Текст книги "Квартальная бойня (СИ)"
Автор книги: KatVladimirskaya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
– Ну давай мы тогда тут все умрём от голода.
В ответ на скрещивает руки на груди и корчит обиженное лицо. Я слегка треплю её за щеку, целую в лоб, долго прижимаясь губами к горячей коже, прошу не высовываться и ждать моего возвращения, а затем вместе с Деймосом спускаюсь вниз.
***
– Ну так что, каков план?
– Пока плана нет, – отвечаю я своему собеседнику, который идет за мной и громко шаркает. Возможно зря я его с собой взял, он такой шумный, что может привлечь трибутов со всей округи. Я резко поворачиваюсь к нему и буквально шиплю, – Ты можешь идти потише?
Парень пугается моей резкой смены настроения и запинается, но старается идти тише.
– Тогда куда мы идём?
– К Рогу изобилия. Где еще есть еда, я не знаю. Если у тебя есть идеи получше – выкладывай, обсудим.
В ответ я слышу только сопение, и это меня полностью устраивает. Внезапно земля начинает трястись, но в этот раз её «танцы» заканчиваются быстрее обычного. Вот только нужную нам улицу преграждает рухнувшая стена. Я доверяюсь Деймосу в указании пути до Рога, так как он знает эту местность чуть лучше меня, но мы несколько раз ходим кругами, возвращаясь на одно и то же место. Когда мы в третий раз оказываемся около упавшей стены, в воздухе разносится пушечный выстрел. Убили еще кого-то. Надеюсь, из «четверки», чтобы нам было проще достать припасы из Рога.
Через несколько секунд из-за дома позади нас выскакивает высокая девочка из Двенадцатого, слегка хромая. Из её ноги плотным потоком вытекает кровь, видимо, задета артерия. Я хватаю Деймоса за шиворот, грубо заталкиваю в дыру под каменной плитой и стараюсь спрятаться там же, но места слишком мало для нас двоих. Пытаюсь вжаться в укрытие как можно глубже и практически перестаю дышать. Девчонка доходит до середины улицы и устало падает на колени. Кровь из её ноги мгновенно впитывается в землю, поэтому сразу невозможно понять, что она ранена. Не торопясь, на площади появляется трибут из Третьего. Та самая, кто чуть не прикончил меня в самом начале. Та, чьего «близнеца» я убил.
Позади меня слышится пыхтение:
– Дай я… – Деймос позади меня шевелится и практически выталкивает меня из укрытия, пытаясь зарядить арбалет.
– Ш-ш-ш. – произношу я в ответ. С этой психованной лучше не шутить и пока просто отсидеться в укрытии.
– Думала, что убежишь от меня? – начинает девчонка из Третьего.
– Пошла ты… – бросает ей в ответ «Двенадцатая».
– О-о-о, какие мы дерзкие. – саркастически произносит «Третья» и подходит практически вплотную к своей собеседнице. – Что-то ты не была такой, когда я распарывала брюхо твоему дружку.
«Двенадцатая» закатывает глаза, практически теряя сознание – слишком много крови потеряла.
– Эй, эй! Я ещё не разрешала! – С этими словами девчонка из Третьего грубо хлопает по щекам свою жертву. – Не вырубайся!
– Ты, тварь, давай уже быстрее. Убей меня.
«Третья» смеётся во весь голос.
– Ты смеешь мне еще приказывать? Да кто ты такая? – смех становится истерическим и очень наигранным. Девушка вонзает своё копьё в плечо «Двенадцатой» и медленно его поворачивает. Та кричит не своим, практически мужским голосом. – Будешь приказывать или умолять?
Не услышав ответа, она вытаскивает копье из одного плеча и медленно всаживает его в другое, повторяя действия. Девчонка кричит, но не произносит ни слова.
– Умоляй! – срывается на рык «Третья» – Умоляй убить тебя, шлюха!
Копье проходит сквозь левое бедро.
– Пожалуйста…
– Пожалуйста, что? – «Третья» останавливается.
– Пожалуйста, просто убей…
– Да чёрта с два! – удовлетворенно выдыхает девчонка из Третьего и начинает яростно работать копьём. Один за одним отрезает пальцы, выкалывает глаза. Пушечный выстрел. Она кричит, пока, наконец, не осознаёт, что сидит уже на холодеющем трупе. Такой жестокости я ещё не видел. Нельзя позволить ей столкнуться с моей сестрой.
Внезапно она поворачивает голову в сторону, поднимает копьё и быстро убегает.
– Что это, чёрт возьми, было? – вылезая из норы и разряжая арбалет, спрашивает Деймос. – Как она её… Же-е-есть…
– Нам надо вернуться к Джессике, удостовериться, что с ней всё в порядке. – говорю я, а парень в ответ кивает, видимо, всё ещё потрясённый увиденным.
Мы идём тише и осторожней обычного, но на половине пути в меня врезается чьё-то тело. Я не успеваю сообразить и даже протянуть руку к топорику, когда девушка бросается мне на шею.
– Господи, Джексон… Ты в порядке… – я крепко обнимаю сестру. – Я так испугалась… Я думала, что ты…
С трудом отцепляю Джессику от себя и держу на расстоянии вытянутой руки.
– Джесс, я тебе что говорил? Сидеть на месте, пока я не приду!
– Но я думала…
– Плевать я хотел на то, что ты думала! Здесь небезопасно! Прямо на моих глазах одна девчонка только что раскромсала на куски другую! – Я начинаю кричать на сестру, тряся её за плечи. Меня останавливает Деймос.
– Чувак, хорош. Ты же её пугаешь.
Я поворачиваю голову сначала к нему, а потом к сестре. Её губы трясутся, а в глазах стоят слёзы.
– Джей-Джей… Прости меня, – я с силой прижимаю девушку к себе. – Пожалуйста, не делай так больше… Прости…
***
Наша вторая попытка добраться до Рога изобилия оказывается более успешной, и ближе к вечеру мы занимаем свои наблюдательные позиции за углом. В ту же секунду на площади разносятся крики.
– Я тебя предупреждала? – раздраженно произносит Глория, ударяя ножом в лежащее на земле тело. – Предупреждала. А ты какой-то озабоченный идиот.
Из моего укрытия невозможно понять, жив человек или нет. Но, раз пушечного выстрела не было, смерть его пока не настигла.
– Что? – Глория поворачивается к Рогу и вопросительно разводит руки.
– Да ничего, – отвечает ей Зенобия, удобно развалившаяся на рюкзаках. – Этот придурок меня тоже достал.
– Как думаешь, когда он сдохнет?
– А вообще наплевать. Хочу есть. Где у нас индейка? – С этими словами обе скрываются внутри Рога.
Меня до сих пор поражает эта жестокость. Нормальные люди – подростки! – ни за что не смогли бы так себя вести. Убивать людей, истязать, мучить… А потом вот так спокойно говорить про еду. От этих мыслей меня начинает тошнить. Их определенно точно где-то обучали. И, возможно, одним из критериев школы убийц является неадекватность.
На улице темнеет, и в воздухе проносится очередной пушечный выстрел. К холодеющему телу подбегает Глория и несколько раз пинает, не то в бок, не то по голове.
– Даже… после… чёртовой… смерти… не… даёт… поспать… – Каждое слово сопровождается пинком.
На площадь выходит Биас, удивлённо вскинув бровь, и скрывается в Роге. Я понимаю, что здесь добыть еду нам не удастся.
========== Глава 22. Не может быть, что её больше нет. ==========
Когда я просыпаюсь, солнце стоит уже высоко в небе. Удивительно, но второй день подряд мне удаётся прекрасно выспаться. Деймоса рядом нет, как и его арбалета. Джессика сидит у края крыши, положив на бортик руки и опустив на них подбородок.
– Джесс, ты как? – спрашиваю я, присаживаясь рядом с ней.
– Есть хочется… – тихо отвечает мне сестра.
Последний раз я ел два дня назад, Джессика и того дольше. Вода у нас тоже кончилась, а поблизости нет ни одного источника. Даже какой-нибудь грязной лужи, чтобы можно было воспользоваться фильтром на фляге.
– Мы обязательно что-нибудь найдем, обещаю. – Мне и самому в это слабо верится. Умрем от голода или от обезвоживания. Класс.
– Эй, Джей-Джей?
– М? – девушка поворачивает ко мне голову.
– Ещё раз извини за вчерашнее. Я не знаю, что на меня нашло. Я так испугался… Особенно после того, что увидел. После того, как представил, что на месте той девчонки могла оказаться ты…
– Это я виновата. Надо было тебя слушать. Я очень… Очень сглупила.
Я беру её голову в свои ладони и прислоняюсь своим лбом к её:
– Я тебя очень сильно люблю, Джей-Джей. Больше всех и всего на свете. И никогда не дам тебя в обиду.
Некоторое время мы сидим молча, просто взявшись за руки. Затем я кое-что вспоминаю.
– А Деймос где?
– Сказал, что пойдёт поищет еду. Его нет с самого утра. Надеюсь, с ним ничего не случилось…
– Ты пушку слышала?
– Нет…
– Значит с ним всё в порядке. Почему ты за него так волнуешься? – меня действительно интересует этот вопрос.
Джессика несколько секунд колеблется, но потом отвечает:
– Он же спас тебя… – несколько секунд молчания. – И помог мне продержаться, пока тебя не было. А ещё привел тебя ко мне. Для меня это значит многое.
Эх, Джесс, какая же ты наивная. Нельзя вот так просто доверять людям. Особенно на арене Голодных игр. Где каждый думает только о себе и пытается спасти только свою шкуру. За исключением меня.
– Я как раз о нём и хотел поговорить с тобой. Ты же понимаешь, что нам нужно от него избавиться?
– Нет. Нельзя.
Мои щёки мгновенно вспыхивают, когда я слышу это.
– Что значит нельзя? – голос переходит на крик, но я стараюсь взять себя в руки и перехожу на шёпот. – Джесс, осталось всего десять человек – восемь, за исключением нас – и Деймос является нашим соперником. Мы справимся и без него.
– Джекс, не смей этого делать. Ты ему обязан. Он спас тебя.
– Он. Меня. Не. Спасал. – делая паузу после каждого слова, произношу я. – Тот трибут не собирался убивать меня. Он хотел, чтобы я помог ему избавиться от «четвёрки», которая засела у Рога. И, скорее всего, у нас бы это получилось. Тогда бы у нас сейчас была еда. И нашёл бы я тебя всё равно, и без его помощи. Так что видишь, всё было бы гораздо лучше без него.
– А как же то, что он помог мне дождаться тебя?
– А что, по сути, он сделал? – я задаю вопрос, который ставит её в тупик.
– Джексон, я против того, чтобы мы это делали. Чтобы ты это делал. – сестра хмурит брови и отводит от меня взгляд.
– Но я сделаю это. Кто-то должен будет умереть, и пусть это будет он.
***
– Что с твоей ногой? – вскрикивает Джессика, подбегая к Деймосу.
– Да ерунда, – отвечает он. – Просто подвернул.
Я разглядываю нашего союзника, слегка прищурив глаза.
– Джексон, – шепчет мне сестра. – Нет.
Деймос испуганно переводит взгляд от меня к Джесс и обратно:
– Что-то случилось?
Как же просто будет его прикончить.
– Всё в порядке, просто Джессика за тебя переживала. – В ответ парень выдыхает, пытаясь скрыть своё облегчение, но у него это плохо получается. – Я так понимаю, еду и воду ты не нашел?
– Нашёл! Только у меня не получилось её взять. Я бы её просто не донес, сам-то еле дошел. – Деймос кивает на свою ногу. – Там полно припасов. Видимо, парочка из Двенадцатого оставила.
Джессика счастливо улыбается, глядя мне прямо в глаза, пытаясь сказать что-то вроде: «Вот видишь, он полезный, не стоит его убивать», а затем туго перевязывает лодыжку Деймоса остатками моего бинта.
– Когда ты будешь готов показать мне дорогу?
– Чувак, я не знаю, когда смогу нормально идти. Ты можешь сходить сам, я тебе объясню дорогу.
– Да, Джекс, сходи. Я ужасно хочу пить. Там же есть вода? – спрашивает сестра у парня.
– Там много воды. Даже не представляю, где они столько добыли. А ещё там есть мясо и яблоки. Я всё спрятал, чтобы кто-то другой не нашел.
Джессика умоляюще на меня смотрит:
– Пожалуйста, сходи. Всё будет в порядке.
Мне сложно ей отказать, когда она делает такой взгляд. Она всегда этим пользовалась, с самого детства. Помню, как однажды ей очень понравился венок девочки из школы во время праздника леса, так мне пришлось целый день и вечер потратить на поиски нужных цветов, а ещё ночь на создание этого самого венка. Но как она была счастлива… Кажется, тогда нам было всего по семь лет.
***
Я бреду по пустынным улицам, постоянно оборачиваясь. Очень не хочется наткнуться на психопатку из Третьего. Да и на кого-то другого тоже. Не то, чтобы я особо боюсь быть убитым. Мне и самому убивать не хочется. Идеальный вариант – оставшиеся восемь человек переубивают друг друга, и останемся мы с Джесс. Ну, а там… Да, я очень много и долго об этом думал. Это страшно, но я действительно готов пойти на это. Убить себя ради Джессики. Конечно, она не позволит мне это сделать, но кто её будет спрашивать? Так нужно. Но она не поймёт. Для неё это окажется неразрешимой проблемой, так как пожертвовать мной она не сможет, ровно так же, как и причинить боль себе. Не моральную, конечно, а физическую. Нам за свои семнадцать лет пришлось пережить многое. Смерть младшего братишки. Сломленность мамы. Закрытость отца. Угнетение на улицах. Игнорирование в школе. Сплетни. Прибавить к этому постоянный голод и тяжелую работу. Не самая приятная жизнь. Но, несмотря на всё это, мы есть друг у друга. Правда, ненадолго. Пусть я и не вернусь домой, это сделает Джесси. После всех туров вернётся в наш родной дистрикт, поселится вместе с родителями в большом доме рядом с Фиром и Яго, заведет собаку, а потом и семью. Надеюсь, что с туром у неё получится справиться. Рядом будут наши менторы. Фир очень мудрый и поможет ей общаться с публикой и в целом адаптироваться в новой жизни. Яго сможет защитить её ото всех. Возможно, они когда-нибудь создадут семью. Было бы здорово когда-нибудь поиграть с моими племянниками… Но это будет точно не в этой жизни.
Когда я дохожу до места, обозначенного Деймосом, то ничего не нахожу. Никаких припасов. Вероятно, задумавшись, я зашел не туда, поэтому возвращаюсь чуть ли не к самому нашему укрытию. Мысленно проговариваю дорогу и повторяю её быстрыми шагами. Отчего-то на меня волной нахлынывает беспокойство. Я снова подхожу к тому же месту, о котором говорил парень. Начинаю искать под камнями, заглядываю под обрушенные плиты. Но ничего нет. Ничего. Даже намёка на то, что здесь кто-то когда-то был. По крайней мере, последние три дня.
Меня охватывает одновременно злоба на себя, за то, что неверно нашел путь, и злоба на Деймоса, который, вероятнее всего, неправильно мне его растолковал. Я направляюсь к нашему домику, забывая оглядываться. Перед глазами маячит расстроенное лицо Джессики, которая ждет меня с водой и едой.
Неожиданно мне становится невероятно тревожно и даже страшно, я оборачиваюсь вокруг себя, но никого не вижу. Через секунду раздается крик. Это кричит Джесси. Все мои конечности немеют, я пытаюсь бежать, но падаю, спотыкаясь о большие камни, преграждающие мне путь. Разбиваю колени, ладони, и, кажется, даже нос, но не чувствую боли. Слышу пушечный выстрел. Самый громкий из всего, что я когда-либо слышал. Он оглушает. Он лишает всех мыслей. Он опустошает, вырывая сердце и все внутренности. Я вижу убегающего Деймоса, за плечами которого мой рюкзак. Машинально запускаю в него топорик, но промахиваюсь, задевая только ногу, так как он слишком далеко. Оббегаю дом, на крыше которого мы обосновались, чтобы забраться наверх по импровизированной лестнице. Но в этом нет необходимости. Джессика здесь, на земле. Её глаза смотрят в пустоту, рот приоткрыт в немом крике, а из головы сочится кровь.
Не может быть, что её больше нет.
========== Глава 23. Вдруг становится темно, и мне кажется, что я лечу. ==========
Она лежит на спине, широко раскинув руки. Пустой взгляд устремлён в небо. Голова покоится на каменной плите, и кровь затекает мне прямо под подошвы грязных кроссовок. Не могу поверить, что её больше нет.
Я падаю на колени, прижимая к себе тело своей сестры. Ещё тёплая кровь из её головы медленно стекает по моим рукам и ногам. Пытаюсь остановить её, зажимая страшную рану в виске ладонью, но у меня ничего не выходит. Прошу очнуться, умоляю. Мои глаза застилает пелена, и я практически ничего не вижу. Я не могу поверить, что её больше нет.
Обмякшее тело в моих руках с каждой секундой всё сильнее холодеет, а кровь застывает. Под палящим солнцем она запекается жёсткой корочкой, к моим рукам прилипают к тёмно-рыжие волосы Джессики.
Из горла вырывается отчаянный крик, я медленно поднимаюсь на ноги, бережно укладывая тело на землю, и бегу. Это он сделал. Она доверилась ему, а он убил её. Подло, дождавшись, когда меня не будет рядом. Мою беззащитную сестру, не способную и муху обидеть.
Подхватываю свой топорик, оставшийся лежать на земле, и бегу. Я знаю, куда он направился. Ведь на припорошённой пылью земле он оставил следы от обуви и едва заметную дорожку из капель крови. Я выпущу ему кишки. Медленно отрежу голову, чтобы он захлёбывался собственной кровью. Чтобы он страдал. Чтобы он хоть на мгновение понял, какова моя боль. Она настолько сильна, что я чувствую её буквально физически.
Я сбавляю скорость, практически теряя направление. Убийца моей сестры где-то рядом. Я чувствую это. Кожей ощущаю его страх, чую запах её крови у него на руках. Я представляю, как делаю ему больно…
– Так-с, кто это тут у нас? – слева от меня раздаётся хриплый голос. Я поворачиваюсь на него и без раздумий запускаю топорик. Он останавливается в черепе девушки-трибута из Третьего, которая медленно сползает по стене вниз. Пушечный выстрел.
Пытаюсь вытащить своё оружие из её головы, но оно крепко застревает в черепе, поэтому мне приходится наступить на её лицо и приложить немного усилий. Не могу поверить, что её больше нет.
Я вижу его. Он ранен, пытается ползти, наставив на меня арбалет. Но его руки трясутся. Он нажимает на спусковой крючок. Стрела летит прямо в меня, но я даже не пытаюсь увернуться. Опускаю голову и вижу, что слева в животе торчит стрела, под которой на кофте расползается тёмное пятно крови. Не задумываясь, выдираю её из своего тела. Боли нет. Вся моя боль сейчас находится в сердце. Потому что её больше нет.
Изо рта вырывается отчаянный вопль, и я всем телом наваливаюсь на трибута, крича ему прямо в лицо. Во мне кипит беспомощность, приправленная огромным количеством ярости. Он смотрит на меня и от ужаса не может пошевелиться.
Нет. Я не могу.
Но ведь её больше нет. Ничего больше не имеет смысла. И его жизнь тоже. И моя.
Она защищала его. Доверилась. Почему ты не разрешила мне убить его раньше, Джей-Джей? Почему я послушался тебя? Это я во всём виноват. В том, что мы попали на игры, что не подготовил тебя, что ты была без меня три дня, что ты голодала, что не смог тебя уберечь… Это всё моя вина.
Я заношу топорик над головой Деймоса и с силой опускаю на его шею. Раздаётся неприятный хруст. Несколько мгновений он хрипит, из его горла и рта вырываются пузырящиеся потоки крови, попадая на мою одежду. Продолжаю давить лезвием на его шею до хруста, крепко сжав зубы. Наверное, я ожидал, что мне станет легче, когда увижу его смерть, когда сам убью его, но ничего не происходит. Пушечный выстрел. Она всё так же мертва.
Я возвращаюсь к тому проклятому месту, где убийца лишил жизни Джессику. Медленно обхожу дом, боясь увидеть её бездыханное тело. Но её там нет. Её больше нет. Всё, что осталось – это большое размазанное тёмное пятно на плите от её крови. Силы покидают меня, и я падаю на то место, где лежала она.
Её больше нет. Как-будто это чья-то злая шутка. Её забрали у меня, отвезли далеко, чтобы я не смог больше её найти. Это неправда. Её убили. Человек, которому она почему-то доверяла, просто взял и всадил ей в голову стрелу. Ублюдок, посмевший поднять на неё руку теперь горит в аду. Скоро и я присоединюсь к нему и буду делать там его жизнь, смерть – неважно – невыносимой. Буду каждый чёртов день делать то, что сделал с ним здесь, на арене. И, возможно, ещё что-то похуже.
Сейчас я открою глаза и окажется, что я всё это время спал. Отец на работе, мама готовит вкуснейший обед, Джесси с Джейком играют во дворе. Нет на самом деле никаких Голодных игр. Есть я. И есть Джессика. Но и это ложь. Её больше нет. Меня нет тоже, осталась только оболочка, переполненная болью, которая в любой момент готова выплеснуться наружу.
Где-то в пространстве звучит музыка, и я заставляю себя открыть глаза. В уже потемневшем небе висит герб Капитолия и надпись «Погибшие». Ублюдок Деймос из Второго. Садистка из Третьего. Обоих отправил на тот свет я. И Джессика Грин, дистрикт Семь. Она смотрит мне прямо в глаза и говорит:
– Джекс, почему ты меня оставил с ним? – от этих слов боль становится еще сильнее, в её глазах стоят слёзы. – Ты же сам говорил, что ему нельзя доверять… Но… Ты ни в чём не виноват. Я сама просила тебя позволить мне бороться за свою жизнь. И я проиграла. Но ты должен выиграть. Сделай это для меня.
Из груди вырывается беспомощный крик, который я даже не пытаюсь сдержать. Лицо сестры пропадает, но в моей голове продолжает звучать её голос. «Почему ты меня оставил?» Джей-Джей, я буду себя винить в этом до скончания веков. Простить и забыть это невозможно. «Ты должен выиграть». Сжимаю кулаки, ногти впиваются в ладони. Боли по-прежнему нет. Как я могу выиграть, когда больше нет твоей поддержки. Тебя нет. И больше никогда не будет. Какой смысл мне жить, если я больше никогда не смогу до тебя дотронуться? Ад на земле или на том свете – разве можно выбрать и есть ли разница?
Небо уже становится сине-оранжевого цвета от восходящего солнца, когда я слабо ощущаю, что браслеты на руках и ногах начинают вибрировать. Прямо мне на грудь опускается небольшая капсула на маленьком парашюте. Как только она до меня дотрагивается, вибрация прекращается.
Фир, что мне делать? Пожалуйста, помоги мне.
Возможно, в капсуле есть ответ, но я не могу найти в себе силы даже дотронуться до неё. Я опустошён. Раздавлен. Может я уже тоже мёртв?
Закрываю глаза и пытаюсь представить Джессику смеющейся, которую я видел буквально неделю назад, когда мы разглядывали картинки с разными нелепыми животными. Но не могу. Как будто она забрала с собой и мою память о ней, оставив лишь фразу «Ты должен выиграть». Она сделала это специально. Я знаю, что если выиграю, её зелёные глаза с чёрными крупинками, рыжие на ярком солнце волосы, веснушки и курносый нос снова соединятся в один образ. Она соберёт себя по кусочкам, которые сейчас я помню только в отдельности, словно паззл. Но эта мысль мне совершенно не помогает. Ведь её больше нет.
Все вокруг подогревает во мне злостью. Я злюсь на Джессику – за то, что не позволила мне прикончить этого ублюдка. Злюсь на Фира и Яго, что не предупредили её о таком возможном исходе событий. Злюсь на Капитолий – за само существование игр. Злюсь на родителей – за то, что не сбежали и не спрятались, когда была такая возможность, тем самым погубив всех своих детей. Но больше всего злюсь на себя. За свою слабость. Именно она привела к тому, что её больше нет. Из-за своей чёртовой слабости я не смог противостоять отказу Джесс в убийстве этого подонка.
***
Наша семья сидит на лавке на главной площади. Здесь показывают Голодные игры. Многие смотрят игры дома, но наша семья не может позволить купить себе проектор для домашнего просмотра. И смотрим мы их ежегодно только по «настоятельной рекомендации» от мэра и кучки миротворцев, а не по собственному желанию. Но в этом году имеется другая, более важная для нас причина, почему мы находимся сейчас здесь. На арене мой младший брат.
Пока идёт отсчёт до начала, крупным планом показывают лица всех участников. Испуганный взгляд двенадцатилетнего Джейка находится на экране всего несколько секунд. Ещё несколько – и он хладнокровно убит трибутом из Четвёртого. Наверняка он даже не успел подумать, что делать и куда бежать, когда его грудь пронзил острый клинок.
Он был слишком мал для того, чтобы оказаться в том месте. Если бы я был достаточно сильным и смелым в тот год, то не позволил бы Джейку выйти на сцену перед Домом правосудия. Я бы вызвался вместо него. Есть же крошечный шанс, что я мог бы выиграть. Возможно тогда бы мои брат и сестра были бы живы. Это я убил их. Я.
***
Я представляю себе небольшой дом на краю Деревни победителей. В нём живёт практически вся моя семья – мама, отец, Джейк и я. Джессика уже давно переехала к Яго, они очень счастливы и ждут второго ребенка. У нас есть три собаки, с которыми Джейк ежедневно пропадает в лесу. Мама целыми днями занимается хозяйством и частенько приглядывает за внуком. Отец по-прежнему работает лесорубом, он не умеет и не хочет учиться жить по-новому. После моей победы отношение жителей дистрикта к нашей семье кардинально поменялось – теперь все хотят с нами дружить. Чёртовы лицемеры.
***
Земля подо мной содрогается, пытаясь привести меня в чувство, заставить встать на ноги и продолжить бороться. Но мне наплевать. Ради чего мне бороться? Джейка нет. Джесси нет. Возможно и меня нет – я не понимаю. Возможно наш подлый союзник убил меня во сне, и всё, что сейчас происходит – это мой персональный ад. Сжирающий меня изнутри, разбивающий всё тело, внутренности и душу на кусочки.
На лицо падают мелкие капли. Это дождь, или же небо плачет по моей сестре? Ведь у меня больше нет слёз. Есть только пустота. Но она уже не растёт внутри, потому что заполнила меня полностью, до самых кончиков волос и ногтей. Она засасывает всё вокруг – воздух, камни, облака, дистрикты, всю планету и вселенную. Я и есть пустота.
***
«Ты должен выиграть». Представляю, как ты расстроилась бы, увидев меня в таком состоянии, Джей-Джей. Я слишком часто тебя разочаровывал в своей жизни. И не могу сделать этого снова.
Я собираюсь с силами и делаю попытку подняться. Но ничего не выходит. Физическая боль появляется практически в каждой клеточке моего тела. Я чувствую, что не могу дышать носом – вероятно он сломан. Чувствую, как саднит ладони и колени. Чувствую адскую боль в животе, в том месте, куда вонзилась стрела из арбалета убийцы Джесси. Но больше всего я чувствую невероятную усталость, которая не позволяет мне пошевелить даже пальцами. В голове всплывают слова Байона, произнесённые им на самой первой тренировке: «Абсолютное безразличие к окружающей обстановке, бред, сознание отсутствует или спутано, холодный пот, появление судорог – всё это может свидетельствовать о наличии сильной кровопотери». Безразличие – есть. Бред, спутанное сознание – кажется, есть. Холодный пот – тоже есть. Как же будет глупо, если я умру от потери крови… От своей слабости, ведь если бы я был сильнее, то не лежал бы здесь столько времени, а попытался бы залечить свои раны, хотя бы остановить кровь. Я ещё раз кидаю взгляд на капсулу, по-прежнему находящуюся у меня на груди. Быть может, в ней находится то, что может мне помочь, но я не нахожу в себе сил поднять руку. Как же это глупо… Я кричу изо всех сил, мой крик сопровождается очередным содроганием земли и сильным грохотом где-то совсем рядом. Вдруг становится темно, и мне кажется, что я лечу.
Комментарий к Глава 23. Вдруг становится темно, и мне кажется, что я лечу.
Знаю, что немного сыро, я обязательно исправлюсь :)
========== «до моей смерти не открывать!» ==========
Я захожу в спальню, расположенную на втором этаже предоставленного мне лично президентом дома в самом центре Деревни победителей, рядом с круглосуточно работающим круглым фонтаном, и присаживаюсь на край кровати. Внезапно на меня нападает невероятная усталость, отчего я падаю на спину и устремляю взгляд в потолок. На нём ровно сорок семь завитушек. Я смотрю на них каждую ночь, проведённую под крышей этого дома, вот уже двадцать четыре года подряд. Вот только в этот раз пересчёт белоснежных узоров меня не успокаивает. Когда я в который раз дохожу до числа «сорок семь», в моих глазах мутнеет. Быстро моргаю и чувствую, как по вискам бегут горячие слёзы, уже холодными затекающие прямо в уши. Сейчас мне абсолютно всё равно, увидит ли кто-нибудь мою слабость – я держался очень долго. По крайней мере, старался.
Сорок семь. Столько было моему отцу, который в одиночку растил меня, когда он бесследно исчез, в очередной раз выйдя в лес. Довоенное время было крайне тяжелое, впрочем, как и после, и у нас совсем не было еды. Тогда я радовался, что у меня никогда не было братьев и сестёр, а мама давно умерла от болезни. И не потому, что боялся того, что кто-то из них погибнет от голода, а потому что переживал за собственную шкуру, ибо зарабатываемого пропитания едва хватало, чтобы самому держаться на ногах. Мы с отцом всегда выходили в лес в поисках пищи, но ничего не было, ведь голодал весь дистрикт. Новые грибы и ягоды просто не успевали вырастать на месте сорванных.
Сорок семь. В доме с этим номером мы когда-то жили на Грушевой улице. Именно там скончалась мама, когда мне было шесть, и нам пришлось покинуть наш родной уголок, потому что её болезнь была заразная и находиться в доме было нельзя. Не помню, когда последний раз был в том месте. И вряд ли когда-нибудь там ещё раз появлюсь. Возможно и дома больше нет. Как и мамы.
Сорок семь. Сорок семь детей, жизни которых мне доверили, но я не смог им помочь. Не очень то я и сильный человек, каким меня представляют Панему. То, что я когда-то лишил жизни нескольких подростков (детей!..), лишь спасая свою, не означает, что я смелый. Отправьте меня на арену сейчас, и, возможно, меня убьют в первые секунды после окончания отсчета. Кто-то скажет, что благодаря мне Яго вышел с арены живой, но вряд ли в этом есть моя заслуга. Мы вместе готовились, прорабатывали стратегии, но победил он один, благодаря своему мужеству, смекалке и немного безрассудству. Вот уж кого можно назвать по-настоящему сильным человеком.
Сорок семь. Очень значимое для меня число, пусть даже каждый раз, когда я его слышу, или сам произношу – и когда просто думаю – оно пронзает моё сердце острой болью.
И двадцать четыре года. В каждый из которых я хотел – и даже не единожды предпринимал попытки – покончить с собой. Но теперь я не могу себе этого позволить. Не могу взвалить всё на плечи Яго, который останется один на один с той же ношей, с которой я до сих пор не смирился.
***
Я с трудом поднимаюсь на ноги и бреду на первый этаж, где находится маленький чемодан с моими вещами, с которыми я обычно путешествую в столицу. В переднем кармане лежит важная часть всех этих игр, важная часть меня самого. Вытираю тыльной стороной ладони слёзы и выступивший на лбу холодный пот и достаю толстый конверт с написанной на нём неровными буквами фразой «до моей смерти не открывать!». Его я нашел в комнате у Джексона после объявления победителя игр, когда менторам приказали проверить, все ли вещи трибутов собраны.
Слабеющими руками очень медленно отрываю самую кромку конверта, не уверенный, что именно я должен его открывать. Вытаскиваю из него письмо, а следом за ним на пол падает ещё несколько. На каждом указано, кому какое адресовано. Всего внутри оказывается пять небольших конвертов. Я наклоняюсь и бережно собираю их все.
«Мама» и «Отец». С родителями Джексона и Джессики я до сих пор не встретился, хотя должен был. По просьбе парня мне следовало отдать им часы, которые тому подарил Гардиус. Но я до сих пор не мог найти в себе силы увидеться с ними, посмотреть в глаза людей, которые только-только потеряли двух детей. Я чувствую свою вину за то, что ни один из их четырёх детей, отправившихся на игры под моим руководством, не вернулся домой.
