Текст книги "EndingTale (СИ)"
Автор книги: Касуми Гото
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Думать так тяжело… Наверное, потому что я в действительности никогда этого не делала? Глупые, мирские мысли, лишь жалкая тень того, на что способен мозг. Жалко, что осознание этого приходит только перед лицом смерти. Я не хочу исчезать, как пыль на ветру! Может… Я действительно поняла, что нужно делать? Разве не в этом вся прелесть жизни? Осознать своё умение осознавать?
– Двадцать минут, Док. Положение медленно ухудшается, мозг уходит в обморочное состояние. Боюсь, что если мы продолжим, возможна клиническая смерть.
– Продолжаем.
Слова ускользали от слуха, как вода сквозь пальцы. Дальше пути уже нет, и мне останется только смириться. Я сделала всё, что смогла, не думаю, что меня можно винить. Всё когда-то заканчивается, и нет смысла это отрицать. Книга погибшего автора не получит продолжения.
***
– Доброе утро.
Коурзон сидел передо мной на стуле и подпирал голову в бесцветной шапке нетвердым кулаком. Я тихо вздохнула и осознала, что снова могу дышать. Такое резкое пробуждение оказалось настоящим сюрпризом. Неужели получилось? Вернуться с того света? Сутки пролетели за миг, словно их не существовало. Тело ломит, сердце всё ещё покалывает, но шар привычно лежит на груди.
– Рик убежал ночью.
Я вздрогнула. Эти три слова ошеломили сильнее землетрясения. Коурзон лишь кивнул.
– Безумец. Звонил его матери. Говорит, что не в курсе о его возвращении. Жалко. Самый талантливый из тех, с кем работал.
Изначальная эйфория быстро угасла. Тяжело признавать, когда исчезает ещё один человек. Особенно когда осознаешь, каково это, хотя бы на миг.
– Доктор… – я слабо прощупала границу своего голоса, – у вас получилось?
– Возможно, – уклончивый ответ. – Я понял, как манипулировать твоей душой, чтобы извлечь из неё вакцину.
– Но проблема в том…
– Не знаю, как достать твою душу.
Я вздохнула. Конечно же, ничто не может даться так просто. И у меня совершенно не осталось сил для того, чтобы вызвать душу вручную.
– И… Что нам делать?
Коурзон молча поднялся и со скрипом отодвинул кресло. Он стал ходить кругами вокруг кушетки, будто искал что-то на полу. Тот, кстати, уже давно перестал быть таким стерильным, как прежде – в отсутствие ассистентов некому больше поддерживать лабораторию.
– Если эта сфера прямым образом влияет на твоё физическое состояние, значит, в ней скрыты средства для изменения конфигурации души. Если я проведу эксперимент с материалом, то, возможно, смогу воссоздать контроллер.
– Опять эксперимент? – я закатила глаза, кожа вновь вернула чувствительность и стала ощущать привычный холод. – Неужели нет более надежного способа?
Доктор прекратил движение и встал посреди комнаты. На минуту в воздухе завис лишь шепот оборудования. Однако в ледяном свете здания прекрасно видно, как метаются глаза Коурзона. В нос ударил неприятный запах нашатыря.
– Я тоже так думал, – мужчина медленно повернул голову в мою сторону, как мертвец, услышавший подозрительный звук. – Что проверенные методы всегда ведут к положительному исходу.
Он вновь достал из кармана смятую фотографию, жалобно хрустнувшую в пальцах.
– Тогда у меня был выбор. Либо я опробую что-то новое, и всю жизнь буду корить себя за то, что не поступил, как по книжке, или же воспользуюсь проверенным поколениями способом. Чужие знания меня подвели. Я не успел.
Доктор обхватил себя руками и затрясся на месте. Меня стал пробирать страх. Обычно спокойный ученый ведёт себя как нервный подросток. Похоже, существует гораздо больше причин для беспокойства, чем казалось раньше.
– И сейчас я не могу позволить, чтобы дорогие мне люди снова страдали из-за моей нерешительности.
Ученый развернулся и отложил карточку в карман, после чего стремительно зашагал к лаборантскому столику. Я смогла разглядеть микроскоп и парочку неизвестных инструментов. Взгляд мельком задержался у застывшей на груди сфере – у неё недоставало крохотного кусочка. Похоже, она более хрупкая, чем казалась.
– Времени совсем мало… Позвонить, чтобы съехала?.. Бесполезно, дороги из города перекрыты…
Коурзон прислонил глаз к линзе и стал что-то записывать в замызганный блокнот. Мне оставалось только наслаждаться симфонией кочующего по строкам пера да тихого бурчания телевизора, распространявшего по воздуху неуместный джаз. Хотелось бы укутаться в тёплое одеяло, лишь тёплый шарф Папируса давал защиту от непрекращающегося холода. Мне стало… Так одиноко. Где… Где же все? Почему не помогут?..
– Надо будет как-то связаться с начальством… Для этого придётся починить приемник…
Голос Коурзона неохотно вырывался из-за стиснутых зубов, будто старался сохранить как можно больше энергии. Голова над тетрадкой висела очень низко, словно в стол кто-то установил магнит. Я старалась не говорить ни слова, чтобы не отвлекать доктора от работы.
– Так много надо сделать… И так мало времени…
Губы мужчины практически не двигались, глаза же, не шевелись они изредка, можно было бы спутать со стеклом. Фиолетовый огонек в зрачках тускло мерцал, то и дело скрывался под набухшими веками врача. Каждый раз, когда Коурзон моргал, его рука на всё большее время оставалась неподвижной, угрожая выронить перо. Листы блокнота давно перестали сменяться – неужели пишет поверх старого текста? Я стала внимательно следить за движениями доктора, с ужасом осознавая, что он поддаётся сну.
– Пожалуйста, очнитесь!
– Я не сплю, Джейн, – Коурзон уронил голову на стол и лениво подложил под лицо измазанную в чернилах руку. – Как Руперт? Ты дала ему обезболивающее?
– Я… Док, что происходит?
– Да, почти готово. – кажется, ему абсолютно плевать на мои слова, важен лишь факт их существования. – Всё будет хорошо. Мне скоро на работу, не хочу возвращаться с пустыми руками…
Он провёл по своему лицу пальцем и оставил на маске длинный чёрный след. Я вздохнула. Когда ничего больше не остается, всегда можно погрузиться в мир иллюзий. Но разве можно его винить? Сколько уже прошло дней? Я бы сошла с ума от работы в столь бешеном темпе. Надо дать Коурзону хоть немного времени на отдых. Во время сна перетрудившийся мозг может сам выдать решение.
Иногда кажется, что организм работает только в таком издевательском режиме. Придумать остроумный ответ на давно прошедший спор? Пожалуйста. Понять, как можно было избежать ту позорную ситуацию, имевшую место лет десять назад? Запросто. Но только не найти нужные слова в разговоре с любимым человеком, только не понять, что нужно ценить и радовать родителей, пока можешь…
Я зажмурилась от очередной горькой мысли. Отец давно гниёт где-то в подвале лаборатории, но картина его трупа то и дело всплывает перед глазами. Маму, наверное, постигла та же участь… И нет ни шанса поменять прошлое. Я сама как ходячий мертвец, высосана до дна через трубочку для транспортировки крови. Ни о каком сохранении и загрузке нет и речи, даже вызов собственной души кажется невозможным…
– Мы прерываем эфир для трансляции экстренных новостей, – голос диктора отбойным молотком врезался в ухо, – зараженные прорвали кольцо карантина и стремительно распространяются по городу. Центр объят огнём, зарегистрировано несколько случаев ДТП. Жители в страхе бросают дома и пытаются выбраться из блокады, но армия удерживает оборону границ. Нам остается лишь ждать новостей от правительства и дрожать от новых известий с места событий…
– Центр… Нет…
Коурзон одним движением перевернул стол с записями, микроскоп вдребезги разбился от столкновения с полом. Мужчина коршуном преодолел расстояние между нами и приставил наточенный скальпель к моему горлу.
– Вызывай душу. НЕМЕДЛЕННО!
Сердце подскочило и рухнуло, я потеряла возможность формулировать мысли. Кажется, даже простой вздох заставит лезвие напороться на кожу. Получилось только проблеять:
– Я… Н-не могу…
Доктор вцепился измазанными пальцами мне в волосы и треснул затылок о спинку кушетки. Я зашипела от проникающей по нервным окончанием боли. Череп заныл, но что…
– Дерись, тварь! – Коурзон взмахом скальпеля обрубил кожаные ремни и воткнул инструмент мне в грудь. Я закричала и согнулась от нахлынувшей волны крови, почему он это делает?.. – Яви мне свою душу!
Он не собирался останавливаться на достигнутом. Подошва сапога врезалась в рваный свитер и с хрустом отправила меня на ледяной пол. Вместе со мной вниз полетела и надоевшая одним фактом существования сфера. Короткий лязг оповестил о её приземлении, но я почувствовала это ещё раньше через взятые в тиски легкие. К носу прилила кровь, она захлестнула раковины и потекла через край. Перед глазами маячил злосчастный артефакт, я протянула к нему руку… Коурзон не позволил.
– За это придётся побороться, ничтожество, – в плотно сжатом кулаке покоилась туманная сфера, которая, казалось, заглушала все возможные источники освещения, кроме фиолетовой души Коурзона, горящей ярче любой лампы. – Отбивайся, иначе через несколько минут умрешь, псина.
Во рту засел горький привкус, глаза сфокусировались на одной цели. Внутри меня говорил не разум, и даже не простое желание оставить свою жалкую тушку в этом мире. Это была жажда. Она иссушила горло в секунду и пошла дальше по телу, всасывая остатки жидкости, как губка. Если не вернуть сферу, всё будет кончено.
– Зашевелилась, да? – при виде того, как я медленно поднялась и направилась к нему на свинцовых ногах. – Не будешь отбиваться – сдохнешь, как твой никчемный отец.
Он не имел никакого права так высказываться о нём. Да что Коурзон вообще знает об отцовстве?! И если доктор хотел разбудить во мне гнев, у него получилось мастерски. Коурзон будто специально встал в максимально спокойную позу, словно издевался над моей немощностью. Но решимость никогда не оставит своего пользователя в беде.
Прилив сил позволил добраться до Коурзона в считанные секунды. Он держал сферу на вытянутых руках, думал, успеет убрать? Я вцепилась в его ладонь зубами, нечленораздельный крик мгновенно заглушил уши. Его пальцы разжались, позволив мне вернуть заветное сокровище. Мы оба рухнули на пол, он – от боли, я – от просветления. Будто сквозь нутро прошёлся призрак, мной управлял кто-то другой, вцепившись в невидимые рычаги. Обливаясь потом и выплюнув остатки крови, я, дрожа, опустила сферу в карман шорт. И наткнулась на что-то холодное.
– Решилась, в-всё же, дать отпор, – Коурзон стянул с лица маску и оголил судорожную улыбку из-под обросшего щетиной рта, – теперь стой на месте, я всё сделаю…
Я пыталась восстановить дыхание, смотря в фиолетовые глаза доктора. Мне… Мне хотелось послушаться его просьбы. Но проблема в том… Что этого не хотел кто-то другой. Я прикусила губы, пытаясь удержаться от вопля, меня словно кто-то пожирал изнутри. Левая рука всё ещё вцепилась в шар, как во второе сердце, и вдруг он завибрировал. Мои зрачки расширились, я поняла, что сейчас будет.
– В расход.
Инфернальный голос отпечатался в слуховых каналах, меня бросило в жар, сразу стало понятно, что сделать. Мышцы вздулись и угрожали лопнуть от напряжения, пальцы извлекли из кармана ржавую бритву. Я одним взмахом рассекла горло Коурзона, поток тёплой жидкости брызнул на лицо. Лезвие летало по телу врача, словно в голове внезапно вспомнилось местонахождение каждой артерии в организме. В воздухе только свист. Моё лицо украшала маниакальная улыбка, которая лишь росла от каждой новой капли крови. Коурзон хрипел, из его рта вырывалось лишь бульканье, а мне забавно. Такой серьезный, а стоило разукрасить, будто мрачную корзину – умер простым человеком. Слабым и никчемным.
Разделка заняла мало времени. Пожалуй, даже самый искусный художник потратил бы больше на столь прелестные узоры на коже. Я рассмеялась прямо в лицо умирающему врачу. Какая ирония.
– Кх… – воздух со свистом вылетал из распоротого горла. – Дж… Кхх… Про… Ххх … М..Кхх..
Не знаю, откуда он взял силы, но его разодранная ладонь смогла опуститься в карман халата. Я с интересом наблюдала за его дерганными движениями, за медленно извлекаемой фотографией, застывшей между окровавленными пальцами. Коурзон попытался поднять руку к лицу, но не смог. Попробовал ещё раз, кисть лишь дернулась и с плеском упала в лужу крови. Доктор вздохнул и закашлялся. Его глаза блеснули и застыли, уставившись на меня. Фиолетовое сердце потухло.
Если кто-то играл мной, как тряпичной куклой, то я определенно надоела актёру. Тошнота мгновенно подступила к горлу, потребовались огромные усилия, чтобы сдержать рвотные позывы. Отвести взор представлялось невозможным, дыхание то и дело сбивалось каждый раз, когда зрение отмечало новые подробности моего психоза. Под нами растекся гигантский водоем крови, он заполонял всё, будто бескрайнее море. И во всём багровом океане смерти был только один островок – белая фотография, застрявшая в окоченевших пальцах доктора.
Я медленно, сдерживая рот ладонью, выудила карточку и вгляделась в изображение. И лучше было это не делать. На меня смотрело три улыбающихся человека. Два взрослых, мужчина и женщина, и налысо побритый ребёнок лет десяти. Они смотрели в объектив с неподдельным счастьем, в котором при более подробном анализе отпечатались следы грусти. Не в силах больше смотреть на картину, я перевернула её. Перед глазами всплыло письмо, выведенное заботливой рукой:
“Прости за ту ссору, совсем не могла найти себе места. Просто надеюсь, что ты простишь меня за те слова, которые я наговорила. Ты не виноват, правда. Пожалуйста, возвращайся скорее. Мы сможем построить всё с нуля.
С любовью, Джейн.
P.S. Не знала, что у нас есть эта фотография. Думаю, тебе будет приятно, если она всегда будет лежать в кармане.”.
Я закашлялась и звонко ударила лбом о пол. Разгоряченный воздух неохотно вырывался из ноздрей. Слезы, ручьём стекающие по щекам, без следа исчезали в кровавых лужах. Меня всю лихорадило, в голове ни одной связной мысли, только отчаянное желание исчезнуть. Это всё моя вина. Из-за меня погибли мама и папа… Из-за меня невинные люди превращаются в чудовищ, а монстров изгнали из общества… И Коурзон… Он же хотел лишь помочь другим, и, наверное, был единственным, кто на это способен.
Да, это так. Жизнь, которая не способна на благодетель не заслуживает существования. Как бы мне не хотелось… Остаться… Но я не имею права. Если это поможет другим, значит… Всё сделано правильно. Пальцы, плохо сгибаясь, подняли с липкого пола ржавую бритву. С её лезвия плохо отражается моё лицо, лицо самого ненавистного человека в мире. Я задернула покрасневший рукав. Яркие рубцы будто сами высветились на бледной коже. Я улыбнулась. Будет просто.
Короткий взмах и шов распахнулся, как книга. Алый ручеек потёк по запястью, смывая всю моральную боль. Когда мама и папа постоянно ссорились, это помогало мне сдерживать разрывающееся сердце на непрочных нитях. Теперь я их оборву.
Сначала мелкие шрамы расслаивались под движением клинка, но я переходила на более крупные следы, дрожа от благих терзаний. Тело кололо изнутри, но этого мало. Если я хочу избавить всех от себя, мне стоит повернуть кисть на девяносто градусов. Порежу вену по вертикали, всё кончится очень быстро. И даже если кто-то застанет меня за этим, он не успеет сказать “остановись”.
Я прикрыла глаза и вцепилась в собственные губы, пытаясь найти необходимые силы. На это требуется большой дух. Но разве не только слабаки перестают бороться? Чувства при суициде… Нельзя описать одной фразой. Мне никогда не хватало решимости, будто душа просто не выделяла её на подобное. Зубы стиснуты. Последний рывок перед неизбежным.
Красный след просвистел по воздуху. Я зажмурилась.
– Остановись.
Меня схватили за руку.
Комментарий к Засуха
https://vk.com/minescribbles – группа автора! Пожалуйста, подпишитесь, хотелось бы видеть активность в группе сравнимую с самим фанфиком!
========== Кольца ==========
В выцветшем полумраке я с трудом могла запечатлеть лицо моего спасителя. Впрочем, едва ли темнота способна скрыть столь запоминающиеся черты. Тусклые зрачки Санса словно гипнотизировали едва заметным мерцанием. Его челюсть слегка раскрылась:
– Уже не надо.
– Уже? – я растерянно попыталась вырвать руку из стальной хватки, но больше из упрямства, чем от желания собственной смерти. В его присутствии чувствовалось странное спокойствие и хладнокровие. Будто после телепортации скелет установил замок на части мозга, что отвечали за самоненависть. – Как… Как ты сюда попал?
Санс промолчал и лишь выхватил из моих пальцев окровавленное лезвие. Оружие убийства полетело в ближайшую стену, как от ураганного ветра. Я вздрогнула при раздавшемся приглушенном лязге металла и переместила взгляд на израненную руку. Капли крови неумолимо стекали по запястью, ошпаривая кожу кипятком. Я успела причинить себе много вреда… Впрочем, его не хватит и на сотую часть всех страданий, которые из-за меня испытывают другие.
– Я просто почувствовал, – только сейчас дошло, что скелет говорит тем хрустальным голосом, что довелось услышать во время новоселья, – почувствовал, когда, где, и что нужно сделать. Будто осенило.
– Ты дурак…
Мне хватило мозгов только на оскорбление. Да, он спас мне жизнь, причём не в первый раз, но во второй совсем не требовалось. Естественный ход вещей был бы лучше для всех. И всё же… Как он узнал, куда телепортироваться? Вряд ли ветер на ушко прошептал. У Санса нет ушей.
– Ты изменилась.
– Спасибо, старалась, – я фыркнула и вырвала руку, убедившись в наличии красного отпечатка костяных пальцев на коже. Брызги крови запачкали висящий мешком свитер. – Но, если ты оторвешься от неуместных комплиментов, может, скажешь, что собрался делать дальше?
Санс кивнул и поднялся, оставив меня сидеть в вездесущей багровой смеси. Он непринужденно сунул руки в карманы, перешагнул бледный труп Коурзона и подошёл к перевернутому столу, за которым работал доктор. От чувства отвращения начинало тошнить, впрочем, желудку было нечем выразить своё недовольство. Обессиленному телу оставалось только отвернуться, чтобы скрыть глаза от жестокой картины. Скелет перебирал разбросанные по полу и формирующие своеобразные белоснежные сугробы бумаги. Большинство писем монстр отбрасывал сразу, но одно привлекло его внимание.
– Тут что-то… Кхм.
– Читай.
Мне уже настолько осточертел этот едковатый, но в то же время пресный запах крови, хотелось перевести внимание на что угодно. Зрение неосознанно фиксировалось у демонстрации массовых беспорядков в телевизоре. Люди в военной форме проводили жалкие попытки эвакуации, в то время как бесконечные орды зараженных волной сметали остатки сопротивления. Звука не было, но немые сцены вызывали ужас за счёт зверства и реалистичности. Это напоминало Голливудский фильм про зомбиапокалипсис, снабженный гигантским бюджетом и кучей профессиональных актёров. Внезапно, из-под горы трупов, я разглядела, что за здание подвергается нападению. Школа Ториэль. Санс прервал мои закружившиеся мысли:
– Доктор Г. К. Коурзон, считаем должным донести до вас: если вакцина не будет разработана в срок, мы будем вынуждены перейти к радикальным методам. В случае прорыва периметра зараженными и успеха эвакуации, все центральные районы города с очагами инфекции будут подвергнуты бомбардировке.
– С-Санс… Посмотри на экран…
Скелет всё понял по моей интонации. Его зрачки медленно меркли по мере поворота к телевизору. Я с замиранием сердца следила за происходящим – за окном день, и дети… Должны были учиться. Но… Их же защитят военные?
Колоссальный взрыв разорвался по школьной площадке, огненный вихрь встряхнул сотни собравшихся тел и в секунду вырубил снимавшую происходящее камеру.
– Санс!
Я подскользнулась на липком полу, попыталась встать, но скелет схватил меня за руку и резко поднял. Голова закружилась, но времени на приём успокоительного не было. Монстр читал мои мысли.
Рывок телепортации прошёл очень болезненно, сказывалась навалившаяся усталость, кислород ушел из лёгких и затерялся в безветренном пространстве. Я выпала на землю и тут же рухнула на четвереньки. Новый мир встретил меня какофонией из выстрелов, взрывов и душераздирающих детских криков. Словно в награду за недолгое отсутствие, воздух ударил в нос запахом палёной плоти. Снег, который должен был царить в середине зимы, полностью сдал позиции, оставив на пути бегства лишь множество грязных лужиц, впитавшихся в мёрзлую землю.
Мощная сила подхватила меня и помогла подняться. Убедившись, что виновница всех бед в порядке, Санс вступил в бой на стороне военных. Зараженные налетали волнами, с каждой атакой забирая с собой несколько человек. Солдаты держали оборону перед школой, но сквозь повсеместные бреши пробиралось всё больше кровожадных чудовищ. Я быстро пожалела о том, что оказалась здесь, ведь в царящем аде толку от меня было меньше, чем от оружия без патронов.
– фриск, найди ториэль!
Голос Санса едва слышался от звука пролетающих пуль и взрывающихся снарядов, и, похоже, он снова закрыл челюсть, будто она служила неким забралом рыцарского шлема.
Шатаясь из стороны в сторону и чувствуя постоянные вибрации в единственном уцелевшем ухе, я смогла выйти на след. Огненные порывы прекрасно выделялись на фоне увядающего деревянного фасада школы, выжигая оставшуюся растительность и зараженных. Я побежала к источнику неестественного тепла, уворачиваясь от загулявших врагов.
– А… Азгор?
Удивлению не было предела, когда из-за гор убитых показалась статная фигура короля монстров. Его розовая рубашка закоптилась и напоминала угольную кирасу. Обожженная шерсть тлела на ветру и создавала впечатление сошедшего на землю Цербера. Но мой выкрик вырвал Азгора из боевого транса, словно окатив ледяной водой.
– Фриск? Что…
Монстра прервал один из зараженных, вцепившихся в оголенную кисть. Азгор прервал насильственное приглашение на ужин точным ударом костяшками в голову чудовища. Череп треснул, инфицированный отлетел назад и сбил подбегающую толпу себе подобных.
– Я не знаю, какого чёрта ты здесь забыла, но я пытаюсь прорваться к Тори. Она должна эвакуировать детей. Люди держали круговую оборону, но, похоже, во многих частях уродцы уже сделали своё дело. Многие прорвались внутрь и чем дальше, тем их больше.
– Тогда попытаемся справиться вместе…
Мои глаза зарыскали по выжженной земле. Среди обуглившегося праха едва выделялась грязная рукоятка пистолета – похоже, владелец не успел им воспользоваться. Забыв про предрассудки, я метнулась к оружию и взяла огнестрел в руки. Пальцы неумело сняли предохранитель и заняли место у курка. Нет… Я… Я не смогу…
Азгор схватил меня за шкирку и, с грохотом выбив дверь, ворвался в широкий холл школы. Внутри бушевали зараженные, тут же сместившие свое внимание. На Дриимурра накинулось с десяток противников, но ему не составляло труда отправлять их в небытие прицельными выстрелами магии. С каждым пролетающим рядом огненным шаром с меня стекал стакан пота, руки трясло дрожью наркомана, я не могла поднять оружие и помочь. В один момент из толпы вырвалась небольшая фигура – ребенок, острыми клыками впившийся в моё запястье. Я закричала, поднесла пистолет ко лбу зараженного, и… Не нашла решимости. Тёмные глаза мальчишки смотрели мне в душу, внутри зрачков играло что-то… Детское, человечное, огонь, который невозможно затушить, как ни старайся… Вдруг ещё не всё потеряно? Вирус можно обратить? Я всю жизнь боролась за то, чтобы у всех был счастливый конец, разве можно теперь отступить?..
Мысли прервал меткий бросок костью. Она застряла во лбу ребёнка, мальчик успел лишь распахнуть рот, в предсмертном рефлексе. Санс проскользил вперёд и подступил на помощь Азгору. Я же… Зачем-то прижимала к себе окоченевший труп. Может, это помутнение рассудка? Чудом уцелевшие розовые очки? Почему я пытаюсь удержать разрывающийся мир за порванные нитки? Есть ли смысл сражаться, и был ли он когда-то?
Впереди расцветало настоящее светопреставление. Синева магии Санса изящно переплеталась с разрушительной мощью огня Азгора. Получившаяся пурпурная смесь смерчем проносилась по тесному коридору, сметая всё на пути. Трещала мебель и разрывались стены, с потолка угрожающе сыпалась пыль, большинство зараженных сгорало в пламени дотла. И, словно по мере спуска в Преисподнюю, опустошающий катаклизм разрастался.
Но даже с такой огневой мощью мы продвигались дюйм за дюймом, и сзади нас поджимали новые враги. Азгора, как самую приметную добычу, взяли в плотное кольцо.
– Как тысячу лет назад, – монстр едва слышно рычал слова угрозы, – вы совершенно не учитесь на ошибках.
Пламенная аура вырвалась из ладоней короля, алый шлейф трезубца просвистел в воздухе. Кровь захлестала во все стороны, дурная жидкость покрыла меня с ног до головы. События шли как во сне, каждая новая сцена воспринималась инородным элементом, который попросту не мог существовать. Но парад нереальности как назло продолжал шествовать и разрастаться в размерах.
– Тысячу лет назад?.. Вы про войну с людьми?
Азгор не обратил внимания на мой детский лепет, взвёл трезубец перпендикулярно телу и тараном побежал в гущу сражения. После себя монстр оставлял только трупы, но свободное пространство быстро заволакивалось новыми зараженными. Нам пришлось ускорить шаг чтобы прорваться вперёд. По мере продвижения мы натыкались на очаги возгорания, пламенеющие куски деревянного каркаса, указывающие путь. Несмотря на правящий балом хаос, одна деталь изредка перехватывала контроль – детский плач становился всё ближе.
Мы вырвались в некое подобие спортивного зала, точнее, его остатков. Замкнутое помещение полностью поглотил дым, жаркие языки рычали и возжигали давно истлевшие угли. Неосторожный шаг мог стать последним, живое пламя не щадило никого, в том числе и зараженных, ослабивших свой натиск. Дети оказались в ловушке, отделенные огненными цепями друг от друга. Но до сих пор мы не могли увидеть ни Ториэль, ни Азгора – монстров, способных остановить подлинный кошмар.
Рухнувшая передо мной балка подняла облако пыли, лёгкие сузились в спазме, я хрипло закашлялась и прослезившимися глазами пыталась найти хоть какой-то ориентир. Здание рушилось с ужасающей скоростью, куски конструкции трещали и искрились, то и дело срываясь на головы выжившим. Через несколько минут от школы не останется и следа, и нет и намёка на пресловутую эвакуацию.
Санс голубым пятном мелькнул перед глазами и ворвался в бушующее пламя. Я не успела и пискнуть, как он появился обратно без какого-либо оповещения. Его фигура вновь растворилась в очередном смертоносном заслоне, словно монстр искал скорейшей смерти. Я осталась одна в ознакомительной версии инферно. Происходящее смешалось в одну кроваво-красную мешанину, пути отступления вели в очередной капкан без шанса выбраться. Резко пришло осознание, где я нахожусь, ноги вырвал паралич, страх схватил мерзкой ладонью горло изнутри. Паническая атака угрожала разорвать сердце раньше, чем подступающее пламя испепелит меня.
Из огня вынырнула фигура Санса, полностью покрытая сажей за исключением редких мест на черепе со стекавшей жидкостью. Он тяжело дышал, но схватил меня за грудки и придвинул моё лицо к своему. Я была готова закричать от столь близкого вида на обесчеловеченные глазницы, если бы не забитые дымом легкие.
– ищи. детей.
Скелет, не предупреждая, исчез. Меня трясло, пот заливал лицо, но я попыталась взять себя в руки. Отголоски решимости смогли провести меня по открывшейся тропе. Я закрыла нос ладонью, видимость уменьшилась до минимума, но вдруг перед обессиленным взором открылась относительно чистая поляна, ещё не полностью поглощенная стихией. Только упав на неё ради короткой передышки, я смогла понять, куда исчезал скелет всё это время. Его зрение, привыкшее к подземной жизни, позволяло выцепить силуэты детей в пожаре и он телепортировал их в безопасное место. Скольких уже спас Санс? Можно было только догадываться.
Сквозь оглушительный диссонанс до меня добрался тихий стон. Протерев глаза, я обратила внимание на стену пламени, окружившую свернувшегося в позе эмбриона ребёнка. Неосознанная смесь безрассудства и смелости охватила меня. Я нашла силы встать на ноги и вбежать прямо в разъяренное полымя. Пекло захлестнуло тело, температура превысила возможные пределы человека. Кожа горела, её словно прижигали раскалённым железом во всех местах. Пытка продолжалась не больше секунды, но готова поклясться, что длись она на миг дольше, я бы уже не выкарабкалась. Внутри ловушки дым поглощал и давил сознание, хотелось прикрыть глаза, упасть на землю и попросту переждать бедствие. Но я не могла повестись на уловку, от меня зависела чужая жизнь.
Маленькое тельце лежало прямо у ног. Совершенно неподвижно, словно застряло вне времени. Моё зрение плыло, не получалось определить, шевелится ли грудь мальчика. Я попыталась найти пульс, но моё дикое сердцебиение заглушало любые внешние сигналы. Когда отчаяние готовилось волной накрыть меня, бледные губы ребёнка прошептали:
– Мама… Мама… Помоги…
Пусть я единолично уничтожила этот мир, разорвала миллионы чужих жизней, погрузила во мрак последнюю обитель света, но… Что-то я всё ещё способна изменить. В минимальных масштабах, совершенно незаметно для других, но у меня получится по крупицам вернуть всё на свои места.
По мановению руки багровое сияние окружило голову мальчишки, небольшие частички решимости соединились в тонкий полупрозрачный пузырь, держащий внутри воздух. Я с трудом подняла ребёнка на руки, развернулась и, зажмурившись, прыгнула в стену огня. Привычные ощущения боли сковали тело, но меня не волновала собственная судьба. Мальчик плотно прижат руками, оберегаемый от огня, и моё самопожертвование помогло ему выбраться. Я рухнула на землю и высвободила школьника из объятий. Он выкатился вперёд, спасительный пузырь едва слышно лопнул от столкновения с землей.
Санс, хромая на одну ногу, проковылял ко мне. Я выдавила из себя улыбку и коротким кивком указала ему на спасенного:
– Отнеси его…
Скелет несколько секунд анализировал мои слова, после чего, прошаркав ногами, переместился к мальчику. Он нагнулся, подставил палец к шее ребенка, несколько раз моргнул, и, почти незаметно, выдохнул:
– уже поздно.
Я замерла. Этого… Это же не могло произойти. Всегда должен быть выход, способ помочь, если постараться, отдать себя на благо других. Ведь не бывает такого, чтобы не было способа… Почему же сейчас… Моего рвения оказалось недостаточно?
Скелет с трудом поднялся и, потеряв ко мне интерес, вновь нырнул в очередной очаг. Я ещё несколько секунд лежала без малейшего движения. Да и… Какая теперь разница? Мне все равно не получится кому-либо помочь. Это всё бессмысленно, благими намерениями устлана дорога в ад.
