Текст книги "Выпускной (СИ)"
Автор книги: Katsurini
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Оля же жутко смущалась, чувствуя себя не в своей тарелке рядом с Леонидом и его семьёй. Парень всё время молчал. А она не могла из себя слова выдавить. И держалась от него на расстоянии.
– Врач сказал завтра днём нужно будет сделать перевязку на лице. Ты сделаешь? – спросила она девушку, когда та принесла пустую посуду и принялась её мыть. – Мы на работе будем, – как бы между прочим сказала она.
Оле показалось или ей ставили в упрёк, что она не работает?
Девушка почти всё время молчала, как Леонидом, так и с его родителями. На расспросы отвечала неохотно. Что она окончила ВУЗ, а как познакомилась с Леонидом, она просто не помнила.
– Какая разница?
– Большая! Я должна знать.
Оля скривилась. Ей не нравился этот разговор и хотелось сказать что-нибудь резкое.
– Простите, – едва сдерживая и приторно мягко сказала она, – но спросите у сына. И вообще, я пойду домой.
Мама на такой ответ не рассчитывала. Не думала она, что сын нашёл себе грубиянку. Она считала, что её Лёня очень завидная партия и наверняка найдутся те, кто захочет оттяпать его будущий успех. В том, что Лёню ждут великие открытия в науке, она не сомневалась. А чувств, кроме смущения, у Оли она не заметила.
– Ты местная?
– Да.
– Приходи тогда завтра утром в семь.
Девушка хотела поспать подольше, всё же каникулы, и она ещё не окрепла, но стоит ей возразить и возможная свекровь точно не спустит ей этого. И хоть она к парню не испытывала особых чувств, что было странно, ведь ещё в прошлую ночь она трепетала даже находясь с ним рядом, сейчас же желала лишь одного – убраться восвояси.
– Придёшь?! – мама недвусмысленно намекала, что выбора у девушки нет.
– Да! – Оля как отрезала и пошла проститься с Леонидом, ведь он не виноват, что у него такая мамаша.
А мать скривилась. И на эту пигалицу сыночек запал? Да что в ней такого особенного? На её взгляд полно было девушек, которые были не столь заносчивы. Но она поборола рвущееся наружу желание рассорить их. Счастье сына на первом месте, а она видела, какими глазами он глядел на неё. Да и ему сейчас поправиться нужно, а то как очнулся, так и не говорит. Про то, что Леонид говорил с Олей ночью, она не знала.
Она ещё повоюет и перевоспитает девчонку, а если нет, так та наверняка сама сбежит. Или сыну глаза откроет. Да и бесплатная сиделка им не помешает.
Этим мыслям она улыбнулась и, услышав, как девушка пошла обуваться, решила проводить гостью.
******
Оля домой пришла поздно, на душе было паршиво. Она не понимала, что с нею.
Стоило только оказаться в душе, как она сжалась в комочек и беззвучно зарыдала, позволяя слезам смываться водою.
С Леонидом она больше не говорила с прошлой ночи, но взгляд был таким странным у него, словно безумным, – влюблённый, но какой-то неправильный. Она боялась к нему подойти, не могла заговорить, терялась тут же. Леонид отталкивал её. И вместо добрых чувств в душе было смятение и как бы не страх.
Мама почувствовала неладное, обратив внимание, как быстро дочка юркнула в душевую и даже не поздоровалась и, войдя в ванную комнату и притворив за собой дверь, увидела свою девочку, сидящую на дне душевой.
– Оленька, – она постучала в стенку душевой, – милая?
Девушка всхлипнула сильнее. Восприняв реакцию дочери как призыв к действию, мама открыла двери душевой. Она гладила её по мокрым волосам.
– Ты не хочешь рассказать?
Оля бросилась маме в объятия и зарыдала вголос. Она не понимала своих чувств, словно сердце вынули, и образовалась пустота. Прошлой ночью она этого не ощущала, а сейчас, словно внутри жгло чувство неправильности.
– Мамочка, как же больно?
– Лёня тебя бросил?
Лёня? Она ненавидела это имя, потому что его мама так называла.
– Мамочка, я не помню ничего про него. Почему не помню? – в её голосе было столько отчаяния.
– Малышка моя, ты нам очень дорога, и мне больно видеть тебя такой, как после смерти Олега.
Олег! Словно раскалённые щипцы схватили внутренности!
Оля согнулась в три погибели.
– Мамочка! Как же плохо!
Мама проглотила собственные слёзы. Она должна быть сильной, ради дочери.
– Хочешь, завтра сходим на кладбище? Отнесём гостинец ему?
Оля кивнула. Пусть она и не помнит Олежку, но он был однозначно ей дорог. Ласковое прозвище непроизвольно вырвалось из недр памяти.
Мама одела Олю в махровый банный халат, висевший здесь же на вешалке, и отвела её в спальню, уложив в постель, где спала с папой. Сама легла рядом и непрерывно гладила свою девочку по головке.
– Расскажи мне про Олежку, – голос девушки был едва слышным и дрожащим.
Мама подумала, что могло вызвать такой стресс, из-за чего Оля забыла брата и любимого, ведь она видела, как та улыбалась, глядя на Леонида. Это не подделать! Её девочка словно светилась изнутри.
Неужели он её предал? Но преждевременные выводы делать женщина, тридцати девяти лет от роду, не желала, и решила, что прошлое помогает нам выжить в будущем и учиться на своих ошибках, поэтому начала рассказ:
– У вас разница в полтора года была. Ты со своим братиком везде носилась, словно нянька. Поначалу вообще затискивала его, что я боялась, как бы не удушила своей любовью. Ты всё мечтала, когда он подрастёт, чтобы вы могли ходить, держась за ручки.
Перед взором Оли отчего-то рисовался светловолосый зеленоглазый улыбающийся мальчик. Она представила, как вприпрыжку бежит с ним за руку.
Мама рассказывала, как они вместе играли, в том числе "в школу", как Оля научила его читать, писать, впервые повела его в школу, сама учась во втором классе, потому что родителей не отпустили с работы.
Мама ненавидела то время. Ведь поначалу после развала Союза приходилось вкалывать, чтобы свести концы с концами, а потом она вошла в ритм и продолжала пахать, чтоб заработать лишнюю копейку. Будь сейчас у неё выбор, она бы уволилась и посвящала детям много времени. А сейчас оставалось лишь корить себя. Возможно, тогда Олежек был бы жив. Мама проглотила слёзы. Нельзя всю жизнь сожалеть! Они будут помнить, но надо жить дальше. И она поборола самоистязания и стала рассказывать дальше.
Оля очень любила своего братишку, и он был её лучшим другом.
После седьмого класса он ушёл в технический лицей. Вот там и начались проблемы. Учился-то он хорошо, но свободного времени почти не осталось. Оля иногда листала его учебники и ужасалась, тому, какими семимильными шагами брат постигает математику, физику. Он уже догнал и обогнал её. Девочке это не нравилось, но не потому, что завидовала, а видела, как брат себя перегружает. Раньше они соревновались, кто быстрее сделает уроки, чтобы стимулировать его. Теперь же он частенько до полуночи засиживался за заданиями. И Оля пыталась помочь, но он отказывался, говоря: 'Я сам!'.
– Олежек, так нельзя! Давай сегодня устроим выходной и пойдём погуляем? – говорила ты, оттаскивая его от учебников. Но он махал рукою и корпел над уроками дальше.
– Мам, он ведь не из-за этого умер? – спросила Оля, отрываясь от воспоминаний.
Мама вздохнула.
– Нет. В тот день, за месяц до окончания девятого класса, ты поехала узнавать про вступительные экзамены, думала поступить в техникум или колледж. Гришка тебя совсем допёк, ты и хотела из школы уйти. Поэтому когда Олежек предложил погулять, ты отказалась, – женщина замолчала, стараясь собраться с духом. – А Олег пошёл сам гулять, со своими школьными друзьями.
У Оли болезненно сжалось сердце.
– Ты так и не ушла из школы, виня себя в произошедшем.
– Мам, что с ним случилось?
– Он с ребятами решил оторваться, сняв напряжение этого года, на электричке покататься, сзади. И то ли толкнул кто, то ли плохо зацепился, но он упал и разбился, насмерть.
Оля не помнила, но слёзы сами выступили. Понятное дело, что винила она себя в произошедшем, ведь если бы она пошла с ним гулять, ничего бы не произошло. Вот только мы не знаем будущего.
Пока мама говорила, Оля, не помня прошлого, даже не обратила внимание на имя "Гришка". Он не всколыхнул в её душе ничего, в отличие от братика, которого она любила больше жизни.
Неужели сейчас ей так же больно? И причиной всему Леонид?
Лео... Сердце сжали тиски в очередной раз. Он ведь спас её. И тогда, когда она пришла к нему среди ночи, сердце замирало в предвкушении чего-то. А его поцелуи, нетерпеливые и сводящие с ума... Так почему же сейчас она ничего доброго к нему не ощущает? Почему так кровоточит сердце?
Она завтра к нему ведь пойдёт, пообещала его матери и даже взяла ключи, потому что он вставать не может. Убирать за ним утку? Его ведь надо переворачивать, чтобы пролежней не было. Она какая-то неправильная. Он ведь столько для неё сделал, почему же ухаживание за ним вызывает такое отвращение?
Лео... Что не так? Почему?
С этими мыслями девушка уснула, прижавшись к маме. А спустя час к ним присоединился папа, ложась с другого боку от дочки, и обнял своих любимых женщин.
Он вспоминал, как дети облепляли маму с двух сторон, не желая делить её внимание, и ему почти некуда было ложиться. Мама потом перекладывала Олю в серединку, и родители переплетали свои руки над ними, как бы заключая в объятия, храня их сон.
Может стоит завести малыша, ведь так хочется вновь ощутить себя молодым, тискающим маленькое чудо, когда его ножка запросто помещается в твою ладонь. Или его пальчики стискивают один твой палец, крепко держа и не позволяя убрать руку и перевернуться.
И назвать мальчика Олежкой, чтобы он смог переродиться.
Раньше на Руси ведь верили в перерождение души внутри рода, и называли детей в честь ушедших родственников, давая шанс начать всё сначала внутри той же семьи. Потому умерших и сжигали, пуская ветер по ветру, разрывая связь души с телом.
Правда, сейчас малыш не будет так дружен с сестричкой. А вдруг она сможет чаще бывать дома, чтобы увидеться с братиком?
Олин папа поднял глаза на свою любимую жену и встретился с нею взглядом. Их пальцы переплелись над Олей, как когда-то.
Пожалуй, стоит развеять прах Олежика. Зачем они только платили за место на кладбище, создавая подобие могилы, ведь так ничего там и не закопали? Создавали видимость принятым тогдашним традициям? Как-то сидя все вместе за столом, Олег был в классе шестом, они обсуждали похороны. И он тогда с отвращением говорил, что не хочет, чтобы его тело ели черви, хочет быть кремирован. Так они и поступили.
Они не афишировали в школе трагедию. А урна с останками стояла у них дома в детской комнате, с которой Оля всё время разговаривала. И родители решили, что дочка может умом тронуться, и похоронили Олежика на кладбище, на его могиле, рядом с дедушкой.
Похоже, настал час изменить ситуацию.
– Давай родим Олежика? – прошептал муж жене.
– Только вначале развеем его прах, – сказала мама так же шёпотом.
Родители улыбнулись, похоже, они в очередной раз думали об одном и том же.
*****
Послышалась птичья трель. Звонок специально был настроен так, чтобы ребёнка не будили в тихий час. Женя открыла дверь, успев к назначенному времени переодеться и привести себя в порядок.
На пороге стоял Петька, с букетом бордовых роз и куклой Машей, из известного мультфильма. /прим.авт. Имеется в виду российский мультфильм "Маша и медведь"./
Женя улыбнулась, подарки приняла.
– Привет, и где малышка?
– Ты заходи, поговорим. А дочки нет.
У Петьки промелькнула мысль, не обвела ли Женя его вокруг пальца, когда про дочку рассказывала, но пройдя мимо комнаты, а квартира была однокомнатная, все сомнения отпали, ведь рядом с диваном стояла детская кроватка, в которой были игрушки. Вряд ли Женя создавала антураж только ради того, чтобы понравиться ему. Дети обычно наоборот отталкивают молодых людей от серьёзных отношений. Он же вообще ни о чём конкретном не спрашивал её, а она сама в прошлый раз поведала о своей тяжкой доле матери-одиночки.
Хозяйка потчевала гостя чаем с покупным тортом. И Петька малость смутился, ведь обычно в гости ходят как раз именно с гостинцами к чаю, если надеются, что пригласят за стол. Отвык, ведь давно не ходил ни к кому в гости, обычно все пассии ходили лишь к ним с Гришкой.
За столом Женя рассказала про то, где дочка и почему не сказала про неё. Странно, но Петьке в очередной раз очень понравилась открытость Жени. А ещё он наблюдал за ней, непроизвольное взмах руки, откидывание чёлки, иногда она морщила носик. Привычки, на которые не обращаешь внимание, но они есть.
О Гришке они не говорили, лишь о себе, и разных интересных случаях из жизни.
Время пролетело незаметно, торт уж закончился, потом пошли бутерброды с колбасой, а потом парень предложил пойти в кино. Он, кстати, заметил, что у девушки в основном пустой холодильник. И сделал вывод, что она не любит готовить. Хотя, для кого ей готовить, для себя? Тем паче, если устроилась на работу.
Женя стала собираться, наклонилась в тесной прихожей подобрать упавшие ключи, как и он, лица оказались на одном уровне, ну и Петька не сдержался, приблизился и поймал её губы в плен.
Вот только поцелуй вышел вовсе не невинным. Сколько страсти в нём было. Ну и у парня все мозги отшибло, такой горячей штучки он давно не встречал.
В общем, ни в какое кино они не попали.
А на утро Петьке позвонили. Он собрался, поцеловал на прощанье улыбающуюся довольную, хоть и сонную, Женю, и быстро оделся и отбыл, пообещав позвонить. Что-то случилось, девушка не сомневалась в этом, но что именно, Петька не сказал. Не доверяет или пока и сам не знает? Она решила не накручивать себя и пошла спать дальше, ведь до вечерней смены у неё ещё было время, а ночью выспаться не удалось.
*****
Таня же тем временем решила развлечься и поехала в клуб с подружками. Они предложили ей оторваться и забыть обо всех переживаниях, подцепив себе парня на одну ночь. Девушку взяли в оборот, сделали из неё готку, перекрасив волосы в чёрный цвет, и наложив макияж, облачили в чёрную кожу.
В клуб они приехали на такси, вчетвером. Выгрузились, пофлиртовали с водителем и со смехом просочились через знакомого Наташи – охранника клуба, который пропустил их совершено бесплатно.
На подружек обратили внимание парни, а Таня, опьянев от одних запахов спиртного и табака, хотя курение в общественных местах было запрещено, пошла танцевать на барную стойку.
Её оттуда снял какой-то парень с длинными чёрными волосами и на плече утащил в вип-комнату.
– А теперь танцуй, я погляжу.
Девушка вначале растерялась, припоминая истории про сутенёров, а потом плюнула на все нормы морали и стала танцевать, довольно эротично.
– Стриптиз будет? – поинтересовался парень.
– А ты хочешь? – девушка с вызовом посмотрела на него. Выглядел он устрашающе с подведенными глазами, но если смыть боевой раскрас, мог быть довольно милым. Одни серые глаза чего стоят. И самое главное, что девушка его абсолютно не боялась. Вот ни капельки. Может так подействовал алкоголь, а может и правда, было что-то в парне добродушное, не оценивающее, что вызывало доверие.
Она соблазнила парня и сама на него набросилась с приставаниями и поцелуями. Сколько неутолённой страсти, и сколько желания было в ней. Таня же танцевала от души, "крышу" сорвало, и она просто была собою, наконец отпустив все запреты. Делала то, что ей нравилось и перед тем, кто понравился ей.
Но парень понял, что перед ним девственница слишком поздно. Нет, он не сдал в самый ответственный момент, но сделал вывод. И сразу после секса, увёз девушку на своей машине домой.
– Меня Дима звать, а тебя? – представился он, когда они уже подъезжали.
– Таня.
– Ну вот, познакомились.
Таня доброжелательно улыбнулась в ответ. Оказавшись у него дома, она не смущалась, решив плыть по течению. Но Дима отвёл её в ванную и велел привести себя в порядок, в том числе и смыть с волос всю гадость. Всё отмыть не удалось, но Таня надеялась, что басма продержится недолго, всё же натуральная и именно поэтому она её выбрала. В ванной она нашла лишь мужской шампунь, электробритву в зеркальном шкафчике, зубную щётку с пастой и стиральный порошок. Всё было довольно упрощённо.
/прим. авт. басма – это серовато-зеленый порошок из листьев индиго, растущего в тропическом климате. Является самой популярной восточной краской, наряду с хной. Представляет собой натуральную растительную краску, содержащую биологически активные вещества и витамины. Со временем смывается./
– Во всяком случае, другая девушка тут не живёт, – подумала Таня.
А когда вылезла из душевой, то заметила на стиральной машинке сложенное стопочкой зелёное банное полотенце и махровый чёрный халат.
Из ванной показалась очаровательная девушка с большими полными губами. Тёмный цвет волос ей не очень шёл, но парень взглянул на неё другими глазами.
– Так-то лучше! – одобрительно хмыкнул Дима. Он снял с себя всю готскую атрибутику и смыл макияж, теперь даже чёрные волосы, собранные в хвост в нём не выдавали неформала. Он был довольно красив, с раздвоенным подбородком, прямым носом, выделяющимися скулами, и Таня не могла понять, почему он так обряжается. Неудолетворённые детские желания?
Дима усмехнулся и предложил поужинать.
– Так как девственницу занесло в клуб?
Таня в ответ неопределённо пожала плечами, не собираясь его посвящать в неудачную любовь, а бросив взгляд на полуфабрикаты, скривилась.
– А у тебя мясо есть и овощи?
– Разве что в консервах.
Перед девушкой открыли ящик, полный жестяных банок с овощами, тушёнкой, макаронами. Невелик выбор, но всё же лучше, чем есть полуфабрикаты.
Таня быстро покидала всё, что ей показалось совместимым, в сковородку и села на табурет. Всё же были неприятные ощущения в одном месте.
Парень её грустное выражение лица воспринял по-своему и предложил подвести домой. Она оказалась не против, после ужина.
– Или хочешь остаться?
Нет, пожалуй, с неё на сегодня хватит. Пусть она и не жалеет об утрате невинности, хотя какая она невинная после всего, что у неё было с Гришкой или с её первым неудачным экспериментом, о котором она не хотела даже вспоминать, дурости в юности, не более.
С одногруппником захотела развлечься и доизучалась... Почти.
И вот сейчас, хорошо, что они предохранялись, потому что нежелательные последствия ей совершенно ни к чему.
– Болит? – участливо спросил Дима. – Прости, я не знал.
– Забудь... Учитывая, что это не первый мой опыт, на этот раз всё прошло успешно...
Таня встала помешать еду на сковородке, отключила, а после парень притянул её к себе на колени.
Отчего-то это было так интимно, что она покраснела, а потом совсем осмелела и положила голову ему на плечо.
Дима что-то говорил о себе, но она уже ничего не слышала, уснув под его монотонный голос после насыщенного событиями дня.
*****
Переночевав в квартире у брата, Макс возвратился к родителям. Он на лето устроился на работу, но потребовались кое-какие учебники со справочными данными. Он собирался пока пожить в Москве, ведь случай представился, и от родителей съехать и добираться на работу меньше времени теперь занимает .
На лестничной площадке он повстречал Олю, которая пыталась открыть дверь, но у неё не особо получалось.
– Привет, помочь?
Оля поздоровалась, улыбнулась, кивнула.
– Оль, я тут с тобой хотел поговорить, если ты не против, – сказал он шёпотом, входя с Олей и разуваясь у входа. Он не хотел афишировать своего прихода перед братом.
Оля кивнула и прошла мыть руки, после чего пошла в кухню готовить бинты и лекарства на перевязку. На её лице парень заметил кислую мину.
– Оль, тебе не нравится ухаживать за моим братом?
Девушка скривилась.
– Макс, я могу тебе доверять?
– Конечно.
– Пообещай, что не скажешь ему.
– Смотря что ты мне поведаешь, но он мой брат, ты же понимаешь...
Оля понимала, для неё родственники – это святое, потому кивнула и вдруг сказала тихо-тихо, но парень расслышал:
– Знаешь, я совершенно не помню твоего брата. Ну вот вообще ничего. И я испытываю отвращение, находясь в этом доме. Не могу это объяснить, я понимаю, что обязана жизнью Лео, но... Это всего лишь долг, понимаешь? А притворяться я не умею... Мне сложно держать лицо перед ним.
– Как ты его назвала?
– Знаешь, после знакомства с твоей мамой я ненавижу "Лёнечка, Лёня". А ещё я боюсь его.
– Что? – растерялся Макс. Его самый добрый на свете брат может вызывать в ком-то страх? Да, он мог дать сдачу, но всегда защищал слабых и беззащитных, в том числе и кулаками.
– Макс, можно тебя попросить?
– Да.
– Побудь тут, пока я не уйду. Ну, для подстраховки. Мне спокойнее будет.
Брат Леонида кивнул и озадачился. Оля была искренна, и ему это нравилось, вот только она не соврала, на её лице было столько чувств написано и ни одного хорошего.
Пока девушка ходила в их с братом комнату и делала перевязку, он стоял за дверью и наблюдал в щёлку, которую она специально оставила, ведь ей было так спокойнее.
– Ты меня боишься, – тихо сказал больной. Неужели разговаривает? – Я тебя бил?
Оля пожала плечами.
– Что значит, не знаешь?
– Я не помню. После аварии я многое забыла. В моих воспоминаниях нет тебя.
Парень стушевался, хотя под бинтами выражения лица было не видно, но он пару секунд держал рот открытым, что было красноречивее любых слов. Но разубеждать в обратном он не стал.
– Пока тебя не было, я рисовал, – решил сменить тему молодой человек.
– Меня? – теперь пришёл черёд удивляться Оле.
– Да. Ты очень красива.
Оля бросила быстрый взгляд на тумбу, на которой лежали рисунки, и принялась разматывать голову больного. Макс не видел выражение её лица, но её это, похоже, не заинтересовало.
Она бережно снимала бинты, стараясь не сделать больно, отцепляла повязки, запоминая, как и что лежит, стараясь отвлечься от вида ран, от которого её мутило. Не быть ей медиком, это точно!
Потом обрабатывала раны, не обращая внимания на изувеченное лицо парня. А потом так же отрешённо забинтовала. О чём она думала в этот момент?
– Ты узнала меня? – продолжила обновлённая Мумия, которая даже вызвала улыбку на её лице. Пожалуй, так ему однозначно лучше!
Оля помотала головой.
– Прости, я не помню.
– Хочешь, возьми понравившиеся рисунки.
Оля протянула руку и взяла все три.
– Я ведь могу ими распоряжаться по своему усмотрению? – уточнила она и получила утвердительный жест.
– Дай мне, пожалуйста, ещё бумагу.
– А где...
– В столе, левом ящике.
Она выполнила поручение, и, прижав свой подарок к груди, что выглядело так, словно он был ей дорог, выскользнула из помещения, сказав, что уходит, ей надо на работу. Даже не поинтересовавшись, голоден ли он.
Почему она солгала? Ей нужен был повод, чтобы сбежать из этого дома. И сейчас честность для неё не была на первом месте. Помни она свои отношения с Леонидом и свои к нему чувства, возможно и не стала бы лгать. А так – он был для неё совершенно чужим, а она клялась себе только в том, что не будет обманывать того, кто ей дорог.
С Максом она встретилась уже в кухне. Он молча взял у неё рисунки, не встретив сопротивления.
– Тебе нравятся? – спросил он, разглядывая профессиональные рисунки карандашом. Его брат был талантлив, но он не знал, что тот умеет так хорошо рисовать.
– Нет.
– Почему ж взяла?
– Если б не взяла, он бы воспринял это как то, что мне ничего не понравилось, не хотелось огорчать его, – сказала девушка, забирая их. В её голосе Макс заметил заботу.
– А можно я заберу?
Оля подозрительно из-под лоба поглядела на Макса. Неужто мало ей Леонида? Ещё и Макса в качестве фаната она не переживёт.
– Нет.
– Почему.
– Мне хватает твоего брата и его безумно влюблённых глаз.
Он пожал плечами, подождал, пока она уберёт всё за собой, и с ней вместе ушёл из квартиры, закрыв дверь.
На улице Макс сделал видимость, что пошёл на электричку, а сам стал следить за Олей, которая казалась ему подозрительной, и не хотелось, чтобы брат потом страдал.
Она зашла в магазин и купила зажигалку.
"Неужели курит?"
Женщин-куряг оба брата на дух не переносили. Из-за мамы. Она курила. А поскольку особо нежных чувств, кроме долга, вдолбленного с пелёнок, ребята не испытывали, то ассоциации были соответствующие.
Макс хотел уже уйти, разочаровавшись в возможной невестке, но передумал. Ведь, если начал следить, так надо довести дело до конца. И будь у него фотографии курящей Оли, он попробует повлиять на брата. Потому что ему не нравилось, как девушка относится к нему.
Оля пошла в один из дворов неподалёку и проследовала на помойку. Рисунки были скатаны в трубочку и девушка не с первого раза их подожгла, ведь ватман был толстым. Дождалась, пока они догорят, остаток догоревшей чёрной бумажки бросив в траву.
Она не врала. И теперь он знал, почему не дала ему рисунки. Стряхнула руки, словно держала гадость, после чего он едва успел спрятаться, выключив запись на телефоне. В любом случае, он брату потом покажет. А уж ему решать, к каким выводам он придёт.
Зажигалку Оля хотела выбросить да передумала, повертев в руках, и отправилась домой.
Макс же проследил её до дома и, успев юркнуть в подъезд, пока дверь с домофоном не закрылась, проводил до квартиры, постоянно замирая, когда девушка останавливалась. Олю встретила бабушка, которая, увидев выражение лица внучки, стала расспрашивать, что случилось.
На этом слежка закончилась, потому что дверь в переднюю закрыли и сквозь неё слышно уже ничего не было.
******
На Петьке лица не было, когда он выходил из полицейского отделения. Заполнение бумаг под диктовку, допрос да не один раз. Его промурыжили с девяти утра и до пяти вечера, весь рабочий день ментов. Но они ведь и перекусывать ходили, а ему позволяли только воды выпить. Ему нужно было выходить на работу через час, когда его отпустили, не говоря уж о том, что репетицию он пропустил. Теперь придётся играть, импровизируя. В принципе, это его не напрягало, но бессонная ночь и день допроса делали своё дело. Он засыпал и плохо соображал.
Произошедшее не укладывалось в его голове. И пока он ехал на эскалаторе, спускаясь в метро, прокручивал всё вновь и вновь. Зря он ушёл из дому, ох, зря. Всё же даром такие решения не проходят. И самое главное, что он не чувствовал себя виноватым. Вот только как Гришка оказался в метро, что получил несколько ножевых ранений, он не понимал. Пусть у него с ногой проблемы, но ведь даже на костылях он мог дать отпор. Вот только реакция друга была пассивной, словно смирился с происходящим. Ему показали видео и сомневаться в личности пострадавшего не приходилось. Почему он так поступил? Неужели из-за того, что он, Петька, ушёл от него?
Гришка – пострадавший? В душе был истерический смех. Главное – живой, остальное детали. Петька надеялся, что чему-то его это научит. И чувство вины он отгонял. Гришка всегда был эгоистом, и где-то затеплилось чувство удовлетворения. Вовремя он ушёл от друга. Ведь рано или поздно он бы попал в тюрьму. Может, судьба просто решила проучить Гришку? Прочувствовать себя в роли жертвы? Почему же он не сопротивлялся?
А ещё Петьке не понравилось, как менты глядели на него, и задавали одни и те же вопросы, провоцируя на ошибку. Почему они так поступают? Хотят свалить вину на него? Его действительно не было, но даже если б поссорился, не стал бы убивать друга, а его вполне могли б отправить на тот свет, судя по количеству зачитанных полицейским повреждений. Эта версия подтверждала и вопрос об алиби. Подставлять Женю не хотелось, но и себя тем более. А хуже всего то, что завели дело не только о нападении, но и похищении...
С этими мыслями, он и уснул, сев на сиденье и тут же отключаясь. Очнулся от того, что его кто-то толкнул, а над дверями моргал указатель на схеме линии именно на той станции, которой ему надо выходить. В последний миг он успел выскочить, уже во время закрытия дверей. Хух!
******
Леонид в нетерпении ходил взад-вперёд по комнате, ожидая брата, постоянно поглядывал на часы. Потом, чтобы успокоиться, занялся медитацией, усевшись на пол в позу лотоса. Вчерашний день был сущим кошмаром, а сегодня это невыносимое ожидание...
Не зря он столько лет поддерживал форму. К слову сказать, медитации, которым научил его учитель по каратэ индивидуально, давали многое: исцеление души и тела, оптимальное перераспределение сил, контроль над собой в трудные минуты, гармонию в душе и многое другое. И молодому человеку было жаль ребят, ходящих на обычные тренировки, ведь в рамках выделенного часа-полутора в школьном кружке на философию времени не остаётся, а без философии боевое искусство приносит лишь вред да разрушение, как человеку, практикующему боевое искусство, так и окружающим его людям. Возможно, цель и отличная – научить людей уметь физически постоять за себя, только этого мало. Даже ему, столько лет занимающемуся искусством боя и медитации, не сразу удавалось восстановить контроль и успокоиться, заставив себя думать, что всё будет хорошо и очистить своё сознание от чувств.
Когда же услышал звук щёлкнувшего замка, усилий потребовалось немного, чтобы не подскочить, словно ребёнок, и не побежать встречать Макса. Он спокоен, очень спокоен и умиротворён.
– Ну? – поднял он взгляд на брата, скорее из любопытства, ведь чувства тревоги и беспокойства он подавил. Надел очки, чтобы видеть его глаза.
Макс был одет в синие джинсовые рваные шорты и дырчатую серую футболку. Остриженные кудрявые волосы торчали во все стороны. Но мама не терпит длинных волос у мужчин, именно поэтому Леонид стал отращивать их сразу же, как вырвался из родительского гнезда. Периодически стригся стильно, но в последнее время волосы носил до плеч, собирая их в хвостик.
– Не терпится? – Макс говорил улыбаясь, обнажая отцовскую улыбку. Но Леонид был вообще копией отца, разве что тот небритый ходил, с трёхдневной щетиной. – Знаешь, я даже не знаю. Ты уверен, что она того стоит? Максу вчера Оля не понравилась. Девушка не улыбалась, а к таким людям Макс относился с подозрением.
– Макс! – прервал брата Леонид, вставая, и наградив того укоризненным взглядом. Он не позволит на себя давить, никому. И все решения всегда принимает только сам.
– Ну да, ну да! – согласился Макс, не желая спорить. – Ладно, твоя мадам ничегошеньки не помнит, но наша квартира у неё вызывает отвращение. Впрочем, не только квартира, она ненавидит твоё имя и тебя тоже.
– Что? – опешил Леонид. До этого ему удавалось сохранить контроль над собой. – Ты серьёзно?
– Вполне, – лицо у брата было слишком серьёзным.
