, но все сказанное казалось ей очень важным.