Текст книги "Зимняя сказка, или Новый год у мамы (СИ)"
Автор книги: Каталина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
Глава 12
Спешно выбегаю в холл ресторана. Там одиноко стоит мой недавний провожатый. Судя по еле заметной улыбке, он прекрасно осведомлён, о только что устроенном нами со Стасом концерте.
– Где мой пуховик? – грубо требую я.
Администратор, словно по волшебству, достаёт вещь из-за спины и протягивает мне, старательно отводя смеющиеся глаза. Даже не поблагодарив, на ходу натягиваю пуховик и пулей вылетаю на улицу. Ноги моей больше здесь не будет. Застегнув молнию, лезу в сумку за телефоном. Надо позвонить продажному Шурику и дать звездюлей. Сволочь, так подставил меня. Набираю номер и около двух минут слушаю гудки. Испугался гад. Ну-ну, придёт ещё час расплаты.
Подхожу к ближайшей остановке и высматриваю нужную мне маршрутку. Как неожиданно возле меня останавливается серебристый Мерседес. Сильнее обхватываю сумку, чтобы в случае нападения дать ей отпор, так как на остановке больше нет никого. Опускается стекло у водительского сидения, и оттуда высовывается миленькое личико Вики.
– Привет, – радостно улыбается она мне, – с праздниками!
Тут она вжимается в кресло, и я вижу также улыбающегося Витю, который машет мне.
– Садись, – говорит он, кивая назад, – мы подвезём тебя.
Немного подумав, соглашаюсь на предложение. Конечно, они скрывали от меня похождения Лёхи, но уж больно не хочется стоять в ожидании транспорта энное количество времени.
Запрыгиваю на тёплое сиденье, машина газует с места.
– Ты чего делаешь в этом районе? – спрашивает Вика, вполоборота поворачиваясь ко мне.
– С человек одним встречалась, – уклончиво отвечаю я, и тут же следом сама задаю тот же самый вопрос.
– У меня же здесь родители живут, – напоминает девушка, – вот мы ездили поздравить их.
Я чуть не спрашиваю, как они встретили Новый год, но вовремя прикусываю язык. Зачем мне слышать про их веселье без меня. Видимо, по этой ж самой причине они сами ничего не говорят, а лишь значительно переглядываются.
– Ань, – несмело начинает Виктор после кивка жены, – раз ты в городе, может встретимся где-нибудь, посидим, отметим.
Я удивлённо открываю рот. Они что хотят, чтобы я смотрела на счастливых Ирину и Лёху. Совсем ненормальные.
Верно оценив мою реакцию, Вика быстро добавляет:
– Будем только мы с Витей и Стёпа. Ну и ты, если хочешь.
– Я подумаю, – говорю я лишь бы отвязаться.
– Ты думай, только не очень долго, – вставляет Виктор, – мы сегодня собрались в какое-то, по словам Стёпы, крутое заведение. Давай с нами.
Я неоднозначно пожимаю плечами.
Вика тяжело выдыхает и вновь обращается ко мне:
– Я понимаю, что ты на нас обиделась. И правильно сделала. Мы некрасиво поступили, – она смущенно поглядывает на меня, – прости нас, пожалуйста, нужно было сразу тебе всё рассказать.
– И в качестве извинения мы зовём тебя в клуб, – смотрит на меня Витя в зеркало заднего вида.
– Не клуб это, а ресторан, – исправляет его невеста.
– А мне показалось, что Стёпа говорил о клубе, и что там выступать кто-то будет, – спорит он.
– Ладно. Неважно, – недовольно кривит губы Вика и снова переводит взгляд на меня, – ну что, пойдёшь?
Я немного думаю и решаюсь. В конце концов, почему бы и нет. Отвлекусь от Стаса. Может даже с кем-то и познакомлюсь.
– Я согласна, – киваю девушке.
Она мило улыбается и говорит, во сколько мне быть готовой.
Поболтав ещё минут пять о различных мелочах, они высаживают меня около моего дома. Я чувствую голод. Надо было сначала поесть в ресторане, а потом разбираться. Скрипя зубами, иду в универмаг.
Придя домой, переодеваюсь в домашнее и начинаю жарить котлеты.
Вскоре звонит счастливая мама и рассказывает, как они хорошо погуляли на лыжах в лесу вместе с Николаем Петровичем. Только вот под конец добавляет не очень радостным голосом, что вся деревня знает об её… дружбе (она это слово употребила) с соседом.
– А откуда они узнали? – спрашиваю я, мешая варящиеся на плите рожки. Не Левитины же ездили по деревне и орали, что мама целовалась с соседом. И точно не Завьяловы. Им вообще всё равно, что происходит у местных.
– Оказывается, в новогоднюю ночь к нам Вера с Галей приходили. А дверь им открыл Николай и сказал, что я сплю, а ты на площади.
Всё понятно. И эти сплетницы сделали определенные выводы и начали трепать всем подряд.
– Ну и ладно. Ты что этому не рада? Всё равно когда-нибудь всплывёт, – спокойно произношу я, пробуя воду на соль.
– В общем рада, – неуверенно говорит мама, – просто у нас люди такие, что всё неправильно понимают. Я слышала сегодня в магазине, как Валя с Зиной шептались, очень громко при чём шептались, что мы теперь вместе с Николаем пьём. Кто-то видел, что я вытворяла в ту ночь.
Мамин голос совсем скисает под конец. Н-да, мама так берёжёт свою репутацию, и тут такое пятно. Кое-как пытаюсь успокоить её, велю не обращать внимание на всякие пересуды. Она счастлива, и это главное.
Пообедав, сижу у телевизора и щёлкаю с одного канала на другой. Повсюду они и те же, преимущественно советские, фильмы. Никак не могу выбрать между Бриллиантовой рукой и Одним дома.
В шесть вечера начинаю собираться в то ли клуб, то ли ресторан. Из-за того, что не знаю конкретного места, мечусь между разной одеждой. Что же надеть? Классическое платье или короткую юбку? Джинсы или брюки? В итоге выбираю красное обтягивающее платье с квадратным декольте длиной чуть выше колен. Благо, молния застёгивается до конца, а бока я, стыдно признаться, упрятываю трусами-утяжками. Да, да, в моём гардеробе не только вязанные трусы и стринги имеются. Решаю сразу после праздников на диету сесть. А пока можно и расслабиться. Волосы просто расчёсываю. Они у меня так и остались выпрямленными. А вот макияж приходиться обновить и усилить. Наношу ещё один слой туши, на веки светло-серые тени, переходящие в тёмные. Нижнее веко подчёркиваю чёрным карандашом и растушевываю его. На скуля немного румян. И в завершение матовая помада в тон к платью. Жаль сумки подходящей нет. Поэтому беру лишь телефон, ключи и кошелёк.
В семь часов раздаётся звонок в дверь. Иду открывать и на пороге вижу Стёпу с букетом красных роз. Он восхищённо осматривает меня с головы до ног, по-мальчишески присвистывает и вручает букет.
– Ты просто конфетка сегодня, – улыбается он во все свои ослепительные тридцать два зуба.
– Спасибо, – почему-то смущаюсь я и отвожу глаза.
А потом, вспомнив, добавляю:
– Заходи, чего мы на входе стоим. Я сейчас букет поставлю и выйду.
Он довольно кивает, не сводя с меня карих глаз.
Я быстро ретируюсь из коридора, пытаясь привести себя в порядок. Какая-то странная реакция на давно знакомого мне мужчину. Почти друга. Хоть мы с ним один на один никогда не оставались и даже не общались, он был лучшим другом Лёхи, и я считала Стёпу и своими приятелем также. И он никогда не бросал на меня таких пронизывающих взглядов. Более того, он почти не обращал на меня никакого внимания. И тут совесть услужливо напоминает, что я лгу. Точно. В прошлый день рождения Стёпы случилось довольно-таки странное событие. Мы, как всегда, веселились в его огромной квартире. Хоть Стёпа из нас всех отличается наибольшим финансовым благосостоянием, крупные праздники он предпочитает отмечать у себя дома. Обычно трезвый Громов (это фамилия Стёпы) в тот вечер сильно напился и стал подначивать Лёху. Задавал ему провокационные вопросы, напоминал при мне о бывших пассиях и где, мой тогда ещё парень, с ними зажигал, а под конец во время нашего с Лёшей танца полез к нему драться. А после того, как их разняли, Стёпа так ненавидяще на меня взглянул, что я сразу ушла домой. Ещё около полугода мы с ним старались не пересекаться. И лишь на день рождения Лёши вновь собрались все вместе в клубе. Помимо нашей шестёрки, там присутствовала уйма народу. Сам Громов был с новой девушкой, которая не сводила с него своих влюблённых глаз. Стёпа вежливо со мной поздоровался и легко поцеловал в щёчку. Вроде бы инцидент был исчерпан. И я вновь превратилась в невидимую для Стёпы невесту лучшего друга.
И вот сейчас он весь такой из себя подарил мне букет и даже присвистнул. Переведя наконец дыхание и поставив букет в вазу на кухне, я снова выхожу к Громову. Он стоит, облокотившись спиной на входную дверь и скрестив руки. И вновь радостно улыбается при моём появлении. Даже в уголках глаз собираётся мелкие морщинки. А он красивый, впервые обращаю внимание на его внешность. Высокий, широкоплечий с узкими бёдрами шатен с миндалевидными карими глазами. Но самое притягательное в нём – это улыбка: широкая, яркая, белозубая и искренняя. Теперь ясно, почему около него постоянно вьются девушки.
– Я так рад тебя видеть, – говорит он, помогая мне надеть пуховик, – думал, что ты все праздники в деревне своей пробудешь. А тут Витька меня такой новостью огорошил. Пришлось срочно стричься и бриться. Чтобы ты не испугалась моего обросшего вида.
– Я бы вряд ли испугалась, – произношу, обувая сапоги, опять же с его помощью. Громов галантно позволяет опираться на его руку, – у мамы сосед тоже не бритый.
– Леший который? – спрашивает Стёпа.
Я от удивления перестаю застёгивать молнию на левом сапоге.
– Откуда ты знаешь? – спрашиваю я.
– Видел твой Инстаграм, – не скрывает Громов, – как, кстати, подарок от мамы?
Ехидно подтрунивает он. В то время как глаза светятся искренним весельем. Я не выдерживаю и начинаю хохотать. Он присоединяется ко мне.
– В пору, – вытираю выступившие слёзы, – такое же хочешь? Или на моё желаешь взглянуть?
Предлагаю, сама не знаю что. От последнего вопроса карие глаза округляются. Я поздно прикусываю свой длинный язычок. Стёпа, кажется, понимает, что я сморозила глупость, сама не желая того, и вместо того, чтобы замять эту тему, коварно ухмыляется.
– Я согласен на оба варианта, – произносит он низким голосом, – можем даже одновременно продемонстрировать бельё друг другу.
Я невольно окидываю глазами его мужественную фигуру и представляю без одежды. И мгновенно предательски краснею. Отвожу глаза, чтобы он не мог прочесть мои мысли, но, кажется, уже поздно. Вон как зрачки расширяются, даже карий цвет не виден. Сплошная чернота.
Справившись, наконец, с молнией, я собираюсь выйти. Что сделать крайне нелегко из-за статного субъекта, перегородившего весь проём.
– Я всё. Пойдём, – предлагаю я удалиться из этого тесного для нас двоих коридора, при этом старательно избегаю смотреть ему в глаза.
Губы Громова растягиваются в чувственной улыбке. Теперь я не могу оторваться от его рта.
– Ну пойдём, – говорит он и распахивает дверь, приглашая меня выйти первой.
Что я и делаю. Только вот слишком сложно протиснуться в узкий проём, не касаясь Стёпы. Приходится маневрировать боком. И всё равно я скольжу пуховиком по его кожанке и чувствую свежее дыхание на своём лице. Теперь я просто горю.
Стёпа выходит следом, отходя от двери. Я пытаюсь закрыть замок, но с трудом могу попасть в него ключом. Вот тебе и отвлеклась от Стаса. На Стёпу.
С трудом закрыв дверь, поворачиваюсь к Громову. Он нажимает на кнопку вызова лифта. Ещё несколько минут с ним наедине в тесной кабине я не перенесу. И я срываюсь вниз по лестнице, крича приятелю, что так быстрее. В итоге он уже курит на улице, а я только выхожу из подъезда.
– Ну как? Размялась немного перед клубом? – иронизирует он, впиваясь в мои глаза.
– Так мы всё-таки в клуб идём? – перевожу разговор на нейтральную тему, – А то Вика с Витей толком не смогли объяснить мне, в какое место ты нас повезёшь.
Стёпа быстро поджимает губы, а потом снова улыбаясь, говорит:
– Да они вообще бестолковые. Всё напутали. Сегодня мы идём в клуб, а завтра в ресторан. Ты, кстати, с нами.
Я собираюсь возразить, но Громов вскидывает предупреждающе руку:
– Никакие отговорки не принимаются. Ты идёшь и точка.
Я приятно удивлена таким напором, поэтому молча киваю в знак согласия. После того, как Стёпа докуривает, мы направляемся к его Нисану. Мужчина галантно открывает дверь передо мной. Оказывается, я сегодня на переднем сиденье еду. Приятно.
На заднем о чём-то спорит сладкая парочка. Увидев нас, они разом замолкают.
Через двадцать минут мы паркуемся на стоянке клуба «Ибица», одного из самых модных клубов города. И дорогих.
– Вау, – ошеломленно выдыхает тусовщица Вика, – я так давно сюда хотела попасть. Спасибо тебе, Стёпочка.
И она бросается его целовать, несмотря на ревнивый взгляд Вити.
Охрана без слов нас пропускает, стоит лишь Громову им что-то сказать. И вот нас провожают к бронированному квадратному столику в ВИП-зоне.
Я сажусь к стенке, ко мне справа подсаживается Стёпа, напротив наша парочка.
Если честно, я не любитель таких заведений. Очень громкая музыка, слишком яркие софиты, к тому же полуобнажённые девушки на маленьких сценах по периметру всего клуба. Даже рядом с нами изгибается фигуристая красотка. В честь Нового года на ней Дед Морозовский колпак и короткая красная юбка с бахромой. Наши мужчины моментально уставляются на неё. Вика заезжает Вите локтём в рёбра. Я радуюсь, что мне некого ревновать.
Официантка приносит меню. Открываю и вздыхаю. И откуда они такие цены берут?
– Бери, всё, что хочешь, – говорит Стёпа, близко наклоняясь к моему лицу. Чересчур близко. Наши носы вот-вот соприкоснутся.
– Да я ничего и не хочу, – отвечаю я, буквально растворяясь в карих глазах, – здесь сплошной алкоголь.
– Не только, – улыбается Стёпа, а затем предлагает, – хочешь я тебе закажу?
Я облегчённо выдыхаю:
– Да, спасибо.
Пока ждём заказ, Стёпа расспрашивает меня про деревню. Я рассказываю некоторые из своих приключений: про встречу с Лешим, про игру в "Царь горы", про ссоры мамы и соседа, и, естественно, про новогодние выходки мамы. Друзья, не сдерживаясь, смеются. Стёпа даже разворачивается вполоборота ко мне, чтобы лучше меня видеть. И тут они разом замолкают, смотря мне за спину. Я немного поворачиваюсь и застываю с открытым ртом. У входа в Вип-зону стоят Лёша с Ириной. Они отчаянно жестикулируют, стараясь призвать какого-то из нас, так как охрана не собирается их пропускать.
– Ну что, будем их приглашать? – обращается Громов ко мне.
Вика с Витей также ждут моего решения.
Я слегка повожу плечом и отвечаю:
– Как хотите. Мне всё равно.
Конечно, это ложь. И мне вообще не всё равно. Ну не буду же я во всеуслышание орать, что терпеть не могу этих двух предателей. Просто для приличия посижу немного и смотаюсь по-тихому.
Стёпа идёт к охранникам, чтобы те впустили так называемых друзей.
– Привет, – здоровается Ирина и возмущенно нападает, – а почему вы нас не позвали в клуб?
Все старательно отводят глаза и морщат губы. Стёпа снова садится рядом со мной. Так как диванов больше нет, Ирина подсаживается к Вите, а Лёха – к Громову.
– А мы, значит, гуляем с Лёхой и замечаем Стёпкин Нисан у клуба, – повествует Ирина, разматывая шарф, – звоним вам, вы все трубки не берёте, пришлось очередь отстоять, чтобы сюда попасть.
Все по-прежнему молчат. Так или иначе настроение у нас скатилось.
– Привет, Аня, – обращается ко мне Лёха, нагибаясь вперёд, чтобы разглядеть за Стёпиной фигурой. Последний недовольно кривит губы, – как дела?
– Замечательно, – отвечаю я, желая дополнить сказанное словом "было", – а у вас?
Ирина принимается рассказывать, как они прекрасно отпраздновали Новый год, куда собираются сходить на праздники и многое другое. Я слушаю её вполуха, мечтая поскорее отсюда сбежать.
– … Ну что, нашла в деревне кавалера? – ехидно спрашивает экс-подруга. И настолько меня выбешивает её нахальная самоуверенность в том, что я никому не нужна, что я не выдерживаю и выпаливаю:
– Нашла. Богатый и красивый, почти принц, – все разом уставляются на меня, – Стасик мой дорогой. У нас с ним такие романтичные отношения. Я переоделась в Снегурочку и пошла за оливками, а он меня встретил и обомлел. Пока я пугала Лидочку Дед Морозом, он меня ждал. А потом увёз к себе в большой коттедж. После познакомил с семьёй, правда я не очень понравилась его племяннице, потому что забыла дать ей подарок, но заставила признаться во всех грехах. Затем мы все вместе играли в фанты, Стас заставил залезть меня на стульчик, чтобы потом поцеловать. Но нам помешала Оля, и я сбежала. Почти как Золушка. Он, бедненький, полночи меня искал.
Судя по их вытянутым лицам, никто мне не верит. Скорее всего, они считают меня выдумщицей, которая не хотела упасть в грязь лицом перед новой девушкой своего бывшего.
– Вот это история, – протягивает Ирина и не скрывает злорадной ухмылки.
Остальные также прячут смеющиеся глаза и губы, отворачиваясь от меня. Зря я им всё рассказала. Только ревнивой неудачницей выставила себя. Чтобы как-нибудь сгладить ситуацию, Стёпа зовёт всех курящих выйти на улицу. За столом остаёмся лишь мы с Викой.
– Ань, извини, – произносит Вика, дабы развеять неловкое молчание, – мы с Витей сегодня днём всё напутали.
Я понимающе улыбаюсь, а она продолжает:
– С этими праздниками все числа спутали. Оказывается, Стёпа нас завтра приглашал в какое-то крутое заведение. А сегодня собирался с родными побыть. Но мы ему как сказали, что тебя уже пригласили, так он сразу подсуетился, билеты сюда достал, с другого города примчался. Побрился, постригся, вещи новые прикупил. Ты заметила? – я отрицательно качаю головой, – Мне кажется, ты ему нравишься.
Вика заговорщически мне улыбается, пока я удивлённо хлопаю ресницами.
– И всегда нравилась, – продолжает она шептать, – он как-то странно на тебя реагировал. Ты не замечала, но мне-то видно всё было. Во-первых, количество девушек, вертящихся около него разом сократилось, во-вторых, его показное равнодушие в твой адрес, хотя только ты отворачивалась, он глаз от тебя не мог отрывать.
Она собирается добавить что-то ещё, но около нашего столика неожиданно появляется привлекательный мужчина. Наверное, хочет позвать Вику на танец. Она такая миленькая: невысокая, хрупкое, с задорными серыми глазами и густыми каштановыми волосами. Но он не отрывается от меня, а затем протягивает ко мне и руку и спрашивает:
– Можно ли такую обворожительную леди в красном пригласить на танец?
Слишком приторно, но всё равно приятно. И чтобы немного переварить услышанное, я соглашаюсь.
Глава 13
Илья, а именно так зовут моего кавалера по танцу, без устали сыплет комплиментами в мой адрес. Правда, по-моему, он просто тренируется в пикапе, то есть съёме девушек. Но чересчур коряво у него выходит. А может просто стебётся. Чего только стоит комплимент про мои аппетитные пухлые чебуреченки (это его выдуманное слово, восхваляющее мои губы, которые и не отличаются особым объёмом). Цвет глаз, по его словам, напоминает осеннее небо солнечным днём в бликах воды на асфальте (значит, как я понимаю, в луже). А фигура олицетворяет простительный инцест балалайки и гитары. На этих словах я спотыкаясь и наступаю Илюше на ногу.
– Что ж, – томно выдыхаю я, готовясь к ответной атаке словесного поноса, – вы мне тоже очень понравились. Ваше лицо словно шедевр полотен сюрреалистов, вроде непонятно, но местами тянет плакать…
Глаза Илюши округляются.
– …от разрушительной силы красоты. Эти густые поросли волос, – с придыханием глажу по светлой голове кавалера, – в носу заставляют искать загадку там, где она отсутствует.
Он сбивается с ритма.
– Этим сильным рукам, – нежно провожу по его как бы бицепсам, – которыми я вас глажу, нравится отсутствие даже намёка на мышцы у вас. Ваш запах вызывает у меня лёгкое головокружение и… приступы тошноты, но ради ваших комплиментов я готова перетерпеть.
Теперь мы стоим посредине танцпола, не сводя недовольных глаз друг с друга.
– Я понял, что вы посредственная и ограниченная сударыня, не имеющая даже элементарнейшего представления о правилах вежливости, – похоже, Илюха меняет тактику. Теперь он буравит меня холодным взглядом, взывая к моему воспитанию, – я говорил от чистого сердца, а вы намеренно стараетесь меня задеть.
Я уже готова вылить ушат грязи на пикапера, но меня опережает знакомый голос:
– Сударь, задеть вас не трудно, тяжело пройти мимо и смолчать. Давайте разбежимся по-хорошему? – несмотря на предложение, вид у Стёпы очень даже воинственный: брови насуплены, глаза прищурены, челюсть выдвинута вперёд.
Субтильный Илюша верно оценивает свои шансы и с перекосившимся от негодования ртом удаляется прочь. И в этот момент его друзья кидают в него шкурками от бананов.
– Лох, – ржёт один из них, – раз не снял деваху, то платишь за нас.
Илюша недовольно бормочет себе под нос, что лучше заплатить за всех, чем с такой недалёкой связываться.
Вроде ничего страшного и не случилось, но настроение полностью испорчено. И как бы Стёпа не пытается меня растормошить, я вяло отнекиваюсь.
– Ну хочешь, я пойду и вдарю ему, – с безнадёжным выдохом предлагает он.
Я отрицательно качаю головой.
– Знаешь? – говорю я, прикладывая ладонь ко лбу, – Кажется, у меня голова разболелась. Я, наверное, домой пойду.
– Уже? – Стёпа и не пытается скрыть разочарование, написанное крупными буквами на симпатичном лице, – Тогда я тебя отвезу.
– А как же ребята? – беспокоюсь я о Вике с Витей, которые остаются без транспорта. Что касается другой парочки, то их судьба меня мало волнует. А нежелание лицезреть их лица даже подстёгивает поскорее уйти оттуда.
– Не маленькие, такси вызовут, – отрезает Громов и ведёт меня к нашему столику за вещами.
Быстро со всеми попрощавшись, мы покидаем приятелей. Напоследок я ловлю печальный взгляд Лёши на себе. Но крепкая рука Стёпы неумолимо тащит меня за своим обладателем.
– Тебе нравится в деревне? – спрашивает Громов, уже ведя автомобиль.
Я на несколько секунд задумываюсь, а потом уверенно отвечаю:
– Да, даже очень. Раньше я стремилась поскорее покинуть её, но чем старше становлюсь, тем больше тянет к природе. Там сейчас так красиво, – я мечтательно прикрываю глаза, вспоминая отчий дом, – в городе сплошная грязь под ногами, а там всё сверкает и искриться, на деревья белым пухом лежит снег, дома разукрашены морозом, в небе сияют звёзды.
Я открываю глаза, поворачиваюсь к Стёпе и наталкиваюсь на восторженный взгляд. Вместо дороги Громов смотрит на меня со смесью восхищения и удовольствия.
– Ты просто обязана пригласить меня туда, – он почему-то хрипит, а я смущаюсь под таким горящим взором и лишь киваю в ответ, мигом отвернув пылающие щёки.
Остальное время мы молчим. Кажется, и он, и я пытаемся совладать с возникшими эмоциями.
Лишь остановившись возле моего подъезда, Громов берёт меня за руку и нежно прикасается к ней губами. Я млею от такой ласки. Никогда раньше он не проявлял таких чувств по отношению ко мне.
– До завтра? – спрашивает Громов, не отпуская мою кисть.
Я не могу отказаться.
– Угу.
– Тогда я заеду за тобой в шесть.
– Ага.
На длинные предложения не хватает слов. В голове огромный розовый шар с гелием. Пока я пребываю в прострации, Стёпа выходит из машины, открывает дверь с моей стороны и подаёт свою руку. И почему у нас со Стасом так не получается, промелькает в моей почти пустой голове. С помощью Стёпы я оказываюсь на улице. Он норовит проводить меня до квартиры, но я не готова к такому быстрому развитию событий. Поэтому нежно, но непреклонно отказываюсь. И махнув на прощание рукой, под неотрывающимся взглядом карих глаза скрываюсь в темноте подъезда. Уф, только сейчас замечаю, что почти не дышу.
Уже в квартире первым делом набираю маму, чтобы предупредить про завтрашние планы.
– Мамуль, я и завтра не приеду, – сообщаю я, заваливаясь на диван.
– Что-то случилось? – беспокоится она.
– Нет, просто мы с друзьями в один модный ресторан собрались. Приеду четвёртого.
– Ну ладно, – как-то подозрительно быстро она сдаётся. И голос, замечаю я только что, грустный.
– А ты почему такая невесёлая? – спрашиваю я с тревогой.
– Всё по той же причине. Я после нашего разговора пошла за водой, а у колодца уже бабы стояли. Увидели меня, разом замолкли, только глазами щерятся. Набираю я воды, и тут Галя, знаешь, что выдаёт? – я отрицательно мотаю головой, потом соображаю, что мама не видит этого и говорю:
– Нет.
– Что путаясь с Николаем, предаю память твоего отца, – мама чуть ли не плачет. Мне и самой становится неприятно от такой несправедливости. Мама же не обязана хоронить себя заживо, – ну я не удержалась и окатила её водой. Мы чуть не сцепились. Хорошо, Коля рядом был, увёл меня. Только вот теперь в колодце ведра нет.
– Ничего, снег можно растопить, – говорю я машинально, желая задушить эту противную тётку.
– Да это полбеды, Коля обещал завтра повесить другое ведро. Я теперь спокойно по деревне не могу пройти, – я чувствую, как ей тяжело.
– Так, ладно. Переставай хандрить. Я завтра приеду и со всеми разберусь, – деревенские помнят и боятся моих неадекватных поступков.
– Не надо. Перестань. Ты завтра с друзьями собралась погулять, вот и отдохни.
– А как же ты?
– А что я? Дома посижу, помечтаю о театре. Ты же помнишь про подарок Николая?
– Точно. Приезжай в город, мы с тобой по магазинам походим, вещей напокупаем.
– Зачем мне это надо? У меня же есть платье, – сразу идёт в отказную моя родительница.
– Мам, перестань, у тебя одно платье на все случаи жизни. И то всё вытянувшееся. В таком стыдно на людях появляться.
– А вот мне не стыдно. С чего бы я должна стыдиться себя? – упрямится мама.
– Ну давай же. Хоть раз в жизни порадуй себя.
– Я и так постоянно себя радую. Вот сегодня порадовалась, когда снег с крыши меня почти не задел во время падения.
– Очень смешно. Попроси Николая Петровича залезть на крышу и почистить её.
– Он и так уже слазил.
После получасового уговаривания мама наконец соглашается.
На следующее утро я еду встречать её на вокзал. И оттуда мы сразу летим шопиться.
– Я не собираюсь сегодня жопиться, – протестует мама, – я все сбережения взяла.
Приходиться объяснять ей слово "шопинг. "
Я уговариваю пойти её в ЦУМ, но моя настырная маман доверяет лишь рынку. Пытаюсь объяснить, что на рынке всё дороже и хуже по качеству, но она непреклонна. И вот мы мёрзнем, меряя вещи на пресловутой картонке. Пышнотелая продавщица, уминающая пирожок с яйцом и луком, расхваливает каждую примеренную тряпичку. Почему-то мама слепо верит словам этой женщины.
– Эта юбка так хорошо скрывает ваши неровные ноги, ну а то, что попа в два раза объёмней кажется – не беда, мужчины, как мы знаем, ни собаки.
– Какие замечательные брючки. Вы только не садитесь в них, чтобы они по шву не треснули.
– У меня таких кофт дома аж целых две. Широкие, комфортные, главное свободные. А какие яркие. Вон как цветы вам идут. Этакий цыганский мотив. Прекрасно зрительно увеличивают вашу маленькую грудь.
В итоге мама покупает этот цветастый балахон, который и Пугачёва в лучшие свои годы не надевала. Затем обегает дважды весь рынок в поисках подходящей юбки. Так как в красный цветок все юбочки раскуплены, она берёт в зелёный. Мои доводы по поводу такого аляпистого комплекта начисто отвергает. Ведь все продавцы не жалеют эпитетов для восхваления такого приобретения. И я устало сдаюсь.
Покрутившись в своём наряде перед зеркалом, мама спрашивает, нет ли похожих вещей для меня. И добрая краснощёкая женщина бежит в соседнюю палатку за очередным шедевром китайского шитья. Через две минуты возвращается донельзя довольная с платьем-туникой для беременных попугайной расцветки. Я не выдерживаю и высказываю ей свои мысли по поводу её вкуса. Мама вновь недобрым словом вспоминает Вия, а заодно и панночку. Продавщица прокуренным голосом шлёт нас на три буквы. И в итоге мы почти там и оказываемся, или почти там. Ну средняя буква точно совпадает. Мы идём в ЦУМ.
С трудом поднявшись на третий этаж (оказывается, маму мутит на эскалаторе), я веду её в молодёжный отдел. И там уже покупаю себе кокетливое платье-колокольчик, полностью обнажающее плечи. В тон подбираю туфельки на высоком, но устойчивом каблуке. Мама как-то странно озирается по сторонам, а при виде цен поджимает губы (моё платье в полтора раза дешевле её юбки).
Перекусив в кафешке на втором этаже (перед этим минут пять ожидаем лифт, чтобы спуститься на этаж ниже), идём в отдел бижутерии. Кто бы сомневался, что мама приобретёт себе красно-сине-зелёные бусы. Я от злости ничего себе не выбираю и тороплюсь домой.
Через полчаса мы вновь на автовокзале. Наши односельчане с нескрываемыми ухмылками рассматривают мою родительницу.
– Тёть Люд, – развязно выкрикивает из толпы местный хулиган, Вовка Лукьяненко, – может пригласите… на чаёк.
И он символично ударяет себя двумя пальцами по шее.
Вокруг раздаются смешки. Мама пытается ответить, но лишь открывает-закрывает рот. Зато не выдерживаю я:
– А чего ты нас на шашлык из Николаевских поросят не звал?
Улыбка медленно сползает с плоского лица Вовки.
– Так это ты у нас поросят воровал? – сбоку раздаётся густой бас усатого дяди Вани Николаева. Я его сначала и не приметила.
– Дда нннет, – заикается Лукьяненко, – врёт она всё.
– Ты на Нюрку не наговаривай, – встревает тёть Маня, – она хоть и с приветом, но девка честная.
– И в отличие от матери непьющая, – не удерживается Евдокия Павловна.
– И с городскими якшается, – поддерживает Анастасия Игнатьевна.
– Дело молодое – нехитрое, – вставляет Марина Фёдоровна.
– Нехитрое, да глупое, – комментирует тёть Шура, – вот Лаврентьева-младшая якшалась с городскими, а потом Петька из армии пришёл, она ему неродного ребятёнка подсунула.
Взади нас кто-то громко ахает.
– Вы чего на мою дочь наговариваете? – возмущается Вячеслав Лаврентьев.
– Так это ты поросят воровал? – не отстаёт Николаев от Вовки.
– Да он, он, – говорит тёть Шура, знаток всех деревенских похождений, – пока ты у соседки отдыхал, он к вам лазил.
Начинается настоящая свора. Все грызутся со всеми.
– Может ты лучше на такси поедешь? – заглядывая в мокрые мамины глаза.
Она отказывается:
– Не переживай. Всё будет хорошо.
И с грустной улыбкой садится в подъехавший автобус.
Дома я уже около трёх. То есть времени совсем немного: нужно успеть помыться, накраситься, одеться. После магазинов прямиком направляюсь в душ. Затем обедаю вчерашними котлетами с рожками. И уже основательно берусь за себя. Волосы завиваю так, что они падают крупными волнами. На лицо вечерний макияж. Основной акцент на глаза: больше карандаша и синих в цвет глаз теней. На губы же розовый блеск. Затем облачаюсь в свою кремовое платье и соображаю, как быть с туфлями. Решаю обуть их сразу, всё-таки на машине поеду, не замёрзну уж.
И вновь звонок в дверь. И как вчера восхищённые глаза. Стёпа неторопливо осматривает меня с головы до ног, смакую каждую деталь. По-моему, его взгляд дольше приличного задерживается на декольте.
– Сегодня ты зефиринка, – улыбается Громов, вглядываясь мне в лицо.
– Ты тоже хорош, – не могу удержаться от ответного комплимента: дорогие чёрные джинсы, начищенные ботинки, взъерошенные в приятном беспорядке волосы и чувственный взгляд. Он бы мог запросто покорить моё сердце, если бы ни постоянно всплывающие образы зеленоглазого брюнета.
