Текст книги "Mr. and Mrs. Mikaelson (СИ)"

Автор книги: Kath1864

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Сейдж боится, что не понравится семье Финна, или скажет что-то не то, но Эстер мило улыбалась, когда увидела ее рядом с сыном на пороге их кухне.

– Ужин готов! – сообщает прислуга.

– Мы сегодня не одни, – Элайджа выходит к матери, придерживая за талию возлюбленную. Следом за ними, держась за руки, входят Финн и Сейдж.

– Сейдж, Татия, проходите в наш дом. – хозяйка приветствует гостей.

– Прошу, не стойте на пороге, проходите! – Майкл указывает рукой на стол, приглашая гостей присесть.

Финн пропускает Сейдж вперед, а Элайджа галантно отодвигает стул сперва матери, а потом и своей возлюбленной. Но, только Сейдж вздрагивает садясь за стол, и думает, что откуда незнакомой женщине известно ее имя.

– Финн, она знает мое имя, а мы еще не познакомились, – шепчет Сейдж.

– Она моя мать, и я первым рассказал ей о нас и том, что мы задумали с Элайджей.

Сейдж знакомится с Татьей и Эстер, и пусть ей кажется, что пить чай с чашки, которая дотируется серединой девятнадцатого века абсурдно, но она видит в женщинах нечто простое, что притягивает ее.

– Мать, отец, у нас с братом есть для вас новости, – начинает старший брат, держа руку Сейдж в своей. – В самое ближайшее время мы с братом собираемся обзавестись семьями.

– Мы пришли просить благословления. – обнимает шатенку Элайджа.

Лицо Эстер озаряет счастливая улыбка и она нажимает каблуком на туфель мужа, чтобы тот не вздумал что-то сказать и испортить такой счастливый для их сыновей момент. Но, Майкл и не желает портить такой момент. Он счастлив, и считает, что Финн и Элайджа не только самые старшие, но и могут обдумано принимать решения. Они закончат университет, обзаведутся семьями и будут продолжать семейный бизнес. Он всегда был доволен ими. Вот только вряд ли Финн сможет продолжать семейный бизнес и в случае чего встать на путь крови. Майкл принимает решение о том, что в день свадьбы передаст все нужные документы на управления фирмой Элайджи. Выйдя из-за стола, женщина подходит к сыновьям, целуя обоих в лоб.

– Тепеть у меня будет на две дочери больше, – улыбается Эстер смотря на счастливых девушек.

Мужские руки ложатся на талию, и девушка смеётся. Им чуть больше двадцати. Кто-то что-то проворчит, но они смеются, не думая об окружающих.

Сейдж – лиса, умная хитрая. Сейдж учит его пить текилу. Финн Майклсон смеётся, становится непохожим на обычного, привычного Финна. Он не читает ей лекций, когда она шокирует прохожих. Она прижималась к нему и обнимала его за шею, Сейдж играла, веселилась. Живая, такая живая. Сейдж – его единственная.

Финн, как бы ни противился этой жизни рядом с Сейдж улыбался. Но Сейдж смеялась, Сейдж играла. Сейдж никогда не просила. Всё получалось шуткой, у неё всё получалось так, как она хотела. Финн улыбается, и одевает на нее палец обручальное кольцо с бриллиантом, а Сейдж и Татия планируют общую свадьбу.

Сейдж всегда была шутницей, всегда улыбалась, светилась. Сейдж не казалась ему мёртвой. Она живая, своей манерой громко говорить, активно жестикулируя, вскидывая руки вверх, разводя в стороны. Она живая, своей широкой улыбкой, своим внутренним теплом. Сейдж живая. Она тёплая, яркая, излучающая счастье и заражающая всех.

Но, сейчас Сейдж плачет. Она облачена в черное идя за траурной церемонией. Рядом с ней Финн и ее сердце сжималось при виде Элайджи, который утратил свою возлюбленную. Она вздыхает опираясь на плечо Финна и даже старается не думать о том, что однажды смерть может разлучит ее с Финном. Однажды их вечность может закончится.

Свадьба Финна и Сейдж отменяется, но она не печалится, ведь она любит Финна, и готова быть с ним до конца.

Сейдж отвергает любые правила.

Финн старался придерживаться правил.

Проходит ровно год, и в больничной палате она старается скрыть свои слезы, держа Финна за руку. После смерти родителей Финн уже не видел свет и даже Сейдж не в силах вернуть ему свет. Финн просто уходит в себя, молчит долго, смотрит в одну точку, и глаза у него такие большие-большие, словно напуган, словно чему-то удивлен. Сейдж непременно обнимет его, прижмёт к себе. Финну больно. Она всё понимает. Сейдж боится за него. Сейдж знает на что способна семья Финна лучше, чем он сам. Потому что они её не любили, особенно Никлаус, который даже не пришел в госпиталь к брату . Но Сейдж не увлечение. Она его жизнь, та яркая, что у него никогда не будет.

Нервный срыв, похороны родителей, ссоры с семьей привели его в больничную палату с диагнозом – Сахарный диабет.

" Пожизненные многократные инъекции самое верное наказание для проклятого". – Думает Финн смотря на красные глаза Сейдж.

– Три года, Сейдж, я просто должен сказать тебе сейчас, – вздыхает Майклсон беря ее руку в свою. – Мне жаль, и знаешь, ты свободна. Зачем тебе такой проклятый как я? Я не достоин тебя.

– Ты не проклят, – улыбается Сейдж сжимая его руку в своей. – Я никогда не переставала любить тебя, Финн. Я не хочу, чтобы ты умирал. Я живу без правил Финн, и плевать, что наша свадьба откладывается, хотя... Я, Сейдж, отныне Майклсон, согласна прожить с тобой, Финн Майклсон, всю свою жизнь. В горе и радости, в здравии и болезни. Я Сейдж, отныне Майклсон, приму тебя любым и буду с тобой до конца.

– Я, Финн Майклсон, хочу быть мужем Сейдж потому, что я знаю, что она моя судьба, и только она в силах сохранить мой секрет.

Сейдж улыбается смотря ему в глаза, а Финн доверяет ей секрет и просит не говорить о его страшном диагнозе, и Сейдж молчит.

У неё волосы рыжие, как яркое-яркое солнце. Сейдж – яркая. Сейдж – невыносимая. Сейдж не поддаётся воспитанию. Но Финн смирился, привык ведь она была его источником энергии, и именно она была с ним рядом после выхода их больнице и сперва помогала ему колоть инъекции инсулина, ведь Финн по-прежнему боялся крови. Он привык к рыжим волосам, привык к её привычке пить слишком крепкий чай, привык к её жизнерадостности, веселью. Привык к ней. С ней он становится чуть-чуть живей, нет, не оживает, просто вспоминает, что став диабетиком, он не получил запрет на радость и улыбку. Сейдж заставляет его жить и радоваться жизни. Сейдж – его источник жизни.

Сейдж Майклсон. Теперь уже официально. Она осталась с ним до конца, как и клялась, а Финн счастлив рядом с ней. Клаус в не себя от гнева, думая, что Финн, не согласится передать ему бумаги на управление фирмой отца. Он думает, что Сейдж уговорит его на это. Финн самый старший и теперь семейный бизнес в его руках. Клаус Майклсон получает то, что желает. Клаус Майклсон решил защищаться.

Сейдж не меняется со временем. Лишь набирается мудрости, делает выводы.

Сейдж – источник его жизни. Всегда им будет. Даже если жизнь его существовать не будет. Проживёт за двоих.

– Финн!

Сейдж проходит в кухню, ставя пакеты с продуктами и улыбается. За это время Сейдж привыкла к жизни : " Без сахара. " Она во всем поддерживала мужа, и ради него решилась бороться со своей привычкой пить сладкий чай, и у нее вышло. Еще Сейдж научилась готовить каши, диетическое мясо, салаты. Она привыкла к этой жизни ради мужа.

– Финн! Приготовить на ужин блинчики, без сахара или фруктовый салат?

Муж не отвечает и слыша шум воды она решает поднятья в ванную, думая, что муж ее не услышал.

– Финн! Любимый!

Сейдж стучит в дверь ванной комнаты. Так и не дождавшись ответа она проходит в комнату. Ей тревожно и ее чувства не подвело ее. Сейдж больше не могла себя сдерживать, она с звериным рыком бросилась к лежащему в ванной мужу и с силой прижимая его к себе вытащила из ванны.

– Финн, нет... Я верну тебя! Верну! Верну нашу вечность.

Беда всегда рядом с Майклсонами.

Беда всегда тихо подбирается к этой семье, и уничтожала, все, что им дорого.

Судьба всегда ломала Сейдж, какой бы сильной она не была.

Она не позволит Финну уйти, ведь он обещал ей вечность вместе. Женщина усаживает мужа к стене ванной.

« Я верну нашу вечность, Финн, верну. Обязательно верну. » – прохрипит Сейдж, вбегая в их их спальню.

Она вернётся. Она разбрасывает вещи в поисках лекарств мужа, и находит их. Ее руки дрожат, когда она набирает нужную дозу. И вернёт их вечность. Но, Сейдж словно вдыхает запах беды, когда прозрачная капля инсулина падает ей на руку. За два года болезни мужа она точно знала,какой запах у лекарства мужа.

– Не то!

Сейдж бросает в стену шприц-ручку.

Она вернет их вечность. Она поклялась.

Сейдж бежит в кухню, спотыкается, пытаясь действовать быстро. Хлопок дверью холодильника, и Сейдж достает лекарства, грек ампулу в своих руках.

« Теперь то », – думает Сейдж, бежа в ванную.

Потому что вечность не имеет конца.

Она вернёт.

Потому что Финн ещё не пожил, не увидел всё.

Она вернёт.

Потому что она источник жизни, его источник.

Сейдж вздыхает, коля нужную дозу лекарства в руку мужа. Она прощупывает его пульс. Она только желает верить в то, что все это сон. Ей холодно. Ей больно.

Сейдж прижимает к себе мужа, кладет свою голову на его мокрую грудь.

Без него – не жизнь, без него – лишь жалкое подобие.

Сердце Финна стучит и Сейдж улавливает слабые удары сердца, а значит он живой.

Диагназ Финна Майклсона – Живой.

Диагноз Сейдж Майклсон – Финн и любовь к нему.

Она вернула их вечность. Она поклялась. Она вернула его к жизни, потому что Сейдж – источник его жизни. Всегда им будет. Даже если жизнь его существовать не будет. Проживёт за двоих. Будет бороться за двоих. До конца.

Финн такой же как Сейдж – одинокий.

Сейдж – лиса. Хитрая, умная, выживающая. И она выживет. И возвращает Финна. Сейдж точно знает, кто мог так подло подменить инсулин Финна, и именно поэтому она поднимается по лестнице главного офиса Майклснов. Она никогда не ждет лифт.Сейдж Майклсон всегда поднимается сама. В ее руках только одна папка, но женщина уверенно входит на этаж, где находился кабинет управляющего фирмой. Сейчас она не слушает крики напуганной секретарше, которая следует за Сейдж и выкрикивает, что Мистер Майклсон очень занят. Сейдж плевать. Сейдж отталкивает девушку. Сейдж устала жить в страхе. Сейдж сильная. Сейдж выдержит.

– Четырнадцать процентов, – объясняет, стоящий у доски менеджер.

– Семнадцать, можно получить семнадцать процентов, и я знаю, как сделать это, – Клаус отрывает взгляд от бумаг, и смотрит на мужчину в костюме. – Если завтра вы не скажите мне, как получить семнадцать процентов, то окажитесь на улице!

Сейдж решила пойти по этому пути, и она пройдет до конца. Она вздыхает полной грудью, когда открывает дверь кабинета. Она будет сражаться до последнего слова.

– Ах, ты подлый ублюдок! – кричит женщина, врываясь в кабинет.

– Прости Мистер Майклсон, я говорила, что вы заняты, – оправдывается секретарша.

– Поверить не могу, что Финн мертв, – ухмыляется Клаус и забрасывает свои ноги на стол. – Все свободны!

Сотрудники компании напуганы, все толпятся у выхода, задевают стоящую Сейдж, но видимо ей наплевать. Она молчит, а говорит Клаус, когда в кабинете остается только он, Сейдж и охрана.

– Это и привело тебя ко мне, я организую все, любовь моя, – ухмыляется тот, видя, что его ухмылка раздражает ее. – Ничего страшного. Он был лишь помехой.

– Он был твоим братом, следи за словами, – кричит Сейдж, подходя к столу.

– Ладно, давай произнесем молитву о Финне, который проспал больше чем жил в свое удовольствие. Он был влюбленным дураком, так для него лучше, – и Клаус говорит, то что думает.

– Ты бы так же сказал обо мне, если бы Хоуп погибла? Элайджа, Ребекка, Фрея, Коул? – ее кулаки стучат по столу.

– Заткнись! – не уступая, Сейдж выкрикивает Клаус, приподнимаясь и смотря ей в глаза.

– Ты не знаешь, что такое семья. Ты разрушил нашу! – кричит рыжеволосая женщина. – Он твой брат и ты так поступил с ним! Ублюдок!

– Время научило верить только себе, любовь моя. Лучше быть параноиком, чем с ножом в спине, – заявляет мужчина и щелкает пальцами, чтобы охрана скрутила и вывела Сейдж из офиса. – Я хотел иметь семью, но я не был нужен нашей.

– Отойдите! – ее руки собраны в кулаки, когда к ней приближается охрана.

Сейдж всегда расправлялась с мужчинами. Это для нее не проблема. Пусть она и не на ринге, не в бойцовских перчатках, но она будет сражаться. Несколько точных ударов. Сбитые в кровь кулаки и охрана Клауса повержена. Один охранник на полу, и Сейдж выбила из его рук оружие. Другой прижат к столу, и она приставляет к его виску пистолет. Клаус спокоен, а Сейдж будет сражаться за Финна до конца.

– Опусти пистолет, – спокойно реагирует Клаус.

– Нет! – проглатывая ком шепчет Сейдж, и ее тон становится более уверенным. – Теперь говорить буду я, а ты будешь слушать. Гори а Аду! Сгори заживо!

– Я все равно там не окажусь, как бы мои враги не мечтали об этом, – хмыкает Клаус скрещивая свои руки на груди.

– С Финна хватит боли! Хватит ему страдать из-за вас! Хватит! – кричит Сейдж, а ее руки сжаты на курке, и она направляет оружие на грудь Клауса, а другой бросает в стену стоящую вазу. – Он твой брат!

– Спокойнее, я только завершил ремонт! Я признаю свои ошибки, а Финн был помехой, – повторяет Клаус настаивая на своей правде. – Он не подписал бы документы на мое имя, в отличие от остальных членов семьи.

– Ему не нужно было все это, Клаус! Деньги не дают счастье и любви. Да, за деньги можно купить любого, но не счастье! Финну было наплевать на деньги, он хотел счастье рядом со мной! – Сейдж бросает папку к ногам Клауса.

Правда Сейдж отличается от правды Клауса. Майклсон опускается, чтобы поднять папку, и открыв ее он видит число и подпись старшего брата. Финн подписал эти документы несколько дней назад, а Клаус приговорил его к смерти, и теперь он понимает это.

Правда Клауса отличает от правды Сейдж. Мио сделал из него эгоиста, и не грешен, как и любой. Враги желали ему смерти, но он жив. Клаус ошибается и бывает не прав. Его руки в крови. Он стал таким, и сожалеть уже поздно.

– Стреляй! Ты желаешь моей смерти, потому что мои руки в крови, – Клаус разводит руками в стороны, пожимает плечами.

– У меня чистая совесть, Клаус, а ты приказал подменить инсулин Финна. Он мог захлебнуться в ванной! Я спасла его! Финн жив! Финн и я уезжаем и никогда не вернемся в Новый Орлеан. Настанет такой день, когда вся твоя семья отвернется от тебя. Ты останешься один. Останешься гнить в одиночестве. Всегда и навсегда!

Слов уже не надо. Они лишние и Сейдж уже сказала все. Она высказала все, и уходит. Уходит, отпустив охранника и бросив оружие на пол. Уходит, зная, что она сказала правду, пусть Клаус Майклсон ее и не услышал. Уходит, зная, что сражались и одержала победу в своем последнем бою. Она одержала победу даже не ступая на ринг, и не одевая перчатки. В своем последнем бою Сейдж одержала победу.

Кажется, её лицо на миг отражает печаль, когда она хлопает входной дверью, входит в их дом и пытается спрятать сбитые в кровь костяшки рук, Финн нетерпеливо бежит к ней, заключает в свои объятья, зарывается в её, полыхающие огнем на солнце, волосы.

– Я люблю тебя, – она утыкается носом в грудь Майклсона и тихо всхлипывает, тщательно делая вид, что смеется.

– Где ты была? Ты не отвечала на мои звонки. Я позвонил Ребекки и Элайджи. Я волновался, Сейдж, и что с твоими руками? – спрашивает Финн смотря на сбитые в кровь костяшки рук.

Они вместе – это так похоже на Рай.

– Даже если мы в преддвериях Ада – оно того стоит, – шепчет рыжеволосая женщина. – Я была у Клауса Финн, отдала ему документы, и пусть он сгорит в Аду! Пусть горит в Аду, если он пытался убить родного брата. Мы уедим, если ты любишь меня.

– Молчи. Любой Ад покажется Раем, пока ты рядом. Просто не отпускаю мою руку, – улыбается ей Финн.

– Не буду, – несколько рваных вдохов, они будто стараются пропитаться друг другом, запомнить аромата.

Знал бы Финн, как сейчас волновалась Сейдж наблюдая, за мужем сквозь стекло окна гостиной, который складывает их вещи в багажник.

Хлопнула входная дверь в гостиную, и Сейдж задержала дыхание, на мгновение закрыла глаза и обернулась к вошедшем в комнату.

– Что? – хмурится Сейдж при виде сестер и брата своего мужа.

– Мы знаем всю правду о подмене инсулина и то, что ты сделала для нашего брата, и о том, что ты ходила к Клаусу сегодня, – Фрея медленно вышла вперед и обняла женщину. – Мы пришли попрощаться. Спасибо тебе за нашего брата, Сейдж.

– Ник ещё тот подлый ублюдок, – проговаривает стоящая в дверном проеме Ребекка.

– Но, ты все еще продолжаешь его любить и сражаться за него, Ребекка, – кивает головой Сейдж. – Я не осуждаю тебя. Он твой брат, и ты всегда будешь любить его.

– Не верю в то, что он мог так поступить, – вздыхает Элайджа поправляя галстук.

– Все готово. Мы можем ехать, – Финн осматривает каждого стоящего в комнате.

– Брат, – Фрея улыбается, когда идет к нему на встречу, чтобы обнять.

– Фрея, обещай мне, стать парфюмером, как ты того и желала, – шепчет тот, обнимая сестру.

– А ты заботься о себе, обещаешь? Я так волновалась, – сдерживая слезы говорит старшая Майклсон.

– Я буду присматривать за ним, – одобрительно кивает Сейдж в сторону Фреи.

– Я буду скучать по твоим нудным лекциям, о том, как нужно вести себя на свидание с парнями, – Ребекка отстурает от двери, стряхивает слезу и тянет свои руки, чтобы обнять брата.

– Ты всегда можешь позвонить мне, и я выслушаю то, что все мужики козлы, – улыбается Финн обнимая Ребекку.

– Я не допущу краха нашей семьи, Финн, даю тебе свое слова, – Элайджа протягивает брату свою руки, и Финн отвечает на рукопожатия.

– Всегда и навечно, – твердо и уверенно произносит Элайджа.

– Всегда и навечно. Пока вечность не закончится, – добавляет Фрея.

В глазах Сейдж отразилось счастье, полное и бесповоротное. Его семья пришла, чтобы попрощаться. Она боролась за это. Она боролась за их двоих. Она сильная. Только она заставила Финна поверить в счастье и вернула его к жизни. Сейдж сумела это сделать, ведь она никогда не следовала правилам, и уже в машине Финн прижал ее к себе и коротко выдохнул :

– Я думал, что был мертв все это время.

– Глупый, ты жил все это время, и ты будешь жить Финн, потому что наша любовь сильнее всего. У нас есть только одна жить, и мы будем жить, так, как хотим мы. Всегда и навечно. Вместе.

Их мечты сбылись. Они были свободны. Они живы. Они счастливы. Они любят друг друга. И вместе. И начинается их новая жизнь, в которой не будет смертей и слез.

И теперь у них была была вечность на двоих. Вечность, которая не имеет конца.

Их вечность.

Комментарий к Глава XXXVIII. История шестая. Без правил. ( Финн и Сейдж. ) Надеюсь, вы оцените мои старания) Финн диабетик – это я добавила от себя, а точнее с себя. Да, я долго не решалась и боялась. Знаете, я долго думала, когда писала эту историю, и поняла, что Финн диабетик нужен был для этой истории и было нужно, чтобы эту историю прочитали и поняли, что несмотря на диагноз нужно жить и радоваться, улыбаться.

Жду ваших отзывов! Ваше мнение очень важно для меня! Особенно сейчас!

Фото и гифки: https://vk.com/doc175419535_437610373 https://vk.com/doc175419535_437610374

https://vk.com/doc175419535_437610497 https://vk.com/doc175419535_437610499 https://vk.com/doc175419535_437610501 https://vk.com/doc175419535_437610504

Песня : https://www.youtube.com/watch?v=MX84I0dv-wg

========== Глава XXXIX. Часть I. Проклятые. ==========

Вы готовы?

Готовы, услышать историю о том, как пала самая могущественная семья.

Черный. Черный цвет к лицу Ребекки Майклсон, но этот цвет ассоциируется с болью утраты, всех тех, кого она любила. На ней строгое черное платье, из украшений только серьги, растрепанные белокурые локоны и весь мир для нее окрашен в черное. Она опирается о перила, с презрением и ненавистью смотрит на столпившихся у крыльца особняка журналистов.

– Миссис Майклсон, смерть Элайджи связана с тем, что убили крупного члена сената в Вашингтоне?

– В Никлауса стреляли из-за проблем в бизнесе? Как его состояние?

– Вы считаете своего брата убийцей?

– Финна не спасли лучшие доктора города. Вы считаете, что в этом замешены конкуренты? Докторов подкупили конкуренты желавшие мести Клаусу?

– Автокатастрофа в которой погиб Коул тоже месть конкурентов, которые решили сами вершить суд?

– Как вы оправдываете самоубийство вашей сестры?

– Что вы теперь планируете предпринять, учитывая, что вся ваша семья мертва?

– Вы планируете продать бизнес отца?

Она не слушает. Ей плевать на все их вопросы и она просто закрывает лицо руками. Ей нужно идти вперед, а она даже шага не может сделать. На сердце буря, и Ребекка желает, чтобы эта буря обрушилась на всех тех, кто сейчас смотрит на нее. Безумие одолела ее разум. Она не знает, что будет дальше и ей не хочется узнать. Ребекка опускает голову, чтобы ее слез никто не видел. Слезы стервы Ребекки Майклсон скорее воображение, чем реальность. В реальности стервы не плачут. Ребекку слепят фотовспышки, все ее раздражает, и если бы она могла, то набросилась бы на этих журналистов. Набросилась и похоронила бы по кускам. Ребекка подавлена и все, что может : Закрывать свое лицо руками и делать неуверенные шаги вперед. Ей кажется, что она на краю обрыва, она во всех этих чувствах, сгорела заживо во всем этом и испепелила чувства. Ничего не чувствовать кажется Ребекки не мифом, а реальностью. Она оборачивает свою голову и видит в толпе Марселя. В его глазах она ищет спасения и находит. Марсель спасет ее, всегда будет спасать. Он не может смотреть на ее слезы, и точно знает, что Ребекка чувствует себя брошенной. Марсель Жерард точно знает, какого быть брошенным.

– Отойдите!

Марсель отталкивает журналистов пробираясь к Ребекки. Ему важно держать ее руку в своей и знать, что она в безопасности. Жерард держит ее за руку и ведет вперед заслоняя ее своим телом от всех. Защитить от всего мира. В его зрачках отражается ненависть и готовность напасть на любого, кто дотронится до нее. Рукой Марсель прижимает ее к себе, а другая рука вытянута вперед. Если ее крылья сломаны, он отдаст ей свои, до тех пор, пока она не сможет расправить свои.

– Отойдите!

Марсель Жерард разорвет любого, кто причинит ей боль. Он поклялся, что не позволит никому причинить боль. Она щурится от вспышки камер, а тот отталкивает назойливых журналистов от Ребекки. Они держаться за руки и Марсель защитит ее от всего мира, и не позволит, чтобы ей причинили боль.

Ребекка прекрасна даже будучи сломленной, слабой, с заплаканными глазами, облаченной в черное. Марсель Жерард видит ее красоту в лучах солнца. Марсель всегда видел ее красоту.

– Я буду там с тобой.

Обещает Марсель, нехотя отпуская ее руку и усаживая ее на сиденье автомобиля, закрывая дверь. Жерард садиться на место водителя, и нажимает на педаль газа. Он спасет ее от всего мира.

Кто-то боится смерти, но тому, кто уже мертв, все равно? Кто-то боится одиночества, но тому, кто был один бояться нечего.

А как насчет того, чьи руки погрязли в крови? Монстр боится? Такому монстру есть чего боятся?

Ответ: Нет. Такой ничего не боится – нечего терять.

Впереди их полоска дороги и указатель, что до Нового Орлеана остается несколько сотен километров.

Элайджи Майклсону нечего терять.

Кетрин Пирс нечего терять.

Они уже потеря все, кроме самих себя и ребенка, спасти которого все еще надеется Элайджа, а Кетрин предпочитала выживать, и сейчас выживание волнует ее больше перспективы материнства.

У нее мертвое сердце, но вот почему Элайджа так не думает.

Элайджа думает, что все это ее маска, за которой она прячет свою истинную натуру.

– Все хорошо, Катерина, тебя не тошнит? Сбавить скорость? – заботливо интересуется тот. – Теперь я понимаю, почему ты вела себя так последнее время.

– Если тебе сказали о моей беременности, то скажу, что я знала, и сейчас мне все равно, – отвечает брюнетка наматывая локон шоколадных на средний палец. – Я знала еще с того вечера в ресторане.

– Ты знала и пошла на риск, – понимает Элайджа и хватает ее за руку. – Ты рисунка нашим ребенком! Я бы никогда не позволил этому случится! Никогда!

– Я рискнула ради своей свободы, так, что знай, что мне наплевать, – ухмыляется Кетрин.

– Это не моя Катерина! Это говорит не моя Катерина! – кричит Элайджа, и его нога нажимает на педаль тормоза.

Она, пыталась понять того, кто не ждал ее понимания. Машину заносит на обочину и Кетрин закрывает глаза, ощущая, что ее прижало к сиденью.

Элайджа хлопает дверью опускает голову и уходит в сторону леса.

Кетрин знает, что такое, когда кажется, что не заслуживаешь такого отношения, но получаешь. Элайджа не заслужил такого отношения, но сейчас она нанесла ему удар в спину. Элайджа получил удар в спину от той, кому отдал свое сердце. Ей казалось, ему хочется просто быть понятым, быть любимым.

Но он кричит во все горло, чтобы хоть кто-то его услышал, пока не понял, что это бесполезно. И этого удара от любимой, никогда не забудет. И не простит.

Она просто слишком испорчена чтобы понять, что такое любить,– срывая голос думает Элайджа.

Так твердил ему каждый, и теперь Элайджа думает, что его брат был прав : Она эгоистична и убьет любого, чтобы выжить. Так твердили ему все, кроме этой эгоистичной особы, которая полагает, что он смог сорвать с нее маску и добраться до ее души. Элайджа думает, что ей не нужно верить и он вовсе не спасал ее, а Кетрин играла роль Катерины ради того, чтобы выжить. Она вновь убила его ударив правдой. Он не знает лишь, что уже давно вернул Катерину, и только рядом с ним она чувствовала себя нужной. Майклсон не беззащитная или, в крайнем случае, не показывает себя такой. Она сумеет убить любого, но рядом с Элайджей ей не нужно убивать. Рядом с Элайджей она чувствует себя любимой, нужной и защищённой.

Они не понимают друг друга, как думает Элайджа, ведь он ставил семью превыше всего, а она призналась, что ей было наплевать на самое ценное, что у них есть – их ребенка.

Кетрин жесткой хваткой останавливает его от падения в овраг . Ухмыляясь, своей улыбочкой и смотрит в глаза.

– Давай, что ты сделаешь? Ты не убьешь меня, – ядовито, сквозь зубы, шипит Кетрин и сильнее сжимает, свою руку на его плече. – Но, правду ты услышать, Элайджа. Я не родилась злой, жизнь сделала меня такой. Я не знала, что такое слёзы, когда жила там. Словно всегда была весна и лето. Я была маминой любимицей и папиной принцессой. Твой брат приказал убить мою семью, просто, чтобы отомстить за не подписанный контракт. Просто, чтобы отомстить. Я была слишком молода, когда потеряла всех, о ком заботилась, и кто заботился обо мне. Клаус добился того, что заполучил бизнес моего отца. У меня нет семьи, которая бы присматривала за мной, и неудивительно , что мне плевать на всех, Элайджа. Мне плевать. Я всегда выживала. Мне плевать на всех Элайджа, кроме себя. Я всегда мечтала освободиться и в любом случае, пошла бы на все ради свободы. Но, когда я отбивалась от охраны, несколько секунд я думала, что вот она свобода о которой я так мечтала, и ради этой свободы я могла пожертвовать всем. Если бы хотела, то завершила бы это. Одно расстройство желудка и все это могло бы стать историей. В другом случае я бы так и поступила. Но, я поняла кое что по важнее. Я поняла, что защищаю не только себя. Может быть потому что мои родители любили меня и всегда сражались за меня. Может быть потому что я люблю тебя и нашего ребенка больше чем жизнь и свободу. Я не сделала то, что задумала. Я решила, что никогда не дам его в обиду. Я не дам в обиду нашего ребенка, как и ты, верно?

– Верно. Наш ребенок – это все, что у нас осталось.

Он помнит каждый ее жест. Как она обернула его к себе и дотронулась до лица. Он смотрел на нее опустив взгляд верил в то, что она говорит это искренне и в ее сердце есть чувства к нему. Она хранит свою главную тайну под сердцем и готова сражаться, как и Элайджа. Они будут сражаться за своего ребенка.

– Просто напомню, что нам нужно вернуться в Новый Орлеан. Вместе разберемся со всем. Вместе.

В этом баре музыка орет и от вездесущей толпы людей пространство кажется таким узким, что Давине хочется убежать. Кол ставит на столик бокалы с соком и улыбается ей.

Парень перед ней обеспокоенно смотрит в ее знакомые глаза, такие глубокие, а Давина берет в руки бокал и смотрит на Кола, который попробует произнести что-то вроде: Мне жаль, Давина, что я втянул тебя во все это. Только слова не идут, где-то комом в горле и губы словно онемели, а ведь ему столько надо ей сказать, и Давина знает это.

– Элайджа и Кетрин убили двух боссов, и теперь мы возвращаемся в Новый Орлеан, чтобы вновь сбегать.

– Клаус сказал вернуться, как можно скорее. Мы подождем Фрею, Ребекку и Хоуп, и уедим.

– Уедим...

– Давина, я не хотел, чтобы ты проходила через все это из-за меня. Моей семьи. Просто меня.

– Я верю тебе, Кол, потому что люблю.

Ради того, кого любишь, можно пойти на все. Давина это знает, как никто другой – всякий раз готова рискнуть ради любви, и всякий раз платится за это. Она уже расплачивается за свой выбор. Давина выбрала любовь, и даже умерла, по официальным данным. Давина любит Кола и готова ради него на все.

И вот сейчас он перед ней. Они сидят в ночной забегаловке и сжимает в руках нож отца. Она снова чувствует его пальцы на своих руках, и готова быть с ним даже если умрет. Она готова поддерживать его, а больше Колу и ничего не нужно.

– Кол, послушай меня, прошу. Сейчас в твоих руках нож – это доверие, и только тебе решать : Защищать этим ножом или пронзить сердце.

– Меня уже предавали, и теперь я не знаю, кому доверять.

– Тому, кто доверился тебе. Семье. Мне Кол, потому что мне не страшно.

Все происходит моментально, и Кол целует ее, пока она здесь, рядом с ним.

Блондинка видит поцелуй брата и брюнетки. Это заставляет Ребекку хихикать, вспоминая то, как она ругалась с младшим братом, запускала с в него свои каблуки, то, как она с Коулом сбегала в ночной клуб. Он ее брат, несмотря ни на что Ребекка желает ему счастья.

– Правда, мой брат красавиц? – руки Ребекки ложатся на плечи брата. – Ты был так занят, что не заказал мне кофе.

– Ты еще хуже Ника, Ребекка, – смеется парень.

– Здравствуйте, я Давина, – улыбается Ребекки брюнетка, поправляя рукава куртки. – Вы сестра Кола, Ребекка? Рада познакомиться. Я заказала кофе и еды.

– После всех твоих приключений, братец, ты обязан жениться на этой милой и очаровательной девушки, которая уж точно не позволит тебе шляться по клубам и слизывать текилу с декольте танцовщиц, – Ребекка отходит от брата и садится рядом с Давиной.

– С откуда ты слизывал текилу, Кол? – хмурится Клер вставая из-за стола.

– Поговорим позже, дорогая, – Кол встает и берет Давину за руку. – Нужно ехать.

– Да, Фрея и Хоуп в машине, наверное заждались нас, – вздыхает Майклсон. – Ник обещал, что все будет хорошо.