Текст книги "Зимняя сказка, или Новый год у мамы (СИ)"
Автор книги: Каталина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Несмотря на то, что его родные явно знают эту историю, они смеются как в первый раз. А мне вот не смешно, а очень даже жалко мальчика, разочаровавшегося в символе праздника из-за какого-то козла.
Следующим фантом оказывается моя банка маслин. Я замираю в ожидании. Но всё проходит куда легче, чем могло бы быть. Мне всего лишь надо снять с веточек ели, которые заменяют омелу, все украшения. Я радостно выдыхаю. Я так боялась, что они потребуют моё настоящее имя. Хотя Ярослава же не знала, чей был фант. Поэтому я с лёгкой душой беру стул, с помощью Стаса залезаю на него и снимаю пять ленточек и три шарика.
– Вуаля, – говорю я, спрыгивая со стула. И замираю, чувствуя на своей талии чужие руки. Я смотрю на Стаса и вижу кота в сметанной лавке. Лукавые глаза блестят, чувственные губы хитро усмехаются, а руки держат крепко-крепко. И он поднимает голову на верх, я за ним и понимаю, что мы вдвоём стоим под поцелуйными веточками.
– Попалась, – хрипло шепчет он, наклоняясь ко мне. Будь, что будет. Сейчас мы поцелуемся, а потом я назовусь.
Я закрываю глаза в предвкушении поцелуя. Его дыхание опаляет мои губы, как раздаётся громкий женский голос:
– Сюрприз! А вот и мы.
На пороге стоят друзья Стаса: Оля, Вова и Кирилл.
Глава 6
Я влетаю домой и чуть не сшибаю маму. Она чуть ли ни с порога начинает орать, что я бессовестная дочь и совсем о ней не беспокоюсь. Но видя моё заплаканное лицо, умолкает и тревожно ощупывает.
– Нюрочка, с тобой всё хорошо? – шепчет она испуганно.
– Да, – вру я и начинаю стягивать этот дурацкий костюм.
– А почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел?
– Нет, мам, мне надо отнести Аське костюм.
– А ты разве не от неё?
И я рассказываю маме всю историю, одновременно умываясь и натягивая свою одежду.
– … И вот мы уже почти поцеловались, как из ниоткуда появляется эта Оля и начинает орать, что я шлюха, он кобель. Стас и остальные начали её успокаивать. Она кинулась на меня. Стас схватил её за руку и потащил куда-то. Пока была вся эта суматоха, я схватила вещи и убежала.
Мама, как ни странно молчит, лишь сочувственно смотрит на меня.
– Почему же я плакала? Потому что, он и правда кобель. Если у него есть девушка, зачем нужно и мне голову морочить. Даже всю свою семью привлёк, чтобы ему подыграли. Он, что, просто на секс хотел меня развести?
– Солнышко, я так не думаю. Этого на него не похоже. Может, ты что-то не так поняла.
– Да что здесь можно ни так понять? А, впрочем, неважно. Это я глупая гусыня. Сначала хотела ему отомстить, затем влюбить, а теперь сижу и реву. Нечего было мне фантазировать. Мам, у меня только одна просьба к тебе: не выдавай меня, пожалуйста.
И она кивает.
– Мне нужно в школу вернуться. Этот костюм отдать, а свои вещи забрать. Кстати, я забыла у них банки, которые ты велела купить. Хорошо хоть пелерину с кокошником взяла.
А мешок также у Завьяловых остался.
– Пешком ты не пойдёшь. Уже девять. Давай тебя Николай Петрович отвезёт.
Я аж дар речи теряю.
– Кто? Николай Петрович? Ни пьяница и алкаш? Я, кстати, видела, как вы ворковали.
Мама от смущения трёт лоб.
– Что ты себя напридумывала! Просто наш Дружок отвязался и сбежал в лес. Я его искала, искала. С ног сбилась. Мне на помощь пришёл Николай Петрович и нашёл пса.
Семь лет Дружок не сбегал, а тут ему на волю захотелось. В минус пятнадцать. По сугробам полазить. Странно это.
– И на чём он меня повезёт? На себе или на Дружке?
– Он машину себе купил. Даже меня немного покатал.
Теперь я плюхаюсь на кровать от шока. Мама согласилась с ним прокатиться.
– И я в качестве благодарности думаю позвать его к нам завтра на праздник.
Что сегодня за день такой?
Тут за окном слышан визг тормозов. Я в испуге выглядываю и вижу чёрную мазду. Стас лишь на секунду притормаживает, раздумывая над чем-то, и мчится дальше. Я облегчённо выдыхаю. Пронесло. Не хочу его видеть.
– Так, ладно, пошли к соседу и его ласточке.
Ласточкой оказывается ржавая девятка. Но Николай Петрович с радостью соглашается меня подвезти. А я, сидя в холодной машине, уже передумываю. Пешком было бы теплее. Зато с транспортом быстрее. Через пятнадцать минут я в школе и выслушиваю Аськины нотации. Хорошо, что она нетрезвая. Её хватает лишь на пять минут. Я быстро совершаю обмен и лечу к девятке, ждущей меня у ворот. Но водителя в ней не оказывается. Оглядываясь по сторонам, замечаю чёрную мазду, стоящую у того самого магазина, где мы вечером повстречались. Через пару минут оттуда выскакивает Стас в куртке нараспашку. Я прячусь за столб.
Он быстро заводит машину и уезжает. Теперь из магазина выходит Николай Петрович.
– Прости, Нюрочка, я не думал, что так долго будет., – говорит он, открывая машину и включая зажигание, – твоя мама велела мне купить оливки с маслинами. Пока я их искал, залетел ваш сосед. Злющий он. Как начал продавщицу бедную пытать про какую-то снегурочку, та аж побелела от страха. Потом достала наполовину выпитую бутылку беленькой и продемонстрировала ему чек, что сама всё оплатила. А он как рявкнет, чтоб запихала этот чек себе в одно место и быстро сказала, кто была эта снегурочка. Тут я не выдержал и вмешался. В результате мы чуть не подрались. Но не успели. Продавщица вмешалась и всё как на духу ему выложила.
Я, замерев дыхание, слушаю. Неужели Лидочка меня узнала и выдала? А Николай Петрович тем временем молчит, лишь руль крутит.
– И что дальше? – поторапливаю я.
– Тебе интересно? – он странно улыбается.
– Конечно! – восклицаю.
И он смеётся.
– Не знает она, кто это.
Я расслабляюсь. Но рано.
– Зато знает, что если и дальше будет воровать, то Снегурочка сдаст её… тебе.
Ох, блин. Я молчу. Сосед выжидающе смотрит на меня. Лучше бы на дорогу смотрел. Не хватает ещё в сугроб врезаться. Не дождавшись от меня реакции, Николай Петрович снова берёт слово:
– Мы с твоей мамой как раз разговаривали, когда он вместе со Снегурочкой проехал мимо нас. И Людмила Сергеевна сообщила, что ты тоже сегодня в снегурочку наряжаешься для школьного спектакля.
Я лишь поджимаю губы. Голос соседа становится серьёзным:
– Вся деревня будет знать про спектакль. И он узнает. И сложит дважды два. Лучше сама всё объясни. Всё тайное когда-нибудь становится явным.
Теперь не выдерживаю я и парирую:
– То есть явным станет и причина побега нашего Дружка?
Николай Петрович понимает намёк и усмехается. Когда он так делает, его лицо меняется. Будто совсем другой человек. И мне приходит мысль, что весь его облик это лишь маска.
– Скажите, а вы откуда к нам приехали?
Он удивлён, но отвечает спокойно:
– Из города.
– А почему?
– На свежий воздух захотелось.
Дурацкий диалог получился. Я правильно спросить даже не могу. Наконец, мы подъезжаем к дому Николая Петровича. К моему дому проезд загораживает знакомая машина. У нас гость. Не решаясь идти в дом, я захожу во двор соседа. Благо, он не против. Лишь снисходительно улыбается. Прячась в тени чужого жилья, слышу разговор:
– Стас, она с подругами весь вечер провела.
– Но я видел свет в комнате, когда мимо проезжал минут сорок назад.
– Это я кошку там искала. Марианна любит на Нюреной кровати спать.
– Мне нужно лишь поговорить с ней.
– О чём?
– Об одной девушке.
– Хорошо, я передам Нюре, что ты хочешь её видеть. Приходи завтра.
Может вы мне её номер дадите. Вы ведь предлагали мне его месяц назад.
Да ладно?
– Нюра не разрешает мне её телефон называть.
Я слышу усталый вздох. Парень сдаётся:
– Ладно. Я завтра днём зайду. Скажите Анне, чтобы она никуда не уходила. Хорошо?
– Хорошо. Передам.
– Спасибо.
Парень подходит к машине, оборачивается, кидает взгляд на мои окна, а затем запрыгивает в машину и уезжает.
– У вас очень красивая мама, – тихо произносит Николай Петрович.
Я смотрю на маму. На неё падает свет от фонаря. Она стоит в старом халате и валенках. Но её светлые длинные волосы распущены и колышутся от ветра, гладкое лицо выглядит молодым и сияющим, глаза сверкают, а по губам блуждает нежная улыбка. Её бы приодеть и слегка накрасить. Она фору ещё тридцатилетним даст. Однако моя мама в свои сорок три в обычный день сходит за пятидесятилетнюю, потому что отродясь не пользовалась косметикой, не красила волосы и ярко не одевалась. Всю жизнь проведя в деревне, она и выглядела соответствующе.
Я благодарю Николая Петровича за поездку и иду домой. Сегодня был тяжелый день. И у меня лишь одно желание – лечь на кровать и забыться крепким сном, не думая ни о Снегурочке, ни о Стасе, ни о загадочном соседе.
Глава 7
Я гуляю с Дружком по лесу. Если поначалу пёс просто нюхает и метит снег, то затем он начинает тихонько поскуливать, посматривая куда-то вперёд. Моё сердце тревожно сжимается. Я прослеживаю взгляд собаки и вижу собственную мать в обличие Снежной Королевы: белое почти прозрачное платье, ледяная корона на голове, синие губы, прозрачная кожа лица и почему-то одурманенный взгляд. Не сразу замечаю, что она привязана к наряженной ели. И не просто привязана, а заменяет звезду. Я мчусь к ней, но понимаю, что стою на одном месте. Я бегу, бегу, но не сдвигаюсь. Дружок глазами Стаса осуждающе смотрит на меня, а потом ещё и его голосом произносит:
– Ты же Снегурочка, спаси Королеву-мать.
Я всё-таки срываюсь с места, но уже поздно. Маму хватает Кощей Бессмертный. Или Николай Петрович. Я никак не могу разобраться. Дружок всё громче и громче лает. Я преследую похитителя, но спотыкаюсь и… просыпаюсь.
Не удивительно, что после такого напряженного дня мне снятся такие несуразные сны. Однако пёс лает на самом деле. Только не предупреждающе, а, наоборот, приветливо. Как старому другу. Выглядываю в окно и вижу родительницу, держащую в руках какие-то банки. Неужели, Стас понял всё и вернул маме забытые мною продукты? Не успеваю должным образом испугаться, как замечаю отходящего от нашей калитки Николая Петровича. Точно, я же и его покупку продинамила. Зато можно выдохнуть.
После гигиенических процедур иду завтракать. Мама отмывает зал. Чувствую, меня ждёт напряженный день. Как в воду гляжу. Не успеваю я толком поесть, как мама зачитывает список сегодняшних дел.
– Мама, завтра не наступит конец света. Может хоть какую-нибудь работу на следующий год оставим? Например, мытьё окон? Или глажку белья? Мы же ничего не успеем.
– Сейчас только восемь часов. Ещё как успеем.
– Ага. Только вместо речи Президента Николай Петрович будет слушать наш храп.
– Кстати, он с утра приходил и принёс оливки и маслины, которые ты вчера забыла.
– Я уже ненавижу эти оливки и маслины. Не готовь ничего из них.
– Но как же…
– Нет!
Я хватаю эти несчастные банки и выкидываю их в мусорное ведро.
Мама тяжело вздыхает и тихо шепчет:
– Не надо было мне всё-таки Вия смотреть.
– Ещё скажи, надо было Гоголю все свои произведения сжечь. Ты лучше объясни, мы весь этот марафет ради соседа будем наводить?
Мама от возмущения надувает щёки как хомяк:
– Нет, конечно! Просто ко мне, как всегда, придут Вера с Галей. А завтра к нам может быть приедут гости.
– Кто? Похмелин? Обсерин? Или Животоболим?
– Левитины.
Вот это сюрприз. Я не удивлена, что могут прийти мамины приятельницы (подругами их никак нельзя назвать, те ещё язвы и сплетницы), но новость про приезд двоюродной тётки меня сражает. Уж слишком неприятен язык у Алевтины Павловны.
– Следующий год явно не будет удачным, раз начнётся с этой жабы.
– Не говори, пожалуйста, так. Лучше возьми свой подарок под ёлкой.
Я иду в зал к маленькой искусственной ёлочке и вижу под ней свёрток. Открываю и… Ёпте, это же…
– Я слышала, что ты жаловалась на геморрой, вот и связала трусы. Нравится?
Конечно, все же мечтают о кружевных стрингах, а я о вязанных панталонах. Под трусами оказывается ещё и специальная мазь.
– Очень. Жаль похвастаться не перед кем, – отвечаю я сиплым голосом. Теперь понимаю, что лучшее средство от маньяка не баллончик, а вязанное нижнее бельё. Пока он будет приходить в себя от удивления, можно и за полицией сбегать.
– Я тоже тебе подарок приготовила.
Приношу из комнаты сумку коричневого цвета из натуральной кожи. А думаю, что надо было ей Вия купить. Все экранизации и книгу.
Прежде чем приступить к уборке, залезаю в Инстаграм. Жаль, что себя в образе Снегурочки я не могу опубликовать. Зато могу выложить фотографию своего подарка с хештегом "Хорошим девочкам бельё Victoria's Secret, очень хорошим – связанное мамой". А затем не удерживаюсь от просмотра страницы Стаса. И моментально впадаю в ступор от последнего паблика. На фотографии с подписью "Срочно! Разыскивается Снегурочка. За информацию вознаграждение" красуюсь я собственной персоной. Оказывается во время ужина парень не просто так пялился в свой телефон, а ещё успевал меня фотографировать. Выгляжу я очень даже симпатично, только взгляд хмурый.
Вот это да! Пост опубликован в четыре утра. Сильно сосед заморочился. Читаю комментарии к фотографии: "Чё Снегурка такая недовольная? Клиент жадный попался?", "Нет, Дед Мороз без подарка оставил", "Такая сладкая, я свой подарок ей подарю. Вкусный", "Стас, тебе чего нормальных девок мало?", "Наша фирма готова предоставить высококлассных Снегурочек, Золушек, Белоснежек и т. д. Недорого", "Милый, зачем тебе она? Давай лучше познакомлю с отличным Дедом Морозом. Пиши мне. Эдуард."
Фуу. Неприятные какие-то комментарии. Но очень приятно, что Стас так много обо мне думает. Может, мама, действительно, права. И эта Оля для него ничего не значит. Я смотрю его остальные фотографии и вижу парня с разными людьми, в том числе и с блондинкой. Но фоток с ней не большинство, а даже совсем наоборот. Вова с Кириллом и то чаще попадаются. Преимущественно Стас или один, или с семьёй. Может сегодня ему во всём и признаться? Чувствую себя собакой на сене: и признаться хочется, и обида не велит.
Моя уборка и мамина готовка продолжаются до трёх часов. Всё это время я в напряжении и постоянно поглядываю в окно, прислушиваюсь к Дружку, но Стаса всё нет. Зато мне звонит Волков:
– Привет, Нюр, как ты?
– Нормально, – напрягаюсь я, сейчас про мешок спрашивать будет.
Как в воду глядела.
– Нюр, а ты вчера ничего не забыла мне отдать?
– Кхм… Да, ты прости меня, Саш, но я мешок порвала. Банки тяжелыми оказались.
– Прощу, конечно, ты хоть продукты домой дотащила.
– Почти, – туманно отвечаю я.
– Ну ладно. С наступающим тебя!
И он сбрасывает. Какой-то странный звонок. Вроде ни о чём толком и не поговорили. И за мешок меня не ругал. И попрощался быстро.
Очистив наконец обивку дивана от Марианниной шерсти, снова смотрю в окно. Неужели Стас передумал? Мысли о парне сразу увеличивают частоту моего пульса. Надо успокоиться. И расслабится. Лучше всего в парной.
Иду в баню. Как в знаменитом фильме. В новый год с чистой совестью и телом. На улице тепло и тихо опускается снег. Настоящая зимняя погода. Красота.
Парюсь знатно и долго. Может в нег прыгнуть? Нет, лучше до Крещения подождать. Я и так болею до сих пор.
Накидываю халат, сверху телогрейку, голову заворачиваю в полотенце и пуховый платок. И быстрее валенками по снегу в дом. По мере приближения к дому, сердце начинает ускоряться. Уж слишком странно Дружок себя ведёт. В коридоре скидываю верхнюю одежду с платком и замечаю мужскую куртку на вешалке и кроссовки на этажерке. У нас гости. Как всегда вовремя. Я вся распаренная, что глаза, что щёки красные. Одета в старый махровый халат до пола, на ногах вязанные носки, на голове тюрбан. И почему он постоянно видит меня такой несуразной.
Из кухни выходит мама.
– Аня, тебя Стас уж минут тридцать ждёт.
Какой терпеливый.
– Он мне букет роз подарил, – хвалиться она.
И внимательный. Мечта.
Мама обеспокоено на меня поглядывает, но я лишь улыбаюсь и расправляя плечи, захожу в свою комнату. А парень тем временем любуется маминым подарком. И, увидев меня, задёт провокационный вопрос.
– Проблемы? У меня есть знакомый, как раз занимается этим вопросом.
– Это я не себе, а бывшему, – вру я.
– И трусы? Они ему впереди жать не будут? Нужен хоботок.
– Не будут, – произношу сквозь зубы.
– Тогда понятно, почему он перешёл в разряд бывших.
Парень улыбается. Я замечаю. что у него прекрасное настроение. Он весь аж светится. И выглядит как всегда замечательно. Белая рубашка и стильные джинсы подчёркивают поджарую фигуру. Волосы торчат в разные стороны. Как будто его кто-то специально взъерошил. Колдовские глаза сверкают изумрудами.
– Твоя мама мне тут альбом дала посмотреть с твоими детскими фотографиями. Ты очень миленькая. Такая кругленькая. Как пончик.
– Неужели? Да я и сейчас далеко не квадратная.
Он внимательным взглядом окидывает мою фигуру и выдаёт:
– Ты постоянно так выглядишь, что и не понятно, какая у тебя фигура.
– А тебе пончики нравятся? То мне показалось, что ты предпочитаешь сушеных вобл.
Парень на минуту задумывается над моими словами, не до конца понимая их значение.
– Если честно, не так уж и важно, какая фигура. Мне интереснее личность человека. А ты очень увлекательная в этом плане. Хочу узнать тебя поближе.
Вот как. Насколько ближе? Пока не надоем?
– Поздравляю тебя с наступающим Новым годом! – и Стас из-за спины достаёт букет белоснежных роз.
– Спасибо. А с чего ты даришь мне цветы? Или ты всем, кто сваливает тебя с ног делаешь подарки?
Я говорю с каким-то презрительным тоном, поэтому парень перестаёт улыбаться. Сначала он просто удивлён, а затем начинает хмуриться.
– Давай сегодня обойдёмся без представлений. Я всё знаю. И приглашаю тебя с Людмилой Сергеевной к нам праздновать.
Но я упрямо гну свою линию. Хотя мозг говорит, что нужно соглашаться, дважды задетая гордость требует отмщения. Пусть тоже помучается, как я вчера. И пусть ему будет обидно, как и мне, когда я случайно оказалась на его участке.
– Я не понимаю, о чём ты, – говорю я холодно и пренебрежительно кидаю букет на кровать.
Стас суживает глаза, но ещё держит себя в руках.
– Аня, не прикидывайся глупенькой. Я знаю, что ты вчера была Снегурочкой. Я уже не сержусь из-за твоего побега. Хотя это было неприятно.
ОН уже не сердиться?! Ну спасибо за одолжение. Только вот я продолжаю злится. Ему нужно было эту полоумную сразу же выдворить.
Не меняясь в лице, презрительно смеюсь:
– А может ещё и белочкой? Ты вчера перепела не словил?
Видно, что Завьялов начинает терять терпение. Зубы даже скрипят.
– Почему ты так себя ведёшь? Я что-то не так вчера сделал? Обидел тебя?
Он ещё спрашивает.
– Повторяю ещё раз: я тебя вчера вообще не видела.
Надо проверить: у него факты или просто догадки?
– С чего ты решил, что это я?
Парень пару секунд что-то обдумывает, а потом отвечает:
– Я тебя узнал.
– Да ладно? Может это была Нина? Ты на всякий случай всем девушкам подари букетики. И тебе сразу и Снегурочки будут, и Снежинки, и Красные Шапочки. А я здесь не при чём. И в гости к тебе не собираюсь.
Парня мои слова задевают. Он с трудом сдерживается. Желваки напряжены, губы сжаты, ладони собраны в кулаки. Весь его вид выдаёт обиду и злость. Так тебе и надо, злорадно думаю я.
Наконец, Стас выдыхает и как-то чересчур спокойно выдаёт:
– Ну что ж, пусть будет по-твоему!
Глава 8
Я одеваюсь в синее под цвет моих глаз шёлковое платье до колен. Оно нужным образом обрисовывает контуры моей фигуры. На ноги капроновые колготки телесного цвета. У нас сегодня какой-никакой гость, поэтому наношу тушь на ресницы и розовый блеск на губы. Волосы просто распрямляю утюжком. Смотрюсь в зеркало и думаю, что выгляжу я в общем-то неплохо. Очень мило и женственно. Ещё бы маму как-нибудь принарядить. Она решает не заморачиваться и нацепляет своё единственное выходное платье. Когда-то оно выглядело очень презентабельно: кружевное алого цвета, облегающее фигуру. Но после множества стирок вытянутое и полинявшее. На голове вместо привычного пучка коса до пояса. И даже красная помада на губах. Но всё вместе выглядит достаточно жалко. Мешок непонятного цвета скрывает фигуру, на обветренном лице красное пятно, девичья коса у взрослой женщины – всё это смешно и мало симпатично. Мама и сама понимает, что выглядит достаточно глупо. Но хорохорится, как будто ей всё равно.
В десять, как и договаривались, приходит сосед. Благо, он маме под стать: неопрятная борода, гнездо на голове, старый затёртый до дыр костюм коричневого цвета (кажется, точно такой был у моего учителя физики, Бориса Семёновича, который уже не учит, зато изрядно прикладывает на грудь).
Мы с мамой радостно встречаем гостя, за что и получаем по комплименту:
– Вы замечательно выглядите! Аня, ты настоящая красавица! Я, конечно, это с первого взгляда понял, иначе и быть не может, ты же в свою маму, но сейчас особенно заметно, – говорит Николай Петрович, смотря прямо мне в глаза, а затем достаёт из-за спины одну красную розу и духи от Диор. Неужели настоящие? – С Новым Годом!
Неуверенно беру подарок, одновременно краснея:
– Спасибо большое, Николай Петрович, только вот я ничего вам не купила, – блею я. Так стыдно!
Но мужчина лишь отмахивается:
– Спасибо за приглашение. Встретить Новый Год в компании таких обворожительных дам и есть подарок.
Теперь он во всю разглядывает маму и по-мальчишески присвистывает. Да, да, именно так. Я читаю в его глазах открытое восхищение. Он не может ей налюбоваться. И моя дорогая родительница теряет дар речи от такого взгляда. Я же чувствую себя лишней. Кажется, он сейчас схватит её и унесёт в свою халупу. И тут сразу же мне вспоминается сон. Моя интуиция не дремлет и подсказывает, что он что-то скрывает от нас. Поэтому так просто я ему маму не отдам. И я зову всех в зал, где нас ожидает накрытый стол. Мама постаралась на славу и приготовила много всякой вкуснятины: рулетики из ветчины с сыром, бутерброды с икрой, мясная и сырная нарезки, селёдка под шубой, "Цезарь", печеночный тортик, рыжики в сметане, солёные огурцы и помидоры, салат с креветками, салат с грецкими орехами, пицца и, конечно, пюре из картошки. Курица ещё в духовке. На сладкое фрукты, консервированные ананасы и "Наполеон".
Но вместо того, чтобы пойти за мной, Николай Петрович достаёт из кармана два билета в театр.
– В выходные в городе будет выступать московский театр с постановкой…, – он на секунду замолкает (неужели Вий), – Укрощение строптивой. Я приглашаю Вас туда, Людмила!
Ха-ха, это что намёк? Или просто так совпало? Но мама лишь блаженно улыбается.
– Спасибо, Николай! С удовольствием схожу. Я вам тоже приготовила подарок.
Интересно, что она ему преподнесет, думаю я. Может сейчас на голову дорогого коньяка выльет? Но нет, мама приносит из комнаты связанный свитер бежевого цвета. Вот это да! Когда же она успела связать, если только вчера пригласила соседа?
– Это вам, носите и согревайтесь, – нежно воркует мама, протягивая подарок. И мужчина приходит в неописуемый восторг. Неужели он раньше никогда свитера не носил? Или ему только одни бутылочки перепадали?
– Это самый лучший подарок, который мне дарили. Вы же сами его связали?
Мама счастливо кивает. И Николай Петрович на радостях подхватывает её и кружит, а моя ворчливая маман хихикает как девочка. Вот это да.
Наконец, мы проходим в зал. Я сажусь на стул, а мама с соседом на диван, хорошо, что на разные концы. А то чересчур у них стремительно всё развивается. Только три дня назад они ругались из-за мёда, а теперь оторваться друг от друга не могут.
– Что ж, давайте проводим Старый Год, – говорит сосед, откупоривая шампанское. А вдруг мама из-за него сопьётся? До этого все наши праздники сопровождались лишь компотами. А теперь она сама протягивает фужер для игристого напитка. Но сосед наливает всем совсем немного, больше пены, чем напитка.
– Можно я возьму слово? – спрашивает Николай Петрович, и мы одновременно киваем.
– Этот год стал для меня концом одной жизни и началом другой. Его можно с одинаковой уверенностью назвать несчастным и счастливым. Он забрал у меня дорогого человека, но взамен дал веру в себя, надежду на светлое будущее и подарил любовь. И за последнее я его несказанно благодарю. Я рад, что приехал сюда и встретил здесь таких искренних, неординарных и интересных людей. Спасибо уходящему году за Вас, Людмила и, конечно, за Вашу замечательную дочь.
Это что признание в любви? Маме? Я чувствую лёгкую зависть и огромную радость. Не знаю как, когда и где, но эти двое смогли влюбиться друг в друга, но знаю, что у мамы это впервые после папы. И скорее всего в последний раз. Она у меня по жизни однолюбка. А это значит, что им ни в коем случае нельзя упустить свой шанс.
Николай Петрович как завороженный смотрит на маму и так нежно ей улыбается, что аж сердце щемит. А она… У неё на глазах слёзы. И она улыбается ему в ответ. Эх, для моего раненого сердца это достаточно тяжелая картина, поэтому я громко говорю:
– Горько!
Они слегка ошарашено смотрят на меня, как будто я из под земли появилась. Я лишь немного пожимаю плечами и договариваю:
– Горько будет, если мясо в духовке подгорит. Надо проверить.
И иду на кухню. Когда возвращаюсь в зал, они чинно сидят на приличном расстоянии и обсуждают, какую передачу лучше всего смотреть.
– Давайте лучше на Базарную площадь сходим. Там поинтереснее будет, чем в телике.
Николай Петрович согласно кивает, а вот мама призадумывается. Одно дело слушать признание в любви дома, другое дело при свидетелях. Репутация ведь у нашего соседа плохая. И мама сама его множество раз шпыняла. А теперь идти с ним под ручку стесняется. После этого такие пересуды начнутся, что все кости мамочкины заблестят после такой активной мойки.
– Давайте сначала Новый Год встретим, а там видно будет, – уходит она от ответа. И подливает САМА шампанского соседу. Целый фужер. Я аж давлюсь колбасой. Сосед также удивленно вскидывает брови, пытаясь разобраться в таких переменах. После секундного замешательства он расслабляется и немного хищно усмехается. Николай Петрович берёт бокал с напитком и салютует им в честь мамы, выпивая содержимое до дна и не отрываясь от её лица. И мама довольно улыбается в ответ.
В итоге на часах пол двенадцатого ночи, единственная бутылка шампанского выпита почти полностью одним соседом, мы с мамой лишь пригубляем, но самое интересное, что он трезв как стёклышко. Спокойно сидит, говорит, нахваливает мамину стряпню и, как мне кажется, выжидает. Мама же скисает и постоянно морщит лоб. А потом со словами "Я сейчас" выходит из-за стола. Не долго думая, иду за ней. И вижу, как она достаёт из подпола бутылку водки.
– Откуда в нашем доме водка? – спрашиваю я.
– Купила специально к приезду Левитиных.
– А сейчас зачем достаёшь?
– Для Николая… Петровича.
– Ты нарочно его спаиваешь.
– Ничего подобного. Сегодня праздник, можно чуть-чуть и выпить.
– Чуть-чуть да, но не целую же бутылку в одно лицо. Мы же с тобой её пить не будем.
– Конечно, нет.
– Я совсем запуталась. То ты обзываешь его алкашом и пьяницей, то сама вливаешь в горло. Что происходит?
Мама не выдерживает и срывается на мне:
– Ты ещё спрашиваешь? Из-за тебя я попала в глупую ситуацию. Зачем ты предложила идти на площадь? Как я с ним покажусь?!
Как я и думала.
– Мама, тебе только что признались в любви, а ты стыдишься выйти с ним в люди?
– Конечно. Я сама его хаяла по чём свет стоит, а теперь буду разгуливать в обнимку. Меня на смех поднимут. Вот он напьётся и свалится спать. Мы тогда дома останемся.
– Это всё равно не выход. Тебе рано или поздно придётся выбирать. Лучше сейчас скажи, что не разделяешь его чувств. Ты же не влюблена?
Но мама лишь мола опускает голову.
– Тогда плюнь на общественное мнение.
– Если всё было так легко, то ты призналась бы Стасу и сейчас отмечала с ним.
Я замолкаю. Она права. Куда мне лезть к ним, когда сама запуталась в себе. Ясно только одно: мы с мамой не самые умные женщины, мягко говоря.
Мы возвращаемся в зал и видим соседа, гладящего Марианну и смотрящего куда-то вдаль. Заметив нас, Николай Петрович мягко улыбается. А затем обращает внимание на бутылку и заливисто смеётся.
– Девочки, вы задались целью меня споить?
Мама немного ехидно отвечает:
– Естественно. А потом сфотографировать и выложить в школьниках.
– Ты хотела сказать в Одноклассниках? – исправляю я.
– Ну да.
Николай Петрович усмехается:
– Я согласен. Только, Людмила, Вы мне компанию составьте, а то одни только алкоголики пьют, а я же ни такой.
Его усмешка становится коварной. Мама обреченно кивает. Только вот зачем? Она совершенно не умеет пить.
По телевизору уже показывают Президента, подводящего итоги уходящего года и желающего всего наилучшего в следующем. Я бегаю за листочками, ручками и спичками. Осталось только желание загадать. Как советует НЛП, нужно максимально конкретно визуализировать желаемое, определится с точной датой и характеристиками. У меня лишь каша в голове. Чего же мне не хватает в жизни? Нет, ни так. Чего я хочу больше всего? Ответ приходит сразу же. И я грустно вздыхаю. Как я могу загадывать того, кого самолично сегодня выгнала. И я откладываю листочек с ручкой. Мама с гостем тоже ничего не пишут. Похоже, у них, наоборот, всё сбылось и ничего больше не нужно. Оторваться друг от друга не могут. Мамина маска сброшена. Жаль, что пока только дома. Она не готова ещё сделать это на людях. Поэтому и пьёт за компанию уже третью стопку. Бьют куранты, мы чокаемся бокалами и поздравляем друг друга с Новым Годом под звуки гимна.
Николай Петрович с удовольствием поедает запеченную в духовке курицу и говорит:
– А это курица однозначно вкуснее той, которую я поймал.
Мама машет рукой и отвечает:
– Конечно, это же наша, а та Галкина была. Я её как-то вечером на дороге подобрала, а той сказала, что ты её стащил. Она всё равно их какими-то пилюлями для роста накачивала, те через месяц все передохли.
Сосед от удивления давится. А потом гладит живот, приговаривая:
– Не зря у меня живот болел потом.
А маму несёт дальше. Алкоголь порядочно развязывает ей язык.
– И воду я тогда специально разлила, чтобы ты упал. Но сама же и грохнулась. Как говорится, не рой яму другому…
– А если не секрет, за какие такие заслуги?
– А нечего было с Валькой у почты беседовать, – ревниво выдаёт мама.
Сосед начинает громогласно смеяться.
– Она же эпопею про почечный камень своего мужа поведывала.
А мама оказывается хулиганка у меня.
– Ну что ж правду за правду. Это я отвязал Дружка. Чтобы потом вместе с Вами его искать и найти.
– И как же он к себе подпустил?
– Легко. Я перед этим месяца три его подкармливал. Теперь мы с ним друзья.
– Все они кобели предатели. Надо было сразу его кастрировать.
И где тут связь, непонятно мне. Мама с соседом пьют ещё по рюмочке. Только он трезв, а у неё уже заплетается язык. Пока мама пытается сфокусировать взгляд, я решаю немного допросить соседа.
– Скажите, а где вы раньше жили?
