Текст книги "Зимняя сказка, или Новый год у мамы (СИ)"
Автор книги: Каталина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Каталина
Зимняя сказка, или Новый год у мамы
Глава 1
Сегодня 27 декабря. Мой последний рабочий день перед отпуском. Открываю жалюзи и вижу на улице совсем не зимнюю погоду: пасмурно, слякоть, дождь со снегом. Брр… Хочется снова нырнуть под тёплое одеяльце. К тому же капает не только с верху, но и у меня из носа. Это надо было умудриться и простыть прямо перед Новым годом. Хотя теперь уж какая разница.
Нехотя плетусь в ванную. Горячие струи душа согревают и бодрят. Ещё рывок, и тогда буду отдыхать. Одна. Хотя нет, не одна, а с мамой, кошкой Марианной, псом Дружком, коровой Глашей и курами. В деревне. Эх, а планировала то с Лёшей и нашей дружной компашкой. Впрочем, теперь я очень сильно сомневаюсь по поводу этой дружности.
После душа иду на кухню и делаю себе завтрак, параллельно суша волосы феном. Утром я люблю плотно покушать: каша, творог, фрукты и обязательно зелёный чай с вкусняшкой. Теперь можно есть сладости хоть целый день. Моя стройная фигура всё равно никому не упала. Почему так? А потому, что меня бросил парень. Прямо перед праздниками, а точнее неделю назад. Всё оказалось довольно банально: он изменял мне с нашей общей знакомой из той самой пресловутой компании. Изменял с лета. Почти полгода. О чём знали все наши друзья, но упорно молчали. Теперь ясно, что друзьями они были не мне. Первой не выдержала Ирина. Ей надоела роль любовницы, и она, продемонстрировав мне фото их с Лёшей совместных увеселений, призналась во всём. Я сидела словно облитая ушатом воды, остальные старательно отводили глаза. Ни капли удивления. Лёха лишь как-то коряво приобнял Ирину, молча подтверждая её слова. Мне оставалось лишь удалиться. спасибо, что хоть вслед не посмеялись.
Впрочем, я понимаю Лёху. Ирина высокая, фигуристая, натуральная блондинка с бирюзовыми глазами. Мужчины постоянно провожают её глазами. А я среднего роста, средней комплекции, с круглым лицом, на котором выделяются лишь большие синие глаза, нос с горбинкой, губы совсем не пухлые. И русые волосы длиной до плеч. Одним словом: обычная.
Тут мои грустные мысли прерывает телефонная трель. Мама. Доедая эклер, я отвечаю:
– Привет, мамуль. Как дела?
– Сносно. Как сама-то? Выздоровела?
– Почти, – вру я.
– А с голосом чего? Говоришь, как будто нос зажимаешь.
– Ну сопли немного текут, вот и гнусавлю.
– Ничего. Вот приедешь домой, и я сразу тебя на ноги поставлю. Ты, кстати, когда к нам?
– Я же говорила: с шестичасовым автобусом. Мне ещё отчёт нужно завершить.
– Ладно, ладно. Наконец познакомишься со Стасиком. Вы будете отличной парой.
С тех самых пор, как в нашей деревне стали строить свои дачные коттеджи богатые нувориши, маму заклинило на том, чтобы выдать меня за чьего-нибудь отпрыска. Сначала я не придавала значения её словам. Но когда по соседству с нашим стареньким домом построился трёхэтажный кирпичный гигант, мама совсем меня сдонежила. Только и твердит об этом Стасике, сыне главы дома. Какой он красивый, умный, добрый. Сколько раз маму подвозил, помогал ей. Похоже и сейчас начнёт его расхваливать. Надо её закруглять.
– Мам, я опаздываю уже. Давай до вечера.
– Хорошо. Но я обязательно тебя с ним познакомлю. Готовься, Нюрка.
Мне остаётся лишь тяжело вздохнуть и согласиться.
Набегу натягиваю тёмно-синюю блузку, чёрные брюки, носки и пиджак. Сверху зелёный пуховик, таким же цветок шапка и шарф. Теперь высокие сапоги на плоской подошве и вперёд на остановку. Ага, как раз и мой автобус. Запрыгиваю в него, прижимаюсь к окну, меня сдавливают остальные пассажиры. Дышать и то трудно. С трудом передаю деньги за проезд, втыкаю в уши наушники и думаю, что этот Новый год самый паршивый в моей жизни. Последний раз мы совместно с мамой отмечали праздник восемь лет назад. Потом я уже гуляла с деревенскими подружками: Асей и Полей. Затем переехала жить и учиться в город и праздновала с одногруппниками. Когда стала встречаться с Лёшей, то с ним и его друзьями. И этот Новый год мы как обычно собирались встретить совместно в квартире у Стёпы. Всего нас должно было быть шестеро: я, Лёха, Ирина, хозяин квартиры и неразлучная парочка – Вика и Витя. Теперь их будет пятеро. Впрочем как и раньше. Я всегда так или иначе чувствовала себя лишней. Они были знакомы с пелёнок. Со мной лишь три года.
Вот и моя остановка. С трудом вываливаюсь из автобуса, расправляю плечи и грудь. Наконец свежий воздух. Прохожу несколько метров вглубь и вижу неприметную вывеску: "Ваши пластиковые окна". Да уж, название фирмы, в которой я работаю два года так себе. Впереди у меня напряженный день.
К трём я всё-таки заканчиваю отчёт за это полугодие и отношу его на проверку к своему непосредственному начальнику, Олегу Павловичу. Он кропотливо изучает документ и даёт добро. Можно расслабиться. Ещё час у меня уходит на то, чтобы убрать рабочий стол, выключить компьютер и проститься с коллегами до февраля. Ухожу я на час раньше положенного, но иначе опоздаю на рейсовый автобус в деревню.
Дома переодеваюсь в свитер и джинсы, собираю небольшую сумку, осматриваю свою квартиру-студию, вроде бы всё выключила, и натягиваю те же самые шапку, шарф и пуховик. Теперь на автовокзал.
Автобус опаздывает на десять минут, но всё-таки подъезжает старенькая буханка. Сажусь на своё место и закрываю глаза, собираясь поспать в дороге. Но не тут-то было.
– Нюра, ты ли это? – слышу знакомый голос. Отрываю глаза и вижу на соседнем кресле тётю Валю, деревенскую сплетницу пятидесяти лет.
– Да, – через силу улыбаюсь я, – здравствуйте. Как ваши дела?
И тут понеслось. Тётя Валя говорит обо всём: хвалиться своей дочерью Ниной, которая учится в городе на бакалавра, показывает шрам от укуса собаки, достаёт из сумки почечный камень, вышедший из её мужа, Ивана Ивановича (он, камень, ей якобы удачу приносит) и ругает последними словами свою кошку Маруську, которая окатилась в четвёртый раз за этот год.
К мамину дому я добираюсь через два с лишним часа. Он находится чуть ли не на окраине нашей Измайловки. Так называется деревня. Сейчас достаточно поздно и темно, но фонари позволяют мне разглядеть старый деревянный одноэтажный домик с покосившейся крышей. Мама хоть и старается его облагораживать ежегодно, но куда ей одной с этим справиться. А папы давно уже с нами нет. Соседом слева как раз и является роскошный особняк, обложенный жёлтым декоративным кирпичом с балконами и лоджиями, охраняемый высокими воротами и забором. Когда я приезжала сюда в июне, стройка только начиналась, а теперь такой домина. А вот справа от нашего домика стоит почти такой же, если не хуже. Раньше там жила старая бабка Клава, но весной она скончалась, её внуки сразу же продали развалюху, куда въехал какой-то алкаш. Мама постоянно мне на него жалуется. Ещё летом он схватил мамину курицу, забредшую на соседний огород. И пожарил её. Потом, конечно, извинялся перед мамой, говорил, что не знал, чья она и подарил взамен бутылку водки. Мама, не терпевшая алкоголь ни в каком виде, вылила отраву ему на голову. С тех пор они постоянно ругаются.
Тут подаёт голос наш старый пёс Дружок. Узнал меня. И сразу же на крыльцо выбегает мама. Мы с ней обнимаемся, целуемся. Затем заходим в сени. Да, да, именно сени. Чтобы попасть в жилую часть дома, приходится нагибать голову, дабы не ударится об дверной косяк. Как же здесь тепло. Конечно, ведь топится печь. Люблю я нашу печку, в детстве закидывала её своими молочными зубами. Осматриваю кухню. С лета ничего не изменилось: те же бежевые обои, простая люстра, стол и четыре стула из Икеи, газовая плита и холодильник. Мама накрывает на стол. Как же я соскучилась по её жареной картошечке и пирогам. Ко мне на колени прыгает Марианна. Просит её накормить. Да, имя у неё далеко не кошачье. Мама назвала её в честь своей любимой героини из одноимённого произведения Жюльетты Бенцони. На самом деле она хотела так назвать меня, но папа наотрез отказался. Сказал, что мне и с отчеством нелегко придётся. Поэтому от Марианны осталась лишь Анна. Слепцова Анна Филипповна.
Наевшись до отвала, я иду в свою прежнюю комнату. Она такая же: розовые обои, раскладной диван, письменный стол с компьютером у окна, платяной шкаф. Сразу ложусь спать. Сил больше нет ни на что.
Глава 2
Просыпаюсь от сумасводящего запаха блинов. Надо быстрее умываться и лопать. Сопли текут ещё активнее. Горло уже на подходе. Накинув телогрейку, выбегаю на улицу в туалет. Сегодня стало градусов на пять холоднее. Особенно остро это чувствует попа. Затем уже дома умывание из ковша над тазиком. В деревне гигиенические процедуры выполнять намного сложнее. Наконец я сажусь за стол. Мама тут же делает мне чай и накладывает блинов.
– Как спалось дома? – спрашивает мама.
– Отлично, – говорю я, одновременно намазывая земляничное варенье на блин.
– А гнусавишь ты ещё больше. Нос совсем не дышит. Буду тебя лечить.
И она, выхватив у меня блин, ставит передо мной пиалу со светлой жидкостью.
– Пока не выпьешь, блин не получишь.
– А что это?
– Луковый сок.
– Что?! Я не буду. У меня желудок выпрыгнет.
– Давай, давай. Это самое лучшее средство от простуды.
Пробую этот напиток и сразу его выплёвываю.
– Гадость. Не хочу.
– А болеть хочешь?
С трудом запихиваю в себя три столовых ложки сока и получаю заветный блин.
– Мам, я на улицу пойду.
– Конечно. Только оденься теплее.
Натягиваю привычные джинсы и свитер, за что схватываю нагоняй.
– На улице минус 15. Ты болеешь и собираешься одеть эти колготки?
– Это не колготки, а просто узкие джинсы.
– Я сейчас достану узкий ремень и надаю тебе. Хочешь без внуков меня оставить? Вот, надевай это.
И мама наряжает меня. Толстые колготки, гамаши, носки обычные, носки шерстяные и ватные штаны. Это только на ноги. Сверху футболка, кофта, свитер и телогрейка. Образ деревенской красы дополняет пуховый платок на голову и валенки. Смотрю в зеркало и вижу пингвина, одетого в бабушкин наряд. Выхожу на улицу и сразу начинаю потеть. Осматриваюсь вокруг. Как всё-таки здесь красиво. Снег на деревьях превращает их в пушистых красавиц. Крыши домов переливаются на солнце. Снег блестит. А небо голубое, голубое. Беру в руки снег и понимаю, что он липкий. А это значит, быть снеговику. Правда сначала мама натягивает вязанные рукавицы. Через час усилий вырастает белый красавец с глазами-пуговками и морковкой вместо носа. Зову маму, чтобы она нас с ним сфотографировала. После трёх минут фотосессии перед нашей калиткой останавливается чёрная мазда.
– А вот и Стасик, – улыбается мама.
Из машины выпрыгивает молодой парень в куртке нараспашку, чёрных джинсах и кедах. Красивый, аж грех быть таким. Чёрный ёжик волос, загорелая кожа, яркие зелёные глаза, аккуратный нос, ямочки и широкая улыбка, обнажающая верхний ряд белых зубов.
– Здрасте, тёть Люд, – машет он маме, – с наступающим!
– Тебя также, Стасик, – улыбается мама в ответ, – ты надолго к нам?
– Скорее всего, лишь до завтра. А потом по обстоятельствам. Я с друзьями. Решили шашлык пожарить.
Сразу после его слов открываются задние дверцы, и высовываются лица двух парней и девушки.
– Я тоже не одна. Познакомься, Стасик, это моя дочка, Ню… э… Анечка. Я тебе про неё рассказывала.
И она показывает на меня. Лицо парня становится до неприличия удивлённым. Даже рот приоткрывается. Кажется, до этого момента он и не замечал меня, думая, что я второй снеговик. Первыми отживают его друзья, мгновенно закрывают дверцы, но их смех всё равно слышан. Стас тоже берёт в себя руки. Прокашливается и натягивает улыбку. Только она у него ненастоящая.
– Привет, – говорит он, – рад познакомиться с тобой. Твоя мама прожужжала мне все уши про тебя.
– Ага, какая она красавица, – слышится голос из машины, а следом гогот. Стас недовольно оглядывает друзей, но молчит. Обида захлёстывает меня, но чтобы не расстраивать маму, я заговариваю с парнем:
– Я тоже рада.
Мой голос так сильно гнусавит, что парень аж морщится. Кажется, только одна мама не замечает комичности ситуации и продолжает нас сватать.
– Стасик, я достала из погреба банку твоей любимой помидоры в масле. Аня, проводи Стаса до сарая.
Нехотя, я соглашаюсь и иду в дом. Парень за мной. Заходим в сарай, я показываю ему на стеклянную банку, он кивает, берёт её и уходит. И всё в полной тишине. Так жаль. Он мне понравился. Смотрю сделанные мамой фотографии нас со снеговиком и понимаю, что моё чувство не взаимно. Какая я ему пара?
Захожу в дом, включаю ноутбук и в Инстаграм. Давно надо было удалить наши фотки с Лёхой. Ладно, займусь этим сейчас. После того, как очистила страницу, добавляю себя со снеговиком с хештегом "Разве мы не идеальная пара?".
После обеда я решаю прогуляться в лес, который вплотную прилегает к нашему огороду. Благо мама чистит небольшую тропинку вдоль участка. И вот я в своём любимом лесу. Здесь такой чистый воздух, аж голова кружится. Впереди стоят ели, зимние красавицы. Подхожу ближе и вижу странное бородатое существо в шапке-ушанке, телогрейке и валенках, стоящего возле маленькой ёлочки. Неужели леший, проскальзывает мысль в голове. На Дед Мороза он совсем не тянет. И тут он оборачивается, замечая меня. У меня душа в пятки от страха опускается, настолько грозным оказывается субъект. И я с криком: "Помогите, на меня нападает леший", бегу вон из леса. Бегу – это не совсем нужное слово. Скорее переваливаюсь. И не сразу замечаю, что тропа-то другая и приводит она меня не к дому. А к чьей-то бане, за угол которой я теперь и заворачиваю. И бах. Врезаюсь в Стаса, сшибая его своей тушкой и наваливаясь сверху. Точно, я ошиблась огородом и прискакала к соседям. Пока я прижимаю парня к земле, раздаётся женский визг:
– Вова, Кирилл, на Стаса напал снежный человек!
Где снежный человек? Тот самый леший ещё и йети заодно.
Под моим бренным телом слышится стон. Я открываю глаза и смотрю прямо в зрачки Стаса. Он также смотрит на меня, соображая, что никакой я не снежный человек, а всего лишь его соседка и говорит раздраженным тоном:
– Слезь с меня!
Я пытаюсь выполнить его приказ, но сил после марафона хватает лишь на кряхтение и ёрзание, в результате которого я задеваю коленкой пах мужчины. Он матерится и кричит уже своим друзьям:
– Снимите эту дуру с меня.
Под каждый локоть меня хватают мужские руки и отрывают от такого приятного тела. И теперь до меня доходит смысл последний фразы Стаса. Он назвал меня дурой. Глаза защипало от слёз.
– А… это та самая снежная баба, – протягивает девушка, разглядев меня. То есть, они за глаза прозвали меня снежной бабой. Ну и придурки! Зажравшиеся мажоры!
– Ты чего здесь делаешь? – строго спрашивает меня Стас после того, как его друзья помогают ему подняться. Теперь он отряхивал от снега свою пятую точку.
– Я перепутала тропинки и прибежала сюда вместо дома.
– Откуда прибежала?
– Из леса.
– И чего ты там делала?
– Подснежники собирала, – не выдерживаю я, – это что допрос?
– Ты вообще-то проникла на чужую частную собственность, так что попридержи язык. Отвечай на вопрос.
– Гуляла. Просто гуляла по лесу. Ты когда-нибудь так делал?
Он немного удивляется от моего вопроса, но быстро берёт себя в руки. И не отвечает, а сам спрашивает:
– А от кого бежала?
Тут я краснею. Но думаю, из под платка и шарфа им всё равно не видно моего лица.
– Я увидела лешего, – тихо бубню себе под нос.
– Кого увидела? – переспрашивает парень.
– Лешего, – ору я.
Четвёрка округляет глаза и на секунду замирает, а затем начинает ржать. Громче всех смеётся высокий, широкий, скорее всего мускулистый шатен, аж задрав голову. В то время как его друг: стройный блондин говорит:
– Походу она там не подснежник, а маки собирала.
– Он там один был или с Бабой Ягой? – ехидно спрашивает девушка.
– Нет, он её здесь забыл, – не подумав, выпаливаю я.
Через секунду она соображает, на кого я намекаю. Улыбка сползает с её красивого лица. Она порывается ко мне, но между нами встаёт Стас, спасая меня.
– Оля, забей, – обращается он к ней. И от его голоса она тает. Как и я.
– Да что с деревенщины взять, – бросает она, заходя в дом. Следом уходят Вова и Кирилл. Стас поворачивается ко мне, пристально рассматривает с головы до ног, возвращается к глазам и произносит:
– У тебя хорошая мама, и поэтому ради неё мы забудем об этом инциденте. А теперь иди домой и постарайся с нами не пересекаться.
Почему он так груб со мной? Из-за того, что я нарушала границы его жилья? Или потому что оскорбила дорогую ему девушку?
Ни сказав ни слова, я плетусь домой. Мама сразу начала ругаться, что я ушла и пропала. И тогда я её всё рассказываю: про лешего, про столкновение со Стасом, умалчиваю лишь о поведении этих золотых детей.
– Знаю я про какого лешего ты говоришься.
Мама хмурая и злая идёт к соседу справа. Я за ней. Не стуча, открывает дверь и орёт:
– Пьяница доморощенный, ты чего мою дочь пугаешь?
Из комнаты выходит тот самый леший, только без верхней одежды. Выглядит он очень неухожено. Обросший, одежда грязная и мятая, к тому же от него попахивает.
– Никого я не пугал, во-первых. А во-вторых, она сама, кого хочешь, напугает, – а голос у него красивый. Низкий. Чувственный. И глаза непростые. Умные, молодые, живые.
Мама сразу начинает верещать, что спустит на него Дружка, если тот вознамерится меня обидеть. Припоминает ему курицу. Говорит, что он алкаш и спаивает деревенских мужиков (как будто до этого они все трезвенниками были). Грозит ему кулаком и уходит. Мужчина не пророняет ни слова. Кажется, его это только забавляет. Он даже немного улыбается. И мне не остаётся ничего другого, как предложить ему со мной сфотографироваться. Он удивляется, но, как ни странно, соглашается. Одевается в свой наряд, и мы выходим во двор. Мама недовольно нас оглядывает.
– Мам, сфотографируй нас.
– Зачем? – опешивает она.
– Я никогда не фотографировалась с Лешим.
– Он не Леший, а пьяница.
– Тем более. Леший-пьяница – это вообще нонсенс.
Поджав губы, она нас фоткает. Мужчина довольно улыбается. Кажется, мы с ним поладим.
Уже вечером я снова захожу в Инстаграм и выкладываю нашу фотку с соседом, которого зовут Николай Петрович. Подписываю её "Снежная баба с Лешим".
На сегодня у меня осталось ещё одно дело. Месть богатым ребятишкам. Мама сразу сказала мне, чтобы я не кидала снег на дорогу, дабы не мешать движению машин. Поэтому сейчас именно этим и займусь. Забросаю снегом выезд из коттеджа. И пусть докажут, что я специально! Что с деревенщины взять!
Глава 3
И снова утро. Но сегодня меня будит не запах, а звук. Звук мужского мата. Выглядываю в окно и вижу приятнейшую картину: напротив нашего дома стоит чёрная мазда, а около неё бегают три парня с лопатами, счищая снег с дороги. Красивая блондинка по имени Оля бросает неприязненные взгляды в сторону моего окна. Я же потираю ручки.
После утреннего похода в туалет бурчу себе под нос, что у меня от холода геморрой выйдет. В моей комнате сидит мама. С серьёзным лицом. Что случилось? Неужели Николай Петрович ещё и корову нашу пожарил?
– Нюра, ты зачем снегом дорогу засыпала?
Мне становится стыдно. Видимо, ребятки маме нажаловались.
– Участок хотела почистить, – оправдываюсь я.
– Я же тебя предупреждала, что на дорогу его кидать нельзя.
– Это же дорога напротив нашего дома.
– Да, но по ней ездят и другие люди. А чаще всего Стас и его семья. Мальчик вместе с друзьями собирался на работу с утра поехать, а вместо этого уже час как снег чистят.
Несмотря на стыд, внутренне я злорадствую. Так им и надо. Но маме не показываю.
– Сегодня уже 29 декабря. Никто не работает. Только по корпоративам ходят. И почему три взрослых парня никак снег не расчистят. Я его намного быстрее накидала.
– Потому что он примёрз. И они теперь бегают и ищут лом. Мне было очень стыдно, когда утром пришёл Стасик и сказал, что ты наделала. Тебе стоит извиниться перед ними.
– Не буду. Я это не специально.
Мама лишь тяжело вздыхает и молча удаляется. Хорошо, что она у меня отходчивая. К обеду она уже вовсю со мной разговаривает и улыбается.
– Нюрочка, собирайся сейчас пойдём на Базарную площадь. Там сегодня накануне праздника развлекательная программа, игры, конкурсы и продажа местной продукции.
– Я лучше в Интернете посижу.
– Ты в нём всю молодость просидишь. Одевайся давай. Но не свои колготки и пуховик.
Натягиваю вчерашние вещи. Только теперь под пуховый платок мама натягивает мне шапку-буратино (на вопрос, где она её сумела найти, отвечает, что специально для меня связала) и тяжелую норковую шубу, которую ей ещё бабушка с дедушкой покупали.
Через ухабы наконец добираемся до Базарной площади. Что же она из себя представляет? Базарная площадь – это центр нашей деревни. Здесь соседствуют детский сад, школа, один крупный магазин и несколько маленьких лавочек, медицинский пункт, полицейский участок, аллея для прогулок, детская площадка, местный клуб, почта и базарный ряд, где продаются товары. Всё в советском стиле, на стенах даже сохранилось панно с изображение победы рабочего класса. Здесь постоянно организовываются развлекательные мероприятия. Как сегодня. На площади уже масса людей, почти вся деревня, с трибуны, организованной прямо в центре, играет музыка. Позади стоит наряженная ёлка. Жители уже вовсю торгуют продуктами: яйцами, маслом, творогом, свежеиспеченными булочками, мёдом, вязанной одеждой и многим другим. На столбах сверкает иллюминация. Здания украшены воздушными шариками и гирляндами.
Не успеваю оглядеться, как ко мне подлетают две женщины в пуховых платках и телогрейках. Приглядываюсь, да это же Ася с Полей, мои школьные подруги. Давненько мы с ними не виделись. Одеты они почти так же нелепо как я, поэтому не комплексую.
– Привет, – кое-как обнимаемся мы.
– Как давно мы тебя не видели, Нюр. Как дела? Замужем? – спрашивает невысокая Ася Кузнецова.
– Да нет, пока. А вы?
– А что мы? Мы как всегда, – неопределенно отмахивается Ася.
– Тебе-то проще, чем нам. В городе кандидатов больше, – язвит Поля Свиридова.
– Зато у вас здесь олигархи живут, – парирую я.
– Сдались мы им. Нет, наши маменьки, конечно, и так, и сяк нас спихивают, но буржуи так просто не сдаются, – смеётся Поля.
– Да, да. Вот, например, тётя Валя свою Нину потащила в лес, на лыжах кататься, – шепчет Кузнецова, – а обратно пошла не обычной дорогой, а другой.
– И пришли они к дому Завьяловых, – продолжает Свиридова, – это ваши соседи. Так у них собака была не привязанная, по двору гуляла и напала на них. Покусала тёть Валю, а та начала угрожать, что в суд подаст.
– Или можно миром разойтись, если их сыночек на Ниночке женится, – снова говорит Ася, – не знай уж как, но те сумели откупиться от этой безумной семейки.
Теперь понятно, почему Стас так вёл себя со мной, после того как я оказалась на их участке и повалила его. И всё равно он был груб. Я же не знала о проделках тёти Вали.
– Надо ей было с собой почечный камень дядь Вани взять, тогда бы может и сбагрила Нину.
И дружно смеёмся после моих слов.
Пока мы беседуем, на трибуне появляется Платон Георгиевич Сухой, баянист и учитель музыки. По совместительству ведущий всех праздников. Он объявляет конкурс "Царь горы". По условиям конкурса участвовать могут только мужчины, задача которых взобраться на снежную горку и зафиксироваться на ней в течение минуты, сбрасывая соперников. Смотреть на десяток мужчин, которые толкаются, кусаются и пинаются друг с другом не интересно, поэтому, оторвавшись от девчонок, я ищу маму.
А она в это время ругается с соседом-лешием. Оказывается, они не могут поделить последнюю банку мёда, которую продаёт отец Аси, Анатолий Сергеевич Кузнецов. Если вначале цена этой пол-литровой баночки всего лишь 300 рублей, то в результате торгов моей родительницы и соседа, подскакивает до 2000. В итоге мама сдаётся:
– Чтоб у тебя одно место слиплось, – чуть ли не плюётся она.
Николай Петрович лишь смеётся. Находит меня глазами, а затем дарит сладость.
– Торт испечёшь медовый и меня пригласишь, – подмигивает он мне и уходит. Тут же словно фурия подлетает мама и шипит:
– Он тебе, что глазки строит? Даже не вздумай с таким отребьем связываться. Если тебе так уж Стасик не понравился, то присмотрись к Сашеньке. Он раньше влюблён в тебя был.
– Какому Сашеньке? – морщу я лоб. И слышу голос Платона Георгиевича:
– Победителем конкурса "Царь горы" становится Александр Волков.
Поворачиваюсь к трибуне и вижу своего одноклассника, Шурика. Действительно, он бегал за мной. Но раньше это был щупленький очкарик, а теперь жилистый крепкий мужчина. Судя по взглядам, которые на него кидают местные жительницы, он первый парень на селе. Ему вручают почётную грамоту и в качестве приза дарят совковую лопату. Он сразу начинает размахивать ей как неандерталец палкой. Девушки приходят в восторг от такого зрелища, так как Сашка стоит с голым торсом и играет мышцами. И тут этот царь горы кричит во всю глотку:
– Нюрка, это тебе лопата, чтоб ты их всех закапала, – гогочет он, глядя прямо на меня.
Все взгляды устремляются ко мне. Кто-то смотрит неприятно и даже зло, кто-то с любопытством, а некоторые с одобрением. Быстро же разнеслась история о моей уборке снега. Я начинаю краснеть. Чтобы сгладить неловкое молчание, Сухой объявляет о начале следующего конкурса: "Взятие снежного городка". Играющие делятся на две команды. Одна команда должна взять снежную крепость (в качестве которой выступала та сама гора), а вторая – защищать её. В качестве оружия можно использовать снежки, мётлы и лопаты. Для пущего интереса было решено в крепость посадить прекрасную принцессу, которая подарит победителям поцелуи. И если мужчины быстро организуются в команды, то с принцессой происходит заминка. Желающих чересчур многовато. В итоге право выбрать кандидатуру остаётся за представителями сильного пола. И снова слово берёт мой одноклассник:
– Предлагаю, Нюрку Слепцову. Она – девка городская, чем ни принцесса.
То ли Саша здесь в авторитете, то ли я и правда выделяюсь среди местных барышень, но обе команды согласно кивают. Только почему меня никто не спрашивает?
– Спасибо, но я не хочу.
– А твоё мнение никому и неинтересно, – хохочет Волков и толкает меня к горе. Сопротивление бесполезно, поэтому я лишь успеваю вручить маме телефон с заданием меня фотографировать.
Передо мной возникает ещё одна трудность: как во всём своём обмундировании забраться на горку. Сашка берётся мне помочь и делает своей новой лопатой что-то вроде ступенек. Опираясь на его руку, я поднимаюсь на вершину. Теперь можно начинать.
Нападающая команда во главе с тем же Сашкой стреляет снежками. Один попадает мне живот. Хорошо, что шуба плотная. Не так больно. Другой летит в лицо. Уворачиваясь, я поскальзываюсь и лечу вниз. Вот теперь уже сильно больно: похоже, я отбила копчик. Моё падение замечают все, кроме разгоряченных мужчин, дерущихся за целый центнер снега. Ко мне подбегают Ася с Полей, помогают подняться и отряхнуться. Девчонки смеются, даже рот не прикрывая. Меня это злит ещё больше. Я что посмешищем вызывалась? Яростно хватаю Сашкину лопату и бью ей по так называемой крепости. Некачественный ему вручили приз. Сразу отлетает черенок. Теперь уж и мужчины прекращают свои кулачные бои. Один усмехается:
– А принцесса-то двинутой оказалась.
Подбегаю к матери и требую уйти домой. Она лишь задумчиво смотрит на меня и выдаёт самую ненавистную мне фразу:
– Это я во всём виновата. Во время беременности Вия посмотрела и испугалась. В результате ты нервной родилась.
Она всю жизнь этими словами вымораживает мне мозг. В детском саду со мной в группе был мальчик Тимоша, который толкал девочек в лужу. Когда он толкнул меня, я ударила его детским ведёрком по голове. И впервые узнала от мамы, что, оказывается, я нервная. Она именно так объяснила моё поведение воспитательнице. Тоже самое она сказала учительницы начальных классов после того, как я отлупила мокрой тряпкой Лидочку, воровавшую мои яблоки. И потом я ещё много раз слышала это.
– Нет, дело не в фильме, – вмешивается Николай Петрович, – а в наследственности. Гены не изменишь.
– Какие ещё гены? – краснеет мама, – ты на меня что ли наговариваешь?
– Естественно. Кто неделю назад сломал об меня ведро?
Интересненько. Я слышу об этом впервые.
– Из-за тебя я поскользнулась и пролила всю воду.
– А я при чём? Подножку что ли поставил?
В голове возникает картинка: Николай Петрович сидит в засаде, сделанной из снега, и ждёт, пока мама будет проходить мимо с двумя вёдрами колодезной воды. А потом вытягивают свою ногу-невидимку (обычную она бы заметила), и мама летит вниз. Бред какой-то!
– Нет, ты специально счистил снег вплоть до льда. Вот я и навернулась. Извинения бы лучше попросил.
– Я хотел. Но не успел. Ты слишком быстро для потерпевшей оправилась и налетела на меня. Так уж сама извиняйся за избитую спину.
Дальше я не слушаю. Лишь мысленно благодарю Николая Петровича за то, что он отвлёк внимание на себя. И в этот момент чувствую чей-то взгляд, прожигающий мне затылок. Поворачиваюсь и встречаюсь с колдовскими глазами Стаса. Он откровенно забавляется над всем происходящим. А его подруга даже тычет в меня пальцем. Что они здесь делают? Им же на работу надо. И как давно наблюдают за нами? За мной. Теперь он думает, что я совсем дикая. Что ни говори, а его мнение было для меня важным. Он и правда что-то цепляет во мне. Иначе бы я так остро не реагировала на его вчерашнее поведение и не стала бы мстить. Я даже Лёхе с Иринкой не мстила.
Мало того, что он пялится вовсю, так теперь ещё и направляется ко мне. Оля, нехотя, плётется за ним.
– Привет, – говорит Стас, – спасибо тебе за такой насыщенный день.
Он пытается заглянуть в мои глаза, которые я усиленно отвожу.
– Если бы не твои проделки, то я целый день провёл в душном кабинете за кипой бумаги. Но нет. Вместо рутинной, но срочной работы, я сначала позанимался зарядкой, откапывая машину, потягал лом, в результате опоздал на все встречи, которые пришлось перенести на завтра, на 30 декабря. И от нечего делать пришёл на деревенскую ярмарку. Сначала здесь было скучно, но потом появилась городская звезда – Нюра Слепцова, и зажгла всех. Мы никогда с Олей так много не смеялись.
Он и сейчас улыбается во весь свой красивый рот.
– Я очень рада, что продлила вам жизнь. Хотя мне совсем не весело.
– Отчего же? Ты же напакостила тупенькому мажору. Ты же так обо мне думаешь? Как и половина вашей деревни. А другая половина только и мечтает меня женить на чьей-нибудь дочурке.
– Ты на мою маму намекаешь что ли?
– И на неё в том числе. Или я не прав?
– Нет, прав. Она спит и видит, как выдать меня за хорошего Стасика. Но мне ты и за бесплатно не сдался: наглый, самоуверенный, с жиру взбесившийся олигаршонок!
