Текст книги "Выпускной (СИ)"
Автор книги: Katsurini
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
– Таня?
– Да.
– Это Гриша.
Сердце у девушки пропустило удар, и радостно забилось. Он позвонил! Мало того, она ведь не давала своего номера. Где достал? Ответ пришёл сам собой – у старосты. Был ещё вариант, что он рылся в её вещах, просто набрал ей свой номер и с её телефона позвонил себе. Но настраиваться на недоверие не хотелось.
– Что-то случилось? – пришло решение. Ведь иначе вряд ли позвонил бы.
– Да нет, всё в порядке. Вот, хотел тебя порисовать да не могу, дай, думаю, по телефону порисую.
Таня не ослышалась? Сродни секса по телефону?
– В каком месте ты прикасаешься ко мне, чтобы "порисовать"?
Парень намёк понял. Решил подыграть.
– А что на тебе?
– Маечка и трусики, – прошептала Таня, усиленно краснея и поражаясь своей смелости.
– Представь, что я подхожу сзади. У тебя волосы собраны в косу, и я их медленно расплетаю...
Дальше шли мнимые ласки, поцелуи, прикосновения, раздевания и прочее. Девушка, хоть и смущалась, а трубку не бросила, представляя всё то, что парень говорил и лаская себя сама. Дыхание участилось, воображение и желание разыгралось. Под конец Таня просто уронила трубку, выругалась, телефон упал со звуком бьющегося стекла. Но Таня не обратила на это никакого внимания, остальные прикосновения домыслив сама.
После подняла телефон, заметила расколотый экран. Попыталась включить и засвидетельствовала его смерть. Грустно вздохнула, вытащила из него сим-карту, убрала её в свою сумочку, чтобы не потерять, и пошла спать со счастливой улыбкой на губах.
А на утро Таня нашла свой старый простенький телефон, зарядила его и стала пользоваться, не сильно расстраиваясь по поводу старого, ведь он давно давал сбой и порой его она сама хотела шмякнуть об стену. Ей его подарили, подарок был дорогой – на работе скинулись в честь её двадцатилетия два года назад. Он уже давно устарел, тормозил, и приложения постоянно вылетали. Но просто передарить его было бы подло, ведь означало бы неуважение к коллегам. А так – нашлась настоящая причина. В случае чего Таня может даже продемонстрировать его ребятам с работы.
На следующую ночь звонок повторился.
– Да? – с сарказмом спросила Таня. Её эта ситуация не радовала совершенно.
– Это я.
– Гриш, ты издеваешься?
– Ладно-ладно, я отрубаюсь.
– Погоди.
Ей показалось, что парень ослепительно улыбнулся, и она в ответ нахмурила брови.
– Да? – невинно так спросил.
– Ты что хотел?
– Да так, ничего. Чтобы ты приехала, попозировала.
– Именно поэтому ты звонишь ночью.
– Так начнём с начала?
– Что, ты о чём?
– В чём ты?
– Гриш, у тебя что девушки нет? – в это просто не верилось. Если Петька водит своих девиц, значит, это в порядке вещей. И скорее всего, что Гришка такой же.
– Пока ты – единственная.
– Я не твоя девушка.
– А почему нет?
Хотелось ответить что-то в духе "а почему да?", но Таня сдержалась. Ссориться не стоило, если она хочет всё же каких-то отношений с ним.
– Это предложение руки и сердца? – Таня случайно ляпнула и замерла, ожидая ответ. Хотелось, чтобы он сказал 'да', но ведь так просто в жизни не бывает!
Парень не ответил. Таня сердилась на свою несдержанность и мысленно уже кляла себя – кто её за язык тянул! Правда, гудков в трубке пока не было. И маленькая надежда затеплилась в сердце. А вдруг!
– Приезжай завтра часикам к двенадцати. Поговорим лично, – если до того в голосе Гришки слышались игривые нотки, то сейчас он был слишком серьёзен и почти груб, во всяком случае в речи ощущался метал. Вряд ли ей удастся свести всё в шутку.
Вот на этот раз он бросил трубку. А у девушки от волнения застучало в ушах. Чёрт!
И что ей делать? Кто она, что должна милостыню выпрашивать, приезжать к нему? Как же ей поступить? Она понимала, что сейчас он не может перемещаться, бегать за ней и всё такое, ухаживать нормально. Но у них ведь пока ничего вообще не было. То, что она ночевала у него, рядом с ним на одной постели – не считалось. Да, это больше, чем ничего, но и отношений ведь никаких не было. В современном обществе так вообще, можно переспать и это ни к чему не обязывает.
Ночь прошла без сна. Таня вспоминала вчерашний разговор по телефону и жалела свою оплошность – какая ж она дура! Ну зачем она поддалась на провокацию? Да и сегодня не смолчала. Но с рассветом она всё же уснула.
Проснулась уже в одиннадцать с дикой головной болью. Первым делом выпила таблетку и полежала в тишине, не в силах даже думать. Когда боль отступила, на часах уже был полдень. Вспомнила вчерашнее, она опоздала, значит, не судьба. Да и не собиралась ведь приезжать. Ведь так? Так чего расстраивается?
/Прим.авт. Почему-то полдень считается сейчас не в двенадцать дня, как раньше, а в два часа дня – 14:00, так во всяком случае в Московском регионе./
А меж тем сама полезла в шкаф, достала длинное платье с юбкой-солнце, посмотрела на себя в зеркало. Подвела глаза и губы. Собрала волосы в высокую причёску, позавтракала, взяла телефон и на вопрос мамы, куда она собралась, ответила, что на свидание. Мама у неё работала за компьютером, выполняя ещё и дополнительные заказы по подработке. А когда она была за работой, то не замечала ничего вокруг.
Денег в сумочке у Тани было немного, но должно было хватить на дорогу туда и обратно и ещё рублей двести на всякий случай. Вот зачем она едет к нему, деньги тратит? Ведь он должен за ней бегать, ухаживать, а не она за ним. Воистину любовь отшибает мозги. Таня хотела во что бы то ни стало добиться Гришки. И разум вроде бы на задворках сознания теплится, но его доводы в расчёт почему-то не принимаются.
Приехала к дому Гриши она около четырёх. Вздохнула, предвкушая нелёгкий разговор, и вошла в подъезд. Её без вопросов пропустили. То ли охранник запомнил, то ли охрана никудышная. Сама Таня уже не помнила, кто сидел в прошлый раз, ну да не её это дело.
Она поднялась на лифте, и, боясь и волнуясь, остановилась у двери. Что же делать?
Дверь неожиданно открылась, вырывая девушку из переживаний, и из квартиры вышел Петька. Таня покраснела, поздоровалась в ответ, а он пропустил её внутрь, сам же захлопнул дверь, оставшись со стороны подъезда. Она не знала, зачем всё же вошла. Разувшись, она интуитивно пошла в комнату, где ночевала в прошлый раз.
Гришку она нашла неподвижно сидящего в кресле и глядящего вдаль.
Таня на цыпочках вошла внутрь. Казалось, что само тело движется очень громко, дыхание шумит как гул паровоза. Или это она всего лишь себя накручивает?
Комната была прибрана, ни одной соринки не заметно. Интересно, кто ж тут прибирается? Всё было почти на тех же местах, как она помнила с прошлого раза, разве что одно из кресел стояло напротив незашторенного окна. Окно было открыто настежь, и лёгкий ветерок колыхал чуть отросшие рыжие волосы парня, переливаясь золотистыми бликами на солнце. Таня невольно залюбовалась его профилем – чуть с горбинкой носом, странно, но она никогда не замечала её. На щеке под глазом был шрам. В прошлый раз она не осмелилась спросить, откуда он взялся. Гришка ведь любил драться, это предполагало наличие синяков, ссадин. Шрам был старым. Как давно это было? Отчего-то захотелось нежно провести по нему пальчиком. Таня надеялась, что ощущения не будут неприятными, и это поможет забыть парню о полученной когда-то боли. Лицо было грустным и чуть жёстким. Как бы ей хотелось узнать, о чём он думает?
И лишь подойдя к нему очень близко она покашляла, обращая на себя внимание, не в силах выносить эту болезненную неопределённость.
– Ты опоздала, – Гришка резко повернул голову. Он наградил её недовольным взглядом. Можно было б солгать, или сказать про головную боль, но он наверняка подумает, что это всего лишь отговорка. Поэтому Таня не стала оправдываться. – Подай, мне, пожалуйста, карандаши и бумагу, – голос был обманчиво ласковым, отчего у девушки невольно стали волосы подниматься дыбом.
Таня проследила за его взглядом и молча выполнила его просьбу, не желая раздражать и без того не радостного парня.
– А теперь раздевайся, – сказал он спокойно.
Что? Но ведь они так не договаривались. Чувства внутри Тани заметались, и девушка застыла в растерянности.
– Раздевайся! – Гришка не просил – приказывал. Девушка поёжилась. Выскользнуть? Успеет ли убежать? Он ведь хромает. Должна успеть. Зря она сюда пришла. Ох, зря. Не даром же она опоздала, почему не послушалась чутья?
– Раздевайся! Обещаю, что не буду к тебе прикасаться, – растерянность парень воспринял по-своему.
Нет, надо бежать! Но вместо этого руки Тани стали медленно снимать платье. Что она делает? Почему? Отчего тело не слушается голоса разума? Она ведь пожалеет об этом.
Гришка неотрывно смотрел на неё, следя за каждым возбуждающим движением неуверенной в себе девушки. Он видел что-то такое в её глазах – может быть сомнение и желание покориться. Или он хотел так воспринимать её послушание.
– Становись вот туда, – он показал на небольшую табуретку. – Садись!
– Нет. На грязную табуретку не сяду, – Таня впервые подала голос, возмущённая до глубины души. Ведь в прошлый раз она сидела на ней в царском наряде, какой свежести? Это немного отрезвило девушку, подстёгивая вновь бежать без оглядки. Только отчего же ноги не слушаются? Почему хочется испытать, куда это зайдёт? Она никогда не рисковала, стараясь обходить сомнительные мероприятия. А сейчас отчего-то захотелось подчиниться, если это сделает его хоть чуточку счастливым. Такая покорность несколько возбуждала, как и его голос – суровый, с бархатистыми нотками, которые проскальзывали именно сейчас.
– Хорошо, возьми из постели подушку и сядь на неё.
Он успокоился и скорее просил. Таня послушалась, посчитав, что подушка несомненно будет чище.
Два часа, без передышки, он рисовал её, то в одной позе, то в другой, то с распущенными волосами, то с косой, то с подобранными. Тане было уже почти всё равно. Лишь бы его не злить и поскорее утихомирить его состояние. Или всё же удрать? Чего она ждёт? Она так до конца и не понимала своих чувств и желаний.
– Я свободна?
– Нет. А теперь иди на постель.
Девушка помотала головой. Ей уже и правда это всё разонравилось. Жертву изображать из себя ей больше не хотелось.
– У меня терпение может закончиться, и тогда я за себя не ручаюсь. Я не привык, что мне отказывают.
Перестрелка гневных взглядов, и Таня её проиграла. В душе поднимался уже настоящий страх, хотя он и возбуждал. Его слова заставили засомневаться, что он не применит насилие. Не хотелось его бесить. Он был слишком рядом. Она пока обманчиво смирилась, легла на постель, прикрыв глаза, дабы он не увидел её готовность в любой момент бежать. Она не боялась, но не готова была принять насилие.
Гришка так и остался сидеть в кресле, только подвинул его к ней поближе. И девушка немного расслабилась его спокойствию.
Следующие два часа он занимался с ней почти сексом по телефону. Говорил, что делать, она и делала, заставляя её возбуждаться, а Гришка рисовал.
Таня ненавидела себя за слабость, и получение удовольствия. А Гришка даже не позволил ей самоудовлетвориться. И теперь у неё поднималась ответная злость.
Потом он встал и сам, хромая, подошёл к ней. Сел на кровать. В глазах Гришки больше не было гнева или чего-то подобного, лицо смягчилось. Таня равнодушно смотрела на него. Былые мечты развеялись и перед собой она видела обозлённого, но уже успокоившегося парня. На кого? Кто его так допёк? Хочет ли она знать? Уже, наверное, нет.
– Предлагаю компромисс, – сказал он спокойно, глядя в глаза, сверху вниз. – Ты живёшь тут, я тебя рисую так, как пожелаю, но при этом не трогаю тебя. И удовлетворяюсь с другими. Или...
– Или? – такой расклад её не устраивал, и хотелось услышать другие варианты. Просто из любопытства.
– Или ты становишься моей девушкой. Живёшь тут же, можешь ходить на работу, я тебя рисую и всё остальное.
– И где же я выигрываю?
– А вот хотя бы вот здесь.
И он провёл пальцами между её ног. Она задрожала против воли. Отчего её тело поддаётся на эти мимолётные ласки?
– А если я ухожу и больше никогда не прихожу, – её голос невольно дрогнул, что отнюдь не прибавляло ей баллов в собственных глазах.
– Такой вариант тоже возможен. Но сюда дорога тебе будет закрыта. Я больше не позвоню.
– А я могу подумать?
– До завтра.
Девушка встала и хотела одеваться.
– Погоди. Ложись.
Она послушно легла, уже не зная, чего от него ждать в следующий момент, смирившись с его причудами. Сейчас они не несли в себе угрозы, а она слишком устала. Он прикоснулся к ней, проведя нежно по изгибам её тела, возбуждая вновь, заставляя её трепетать и извиваться.
Гришка её-таки удовлетворил, руками, без внутреннего проникновения. Ничего личного? Пожалел? Ей было уже всё равно.
– Теперь можешь остаться или уходить. Но завтра с утра...
– Мне на работу, – перебила взволнованная и уставшая девушка.
– Хорошо, вечером я тебя жду, с вещами. Если не придёшь, позвони, просто чтобы я знал, что ты отказалась, а не случилось нечто непредвиденное.
Таня собралась и пулей выскочила из квартиры. Откуда силы взялись? Прислонилась к стене, по которой стала сползать вниз. Боль захлёстывала её, а ещё стыд, разочарование, обида на собственную никчёмность и много всего другого. Слёзы тихо стекали по щекам. Сердце было разбито.
И посоветоваться не с кем, вылить душу некому. Есть у неё подружки, но как они отнесутся к такой новости?
Не об этом она мечтала. Но так ведь и Гришка – не стандартный парень, он художник, а они все малость того... с приветом.
Таня позвонила подруге и, с трудом сдерживая рыдания, попросила встретиться.
Близких подруг к неё было три. Но лишь одной она могла доверить тайну, зная, что та никому не скажет.
Да только судьбе было угодно распорядиться по иному...
********
Леонид утрясал последние дела перед отпуском, собираясь Оле сделать сюрприз. И около полудня, освободившись, собрался зайти за цветами, когда позвонил отец.
Обычно общение с ним происходило в вечернее время, после рабочего дня. Поэтому Леонид встревожился, мало ли чего. Ведь отец занимался опасной работой.
– Да, – дрогнувшим голосом спросил он, пытаясь подавить тревогу.
– Привет, сынок! Ты можешь заехать ко мне на съёмочную площадку?
– Когда?
– Желательно в ближайшие пару часов.
Договорившись с отцом, Леонид прошёл мимо своего дома и отправился в метро. Неплохо бы Оле позвонить, предупредить. Вот только он уже был в метро, и гудки не проходили, периодически сообщая, что абонент недоступен для звонка.
В подземке на душе было неспокойно. Что там у отца происходит? Он надеялся, что ничего серьёзного. Заставлял себя думать о хорошем, что просто помощь понадобилась, ведь он не сказал, что нужно срочно. Ехать было недалеко.
Отец встретил его у метро, просигналив с мотоцикла и протягивая шлем.
Куда они так торопятся? Говорить было бесполезно, потому что двухколёсный гоночный байк набирал скорость, лавируя между машинами в пробке, а шум двигателя заглушал любую речь. На самом деле они ехали положенные шестьдесят километров в час, но по сравнению с почти нулевой скоростью движения машин, это казалось быстро.
Леонид накручивал себя всё сильнее. По приезду на площадку с трамплином, отец протянул сыну бумаги с размерами и зарисовкой дорожного полотна.
– Ты собираешься прыгать?
– Да. Через час. Такую высоту я ещё не брал и что-то мне боязно. Рассчитаешь?
Леонид кивнул и начал вычисления. Он не однажды этим занимался, правда, никогда это не было так срочно. Значит, отца торопят, и он переживает. С возрастом он стал относиться к своей работе уже не так беспечно.
По всему выходило, что въехать отец сможет, а вот в обратную сторону... Слишком мало места для разгона, слишком тонкие доски, чтобы вынести удар и устоять.
Нужно было увеличить упор и толщину спуска вдвое, ведь полагалось съезжать с ношей, пусть и всего лишь куклой, по виду напоминающей человека и весившего как человек.
Прозвучал сигнал начала съёмок. Леонид непонимающе поднял взгляд на отца. Ведь ещё рано было ему выполнять трюк. Тот лишь пожал плечами. Мол, он не в курсе, не его выход. А потом из открытого окна впереди стоящего здания повалил дым. Воспламенения не было видно, скорее всего его не предусматривалось. Люди неорганизованно и с криками стали выбегать из здания. Судя по всему съёмки, и довольно правдоподобные.
Леонид бросил взгляд на четвёртый этаж, куда отцу следовало прыгнуть. Именно там началось задымление.
В одном из окон он увидел чью-то ладонь, удар по стеклу.
Тело среагировало быстрее, чем разум. То есть он понимал им, что при том количестве дыма, оставшийся там человек просто задохнётся. И не обращая внимания на то, что обратно дорога не выдержит, Леонид рискнул всем.
Он запрыгнул на байк отца, стоящий на подножке неподалёку, на ходу снимая её, заводя двигатель. Развернул гоночный мотоцикл в обратную сторону для разгона. Остальное было как в замедленной съёмке, для молодого человека казалось, что время наоборот растягивается, как резина. Гудение мотора, резкий разворот, мгновение он смотрел на парапет и окно, понимая, что не может прыгнуть туда. Следовало отклониться в полёте, изменяя траекторию, и попасть в другое окно, ведь иначе человека просто разрежет осколками. Определив точку, где следует прибегнуть к искажению, он нажал на газ. И полетел. Сцепление, переключение на вторую передачу, сцепление – на третью, четвёртую, пятую. Он едва успел разогнаться перед тем, как въехал на настил. Когда был в воздухе, он не заметил своего полёта, слишком занят был разум сосредоточенностью на заданном моменте.
И вот он влетает со звоном в окно и лихорадочно жмёт тормоз, стараясь развернуть мотоцикл до столкновения со стеной.
В дыму почти ничего было не видно, разве что баклажка с водой виднелась. Леонид сорвал с себя рубашку, не замечая отлетевших пуговиц, намочил её, и, закрыв себе нос со ртом мокрой тканью, прорвался сквозь едкий дым и огонь к окну. На полу, сжавшись в комок лежит кто-то.
Молодой человек берёт, не глядя, на плечо человека и идёт в сторону байка. Там дыма почти нет, но выход тоже невозможен из-за стены огня.
Леонид распластывает на полу едва живое тело, начинает делать непрямой массаж сердца. И когда готов уже вдохнуть в рот, видит, кто перед ним. Паника подкатывает комок у горлу, вызывая дыхательный спазм. Но он берёт себя в руки и начинает заново.
– Дыши же, давай, – в отчаянии просит он, взывая про себя к высшему разуму.
Девушка закашлялась и мокрая рубаха перегородила ей лицо. Прошло не больше минуты, правда, каждая секунда казалась вечностью, пока девушка откашливалась.
– Держаться сможешь? – спросил он серьёзно, ведь дым уже подбирался к ним.
– Не знаю.
Леонид сажает полувменяемую жертву 'сцены' позади себя, второй раз в жизни молясь, прося не за себя. Заводит двигатель. Падает перекрытие сверху, как бы создавая горку, на которую и вылетает недостаточно разогнавшийся мотоцикл. Внизу суетятся люди, где-то вдалеке слышен звук сирены скорой помощи и пожарной помощи, но Леонид ничего не слышит, лишь замечает ненавистный запах дыма да видит быстро приближающийся трамплин, до которого он не долетит. Рывок телом и конь встаёт на дыбы, задним колесом всё же ударяясь в нужную точку. Проламывает доски, вышибая из седла пассажира и водителя, который успевает сгруппироваться в воздухе и оказаться ниже прижавшегося к нему человека. Пред очами проносилась вся жизнь: детские счастливые воспоминания, улыбающиеся родители, игры с братом, занятия с тренером, университет, преподавание, перепалки с Олей, так, что искры летели. И те немногие мгновения, что они были вместе.
-Люблю тебя, – успел прошептать Леонид мелькнувшему пред очами улыбающемуся образу зеленоглазой любимой с распущенными волосами, в его рубашке с расстёгнутой верхней пуговицей, прежде, чем сильная боль обожгла тело и отключила его сознание.
*****
Женя после встречи с Петькой чувствовала лёгкость во всём теле и готова была на подвиги, поэтому с ходу устроилась на работу на лето, причём обещали довольно приличный заработок. Пока всего лишь в иностранном ночном клубе официантом, с обязательным знанием английского, вот только стиль одежды был народный, для любителей русского этноса. Это нравилось Жене, ведь наряды не подчёркивали изгибы фигуры. Подавали народную кухню, алкоголь тоже народный. Предлагали ей и другую работу в другом месте барменом-официантом, с чуть большей заработной платой, но молодая мамочка отказалась. Не до алкоголя ей сейчас, а там говорят, что сам процесс разливания напитков уже кружит голову от паров спиртного.
Сам оклад был маленький, но так везде – около тысячи рублей за выход, но полагались солидные чаевые, тут уж крутись! Вот там можно было развернуться, девочки-коллеги так говорили. Зато она день сможет проводить с дочкой, а ночью она и так её не видит.
Да и учёба даёт некую свободу в виде двухмесячных каникул, теперь неплохо бы хоть что-то подзаработать. После учёбы вряд ли удастся, но сейчас... К тому же представилась возможность отправить дочку в санаторий, возможностью нужно было воспользоваться. Но отпускать одну... Женя не могла поехать, и пришлось потрудиться, чтобы выбить путёвку в санаторий с отделением "мать и дитя", потому что одну двухлетнюю дочку отпустить она просто не могла, а проблемы с постоянными простудами начались ещё до садика, который Женя ждала с ужасом. Потому что боялась нескончаемой череды болезней. Отказываться от очереди тоже не хотелось, ведь сейчас приходилось сильно зависеть от мамы. В любом случае, сейчас она, отправляя дочку на профилактику, надеялась, что хотя бы часть болячек их обойдёт стороной.
Послезавтра Женя выходила на работу, а завтра соберёт и проводит дочку.
Утро началось с дурдома – сбора чемоданов, мельтешения, готовки и всего остального. Потом все вместе поехали в санаторий, куда повёз всех Женин папа.
Проводив отдыхающих, Женя немного передохнула и даже подремала в машине, которую вёл папа. Всё же бессонная ночь давала о себе знать.
Жене показалось, что она только закрыла глаза, а уже приехали.
– Женечка, вставай, – тормошил её мужчина с голубыми глазами и усами, сидящий за рулём.
Она подскочила тут же, привыкнув вставать резко по будильнику, не позволяя себе валяться ещё какое-то время в постели. Встретилась с его нежным взглядом на уже немолодом с проседью лице. – Поехали к нам? Мама мне еды наготовила, мне столько не поесть – пропадёт.
Женя кивнула, а папа завёл двигатель. Он понимал, как ей должно быть тяжело сейчас. Всё же с дочкой она ни на одну ночь не расставалась.
Была ли у неё личная жизнь, он не знал, спрашивать не хотел. Его девочка вполне самостоятельна, а вторую глупость в виде незапланированной беременности вряд ли допустит. Но он видел, что она крепилась из последних сил, хотя была и активна, когда провожала малышку. Ещё пару дней назад она вполне себе ходила счастливая, и он даже подумал, что у неё кто-то есть. Но сейчас... Он уже сомневался.
Отец поставил машину во дворе, где с рождения Жени они купили квартиру. Всё её детство прошло здесь.
Его девочка всегда была гордая, даже когда класс объявлял ей бойкот. Она не плакала, лишь высоко задирала подбородок и говорила родителям не влезать в их отношения с классом, мол сами разберутся. И сейчас не допустит вмешательства.
Уже дома, кушая мамин суп-харчо, Женя немного оттаяла и стала общаться с отцом, понимая, что он не виноват в её бедах. Женя плохо готовила, это дело она не любила, да и занята она была, стараясь обогнать в учёбе соперницу, и она надеялась, что её дочка, общаясь с бабушкой, научится хорошо готовить.
У родителей было трое внуков, но Женина старшая сестра уехала за границу, выйдя замуж за иностранца, и они общались по интернету, разве что Маша приезжали на новогодние праздники. Всё же в России ежегодный отпуск 28 дней, в то время как в других странах заставляют жить работой и отдыхать особо не положено, разве что на выходные, называемые уикендом(концом недели). Ты, конечно, можешь и болеть, но платить вряд ли будут, а потом и вовсе уволят, да и пенсию ты сам себе зарабатываешь, а не государство платит, поэтому хочешь как-то жить на старости – паши как лошадь.
А дети воспитаны так, что не содержат своих родителей, как и родители частенько выставляют своих отпрысков на улицу сразу по окончании школы, колледжа или университета. Так что у нас лучшее в мире социальное обеспечение, бесплатная медицина, пусть и по полисам, вызов врачей на дом к больному ребёнку или взрослому, если есть температура и прийти больной не в состоянии. За границей этого нет, образование всё платное, разве что выиграешь грант, и отпуска, пенсии. Пока ещё всё это есть у нас, правда, надолго ли? А мы всё рвёмся в Европу!
Но Маша не хотела жить в России, она всегда рвалась за рубеж и нашла в Америке своё счастье. А её муж просто не сможет здесь жить, ведь не знает русского языка и учить не хочет совершенно, считая его слишком сложным, ведь английский по сравнению с нашим – слишком примитивен. Поэтому родители уже перестали пытаться переубедить дочку переехать сюда.
Но очень тосковали по Маше и старшим внукам.
Женя посидела с отцом пару часов и засобиралась домой. Он предложил отвезти, но она отказалась, мол, ещё кое-какие дела есть в городе, да и лишняя прогулка пешком ей не помешает. Отец был согласен с такой точкой зрения и сам частенько по городу, если не нужно было тащить сумки, предпочитал перемещаться на велосипеде, разминая старые косточки, чтобы совсем не заржаветь. В наш век мы практически лишены физических нагрузок и тело начинает сдавать раньше времени, ведь ведём офисный, практически неподвижный образ жизни да и много тратим времени на то, чтобы добраться на работу или с неё, тоже обычно сидя в общественном или личном транспорте.
Но глядя на свою внучку, Женин отец был счастлив, видя улыбающееся личико внучки, незамутнённое проблемами, радующееся жизни. Детство должно быть счастливым и если мама не может постоянно быть с ребёнком, они постараются с женой компенсировать мамину любовь. Это не значит баловать. Да, иногда можно купить ему игрушку из яйца, не давая есть тот шоколад, который предлагают все эти компании детям, чтобы собрать свою коллекцию игрушек. Но и это не часто, а по традиции в пятницу. Или сходить в парк аттракционов в выходной с мамой в тёплое время года. /прим.авт. Игрушки в шоколадных яйцах компания Киндер придумала. Потом такую игрушку стали выпускать и другие компании./
Но эти мелочи позволяют переключиться с обыденности, подарить крохе радость, ведь её так мало во взрослой жизни.
Ни родители Жени, ни она сама не были оптимистами, но внучке они пытались дать то, чего недодали в молодости своим детям – внимание и возможность заниматься ребёнком, учить его чему-то, передавать свою картину мира.
Женя шла домой, зайдя в детский магазин и купив игрушку, которую хотела её малышка на день рождения. Как раз самое время незаметно протащить в дом подарок. Куколка-младенец была на месте, как и нужного цвета коляска. Это чуточку улучшило настроение Жени. А придя домой и спрятав, ей позвонил Петька.
– Привет, пойдём на свидание? – судя по голосу парень был доволен.
Вот так, в лоб, говорит. Это здорово! Женя уже улыбалась, не смотря на усталость.
– Привет! Я согласна. Когда встретимся и где?
Женя была готова приехать в Москву, хотя лишние деньги тратить не хотелось. Но Петька захотел приехать и познакомиться заодно с дочкой Жени. Договорились, что он через два часа зайдёт за ней домой.
Она не стала говорить, что девочки дома нет. Пусть зайдёт. Против интима Женя не возражала, а соблазнять она умела. Возможно и не стоило вот так сразу начинать отношения, но если вдруг, почему бы и нет... Да, она тоскует по дочке, но хочет с пользой для себя провести свободное время. Ей ведь тоже хочется почувствовать себя счастливой.
*****
Петька ушёл из дома и просто не хотел туда возвращаться. Всё там напоминало о том, что он неудачник. И столько лет он страдал ерундой, пытаясь удержать друга от необдуманных поступков. И всё зазря. Сейчас он жалел об этом. Гришка явно дал понять, что бы ни делал Петька, он всего лишь сбоку-припёку. Все решения полагалось принимать ему, а не сообща или мысля собственной головой. Теперь он решил окончательно. Даже если с дружбой будет покончено, он всё равно не вернётся. Довольно! Гришка тянет грузом на дно за собой и Петьку. А потом в тюрьму сядет? И за собой и друга потащит?
Он поступил в этом году на заочное отделение университета, сдавал ЕГЭ в школе специально ради этого, ведь когда они выпускались, единого государственного экзамена ещё не было. А сейчас, поступая с нуля, нужно было иметь баллы по ЕГЭ. Он стремился чего-то добиться, того, что действительно ему нравится, а не того, что он вынужден делать в виду детской глупости. Если бы он тогда действительно заглянул в свою душу и помимо музыкальной школы готовился к поступлению в ВУЗ. Но что жалеть о прошлом, нужно жить будущим, делать что-то для него. Он это понял лишь после встречи с Женей. Она была куда взрослее их, и вызывала восхищение. Пусть груз проблем её чуть не утопил, но ведь нужно крепкое мужское плечо для опоры! И странно, но Петька готов был взять на себя наконец-то ответственность. Впервые он созрел на взрослое решение. А ведь ему Женька и в школе нравилась, но она была такая неприступная, да и периодически класс с ней ссорился. Ему не хотелось подставляться.
И вот теперь он получил возможность отдохнуть немного, неплохо бы наверстать упущенное и постараться вспомнить предметы из школьной программы. Ему выдали уже учебный план на год, контрольные с методическими указаниями и списком литературы. Теперь ему бы в библиотеку надо сходить да набрать, что возможно. Только он вот ушёл от Гришки и где ему теперь жить? Необдуманный был поступок, но Петька не жалел, что так поступил.
Но куда ему ехать? Нужно позвонить родителям. Он давно с ними не виделся, и ему вдруг остро стало нехватать общения с ними. Захотелось, чтобы его обняли и просто любили. Ни за что, а просто так. Наверное, только родители и дети могут дать такую любовь.
Его отец был врачом, а мама медсестрой. Хорошо, что не военным, а то бы они мотались бы по стране, как в своё время его дед переезжал с места на место, куда пошлют по всему Советскому союзу. Времена сейчас, правда, были не те. Да и отец работал в поликлинике, вместе с матерью. Пусть был и не лучшим врачом, которые работают в хороших больницах, но и этого было достаточно, чтобы помогать людям да проводить время с семьёй. И Петька был благодарен родителям за это, пусть они и нуждались, и приходилось подрабатывать иногда на дому или выезжать на дом, неофициально, за дополнительную плату, собирая базу собственных пациентов, но нужно было выживать. Порою и среди ночи звонили, если что срочное.
