Текст книги "Mr. and Mrs. Mikaelson (СИ)"

Автор книги: Kath1864

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

– – -

–С Днем Рождения!

– Buon Compleanno!

Элайджа Майклсон берет на руки своего годовалого сына и улыбается, когда в гостиную входит Кетрин держа поднос с двухярустным тортом вершину которого украшают кеды и свеча. Дэниал улыбается и тушит праздничную свечу под акации собравшихся на этом празднике. Пирс не отводит взгляда от сына, который улыбается при виде счастливых родителей держащихся за руки. Они семья – полноценная и счастливая, Элайджи кажется, что их счастье будет вечным.

– Мне так хотелось ребёнка, Катерина, чтобы воплотить в нём всё, что мы пережили. Я уже и не верил, в то, что такой монстр как я достоин шанса на спасение, и сейчас по дому бегает история нашей любви. Спасибо тебе за это.

– Ты вернул меня Элайджа. Снял маску Кетрин, и я благодарна тебе за это.

– – -

В палате тишина давит на Элайджу и хочется закрыть глаза, но он смотрит на нее беззащитно лежащую на постели под капельницей и аппаратами. Они оказались в госпитале не успев сойти с трапа самолета и начать новую жизнь. Кетрин стало плохо, и прибывшая на место скорая помощь забрала девушку в бессознательном состоянии, и Элайджа узнал, что у его жены угроза выкидыша. Ему хочется пропасть на мгновенье, и в мыслях только то, что жизнь коротка, жизнь одно мгновение. Ему хочется исчезнуть с лица Земли, самоуничтожиться, уйти в пустоту, только чтобы Катерина и их ребенок жили.

– Останьтесь со мной. Пожалуйста.

Видимо Элайджи никогда не везло. Он выигрывал в игры со смертью, побеждал в драках, стрелял на поражение, оставался жив, но… Но, он проиграл в этой не равной схватке, и теперь он не знает, когда может оборваться нить жизни его жены или ребенка.

Веки прикрыты, а едва слышный стук сердца является собственным доказательством того, что она все еще жива. Открытая дверь палаты. Врачи бегают туда-сюда. Элайджа потерялся, и сжимает дрожащие руки в кулак. Элайджа боится, что его жизнь окрасится в черный и он может потерять ее, а с ее потерей он вырвет и своей сердце. Боль, пронизывает его тело тончайшими острыми иголками, отравляет его разум.

Элайджа старается не слететь с катушек, правда, но дыхание Кетрин хриплое и рваное, и он даже не находит в себе сил посмотреть на показание приборов, будто нити, привязывающие душу к телу, рвутся с громким треском и уже ничего не возможно исправить. Элайджа ждет и найдя в себе силы взглянуть на нее этой больничной рубахе, думает, что она бы сказала, что как он позволил одеть на нее это ужас и обязательно бы улыбнулась и толкнула бы в плечо. Элайджа тонет в этом водовороте бессилия.

– Катерина… Прости…

Он говорит, проходя в палату с хлопком двери, но медсестры выставляют его из палаты. Элайджа не видит ничего и падает на колени.

‚Мое сердце с тобой‘, – пульсирует и кровоточит в его голове.

Она лежит в белоснежной палате и под ее сердцем главная их тайна, и то, что заставляет его жить. Одна молодая медсестра подносит ему стакан воды и таблетку успокоительного. Элайджа готов накричать на нее, разбить стекло, но Оливия сочувствует ему и в ее взгляде нет холодности. Он глотает таблетку из ее рук и запивает водой.

Свет лампы освещает комнату, бросая тени на лицо Кетрин, а Элайджа знает, что винить себя в том, к чему не причастен – неправильно и глупо. Не он все же винит. Винит, что не уберег ее. Он должен был держать ее рядом и оберегать от всего мира. Элайджа не уберег.

– Я виноват, Катерина, но клянусь, что если вы останетесь живы, то сделаю все, чтобы защитить вас. Даже оставлю. Пришло наше время… Только оставайся жива…

Врачи говорят, что при современной медицине с ребенком будет все хорошо и с его женой тоже. Доктора знают, почему она все еще жива. Доктор Кетрин считает, что поддержка того, кто любит важнее медикаментов или любого другого лечения, и именно поэтому доктор разрешат Элайджи быть рядом с Кетрин и он сжимает ее руку в своей.

И диаграмма, показывающая стук сердца показывает положительные результат, а Кетрин сильная и борется ради него, ради их ребенка. До самого конца.

Кетрин берется до конца, ведь она выживает. Стерва всегда выживает. Спустя две недели проведенной в клиники Элайджа ведет их в новый дом, и она удивлена, что за это время Элайджа решил все вопросы с недвижимостью, ведь ей казалось, что он не отходил от нее не на секунду. Кетрин держится за руку мужа, поднимаясь по ступенькам.

Элайджа следит за каждым ее шагом, не позволяет ей даже готовить. Он целует ее в лоб и шепчет, чтобы она берегла себя. Кетрин слушает мужа, веря в то, что настала их время быть счастливыми.

Италия. Флоренция. Сейчас.

– Катерина, – произносит Элайджа, когда та открывает дверь.

– Элайджа, – и осознавая, что это не мираж, после очередной стопки виски и посиделок на кухне до самого рассвета, Пирс пытается закрыть дверь, но нога Элайджи, которую он ставит на порог не позволяет ей сделать этого.

– Уходи, я не желаю тебя видеть! – кричит Пирс преграждая путь. – Убирайся! Мы жили без тебя! Мы будем жить без тебя!

– Катерина, прости, – громко выкрикивает Элайджа, но она не слушает его. – Я вернулся за вами. Я все еще люблю тебя и не могу жить без тебя. Я могу увидеть детей?

– Элайджа, ты предал нас, нашу любовь и наших детей! – Пирс делает шаг вперед и не раздумывая бьет его по лицу. – Я тебя ненавижу! Ты не человек, ты предатель!

Элайджа Майклсон не защищается от ударов, а только виновато опускает голову, понимая, что сейчас для нее он не любимый человек, а предатель, который оставил ее предал их чувства и оборвал ту нить, что была между ними. Все оборвалось, а ведь они могли бы быть вместе, растить детей и ходить в кино. Но, они счастливы только в прошлом, которое осталось в воспоминаниях, и чем дальше тем они были счастливее. Но, прошлых лет не вернуть. Все осталось в прошлом и смотря на него она вспоминает то, что они были счастливы и сейчас осталась боль и слезы на ее глазах. Слезы и удары кулаками по его груди. Элайджа Майклсон молчит виновато опуская голову и позволяя ей выплеснуть всю свою боль и ненависть, и он не сомневается, что Кетрин так и поступает ударяет его по лицу. Элайджа замирает, когда сквозь приоткрытую дверь видит силуэт малышки облаченный в сиреневый комьензон. Лионель играла в гостиной, но видимо шум доносившийся с улицы заставил ее бросить свои любимые игрушки и подойти к порогу. Дети всегда чувствуют и знаю больше взрослых.Дети всегда чувствуют, когда их родителям плохо и тогда они несчастны тоже. Лионель хлопает глазками, держится рукой за дверь и неуверенно делает шаг вперед, чтобы переступит порог. Она боится упасть, ведь маленький ножки еще слабы, но она делает этот шаг. Она делает шаг на встречу отцу. Она еще плохо держит равновесие, но делает маленькие шаги вперед, шатается, вытягивает руки вперед, чтобы удержаться и приближается к родителям.

Элайджа Майклсон замирает, понимая, что все упустил и у него есть только одна короткая жизнь, которую он тратил впустую. Он упустил все, что выло действительно важно для него.

– Она ходит.Когда она начала ходить? – видя малышку Элайджа отталкивает от себя Кетрин и проходит в дом. – Я все пропустил. Я так скучал по вам… Я все пропустил.

– Лионель. Ее имя Лионель, с французского это значит львица,  – сквозь слезы повторяет Пирс.

Он действительно все пропустил. Он пропустил этап, когда его дочь научилась ходить, но больше он пропускать не намерен и беря дочь на руки он падает на колени. Он упал на колени и обессилен, ведь больше никак он не смел вымаливать прощения за то, что предал. Только так он каялся и сожалел о своем предательстве. Он пропустил первые шаги дочери, а мог пропустить гораздо большее. Он мог упустить всю свою жизнь и счастье бы осталось только в воспоминаниях Теперь уже слезы на его глазах, и Кетрин видит это, чувствует, что ему больно, как было больно ей, все это время. Ей было больно и она пыталась возненавидеть его, вырвать из своего сердца, похоронить в своем разуме, но у нее не вышло. Она молчит кладя свою руку на его плечо. Нет, она не простила его, ведь для этого ей потребуется время, но видя его слезы она верит в его раскаяния и желает, чтобы их счастье не осталось только в воспоминаниях. Элайджа раскаивается, а значит достоин шанса на то, чтобы исправить свои ошибки. Она желает, чтобы они больше ничего не упустили и не потеряли.

Комментарий к Глава XL. Эпилог. Часть 1. Пять лет, словно один день. Ребекка Марсель. Песня – – – https://www.youtube.com/watch?v=NQYYNHQoP2M

Кетрин Элайджа Песня + видео – – – https://www.youtube.com/watch?v=sDqXI0SJJr0 https://www.youtube.com/watch?v=k1CbeRrktIM

Картинка : https://vk.com/doc175419535_437654401

Надеюсь вы оцените мои старанию))) Жду оценок и особенно отзывов.

========== Глава XL. Эпилог. Часть 2.1. История одной семьи. ==========

Быть Семьей – счастье. Но счастье трудное. И даётся оно только тому, кто любит по-настоящему, кто верит без каких бы там ни было «но».

Екатерина Сиванова.

– Камилла, спасибо что пришла, – Клаус выдыхает с облегчением, когда Ками, держащая за свою руку двухлетнего сына переступает порог особняка.

– Зачем ты меня позвал сюда? Это из-за Давины? Зачем ты вернулся? – спрашивает та, осматривая комнату. – Говори, или я уйду. Мне с Грегором нужно идти.

– Мне захотелось провести одну беседу именно с тобой. Я вернулся сюда ради выставки, которая состоится через неделю. Я решил, что смена обстановки будет кстати, – Майклсон вытягивает руку вперед, как бы приглашая Ками следовать за ним. – Позволь предложить индивидуальную экскурсию по моей выставке.

– Это всё твоё? – ее глаза разбегаются в разные сторону когда Клаус открывает дверь мастерской и в лучах солнца она видит краски, которые являются одним целом и составляют полотна нарисованные Клаусом.

– Наконец врагов не стало, а всех, кто посмел пойти против меня – я уничтожил, – Клаус пожимает плечами наблюдая за Ками и ее сыном. – Думаю пора миру насладиться моим гением...

– Я пришла не любоваться картинами, Клаус, – бурчит блондинка. – Если готов рассказать, что ты стал лучше как личность – пожалуйста, иначе – я ухожу. У меня много дел.

– Я чем-то тебя задел? – словно напуганный ребенок шепчет тот.

– Я оказываю тебе помощь как профессионал, но мы обговаривали границы допустимого и индивидуальные выставки туда не входят, – твердо произносит Ками, и за эти пять лет она и вправду стала его личным психотерапевтом, той, кому он мог позвонить в любое время, той, которой он доверял, и Клаус словно просыпается ото сна.

– Тогда быть может ты сопроводишь меня на завтрашнем открытии? – решается спросить Клаус пытаясь коснуться ее руки.

– Нет, у меня муж, и я буду сопровождать его, – она сжимает свою руку в кулак. – Захочешь побеседовать – звони... Стоп, ты боишься что больше никто не придет?Ребекки нет, Марсель на тебя зол, Элайджа даже слушать не станет. Ты будешь один. Тебе страшно потому что все, кто тебе дорог злятся на тебя. Тебе стоит это обдумать. Мне надо идти...

– Стой, – Клаус пытается ее остановить. – Не стало и семьи. Ребекка и Марсель злы на меня, ведь я сжимал ее горло, когда она была на восьмой недели беременности, Марсель не король, и эта буква : " М", не Марсель, а Майклсон. Элайджа всегда был на моей стороне, даже оставил беременную жену, чтобы быть на моей стороне, и он не простит меня за то, что все упустил. Я сам все упустил и не знаю, когда увижу Хоуп. Кол все же стал музыкантом. Финн счастлив с Сейдж, и в этом году их сыны пятнадцать лет, и я обещал приехать на День Рождения, помочь с поступлением в Гарвард – это мечта Луи. Фрея добилась своей цели и теперь у нее сеть парфюмерных магазинов. А я... Я все потерял и каждую свою картину я присылал сюда. Я все потерял, чтобы спасти их.

– Ты все еще можешь все вернуть, – и Ками верит в то, что говорит. – Вернуть семью сказав только одно слова : " Прости. "

– И ты думаешь, они простят? – Клаус делает шаг в сторону.

– Простят, потому что , что бы ты не сделал вы семья, – добавляет Камилла прежде, чем уйти из старинного особняка.

Пирс не разговаривает с мужем, пусть уже и прошло несколько часов после приземление в Луизиане, и сейчас они на пути в Новый Орлен. Кетрин даже не знает, почему она вновь поверила ему и согласилась уехать с ним и детьми в то место, где все началось, после того, как Элайджа рассказал ей о смс, и убедил, что им срочно нужно уезжать Новый Орлеан. Она даже не смотрит ему в глаза, а только думает о том, что время течет так быстро, и еще не так давно она была счастлива рядом с Элайджей. Она еще помнит тот день, когда Элайджа впервые взял на руки сына, его голос, который нежно звал ее : « Моя Катерина.» Она помнит все, пусть и зла на него. Она помнит и не желает забывать, потому что их связала тончайшая нить судьбы. Ему кажется, что искорка в ее глазах потухла. Элайджа помнит этот огонь в ее взгляде, и так она смотрела только на него. Он часто спрашивал себя: « Почему он так привязан к ней? » Элайджа искал ответ на этот вопрос долгие годы и нашел только сейчас. Только сейчас Элайджа нашел ответ на это вопрос. Элайджа нашел ответ на этот вопрос, ведь на ее пальце до сих пор кольцо с ядом, который может разорвать ее сердце за считанные секунды. Она поклялась, что выпьет этот яд, если потеряет Элайджу. В этом мире ее ничего не держало : ни деньги, ни слава, ни дети. Все это для нее потеряла смысл, и возможно, такой поступок невозможно оправдать, но Элайджа узнал, что после его ухода она, и вправду, готова была выпить этот яд, но Маиза вовремя ее остановила. Элайджа приклонился перед такой любовью. Элайджа преклонился перед ней. Она доверяет ему, но все еще злится, а ему так кажется, что достаточно одной искорки, и огонь разгорится с новой силой, но сейчас ее глаза холодны.

– Сколько ты еще намерена молчать, Катерина, – вздыхает Элайджа, оборачиваясь к Кетрин, которая сидит на заднем сиденье автомобиля и прижимает к себе спящую Лионель.

– Как минимум в два раза дольше, того времени, что ты оставил нас, – шепчет Кетрин, нагибаясь к нему. – Сейчас, любимый, ты на расстоянии выстрела или я могу задушить тебя. Сейчас ты будешь слушать меня! Сколько раз ты оставлял меня умирать, когда уходил? Теперь ты не смеешь обвинять меня, Элайджа. Я умоляла тебя остаться, а ты уходил ради Клауса. Ты всегда уходил. Я бы поступила по совести и не впустила тебя на порог дома, если бы не Лео. Что мне оставалось делать, Элайджа? Пригласить Клауса, чтобы мы жили втроем? Скажи!

– Тише, детей разбудишь, – Элайджа смотрит в ее глаза.

– Плевать! – грозно отвечает она. – Это еще не все, Элайджа! Я устала прощать!

– Я не прошу тебя прощать, я прошу выслушать, – Элайджа отворачивается, наблюдая за дорогой. – Катерина, это наши дети и у них есть отец. Запомни, чтобы не случилось, я желаю быть рядом с детьми. Сейчас мы направляемся в Новый Орлеан, и скоро все изменится. Мне важно, чтобы моя семья была рядом со мной. Я больше не покину вас. Сейчас я только могу: кричать, заклинать, умолять тебя не оставлять меня. После этой поездки решать тебе остаться со мной или уйти. Делай, что хочешь, Катерина, решать только тебе. Но, если ты уйдешь то знай, что заберешь мою душу, и я приму это как наказание достойное проклятого. Я приму твое решение, потому что я виноват перед той, которую люблю и нашими детьми. Тебе решать, куда мы отправимся из Нового Орлеана, а сейчас прошу, доверься мне.

– Элайджа, – вздыхает Кетрин, дотрагиваясь до его лица.

Он умиротворённо прикрывает глаза от нежного прикосновения руки возлюбленной, и кажется, что в его памяти словно из праха возрождаются воспоминая их счастливой жизни. Она пытается улыбнуться, когда Элайджа целует ее руку, и ей хочется, чтобы так было всегда, чтобы вечно были только он и она, и любовь, которая преодолела так много на этом пути, именуемым – жизнью. Элайджа – жизнь Катерины. Катерина – жизнь Элайджи. Они пути друг друга. Они судьба друг друга.

Она выглядит взволнованно, не пытается успокоится, капельки пота выступают на ее лбе, и Хейли топчется на одном месте у входа в главный офис компании Майклснов. С каждой секундой она погружается в Ад. Ее дочь исчезла, когда Хейли была на могиле Джексона, и во всем виновата только Хейли, и только ей отвечать за свои ошибки. Маршалл не желает, чтобы ее дочь отвечала за ее ошибки. Хейли не желает, чтобы ее малышка пострадала, и она не знает, что Хоуп ушла по своей воле и отключила мобильный. Хейли помнит, как держала дочь на руках, и улыбалась, понимая, что у малышки такой же аккуратный носик, как и у нее, вдыхала ее запах, а сейчас она утратила все это.

Маршалл никогда не радовалась так, при виде Марселя, который шагает вперед, при этом разговаривая по мобильному телефону. Она преграждает ему путь и заставляет его взглянуть на нее.

– Хейли, что случилось? – Марсель отключает мобильный и смотрит в напуганные глаза Маршалл.

– Марсель, мне страшно, Хоуп исчезла, – сильной хваткой она хватает его за плечи. – Марсель! Если что-то случится???!!!

– Хейли, прошу, успокойся, – Марсель подводит ее к скамейки, и усаживает и смотрит в глаза напуганной матери.

– Я не могу быть спокойной, Марсель, Хоуп, она сбежала, – она закрывает свое лицо руками. – Я ушла на могилу Джексона, а Хоуп оставалась в машине, и, когда я вернулась , ее не было там… Телефон отключен. Я не могу пойти в полицию, что я там скажу : Пропала дочь Клауса Майклсона. Я боюсь за свою малышку Марсель. Даже думать не хочу, что это, как-то связано с прошлым. Не нужно было мне возвращаться сюда. Хоуп не знает ничего в этом городе. Я так хотела, чтобы она была счастлива, но я вернулась и разрушила все, и теперь не знаю, жива ли она. Мне больше не у кого просить помощи.

– Я помогу, обещает Марсель, прижимая к себе Хейли тем самым стараясь успокоить ее.

Полночь. Кухня. Клаус сжимает в своих руках бокал виски. Он сидит за кухонном столом, в полном одиночестве. По стеклу барабанит ливень. Руки собраны в замок, он погружен в свои воспоминания, когда еще в этом особняке звучал смех.

Эстер Майклсон улыбается, когда видит вошедшего в кухню Майкла, который садится на стул и наблюдает за женой, которая спешит к сидящему в детском кресле сыну. Эстер улыбается, кормя сына с ложечки, а Майкл протягивает свою руку сыну, и малыш охватывает его руку своими маленькими пальчиками, и Эстер видит, как меняется выражение лица мужа. Суровый и строгий Майкл улыбается семимесячному Никлаусу. После ужасной ссоры Эстер думала, что Майкл уйдет и больше не вернется, но все изменилось. Майкл вернулся, узнав о беременности жены, и прежде она не видела его столь заботливым и любящим. Она действительно верила в то, что Никлаус сплотил и спас их семью.

Эстер включает на кухне свет, тянется за стаканом, чтобы выпить минеральной воды. Женщина не сразу замечает своего шестилетнего сына, который сидит на полу, оперившись о холодильник, и закрывает свое лицо руками, чтобы Эстер не видела его слез.

– Никлаус, – Эстер вздрагивает и подходит к сыну.

– Мама! Я-я-я, – всхлипывает Клаус.

– Что случилось? – она убирает руки с его лица и смотрит в полные слез глаза.

– Кулон в виде птицы, который ты специально заказывала для меня, сегодня утром, я оставил его полки в ванной, после школы я вернулся, но его уже не было, – объясняет мальчишка. – Я же поклялся тебе, что никогда не потеряю его.

– Я не осуждаю тебе сынок, – шепчет Эстер, заключая сына в свои объятья. – Я поговорю с охраной и твоими братьями. Возможно, Ребекка зашла и взяла поиграть. Никлаус, помни – я с тобой...Всегда и навеки.

Клаус смотрит в глаза матери, которая улыбается ему, и мальчишка верит, что ничего ужасного не произошло, и кулон подаренной матерью найдется, и он находится, когда Финн входит в кухню и протягивает ему кулон на цепочке.

– Нашел на лестнице, когда уходил в школу, – сообщает Финн.

– Ты врешь! Зачем ты врешь, Финн! Зачем ты взял его? Я оставил его в ванной! – кричит Клаус вставая на ноги, и пытаясь наброситься на брата, – Скажи правду!

– Я сказал правду, – спокойно отвечает Финн, скрещивая руки на груди.

– Нет! Скажи правду сейчас! – Клаус размахивает кулаками и Эстер становится между сыновьями.

– Тихо! Прекратите! Не хватало, чтобы вы отца разбуди, – Эстер сдерживает Никлауса за руку выводя, из кухни. – Спать. Отправляйся в свою комнату Никлаус.

Клаус оборачивается, смотря на брата. Финн тогда промолчал, хотя мог сказать правду, и на глазах Никлауса тогда бы не было холодных слез.

В глазах Клауса одна картинка сменяется другой. Ему четырнадцать. Отец впервые взял его на охоту, но тот не смог выстрелить. Майкл разозлился, а Элайджа сказал, что у него обязательно все выйдет. Майклсон в отчаянье. Он вбегает на кухню, чтобы поговорить с матерью.

– Отец недоволен мною, – всхлипывает тот.

– Бред Никлаус, отец любит вас одинаково, вся его империя только для вас, а главное, что я верю в тебя, сын,– Эстер проводит рукой по лицу сына. – Зови Ребекку, Кола и Хенрика. Осторожнее на лестнице.

Клаусу шестнадцать, и он импульсивный подросток развлекающей себя драками и обучению фехтованию с Элайджей. Они словно ураган оказываются на кухни, где стоят Хенрик и Ребекка.

– Наши братья снова дерутся, – улыбается Ребекка, смотря, как Клаус защищается от ударов Элайджи.

– О, смотри, сестра пришла посмотреть на мою быструю победу, – самодовольно произносит Элайджа, ударяя шпагу брата.

– Вряд ли, Элайджа. Она пришла посмеяться над тобой, – смеется Клаус, когда концом шпаги растягивает пряжку ремня брата.

Братья не сразу замечают стоящих на пороге родителей, которые вернулись с очередной встречи с партнерами по бизнесу. Майкл недоволен, а Эстер обнимает его и незаметно ущипывает за плечо.

– Кухня не место для драк, – Эстер отрицательно кивает головой.

– Значит тебе весело, Никлаус? – спрашивает Майкл, подходя к сыну, и при этом он забирает шпагу из рук Элайджи.

– Мы, просто веселились отец, – улыбается Клаус, и улыбка сходит с его лица, когда Майкл приставляет к его горлу острое лезвие шпаги и тот не может дышать.

– И, теперь тебе весело? – спокойно говорит Майкл, сильнее сжимая свои руки.

– Майкл! Оставь его! – испуганно, прижимая руку к сердцу, выкрикивает Эстер.

– Ты глуп и импульсивен, мальчишка! И, сейчас тебе весело? Запомни Никлаус, мы делаем это,чтобы выжить, а не ради веселья, – Майкл отпускает его, махает рукой, отбрасывает шпагу и покидает кухню.

– Он понял тебя, Майкл, – тихо шепчет Эстер, следуя за мужем.

Мы вырастаем, переосмысливаем некоторые вещи. Никлаусу семнадцать. Он вернулся с кровью родного брата на руках. Тело Хенрика на его руках.

– Мама!

Клаус опускается на колени, когда проходит в кухню. Эстер роняет тарелки на пол, она перепугана, из ее губ срывается отчаянный крик женщины, которая утратила своего ребенка, и ей позволено оплакивать его. На ее глазах слезы, она опускается на колени, рыдает на груди Хенрика.

– Что случилось?

– Охотничье псы . Я не смог отогнать их.

Элайджа видя всю мать, рыдающую на груди Хенрика вбегает в кухню, отталкивает Клауса и заключает ее в свои объятья.

– Хенрик, мой мальчик...

– Мама, я рядом.

Когда дети прощаются со своими родителями – это в порядке вещей, такова жизнь. Но, как объяснить то, когда родители прощаются со своими детьми. Прощаются навсегда, и боль матери утратившей своего ребенка, не сравнится ни с какой другой болью в мире.

Клаусу двадцать и он делает все, чтобы доказать отцу, что он достоин стать акционером компании, но Майкл словно не замечает этого. Ночь. Дождь стучит по подоконнику, и Клаус замирает у входа на кухню, прижимается к стене, подслушивая разговор родителей.

– Всем наплевать на этого мальчика, Эстер. Клаус неуправляемый мальчишка. Кто на его стороне, кроме тех, чью верность он получит силой? Никто! Я подписал документы на Финна, Элайджу и Коула.

– Я не могу осуждать тебя, Майкл, – отвечает Эстер, кладя свою голову на плечо мужа.

Клаус все слышит, и сжимая свои руки в кулаки убегает в свою комнату. Неужели он так и останется неуправляемым, вспыльчивым мальчишкой?

Клаусу двадцать один, когда он теряет родителей и одевается в черное. У каждого есть своя тайна, и тайна Никлауса в том, что он заказчик убийства своих родителей. Он причина слез каждого из членов его семьи. Клаус поправляет галстук, проходя в кухню.

– Я планировал похороны своего отца, но никогда не думал, что на поминках будет столько людей, – произносит Клаус.

– Брат! Не смей так говорить о семье! Семья превыше всего! – нахмуривает брови Элайджа.

– Семья привыше всего, мы поклялись на могиле матери : Всегда и навсегда, – Клаус садится за стол. – Теперь я и Элайджа будем защищать семью. Семья – это сила. Я полагаюсь на эту силу.

Ребекка стоит у окна. Она молчит и тихо плачет, вытирая платком свои слезы. Стоящая рядом Хейли пытается утешить ее, но Ребекка предпочитает остаться с болью, от потери матери, один на один. Кол сидит за столом и ничего не ест, ведь он потерял самых родных людей в этом в мире и на его глазах слезы. Элайджа опирается о стол и молчит. Ему больно, но он должен быть сильным для семьи. Сейдж обнимает обессиленного Финна и прижимает к своей груди. Финн очень сильно переживал потерю родителей, и Сейдж всегда будет рядом с ним, чтобы разделить эту боль. Иначе быть не может. Сейдж не оставит его наедине с этой болью.

Финн поднимает взгляд, на вошедшую пожилую женщину с молодой белокурой девушкой,облаченной в белое платье. Финн знал, что эта женщина их тетя Далия, старшая сестра матери, а вот стоящая рядом с ней молодая девушка – Фрея. Фрея Майклсон – старшая сестра, давно утраченная сестра. Фрее было пять, когда Эстер была вынуждена отдать свою дочь на воспитание сестре. Эстер боялась за жизни Финна и еще не рожденного Элайджи.Для всех Фрея умерла от воспаление, и теперь она вернулась. Теперь она вернулась в самое важное место – дом. Теперь Фрея обрела дом.

– Тетушка Далия, – Финн встает, чтобы женщина могла сесть.

– Мои соболезнования, – шепчет женщина. – Фрея, теперь ты вернулась к своей настоящей семье. Твои родители Майкл и Эстер. Ты Майклсон.

– Мои родители, – дрожит Фрея, когда ее обнимает Финн и девушка отстраняется к холодильнику. – Где мои родители сейчас.

– Они умерли, Фрея, именно поэтому мы вернулись в Новый Орлеан, – опуская голову, отвечает Далия.

У каждой семьи есть тайна,и эта тайна убивант Фрею Майклсон.Тайна уничтожает ее и разрывает на кусочки. Теперь все ее родные в одной комнате, она обрела семью, но потеряла родителей. Все молчат, узнав тайну семьи. Теперь Фрея понимает, почему все присутствующие облачены в черное. Медленно вниз. Фрея спускается вниз, на колени, а ее руки скользят по дверце холодильника. Она на коленях и словно вымаливает прощение у родителей за то, что не успела. Слезы нахлынули. Ее сердце словно пронзили кинжалом, да своим поступком Клаус пронзил сердца каждого члена семьи.

– Нет!

Фрея не контролирует себя : рыдает, дрожа и размахивая руками. Ребекка и Сейдж попытались сдержать ее, обнять, утешить, но девушка рыдает сидя на коленях, и только Элайлжа сумел поднять с пола обезумевшую от горя потери сестру и прижать к своей груди. В его глазах она находит нечто близкое и родное. Он ее брат и его тепло согревает холод ее души.

– Элайджа, когда ты был в утробе Эстер, она просила меня петь тебе. Я пела и чувствовала движение. Когда ты пинался, она сказала, «Это как будто сам Тор поднял молот...»

– « ... И призвал гром и молнию». Мать редко говорила о тебе, но рассказывала , как сильно ты ждала моего рождения.

Фрея рыдает, она вернулась, и даже не успела попрощаться со своими родителями. Она не успела сказать " Прощай" и " Люблю". Фрея обезумела от горя утраты и ее руки дрожат, не слушают ее, она выпускает поднесенный ей стакан с водой, на глазах слезы, которые не скоро засохнут.

А Никлаус на всю жизнь запомнит ее холодный, полный отчаянье взгляд, той, кто утратила родителей и эта боль настолько сильна и реальна, что управляет Фреей.

Она узнала тайну своей семьи, а Клаус сохранит тайну смерти родителей в своем сердце.

Клаусу двадцать три, когда он получает все. Клаус Майклсон получает все и одновременно становится тем, кому есть что терять.

Они были так похожи. Сильные, желающие все и сразу, страстные, нетерпеливые. Она и он были одинаковыми. По всему телу Хейли пробегают мурашки, она всегда чувствовала слабость рядом с ним. Клаус выпивает очередной бокал бурбона, когда в кухню входит Хейли. Он и не обращает внимания на жену брата, а вот у нее сердце из груди выпрыгивает. Хейли любила Элайджу, но ей не хватало его, и семейная жизнь ей наскучила. Маршалл оставалась такой же страстной и непокорной, одинокой волчицей. Она привыкла все контролировать.

– Видела твои картины, и они отстойны, – хмыкает Хейли, наливая себе в бокал бурбон, и не медля выпивает алкоголь.

– Рисование – метафора контроля. Я выбираю всё – холст, цвета... Будучи ребенком я плохо понимал мир и свое в нем место, но рисование научило меня, что своих целей можно достигать обыкновенной силой воли. То же и в жизни: можно просто не давать никому встать у тебя на пути, – отвечает тот, смотря ей в глаза.

Клаус привык все контролировать, но сейчас он и сам не понимает, как вплотную прижимая ее к кухонному столу. Хейли продолжает ухмыляться. Глаза в глаза. Двух минутное молчание заканчивается тем, что Клаус решается сказать ей.

– И что будет? Уйдешь... Или остаешься?

– Ты сам сказал, что тебе нравится, все контролировать. Вот ты и скажи мне...

Хейли играет с ним здесь и сейчас, и Клаус понимает это. Клаус принимает ее вызов.

Принимая вызов, он стягивает с нее майку, а Хейли снимает его серый полувер. Она осталась перед ним в одном бюстгальтере, и она нисколько не испытывает стыда, когда Клаус покрывает ее губы поцелуями, подсаживает на стол. Видя его взгляд, то, как Клаус укладывает ее на стол и кладет свою руку на ее упругий живот, Маршалл издает довольный стон. Хейли – как кошка. Она царапает до крови, даже если Клаус хотел с ней лишь поиграться.

– Поцелуй меня.

Пока Маршалл расстёгивала ширинку его брюк, тот тем временем выполнял главную просьбу брюнетки, страстно целуя ее. Хейли же издавала тихие стоны от удовольствия, которые доносились в эту ночь с кухни особняка. Этой ночью они утратили контроль и поддались страсти на грани с одержимости. Он водил руками по ее гибкой спине. Она, разрываясь на куски от наслаждения, кусая губы, иногда широко открывая рот и впиваясь руками в холодную столешницу стола, при этом еще иногда издавая крики, но стараясь сделать это как можно тише.

Клаус смотрел на нее, пока Хейли застегивала бюстгальтер, и думал о том, что эта женщина снова выиграла. Ему, вообще-то, нравится, когда она выигрывает, но он не показывала вида. Хейли довольно ухмыляется, поднимая с пола свои вещи. Она уходит, решая, что так лучше.