Текст книги "metal heart (ЛП)"
Автор книги: kartography
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
– Зависит от того, будешь ли ты мужиком и решишься ли уже спеть 'Like A Prayer' Мадонны?
– Черт, я наделся, что ты уже забыла, – Барни переворачивается на спину.
– Я никогда не забываю о выигранном споре. Особенно таком клёвом.
– Как скажешь, – сопит Барни. – Я мужественно спою твою мадоннину песню, и зажгу так, как никто никогда раньше не зажигал под неё. Это караоке взорвётся от крутости Барнизла!
– Ты возрождаешь «Барнизла»? Я только-только обрадовалась, что миру в ближайшее время ничего подобного не грозит.
Барни подмигивает ей, а затем встает с кровати:
– Пора на работу.
Должно быть, Робин задремала, потому что когда она вновь открывает глаза, Барни стоит рядом с её тумбочкой уже в костюме и явно освежившийся в душе. Она смотрит, как он надевает часы и затем тянется за своим галстуком, который висит на абажуре. Барни улыбаясь, снимает его, а затем садится на кровать, чтобы обуться. Матрас прогибается под его весом, и, когда он собирается вставать, Робин импульсивно притягивает его за шею и целует. Рука Барни скользит по её спине, а сам он наклоняется к ней, и Робин становится уютно, тепло и спокойно.
– Отдыхай, – когда угасает поцелуй, говорит ей Барни. Перед тем, как уйти, он целует её ещё раз.
========== Взлетать высоко ==========
Сбавить обороты не удаётся.
Робин очень-очень старается, правда. Но, должно быть, вынужденный ночной образ жизни нарушил её биоритмы, сбил гормоны, повредил рассудок, потому что она не только проводит в постели Барни от трёх до пяти ночей в неделю, но и считает это офигенным.
Потрясающий секс и ни капли неловкости или усталости от отношений, которые она ненавидит, но которые неизменно возникают, когда она спит с кем-то больше, чем пару раз. Никаких сюсюканий, никакой игры на публику, никакого давления и никакой нужды соответствовать стандартам идеальной девушки. У них с Барни это работает следующим образом: Тед засыпает к двенадцати, около часа ночи руки Барни уже путаются в её волосах, а не позднее трех тридцати Робин впархивает в офис, расслабленная и в отличном настроении, готовая горы свернуть. И пока она сидит на высоком стуле в гримёрной, а визажист Рэйчел что-то втирает, растушевывает и корректирует, Робин думает, что ничего лучше и быть не может.
И раз она так думает, то, скорее всего, у неё проблемы.
Но если честно, Робин плевать. На следующий день после Пасхи их выставляют из «Похотливого Леопарда»; Барни завлёк её туда, пообещав два напитка по цене одного. Робин заказывает ему три танца на коленях, чтобы он не мешал ей флиртовать с красавчиком-барменом, но каким-то образом вечер всё равно заканчивается тем, что её платье задрано до талии в кабинке мужского туалета, а язык Барни вновь оказывается у неё во рту.
– Против правил клуба! – сообщает им колотящий по двери кабинки вышибала.
Барни смеется ей в шею, а Робин кричит в ответ:
– Я здесь не работаю, придурок!
Вышибала продолжает молотить по двери кабинки, так что им приходится оттуда выйти, неуклюже поправив одежду. Он осуждающе смотрит на них:
– Это вы!
Барни выглядит настолько подавленным, что Робин не может сдержать смех, и из-за этого их выставляют на улицу ещё быстрее.
– Просто отлично! – от досады Барни пинает брошенную кем-то на тротуар жирную обертку от гамбургера. – Теперь мне придется подыскивать новый стрип-клуб. Боже, а если мне придется ходить в «Очко» до конца своих дней, – содрогается он.
– Уверена, «Леопард» прогорит через неделю или две. Ты же их самый завсегдатай клиент.
– Ещё бы, – вздыхает он и достаёт две сигары. – Ну что, ко мне?
Серьёзно. Ей даже не приходится ничего делать. Всё получается само собой.
–
Робин набирает номер, выходя через вращающиеся стеклянные двери на улицу. Единственное хорошее, что есть в её работе – это то, что Робин уходит с неё ещё до полудня.
– Как дела?
– У меня отстойный день.
– Ну разумеется, – усмехается Барни.
– Что ты… Боже, ты сейчас это смотришь, верно?
– Мой телек сразу присылает мне на электронную почту то, что я записываю по таймеру. Не спрашивай как, я просто знаю кое-кого. Этот повар только что пощупал твой зад?
– И не раз. Я почти уверена, что он был пьян, – Робин приходится прилагать усилия, чтобы не содрогаться от воспоминаний. – От него воняло как от алкаша.
– Я просто обязан запостить это в свой блог. Кулинарное шоу с озабоченным укурком. Ютьюбу это понравится.
– Я знала, что это ты выкладываешь все эти ужасные ролики из моего шоу, – устало вздыхает Робин. – Ты сейчас занят?
– Хочешь пообедать?
– Не совсем, – она уворачивается от очередного торгаша, который собирался ей что-то впарить, и спускается в метро.
– А-а-а, – судя по его тону, интерес Барни к текущему разговору только что взлетел до небес. – Этот голод я тоже могу помочь утолить. Я как сникерс среди людей. Приезжай в офис.
– Буду минут через пятнадцать.
Он снова начинает смеяться:
– У тебя что, блузка загорелась?
– Ага, – Робин с сожалением опускает взгляд на выжженную дыру на бордовом шелке и снова тяжело вздыхает. Смех Барни превращается в хохот, и она выключает телефон.
–
Маршал любит рассказывать им небылицы об офисе Барни, но реальность оказывается еще более абсурдной, чем Робин могла предположить: сплошные чёткие, строгие линии и начищенное до блеска стекло. Выглядящая достаточно свирепо ассистентка приглашает её внутрь, сообщив, что мистер Стинсон вернётся через пять минут. Робин тратит почти минуту на то, чтобы рассмотреть все мотивационные постеры на стене его офиса. Барни либо самый циничный человек в мире, либо самый наивный, и она до сих пор не может определиться.
Когда же она находит поставленный в рамку список под названием «В чём я офигенен», совершенно точно написанный его почерком, она улыбается и мысленно ставит галочку напротив «самого наивного».
– Эй, Барни, ты не… Робин!
Она не может пошевелиться. Чёрт, это очень, о-о-очень плохо.
– Привет, Маршал.
– Привет, – он вопросительно улыбается, стоя в дверном проеме. – Какими судьбами?
– Мы с Барни хотели пообедать вместе, – его глаза подозрительно суживаются, и она знает Маршала и понимает, что следующим его вопросом будет «С каких это пор вы с Барни ходите вместе обедать?». Прежде чем он успевает открыть рот, она выпаливает:
– Присоединишься?
– С удовольствием! – оживляется он.
Когда, наконец, приходит Барни, вместо приветствия Робин указывает ладонью на Маршала и спешит сказать:
– Маршал тоже идет с нами на обед! – чересчур громко и чересчур радостно. – Здорово, правда?
Барни неодобрительно уставился на неё, и, чёрт, он совершенно точно ещё припомнит ей эту панику и неспособность вести себя как ни в чём ни бывало.
По настоянию Барни они идут в японский ресторан, где официанты одеты как ниндзя, а хостес бьёт в гигансткий гонг каждый раз, когда входят клиенты. Приветствую тебя, мигрень. Официант-ниндзя бессовестно с ней заигрывает, достаёт боевую звёздочку ниндзя у неё из-за уха и приносит ей бокал мерло за счёт заведения.
– Ниндзя и фокусы? – Маршал с энтузиазмом размахивает палочками. – Неудивительно, что тебе нравится это место. Оно охрененное! Ну, то есть, еда, конечно, отстойная, но оно охрененное!
– Ты собираешься дать ниндзя свой номер, Робин? – криво ухмыляется Барни, поглощая удон. – Уверен, если ты будешь умницей, то он пригласит тебя домой и покажет тебе его большую деревянную палочку. Дай пять!
– Серьезно? Это всё, на что ты способен? «Деревянная палочка»?
– Как будто у тебя есть что-то получше.
– Как насчёт «трахнуть в гонг»? Я ждал возможности сказать это с тех пор, как мы вошли.
Маршал всё равно даёт пять Барни, ведь всем известно, что у Маршала заниженные стандарты. Робин закатывает глаза. На обратном пути к зданию банка Голиаф они потягивают латте с сакэ, и Маршал говорит:
– Нам стоит чаще ходить всем вместе на обед, – и они оба с ним соглашаются, потому что это действительно было весело, хотя и не совсем то, на что рассчитывала Робин сегодня.
Маршал и Барни машут ей до свидания и скрываются за входной дверью, а она замирает на секунду, смотря им вслед, и направляется к метро, чувствуя себя ужасно подавленной. То, что у неё не получилось выкроить немного времени, чтобы побыть наедине с Барни, не должно её так расстраивать, однако, по какой-то неизвестной причине, она всё равно расстроена.
Она в одном квартале от станции, когда сквозь уличный шум кто-то окликает её по имени. Повернувшись, Робин замечает бегущего к ней Барни. Он останавливается, пытаясь отдышаться.
– Я, это… У нас в офисе на первом этаже есть мужской туалет, который закрывается на ключ. Или, если хочешь, можем поехать ко мне.
– Разве тебе не нужно работать? – удивлённо спрашивает Робин.
– Да ладно. Я перенёс встречу на четыре, – подмигивает ей Барни. – Не брошу друга в беде и всё такое.
Робин приходится сдерживать улыбку.
– Конечно. Разумеется, – и что-то тёплое и приятное расцветает в её груди, когда он улыбается. – Честно говоря, мужской туалет очень даже неплохо звучит.
–
Инцидент с Маршалом не выходит у неё из головы, потому что их с Барни договорённость начинает напоминать нечто большее. То, из-за чего им приходится врать своим друзьям. Одно дело, когда они просто оказывались в одной постели, совершенно случайно, но сейчас… Робин не настолько глупа, чтобы думать, будто это всё когда-либо приведёт к серьёзным отношениям, потому что это же Барни. Тем не менее, что-то в их дружбе меняется, становится более важным и игнорировать это всё сложнее.
Мысль не даёт ей покоя ни когда они надирают подросткам задницу в битве водяными пистолетами в центральном парке в воскресенье, ни когда отмечают победу голыми в доме у Барни после. Она, наконец, оставляет в покое его губы и, твою мать, с каких пор они целуются до одурения уже после секса? Робин не может вспомнить.
Барни, кажется, не замечает её нерешительность, просто переключает внимание на шею Робин. Ладонью он проводит по волосам, металлический браслет его часов задевает мочку её уха, а он продолжает покрывать поцелуями её ключицы.
– Барни, – его имя срывается с её губ с придыханием, что удивляет саму Робин. Она моргает раз, другой, и, наконец, отодвигается от его губ. – Барни.
– Что такое? – хмурится он.
– Это странно, что другие ничего про нас не знают?
Что-то похожее на панику на секунду мелькает на его лице, но он быстро берёт себя в руки и сосредотачивается на её груди.
– Немного. А что, ты хочешь им рассказать?
Робин вздыхает, потому что она прогоняла тот же вопрос в своей голове несчётное количество раз за последние две недели. И всё ещё не знает ответа.
– Не особенно, нет. Может быть. Ну, это же не будет, как в прошлый раз. Никто не взбесится, я надеюсь. Думаю, всё просто станет… сложнее.
Кажется, «сложнее» – самое верное слово. Робин знает, что если они скажут Лили, то она станет всё слишком анализировать и попытается докопаться до причин, почему они с Барни не хотят и не могут прекратить трахаться друг с другом. И рано или поздно Робин тоже начнёт думать об этом. А каждый раз, когда они будут куда-то выбираться вдвоём, как сейчас, Маршал будет считать, что они идут заниматься сексом, и будет смотреть на них осуждающе, из-за чего возникнет неловкость. Прибавьте к этому вечный кавардак с Тедом и получите огромный комок пиздеца.
А пиздец означает, что им придется прекратить спать друг с другом, или как минимум делать это не так часто.
– Мы можем им рассказать, если хочешь, – он прижимается теплым лбом к её щеке. – Вероятно, нам следует рассказать им.
Робин проводит ладонями по гладким твердым плечам. Её тошнит от одной мысли, что всё закончится, когда остальные узнают.
– Давай не будем, – Барни в замешательстве поднимает на неё свой взгляд, и Робин пожимая плечами, спешит объяснить. – Я не хочу, чтобы что-либо менялось, понимаешь?
Его едва заметная улыбка лишена привычной наглости. Если бы Робин его не знала, то подумала бы, что Барни Стинсон улыбнулся с грустью.
– Да, – и его руки обвивают её, крепче прижимая к его телу. Робин чувствует, как волоски на его коже щекочут её. – Я тоже не хочу.
========== Парить над землёй ==========
– Ставлю пятьдесят баксов, что ты не попадешь мячом по крыше того дома.
– Я тебя умоляю, – фыркает Барни. – Даже моя мертвая бабушка не промахнулась бы. Принимаю ставку.
Робин ухмыляется, а распластавшийся на пластиковом шезлонге Тед выпускает дым в её сторону.
– Знаешь, вообще-то не очень хорошо подбивать на спор кое-кого с игровой зависимостью.
Барни, промахнувшись, красочно матерится.
Робин пожимает плечами и неторопливо машет своей клюшкой для мини гольфа.
– Вообще-то, я просто пытаюсь вернуть деньги, которые я из-за него проиграла, когда он затащил меня на собачьи бега, – Робин ставит мяч на колышек. – И спасибо, что кинул нас в те выходные, кстати.
– В сотый раз повторяю, мне пришлось работать, – устало вздыхает Тед. – У меня такое чувство, что с этим новым проектом я вообще никого из вас не вижу в последнее время.
– До сих пор не могу поверить, что Робин думала, будто собака с самыми короткими ногами сможет прийти первой, – усмехается Барни. – Самые легкие три сотни, что я когда-либо выигрывал.
Мяч Робин аккуратно попадает прямо в лунку, и впечатлённый Тед одобрительно свистит. Идеально. Она поворачивается к Барни, с вызовом улыбается ему и облокачивается на свою клюшку.
– Пятьдесят баксов, что тебе не повторить мой бросок.
– Принимаю! – скрипит зубами Барни, а Тед испускает разочарованный стон.
–
Наступает июнь, а затем и июль. Робин всё ещё ждёт, когда ей наскучат эти отношения, когда Барни наскучат эти отношения, но этого так и не происходит. Они всё также зависают вместе как настоящие братаны, всё также помогают подцепить кого-нибудь в баре Теду, а иногда и друг другу, когда в настроении. Они просто уничтожили всех в турнире Манхеттена по лазер-тагу (который, разумеется, организовал сам Барни). Но иногда Робин всё же теряет бдительность, просто смотрит на него и чувствует себя… отлично.
Это случается снова вечером во вторник; Барни заявляется к ней домой после работы поиграть в видеоигры, и каким-то образом это выливается в секс на диване. Её дыхание сбивается, Робин подаётся вперёд бедрами, пока Барни трахает её быстро и жёстко. Её взгляд падает на цифровые часы на дисплее радио.
– Тед будет дома с минуты на минуту.
– И что? Тогда кончай быстрее, – его пальцы скользят вниз, чтобы помочь ей, а он начинает мурчать её в ухо. – Что ты будешь делать, если он нас поймает? Если просто войдет прямо сейчас и застанет нас вот так, – Робин стонет при одной только мысли об этом, и Барни хищно улыбается. – Я не остановлюсь. Ты можешь представить выражение его лица?
И, боже, она совершенно точно может его представить, и она уже на грани, а затем Барни наклоняется и целует мочку её уха, шепчет:
– Он может войти в любую секунду, – и Робин содрогается от оргазма, продолжая по инерции двигаться ему навстречу до тех пор, пока снова может вспомнить, как дышать.
Барни испускает самодовольный смешок куда-то ей в волосы.
– Ненормальная. Он написал мне час назад: задерживается сегодня на работе до восьми. Это была классика. У тебя точно фетиш.
Робин хотела бы, чтобы у неё было достаточно мотивации, чтобы его ударить, но ей слишком хорошо, и она невероятно расслаблена, так что ограничивается простым: «Ты мудак».
Он всё ещё возбуждён и упирается ей в бедро, поэтому Робин слегка приподнимается, чтобы он снова оказался в ней. Она наклоняется, чтобы поцеловать его, и Барни довольно стонет ей в губы. Его руки ложатся ей на спину, притягивая ближе, пока она начинает медленно двигаться на нём.
Робин покрывает поцелуями его шею.
– Ты что, делал автозагар в салоне?
– Ага, – он утыкается носом куда-то ей в плечо. – Так мои кубики выигрышней смотрятся.
Она смеется:
– Честное слово, ты точно процентов на тридцать девочка.
– Ну, – Барни приподнимется, чтобы поцеловать её скулы; внутри Робин всё переворачивается от мимолетного касания его губ. – Ты процентов на пятьдесят лесбиянка, так что в итоге всё у нас срастётся.
Это глупо, но она целует его и на секунду допускает, что да, всё срастётся, ведь они так хорошо подходят друг другу и дополняют друг друга. Это практически чувство эйфории, прекрасное чувство, которое не возникало у неё ещё ни с кем другим, даже с Тедом, поэтому это ошибка – испытывать его по отношению к Барни Стинсону, единственному человеку, у которого аллергия на обязательства ещё сильнее, чем у самой Робин.
Она закрывает глаза и задвигает эту мысль куда подальше, ведь она не может привести ни к чему, кроме боли. Вместо этого Робин сосредотачивается на том, чтобы заставить Барни кончить ещё сильнее, чем она сама пару минут назад.
Ей это удаётся.
–
– У тебя всё в порядке? – спрашивает Лили пока они потягивают кофе в перерыве во время похода по магазинам.
– Конечно, а что? – хмурится Робин.
– Не хочу лезть не в своё дело, но у тебя такое затяжное затишье, – морщит нос Лили. – Ты так давно ни с кем не встречалась.
Плечи Робин напрягаются, мышцы словно затвердевают.
– Ты же знаешь, что с этой работой у меня так мало времени. И я хожу на свидания. На прошлой неделе это был тот парень-скалолаз, Майк.
– Нет, это я знаю. Просто, и я ничего такого не имею в виду, их намного меньше обычного, и ты ни про кого из них даже не рассказываешь, – внезапно Лили меняется в лице. – Боже, только не говори, что ты снова мутишь с Тедом. Не зря я говорила, что вам нельзя жить вместе.
– Что? Нет! Совершенно точно нет, – машет рукой Робин, и Лили скептически поднимает бровь. – Клянусь. Между нами с Тедом ничего нет. Я просто занята.
– Хочешь, я поспрашиваю в школе? Наверняка у кого-нибудь из учителей есть симпатичные одинокие друзья.
Что-то сдавливает у неё в груди. Ещё немного и Робин расскажет ей всё, она почти ломается здесь, в красном плюшевом кресле «Кофейного домика», потому что это же Лили, а эта ситуация с Барни становится всё значительней и запутаннее, чтобы держать всё в себе. Её губы раскрываются и в голове формируется предложение: «Я сплю с Барни и не могу остановиться», но выражение лица Лили её останавливает. Если она расскажет Лили, то всё станет слишком реальным.
Очень неловко реальным, и Робин придется разгребать беспорядок самой.
– Я в порядке, – говорит она вместо этого. Лили не настаивает, потому что она хорошая подруга, а просто пожимает плечами, тянется за пальто и начинает рассказывать о новой холодной войне, которая разворачивается между ней и матерью Маршалла. Робин думает, что она не должна чувствовать настолько сильное облегчение от того, что Лили оставила эту тему.
–
Всё становится ещё более странным.
Рабочий день Робин подходит к концу, и всё, что она хочет – пойти домой и забраться под одеяло. Но раздаётся звонок от Барни, который просит встретиться, и его голос настолько не похож на обычного нахального Барнизла, что она даже не раздумывает перед тем, как поехать к нему. После они лежат в постели и пальцами он перебирает её волосы, пока Робин с трудом борется со сном.
– Сегодня днём у меня перекрёстный допрос, – внезапно выпаливает он и замолкает.
– В суде? По какому поводу?
Барни сглатывает, и Робин чувствует его кадык своим плечом.
– Не могу рассказать, это конфиденциальная информация.
Она пытается понять, хочет ли знать подробности, и решает, что это ничего не изменит.
– Ты нервничаешь?
Барни раздраженно фыркает, но не очень убедительно.
– Нет, конечно. Я кому хочешь надеру задницу в даче показаний, – он старательно избегает смотреть ей в глаза.
Робин недоумённо хмурится, ведь раньше Барни и чувства были для неё совершенно противоположными понятиями. Сейчас же они словно ступили на неосвоенную территорию.
– Я уверена, ты будешь великолепен, – Робин видит только его нервно поджатые губы, поэтому успокаивающе проводит рукой по его спине и шепчет. – Ты лучший лгун, которого я знаю.
Барни смеется и приподнимается на локте, чтобы поцеловать её, и это очень серьёзный поцелуй. Словно через него он хочет поделиться с ней тревогами, чувствами и эмоциями, что он испытывает, и ему это удаётся. Когда он отстраняется, Робин хватает ртом воздух, потому что на секунду ей показалось, что она тонула.
– Хорошо, – говорит Барни, вставая с кровати. – Хорошо, – повторяет, будто пытается убедить себя в чём-то.
Робин тоже начинает вставать; она настолько устала, что не знает, сможет ли не отрубиться в такси по пути домой. Барни кладёт ей руку на плечо, останавливая её.
– Эй, ты можешь остаться и поспать, если хочешь. В конце концов, это я виноват, что ты оказалась на другом конце города.
– Ладно, – всё, что может сказать Робин. Он улыбается и направляется в ванную, и когда после он собирается на работу, Робин лежит с закрытыми глазами, притворяясь, что спит.
Как только хлопает входная дверь, она резко садится на кровати. Какого хрена? Робин на девяносто девять процентов уверена, что они с Барни только что занимались утешительным сексом, после которого он предложил ей остаться в его Бастионе Одиночества, когда его даже нет дома? Она готова биться об заклад, что единственная девушка, которой было разрешено остаться в квартире Барни в его отсутствие, была Лили.
Робин пытается успокоить бьющееся как сумасшедшее сердце. Это безумие. Барни просто заботится о ней. Он хороший друг. В этом нет ничего странного, так что ей стоит успокоиться и воспользоваться его гостеприимством: лечь спать, как того и хочет её измождённое тело. Она точно не должна чувствовать себя, словно её вот-вот стошнит.
Она закрывает глаза, считает до пяти.
И десять минут спустя уже ловит такси.
–
В пятницу она снова идёт на свидание с Майком-скалолазом вместо того, чтобы зависать в баре. Весь ужин она пытается убедить себя, что позвонила ему потому, что ей нравится его компания, и потому, что у него отличная задница, а не из-за того, что она здорово психанула из-за Барни пару дней назад.
И это совершенно точно не потому, что какая-то часть её не против идеи получить постоянный пропуск в квартиру Барни. Ну уж нет, она лучше продолжит пользоваться секс-визой; так безопаснее для всех.
К тому же, Барни никогда на это не пойдёт. По крайней мере, так она думала раньше. Сейчас Робин уже не так уверена.
После десерта, она решает привести Майка в МакЛаренс, просто для того, чтобы доказать самой себе, что может. Первое, что она замечает, когда они заходят, как Барни сосется с какой-то блондинкой у музыкального автомата.
– Я-а-а… – начинает заикаться Робин, и Майк озадаченно хмурится. Она должна бы почувствовать облегчение; вообще-то она провела почти неделю, накручивая себя, будто Барни слишком к ней привязался. Но вместо того, чтобы испариться, паника мутирует в злость, которая вязкой массой собирается где-то внизу её живота, и Робин не имеет ни малейшего грёбаного понятия, почему.
Сидящая через столик Лили внимательно на неё смотрит; Робин уверяет себя, что ей это кажется. Всё в полном, в полнейшем порядке. И всё остаётся в порядке пока она не идёт к бару за очередной порцией выпивки. Чей-то хорошо знакомый локоть в костюме от Армани оказывается на барной стойке рядом.
– Пойдём сегодня со мной домой, – говорит Барни, значительно вторгаясь в её личное пространство.
Робин презрительно поднимает бровь и нетерпеливо постукивает пальцами по полированной поверхности бара, пока Карл смешивает джин с тоником.
– Я на свидании.
– И что?
– Что не так с твоей девушкой? Со стороны казалось, что она «верняк». Сегодня тут прямо шведский стол из дурёх.
Он потирает шею и пожимает плечами.
– С ней всё в порядке. Но если бы у тебя была возможность поменяться на что-то лучшее, разве ты не согласилась бы? – он кидает взгляд на Майка. – И для тебя в данном случае это будет выгодный обмен; чувак еле тянет на семерку, – Барни запрыгивает на стул рядом с ней и отпивает глоток пива, предназначающегося Маршалу. – Это простая экономика, мой друг. Нет! Сексономика!
– Даже не собираюсь притворяться, будто понимаю, о чём ты говоришь.
– Ой. Да перестань. Посмотри на эту дурёху: мне понадобится ещё часа два, чтобы затащить её в постель. И даже когда я сниму с неё одежду, как думаешь, каковы шансы, что она позволит мне сделать с ней то, что мы с тобой делали в прошлую субботу?
Робин критично осматривает блондинку, принимая во внимание всё: от золотистых сандалий на плоской подошве до заколки с цветком в волосах.
– Двадцать процентов.
Барни ей улыбается, и Робин старается не замечать, как что-то внутри её живота словно подпрыгивает от радости.
– Именно. Два часа и двадцать процентов. А с тобой это… минут пятнадцать, и процентов семьдесят. К тому же, ты минимум раз в пять горячей той цыпочки.
Её щеки краснеют от одной мысли о этом.
– Да… И скорее, восемьдесят пять процентов.
– Отлично, – хлопает в ладоши Барни, почти опрокидывая украденное у Маршала пиво. – Мне нравится ход твоих мыслей!
И потому что она совершенно точно умственно неполноценна, в конце вечера Робин целует на прощание Майка и отправляет его домой. Как только она садится в такси и Барни тут же целует её, Робин думает, что ей должно быть противно от себя самой. Но никакого отвращения к себе не появляется.
–
После этого всё становится проще; может, из-за того, что она забила на то, чтобы понять почему они делают то, что делают. «Простая экономика», – повторяет она себе. Легко и практично – отличные аргументы, чтобы спать с Барни, а на остальное ей плевать.
И даже если она ловит себя на мысли, что думает о его губах и о том, как хорошо он пахнет, и как глупо смеется – в этом нет ничего такого. Совершенно естественно, что эти вещи просочились в её жизнь вместе с отличным сексом.
– М-м-м, хочешь пойти в бар попозже? – рука Робин обвивает его шею, пока Барни языком выписывает узоры на её ключице.
– Я сейчас именно там, где хочу быть, – фыркает он ей в плечо, а затем смеется. – Я в тебе. Дай пять!
Она даёт ему по башке, но Барни не прекращает лыбиться.
– Знаешь, чем я хочу заняться сегодня?
– Помимо того, чем мы сейчас занимаемся?
Робин игнорирует его слова.
– Нам нужно насыпать муки в гель для волос Теда. Чтобы казалось, будто у него перхоть.
– Да! – страстно выкрикивает Барни. – Боже, я… – но затем он замолкает и отворачивается; его пальцы с силой впиваются в её бёдра, заставляя Робин ещё больше податься вперёд.
– Что с тобой?
– Ничего, – бормочет он. – Ничего.
Комментарий к Парить над землёй Осталось всего две главы до конца
========== Замедлиться ==========
За пару дней до Хэллоуина Барни отправляют в командировку в Северную Корею на месяц.
– Я не знал, что гражданам США разрешен въезд в Северную Корею.
– Тед, я тебя умоляю, – отвечает Барни. – Пхеньян в это время года прекрасен.
– Мы будем по тебе скучать, – говорит Лили. Маршал поднимает свой бокал, и Барни выглядит растроганным.
У Робин единственной есть машина, поэтому она предлагает подбросить его в аэропорт. Когда они останавливаются у терминала, она колеблется, пальцами до боли сжав виниловую обивку руля. Ей кажется, что она должна ему что-то сказать, но не имеет ни малейшего понятия, что именно.
– Хорошего полёта, – неубедительно выдаёт она.
– Ага, – он теребит свой паспорт, глубоко вдыхает. – Ладно, Щербатски, увидимся по ту сторону, – и затем он открывает дверь, обходит машину, чтобы забрать из багажника свой чемодан. Робин смотрит, как он идёт к аэропорту, когда резко нажимает на панель, открывая окно.
– Барни! – он поворачивается, и она улыбается ему. – Дай пять на расстоянии! – Она бьёт ладонью по воздуху, и Барни расплывается в улыбке, затем подмигивает, радостно машет ей в ответ и исчезает за дверью зала отлёта.
Робин кусает губы, и выезжает с парковки.
–
Три дня спустя сидя за своим столом Робин просматривает истории для завтрашнего выпуска, когда замечает кое-что, что заставляет её подавиться обезжиренным ореховым латте, расплескав его по всей клавиатуре. Прежде чем она успевает понять, что делает, Робин хватает телефон и пальцем жмёт на кнопку быстрого набора.
Длинные гудки долго звучат в трубке, и затем:
– Никакого секса по телефону, Щербатски. Большой корейский брат прослушивает все мои звонки.
– Даже не собиралась.
– А зря, – обиженно хмыкает Барни. – Итак, зачем же тогда ты мне звонишь посреди ночи?
Упс, она забыла про разницу во времени.
– Мне просто показалось ужасно подозрительным, что ты уехал в Пхеньян, и три дня спустя Северная Корея тестирует свои новехонькие баллистические ракеты дальнего действия.
– Что там Северная Корея НЕ тестирует?
– Признай это.
– Это называют журналистским расследованием в наши дни?
– Я просто хочу знать: если ты занимаешься поставкой оружия целым странам, какого хрена я до сих пор покупаю пистолеты по розничной цене? Хороший друг как минимум предложил бы мне оптовую скидку.
По её спине проходит приятная дрожь от звука его голоса.
– Спокойной ночи, Робин, – мягко говорит Барни, и Робин слышит, как он тихонько посмеивается прежде чем прерывает звонок.
–
– Я на девяносто процентов уверена, что прямо сейчас Барни продаёт межконтинентальные ракеты Северной Корее, – буднично сообщает Робин в баре этим вечером.
– О, боже! – Маршал закрывает руками уши. – Пожалуйста, не говори при мне таких вещей. Я ничего не хочу знать.
– Всё отрицать – только так Маршал справляется с подобными вещами. – объясняет Лили, ободряюще похлопывая Маршала по плечу. – На прошлой неделе он случайно услышал о подтасовке результатов выборов в Колумбии, когда пришёл вызволить Барни на «конференцию по телефону». Он так психует из-за этой работы.
– Меня это не удивило бы, – потягивается Тед. – Я стараюсь не думать о том, что Барни нам не рассказывает, потому что как только я начинаю об этом задумываться, то сразу ужа-а-а… – его тирада переходит в очередной долгий зевок. – Кажется, мне пора. У меня встреча завтра в семь утра.
– Мы тоже домой, – тянется за своей сумочкой Лили.
– Вы так скоро уходите, – расстраивается Робин.
В ответ она получает лишь извиняющийся взгляд от Лили, которая удаляется под руку с Маршалом.
– Хорошего тебе вечера. Надеюсь, эфир пройдёт хорошо.
Именно так Робин оказывается одна в баре в десять вечера. Она потягивает скотч и не знает, как убить ещё пять часов до работы.
– Вот чёрт.
–
До этого момента Робин даже не осознавала, как сильно рассчитывала на Барни в плане развлечений. Всё чаще она остаётся одна, после того как Лили и Маршал уходят из бара, поднимается в квартиру и смотрит «Магазин на диване» часами перед работой. Даже грёбаный спортзал закрывается в одиннадцать!
Она пробует проводить время в сигарном баре, куда они часто заглядывали с Барни, но уже через час ей невыносимо скучно. Банальные фразы, которыми с ней пытаются знакомиться, даже не смешные: большинство местной публики начинает разговор, невзначай упоминая свой Порше. Робин даже ходит на свидания, одно из которых заканчивается довольно посредственным, если не сказать прямо, скучным сексом с парнем, с которым её познакомила коллега. В выходные Тед отказывается пойти с ней на стрельбище; она попадает в десятку пять раз подряд, но не находит это и вполовину таким забавным, чем когда ей есть, над кем поиздеваться на этот счёт. Робин становится настолько тоскливо, что однажды она даже подумывает позвонить девушкам «Ву».
